Глава 6
В который раз ниточка расследования, которое я вела почти неделю, оборвалась именно в тот момент, как, мне казалось, оставалось ухватить удачу за хвост и разрубить гордиев узел, завязанный преступником. Но в самый последний момент рушилось буквально все. До основания. Так что потом заниматься ни восстановлением утраченных следов, ни реставрацией улик, ни «реанимацией» свидетелей не было ровным счетом никакого смысла.
Пятница. Мерзкая пятница разочарований. Ничего не получалось, хотелось убить всех.
Я припоминала, кто же надоумил меня поступить в юридический, а потом вдобавок заняться частной практикой, покинув не самое плохое место в прокуратуре. Чем бы этому типу отомстить? Месть — блюдо, которое подают холодным. Может быть, сейчас самое время?
Остановив поток пессимизма, хлынувший на меня в ресторане в районе «Сенного» рынка, я решила не сдаваться. Только этого еще не хватало мне для полного счастья! Ну и пусть расследование пока проваливается. В конце концов, такое нельзя воспринимать как повод для личной трагедии. Все еще получится. И на нашей улице будет праздник. А может, и несколько праздников одновременно. Нечего распускать сопли и слюни.
Ожерельев остался дома и начал пить, еще пока я была в его квартире. Мне бы тоже неплохо было чем-нибудь заглушить разочарование, которое выжало все соки, вымотало нервы и напрочь лишило какого-то бы ни было энтузиазма заниматься расследованием этого дела.
Весь мир предстал передо мной в отвратительных зелено-серых тонах, словно говоря, что по-другому уже никогда не будет. Только самые отвратительные совпадения, невыносимо гадкие случайности и прочее, не радующая глаз действительность плотной стеной окружила меня, взяв в неразрывное кольцо неприятностей.
Я сидела в машине, опустив голову на руль. Практически никогда я не слезомойничала. Это просто было не в моих привычках, поэтому и сейчас я всего-навсего тихо, сама с собой бесилась. Подобное состояние чревато нервными срывами и продолжительной внутренней дисгармонией. Нужно срочно что-то предпринять, как-то выплеснуть всю накопившуюся во мне пакость и с новыми силами — только где их взять? — браться за дело. А ведь из этого запутанного клубка торчит еще одна ниточка! Может быть, именно она и станет решением всего и вся? Я не Эркюль Пуаро. И не Шерлок Холмс тем более. Но это вовсе не означает, что я бездарность в мире преступлений, вернее, в мире их раскрытия.
Ниточкой был Данила Клементов — помощник Гробовского. Тут на меня накатил черный юмор, и мне показалось, что фамилия покойного Витольда Модестовича удивительно соответствует его нынешнему состоянию. М-да, пора привести себя в состояние равновесия. Ведь для того, чтобы размотать клубок, мне предстоит снова встретиться со словоохотливой Ниной Сергеевной, хозяйкой Данилы, и с ее помощью разыскать неуловимого Клементова.
* * *
Но для начала я поехала к старому доброму Кире, прихватив баночку слабого коктейля. Он и не повредит, и настроение поднимет.
Кирьянов как всегда был на рабочем месте и возился с документацией, обрушивающейся на его бедную голову перед концом месяца.
— Киря, Киря, что же мне делать? — вымученно спросила я без всякой надежды на конкретный ответ.
— Ты прямо как в рекламе про перхоть, — сказал Володя, откупоривая банку и выливая содержимое в один стакан, прокомментировав свое действие так: — Тебе нельзя — ты за рулем, вот кофе могу тебе предложить…
Я отмахнулась. Знаем мы ваш кофе, — древесная труха, а не кофе. Даже рыночный растворимый суррогат лучше, чем та дрянь, которую Кирин напарник неизвестно откуда добывает.
— Так что у тебя случилось? Хоть бы рассказала, что ли. А то ходишь как сомнамбула. Тут помогаешь тебе по мере возможности, оправдываешь доверие, а ты ну ни полслова!
— Налей чаю и перестань читать нравоучения. Без них противно…
Отхлебнув «чая со слоном», я кратенько, но со всеми важнейшими подробностями, относящимися к делу, рассказала Кире о расследовании, которое выводило меня из себя вот уже почти целую неделю.
Володька выслушал, почесал затылок, посмотрел на меня, потом на дно стакана, как будто там мог содержаться ответ на вопрос, и, наконец, весомо изрек:
— Берись за помощника!
— Это-то и я теперь знаю! Тоже мне — удивил. Да и делать больше нечего… Все, что было, проверила. Разве что того полковника, который с Самохиным был, еще потрясти? На всякий случай, чтобы уж совсем спокойной сидеть.
— Это я беру на себя.
— Ну, и почему тебя еще орденами не обвешали? Прямо диву даюсь!
Старые друзья на то и старые друзья. Они оказываются именно там и именно тогда, когда нужно чье-то плечо для опоры и уверенность в том, что тебя поддержат, пусть не делом, но хотя бы словом. Зачастую как раз этого и не хватает. К счастью, к Кире сие никоим образом не относится. Он — человек-памятник. И, прямо скажу, довольно симпатичный, так что власти нашего города не прогадали бы, установив ему где-нибудь в районе Бродвея монумент.
Я набрала номер Самохина и попросила Игоря дать телефон того представителя правоохранительных органов, который сопровождал его в день, когда убили Гробовского. Без колебаний и лишних вопросов тот продиктовал, что требовалось, и только перед тем, как сказать стандартное «До свидания», тактично поинтересовался, нашлась ли статуэтка.
Посвящать его в подробности я не стала. И смысла нет, и нечего зря терять время на лишние разговоры.
— Так что думаешь делать? — Киря внимательно смотрел мне в глаза.
— Сейчас поеду на квартиру к Клементову. В остальном — понятия не имею. Война планы покажет.
— Не сомневаюсь. Ты знаешь что попробуй сделать…
— Чего?
— Я все про перчатку думаю. Узнала бы, чья она, и многое распуталось бы сразу. Понимаешь, о чем я?
