Глава 7
Когда дверь за Ильей и Галиной закрылась, я, повернувшись к Венчику, вытаращила на него глаза, сделав их, можно сказать, квадратными, и выразительно покрутила пальцем у виска.
Аякса несколько разочаровала моя оценка его актерской деятельности. Он открыл было рот, чтобы возмутиться, но я его опередила:
— Ну ты, Венчик, даешь! Ты уж вообще этаким монстром представился.
Он не успел возразить, поскольку я эти соображения уже на ходу выложила.
— Забегу попозже. Пока, Аякс. — И я ускакала вслед за интересующей меня парочкой, чтобы постичь их тайны.
* * *
— Ну и как тебе этот змей подколодный? — спросил Илья сестру.
— О-о. Фрукт экзотический. С ним, похоже, я горя тяпну. Главное бы — только не впустую! Ты проверь завтра все в ЖКО, как положено.
— Если, Галя, как положено, то в ЖКО проверять нельзя. Противозаконно, — он хихикнул.
— Законник выискался, тоже мне.
* * *
Я вела их почти до самой автостоянки и узнала очень много интересного.
Во-первых, Венчик их все же заинтересовал. И они стали обсуждать его кандидатуру на роль будущего покойника.
План убийства у них еще не созрел. Они пока еще не решили, с чьей квартирой заняться сначала: «дядькиной» или «бабкиной». Галину больше привлекал вариант с бабкиной квартирой.
— Там же в принципе все готово. Клиент созрел, так сказать. Доверяет нам полностью. И в нашу горячую любовь к ее попугаю старуха искренне поверила. Так что дело, собственно говоря, за малым. Мое мнение — надо начинать именно с этой квартиры.
— Ну конечно, — возразил Илья, — женская логика. Все у вас запросто. Ты лучше этого дядечку «мухоморного», как его племянница выразилась, разрабатывай.
— Это еще, Илюша, на воде вилами писано. Легко сказать, разрабатывай. С ним можно проконопатиться всю оставшуюся жизнь и ничего не добиться.
— А тебе, конечно, желательно за одну неделю сразу бы две квартиры хапнуть. Вляпаться знаешь как легко? А потом уже все. Амба. Суши сухари. Рано. С бабкой рано. Если бы хоть она жила в другом подъезде, а то на одной лестничной площадке.
— Слушай, Илья, но это же совсем другое. «Честный» обмен, так сказать. Да кто ее потом слушать будет? Это недоказуемо. Давай примем компромиссное решение: ты занимаешься бабкой, а я дядечку пока очаровываю. Завтра после ЖКО дуй сразу к ней. Может, она еще и не согласится выставлять своего попугая. А мы на нее планов громадье понастроили. Ей попугай и детей, и внуков заменяет.
— Вот именно. А ты решила с наскока все решить. Тут тонкая политика. Но то, что все будет недоказуемо и что старуху слушать никто не будет — за сдвинутую примут, — это ты верно заметила, Галя. Растешь.
— Еще бы. С таким талантливым братом, обладающим незаурядными данными, кое-чему научишься. А я девочка понятливая. Ну так как? Порешили?
— Послушай женщину и сделай наоборот. Тогда не ошибешься. Классик, не знаю, правда, какой, очень прав. Но, вообще-то, рациональное зерно в твоих рассуждениях имеется. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Так, Галочка?
— Конечно.
Основной план бурной деятельности они обсудили. Дальше шла рутина. Галина в связи с тем, что нагрузка ее увеличилась и она не сможет допоздна возвращаться домой, попросила Илью заскочить завтра днем и накормить Муньку.
Илья завозмущался, предложил переложить эту миссию на соседку.
Галине Николаевне эта мысль не понравилась. Она считала, что хозяйка Маркиза специально оставит собаку голодной в наказание за гонения на котенка.
Пронаблюдать, как был достигнут консенсус, мне не удалось. Не ехать же за ними на автостоянку.
