Глава 6
Войдя во двор, я оказалась в галдящей толпе, заполнившей все обозримое пространство. Дверь первого подъезда подпирал кирпич, предусмотрительно подложенный жильцами первого этажа. На крыльце толпилась разодетая молодежь. Вокруг, тряся юбками и платками, веселился цыганский табор. Молодой цыган играл на гитаре узнаваемую зажигательную мелодию, девушки помоложе строили ему глазки. Вокруг расположилась ватага цыганят-подростков. Вся разношерстная компания кого-то поджидала. Я вознамерилась пройти мимо, но одна из пожилых цыганок схватила меня за рукав и потащила в самую гущу толпы, приговаривая:
– Мангава тэ йавэс манца. Прошу, иди со мной, красавица, погадаю тебе. Всю правду расскажу. Трудности тебя ожидают. Долго счастья ждать будешь…
Не желая участвовать в этом представлении, я возмущенно выдернула свою ладонь из руки цыганки:
– Что вы к прохожим пристаете? Не нужны мне ваши предсказания!
– На ракир акадякэ! Не говори так, красавица, вижу, на распутье ты. Совет нужен…
Не слушая ее слов, я стала пробираться сквозь толпу к своей машине. Мои усилия уже почти увенчались успехом, когда за спиной раздался радостный крик:
– Танюха, привет! Вот здорово, что ты вернулась! Я раз двадцать к тебе забегала, а потом соседка сказала, что ты уехала. И когда вернешься – неизвестно.
Я посмотрела на шумную девицу. Это была Верка, соседка по дому. Моя ровесница. С какой стати ее так обрадовало мое появление? В подругах с ней мы никогда не ходили. Денег я у нее не одалживала, обещаний не давала. Верка была жуткой сплетницей. И трех минут не в состоянии была держать в себе секрет. А на этот раз новость даже секретом не была.
– У меня брат женится! Вот, цыган пригласили для поднятия настроения. Толик велел соседей приглашать, я бегала к тебе, бегала, а тебя дома нет. Думала, придется без тебя свадьбу играть, а ты сама объявилась.
Я огляделась по сторонам, разыскивая знакомые лица соседей. Ни единой души из нашего дома найти не удалось. Может быть, подойдут еще. А то неудобно будет, если никто из приглашенных соседей не почтит свадьбу вниманием, да и я еще уйду. Так бы скрылась потихоньку в толпе соседей, обо мне бы и не вспомнили. А если я единственная представительница этой категории гостей, как тут уйти, не обидев новобрачных?
Верка болтала без умолку, перескакивая с одной темы на другую. Я слушала ее вполуха, соображая, как бы побыстрее и поделикатнее избавиться от навязанной мне роли свадебной гостьи. Тем временем из подъезда показались молодые. В торжественных нарядах, все как полагается. Для тепла поверх нарядов накинуты пуховики. Я подошла, чтобы поздравить молодых. Брат Верки обрадовался моему появлению не менее бурно, чем сама Верка. Подозрение, что все это неспроста, усилилось. С Веркиным братом мы вообще никогда не пересекались, разве что здоровались, встречаясь во дворе. Я даже имени его не помню. И вдруг такие страсти. Может, выпил лишнего, вот и радуется каждому знакомому лицу? Ладно, нечего зря мозг занимать, пять минут постою – и восвояси.
Гости стали рассаживаться по машинам. Верка радостно сообщила, что по плану у тамады предусмотрена вечерняя прогулка по памятным местам города. Брат специально водителей не отпускал. Говорят, сейчас это жутко модно. Посидят молодые с гостями за столом, а потом на променад. Романтика! Поддержав для вида восторги Верки, я стала медленно от нее отодвигаться. Верка, раскусив мои намерения, подала знак брату. Тот многозначительно посмотрел на новоиспеченную жену и обратился ко мне:
– Тань, ты с нами поедешь? Знаешь, как круто в день свадьбы по вечернему городу проехать! Ощущение, будто жители всего города на твоей свадьбе побывали.
«И при этом тебе не пришлось раскошеливаться, – подумала я про себя, – ведь воображаемых гостей кормить-поить не надо». Я еще обдумывала, как бы повежливее отказаться от приглашения, когда к нашей компании присоединился молодой цыган и обратился к жениху.
– Нам в какую машину грузиться, Пшало? – наполовину на русском, наполовину на цыганском заговорил он. – Одой амэ ласа тэ кхэлас и тэ багас. Там мы будем петь и плясать.
Веркин брат снова посмотрел на меня. Я сразу сообразила, откуда у них с сестрой взялась неземная любовь ко мне. Мою колымагу намеревались использовать в качестве кибитки для цыганского табора. А я-то голову ломаю, почему других соседей не видно! А ответ – вот он, на ладони! В подтверждение моих худших опасений подала голос невеста:
– В Татьянину машину грузитесь, ромалэ. Места всем хватит, правда, Танюша? – И невеста выжидающе посмотрела на меня.
– Вообще-то у меня на вечер совсем другие планы, – запротестовала я. – Не обессудьте, молодые, придется вам без меня праздник продолжать.
– Ты же сказал, что вопрос решен! – обиженно поджала губы невеста, обращаясь к жениху.