На самом деле, почему я не обратила достаточного внимания на сообщение Киры про то, что экспертиза обнаружила на перчатке следы лекарства? Надев эту перчатку, убийца и подлил препарат в чашку Гробовского. А сделать это вполне мог помощник Витольда Модестовича. Надо разобраться в отношениях, которые связывали их. Ученик и учитель — слишком все просто на первый взгляд. Так, может, за кажущейся простотой что-то стоит? И лучше бы мне разобраться в этом как можно скорее.
— Ты прав. Сейчас же еду на Набережную. Клементов снимает квартиру в «пентагоне». Ну помнишь, такая длинная девятиэтажка, фасадом выходит на Славянскую площадь?
— Да, знаю. Удачи! Как только выясню что-то про спутника Самохина, сразу позвоню тебе. Вечером, наверное, лучше, на домашний телефон.
— Хорошо. А если что-то серьезное, то на сотовый. Договорились?
Удивительное дело, пообщавшись полчаса с Кирей и попив не слишком хорошего чаю, я почувствовала себя так же хорошо, будто надо мной по крайней мере часа полтора трудилась массажистка. За личное обаяние и умение приходить на помощь в трудную минуту Кирьянову нужно бы дать огромную медаль. Но начальство почему-то не спешит на нее раскошелиться. Героев у нас всегда признают после смерти.
«Ладно, — обратилась я к самой себе, — работаем с тем, что у нас осталось. А осталась, между прочим, записная книжка, принадлежавшая скорее всего Даниле. Вот и замечательно, начнем с нее».
Я вернулась домой. Привычка вынимать из машины и уносить с собой все, имеющее отношение к делу, появилась у меня с тех пор, когда однажды мою «девятку» «почистили», прихватив все доказательства, на которых я собиралась строить обвинение, причем дело тогда осложнялось тем, что мне предстояло выступать в суде в качестве свидетеля обвинения. Я моментально научилась на этой ошибке и ни разу не повторила ее. То дело я вела в самом начале своей частной практики и опыта у меня не было, но теперь все обстояло совершенно по-другому.
Записная книжка и данные экспертизы лежали в сейфе в дальнем углу моей квартиры. Я набрала комбинацию цифр и достала все, что хотела. Ценность вещей должна соответствовать месту их хранения, а улики, которые я собрала, стоят порядка двухсот долларов в сутки, так что бросать их где попало не следовало.
«Итак, — начала рассуждать я, — что у нас получается? Подозреваемый номер один — Игорь Самохин отпал. У него был мотив, но на поверку оказалось, что все свои дела он успел уладить еще в Тарасове и со статуэткой Мары никоим образом не был связан. Второй подозреваемый — курьер. Он успел приложить руку к бронзовой богине, но только приложить. После он отдал ее Ожерельеву, который, собственно, и делал заказ для немца по фамилии Штокингер. Этот тип уехал восвояси крайне недовольным. Еще бы, специально примчался из Берлина, рассчитывал увезти с собой раритет ценой в несколько десятков тысяч долларов, а пришлось вернуться ни с чем».
Тут я остановила размышления по собственному делу и подумала о том, что неплохо было бы потом Кире проверить немца. Его визиты в Россию — а мне кажется, что он к нам уже неоднократно приезжал, — не просто марш-броски туриста.
Из обилия подозреваемых, которые были у меня в начале следствия, остались только спутник Самохина, хотя особого волнения он и не вызывал, к тому же Киря обещал его проверить, и помощник Гробовского.
Мне предстояло заняться последним. В конце концов, когда я вытяну за эту ниточку до самого конца, выяснится главное — либо Данила Клементов виновен во всем, либо в моей практике будет первое дело, которое невозможно раскрыть.
Во второе верить не хотелось. Не зря же я столько времени потратила на расследование. Но уже начал срабатывать психологический фактор: когда ничего не получается с первого дня и все время попадаешь пальцем в небо, появляется желание бросить запутанный клубок и взяться за то, что заведомо просто решается.
Однако договоренность с Архиповым, которую я заключила, не позволяла мне так просто бросить дело. Через «кодекс чести» детектива Ивановой переступить невозможно.
Мне предстояло составить план действий на завтрашний день. Негласное правило — утро вечера мудренее — полностью оправдывало себя, следовательно, до конкретных действий есть достаточное количество времени.
Поразмыслив, я пришла к выводу, что самое разумное — посетить квартиру Данилы. При желании вполне возможно уговорить старушку, его хозяйку, разрешить мне проникнуть в комнату Клементова, сославшись, скажем, на имеющиеся подозрения, что он хранит у себя опасные для жизни вещества. Пусть Нина Сергеевна понервничает, меня это особо не волновало, тем более что из-за нее и мне пришлось натерпеться в свой прошлый визит.
К тому же у меня имелся в запасе и более простой вариант — появиться в квартире, где помощник Гробовского снимал комнату в то время, когда никого не будет дома. Преимущества налицо — меня не отвлекает хозяйка и ей ничего не приходится объяснять. Данилы нет, следовательно, в его комнате я смогу делать то, что сочту нужным, и третье — Нина Сергеевна, которая явно несдержанна на язык, не расскажет Клементову о моем приходе. Получается, что гораздо лучше появиться в квартире в отсутствие хозяев. Правда, данный способ сопряжен с определенным риском — меня в любое время могут застать.
Если старушка скорее всего весь день будет сидеть на своей точке распространения мороженых продуктов, то день Клементова не расписан по минутам, и, следовательно, он может появиться в собственном доме неожиданно, мое присутствие там без его ведома явно не обрадует его.
Вечер выдался на редкость чудесный, и посему я подумала, что прогулка по набережной только поспособствует мыслительной деятельности и что свежий воздух — лучшее успокоительное. Кроме того, у меня было предчувствие, что сегодня непременно должно произойти нечто особенное. Но перед уходом я решила еще раз пролистать записную книжку, обнаруженную в кабинете Гробовского вместе с перчаткой.
Сомнений в том, что книжка принадлежала Даниле, не было. Я перелистывала страницу за страницей, пытаясь составить представление о том, какие места посещает мой последний подозреваемый. Телефонных номеров было достаточно много, к тому же Клементов не отличался аккуратностью и педантизмом — помечал не столько фамилии, сколько прозвища людей. Но с десяток фамилий с именами и даже отчествами все же имелось. Я решила, что это скорее всего клиенты, с которыми работали они с Гробовским. Я подумала, что парочку из них стоило проверить. По крайней мере, лишним это уж точно не будет.