Я развернула автомобиль и помчалась к Аяксу. Нам тоже необходимо было выработать стратегический план.
* * *
Аякс открыл мне дверь, попивая через соломинку сок, приобретенный в мое отсутствие в супермаркете рядом с домом.
В квартире потихонечку играла музычка. Венчику, похоже, мои апартаменты пришлись по вкусу.
— Кайфово тут у тебя, милый дядечка.
— А то!
— Смотрю, уже сок попиваешь. Хорошо, что не «Ежевичную».
— Ну, Танюха, ты скажешь. Я — человек ответственный. Понимаю же, что к чему, — и Венчик, сделав приглашающий жест рукой, добавил: — Проходи, дорогая племянница. Но на слишком теплый прием не рассчитывай. Как подумаю, что после моей смерти ты всем этим богатством завладеешь, так сердце замирает. Того и гляди, повторный инсульт случится.
Я рассмеялась:
— Кто твой кумир, Аякс, — Немирович или Данченко?
Аякс, приняв условия игры, ответил:
— Вроде как оба ничего, — и тоже засмеялся. — Сок будешь, Танюха? Мне тут мальчонку из квартиры этажом выше пришлось поэксплуатировать. Он с собакой с прогулки возвращался. Песик у него славненький. Вот он мне сок и прикупил.
— Кто? Песик? — прикололась я.
— Да нет. Антошка. Классный пацан. Мы с ним подружились.
Я, уже определив верхнюю одежду по месту назначения, помыла руки и прошла на кухню.
— Делись соком, дядюшка.
Венчик, достав из шкафа стакан, налил мне ароматную жидкость. И цокнул свой стакан о мой.
— За удачу, Танюха. Дай бог мне выжить.
Я взяла свой стакан:
— Это ты, Венчик, немного преувеличиваешь. Хотя, конечно, люди они серьезные. Рискуют, чтобы пить шампанское, по выражению Ильи. Но и ты, конечно, фрукт еще тот. Я уж напугалась, что ты им всю охоту тебя охмурять отобьешь.
— Положись на меня, Танюха. Мне в жизни всяких повидать пришлось. Они небось, наоборот, возрадовались, что дядька племянницу держит в ежовых рукавицах. Да еще постоянно шантажирует тем, что лишит наследства.
— Может, ты и прав. Долей в стаканчик.
Аякс долил в мой стакан и продолжил:
— Если они действительно старуху ту замочили, то наверняка попробуют тот же вариант и со мной. Тем более диагноз ты мне определила такой же.
Я задумчиво отхлебнула сок.
— Знаешь, Аякс, я не думаю, что они намерены повторяться. Эти типы еще что-нибудь изобретут. Новенькое. А я еще и старенькое не разгадала.
И я поведала о неординарных способностях Ильи, про которые услышала от одного из его преподавателей.
— Может, гипноз, Тань?
— Черт его знает. Может.
— Тогда за мою жизнь и копейку нельзя поставить.
— О-хо-хо. Цепляешься за свою бездарную жизнешку, Венчик? — Я улыбалась.
А он рассвирепел. И стал мне объяснять, что жизнь человеческая — это маленький, сверкающий камушек в драгоценной диадеме человечества.
Это не я так красиво сказала, дорогой читатель. Это — Венчик. Не знаю, где он обучался цицероновскому искусству. Но продолжал свою мысль, намереваясь развивать ее еще некоторое время.
Я зевнула, пардон, конечно.
— Спать хочу. Умираю. Давай отложим разглагольствования о высоких материях и определимся в наших маленьких земных планах. О’кей, Вениамин?
Венчик порывисто вздохнул:
— Конечно, Таня. Это я так. Для информации.
— Ну вот и ладненько. Завтра я веду Илью. А Галина Николаевна — исключительно на твоей совести. Все, что надо, я подготовлю. Запишешь все беседы с ней. Хорошо?
— Конечно. Для чего же я здесь еще?