– Дорогая, сейчас я все улажу, – заверил он. – Отойдем в сторонку.
Это он уже ко мне обратился. Я послушно отодвинулась на пару шагов. Взяв меня под локоть, жених жарко зашептал:
– Тань, выручай! Машину заказал, а она не пришла. Покатайся с нами часок по городу. Век помнить буду. Сама видишь, все веселье срывается!
– Одна не пришла, другую вызови. Или в Тарасове такси перевелись? – возразила я.
– Пробовал я. Таксисты как узнают, что цыган возить, так и в отказ. Удружи, Тань, что тебе стоит!
– Не могу, дела у меня срочные.
Поняв, что просто так я не сдамся, Веркин брат признался:
– Таксисты за час катаний такую цену ломят! А я потратился уже, сама понимаешь, свадьба – удовольствие недешевое. Помоги, Тань, будь человеком!
– Не могу, не проси даже.
– Долго мы еще на морозе торчать будем? – снова подала голос невеста. – Нет машины, так и скажи, нечего меня за нос водить! Говорила мне мама, не ходи за него, всю жизнь самой проблемы решать придется. А я, дура набитая, не слушала. Свадьба еще не закончилась, а проблемы уже начались.
Невеста приготовилась удариться в рев. Верка сердито смотрела в мою сторону, как бы говоря: «Вот, все из-за тебя». Жених удрученно качал головой, готовясь к первой семейной головомойке. Молодой цыган, до этого стоявший безмолвно, обратился ко мне:
– Поехали, пхэнори! Выручай человека! Петь для тебя буду, на всю жизнь запомнишь!
Не оставляя времени на размышления, он свистнул, и меня тут же окружили галдящие цыганки и потащили к машине. Устав сопротивляться, я села за руль своего автомобиля и, открыв двери, впустила в салон шумный табор. Радостные молодожены устремились к другой машине. И уже через несколько минут кавалькада празднично украшенных автомобилей во главе с цыганским табором колесила по улицам Тарасова, оглашая окрестности веселым цыганским пением.
Понятное дело, что после такого бурного вечера о встрече с кем бы то ни было и речи быть не могло. Домой я вернулась только к девяти часам. Все школы, естественно, были давно закрыты. Пришлось отложить поиски сведений о Тонечкиных одноклассниках до утра. Проклиная свое доброхотство, я поплелась на кухню. Придется сварить двойную порцию кофе. Спать хотелось ужасно, а мне предстояло еще ликвидировать последствия коровинского погрома.
На наведения порядка ушел час. Собрав остатки сил, я вынесла обломки журнального столика на помойку и завалилась спать.
* * *
В школу, где в свое время грызла гранит науки Тонечка Коровина, я приехала еще до начала занятий. Быстро отыскала учительскую. Приветливая секретарша без лишних вопросов назвала мне имя Тонечкиной классной руководительницы, а заодно подсказала, в каком кабинете ее искать.
По счастью, классная руководительница оказалась на месте. Объявив, что может уделить мне не более десяти минут, она выслушала мою просьбу и, прежде чем отвечать, спросила о причине моего интереса к ее ученице. Я решила ограничиться полуправдой. Сказала, что Тоня ушла из дома и я пытаюсь выяснить ее местонахождение. Учительница тут же сообщила, что Тонечку помнит очень хорошо. По большей части потому, что девочка была из числа неблагополучных учеников. Постоянно опаздывала на уроки, училась через пень-колоду.
– Всю статистику школе портила, – заключила она.
– Вспомните, пожалуйста, с кем из одноклассников дружила Коровина, – попросила я.
– С кем дружила? – переспросила учительница. – Да особо ни с кем. Понимаете, у нее сложный характер. Ужиться с ней было трудно. Настроение менялось по двадцать раз на дню. А с такими проблемами, какие были у нее в семье, желающих водить с Тоней дружбу было немного.
– Какие именно проблемы? – поинтересовалась я.
– Типичные проблемы неполных семей, – вяло отозвалась учительница.
Было видно, что ей не очень хочется ворошить прошлое.
– Ее мать пила? – подсказала я.
– И пила, и в связях неразборчива была. Когда Тонечка в младших классах училась, то почти каждый год заявляла, что у нее новый папа. Видно, девочке хотелось избавиться от статуса безотцовщины. Были, знаете ли, такие мамаши, которые заявляли своим дочерям: «С этой девочкой не дружи. Нечего с безотцовщиной якшаться». Мы, учителя, конечно, пытались пресекать подобные высказывания, да в таких случаях от нас мало что зависит. На каждый рот замок не навесишь. А когда постарше Тоня стала, прекратила о сожителях матери рассказывать. Да в классе все равно узнавали, ну и посмеивались. Ей это ужасно неприятно было. Вот дружбы и не получалось.
– Но ведь с кем-то она должна была общаться, верно?