Вот на первой странице подчеркнутый номер напротив имени. Некий Толик раньше весьма интересовал Клементова. Я сделала этот вывод из того, что записная книжка очень потертая, исписанная почти до конца, а данный телефон стоит в самом ее начале.
«После прогулки обязательно позвоню ему и попытаюсь выяснить, какие отношения у него с Данилой», — пообещала я своему отражению в зеркале и уже собиралась выйти, как зазвонил телефон. Возвращаться не хотелось, ведь это одна из отвратительнейших примет. Выжидающе посматривая на аппарат и жалея, что отключила определитель, я прикидывала, кто может мне сейчас звонить и насколько важен этот звонок. В конце концов махнула рукой на приметы. Чем теряться в догадках и мучительно раздумывать, уйти на прогулку или ответить, я прошла в комнату и рывком сняла трубку.
— Алло? — Не уверена, что мой голос в данный момент можно было назвать любезным. — Я вас слушаю.
— Здравствуйте, Татьяна. Это Валерий Архипов. Дело в том, что мне придется на несколько дней уехать, поэтому хотелось бы узнать, на каком этапе находится расследование. Думаю, как заказчик я имею право быть посвященным во все подробности, или это не так?
Да уж, вопрос. Он, конечно, имеет права, а я обязанности. Но как же не вовремя прозвучал звонок клиента! Вот и не верь после этого в приметы.
— Хорошо, попытаюсь вам объяснить, — собравшись с духом, начала я.
На разговор ушло около двадцати минут. Я ошиблась, предполагая, что он окажется мучительным, как посещение стоматолога. Валерий все прекрасно понял и пожелал мне удачи, надеясь, что к его возвращению появятся новые, уже обнадеживающие подробности. Возникло даже ощущение, что он пытается утешить меня, старательно избегая напоминания об оговоренном сроке окончания расследования. Правда, я не слишком ему верила. Столь же правдоподобно прозвучало бы заявление, что его вообще не волнует, найдется ли Мара когда-нибудь.
Я пожелала Архипову счастливого пути, позавидовав его выходным, которые наверняка пройдут гораздо лучше моих и надолго оставят приятные воспоминания.
Положив трубку, я сидела перед телефонным аппаратом, раздумывая, что предпринять дальше. Можно все-таки пойти прогуляться, дабы отвлечься от перипетий расследования, не принесшего достойных результатов. Второй вариант проведения вечера — у телефона, обзванивая все номера, которые имеются в записной книжке Клементова. В конце концов, это неблагодарное, нудное и совершенно не радующее меня занятие может принести какой-нибудь результат. Однако имелся и третий вариант — позвонить Ленке-француженке, купить в супермаркете побольше фруктов и сладостей — помнится, глюкоза стимулирует умственную деятельность — и провести вечер у нее. Подруга простужена, страдает дома одна, а я подниму ей и себе настроение, совершу попытку вылечить, активно потчуя витаминами.
И все-таки дела не терпят отлагательств. Со временем все отчетливее и отчетливее понимаешь, что оказываешься в плену профессии, которая хоть и не требует полной дневной занятости, но просто подчиняет тебя себе, вырабатывая в человеке те качества, которые для нее требуются.
Я потянулась за записной книжкой Данилы, словно в подтверждение того, что больше никуда не собираюсь, и нашла номер телефона того Толика, который был особым образом отмечен. Прижав трубку к щеке, я даже не представляла, что следует сказать, когда мне ответят. Как раз тот случай, когда спасти может только удачная импровизация. Подготовиться заранее просто невозможно, как ни старайся.
— Дискоклуб «Карамболь», — совершенно неожиданно отчеканила трубка хорошо поставленным мужским голосом. Признаться, я не исключала возможности услышать и надтреснутый старушечий голос, и томный девичий или самого Толика, но в клуб попасть не ожидала.
— Алло, мне бы хотелось услышать Клементова Данилу. Он оставил мне номер телефона клуба, — произнесла я первое, что пришло в голову и что хоть немного могло походить на правду.
— Сейчас посмотрю, подождите минуту. — Я осталась слушать музыку, под которую развлекается клубная молодежь Тарасова. В принципе, ничего, вполне сносно.
— По-моему, его пока здесь нет, но, может быть, он подойдет позже. Перезвоните, а еще лучше приходите сами. Сегодня вечеринка на все сто, не пожалеете.
— Спасибо!
Я вполне осталась довольна полученной информацией. В «Карамболе» Данилу неплохо знают, судя по тому, как быстро мне сообщили, что его еще нет. Быть может, вечер я все-таки проведу не дома, как и рассчитывала.
Представления не имею, где находится этот «Карамболь». Название, конечно, известное, сейчас у многих на слуху, но мне как-то закрытые казино гораздо ближе. Там и атмосфера другая, мне под стать, и контингент — не молодежь в дешевых джинсах, у которой денег ровно на вход в клуб или максимум часа на полтора боулинга.
Ну что же если сегодня ждет меня дискоклуб, то и выглядеть я должна соответствующе. Пожалуй, кожа самый подходящий наряд — лаконичность покроя и актуальность стиля позволят чувствовать себя комфортно, соблюдая гармонию места и времени.
Уже готовая к выходу, я набрала номер справочной, дабы выяснить адрес клуба, где мне предстояло провести сегодняшний вечер, а возможно, и ночь в ожидании Клементова. Сей «неуловимый Джо» начинал действовать мне на нервы, а это плохой признак.
Адрес мне выдали моментально. Далековато от центра, ну да ладно. В конце концов, не пешком и не на общественном транспорте мне туда добираться. Если бы Ленка не простыла, можно было взять ее поразвлечься, а то только и занимается, бедная, школой да своими оболтусами.
* * *
Неоновую вывеску клуба я увидела практически сразу. Она подсвечивалась прожекторами с нескольких сторон, кроме того, ее масштаб просто не позволял проскочить мимо, не заметив. Места для парковки рядом не наблюдалось. Странно, еще не так много времени, а практически все места заняты. Насколько помнится, раньше десяти вечера появляться в клубе вообще дурной тон, а тут уже все в сборе. Причину я поняла чуть позже — огромная афиша, красовавшаяся у входа, обещала, что весь вечер публику будет развлекать некая группа под названием Substation, демонстрирующая лучшие традиции электронной музыки.