Мы с ним оборудовали все как положено. Вернее, я просто объяснила ему, как всем этим пользоваться.
Потом я слетала в супермаркет и затарила холодильник.
— Ну вот, Венчик, теперь можешь читать лекции о необходимости присутствия каждого живущего на Земле Галине Николаевне. Она с тобой, конечно, «согласится». А если серьезно, то я с тобой полностью согласна — это раз. А во-вторых, для того я и работаю, чтобы таких гадов, как эти двое, уничтожать. Не давать им возможности богатеть на чужих несчастьях. И я безмерно тебе благодарна, что ты, рискуя жизнью, согласился мне помочь. В том, что Ангелину Васильевну убили, я вообще уже не сомневаюсь.
Но они еще и на ее соседку замахнулись. И мне опять твоя помощь понадобится. Вернее, не твоя, а твоего надежного человека. Надо будет упредить их действия. Я пока не совсем поняла, что они собираются провернуть по отношению к этой бабушке. Но наверняка что-то связанное с обменом квартиры. И во всей этой катавасии на главную роль они определили ее попугая. Неплохо было бы кого-нибудь к этой бабуське приставить. Бескорыстного человека. Такого, как ты. Подумай на досуге.
Я уже оделась и готовилась отбыть в родные пенаты. Когда была уже у самой двери, Венчик, не задумываясь, сказал:
— Валерку, конечно. Кого же еще? Ему чужая жилплощадь, как и мне, не нужна. У него вообще и жена, и дети, и секция. Просто у него, как и у меня, другая жизненная позиция — выживание в экстремальных условиях.
Вот такой друг мой ситный Венчик. Такая у него философия. Каждому свое. Кому-то жемчуг мелковат, а кому-то суп жидковат.
— Я подумаю об этом. Потом. Сейчас — спать. — И я вышла в ночь.
Да. Уже была ночь. Темень — глаз коли. Спи, Венчик. Спи, философ.
* * *
Я вошла в свою квартиру и, сбросив верхнюю одежду, удобно расположилась в кресле.
Устала безмерно. Я вдруг поняла, что взвалила на свои плечи совершенно непосильную задачу: доказать недоказуемое. И при этом мне придется рисковать жизнью ни в чем не повинного человека. А может, даже и не одного.
— Господи, Танька! Куда ты втюхалась, бродяга? Зачем тебе все это надо? Адюльтер, как правило, — хлеб частного детектива. Тебе же это лучше других известно. И безопасно, и гонорар тот же самый. Вот и занималась бы супружескими изменами…
Но это — теория. Жизнь же диктует свои условия.
Я поднялась с кресла, извлекла из холодильника бутылку с остатками водки — хранилась еще с новогодней ночи — и плеснула в рюмку грамм пятьдесят.
Закусив спиртное сосиской, оставшейся от нашей с Венчиком трапезы, я достала из сумочки кости, сигареты с зажигалкой и снова упала в кресло.
— Теперь, кости, ваша очередь. Что вы мне скажете по поводу жизни?
Ответ последовал незамедлительно:
27+4+23 — «Только женщинам простительны слабости, свойственные любви, ибо ей одной обязаны они своей властью».
— Так. Слабости, значит… Уговорили, милые косточки.
Мне вдруг захотелось по совершенно непонятным причинам услышать голос Ильи.
И я взяла на колени телефон.
— Это я, Таня.
— Танюша, привет, — голос Ильи звучал для меня, как приятная музыка. — Таня, вы даже телефон свой не дали. Я безумно рад вас слышать. И знаю, чем вы сейчас занимаетесь.
Прелестно. Все-то он знает.
— Чем же, по-вашему, я занимаюсь?
— Мне кажется, что вы… читаете что-то проблемное.
Мне стало ужасно интересно:
— Например?
— Вы мне немножко подскажите: поэзия или проза?
Я решила, что надо полностью соответствовать сложившемуся у него образу, и подыграла:
— Стихи.