– Была одна девочка, – нехотя сообщила учительница. – Не из нашего класса. Она пришла к нам в школу в последний год обучения Тонечки. И как-то так получилось, что девочки сдружились. На чем была основана их дружба, сказать трудно. Новенькая была полной противоположностью Тони. Отличница, активистка, все школьные кружки посещала. И поведение примерное, и семья благополучная, состоятельная. Родители девочке ни в чем не отказывали. Я даже поначалу думала, что Тоне эта дружба на пользу пойдет. Отогреется девочка в тепле этой семьи, остепенится. Учиться лучше начнет. Увы, надежды мои не оправдались. На Тонино отношение к учебе дружба эта не повлияла. И характер ее ничуть не улучшила.
– Фамилию девочки не помните?
– Прекрасно помню. Мария Мирошникова. Она теперь в Аграрном институте иностранный язык преподает.
– Не знаете, с Тоней они общаются?
– Вот этого не скажу, – улыбнулась учительница. – Лучше вам с этим вопросом к самой Марии обратиться. Ко мне еще есть вопросы? Если нет, то мне пора урок начинать. Мои сорванцы из пятого «Б» уже и так на головах от радости стоят. Урок-то десять минут как идет. Наверняка толпятся за дверью и мечтают, чтобы вы подольше меня отвлекали.
Я поняла, что аудиенция закончена, и покинула класс. Ученики пятого «Б» провожали меня тоскливыми взглядами.
Теперь мой путь лежал в Аграрный институт.
* * *
– Напрасно вы ее ищете. Пустой, никчемный человек ваша Коровина.
Таким заявлением встретила мой вопрос о Тоне Мария Мирошникова. Мы сидели за столиком в институтской столовой. У Марии в лекциях образовалось «окно», и она предложила совместить приятное с полезным. Я не возражала. Заказала себе сок. Мария выбрала салат и сдобную булку и, быстро все это проглотив, переключила свое внимание на нашу беседу.
– Она скорее ваша, чем моя. Ведь это вы дружили с ней в школьные годы, – напомнила я.
– Дружила, – согласилась Мария. – По молодости. Юношеский максимализм. Хотела всем доказать, что на характер человека можно повлиять личным примером. Какая наивность!
– Сейчас вы так не считаете?
– Не считаю. И Коровина – живое тому доказательство. Уж сколько я с ней билась! Все надеялась в люди вывести. А она знаете, чем мне отплатила?
– Черной неблагодарностью? – подсказала я.
– Хуже! Гораздо хуже. Втерлась в доверие к моим родным и таскала у них деньги. Пока отец не застукал ее на месте преступления. Можно сказать, за руку поймал.
– Это как же?
– А так! Когда Тоня в очередной раз ночевала у нас дома, отец застал ее в своем кабинете. Она рылась в ящике его стола, где он хранил деньги на хозяйственные расходы. И это был не первый раз. Отец давно уже подозревал, что Тоня приворовывает. С некоторых пор из квартиры стали пропадать деньги и вещи. Так, безделушки, но безделушки дорогие. Моя мама увлекалась обустройством интерьеров. А при таком хобби мелочи приобретают особую ценность.
– Что же произошло потом?
– Отец выгнал Тоню из нашего дома, запретив появляться снова. Пригрозил, что, если она станет навязывать мне свое общество, он заявит в полицию о пропаже сувениров.
– Как давно это было?
– Года еще не прошло. Я хорошо помню тот день потому, что случилось все это накануне маминого дня рождения.
– С тех пор вы с Тоней не встречались?
– Ни разу. И желания такого не имею. Знаете, после того как отец ее выгнал, я узнала о ней еще одну неприятную вещь. У Тониной матери есть дальняя родственница. Богатая старуха. Когда Тоня была маленькая, эта старуха о своей родне знать ничего не хотела. А потом объявила, что Тонина мать – единственная ее наследница. Только Тонина мать стеснялась своего образа жизни и тщательно скрывала от старухи подробности своей биографии, боясь, что та лишит ее наследства. А Тоня шантажировала мать. Вымогала у нее деньги в обмен на молчание. Представляете, какая мерзость! Шантажировать человека, который подарил тебе жизнь! У меня такое в голове не укладывается. И как, скажите, после этого можно общаться с человеком? Словом, лучше вам ее не искать. Пусть живет как знает. Никому от ее возвращения пользы не будет.
– Я пользы и не жду. У меня другая задача, – попыталась я остудить пыл девушки. – Попытайтесь вспомнить, может быть, Тоня говорила вам, с кем она общается, где бывает, чем в свободное время занимается? Поверьте, мне очень нужно ее отыскать!
Мария задумалась. Вспоминала минут десять, морщила лоб, шевелила губами, стучала пальцами по столу. Наконец, объявила:
– Единственное место, где можно попытаться ее найти, это «Зажигалка». Полгода назад ее там встретил мой приятель. Бармен тогда сказал ему, что Тоня у них завсегдатай.
– Это молодежный клуб?
Девушка кивнула.
– И все? Больше никаких зацепок?
– Это-то еле вспомнила. Говорю же вам, общаться с Коровиной у меня нет никакого желания.
Я поблагодарила Марию за помощь и, попрощавшись, ушла. Поиски затягивались. У меня складывалось впечатление, что я иду вслед за клубочком. Чем дольше я иду, тем дальше ниточка тянется. Только один узелок развяжу, а на подходе следующий. Но если в обычном клубке нитка рано или поздно покажет свой конец, то в моем клубочке конца-края не дождаться. Ну прямо бесконечная череда событий и встреч!
