Глава 7

С восьми часов утра я дежурила у подъезда, где снимал комнату Данила Клементов, мой последний и единственный подозреваемый на данный момент. Вчера вечером я попросила Ленку-француженку позвонить ему на квартиру, вдруг все-таки объявился, но попытки застать Клементова были совершенно безрезультатны. То ли Данила что-то подозревал, то ли просто ему патологически везло, но он так ни разу со мной не столкнулся.

Двор выглядел практически пустынным, только время от времени из подъездов выползали, словно сонные мухи, люди, вынужденные ехать на работу. Серые, практически с одинаковым выражением лица говорили о том, что последние сны еще не досмотрены, а пробуждение начнется только в общественном транспорте, где теперь и происходит естественный отбор. Народ, свисающий гроздьями из незакрывающихся дверей автобусов и троллейбусов, всеми силами пытается проехать хотя бы одну остановку, а потом вываливается и начинает вести счет оторванным пуговицам, рукавам, лацканам и прочим деталям одежды. Хорошо, если только одежды.

Ни Нины Сергеевны, ни Данилы я не видела. Они так и не выходили из подъезда, хотя была уже почти половина восьмого. И я начала нервничать. Пусть Клементова нет дома, но старушенция не имеет права опаздывать на работу. В конце концов, должна же быть на свете справедливость?

Чтобы как-то отвлечься от ожидания, которое выводило меня из себя, я решила достать из бардачка замшевый мешочек с магическими «косточками». Они способны творить настоящие чудеса, открывая то, что еще сокрыто временем и обстоятельствами. Бережно взяв в руки три кубика и покатав их, не глядя, в ладонях, я получила сочетание 25+5+17. Да уж, и здесь мне не везет: «Не самый лучший период для профессиональной деятельности. Возможны совершенно неожиданные изменения планов и кризисные ситуации. Постарайтесь держать их под контролем».

Я-то, конечно, постараюсь, но кто может гарантировать, что старания увенчаются успехом? Во время этого дела на меня словно обрушилась череда неудач.

С невеселыми мыслями я чуть не забыла про подъезд, за которым установила наблюдение. Квартирная хозяйка Клементова как раз выходила, торопливо повязывая шелковый шарф на шею. Все-таки она пошла на работу, хотя и с опозданием. Предостережение «косточек» вылетело у меня из головы сразу же после того, как женщина вошла в арку и исчезла в ней. Номер телефона я знала уже наизусть, поэтому, выходя из машины, набирала его автоматически. Хотелось проверить, есть ли кто дома, просто так, на всякий случай. Вдруг помощник Гробовского вернулся поздно вечером или ночью?

На продолжительные звонки никто не отвечал. Я поднималась по лестнице, беспокоясь лишь о том, чтобы меня не заметили в тот момент, когда буду отмычкой вскрывать замок. Тогда меня и удостоверение не спасет, и даже Киря вряд ли что сможет сделать. Посадят как минимум за хулиганство, а то и за попытку кражи, что гораздо реальнее.

Итак, я у квартиры. Контрольный звонок в дверь, дабы проверить в последний раз, не спал ли богатырским сном в ее недрах Клементов. Долго-долго я не отпускала палец с кнопки, и даже через довольно внушительную дверь было слышно, как трезвон разливается внутри квартиры. Но никто так и не открыл мне.

Подошла вторая отмычка, причем настолько легко, словно Нина Сергеевна оставила мне ключи от дома. Я вошла внутрь и тихонько закрыла за собой дверь на все запоры, чтобы, если она вдруг вернется, успеть где-нибудь спрятаться. Хотя бы в комнате Данилы. А когда она отправилась бы в ванную, можно будет выскользнуть оттуда.

Вроде как все продумано. Не теряя ни секунды, я приступила к двери комнаты Данилы. С ней тоже не потребовалось особой возни. Теперь предстояло применить все детективные таланты и попытаться найти статуэтку Мары в этом заваленном всяким хламом пространстве.

Достав из сумочки самые маленькие отмычки, я подумала, что гораздо больше похожу в данный момент на домушника, чем на частное лицо, представляющее определенные стороны закона.

Видимо, мебель была очень старой, потому как замки не открывались современными открывающими устройствами. В старину все делали на совесть, не то что сейчас. Промучившись минут десять и понимая неумолимость течения времени, я решила покопаться там, где не удалось при Нине Сергеевне.

В итоге я обнаружила около десятка незаконченных работ — икон. Бронзовой посуды, чеканки или еще чего-нибудь металлического нигде не было. Значит, это достаточно дорогой и редкий материал в области антиквариата. Не зря Мару столько раз пытались подменить.

Что же делать дальше? Теперь я не стала осторожничать, а просто перочинным ножиком из брелока с ключами от машины пыталась вскрыть замок хотя бы на одном из ящиков. Все они были забиты чем-то очень тяжелым. Это я определила достаточно просто — попытавшись сдвинуть тумбу или шкаф с места.

Удивительно, но нож справился с тем, что не смогла сделать ни одна отмычка, имеющаяся у меня в наличии. Долго размышлять над этим не было времени, и так его достаточно потеряно. Я начала вытаскивать содержимое ящика и складировать его прямо на полу. Среди одежды нашлись две старинные книги. Страницы с переложенными пергаментом картинками пожелтели от времени, хотя ничуть не потеряли своей красоты. Казалось, что книга словно вызрела за долгие годы, как хорошее красное вино. Определить ее ценность не представлялось мне возможным. Но ничего похожего на статуэтку не было.

Неужели он спрятал ее не в квартире? — спрашивала себя я. С одной стороны, было бы разумным отнести статуэтку в камеру хранения, но это только в том случае, если бы Данила подозревал, что дома бронзовая богиня в опасности, если бы знал, что за ним следят и вот-вот грозит арест или нечто подобное.

Другое предположение основывалось на близком отъезде Данилы с подругой, о котором мне рассказал бармен в «Карамболе». Тогда он мог сдать статуэтку в камеру или же оставить в каком-то еще надежном месте. Возможно, он вообще больше не собирается возвращаться на квартиру. Такое предположение говорило о том, что либо Клементов в курсе моих поисков и тут ему помогла старушенция-хозяйка, будь она неладна со своей болтовней, либо шестое чувство у Данилы так развито, что он уже давно подготовил почву для отступления.

Положение мое было аховым — буквально на днях статуэтку могли вывести за границу, а я даже не знаю, как выглядит тот, кто должен это сделать. Допустим, внешность можно попытаться установить путем составления фоторобота. Для этого у меня есть как минимум три помощника — Элеонора Гробовская и Нина Сергеевна, квартирная хозяйка Клементова, а также Орест Николаевич, у которого в лавке Данила часто работал. Разумеется, предпочтение я отдам первой и последнему, потому как их личной заинтересованности я не видела.

Сейчас, если я не найду в комнате статуэтку, из этого может следовать только одно предположение — помощник Гробовского решил уехать. Если я не найду достаточно одежды, значит, он уже успел упаковать ее и не собирается сюда возвращаться.

В голове промелькнуло: не позвонить ли Кире и не попросить ли его разослать ориентировку в аэропорт и на вокзалы. Так, на всякий случай, ведь я знала, каким именно транспортом Клементов попытается пересечь границу. Но мне не хотелось доставлять столько хлопот Володе, который и так слишком много сделал для меня в последние дни. Пора вспомнить о совести. В конце концов, мои опасения могут и не подтвердиться, а люди будут задействованы, таможенные посты вовлечены в глобальную операцию, которая окажется совершенно не нужной.

Второй замок открылся проще и быстрее, но содержимое ящика никакого удовлетворения мне не принесло — опять одежда и ничего более. Закрадывалось ощущение, что я не бронзовую богиню разыскиваю, а копаюсь в грязном белье. «Интересно, а есть у него тайник где-нибудь? — задала я себе резонный вопрос. — Вполне ведь может быть, даже в этой квартире. Только бы обнаружить его…»

Стоило осмотреть всю квартиру. Например, для разнообразия нелишним было бы заглянуть на кухню. Поискать на антресолях, за газовой плитой или даже в духовом шкафу. Где еще реально устроить тайник под небольшую статуэтку? Под подоконником в нише, если, конечно, таковая есть на кухне.

Квартира была с нестандартной планировкой из-за того, что находилась в том месте, где соединялись две располагающиеся под углом друг другу части дома. И это сильно отразилось на кухне — ее форма была близка к ромбу. Площадь не более восьми квадратных метров оказалась заставленной мебелью из настолько разных гарнитуров, что вместе они никак не сочетались. Но больше всего поражала именно форма. Архитекторы словно пошутили или же находились в сильном подпитии, проектируя это здание на самом въезде в Тарасов. На самом деле все здесь выглядело настолько непривычно, что тайники, казалось, можно было устроить в любом месте, и их никто не заметил бы.

Осмотрев помещение с максимальным тщанием, я, так ничего и не обнаружив, как говорится, несолоно хлебавши решила вернуться в комнату Клементова. Все-таки больше шансов припрятать что-то в своей комнате, чем носиться с ценностями по всей квартире.

Изменив тактику и представив себя Данилой, я попыталась осмотреться «его» глазами. Устроить тайник стоило бы не в каком-то сокрытом от глаз месте, а как раз наоборот — вроде бы на виду, но там, где никто искать и не подумает.

Сдвинув в сторону вытертый ковер, я потопталась на дощечках паркета. Под ними, если суметь приподнять, можно сделать небольшое, но вполне достаточное углубление, как раз под статуэтку или нечто подобное. В принципе, это довольно стандартный прием, но все же им часто пользуются.

Мои подозрения были не напрасны — недалеко от стола паркетные доски поскрипывали сильнее обычного. Одна из половиц показалась мне особенно «подозрительной», и я принялась выковыривать ее при помощи перочинного ножа. Результативность операции, конечно, была не столь впечатляющей, как хотелось, и все-таки я увлеклась, словно изнутри меня что-то жгло, как бы подтверждая правильность намерений.

Я с энтузиазмом ковырялась в полу, когда вдруг услышала нечто вроде шороха в прихожей, но, не будучи уверенной в том, что мне могло просто показаться, не придала этому значения, и совершенно напрасно. Зато в следующий раз будет наука, если, конечно, этот следующий раз мне когда-нибудь представится, ведь в тот момент я и не думала, что выпутаюсь из этой переделки живой.

Когда едва слышный через закрытую в комнату дверь шум стал фактом очевидным, было поздно предпринимать решительные действия, посему я элементарно притаилась. В моем положении, пожалуй, это оказалось самым разумным. К тому же я понятия не имела, кто именно нагрянул в квартиру — хозяйка или Данила. Если хозяйка, то можно считать, мне повезло, она ведь вряд ли станет заходить в комнату парня, следовательно, тут я в относительной безопасности. А если это Данила, мне придется потрудиться объяснить ему, чем я занимаюсь в снимаемом им пространстве, к тому же без санкции на обыск.