Фейс-контроль у входа как всегда служил знаком того, что заведение и публика — серьезные, кого попало не пустят. Я заплатила привычные двенадцать долларов за входной билет, взяла две полагающиеся карточки на коктейль, который, уже заранее знала, мне не понравится.
Тем не менее, спустившись по винтовой лестнице в царство звука, я постаралась сориентироваться, что было достаточно трудно, учитывая количество отражающих поверхностей и наличие легкого искусственного тумана, расползающегося по полу и маскирующего ступени и переходы. Такое количество зеркал я видела когда-то давно в детстве, в комнате страха, не показавшейся, правда, особенно жуткой. В клубе было достаточно уютно, а музыка оказалась неплохой.
Стараясь абстрагироваться от всего и сосредоточиться на поисках бара, где мог находиться телефон, а следовательно, и Анатолий, я продвигалась дальше. Обычного даже для клубов света не было, только мелькающие лучи, которые исчезали и появлялись в пространстве с таким расчетом, чтобы присутствующие не заблудились окончательно и не направились разыскивать выход.
Наконец я достигла своей цели. За стойкой бара колдовал с шейкером приятный молодой человек, одетый в великолепно сшитый смокинг. Перед ним стояло несколько бокалов с «Маргаритой» — наверное, одним из самых популярных сейчас коктейлей. А может быть, местная публика просто не знала других?
— Коктейль? — спросил он у меня, окидывая оценивающим взглядом.
— Да, что-нибудь легкое, пожалуйста, — попросила я, усаживаясь на высокий стул.
— Может быть, безалкогольное?
Я не поняла, издевка это или мне просто показалось, но конфликтовать не хотелось, к тому же еще предстояло выяснить, не появлялся ли Клементов. И скорее всего с вопросом придется обращаться именно к бармену.
— Вы можете предложить что-то вкусное, оригинальное и без содержания алкоголя? Если так, то, пожалуй, не откажусь, — я сделала первую попытку установления дипломатических отношений.
— Доверяете моему вкусу?
— Вполне. Вы же не один день тут работаете, не правда ли?
Парень слегка улыбнулся в ответ.
— Меня зовут Анатоль.
Прекрасно. Вот, значит, чей телефон был записан у Данилы. Толик — такое же производное от Анатолия, как и Анатоль. Что же, будем надеяться, я не зря пришла сюда сегодня. Существует замечательная примета — плохой старт есть предзнаменование отличного финиша.
— Не подскажете, Данила еще не появлялся?
— Нет, хотя его уже спрашивали. Как-то странно, что он вдруг начал пользоваться такой популярностью. Раньше его не то чтобы не замечали, а вообще вряд ли помнили. Ну, не считая, конечно, девицы Данилы.
Говоря, Анатолий ловко жонглировал бутылками, прозрачными сосудами разной формы, доставал из глубоких ваз дольки фруктов и ягоды. Создавалось впечатление, что он может делать коктейли с закрытыми глазами, полагаясь только на ощущения. Бармен пододвинул мне в бокале для мартини свое творение и извиняющимся тоном добавил:
— Простите, но я рискнул дополнить букет каплей персикового ликера. Поверьте, он не будет испорчен.
— Надеюсь. Может быть, вы смогли бы мне помочь?
— Для вас — все что угодно. Клиент в «Карамболе» — царь и бог, поэтому только попросите…
— Нет, мне нужна помощь другого плана. Вы хорошо знаете Данилу Клементова?
— Так это вы звонили и спрашивали его? То-то мне голос показался знакомым. — Анатолий отвлекся обслужить еще нескольких клиентов, уставших отплясывать под странные булькающие звуки синтезаторов, но, слава богу, ненадолго. — А что именно вас интересует и какое вы имеете отношение к Дэну?
— Пока еще никакого. Просто мне его рекомендовали в том плане, что он может выполнить работу, чрезвычайно важную для меня. Вот, собственно, и все. Ах нет, есть еще один нюанс — я даже не представляю, как Данила выглядит. Сказали, что в «Карамболе» найти его можно без труда, потому как все этого парня знают.
— Скорее всего, он сам сделал себе такую рекламу. Клементова тут знаю только я и еще от силы пять-шесть ребят. Сегодня он должен появиться, потому как, насколько я помню, Дэн собирался уезжать вместе с Ольгой. Вам бы стоило поторопиться.
— Спасибо. Информация практически исчерпывающая. Но дело у меня неспешное, подождет. — Я задумалась, чем еще можно поинтересоваться у Анатолия, так, чтобы не возникло подозрений и ответ был вполне вразумительный. Иногда подробности только мешают и запутывают, отвлекая от главного. — А надолго он уезжает? — я так спросила, словно это меня и не волнует, просто для удовлетворения женского любопытства.
— Думаю, да. Хотя тут решающим фактором будет Ольга.
Теперь задавать вопрос о том, куда они направляются, просто нереально, потому как неминуемо вызовет подозрение и при случае Анатолий непременно расскажет Клементову, что его разыскивала такая-то девушка. Лишние осложнения мне не нужны, лучше я сама завтра наведаюсь к нему в квартиру и выясню все интересующее меня. Некоторое время я понаблюдала за публикой, которая напомнила мне пляшущих дервишей, насладилась коктейлем, приготовленным Анатолием.
Удивительное чувство расслабленности овладело всем моим телом. Казалось, никуда не нужно спешить, никто не ждет и жизнь — одно сплошное наслаждение.
Непонятно от чего охватившее меня чувство продолжало опьянять, причем от спиртного это совершенно не зависело. Опасаясь столь блаженного состояния, я поспешила вернуться домой. Правда, перед уходом попросила у Анатолия разрешения обратиться к нему, если вдруг не найду Клементова самостоятельно.
От дыма, заполнившего пространство клуба практически до потолка, приятно кружилась голова, колонны потеряли очертания, лестница наверх казалась невидимой, все вокруг приобрело долю иллюзорности. Наконец я оказалась на улице, где швейцар кого-то отчитывал, отказываясь пропустить в клуб.