Ехать в ночной клуб в девять часов утра бессмысленно. Хочешь не хочешь, придется ждать наступления вечера. Что дальше? Вынужденный простой? Или предпринять попытку встретиться с Константином в присутствии Коровиной? Интересно, во сколько она ходит подъезды мыть? Чтобы иметь возможность вечером как следует выпить, Татьяна должна начинать свой рабочий день не позднее восьми. Если везение меня не оставит, то прямо сейчас я застану Константина дома в гордом одиночестве.
Приняв решение, медлить я не стала. Знакомым маршрутом добралась до нужного дома. Для страховки обратилась к пожилой женщине, выгуливающей миниатюрного песика:
– Скажите, вы не знаете, какие дома обслуживает уборщица Татьяна? Женщина из третьего подъезда этого дома.
– Как же не знать, дочка? Конечно, знаю. Вот те три высотки – ее объекты, – указала она на три отдельно стоящих дома.
– А вы случайно не заметили, она сейчас на объекте?
– Там, милая. Татьяна раненько на работу выходит. Часов до двенадцати повозится – и домой, на возлияния. Но в подъездах у нее всегда чисто. Что есть, то есть.
– Эх, долго ждать, пока освободится, – притворно огорчилась я.
– Тебе поговорить с ней надо? Так ты по подъездам пошукай, найти несложно. Или домой к ней иди, там подожди. У нее как раз сейчас брат вернулся. Впустит небось.
– Может, правда в квартире подождать? Разговор у меня к Татьяне серьезный. В подъездах его вести не с руки. А брат точно пустит? Не отправит куда подальше?
– Не боись, не отправит. Он парень общительный.
– Ну, пойду тогда.
Я направилась к подъезду. Подхватив песика на руки, пожилая женщина поспешила за мной.
– Пойду и я, пожалуй. Загулялись мы с Фусиком, еще простынет.
В подъезд женщина вошла первая. Поднялась со мной до третьего этажа, указала нужную квартиру, прошла еще полпролета вверх и остановилась. Я вдавила кнопку звонка и ждала, когда откроют дверь. Ждала и женщина. Любопытство читалось во всей ее позе. Константин открыл не скоро. Мы с женщиной успели даже поскучать. Появившись на пороге, он, сонно потирая глаза, сказал:
– Таньки нет. На работе она, позже приходите.
– Я знаю, – поспешно заговорила я. – Мне бы подождать ее. Очень нужно!
Константин недовольно заворчал:
– Мало ли кому чего нужно. Мне вот покой нужен, а вы с самого утра таскаться начинаете.
Неожиданно за меня вступилась пожилая женщина, все еще за нами наблюдающая:
– Пусти, Костик, не вредничай. Посидит девушка на кухне, Татьяну подождет. А ты спи себе дальше.
Видимо, женщина имела на Константина влияние, потому что он прекратил препирательства и впустил меня в квартиру.
Прежде чем войти, я благодарно кивнула женщине. Та махнула рукой и, довольная собой, потопала по лестнице вверх.
Проходя вслед за Константином в знакомое жилье, я представления не имела, что буду ему говорить. Придется импровизировать. Константин бросил через плечо:
– Можете ждать на кухне. Правда, у нее там грязи больше, чем в хлеву. Да это не моя забота. Подружка ваша, вот и терпите.
– Вам привет от Бобыля, – четко проговорила я.
– Чего? – обернувшись, спросил Константин.
– Бобыль тебе привет передает, чего непонятного, – развязно ответила я. – Два дня прошло, а ты уж забыл, кто твой благодетель?
– Чего комедию ломала, сразу не сказала, что от Бобыля?
– Соседка твоя – баба любопытная через край. А мне лишний раз светиться резона нет.
– Ну, пошли ко мне, раз от Бобыля. В Танькин свинарник лучше не суйся. По колено завязнешь. Не понимаю, как баба в такой грязи жить может?
Слушая рассуждения Константина, я прошла вслед за ним. Его комната, хоть и выглядела как типичное холостяцкое жилье, но все же носила на себе отпечаток заботы и внимания.
– Проходи, располагайся. Ты без вещей, налегке? Спальное место у меня одно, но имеется раскладушка, как раз на такой случай. Да я Бобылю говорил, удобств минимум, зато спокойно. Мусора наш квартал своим присутствием не обременяют. А не хочешь на раскладушке, милости прошу ко мне под бочок! В обиде не останешься, – заржал Константин. – Да проходи ты, чего встала, как памятник?
Усевшись на диван, я как бы невзначай спросила:
– Сестра-то против не будет?
– А кто ее спрашивать собирается? У нее – своя жизнь, у меня – своя. Мы друг друга не касаемся.
– Она одинокая, что ли?
– Ага. У нас это семейное, – снова заржал Константин. – Может, шефство возьмешь? Начнем с меня. Я против женитьбы не возражаю, особенно если в качестве невесты – такая красавица, как ты.
– Может быть, тебе еще и детей родить? – в тон ему проговорила я.
– Вот уж этого добра мне даром не нать! Мне Танькиной дочки за глаза хватает.