Все, что мне успело прийти в голову, так это спрятаться. Места в моем распоряжении было не так много — только комната Клементова. Оставалось тешить себя надеждами, что в квартиру вернулась старушка-хозяйка, и придумывать что-то для объяснения моего здесь присутствия.

Кстати, даже в таком, казалось бы, безвыходном положении у меня все же был один не самый плохой ход — удостоверение, пусть и просроченное, давало мне право заявить, что я расследую убийство Гробовского, а Клементов мой главный подозреваемый, которого просто невозможно застать дома. Может быть, театр по мне и не плачет, но некоторые роли в своей частной практике я играю весьма неплохо. Авось и тут все получится. Для большего эффекта можно сказать про повестки, посылавшиеся якобы Даниле несколько раз, и затем поинтересоваться, почему он не удосужился явиться ни по одной из них.

Я тихонько прошла к окну, дабы спрятаться за гардиной. Не бог весть какое укрытие, но все же лучше, чем просто сидеть на кровати и ждать, когда меня тут обнаружат. В конце концов, Данила наверняка не дурак и может вызвать милицию, выдав меня за грабителя, и тогда я при всем желании не смогу выпутаться. А обвинение в подмене статуэтки и убийстве из тюрьмы не предъявишь.

Пока я стояла за гардиной и ожидала своей участи, в прихожей кто-то ходил, что-то собирал. В общем, шум был такой, словно о моем присутствии в квартире и не подозревали. Я косилась на угол паласа, который не успела расправить, когда торопилась спрятаться, и теперь жалела об этом. Безумно хотелось выйти из укрытия и исправить эту досадную мелочь, которая могла все испортить, но в этом был определенный риск — вдруг в квартиру вернулся все же Клементов и вдруг он появится в комнате именно в тот момент, когда я выйду из-за занавеси.

И все-таки я решила рискнуть и выскользнуть бесшумной тенью из укрытия. Но тут в замочную скважину вставили ключ. Мое сердце бешено заколотилось. Кровь стучала в висках, будто я была не детективом с многолетней практикой, а начинающим воришкой, в первый раз забравшимся в чужую квартиру. Но вспомнив, что я все-таки заперла дверь, когда оказалась в комнате, немного успокоилась.

Данила вошел в комнату и, кажется, не заметил ничего подозрительного. Его совершенно не тронул тот факт, что угол ковра был завернут и вообще наблюдался довольно приличный беспорядок. Из всего этого я сделала вывод, что он, скорее всего, привык к бардаку. У парня с собой была большая спортивная сумка, в которую он торопливо складывал вещи. Я все ждала, когда же дойдет очередь до статуэтки, но Клементов беспорядочно запихивал в сумку одежду, какие-то журналы, коробки. Создавалось впечатление, что он либо собрался переезжать, либо уезжать надолго, потому как вряд ли в обычную поездку на несколько дней берут такое количество вещей, а главное — каких!

О намерениях Клементова уехать говорило абсолютно все. Теперь мне предстояло решить, как действовать дальше — то ли выпрыгнуть с воплем «руки в верх» или «помещение оцеплено», как в дешевых американских боевиках, то ли тихонько ждать, когда Данила уберется отсюда и я смогу продолжить поиск статуэтки, если, конечно, он не заберет ее раньше. Ну уж тогда-то я точно выйду из-за гардины с удостоверением в развернутом виде и потребую вернуть антикварную вещицу законному хозяину.

В мыслях все получалось ладненько и красиво, но на самом деле я, конечно, иронизировала над собой. В конце концов, жизнь — далеко не сценарный лист, а Клементов не дурак, если до сих пор не попался ни мне, ни милиции.

Пока я терзалась раздумьями, Данила закончил собирать сумку и начал осматриваться. Что-то в комнате вдруг показалось ему подозрительным, хотя я и представить себе не могла, что именно. Вроде бы как был беспорядок, так и остался, конечно, кое-что там поменялось, но я старалась вернуть предметам их первоначальное положение, будто предчувствовала внезапное возвращение хозяина.

Я притихла. Кажется, неподвластное рассудку сердцебиение и то стало тише и гораздо медленнее. Дышать тоже приходилось через раз, но уж лучше потерпеть это, чем объясняться с Клементовым. К тому же статуэтку он так ниоткуда и не вытащил, значит, она могла быть спрятана вовсе не в квартире. Из всего этого вытекало, что мне предстояло сейчас за ним проследить или в крайнем случае снова наведаться в «Карамболь».

Данила еще раз осмотрелся. Я было решила: все — заметил меня, потому как уж очень пристально он разглядывал занавески. Но гардины оказались достаточно плотными.

Наконец, Клементов успокоился и, взяв собранную сумку, вышел из комнаты. Я не торопилась покидать свое укрытие. И правильно. Потому как через несколько минут парень вернулся, чтобы взять ключи. И только после этого испарился окончательно. Я услышала, как в замочной скважине повернулся ключ, а в прихожей началась какая-то возня, впрочем, довольно обычная, когда кто-нибудь собирается уходить.

Я уже думала вздохнуть с облегчением и мысленно поздравить себя с тем, что все хорошо закончилось, как внезапно почувствовала запах дыма. Это показалось нереальным — ну что могло загореться в квартире? Ведь не поставил же Данила разогревать себе завтрак, а потом вдруг передумал его есть и ушел. Я подбежала к двери, автоматически перебирая в руках все отмычки, которые только были на связке. Хорошо, что у меня хорошая зрительная память, и я быстро нашла именно то, что нужно. Но не тут-то было — Клементов оставил ключ в замке!

Вытолкнуть его не было никакой возможности, он специально повернул его слегка, превратив комнату в настоящую тюрьму. Запах гари распространялся все сильнее и сильнее. Теперь мне предстояло не искать Мару, а попытаться спасти собственную жизнь. «Вот уж действительно богиня смерти», — подумала, припоминая тех, кто пытался отыскать бронзовую статуэтку и чем это для них заканчивалось. Разумеется, Гробовскому не повезло больше всех, но он больше всех и виноват в ее исчезновении.

Не имея никакого представления, что именно поджег Клементов, я последний раз попыталась вытолкнуть отмычкой ключ, но результат был неутешительным. Оставалось два выхода — либо позвонить в пожарную службу, которая находилась не так далеко, в районе парковой зоны «Липки», либо выстрелить в замок.

Дым уже заполнил комнату, и я начала задыхаться. Подбежав к окну в надежде открыть форточку, чтобы обеспечить себе хоть какой-то доступ свежего воздуха, я поняла, что она задраена насмерть и надо звонить в «пожарку» пока я еще в состоянии это сделать. Достав из сумки мобильный телефон, я нажала заветные цифры «01».

— Алло! Примите вызов. Соколовая, 26, квартира 82. Сильное возгорание, в квартире человек.

Переспросив и перепроверив все данные, которые я только что назвала, девушка-дежурная сообщила, что пожарная бригада выехала.

Теперь дым, наверное, полностью заполнил квартиру, потому что мне стало очень тяжело дышать, а в голове зашумело и в глазах стало темно. Не хватало еще, чтобы я потеряла сознание…

Собрав силы в кулак, я достала свой «макаров», никогда не изменяющий мне и оказывающий поистине бесценную помощь в самые критические моменты, и несколько раз выстрелила в замочную скважину. Лязг и грохот заполнили комнату, смешавшись с дымом, который становился все гуще и гуще. Сизый туман плыл по квартире, обволакивая все вокруг.

Я кинулась сначала в ванную комнату в поисках полотенца, которое можно было намочить холодной водой, чтобы хоть немного обезопасить себя от дыма и гари. Как мне подсказывала память, это самая простая защита и тем не менее очень действенная.

Заглянув на кухню, я увидела, что там полыхает абсолютно все. Языки пламени ползли по обоям, оставляя за собой безобразные черные полосы. Лимонные шторы, объятые огнем, раскачивались, словно от порывов легкого ветерка. Мебель, безвозвратно испорченная танцующими на ней яркими огоньками, уже почти полностью обгорела. Даже если я не задохнусь от дыма, что навряд ли, такой пожарище одной мне не под силу потушить. Прошло около трех минут, не больше, значит, пожарные вот-вот должны быть здесь. На всякий случай проверив входную дверь, я убедилась, что она заперта на все запоры. Оставалось одно — закрыть лицо мокрым полотенцем и ждать. Нина Сергеевна очень удивится, когда вернется. Не думаю, что ей в голову могло прийти такое, а между тем это ее квартиросъемщик устроил пожар, когда покидал уютную комнату, выходящую окнами на Славянскую площадь. Отвратительный конец недели, по всей видимости, будет не только у меня.

Мои мысли прервала пожарная сирена, заполнившая своим воем все вокруг. Через две минуты они протянут брандспойты, через минуту выломают дверь, еще через пару потушат пожар, следовательно, не позже чем через пятнадцать минут, с учетом всех возможных разбирательств по поводу возникновения очага пожара, я буду свободна. И тогда я попробую найти Клементова. Теперь у меня с ним личные счеты.

Во дворе имелось несколько пожарных гидрантов, к которым уже бежали мои бравые спасители, а вслед за ними уже неслось с десяток, а то и больше зевак, наконец дождавшихся более или менее стоящего их внимания происшествия. Другие пожарные нырнули в подъезд и наверняка находились уже на подступах к квартире. Ждать оставалось недолго. Мокрое полотенце спасало, хотя от дыма резало глаза и голова сильно кружилась. Я сидела на полу, помня из занятий по основам безопасности, что дым, как, впрочем, и туман, поднимаются вверх, следовательно, внизу видимость лучше, а дышать, соответственно, легче.

Наверняка из-под двери шел дым, но пожарные на всякий случай позвонили. Когда же реакции на звонки не последовало, глухие удары свидетельствовали о том, что они перешли к решительным действиям. Через каких-то полминуты дверь распахнулась, и на пороге в защитных костюмах появились трое. Один, недолго думая, перекинул меня через плечо и потащил к выходу, предварительно поинтересовавшись, есть ли в доме кто-нибудь еще, а двое других начали заливать пеной квартиру бедной Нины Сергеевны, которая в это время удовлетворяла потребности населения в пельменях и мороженом.

Внизу, когда врач убедился, что никакая специальная медицинская помощь мне не нужна, я была передана в руки бригадира для составления протокола. Терпеть не могу эту бюрократию, но в тот момент она показалась даже необходимой.

— Семенов Александр Павлович, — представился мне высокий усатый мужчина лет сорока. — Это вы вызвали пожарную бригаду?

— Да, с мобильного. — Тут я покопалась в сумочке, которую не выпускала из рук ни на минуту после того, как спряталась за гардиной, и достала удостоверение, а также лицензию на ведение частной практики. Александр Павлович с почтением взглянул на меня, сверив мою испачканную сажей физиономию с милейшим лицом на фото.