— Все, уже прошло четыреста человек, больше не положено, помещение не резиновое, уходите, — монотонно произносил он, словно уже давно и хорошо выучил монолог.
— Ну вот же, выходят, — указала на меня пальцем высокая и неестественно худосочная девица.
— Вышла только одна, а вас трое. Не положено. Хотите ждите, но раньше четырех отсюда обычно не выходят.
Садясь в машину, я подумала, что если из «Карамболя» не выйти раньше четырех, то можно остаться там вообще навсегда, забыв про то, что где-то есть реальный мир и живые люди.
Дорога до дома показалась мне раем, вопреки Крису Ри, который пел свой хит всех времен и народов — «Road to Hell». Огни по обеим сторонам улицы сплетались надо мной новыми созвездиями, неоновые рекламы цепляли взгляд, обещая неземные радости в круизах, сладостях, ресторанах и новых супермаркетах. Мягкий свет из окон квартир, где обитали полуночники, манил не меньше, чем россыпи звезд на необъятном небосводе, вырисовываясь маяками в типовых спальных районах. Еще пару минут, и я смогу зажечь такой же у себя дома, а потом завернуться в мягкий плед, забыв обо всех неприятностях вплоть до завтрашнего утра.
Оказавшись в замкнутом пространстве собственной квартиры, я поняла, что все проблемы могут исчезнуть, нужно только создать подходящее для этого настроение и суметь проникнуться им. Какая-то странная лирика, словно покрывало накрывшая меня в «Карамболе», еще более усилилась от аромата кофе, без которого я не представляла свой вечер или ночь. Забравшись в любимое старое кресло с ногами, я вдруг вспомнила то, которое видела в антикварной «Лавке древностей», и Ореста Николаевича, уговаривавшего приобрести его. Не знаю, что мне так в голову ударило, но спать я ложилась с твердой уверенностью в том, что завтра же пойду и куплю это гениальное творение мебельного искусства. Сидя в нем, наверняка лучше думается. Ведь у каждого уважающего себя детектива должно быть нечто такое, что позволяет ему сконцентрироваться и решить самые сложные и запутанные дела.
* * *
Обычно после посещения увеселительных заведений я отсыпаюсь как минимум до полудня, да и то с величайшим трудом отрываю голову от подушки, соображая, какие мероприятия уже пропущены мной. Сегодня все пошло совершенно по иному сценарию — бодрящий душ привел мысли в порядок, и я абсолютно точно знала, как день начнется и чем закончится. Давно не ощущалось такой ясности. «Может быть, стоит чаще заходить в „Карамболь“?» — подумала я, одеваясь.
Даже не позавтракав, я отправилась в центр, на Вольскую, где находилась «Лавка древностей». Надежда на то, что «мое» кресло не купили, согревала больше, чем весеннее солнце, наконец-то выглянувшее из-за вечных облаков тарасовского неба.
Уже знакомая тяжелая дверь отозвалась нежным звоном серебряного колокольчика, возвещающего хозяина о приходе очередного посетителя. Оказавшись во власти атмосферы старинных предметов, запаха пыли и полумрака даже в утренние часы, первое, на что я обратила свое внимание, это пустое место посреди зала.
И только потом заметила изящный столик, инкрустированный тонкой резьбой, занявший место черного бархатного кресла, которое я уже начала считать своим. Разочарование и даже какая-то детская обида вдруг овладели мной. Привычка получать то, что хочу, и тогда, когда хочу, значительно меня испортила.
— А, Татьяна, здравствуйте! — широко улыбнулся мне Орест Николаевич. — Прекрасное нынче утро, не правда ли?
Отвечать на любезность не хотелось, к тому же я была неприятно удивлена исчезновением того экспоната, который уже решила приобрести. Поэтому я заявила довольно хмуро:
— Для кого как. Еще минуту назад я тоже думала, что утро, как, впрочем, и весь день, будет замечательным, но, видно, не судьба.
— Ну зачем же так? — Антиквар покачал головой, как фарфоровый китаец, и загадочно улыбнулся мне. — Не решили насчет кресла? А то на него действительно много охотников. Поверьте, я ни в коем случае не навязываю его вам, просто очень вы подходите друг другу. И еще, не стоит менять всю обстановку, скрупулезно подбирая к нему мебель… Кресло в любом случае будет солировать…
— Его же нет… — удивилась я.
— Его нет здесь, но оно есть уже в упакованном виде и даже в контейнере. Так что, если хотите… — тонко намекнул Орест Николаевич.
Сказать, что я просто обрадовалась, значит, ничего не сказать. Довольно закивав головой, я осведомилась о цене, нимало не беспокоясь о том, какую сумму мне придется выложить. Почему-то мысль о том, что я буду вечерами сидеть на настоящем произведении мебельного искусства, занимала меня гораздо больше. Договорившись с антикваром о форме оплаты, я пошла снять деньги с кредитки, потому как нужной суммы наличными у меня с собой просто не оказалось.
— Доставка за счет «Лавки древностей», как я и обещал, — галантно поклонился мне старичок. — Я пошлю с вами Гошу. Он у нас расторопный парень, поможет донести и установить приобретение.
— Откуда вы знали, что я приду за креслом? — наконец решилась спросить я. — Ведь в самом начале я даже не собиралась покупать его, просто хотела кое-что выяснить…
— Относительно Витольда Модестовича, его помощника и курьера. Знаю-знаю, но кресло вам на самом деле необходимо. Я даже представлял вас в нем, поэтому и решил убрать до поры до времени от чужих глаз, пока вы не надумаете.
Из подсобного помещения вышел Груздев и, наверное, ошалел, когда увидел меня. Слишком свежи были у него воспоминания о том, как я допрашивала его, выясняя подробности замены подлинной статуэтки на подделку. И даже его собственный звонок ко мне не переменил отношения к детективу Ивановой. Что ж, приятно, когда люди тебя помнят.
— З-здравствуйте, — робко проговорил Гоша.
— Доброе утро. Орест Николаевич сказал, что ты поможешь доставить мою покупку, потому как отличаешься силой и ловкостью. Особенно ловкостью. Леопольд Вольдемарович тоже заметил это твое качество, — с изрядной долей ехидства произнесла я.