– Так у сестрицы еще и дочка имеется? Бобыль про это не говорил. У тебя на хате, оказывается, бардак!
– Да не кипишуй! Дочка Танькина с ней не живет. Идеологические разногласия. Ей больше свобода по душе. А Танька ей плешь проедала, все на работу гнала. Тонька вечно мне жаловалась, когда я появлялся. Я, собственно, с сестричкой тоже по этой причине не живу. Больно надоедливая баба. И вонь от нее в квартире несусветная. А я комфорт люблю, чистоту. А ты к нам надолго? – перевел разговор Константин.
– От тебя зависит. Как ты с делом справишься, так я обратно подамся. Бобыль распорядился без результата домой не соваться, – самозабвенно врала я.
– Так тебя контролировать послали? Ну, дела! Меня, Костю Беглого, бабу пасти послали. Ну, Бобыль совсем рамсы попутал! Он что, меня за сявку безродную держит? Охренел совсем!
– Ты язык-то попридержи, как бы не лишился. Я ведь тоже не шваль блатная. И не для контроля я здесь. Обстоятельства изменились, – врала я напропалую. – Бобылю бабки срочно нужны. Поторопить тебя я послана.
– Ну, если так, то недолго тебе гостить. Все уже решено. За базар отвечаю. Сегодня вечером на сделку иду.
– Во сколько? – насторожилась я.
– Часов в шесть. Мои пацанчики и место приглядели. Шикарный магазин, а охраны – с гулькин нос.
– Ну и? – подзадоривала я.
– В шесть кассу возьмем – и к мосту Волжскому. У пацанчиков там схрон. Поделим – и можешь забирать долю Бобыля. Сама-то до «общака» довезешь?
– Не сомневайся, не впервой, – голос мой звучал грубовато.
Я судорожно соображала, как перевести разговор на брошь. Эх, была не была, пойду ва-банк!
– А как насчет хаймынской завязки? Провернул? – снова принялась я сочинять.
– Какой еще завязки? Это ты про что?
– Про второе дельце. Которое без ведома Бобыля обтяпать решил. Думал, Бобыль не узнает?
– Ты что, баба, на рожон лезешь? Пургу на меня гнать? Да я тебе… – Константин замахнулся кулаком, я с места не сдвинулась.
Опустив руку, Константин сказал:
– Выкладывай, что за кипишь?
– Сорока на хвосте Бобылю принесла, что вещицу ты нехилую «поднял», а делиться не хочешь.
– Чушь собачья. Узнаю, кто Бобылю напел, ноги вырву, а перед паханом я чист. Играю честно, все по закону.
– А брошь теткина?
– Ах, это! – протянул Константин. – Так мы же с Бобылем уж базар держали. Не стоит брошь того, чтобы ловкачом, который цацку тиснул, братки занимались. Да и старуха жалости не заслуживает, хоть и своя кровь. Передай Бобылю, пусть на брошь время не тратит. Не нужна она мне.
– Ну, как знаешь, – изобразила я безразличие. – Ладно, пойду прогуляюсь. Город посмотрю.
– Иди, не заблудись только. Да, слушай, ключ я тебе дать не могу. Один у меня, а о запасном заранее не позаботился. Я с сестрой потолкую, чтобы пускала тебя. Она хоть и вредная, но баба понятливая.
Взяв в руки сумочку, я поспешно покинула квартиру Коровиной, оставляя Константина ждать и гадать, почему не возвращается контролер Бобыля.
До открытия ночного клуба «Зажигалка» времени было больше десяти часов. Я решила забыть на время о расследовании и немного развлечься. Прогуляться по центру города, посетить маленькие магазинчики, примерить модные этой весной шмотки от дорогих кутюрье. В общем, убить время. А где удобнее всего это делать? Конечно, в торговом центре. Самый посещаемый торговый центр в Тарасове – «Премиум». Вот туда-то я и направлюсь.
В «Премиуме» было, как всегда, многолюдно, несмотря на будний день. Прошвырнувшись по фирменным салончикам, я накупила всякой всячины на весну: черные туфельки на высокой «шпильке», лаковую сумочку-клатч, аккуратную белую юбочку, своими размерами больше напоминающую шарфик, духи с бесподобным ароматом, зеркальную пудреницу, инкрустированную чеканкой. Потратила кучу денег, получила массу удовольствия. Потом решила подкрепиться гигантской порцией малинового мороженого. И под занавес купила билет на первый попавшийся фантастический боевик. Два часа смотрела фильм не отрываясь. Сюжет оказался жутко захватывающим.
Часа в четыре я поехала домой. Переоденусь, немного отдохну от удачного шопинга и отправлюсь в «Зажигалку». В доме царила тишина. После шумного торгового центра это доставило особое удовольствие. Откупорив бутылку «Боржоми», я вытянулась на диване. Смотреть по телевизору бессмысленные передачи или очередную мыльную оперу не хотелось. Слушать музыку тоже. Хотелось просто лежать и смотреть в потолок.
Что-то ждет меня в ночном клубе? Долгожданная удача или очередное разочарование? В случае с Константином в который раз с начала расследования дела о похищении броши вышла промашка. Как оказалось, Константин уехал из Хаймынска вовсе не потому, что ему было поручено сбыть краденую вещь, а потому, что Бобыль захотел пополнить воровской «общак».