— Я могу умыться, — попыталась я пошутить. Нервное перенапряжение лучше всего снимать смехом, крепким кофе или грогом. Поскольку второе и третье мне сейчас было недоступно, оставалось только шутить.

— Да это вам и не нужно.

— Может быть, — улыбнулась я, — но все же кое-что пояснить я должна. Я находилась не в своей квартире, а вела наблюдение за подозреваемым в похищении антикварной статуэтки. Подозреваемого зовут Данила Клементов, он, кстати, снимает комнату в этой квартире. Хозяйку зовут Нина Сергеевна, сейчас ее можно найти у магазина «Быт» на проспекте Кирова. О пожаре она, естественно, ничего не знает.

— Вот это осведомленность! — поразился Семенов. — Неужели все частные детективы так работают?

— Не знаю, — честно призналась я. — Мне бы хотелось поскорее со всем этим закончить и продолжить заниматься своими делами.

Семенов понимающе кивнул. Видимо, в его намерениях не было чинить мне препятствия, чему я, признаться, приятно удивилась. Обычно все бывает с точностью до наоборот.

— Вам как удобнее — составить протокол здесь или поехать в управление? — любезно поинтересовался Александр Павлович, с пониманием отнесясь к моей деятельности. Я решила воспользоваться случаем и не терять драгоценное время, попросила разрешения дать все показания прямо на месте.

— Что вы делали в квартире и как вы обнаружили очаг возгорания? — задал бригадир первый стандартный вопрос, готовясь зафиксировать в папке мои показания.

— Дело в том, что мне нужно было произвести осмотр комнаты Клементова, который является подозреваемым. К сожалению, я сейчас не имею возможности посвятить вас в расследование, но если это окажется действительно необходимым…

Семенов прервал меня жестом:

— Если в интересах дела вы не можете что-то рассказать, не беда. По крайней мере, я вас пытать на этот счет не буду. А что касается милиции, там сами разбирайтесь.

Я продолжила:

— Так вот, находясь в комнате, мне пришлось спрятаться, потому что совершенно неожиданно подозреваемый появился в квартире, а закончить обыск я не успела. Видимо, Клементов догадался, что я в комнате. Он вышел оттуда, не подав вида, закрыл меня на ключ, а потом устроил пожар на кухне.

— Но ведь вы были в прихожей, когда пожарные взломали замки? — Неподдельное изумление читалось во взгляде светлых глаз бригадира команды.

Я снова улыбнулась. — мне всегда нравилось удивлять, а тем более мужчин.

— Все элементарно — я несколько раз выстрелила в замок и смогла открыть дверь.

— У вас есть оружие?

— Разумеется. И кроме того, разрешение на его использование. Впрочем, как и у всех детективов, занимающихся частной практикой.

Зеваки, собравшиеся вокруг нас, оживленно шушукались между собой, и теперь, наверное, все, кто живет в этом доме, знали, что Татьяна Иванова — частный детектив. Конечно, это не очень хорошо, но любая отрицательная сторона невозможна без положительной — за несколько минут я сделала себе такую рекламу, которая стоила бы немалых денег, найми я себе агента.

— Хорошо, а что же было дальше? — продолжал записывать за мной Семенов.

— Дальше я пошла на кухню и убедилась, что очаг возгорания именно там, потом намочила большое махровое полотенце, чтобы не задохнуться от гари, и стала ждать прибытия пожарной команды. Собственно, приехали вы быстро. Очень быстро. Это все.

Я перечитала протокол, поставила подпись, оставила контактный телефон и попросила как можно скорее разыскать хозяйку квартиры, для которой все случившееся будет невероятным потрясением.

Посоветовав среди любопытствующих отыскать или соседей, или просто близких людей Нины Сергеевны для того, чтобы кто-то мог ее поддержать первое время, я села в машину и уехала.

Для начала мне нужно было появиться дома, чтобы привести себя в порядок. Вряд ли девушка, вся перемазанная сажей, вызовет доверие и желание хоть в чем-то ей помочь, кроме того, я нуждалась в большой чашке кофе, а также мне во что бы то ни стало требовалось дозвониться до Кири.

Пробок в это время на улицах еще не было. Вернее, те, что мешали утром добраться до нужного места, уже рассосались, а до обеденных было еще далеко, поэтому дома я оказалась сравнительно быстро.

Едва скинув туфли и наскоро умыв лицо, я вместе с телефоном передислоцировалась на кухню, где собиралась не только сварить кофе, но и дозвониться до Кири.

— Здравствуйте, а Кирьянова можно услышать? — вежливо осведомилась я, практически не выдавая голосом волнения и спешки.

— А кто его спрашивает?

— Татьяна Иванова, думаю, что он сразу возьмет трубку, как только узнает, что звоню я. — Попытка намекнуть неизвестному собеседнику на дружеские отношения с Володей, впрочем, ни к чему не привели.

— К сожалению, его сейчас нет. Передать, что вы звонили?

— Да, пожалуйста, и пусть сразу же перезвонит мне на сотовый. Вы меня очень обяжете, если скажете ему все это, как только он появится.

— Да, конечно.

Голос того, с кем я разговаривала, не был мне знаком, поэтому оставалось только строить предположения о его обязательности и прочих человеческих качествах. А ведь сейчас без Кири мне и в самом деле просто не обойтись. Теперь, когда я знала, как выглядит Клементов, я запросто могла бы составить отличный фоторобот, но сделать это можно только в управлении, а идти туда желательно вместе с Володей — и вопросов меньше, и дела будут продвигаться гораздо быстрее.

У меня даже возникла идея поехать к нему и дождаться на месте, чтобы, как только Киря появится, взять его, что называется, в оборот, и пока все дела не будут закончены, не отпускать.

А в планах у меня было вот что: во-первых, оповестить аэропорты, железнодорожные и автовокзалы о возможном пересечении границы господином Клементовым, во-вторых, составить его фоторобот, потому как навряд ли он поедет со своими подлинными документами.

Почувствовав уверенность, что как только мы с Кирей сделаем то, что я задумала, все пойдет как по маслу, я в самом что ни на есть приподнятом настроении начала варить себе кофе.

По кухне распространялся аромат от свежесмолотых зерен арабики, в тостере на двух тонких ломтиках французской булки плавился пармезан — мое вознаграждение после всех перипетий в квартире, где Клементов снимал комнату. Я по праву заслужила второй завтрак и от души наслаждалась им, дожидаясь звонка Кири. Если он не обнаружит себя в течение пятнадцати минут, то, пожалуй, придется поехать к нему.

Я допивала вторую чашку кофе и собиралась идти переодеться, когда настойчиво зазвонил телефон в комнате. «Я же просила Кирю позвонить на сотовый», — подумала я и внутренне возмутилась. Обычно он выполнял мои просьбы, поскольку они бывают продиктованы определенными обстоятельствами, женские капризы и практика частного детектива редко совместимы.

— Алло!

— Таня, здравствуйте! Это Артемий Стрелецкий, вы меня помните?

— Помню, разумеется…

— Сейчас мне звонил Валерий, он никак не мог связаться с вами, наверное, с телефоном что-то случилось…

Я перебила его:

— Архипов звонил на сотовый или на домашний? Артем, это очень, очень важно. — Интонацией я постаралась передать всю значимость сего обстоятельства. Ведь если Валерий не мог дозвониться на мобильный телефон, то вполне может быть, что Киря тоже пытается проделать то же самое и у него ничего не получается.

Я напряженно терла виски. Даже секундное молчание в трубке показалось мне чудовищно долгим. Наконец Стрелецкий продолжил:

— Я точно не знаю, поэтому не рискну утверждать. Но обычно Валера звонит на сотовый, чтобы уж наверняка связаться с нужными людьми. А что, это так важно? Что-то случилось?

— С чего вы взяли? — Я внутренне напряглась. — Ничего не случилось. Просто я жду звонок, который для меня весьма и весьма важен, вот и все.

Артемий скорее всего собирался еще о чем-то спросить у меня, но я была полностью поглощена проблемой телефона, и пока она не разрешится, вряд ли успокоюсь.

— Артем, а не могли бы вы попытаться сейчас дозвониться мне на мобильный? Только звоните долго. Напомнить вам номер?

— Нет, не нужно, я прекрасно его помню. Конечно, попытаюсь. А если ничего не выйдет, что тогда?

— Тогда позвоните снова на домашний, мне же нужно узнать о результатах.

Я положила трубку и пошла на кухню за мобильником. Странно, но его почему-то там не оказалось. Честно переложив с места на место полотенце, прихватку, несколько раз переставив чашку из-под кофе, я ума на могла приложить, куда же делся телефон. Наконец, решив, что оставила его все-таки в комнате, я вернулась туда и произвела тщательный осмотр пространства, который, впрочем, не дал утешительных результатов — трубки нигде не было.

Уже начав ругать инженеров-разработчиков и тех, кто ввел моду на крохотные сотовые, я вновь прошлепала на кухню. Остановилась, прислушалась. То ли меня начали посещать чудные видения, какие обычно обсуждаются с психотерапевтами, но откуда-то очень издалека я услышала робкий звонок своего мобильного.

Как в детской игре «тепло — холодно», я делала шаг и прислушивалась, насколько отчетливее стал сигнал, и, наконец, к своему немалому удивлению, оказалась у холодильника.

Поднявшись на цыпочки и снова осмотрев «крышу» морозильной камеры, я убедилась, что телефон на ней не притаился. Сухая икебана и записная книжка — вот и все, что я там обнаружила. Однако звонок, правда, такой же слабый, был еще слышен.

Повинуясь порыву, я резко открыла дверцу холодильника и… на тарелке обнаружила пропажу, которая трезвонила теперь гораздо громче и даже, как мне показалось, возмущеннее.

— Алло! — Я тут же ответила, не потрудившись посмотреть на дисплей, кто же звонит мне — Киря, Архипов или Артем.

— Просили позвонить, а сами не берете трубку, я уже собирался отключаться, — это был все-таки Стрелецкий.

— Артем, большое спасибо, вы очень выручили меня. — Прижимая плечом трубку, я уже нашаривала водолазку, чтобы поскорее переодеться и ехать к Володе. Но это хорошо, что Стрелецкий позвонил, с ним мне тоже нужно было кое о чем договориться. И я продолжила: — Хотелось бы попросить вас, Артемий. Ваш друг говорил, что когда мне понадобится экспертиза, я могу надеяться на вашу помощь.

— Да, разумеется, только скажите, когда, и я к вашим услугам. Единственное, что может помешать моей консультации, так это скорый отъезд. Больше недели я вряд ли смогу задержаться в городе. Дела, как и люди, не могут ждать.

— Отлично, думаю, я уложусь в этот срок. Тогда я перезвоню вам.

— Буду ждать. Только вы не пропадайте. А то я понятия не имею, как продвигается это невероятное расследование, за которое вы так отважно взялись.