* * *
Уже сидя в машине, я пыталась выяснить у Георгия, не знает ли он что-нибудь о месте нахождения Данилы Клементова — появлялся ли тот на работе, не говорил ли чего о поездке. Груздев упрямо молчал, хотя я точно знала, что ему есть о чем рассказать. Интуиция частного детектива с многолетней практикой подсказывала мне это.
— Гоша, я знаю, что Данила собирается уехать, и будет лучше, если ты поделишься тем…
— Да ничего я не знаю. На работе он практически не появляется. Да этого никто и не требует, потому как у него с Гробовским была своя клиентура. А если вы будете пугать меня насчет статуэтки, то я буду все отрицать или скажу, что Ожерельев меня заставил. В конце концов, я не обязан быть вашим осведомителем! — выпалил он.
Я насторожилась. Это было не похоже на того Груздева, с которым мне пришлось познакомиться. Значит, за последние дни произошло нечто такое, что заставило его изменить свое отношение к Клементову и, следовательно, ко мне. Можно было сделать, например, такое предположение: какой-нибудь его, возможно, адвокат или просто человек, знакомый с законодательством, объяснил парню всю «кухню» обвинения, и Гоша понял, что ничего действительно страшного ему не грозит.
Доставив кресло, Груздев торопливо попрощался и вышел.
Ну что же, теперь, гордая обладательница антикварной мебели, я могла продолжить расследование. Позвонив на квартиру Клементова, ожидая, что дома никого не окажется, я была вынуждена разочароваться — трубку сняла Нина Сергеевна.
— Добрый день, а Данилу можно услышать?
— Олечка, это ты? — не отвечая на вполне конкретный вопрос, поинтересовалась хозяйка.
— Нет, Нина Сергеевна, это Татьяна Иванова. Я уже была у вас, но, к сожалению, не застала вашего квартиранта дома.
— А-а-а, помню, помню. Данилка вышел, но собирался вот-вот прийти. Даже свой мешок с собой не взял. Не думаю, что ушел надолго. А что ему передать? Или вы сами лучше зайдете к нему? Может…
У старушки началась словесная диарея, прервать которую, казалось, невозможно, поэтому я просто на несколько минут убрала трубку от уха и пережидала.
— Алле? Алле? Вы меня слышите?
— Да, отлично слышу. Так когда, говорите, можно будет к вам зайти?
— Да хоть сейчас. Подождать надо — подождите. Я людей никогда не гоню. А вот соседка моя, Нина Васильевна, она ведь и на порог не каждого…
«Прекрасно, — подумала я, — сейчас у меня есть реальная возможность закончить расследование исчезновения подлинника Мары, а то, как мне кажется, оно порядком затянулось». Предположение, которое с самого начала было у меня относительно причастности к делу помощника Гробовского, в итоге оправдывалось. Правда, я потеряла много времени из-за Игоря Самохина, подходившего по всем параметрам под возможного убийцу и похитителя. Вспомнилось и относительно потерянное время на Груздева и Леопольда Вольдемаровича. Хотя… «Ничто не проходит просто так!» — решила я, когда уже садилась в машину и ехала по Соколовой, по направлению к мосту.
Не успела я нажать кнопку звонка, как дверь сама собой распахнулась и на пороге предо мной предстала хозяйка квартиры в желтой пижаме и стоптанных тапочках.
— А я видела, как вы приехали, и пошла открывать. Не хорошо заставлять ждать занятого человека. Проходите, пожалуйста. У меня и чайник сейчас закипит…
— Спасибо большое, но у меня визит сугубо деловой. Данила вернулся?
— Нет, не пришел. Поэтому я и зову вас попить со мной чаю. Я вчера на рынок ходила и купила вкусное печенье. Просто тает во рту, не представляете, какая прелесть!
«Такая и покойника разговорит, — промелькнуло у меня в голове. — Понятно теперь, почему Клементова дома никогда не бывает. От общения с Ниной Сергеевной наверняка вырабатывается стойкая ненависть ко всем говорящим».
— Ну ничего, — настраивала я себя не отступать от намеченного, — тогда я воспользуюсь своими полномочиями и осмотрю его комнату. Вы, как хозяйка, можете при этом присутствовать. Хотя, если откажетесь, принуждать вас никто не будет.
Нина Сергеевна была готова на все, только бы не скучать. На конкурсе «Бойкая старушенция», если он таковой существовал, она, без сомнения, заняла бы все призовые места.
— Ну почему же откажусь, вовсе и нет. Да и помочь, наверное, надо будет. Я-то знаю, где у него что лежит, ведь убиралась там. Вот, например, вчера, когда приходила Нина Васильевна, я как раз…
Еще немного, я не выдержу. То ли у хозяйки Данилы удивительно противный голос, то ли у меня на нее жуткая аллергия, поэтому я так и бешусь. Заговорив меня у входной двери, Нина Сергеевна не позволила сделать и шагу, поэтому сейчас мне пришлось ее аккуратно отодвинуть, чтобы пройти дальше. Я посмотрела на дверь с врезанным в нее хорошим английским замком с автоматической защелкой и спросила:
— Насколько я помню, это его комната?
— Да, его. Но раньше в ней жила моя внучка, Оксаночка, пока…
Теперь я решила попросту не воспринимать то, что последует за очередным «да» или «нет». Так будет гораздо проще общаться.
— У вас есть от комнаты ключ?
— Нет, конечно, он мальчик скрытный, да и что мне в чужих вещах копаться-то?
— А как же вы вчера наводили там порядок? Ведь Данилы не было дома?
Старушка быстро-быстро заморгала глазами.
— Как-как? Разве я такое сказала? — Но мой непреклонный вид произвел должное впечатление, и она все-таки созналась: — Приходила Олечка и оставила ключи. Забыла, видимо. Ну я и решила порядок в комнате навести, а то что же получается: Данилка ходит весь день где-то, шатается, а в комнате пыль, вещи разбросаны. Вот и прибралась. Он пришел и спрашивает, кто к нему ходил и как дверь открыл… А я что? Я ничего, говорю, сам закрыл неплотно, не щелкнул замок, вот и…
— Сейчас ключи у вас или вы отдали их Олечке? — прервала я тираду хозяйки, иначе она бы еще долго причитала, не касаясь самой сути.