Итак, что мы имеем? Карев – минус; Кротов – минус; Ведерников – минус; Константин – тоже минус. А еще минус госпожа Георгиадзе, все клубные приятели, рассыльный Илюха. И даже скандалистка Коровина к похищению броши, как видно, непричастна. Кто же остается? Тонечка? Да, негусто.
За такими невеселыми мыслями я не заметила, как задремала. Проснулась как от толчка. Огляделась по сторонам, не сразу сообразила, где нахожусь. Оказалось, у себя дома. Только столика журнального после коровинского погрома на привычном месте не было, да светильник лежал на полу. Ого, сколько я проспала! Часы показывали девятнадцать тридцать. Покрутив ручку радиоприемника, я нашла волну, на которой вещали о погоде на следующую неделю, сама же пошла принимать серьезное решение: в чем появиться в ночном клубе.
* * *
Хозяева клуба были совершенно лишены снобизма. Сей факт бросался в глаза каждому, кто решался посетить их заведение. В клубе соседствовали презентабельного вида бизнесмен среднего звена и скромная уборщица из соседнего супермаркета, вчерашняя школьница и учитель истории. В общем, публика была разношерстная. Впрочем, общему веселью это ничуть не мешало. А мне так и вовсе на руку было.
Передвигаясь от одной компании к другой, я прислушивалась к чужим разговорам в надежде, что кто-то обмолвится о Тонечке Коровиной. Пятнадцать минут такого хождения принесли ожидаемые плоды: совершая третий круг своего почетного караула, я услышала то, что надеялась услышать.
– Тонька недавно заглядывала, – говорила зеленоволосая девица подруге с малиновыми волосами.
– Да ты че! Явилась? Вот нахалка! Я думала, ее уже никогда не примут в «Зажигалке». И это после того, как она визжала на всю вселенную, что в «Зажигалке» тусуются одни бомжи, а обслуга клуба – «полный отстой!».
– Да уж! Наглости ей не занимать! Не удивлюсь, если завтра она выйдет в зал официанткой. Несмотря на свою репутацию. И как у нее получается в доверие к людям втираться?
– Она к шефу извиняться приходила?
– Ну, ты скажешь! Извиняться! Держи карман шире. Мужика какого-то богатенького приводила. Подцепила денежный мешок, вот и решила похвастаться.
Девицы заговорили о другом, а я пристроилась неподалеку. В небольшой нише стоял кожаный диванчик, предназначенный для любителей уединения. Его-то я и заняла. Теперь оставалось придумать подходящую легенду, чего ради я интересуюсь Тонечкой. Мысль работала лихорадочно. Нужно было спешить, так как девицами заинтересовалась компания подвыпивших парней. Еще немного – и девицы станут недоступны для разговора. Как назло, ничего стоящего в голову не приходило. «Эх, Танюша, придется тебе сочинять на ходу», – сказала я сама себе, поднимаясь с дивана одновременно с парнями. Я опередила их буквально на несколько секунд.
– Привет, – громко поздоровалась я с девицами, шлепаясь рядом с зеленоволосой. – Слышала, вы Тоньку обсуждали? Не Коровину случайно? А я по всему городу ее ищу. Ноги по колено стерла!
Девицы лениво оглядели меня с ног до головы. Зеленоволосая промычала в ответ что-то нечленораздельное, а вторая выдала:
– Тебе от Коровиной чего нужно? Если денег должна, забудь! Тонька еще ни разу в жизни никому долг не вернула.
– Да ты че! – повторила я ее же фразу. – В натуре, что ли? А я ей прилично бабла отстегнула! То-то она от меня бегает!
– Все, плакали твои денежки, можешь о них и не вспоминать. Считай, голодающим в Никарагуа пожертвовала.
Девицы в один голос заржали. Я сделала вид, что ужасно расстроилась.
– Мне бы ее только отыскать, уж я найду способ свои денежки стрясти…
Девицы продолжали ржать, на этот раз над моими словами.
– Мечтай, мечтай, – поддразнила зеленоволосая. – Не одна ты мечтаешь с Тоньки Коровиной денег стрясти. Таких, как ты, мечтательниц – пол-Тарасова. Даже если и найдешь, в очереди покруче, чем в мавзолей, отстоять придется.
– У Тоньки постоянного пристанища нет. Кто к себе позовет, у того и ночует. Сейчас, поди, с тем «папиком», с которым в клуб являлась, зависает.
– А мужик этот, которого Коровина приводила, он в «Зажигалке» больше не появлялся? – в последней надежде получить хоть какую-то зацепку, спросила я.
– Да вот же он! – указав на вход, произнесла зеленоволосая. – Похоже, понравилось ему наше заведение.
В дверях стоял прилично одетый мужчина и пристально оглядывал публику. В этот момент группа подвыпивших парней добралась-таки до столика девиц, и те мгновенно потеряли интерес и ко мне, и к Коровиной, и к ее «папику». Я же, пользуясь оживлением, вызванным приходом парней, незаметно покинула столик и направилась к барной стойке. По моим расчетам, мужчина первым делом должен был подойти туда. Так и вышло. Налюбовавшись толпой, он занял место у стойки и потребовал у бармена водки. Двойную порцию.