При слове «отважно» я состроила отвратительную физиономию своему отражению в зеркале. Дело как дело. Только расследование его, пожалуй, затянулось, по моим стандартам «на все, про все» отводится обычно около недели, ну как максимум десять дней, а тут такое!

— Ну, относительно того, как идет расследование, я постоянно отчитываюсь своему клиенту. Не примите на свой счет, но, как правило, чем больше людей о нем знает, тем хуже продвигается дело. Это следствие многолетнего опыта, а не личные счеты. Спасибо, что помогли прозвонить мобильный, ваша помощь оказалась очень кстати.

Попрощавшись со Стрелецким, я уже была готова, осталось только сделать контрольный звонок Кире и выйти из дома. Мне хотелось сразу же договориться с ним о встрече в управлении, чтобы не терять времени.

— Кирьянов, слушаю! — ответил мне голос, который я сейчас желала услышать больше всего на свете, однако нотки раздражительности, столь явственно звучавшие в нем, несколько насторожили меня. Я решила продолжать как можно мягче, чтобы не спровоцировать еще большее негодование, я ведь не знала, чем оно вызвано.

— Володя, у тебя есть минут тридцать для меня?

— Смотря когда. Сейчас такое творится, что я начинаю завидовать тебе и твоей прозорливости, когда ты смотала удочки и решила открыть частную практику.

— Киря, совсем нет времени, а помощь нужна, что называется, позарез. Ну как?

— Чего делать-то надо? — смягчился Володька, наконец поняв, что без него мне действительно не справиться. — Это все по тому же антикварно-статуэточному делу?

— Ага, нужно составить фоторобот и разослать ориентировку по всем возможным местам пересечения границы. Я думаю, что пора со всем этим заканчивать, и реально планирую сделать все в ближайшие два, максимум три дня. Если можешь сейчас уделить мне время, давай встретимся в управлении. Идет?

— Да ладно уж. Только имей в виду — не рассчитывай на многое. Хотя, ты знаешь, я, как обычно, постараюсь сделать все, что в моих силах.

Я обрадовалась. День начался нестандартно, значит, точно так же он должен и закончиться, в этом я ничуть не сомневалась, значит, и моим надеждам суждено оправдаться.

— Хорошо, я уже выхожу и минут через пятнадцать, самое большее двадцать, буду там.

— А я как? Предлагаешь добираться общественным транспортом? В общем-то, я человек не самый привередливый, переживу и это. Только тебе ждать придется. Учитывая час пик, никак не меньше сорока минут, а то и часа.

Я правильно поняла «шпильку» в мой адрес и сказала, что заеду за Володей, а потом уже вместе мы поедем в управление. Кирьянов остался доволен. У него тоже аллергия на автобусы и троллейбусы. И даже на маршрутные такси. Я села в машину, повернула ключ зажигания и выехала на Московскую.

Улицы уже были запружены гораздо большим потоком машин, чем этого хотелось бы водителям или пассажирам гортранспорта. Такое впечатление, что регулировщики либо спали, либо всем составом отправились в отпуск, решив не глотать дорожную пыль и выхлопные газы. Только солнце по-детски озорно пускало свои лучи прямо в глаза, рассыпало на бледных после долгой зимы щеках граждан яркие веснушки, мягко согревало, обещая, что весна совсем скоро наступит.

Я снова подумала о тонированном стекле для своей пусть не очень новой, но зато прошедшей со мной «огонь, воду и медные трубы» машины. Ее хотелось побаловать, как старого друга, каким-нибудь новшеством. В конце концов, моя видавшая виды «девятка» это заслужила. «Вот получу гонорар, — решила я, — и займусь своими „колесами“. В ближайшие несколько лет менять „девяточку“ в мои планы не входило. И дело даже не в стоимости нового автомобиля, а скорее в том, что к машине привыкаешь, как члену семьи, хотя я — человек, далеко не сентиментальный. Кроме того, „девятка“ может оставаться практически незаметной, чего никак не скажешь о спортивных авто или моделях, недавно сошедших с конвейера».

Когда я свернула с шоссе в переулок, то сразу же увидела Кирьянова, стоявшего и внимательно поглядывавшего на часы. Сильно опоздать я не могла, да и ни о каком конкретном времени мы с ним не договаривались, так что я не вполне поняла его жест. Он меня тоже сразу заметил и пошел навстречу.

— Садись, — сказала я, открывая дверцу, — торопишься куда-нибудь?

— В общем, да, но время еще есть. К тому же, как я понял, твое расследование, как всегда, в интересах нации, — пошутил Володя. Такие «шпильки» в мой адрес с его стороны случались достаточно часто, и обижаться на них было не в моих привычках. — Мне должны позвонить. Ничего, что я оставил номер твоего сотового?

— Ну, если уже оставил… — улыбнулась я.

Пока мы ехали в управление, где располагался кабинет судмедэкспертизы, я в красках, но все-таки достаточно сжато рассказала Володе про утренние приключения и о том, как вообще продвигается дело. После возмущения нахальным поступком Клементова и выражения всяческих сожалений по поводу перенесенного мной, Киря восхитился моим ослиным упорством, с которым я хочу довести дело до логического завершения. Попытки убедить меня в том, что это просто невозможно, были тщетны и напрасны, в чем мой друг и помощник имел возможность убедиться.

— Все равно его закончу, — я пыталась апеллировать к его лучшим чувствам. — Понимаешь, просто не смогу спать спокойно. К тому же мне за работу платят не так, как тебе. Поэтому можешь считать, что у меня нет выбора. Вот и все.

Мы оказались на месте, и несколько неприятный разговор пришлось прервать. Гораздо проще говорить о чем бы то ни было, когда все негативные моменты уже разрешены.

Я почти физически ощущала беспокойство Кирьянова и его нежелание оставлять меня один на один с «шайкой антикваров», как он сказал.

— Послушай, я тебе помогу, как и обещал, только давай ты мне сейчас начистоту расскажешь, как обстоят дела. Все как есть, ни о чем не умалчивая.

Я задумалась. На данный момент я действительно кое в чем зависела от Володи. Разумеется, если мне нужно будет, я и сама горы сверну, но тогда потребуется больше усилий, а главное — времени, которого у меня не так много. Статуэтка ведь пока находится неизвестно где, обещанный Архипову срок практически закончился, и моя репутация, предмет моей гордости, висит теперь на волоске. Конечно, расследование в любом случае нужно завершать, вопрос только в том, с какими результатами.

— Хорошо, я согласна, — произнесла я тоном генерала, которому приходится смириться с временной капитуляцией.

Просиявшая в ответ физиономия Кири была лучшим подтверждением того, что мой давний друг поможет мне справиться с Клементовым во что бы то ни стало.

Мы поднялись на пятый этаж. Тишина здесь, совершенно не свойственная сему учреждению, поразила меня еще и потому, что на трех нижних этажах царила такая суматоха и такой шум, что более двух часов я не смогла бы там выдержать. Но говорят, человек привыкает буквально ко всему…

Комната двести девятнадцать была конечным пунктом нашего путешествия, а дальнейшее зависело от того, насколько быстро мы сможем составить фоторобот и разослать ориентировку. Распечатать, а потом размножить физиономию Клементова можно прямо в лаборатории, что облегчало задачу, а главное — экономило время.

— Садись туда, — скомандовал Володя, усаживаясь в кресло перед компьютером. — Сегодня ты наблюдатель, потому как потерпевшие и пережившие пожаротушение отстраняются от работы на трое суток, — подвел он итог.

— Сейчас! — произнесла я с деланым возмущением. — Все, кто не принимал участия в деле с самого начала, назначаются помощниками и обязуются не мешать лицам начальствующим до окончания расследования.

Словесная перепалка быстро закончилась, потому как появился дежурный, сообщивший нам, что машина готова и сопоставление можно начинать. Несколько папок с файлами носов, ртов, подбородков, ушей и прочих частей лица загружались, как мне казалось, очень и очень медленно. «Неужели не могли поставить компьютер помощнее, этому же, совершенно очевидно, не хватает памяти», — думала я, но мои мысли по этому поводу совершенно никого не интересовали.

Я придвинула свое кресло поближе к монитору, аргументируя свои действия тем, что я видела Данилу всего несколько часов назад, а Кирьянов вообще представления не имеет о том, как он выглядит, поэтому именно мне предстоит составить фоторобот.

Тонкие, почти женственные черты лица Клементова, откровенно говоря, затрудняли поиск подходящих фрагментов. Капитан милиции, в чьем кабинете мы находились, обещал посмотреть, какие еще у него есть файлы.

— Может, ваш парень на кого-нибудь похож? — спросил он, потирая виски. — С утра тут приходили и составили такой портретик одного разыскиваемого, что мне самому захотелось из дома не выходить. А вам нужна чуть ли не воспитанница пансиона благородных девиц.

Кирьянов улыбнулся:

— А ты не знаешь, этот парень еще чем-то занимался или только Гробовскому помогал?

— Вроде бы работал еще и в «Лавке древностей». То ли ночным сторожем, то ли продавцом. Правда, вахтовым методом, судя по тому, что говорил хозяин магазина. Кстати, нужно ему позвонить, вдруг он не все рассказал из того, что мне интересно?

Привычка иметь при себе все номера телефонов, которые могут понадобиться, далеко не один раз выручала меня. Быстро дозвонившись до «Лавки древностей», я ничуть не удивилась тому, что Орест Николаевич меня сразу же узнал.

— Здравствуйте, Танечка, я очень рад вас слышать. Не разочаровала покупка?

— Нисколько, — тут я совсем не кривила душой, — кресло пришлось в самый раз, к тому же после его приобретения у меня наступила прямо-таки полоса успехов и удач разного калибра, даже не верится.

— Я искренне рад за вас, хотя смею предположить, что вы позвонили мне исключительно по делу, а не для того, чтобы справиться, не завалялось ли где у меня еще одно такое же кресло. Я прав?

Пришлось согласиться и подтвердить предположение старого антиквара.

— Орест Николаевич, мне очень нужно узнать, где можно найти Данилу Клементова? Разумеется, если эта информация продается, вам нужно только назвать цену. Что же касается конфиденциальности, то ее я вам гарантирую.

Я была готова сейчас отдать практически любые деньги за то, чтобы антиквар назвал несколько адресов, по которым можно найти помощника Гробовского.

— Ну что вы, Танечка! Я прекрасно понимаю ваши затруднения и денег с вас брать не собираюсь. А вот если вы мне обеспечите спокойствие на некоторый срок, то, пожалуй, попробую вам помочь.

— Договорились, — обрадовалась я, скосив глаза на экран компьютера так, что они даже заболели.

Киря в этот момент пытался по моему описанию составить из фрагментов физиономию Клементова. Подбородок он нашел практически идеальный, вот только чуть-чуть поуже. Жестами я попыталась ему об этом сообщить, и, слава богу, он правильно истолковал мой большой палец, поднятый вверх.