— Вот придет, сразу отдам.
— Только сначала лучше мне. А когда я осмотрю комнату, отдадите Ольге. Хорошо?
Старушка направилась в свою комнату, смежную с той, которую снимал Клементов, и через минуту вернулась с ключами. С видом оскорбленной невинности молча протянула их мне, как бы укоряя за то, что я отказалась ее слушать.
Я выдавила из себя улыбку, чтобы не портить с ней отношения, мало ли о чем еще придется попросить, и поблагодарила за небольшое, но все-таки содействие.
Все оказалось довольно просто, словно какие-то силы решили поспособствовать мне. Ключ легко повернулся в замочной скважине, и я наконец-то оказалась в комнате помощника Гробовского. Ну, если не получилось найти самого Данилу и поговорить с ним, прояснив некоторые темные пятна в том, что касалось смерти Витольда Модестовича и пропажи статуэтки, то, по крайней мере, место, где он живет, даст мне некоторое представление о парне. Только сожаление, что хозяйка успела навести здесь порядок, несколько омрачило мою радость.
Распахнув дверь, я решила вначале осмотреться, тем более что просто так покопаться в вещах Клементова мне все равно не даст хозяйка.
Поздние «сталинки» в Тарасове отличались подчас забавной архитектурой. Комната, в которой жил помощник Гробовского, имела пять углов, вопреки всякой логике. Выцветшие обои, потертые у дивана, неплохо сохранились на стене с гораздо меньшим освещением. Большое окно, занавешенное пожелтевшим тюлем и бархатными гардинами, выходило на Волгу. Кроме того, живописности виду из окна придавал золотой купол Троицкого собора на Славянской площади. Мост, словно древний исполин, перекинувшийся через Волгу, и открывающаяся перспектива Покровска завораживали взгляд. Наверное, из этого окна здорово смотреть на сильный дождь, переходящий в ливень, когда вся река становится серой, будто ощетинившейся, а по стеклу торопливо сбегают мутные ручейки.
Напротив окна располагался стол, приставленный к стене. Скорее всего из практических соображений. На нем было столько всякого хлама, что только дедуктивный метод мог подвести к мысли о какой-то плоскости. Все выглядело так, словно на него под стену, чтобы не слишком рассыпался из контейнера, горкой высыпали разнокалиберный мусор. Свисающие углы скатерти еще больше усиливали это впечатление.
— Это его рабочее место, — пояснила Нина Сергеевна. — Данила запрещает подходить к нему и убирать. Я уж смирилась. Только стол жалко, он старинный, красного дерева, его еще моя дочь из Грузии привезла. У нее третий муж мебель делал, так вот…
Дальше я решила не слушать про третьего мужа и прошла в комнату, чтобы составить детальное представление о том, что и где находится, потому как планировала посетить квартирку без свидетелей. Причем все нужно было проделать как можно скорее, ведь Данила собирался уехать, и интуиция подсказывала — это не просто слухи.
— А что вы хотите здесь найти? — прищурившись, спросила старушка.
Выдержав необходимую паузу, я ответила так, чтобы ей и в голову больше не пришло задавать подобные вопросы:
— Я ничего не ищу, а просто осматриваю комнату моего возможного свидетеля и консультанта. Кроме того, в мои обязанности не входит посвящать вас в тайну следствия.
— Вы не говорили, что…
— Я вообще ничего не говорила. Что же касается дела, по которому я хочу обратиться к вашему квартиранту, то это обычная консультация. Данила, несмотря на свой возраст, неплохой эксперт в области антиквариата, по крайней мере, мне так рассказывали. Я удовлетворила ваше любопытство?
Квартирная хозяйка деловито кивнула с таким видом, словно говорила: «Доверие к вашей персоне восстановлено».
Начинать осмотр логичнее всего было бы со стола, но, с другой стороны, уверенность в том, что ни один разумный человек не оставит важные, вернее, даже компрометирующие, вещи на виду, не покидала меня ни на секунду. Вот если бы можно было залезть в ящики шифоньера или комода, которые, несомненно, заперты… Но пока я не имею такой возможности. Что ж, будем ждать, когда подвернется его величество случай.
Статуэтки нигде не было видно. Я осмотрела все места, которые не требовали подозрительных копаний, потому как старушенция не сводила с меня глаз и даже с неменьшим проворством залазила во все углы, куда ныряла я, дабы ничего не пропустить.
Под конец, уже успев пожалеть о напрасно потраченном времени, я собиралась вылезать из-под заваленного всяким хламом стола, как совершенно случайно увидела перчатку. Черную кожаную перчатку, точно такую же, как нашла в кабинете Гробовского на следующий день после его смерти. Единственное отличие заключалось в том, что эта перчатка была с левой руки, а хранившаяся у меня в качестве улики — с правой. Я получила последнее подтверждение, что Данила Клементов действительно причастен к смерти Витольда Модестовича, и как следствие этого — наверняка принял немалое участие в подмене статуэтки. Значит, для того, чтобы найти Мару, мне обязательно нужно появиться здесь в отсутствие хозяев.
Прошло больше получаса, но Данила все не возвращался. Видимо, его действительно очень сложно застать дома.
— А когда же Данила обещал прийти? Что-то долго его нет, — заметила я, поглядывая на часы.
— И правда задерживается. Может, случилось что?
«Да, добренькая хозяйка. Если квартиранта нет, так с ним непременно что-то должно приключиться», — подумала я.
— Нина Сергеевна, я, наверное, пойду. Все равно того, что нужно, я так и не нашла. Значит, придется искать другого антиквара. — Стоило старушке немного попудрить мозги, чтобы она случайно не возбудила подозрений у своего квартиранта. — Видите ли, я думала, что Данила специалист по чеканке, как мне рассказывали, а оказалось, у него нет ни одной работы такого плана. Скорее всего, тот человек, который посоветовал к нему обратиться, перепутал специфику. Антиквариат подразделяется на множество разновидностей, практически не связанных друг с другом.