Тогда Илья со знанием дела произнес:
— Бродский.
— Ага. — Пусть порадуется. — В самую точку. Как вы догадались?
— Встретимся — расскажу. Вы как насчет вечерней прогулки?
Я взглянула на часы. В общем-то было не поздно. Можно было пообщаться и попробовать проникнуть в тайны души представителя конкурирующей фирмы. Но кроме того, что меня интересовали тайны чужой души, мне еще хотелось и спать. Ужасно хотелось. Но женское любопытство — великая вещь. С ним бороться слабому полу практически невозможно.
— Ну если только на пару минут, пройтись перед сном.
— Вот и отлично. Договорились. Где вас ждать?
Я снова обозначила нейтральную территорию: киоск «Роспечати» напротив его дома.
* * *
Рахова — улица парковая. Посередине проходит полоса зеленых насаждений. Там же и лавочки на каждом шагу.
Мы с Ильей уселись на одну из них. И у меня, и у него, не сомневаюсь в этом, были свои планы. Разумеется, сначала разговор пошел о проницательности Ильи:
— Я просто в шоке. Как вы догадались?
Илья рассмеялся:
— Это очень просто. Вся интеллигенция в последнее время на Бродском просто помешана. А уж если душу встряхнуть, нервы попортить, тогда и вовсе — это просто отдушина. А дядечка, по-моему, постарался вас достать.
Вот так, дорогой читатель. Все просто. Психология. С таким же успехом он мог бы назвать, к примеру, Высоцкого.
Я кивнула:
— Да. Дядька у меня — крендель. Не знаю, сколько еще продержусь. Он меня толкает на крайние меры. Разозлюсь на него как следует и киллера найму. Я же его единственная наследница, — я рассмеялась.
Я тоже психолог, дорогой читатель. В каждой шутке есть доля правды. Пошутив таким, казалось бы, глупым образом, я старалась натолкнуть Илью на мысль, что с «мухоморным дядькой» им надо поспешить.
Илья среагировал на мою «шутку» так, как я и ожидала:
— Ну что вы, Танечка. Нельзя желать человеку смерти. Это большой грех. Просто у вас взвинчены нервы. А это поправимо. Посмотрите на небо. Вдохните глубже, — почти то же самое, что я им с Галиной советовала. — Не все так плохо, как вам кажется. Давайте лучше ко мне забредем на чашечку кофе. Я вам поставлю кассету. Послушаете — расслабитесь.
Кассета меня заинтересовала. Ужасно интересно, каким образом этот доморощенный психолог может воздействовать на людей.
* * *
Кассета, собственно говоря, оказалась фигней. Что-то вроде: «Вы солнце, большое и горячее. А рядом море, безбрежное и прохладное». Короче, сеанс гипноза. Это мы проходили. Теоретически. А практически я тоже оказалась его добычей. В каком-то смысле. Сама не ведаю, почему это вдруг мне в этом море захотелось искупаться. И я искупалась, будьте спокойны. И только благодаря тому, что я почти циник по натуре, я снова смогла реально мыслить:
«Ну ты даешь, Танька. Оказалась в одном окопе с врагом».
Я выскользнула из постели, когда Илья спал крепким сном. Тихо оделась и вышла из квартиры. Мои часики показывали полтретьего, когда я вернулась в собственную обитель.
Времени на сон оставалось очень мало, и я не стала тратить его на самобичевание. Даже постель стелить не стала. Просто рухнула и вырубилась. Но баба Женя не дала мне выспаться.
* * *
Надя причесала старушку.
— Ну вот, теперь нормально. А то как Баба Яга.
— Так что ж? Левой рукой не умею, а правая не работает.
Я сидела напротив бабы Жени и, накручивая локон на палец, созерцала преображение Пиковой дамы.
Старуха улыбнулась, взгляд ее был нормальным.
— Бабуль, ты же вчера правой рукой суп ела. Не помнишь?