— А что со старикашкой? — спросил он шепотом после того, как зафиксировал картинку на экране.

Я еще раз подняла палец вверх и довольно улыбнулась, тоже шепнув:

— Порядок, собирается, кое-чем поделиться, если ему гарантировать конфиденциальность и неприкосновенность антикварных авторитетов хотя бы на некоторое время, — пошутила я.

Орест Николаевич покашлял в трубку как истинный джентльмен, не решившись прервать наше с Кирьяновым перешептывание как-то иначе.

— Да-да, я вас слушаю и записываю, — откликнулась немедленно я.

Володя внимательно смотрел на меня, в который раз убеждаясь моей поразительной везучести. Пока я записывала то, что диктовал мне антиквар, Володя вывел на мониторе фразу: «Спроси, согласится ли он пойти официальным свидетелем?» В ответ я только замотала головой, как бы говоря, что ничего из этого не выйдет, даже надеяться не стоит. Это менталитет целой нации: люди могут рассказать о чем угодно и с какими угодно подробностями, а как дело доходит до официальной дачи показаний, все забывают не только существо вопроса, но и полное имя с домашним адресом. Поэтому я решила ограничиться тем, что Орест Николаевич поведает лично мне. Метод кнута и пряника на антикваров, как видно, не распространяется, так что лучше научить одного из них доверять частному детективу Татьяне Ивановой.

— Огромное вам спасибо… Да, я уверена, что вас в ближайшие дни никто не потревожит… Хорошо, могу предложить санкционированную охрану… Конечно, посоветую, куда и к кому именно обратиться. Я перезвоню вам сегодня вечером. До свидания и еще раз спасибо.

Отключив телефон, я вернулась к компьютеру, где Киря пытался составить портрет. Получалось у него довольно неплохо, даже создавалось впечатление, что он уже видел Клементова, только не рассказывал мне об этом.

— Здорово получается, — одобрила я его построения, усаживаясь рядом. — Ты Данилу уже откуда-то знаешь?

Володя поднял на меня удивленный взгляд:

— Откуда я могу знать твоего Клементова, если ты всего меньше часа назад рассказала мне о нем?

— Просто у тебя слишком хорошо получается. — Посмотрев на мое заметно встревоженное лицо, Володя от души расхохотался:

— Просто я уже привык составлять фотороботы со слов свидетелей. Профессия, знаешь ли, накладывает свой отпечаток. А что, на самом деле так сходится?

— Поразительно!

Я решила рассказать о своих планах Кирьянову, поскольку мне нужен был стоящий совет человека, который не раз и не два попадал в самые разные переделки, связанные с поимкой преступников. У меня, разумеется, свои методы, разительно отличающиеся от тех, что использует милиция, но, как говорится, одна голова хорошо, а от помощи друзей не следует отказываться.

— Интересно, а тут можно попросить кофе? — без надежды в голосе поинтересовалась я.

— Гипотетически да, но…

— Есть только растворимый, — извиняющимся тоном произнес хозяин кабинета.

— Неси! — не то скомандовал, не то попросил Кирьянов и снова обратился ко мне: — А ты давай рассказывай, чего тебе наговорил антиквар.

— В принципе, клубочек можно считать распутанным. Пока я сделаю все прикидки на дальнейшие действия, нужно закончить с портретом, а потом разослать его вместе с ориентировкой, потому как потом может быть поздно. — Отщелкивая курсором нужную часть лица и перемещая ее по экрану, я рассказала о том, что Орест Николаевич поведал мне несколькими минутами раньше. — Относительно Клементова совершенно ясно одно — он практически никому не доверяет, вещи в камеру хранения вряд ли когда-нибудь сдавал, потому как имел возможность все хранить в доме хозяйки. Часто оставался у своей девицы. Ну той, красноволосой, помнишь, я тебе о ней рассказывала. Так вот, вместе они собираются лететь куда-то в Германию. Скорее всего, конечный пункт Берлин или Мюнхен. Парень вообще много поездил. То под предлогом покупки реставрационного материала, то еще зачем-нибудь, но всегда увозил и привозил с собой много безделушек, которые после соответствующей обработки оказывались в «Лавке древностей»…

— Это все тебе сейчас антиквар рассказал? — не веря собственным ушам, изумленно спрашивал Киря.

— Да нет, конечно. Язык мой — враг мой, и это так на самом деле. Просто кое в чем Орест Николаевич проговорился, что-то я узнавала сама, а сопоставлением фактов можно добиться удивительных результатов. Дальше самое главное — хозяин антикварной лавки сказал, что несколько раз звонил девице Клементова домой, когда ему был нужен Данила. И обещал поискать номер телефона, если я смогу обеспечить ему безопасность на несколько последующих дней.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но мне кажется, что тут не чисто, — безапелляционным тоном заявил Володя, насаживая изображению на экране нос, который показался мне наиболее подходящим. — Не станет человек просить, чтобы его поставили на санкционированную охрану только потому, что он дает номер телефона. Это даже не показания, и не бог весть какая польза может быть от этого номера.

— Я и сама это прекрасно понимаю, — кивнула я, сделав глоток кофе, который оказался несколько хуже, чем я надеялась. — Что-то мне подсказывает, что Орест Николаевич тоже тут замешан, пусть не конкретно с этой статуэткой, но… покопаться стоит. По крайней мере, пообещав ему спокойствие, я получаю нужную мне информацию, а позвонить и попросить проследить за антикварной лавочкой проблем не составит. Даже если просьба будет исходить от меня, как от частного лица, и за нее придется заплатить, все равно я много не потеряю. А вот наводка, где искать Клементова, да к тому же в ближайшие несколько дней, а то и часов, дорого стоит, учитывая, что парень собрался за границу.

На экране монитора компьютера вырисовывалось лицо молодого интеллигентного человека, немного худощавое, с большими светлыми глазами, высокими скулами, прямым, может быть, чуточку длинноватым носом, который, впрочем, совсем его не портил. Волнистые волосы без какой-то определенной прически слегка завивались. На лбу написано как минимум университетское образование плюс, может быть, аспирантура и пара новомодных курсов, например, компьютерного дизайна. В общем, с экрана на нас смотрел достойный представитель ХХI века, только вот с некоторыми криминальными наклонностями, которые меня, честно говоря, огорчали. Было в Даниле что-то притягивающее, и даже то, что портрет был составлен нами как фоторобот, ничуть не портило впечатления.

— Если кто и опознает это лицо, то… задержат непременно девушку, — заметила, улыбнувшись, я.

Попросив Кирю разослать ориентировку и пообещав ему исполнение некоторых желаний, конечно, в пределах разумного — например, в виде презента, состоящего из ящика пива, — я направилась в «Лавку древностей». Антиквар отказался назвать мне район проживания и телефон красноволосой девицы по телефону, якобы опасаясь прослушивания. Я не поверила в такие бредни, но ничего по этому поводу не сказала. Не зная характера человека, лучше не лезть на рожон, а то вообще рискуешь ничего не получить.

Тратить на хозяина лавки много времени у меня в планах не было. Нужно было еще пообщаться с Ниной Сергеевной — наверняка она захочет поделиться кое-какими соображениями относительно своего бывшего квартиранта. Я сомневалась, что теперь эта женщина решится продлить с ним договор о сдаче комнаты. Страховки у нее наверняка нет, следовательно, ей самой крайне выгодно отыскать Клементова, совершившего злостный поджог и едва не лишившего меня жизни. Оказаться в нужное время в нужном месте — вот самая большая удача в жизни, которая только может быть.

Места для парковки поблизости от магазинчика не оказалось. Хорошо бы на будущее выставить щит «Парковка только для клиентов „Лавки древностей“», — подумала я, выходя из машины. Поставив «девятку» на сигнализацию и перейдя дорогу, я оказалась у тех самых тяжелых деревянных дверей, за которыми таились запах истории, смешанной с дневной пылью, мебель с резными ножками, кованые каминные решетки и старинные книги с рисунками, переложенными пергаментной бумагой.

— Добрый день еще раз, — произнесла я, после того как затих маленький серебряный колокольчик над дверью. — Освободилась и сразу же приехала.

— Не думал, что у частного детектива столько забот, — улыбнулся хозяин. — Кто бы мог подумать, что в Тарасове так много людей, обращающихся к вам за помощью.

— И как я поняла, сейчас вы являетесь одним из них, — поставила я антиквара на место — пусть лучше он думает, что ему нужна я, нежели наоборот. — У нас с вами дело — информация в обмен на безопасность. И если можно, то побыстрее, у меня много срочной работы.

— Я нашел номер телефона той барышни, у которой Данила часто оставался, если это можно так назвать. Она не слишком вежлива, но думаю, что для вас не будет проблемой общение с людьми подобного сорта…

— Для меня общение вообще не проблема, — сказала я, перенося номер телефона в свою записную книжку. — Хорошо, судя по телефону, девица живет в Ленинском районе. Но вы же сами понимаете, что искать красноволосую без имени и адреса практически бредовая затея…

Антиквар в ответ на мой вопрос всего лишь пожал плечами. Я на секунду задумалась. Безвыходных положений не бывает, придется скорректировать свои планы, но никаких особых отступлений от намеченной программы я делать не стану.

— Ну что же, Орест Николаевич, если вы больше ничего не знаете и ничем помочь не можете, я удаляюсь. Спасибо за телефонный номер. Надеюсь, он окажется верным.

— Неужели вы думаете, что я мог нарочно дать вам неверный номер? Танечка! — возмутился антиквар.

— К сожалению, люди бывают разные, но в вас я ничуть не сомневаюсь, напрасно переживаете. Я позвоню вам насчет охраны, как и обещала, вечером.

Некоторое время назад в Москве вышла компьютерная программа, которая содержала фамилии, имена и отчества всех абонентов телефонной сети с указанием домашнего адреса или офиса. Ее потом срочно свернули, сняли с производства, потому как кто-то решил, что она противоречит нормам социальной защиты. Но те, кто успел купить программку на Горбушке, на пожалели и потом за приличные деньги множили ее и распространяли. Ну а после местные умельцы, вдохновленные успехом столичных программистов, состряпали точно такую штуку, но для нашего мегаполиса.

Вспомнив о парнишке лет двадцати, который живет двумя этажами ниже, я подумала, что уж он-то наверняка знаком с этой программой. К Ване огромная очередь, не иссякающая ни днем, ни ночью. Народ идет к нему с процессорами, мониторами, мышами и прочим компьютерным хламом. Помогает парнишка всем, кто выстаивает к нему очередь. Не имея понятия, сколько он берет за визит, я все-таки рискнула и поехала домой, чтобы попытаться добраться до соседа. Вроде бы день у меня сегодня удачный, должно получиться.

Как я и думала, очередь, состоявшая из двенадцати человек, дислоцирующихся на лавочке у подъезда, была неумолима. Мне тут же заявили, что Ванечка больше всего любит порядок, и по уже давно заведенной системе к нему сначала нужно было записаться или отправить сообщение, если случилось что-то из ряда вон выходящее.