— И вы больше не придете? — разочарованно спросила хозяйка, как будто не могла поверить в то, что теряет очередного, пусть не слишком благодарного, но все-таки слушателя ее бесконечных историй.
— Да, думаю, в этом просто нет смысла. Так что до свидания. Надеюсь, еще увидимся с вами, — напоследок стоило быть дипломатичной, чтобы оставить о себе хорошее воспоминание. Как говорил Штирлиц, люди запоминают только то, с чем человек уходит, следовательно, начало знакомства благополучно забывается.
— Может, все-таки чаю попьете?
— Нет, спасибо, хотя, если в другой раз буду в вашем районе, могу забежать на чашечку.
— Хорошо-хорошо, только по четным я работаю. На проспекте, около магазина «Быт»…
— Продаете пельмени и мороженое, — закончила я за Нину Сергеевну. — Вы мне об этом уже успели рассказать.
— Когда же это? — искренне удивилась она. — Неужели сегодня?
А я задумалась — если завтра ее не будет дома, следовательно, мне никто не помешает прийти сюда и поискать Мару так, как это нужно было сделать с самого начала. Замок в двери довольно проблематично открыть обычными отмычками, значит, стоит попросить кое-что у Кири во временное пользование. Что же касается ключей от комнаты и от запертых предметов меблировки, то на эти мелочи мне и своих отмычек хватит.
Теперь оставалось попрощаться со старушенцией, тем более что завтра я с ней не горела желанием увидеться.
— Ну что же, Нина Сергеевна, до свидания. Извините за доставленное неудобство и всего доброго, — церемонно произнесла я.
Выйдя из квартиры и торопливо спускаясь к машине, я терзалась мыслью, что старушенция может и сейчас не оставить меня в покое, а догонит бодрой рысью по лестнице, перепрыгивая через пролеты. Однако мои опасения все же были напрасны. Квартирная хозяйка Клементова помахала мне из кухонного окна, когда я подняла голову, стоя у машины, и ограничилась этим.
* * *
Уже дома я не находила себе места. Вот вернется заказчик, потребует результаты, а у меня их нет. Голову мне, конечно, он не оторвет, но приятного мало. А я обещала ему закончить «как можно скорее»… Все, впереди выходные!
Только новоприобретенное кресло, глубокое, почти бездонное, радовало на данный момент. Черный бархат вовсе не казался мрачным и даже напротив вселял некоторую уверенность и странный для подобной ситуации оптимизм.
Завтра, лучше с утра пораньше, обязательно навещу комнату Клементова в квартирке забавной хозяйки, обожающей долгие монологи. Кроме того, должен позвонить Киря, которому поручено найти для меня самые последние разработки устройств, позволяющих проникать в дома без разрешения хозяев и использования ключей.
Он появился ровно в семь, как и обещал.
— Вот, — Володя протянул коробку внушительных размеров и одновременно пытался выбраться из плаща. — Привез все, что смог найти. На работе думали, что я в домушники решил переквалифицироваться. Не дай бог сейчас квартирные кражи возрастут, посадят, не раздумывая.
— Проходи, — бросила я мимоходом, хотя он и не нуждался в приглашении. Меня полностью заняла попытка распутать навязанные на коробке узлы, которые вполне могли соперничать с морскими.
Глядя на мои мучения и слегка усмехнувшись, Кирьянов веско произнес:
— И не пытайся. У нас новичок в коллективе, списали с пограничного крейсера, так он такие кренделя накручивает, что не любым ножом перережешь. Давай, неси лучше ножницы или сразу пилу.
Я отнесла сверток на кухню, где и продолжила манипуляции с ним. Перевязан он, как оказалось, на самом деле на совесть, так что нож действительно пригодился. Открыв крышку, я обнаружила металлическое кольцо с пятнадцатью, а может быть, и двадцатью отмычками. Да уж, с такой амуницией не только квартирную дверь откроешь, но, пожалуй, и на сейфовый замок можно покуситься. Если завтра все сложится удачно, то я войду в комнату Клементова, как будто с родными ключами, и практически никто не сможет мне помешать.
— Да хватит с ними возиться, еще успеешь наиграться, — Киря выглядел недовольным, — чай бы поставила. Человек приходит с работы усталый, голодный… К тому же выполнив данное другу обещание, а ему за это…
— Не дуйся, сейчас все будет! — успокаивала его я, уже копаясь в холодильнике.
Дежурные полуфабрикаты мирно дремали на полках, не подозревая о том, что их намереваются подвергнуть тепловой обработке.
За ужином Володя старательно, словно я никогда раньше не видела ни одной отмычки, объяснял мне преимущества каждой из них. Пришлось терпеливо выслушивать, ни в коем случае не перебивая маэстро.
— А что с тем мужиком? Ну, который с Самохиным был? На самом ли деле он чист, как слеза младенца, или все с точностью до наоборот? — поинтересовалась я, вытаскивая уже готовое к употреблению филе из микроволновки. — Удалось раскопать любопытные факты?
— Знаешь, сам не ожидал, но придраться не к чему. Репутация хорошая, послужному списку можно висеть на Доске почета. Думаю, он действительно ни при чем.
— Ты его видел?
Кирьянов словно заранее заготовил ответы на все мои вопросы и довольно отвечал:
— Разумеется. Пока сам все не проверю, никому и ничему не поверю. Ты же знаешь мои методы. К тому же для тебя старался. Если хочешь, могу все выложить.
Я согласно кивнула, потому как тоже предпочитаю все знать, нежели доверять, пусть и Кире.
— Так вот, имя — Климов Евгений Максимович, работает в милиции в течение десяти или чуть более лет. Долгое время на нем висела вся оперативка… Ну что? — спросил он, когда доклад и инструктаж можно было считать законченными. — Выбирай, какие себе оставишь?
— То есть? — удивилась я. — Хочешь сказать, что увезешь остальные? Нет, так дело не пойдет. А вдруг мне понадобится именно та, которую ты сейчас увезешь?
В конце концов уговорив оставить мне все отмычки и пообещав в ближайшее время «что-нибудь полезное, хорошее, приятное», я проводила Кирю. Дома его наверняка уже ждали. Мы привыкли выручать друг друга, и напоминание про «должок» было скорее шутливым.