Старушка воззрилась на внучку и укоризненно покачала головой:
— М-м-м! Выдумала. Че же ты из меня дуру делаешь?
— Ты правда не помнишь?
— Хватит голову морочить. Если бы я вчера ела правой рукой, то нынче бы ей причесывалась.
Она поднялась со стула и, улыбаясь, двинулась в мою сторону:
— Вот и Танечка скажет, что ты над собственной бабкой издеваешься. Правда, Таня?
Я ничего не успела ответить.
По мере приближения ко мне, шаг за шагом, старуха стала преображаться. Лицо ее перекосилось. Глаза стали страшными. Она замахнулась на меня рукой:
— Ты-то все знаешь, ведьма. Вот и объясни ей.
* * *
Я вскочила как ошпаренная, села на постели, тяжело дыша, словно после кросса.
— Господи, да что же это такое? За какие грехи? С чего такие сны каждую ночь? Это же утомительно, господи, твоя воля. Фу-у.
Я выползла на кухню, закурила.
Не знаю, что со мной творится. Надо просто еще раз обдумать все обстоятельства.
Ангелина Васильевна, по словам Наташи (кстати, надо ей позвонить с утра), — самая здравомыслящая старушка на свете. Инсульт, парализована правая сторона. Галина Николаевна и Илья за ее спиной.
Идем дальше. Илья — «Кашпировский», по словам его преподавателя. Если выражаться языком обывателя, то классно умеет пудрить мозги — на себе испытала (небо, звезды, кофе, человечество и люля). Гипнозом он владеет.
Теперь баба Женя. При чем здесь она? Что это — знамение, я уже поняла. Как только связать все эти события? Даже З. Фрейд здесь вряд ли поможет.
Будем идти логическим путем. Правая рука бабы Жени была трудоспособной в период отключки. Вот! Только у бабы Жени он наступал самопроизвольно, а Храмову, вероятно, специально вводили в транс. Объясняли ей после сеанса, что таким образом она скоро излечится. Сюрприз… Об этом, вероятно, и говорила Наташе ее бабушка. Она надеялась, что постепенно ее правая рука будет работоспособной. Прелесть!
Только на момент смерти она была одна. И все же Галина с Ильей обсуждали свои планы, и у меня появилось твердое убеждение в том, что Ангелина Васильевна умерла не своей смертью. Ведь Илья говорил еще об одной старухе на той же лестничной площадке! И у меня не возникло и тени сомнения, что они имели в виду Анастасию Петровну с ее прокоммунистически настроенным Гошей.
Вай-вай-вай. Ум заходит за разум. В дебрях Амазонки. Телефон. Это мог быть сеанс по телефону! Скорее всего. Если человека заранее настроить на то, что можно успешно лечиться и с помощью сеансов по телефону, то вполне вероятно, что старушку в состоянии транса могли утопить с помощью внушения. Тем более у нее телефон с кнопкой фиш-хук, что дословно переводится с английского: рыболовный крючок.
Эта кнопочка позволяет слушать собеседника, не держа трубку около уха. Его можно слушать, как слушают, к примеру, радио. Все это похоже на правду. Так ведь?
А телефон Галина Николаевна просто поставила на место до прихода милиции. Только и всего. Разве я не права?
Думаю, что права.
Да. Наверное, так оно и есть. Интересы психолога Ильи столкнулись с интересами психолога Таньки Ивановой. Так сказать, интересы уникального преступника с интересами уникального детектива. Пора себя погладить по головке. По-моему, я все основания для этого имею.
Хотя, если честно, слишком уж долго я эту тайну сновидений постигала. А может, и сейчас просто разыгралось воображение. Может быть, все это просто «бред сив кейбл».
На дальнейшее построение логических цепочек не хватило сигарет. За окном начало сереть. В доме напротив в некоторых окнах загорелся свет.
А у меня дела запланированы на довольно раннее для обывателей (и совершенно невероятно раннее для меня) время.
Такова се ля ви. Детективу тоже необходимо вдохновение.