Узнав номер мобильного телефона Вани, я отправила ему сообщение, как того требовали установленные правила. Через минуту он подошел ко мне, не глядя на возмущенную очередь подростков, жаждущих помощи местного компьютерного гения, — авторитет частного детектива Татьяны Ивановой перевесил все аргументы, приводимые раздосадованными ожидающими.

— А что вам, собственно, нужно? — поинтересовался молодой человек, протирая салфеткой тонкие стекла очков, когда мы поднялись к нему домой.

— Нужна программа, с помощью которой можно по номеру телефона выяснить адрес, а если возможно, то и фамилию абонента.

— И всего-то? Конечно, у меня есть эта программа. Но учтите: адрес можно выяснить в том случае, если телефон был установлен не позднее, чем год назад. После официального запрещения в Москве этой программы пошли разные слухи, и многие абоненты перевели свои телефоны на цифровые станции. С них невозможно получить никакую стоящую информацию, даже не стоит терять время.

— Честно говоря, я понятия не имею, когда был установлен «мой» телефонный номер. Единственное, о чем я могу догадаться, так это о районе, потому как номер начинается на «32».

— Ну-у, — протянул Ваня, — это еще ни о чем не говорит, хотя сейчас все проверим.

Он покопался в вертушке для дисков и вытащил CD-ROM в белом футляре. «Интересно, долго его инсталлировать?» — подумала я, соотнося время с объемом информации на диске.

Побродив пальцами по кнопкам клавиатуры, Ваня, наконец, обратился ко мне:

— Диктуйте ваш номер.

— 32-51-69, — произнесла я и замерла в ожидании. Сейчас должно все решиться. Либо у меня получается абсолютно все и я заканчиваю это дело, если не сегодня, то завтра, либо все летит псу под хвост, в тартарары и так далее. Эпитетов придумано немало, и нет смысла перечислять их все.

— Вам повезло: номер установили семь лет назад. Еще бы его не вычислить! Живут Красновы на Тархова. Дом тридцать пять, квартира сорок восемь. Номер подъезда и этаж не определяются.

Довольный собой, Ванечка поднял на меня подслеповатые глаза, пытаясь увидеть мою реакцию. Бурно выражать свои эмоции я могу, но не всегда это делаю. Так и теперь, сдержанно поблагодарив компьютерного гения, я поинтересовалась, сколько стоят его услуги.

— Учитывая, что программа эта у нас в городе имеется только у восьми человек и вы вряд ли бы нашли семерых остальных владельцев, я могу взять с вас приличные деньги. Но есть еще один фактор, который нельзя не учитывать. Вы — моя соседка да к тому же частный детектив. Вдруг мне тоже придется к вам обратиться?

— У меня оплата посуточная и достаточно высокая, поэтому лучше не иметь проблем, с которыми обращаются к частным детективам, — сказала я Ване, улыбнувшись. — И все-таки, сколько стоит твоя услуга? Ты мне реально очень помог, поэтому мое любопытство отнюдь не праздное. Более того, к неимущим слоям населения я себя пока не отношу и вполне могу оплатить работу программиста. К тому же и мне, может, еще не один раз понадобится твоя помощь. Не будешь же ты все время заниматься благотворительностью?

— Да, конечно, тогда пять условных единиц.

— Берешь только валютой? Или рубли тебя тоже устроят? — спросила я, вытаскивая из сумки бумажник. — А расценки, кстати говоря, отличные. Смотри, не продешеви. В центрах, где работают с оргтехникой, берут в пять раз больше.

Ваня молча пощелкал еще клавишами, нажал кнопку «распечатать», после чего протянул мне листок.

Я была откровенно довольна. Теперь предстояло нанести визит Нине Сергеевне. Как я предполагала, она уже должна утрясти все бюрократические формальности и вернуться на пепелище, которое устроил из ее квартиры Клементов. У него, наверное, лицо целый день горит, я же о нем постоянно думаю. Второй раз за день я пересекла набережную, уже, наверное, примелькавшись патрульной машине, которая с локатором отлавливала автомобили, спускавшиеся с моста, превышая скорость.

Закопченные дымом окна квартиры, где сегодня утром тушили пожар, чернели, словно пустые глазницы. Я вышла из своей «девятки» и зашла в подъезд. Нина Сергеевна была дома, это стало понятно буквально сразу. Надрывные стенания женщины отчетливо доносились до первого этажа, причем обуславливалось это не столько удивительной акустикой в подъезде, сколько громоподобным голосом несчастной погорелицы.

Не слишком хорошо представляя себе, как я смогу ее перекричать, и вообще, удастся ли мне обратить внимание женщины на себя, я все-таки решила подняться.

— Здравствуйте, Нина Сергеевна, я знаю…

— Какое горе! И какая только собака подожгла мне квартиру! Я этого гада из-под земли достану, и жить ему больше не захочется! Сволочи! Злые, жестокие, безжалостные люди, покусившиеся на жизнь и добро добропорядочной пенсионерки… А ведь у меня никого не осталось, только дочь, зять и две внучки и внучкин муж, который тоже, между прочим, скотина, да еще какая!

Знать про всех родственников погорелицы мне решительно не хотелось, а уж про то, что она о них думает, тем более, поэтому я, слушая вполуха, пыталась высмотреть, не изменилось ли чего в квартире с момента пожара.

— Нина Сергеевна, — попыталась я еще раз отвлечь ее от истерики, — я знаю, что тут произошло, и могу вам кое в чем помочь. Помочь, понимаете?

В мутных старческих глазах, в которых на данный момент не было ничего, кроме злобы, как-то вдруг появилось осмысленное выражение, женщина понемногу стала затихать.

— Дело в том, — продолжала я, — что я знаю, кто устроил этот пожар, и могу вам помочь. По крайней мере тем, что дам показания. Так что виновный оплатит вам причинение морального вреда…

— А как же ремонт? — возмутилась старушка. — У меня в комнате, между прочим, стояла мебель красного дерева: тумбочка, сервант и шесть стульев! — закричала она, не дав мне договорить.

— Разумеется, виновный и ремонт вам оплатит. Полностью. Я уже успела позаботиться об этом еще утром.

Недоверие сменилось какой-то отчаянной радостью, но потом вернулось снова.

— А откуда же?.. — задала она один из тех нелепых вопросов, на которые невозможно дать разумный ответ.

— Профессия такая, — нашлась я.

— Пожары устраивать?! — Взгляд бабульки вспыхнул яростным негодованием, и я поняла, что если не объяснюсь с ней в ближайшие две минуты, она просто изничтожит меня на месте, и мое последнее дело может оказаться незаконченным.

— Нина Сергеевна, я обращаюсь к вам в последний раз, и если вы сейчас не успокоитесь, то можете остаться с тем, что сейчас у вас есть. Проще говоря, одна в сгоревшей квартире. Поджог здесь устроил ваш квартирант — Данила Клементов, которого сейчас я и разыскиваю. В ваших интересах помочь мне, иначе, когда этот молодой человек пересечет государственную границу, его уже никто не сможет вернуть. И тогда плакали денежки на ремонт вашей квартиры.

— Как это он виноват? Данилка приехал за мной и увез утром, сказал, что нужно оформить дотацию в собесе, чтобы за квартиру меньше платить. А потом, когда вернулась домой, — смотрю, все горит!

— Не могло все гореть, я пожарных вызывала и знаю, что, когда все было потушено, вас на месте не было. Я же и рассказала, где вас можно найти.

— Ну да, так и было. Когда с меня взяли все подписи и машины с пожарной бригадой уехали, пришел Данила. Я плакала, а он полез за чем-то к себе в комнату, сказал, что у него там важные вещи лежат…

Я, не выдержав дальнейшего, перебила хозяйку практически на полуслове, потому что не могла больше ждать. Наконец-то я подобралась к статуэтке. Это я чувствовала так же остро, как гончая, которая бежит по следу лисы на осеннем гоне.

— Ваш квартирант заходил в квартиру, когда вы там тоже были?

— Нет, как раз в тот момент пришла Неля Васильевна, а она, знаете, въедливая такая женщина, и я решила…

— Значит, Данила был в комнате один? Нина Сергеевна, не говорите лишнего, отвечайте только не те вопросы, которые я вам сейчас задаю.

Женщина явно обиделась, но выслушивать ее у меня просто не было сил.

— Один, конечно, один.

Я отодвинула ее с прохода и ринулась в комнату Клементова. Вряд ли теперь она будет заперта. Так оно и было. Дверь он даже не удосужился закрыть, и относительно жилой вид комнаты, по сравнению со всей погорелой квартирой, производил довольно странное впечатление.

Но совсем не это больше всего поразило меня — доски на полу, те самые, которые я пыталась приподнять перочинным ножом, были отодраны. Небольшое углубление свидетельствовало о том, что под паркетом некоторое время назад находился великолепно замаскированный тайник.

Осмотрев его, я поняла, что там, по всей видимости, лежала не только статуэтка, но и пара вещиц поменьше. Признаться, разочарование, нахлынувшее на меня волной, длилось совсем недолго. Клементов практически у меня в руках, и времени на его поимку предостаточно, так что волнения тут совершенно излишни. Разумеется, дело хотелось закончить побыстрее, и я, дабы не терять ни минуты, попросила Нину Сергеевну обратиться по указанному мной телефону. Сама же поехала в Ленинский район, на улицу Тархова, где, как выяснил Ваня, проживала красноволосая подружка Данилы с весьма подходящей ее имиджу фамилией Краснова. «Заодно посмотрю, какие у нее ножки. Помнится, Нина Сергеевна говорила, что как у беременной кошки», — подумала я и довольно улыбнулась себе в зеркало заднего обзора.

Ленинский район, один из самых несимпатичных моей привередливой натуре, встретил меня неожиданно начавшимся дождичком, который составлял из капель причудливые узоры на ветровом стекле.

Без труда я нашла улицу Тархова и большую девятиэтажку, окна которой выходили на пустырь, поросший небольшим кустарником. Шоссе делало большую петлю и возвращалось обратно в центр города. Небольшие магазинчики круглосуточной торговли сидели буквально друг на друге, отчего полянка казалась еще меньше.

Девятиэтажка под номером тридцать пять походила на Великую китайскую стену. Отличие состояло разве что в отсутствии бойниц, а уж по протяженности разницы точно не было. Я прикинула, что сорок восьмая квартира должна находиться скорее всего во втором подъезде, где-нибудь на первых трех этажах. Очевидно, этот жилой комплекс с милым названием «Солнечный» планировал архитектор с великолепным чувством юмора — зигзагообразные строения причудливо соседствовали друг с другом и создавали великолепный лабиринт, в котором можно было заблудиться даже с компасом.