Подождав, пока бармен выполнит заказ, я, чтобы привлечь к своей персоне внимание, «случайно» уронила бокал с шампанским. Бокал ударился об пол и, разлетевшись на мелкие осколки, окатил своим содержимым «папика». Охая и ахая, я кинулась исправлять оплошность.
– Ох, простите, извините, – лепетала я, делая вид, что сгораю от стыда. – Это вышло случайно. Я сейчас все исправлю.
Схватив со стойки упаковку салфеток, я стала промокать его костюм, усиленно изображая сочувствие:
– Ну надо же! Вы, наверное, отдохнуть хотели, а тут я со своим шампанским! Теперь у вас весь вечер насмарку пойдет. Костюм-то мокрый!
– Оставьте, девушка, ничего костюму не будет. Высохнет, и всех дел. Лучше выпейте со мной за компанию.
Я выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза долгим благодарным взглядом. Подоспел бармен. Оценив ситуацию, он решил мне подыграть:
– Прощу прощения, разбитый бокал кто оплачивать будет?
Я часто-часто заморгала, будто пытаясь сдержать слезы. Не отрывая от меня взгляда, мужчина бросил через плечо:
– Даме – новый бокал, счет – мне. Общий счет, – уточнил он специально для бармена.
Тот украдкой подмигнул мне, давая понять, что это он все так чудесно устроил и неплохо было бы получить материальную благодарность.
– Ну, что вы! Не стоит беспокоиться. Вы и так пострадали из-за моей невнимательности. – Я добросовестно играла свою роль.
– Пустяки, – заявил мужчина. – Мне даже приятно, что вы так элегантно опрокинули на меня свой бокал. Давайте лучше выпьем за знакомство.
Одной рукой он поднял стопку, наполненную водкой, другой протянул мне бокал шампанского, который успел поставить на стойку бармен. Взяв бокал, я кокетливо улыбнулась и произнесла:
– Разве мы знакомы? Я даже имени вашего не знаю.
– Это легко исправить. Дмитрий, – и он приветственным жестом протянул стопку к моему бокалу.
– Татьяна, – я слегка коснулась краем бокала стопки. – За знакомство!
– За знакомство.
Дмитрий выпил стопку залпом, я едва пригубила шампанское. Помолчали.
– Вы часто здесь бываете? – спросила я.
– Второй раз, – ответил он.
– А я впервые в «Зажигалке». Мне больше по душе тихие, спокойные места. А сегодня вдруг захотелось совершить какое-нибудь безумство! Представляете, сидела дома, сидела – и вдруг решила поехать кутить! И вот я здесь. Да еще с вами!
Я снова посмотрела на него долгим многообещающим взглядом. Дмитрий заерзал на стуле от предвкушения «безумств», которые обещал мой взгляд. Дав бармену знак повторить заказ, он спросил:
– Что же вы, Татьяна, совсем не пьете? Собирались кутить, а сами только свои хорошенькие губки мочите?
– Ох, мне и без спиртного хорошо. Приятная компания пьянит не хуже шампанского.
– А я, пожалуй, выпью еще.
Он снова приподнял стопку в приветственном жесте. Я присоединилась. Дмитрий выпил, закусил предложенным барменом сыром и предложил:
– Давайте потанцуем. Музыка здесь зажигательная.
– Ну, мы же в «Зажигалке», – пошутила я.
Я поднялась, чтобы пройти к площадке для танцев. Дмитрий последовал моему примеру. Проходя мимо диджея, он на минуту задержался и что-то пошептал ему, подкрепив свои слова купюрой достоинством в пятьсот рублей. Диджей кивнул, и из динамиков полилась медленная композиция. Дмитрий довел меня до самого центра площадки, собственническим жестом прижал к себе, и мы закружились в медленном танце. Танцевать Дмитрий предпочитал молча. Один медленный танец сменился другим, потом третьим. После четвертого мой партнер заявил:
– Выпить пора.
И, не дожидаясь согласия, потащил меня обратно. Бармен уже наполнил его стопку. На этот раз Дмитрий выпил молча. И как-то резко захмелел. Сидел и угрюмо смотрел в зал. Соображая, чем бы он мог быть так опечален, я не приставала к нему с расспросами. А вопросов у меня было достаточно. Только вот как к нему с этими вопросами подступиться? Не могу же я просто спросить, где искать его прежнюю подружку? Думай, Таня, думай! Я перебегала глазами от одной танцующей фигуры к другой. Случайно взгляд остановился на ухмыляющейся физиономии бармена. И тут меня осенило! Мило улыбаясь, я сказала Дмитрию:
– По-моему, вам не помешало бы освежиться. А то вы, того и гляди, заснете, и мое желание совершать безумные поступки так и останется не исполненным, – и я подтолкнула его в сторону мужской комнаты. – Умойтесь и возвращайтесь ко мне.
Дмитрий послушно поплелся в туалет. Дождавшись, пока он скроется за дверью, я подманила к себе бармена и зашептала ему в самое ухо:
– Штука с меня, если сделаешь все так, как я скажу!