Туристические навыки, привитые мне в далеком детстве, оказались сейчас невероятно полезными. Справившись для скорости у старушек, привычно дислоцирующихся на лавочках у подъездов, о том, где можно найти квартиру сорок восемь, я получила самую подробную информацию, на которую, признаться, и не рассчитывала.

Квартира Красновых оказалась на третьем этаже. Мне даже показали кухонные окна, выходившие во двор. Относительно красноволосой девицы мне удалось узнать, что она действительно там проживает, но бывает дома крайне редко и родители этим недовольны.

— А ведь она еще несовершеннолетняя! — посетовала бабулька в цветастом платке, рот которой был облеплен шелухой от семечек.

Эта информация оказалась невероятно полезной и представляла практический интерес для меня. «Если Данила задумал уехать вместе со своей подругой, то у него появятся проблемы, которые будет на так-то просто решить», — подумала я и даже улыбнулась, представив дотошных таможенников, не пропускающих никого без соответствующих разрешений. Поездка в Берлин, пусть и в качестве туристов, не освобождает граждан от получения загранпаспорта.

* * *

Позвонив в дверь, я гадала: насколько мне повезет и кто откроет. Если сама девица, то я легко припугну ее, а потом мы вместе отыщем Данилу, который, по логике, должен быть с ней. В случае если на пороге окажется кто-то из домочадцев, можно будет попытаться выяснить, где пропадает их дочурка.

Высокий мужчина в спортивном костюме открыл дверь и с любопытством на меня уставился. От него исходил устойчивый запах лука, который удивительно подходил его редкой шевелюре и красному носу. Образ традиционного отца семейства был налицо.

— Здравствуйте, мне бы хотелось видеть вашу дочь, — сразу объяснила я цель своего появления.

— Кристину?

— Да, наверное. — Я вдруг сообразила, что у него может быть не одна дочь, а имя подружки Данилы мне не известно.

— Ее сейчас нет, но она скоро должна прийти. У нее еще уроки. Вы со школы?

«А вот и не угадал!» — захотелось выпалить мне, но ситуация была совершенно неподходящей. Теперь нужно сориентироваться и придумать способ задержаться в квартире, чтобы встретить нужную мне девицу.

— Вы разрешите мне пройти? — не отвечая на вопрос, произнесла я приторным голосом и лучезарно улыбнулась хозяину дома. Моя приветливость сработала, и меня пригласили войти.

В квартире стоял все тот же стойкий запах лука. «Может быть, они лечатся от цинги?» — посетила меня невероятная мысль.

— Хотите поужинать с нами? — Отец семейства взволнованно на меня смотрел, не вполне понимая, зачем я здесь и вообще кто такая. — Я варю очень-очень вкусный луковый суп. Девочки его очень любят, — добавил он.

Теперь причина зловония стала совершенно очевидна, и я поняла, что скоро запах этот не пройдет, а посему следует приспосабливаться и дышать ртом, дабы напрочь не лишиться обоняния от столь ароматного супа.

— Нет-нет! — решительно запротестовала я, — К сожалению, мне ни в коем случае нельзя лук — аллергия. — Скорбное выражение лица было призвано уверить Краснова в нереальности его планов накормить меня отвратительно пахнущим варевом.

— А как же тогда запах? Может, форточку открыть? — волновался хозяин.

— Пожалуйста, если это вас не затруднит.

В замочной скважине повернулся ключ, и в квартиру вошла невысокая худенькая девчушка, с порога заявившая отцу:

— Это чем ты воздух так портишь?

Мужчина густо покраснел. Видимо, не ожидал, что дочь так легко уронит его авторитет, а потом торопливо произнес:

— К тебе пришли. Между прочим, из школы. Неужели натворила что-нибудь опять?

Девочка бросила на меня быстрый взгляд и недоуменно пожала плечами:

— Ничего такого в последние дни не припомню. В конце концов, я обещала не ругаться с Кириллом, поэтому…

— Может быть, мы поговорим с тобой одни? — Я постаралась увести Кристину в комнату, пока не выяснилось, что к школе я ровным счетом никакого отношения не имею.

— Пойдемте в комнату, — девочка равнодушно пожала плечами.

Отец семейства смотрел нам вслед, пока дочурка не хлопнула дверью. В комнате она уселась на кровать, предложив мне кресло рядом с фортепиано.

— Вы не из школы. Я вас там не видела.

— Правильно, но тем не менее дело у меня к тебе есть. Думаю, что родителей не стоит вмешивать, пока можно разобраться самим. Правда?

Она согласно кивнула.

— Мне нужно знать, где твоя сестра. Положение на самом деле очень серьезное, и если ты мне не поможешь…

— Она со своим дружком. Кстати, скоро они придут. Карина должна собрать вещи. Они улетают в Берлин. Может, даже насовсем. Так вчера сказал Дэн.

— Данила? — поправила я.

— Ага.

— Значит, он был вчера у вас?

— Ага, предложение делал. Хорошо, теперь вся комната моей будет.

Проблемы жилплощади девицы меня совершенно не интересовали, а вот тот факт, что ее сестра уезжает вместе с Клементовым, да еще и в качестве его невесты, представлял практическую ценность.

— Как скоро они появятся?

— А вам зачем? Вы его сестра?

Решив не вдаваться в подробности, я на всякий случай кивнула.

— Дэн сказал, что вы очень злая и не хотите, чтобы он на Карине женился. Почему? Она хорошая.

Кристина внимательно рассматривала меня. Под ее пристальным взглядом было очень неуютно, хотелось отвернуться или уйти. А еще руки чесались кинуть «кости» и выяснить, чем все дело кончится. Если кончится вообще.

Звонок в дверь отвлек девочку от рассуждений по поводу сестры Данилы. Скорее всего, пришла парочка, которую я так ждала.

Карина помчалась открывать дверь, а я двинулась за ней следом, потому как если она успеет сообщить, что пришла злобная сестра Данилы, которая не желает счастья «молодым», эти самые «молодые» могут благополучно смыться куда-нибудь, а я останусь, как говорится, «с носом».

Я уже практически не обращала внимание на ароматы, разносившиеся по квартире из кухни, и постаралась как можно незаметнее достать наручники из сумки. Они предназначались Даниле. Какая-то странная уверенность в том, что никто не сможет мне сейчас помешать, подняла настроение. Все должно решиться именно сейчас и ни часом позже. По-другому просто не должно быть.

Краснов вышел из кухни, тоже собираясь открыть дверь, но дочь его опередила. Да, собственно, и я тоже, потому что смогла протиснуться между ним и открывающейся дверью. Идеальная позиция для наступления, из меня наверняка получился бы неплохой полководец, еще немного практики — и можно будет сдавать экзамен хоть самому Суворову.

На пороге действительно стояли Клементов и его красноволосая подруга. Увидев меня, оба от неожиданности застыли на месте.

— Данила, а я вас очень давно и долго жду, — произнесла я, ловко щелкнув наручниками. Ну не дельце, а просто американский фильм с традиционным хеппи-эндом. Пойманный преступник сейчас сделает чистосердечное признание и добровольно направится в тюрьму.

— Не трогайте его! — вдруг вскрикнула красноволосая, которую, как теперь выяснилось, звали Карина. — Зачем наручники?!

— Это Данила тебе, наверное, потом объяснит. Время у него еще будет.

Не обращая внимания на ошарашенные лица Кристины и отца семейства, приготовившего невероятно ароматный суп, я вывела Клементова на лестницу и слегка подтолкнула вниз. Сам идти он явно не собирался.

— Ты знаешь, зачем я тебя искала. И теперь у тебя есть выбор — рассказывать все самому, как было, или мы с подполковником Кирьяновым будем восстанавливать цепь событий на суде. Время на размышление тоже имеется, но лучше отвечать сразу.

— Зачем вы его уводите? Он ни в чем не виноват! И какое право вы имеете? — Позади Карина уже срывалась на крик, и ее состояние все больше и больше напоминало истерику.

«Даже странно, — подумала я. — Неужели он не посвятил ее в свои планы? Обычно те, кто собирается пожениться, ничего не скрывают друг от друга».

— Вас я попрошу позвонить мне через час вот по этому телефону. — Я протянула девушке свою визитку. Либо она мне сама поможет, выступив в качестве свидетеля, либо придется пригрозить Даниле приличным сроком, и ей будет некуда деваться. Расчет довольно простой, но чаще всего срабатывают именно такие.

Бабульки проводили нас с благоговением во взгляде. Никогда не думала, что наручники действуют столь устрашающе и дисциплинирующе на простых граждан.

— Где тебе лучше говорить? В машине, у меня дома или в отделении милиции? Сегодня у меня прекрасное настроение, и я склонна делать людям приятное. Поэтому и предлагаю выбор.

Такое начало порядком удивило Данилу. Конечно, не каждый день сталкиваются с подобным добрым отношением. А Клементов хорошего теперь долго не увидит. В конце концов, за ним преднамеренное убийство, кража ценностей, соучастие в изготовлении подделок. Для молодого парня список слишком уж внушительный, ни с каким адвокатом не выпутаться.

— Ну так что, решил?

— Я не знаю, зачем вы надели на меня наручники. Я никогда не видел вас раньше и более того, понятия не имею, кто вы и какой интерес представляет для вас моя персона.

Разговор обещал быть интересным. Я пожалела, что оставила в бардачке свой диктофон, сейчас он был бы весьма кстати. Неизвестно, что выкинет Клементов дальше, но было бы неплохо, если бы я все смогла зафиксировать. Совершенно очевидно, что просто так я с ним не разделаюсь.

— А вот и не угадал. Если хочешь, я тебе даже напомню, когда мы встречались. А было это совсем недавно — в квартире Нины Сергеевны, которую ты потом поджег. Вспоминаешь?

В ответ Клементов спокойным голосом сказал:

— Я не знаю, откуда вам стало известно, что квартира, где я жил, горела, но даже этот факт вовсе не говорит о том, что мы знакомы, и тем более не говорит о том, что я поджег собственную квартиру. Это вообще совершенно дикое заявление, не имеющее под собой реальных оснований.

Да уж, не глупый мальчик, не сдается просто так. Честно говоря, меня почему-то восхитило его спокойствие, которое пришло на смену тому изумлению, которое отразилось на его лице, когда я предложила ему выбор места беседы.

— А почему тогда ты пошел со мной?

— Тоже странный вопрос. Впрочем, вы все такие задаете. Интересно, как, по-вашему, я мог не пойти, если вы меня наручниками к себе пристегнули. Мы бы просто устроили свалку на площадке. Вам так не кажется?

Мы сели в машину, я повернула ключ зажигания и тронулась с места, заодно пытаясь выиграть время. Клементов явно одерживал верх в словесной перепалке, что меня начинало раздражать.

Плавно повернув из арки в переулок, а потом на главную дорогу, я, окинув своего пленника взглядом, в котором при всем желании невозможно было прочитать ничего хорошего, продолжила:

— Тогда попробуй объяснить мне, почему твоя подруга так убивалась? Или тебя разыскивают по подозрению сразу в нескольких преступлениях?