Для убедительности я вытащила тысячную купюру и помахала ею у него перед носом. Бармен оживился, выдернул купюру из моих рук и произнес:
– Любой каприз за ваши деньги!
Я быстро-быстро начала его инструктировать, опасаясь, что не успею договорить до возвращения Дмитрия.
– Ты все понял? Смотри, не перепутай, – закончив инструктаж, добавила я.
– Не беспокойтесь, все будет тип-топ. – Бармен, довольный, потер руки.
– Если все пройдет тип-топ, как ты выражаешься, получишь еще столько же.
Бармен присвистнул.
– Вам так сильно нужен адрес этой сумасбродки?
– Просто позарез, – отозвалась я.
Вернулся Дмитрий. Пока он отсутствовал, бармен налил ему новую порцию водки. Я, подняв бокал, приветственно покачала им в воздухе, приглашая Дмитрия присоединиться. В этот момент бармен, обращаясь к Дмитрию, произнес:
– Простите мне мою назойливость, но в прошлый раз ваша подружка оставила в клубе свою сумочку. Я ее прибрал, чтобы не пропала. Как бы мне передать ее владелице?
Дмитрий непонимающим взглядом смотрел на бармена. А тот продолжал:
– Сумочка дорогая. Наверняка больших денег стоит.
– Не понимаю, о чем ты? Какая подружка? Какая сумочка?
– Да как же? Тонечка Коровина. Прошлый раз вы с ней приходили.
И бармен наивным взглядом воззрился на Дмитрия. Испытывая неловкость, тот сказал:
– Оставь сумку себе. Или своей подружке подари, раз она такая дорогая.
– Что вы! Правила клуба этого не позволяют. Да вам не о чем беспокоиться. Вы скажите, по какому адресу пропажу отправить, а я все сам сделаю.
Это была чистой воды авантюра. Расчет был на неожиданность. Если Дмитрий знает, где обитает Тонечка, то попытка выведать адрес могла сработать. «Ну же, давай соображай быстрее», – мысленно подгоняла я. Дмитрий мялся, думая, как поступить. Скажи он, что никакой Тонечки в глаза не видел, бармен может еще долгое время доказывать, что он должен помнить девушку. И что уходили они тоже вместе. И тогда новая рыбка может сорваться с крючка. А Дмитрий чувствовал, что рыбка уже заглотила наживку. Я попыталась подтолкнуть его к принятию правильного решения:
– А вы, оказывается, сердцеед, дорогой Дмитрий. Ну-ка, выкладывайте, что это за особа такая?
Желание как можно скорее завершить неприятный разговор победило. Дмитрий сквозь зубы процедил бармену:
– Записывай, только быстро.
Бармен схватил салфетку, вытащил из нагрудного кармана ручку и приготовился писать. Дмитрий назвал адрес. Я внимательно слушала и запоминала. Закончив диктовать, Дмитрий начал оправдываться, пытаясь сгладить неприятное впечатление:
– Это приятельница моего друга. Прошлый раз мы были вместе, потому что как раз его искали. Он сказал ей, что идет в клуб, и пропал. На звонки не отвечал. Девушка волновалась. Я просто вызвался помочь.
Попытка оправдаться была довольно корявой. Видно, врать мужик не привык. Я не стала его мучить, сделав вид, что удовлетворена объяснениями. Когда с неприятной темой было покончено, Дмитрий снова взялся за стопку. Я сделала вид, что рада поддержать компанию, а потом капризно сказала:
– Хочется танцевать. Дмитрий, пригласите даму на белый танец.
– На белый танец приглашают дамы кавалеров, а не наоборот, – проявил он чудеса сообразительности.
– Тогда я вас приглашаю, – не унималась я.
И потянула его в сторону танцевальной площадки. Дмитрий повиновался. Пройдя половину пути, я «вспомнила», что мне срочно нужно в дамскую комнату.
– Никуда не уходите! – сказала ему. – Я на минуточку отлучусь, носик попудрю, и мы будем танцевать столько, сколько захотим.
Дмитрий остался на месте в гуще танцующих. А я поспешила к барной стойке. Бармен уже держал наготове листок, на котором мелким почерком был нацарапан адрес Тонечки Коровиной. Я протянула обещанную купюру и обменяла ее на листок.
– Черный ход здесь есть?
Бармен глазами указал на дверь возле стойки.
– Прямо по коридору, потом налево. Там будет лестница, ведущая вниз. Дверь выходит на соседнюю улицу. Там всегда открыто, – не глядя на меня, скороговоркой произнес он, и добавил: – Освещения нет, будьте осторожны. Если что, я вас не видел.
Я прошмыгнула в дверь, пробежала по коридору, миновала лестницу. Спустившись, отыскала выход. Дверь открылась легко. Оказавшись на улице, я вспомнила, что в гардеробе осталась моя верхняя одежда. Ладно, как-нибудь обойдусь. Хорошо, что ключи от машины в сумочке лежат. Хороша бы я была, если бы в разгар зимы в одной блузке по городу рассекала!
Завернув за угол, я осмотрелась. Моего ухажера нигде видно не было. На улице никого. Добравшись до машины, я скользнула на водительское сиденье, завела мотор и медленно выехала с клубной стоянки.