— А что должна делать девушка, друга которой уводит в наручниках неизвестная дама, когда непонятно, чем все закончится. На мой взгляд, реакция совершенно адекватная. А вам, собственно, что так не понравилось?

— Если перечислять действительно все, то на это уйдет очень много времени, так что ограничусь двумя-тремя фактами. Факт первый — ты украл бронзовую статуэтку древнерусской богини Мары. Факт второй — убийство Гробовского, которое ты совершил. Факт третий — ты чуть не сжег меня в своей комнате. Пока это самое основное. Есть возражения?

— Да, и очень много. Я ничего не крал, никого не убивал и вас не поджигал.

Теперь все больше походило на работу следователя с упрямым подозреваемым, вина которого абсолютно очевидна, но пока не доказана. Поразмыслив, я решила ехать к Кире, но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что нужно попытаться справиться самой. Разумеется, отделение милиции парня напугает. Оно пугает практически всех, даже тех, кто там работает, уже одним видом своих коридоров, где со стен смотрят отвратительные физиономии, а с потолка обрушиваются лепешки штукатурки. Если бы я с самого начала договорилась приехать в отделение и провести допрос сначала в одиночку, а уже потом, в случае моей неудачи, подключается Киря, тогда можно было бы попробовать, а так…

Вероятность пятьдесят на пятьдесят меня не устраивала еще и потому, что если меня все же постигнет неудача, я попросту упущу великолепный шанс. Следовательно, нужно для начала попробовать еще что-то.

Я решительно свернула на перекрестке налево, не перестроившись заранее, и агрессивно настроенный тип за рулем красной «десятки» что-то прошипел мне вслед.

— А вы далеко не профессиональный водитель, — нахально заметил Клементов. — Действительно, женщинам на дороге не место…

— Сказала бы я, где место тебе, — произнесла я таким ядовитым тоном, что он осекся на полуслове, — но, думаю, что это буду не я, а судья или соседи по камере.

Странно, но на него это все же подействовало. Может быть, устал храбриться или упоминание о тюрьме, как о справедливом наказании за содеянное, влияет подобным образом. Неважно, сейчас я уяснила для себя главное — Данила боится тюрьмы как черт ладана, так что давить следует именно на это.

— Понимаешь, — я спокойно вела машину и старалась говорить как можно более безразлично, — то, что ты совершил все эти преступления, а кроме того, занимался подделкой предметов старины вместе с Гробовским, мне доказать совершенно не сложно. У меня столько улик, что я могу просто поплевывать в потолок, пока их кто-то вместо меня будет представлять в суде.

Он напрягся, что я сразу почувствовала, и потому продолжала в том же духе:

— Но я могу это не делать. Есть такие вещи, где сферы интересов людей пересекаются, и тогда они начинают искать компромисс. Тебе не кажется, что наша ситуация именно такая?

Клементов все так же напряженно молчал. Я тоже сделала паузу. Пусть парень поволнуется. У меня даже появилась безжалостная мысль проехать мимо тюрьмы. Конечно, приличный будет крюк, но дело того стоило. Только это должны быть не показательные выступления, а настоящая инсценировка, иначе затея яйца выеденного не будет стоить.

Пытаясь сообразить, кого из моих знакомых можно втянуть сейчас в мою игру, я пришла к выводу, что, кроме Ленки, меня сейчас никто не выручит.

Я достала сотовый и набрала ее номер.

— Алло? — раздался в трубке нормальный Ленкин голос, без намеков на простуду.

— Будьте добры, — заговорила я отстраненно, — передайте Елене Константиновне, что встреча не отменяется, а переносится на сорок минут или на час. Пусть она меня подождет.

— Ты что, совсем с ума сошла? — поинтересовалась она, абсолютно ошалев еще от того, что я назвала вовсе не ее отчество.

— Говорит Иванова по вопросу о предварительном задержании. Она обещала рассмотреть мое дело сразу, — продолжала я, не обращая внимания на Ленкины слова. — Да, разумеется, человек уже со мной.

Я кинула мимолетный взгляд на Данилу.

— Танька, ты что мелешь? — раздалось опять в трубке.

По-прежнему игнорируя Ленкины восклицания и стараясь сохранять серьезный тон, я добила плененного:

— Время не терпит. Мне нужно будет успеть связаться с судьей. Перенос слушания, оповещение свидетелей. Да, очень много времени, поэтому мне действительно необходимо, чтобы Елена Константиновна увидела его. Передайте, пожалуйста, что я уже еду. До свидания.

Отключив мобильник, я мысленно улыбнулась, представив, какими сомнениями сейчас терзается подруга. Несмотря на то что мы знакомы, кажется, сто лет, она еще не привыкла к моим выходкам. Ладно, потом ей все объясню.

А Клементов сидел бледный как полотно. С ним не надо было заговаривать, чтобы понять, как он себя чувствует. Наверняка сейчас он готов на все мои условия и признается если не во всем, так в половине содеянного точно.

Окрыленная успехом и гениально воплотившейся задумкой, я ждала, что он мне скажет. Не стоило начинать разговор самой, иначе бы я полностью разрушила ту психологическую зависимость, которая столь удачно образовалась. Власть над людьми развращает. Так что в данный момент стервозность моей натуры проявилась во всей мере, а вкупе с усыпленной совестью задавила жалость к преступнику, который сидел рядом со мной.

— Что вы хотите? — наконец спросил Клементов на удивление хриплым голосом. Я почему-то рассчитывала, что он сможет гораздо лучше с собой совладать.

— От тебя теперь практически ничего. А если вообще, то вовремя успеть на встречу. Точность — вежливость королей.

Зазвонил телефон.

— Алло? — откликнулась я.

— Это я, — голос Кири в трубке звучал как-то взволнованно.

— Здравствуйте, подполковник. Спасибо, что позвонили.

— Не переходи на личности. Между прочим, ты мне пиво должна.

— Конечно, он со мой. Уже едем.

— Не он, а должно быть оно, пиво. И куда это ты едешь? Я, между прочим, в аэропорту. Отсюда поступил сигнал, что человек с физиономией, соответствующей фотороботу, купил сегодня два билета до Берлина на имя Данилы и Карины Красновых. Как думаешь, сколько мне за такую информацию положено?

— Думаю, что не меньше пятнадцати лет, можно даже строгого режима. Хотя в любом случае все решать суду. Лично мне не хочется настаивать на ужесточении наказания, только все равно придется.

— Ты в своем уме? — Уже второй раз за последние пятнадцать минут мои собеседники сомневались в трезвости моего рассудка. А жаль. Себе я почему-то не кажусь сумасшедшей.

— Да, все дело в статуэтке. Работа есть работа. Если я ее не получу, то придется его как-то прижимать. Поговорим потом. Давай у меня дома. Через час, может, чуть больше. Я сейчас в тюрьму, а потом туда. Договорились?

— Что случилось? Если серьезное — не темни. Нужна помощь?

— Нет, спасибо. Значит, через час. Договорились.

Нажата кнопка отбоя, и телефон снова лежит на приборной панели. Если бы Клементов мог, он бы вырвал сейчас у меня руль.

— Скажите, что вам нужно? Я готов рассказать…

Я остановила машину и полезла в бардачок. Мне пришлось наклониться, и мой «тыл» оказался во власти сидящего рядом Клементова. На его месте я бы не растерялась и что-нибудь да сделала бы. Но Данила остался сидеть без движения.

Вместе с газетой и носовым платком я сумела достать диктофон так, чтобы это не было заметно. Нажать кнопку не составило труда.

— Если готов, то рассказывай. В настоящее время меня интересует только статуэтка, потом будем разбираться с остальным.

— Мара в камере хранения в аэропорту.

Я резко свернула, в который раз изменив направление. Заодно взяла телефон и набрала хорошо известный номер, чтобы связаться с дежурным. Я очень надеялась, что он сумеет задержать Кирю.

— Здравствуйте, это детектив Иванова. Мне нужен подполковник Кирьянов. Если он сейчас не может подойти к телефону, попросите его подождать меня.

«Если свернуть на Соколовую, а оттуда на Мясницкую, — прикидывала я, — то по Верхней можно будет доехать быстрее, там и движение меньше, и светофоров почти нет».

Я начала перестраиваться в потоке машин, а тем временем пыталась дозвониться Архипову. Он должен узнать первым о завершении дела и как можно скорее получить законную вещь. Заодно пусть свяжется с Артемом. Я, конечно, уже почти профи в вопросах антиквариата, но гораздо лучше, если подлинность древнерусской богини засвидетельствует более компетентный человек.

— Валерий, добрый вечер. Мне нужно встретиться с вами сейчас в здании аэропорта. И попросите Стрелецкого составить вам компанию.

— Вы нашли Мару?

— Ничего не могу сказать. Просто приезжайте. Обычно все решается на месте.

Итак, все действующие лица для завершения спектакля собраны. Так советовал Антон Павлович Чехов. Иначе, считал он, произведение не будет закончено. Оно словно бы потеряет свою целостность и монументальность. Правда, Элеонора Наумовна, Нина Сергеевна и некоторые другие персонажи как-то выпали сейчас из моего внимания, но это все от того, что их участие изначально было эпизодическим.

— Сейчас мне нужно, чтобы ты назвал код и отдал ключ от сейфа. Что будет потом, мы выясним позже. Это не предложение, Клементов, это мое единственное условие. Иначе я сразу передаю тебя подполковнику Кирьянову.

— А как я залезу в карман, если у меня наручники? — Он поднял руки, выразительно демонстрируя невозможность действий.

Первым моим побуждением было щелкнуть ключиком, но рассудок и многолетний опыт не позволили поступить столь опрометчиво.

— Скажи, в каком кармане, а ключ я достану сама.

— В куртке, внутренний левый. Только код все равно у Карины. Я не помню. Привык записывать.

Покрутив в руках миниатюрный ключик, ставший для меня практически золотым, я улыбнулась:

— Не страшно, что ты не помнишь код. Минут через десять, не позже, мне позвонит Карина, и я попрошу ее продиктовать.

* * *

В прохладном зале аэропорта мои шаги отдавались гулким эхом. Киря сидел в зале ожидания, но, увидев меня с балкона, кинулся навстречу с прытью, вовсе не свойственной подполковнику милиции. «Все-таки степенность ему не помешала бы, ну хоть для вида», — подумала я и улыбнулась ему.

— Какой это срок ты мне назначила?

— Минут в пятнадцать, а потом у нас важные дела…

Подоспевшие Валерий и Артем не дали мне закончить фразу, обращенную к Кире, и я повернулась к ним.

— Добрый вечер, я прошу прощения за то, что дело несколько затянулось. Вот ключ от камеры хранения, а вот код. Проверьте, действительно ли в ячейке Мара, не очередная ли это подделка.

Назад: Глава 6

Дальше: Эпилог