Глава 9

Денек у меня выдался насыщенный. Уже вечером, когда мы с Сережей просто валялись в постели, а часы показывали начало восьмого, зазвонил мой сотовый. Я удивилась, посмотрела на определившийся номер и, пожав плечами, так как он мне ни о чем не говорил, по крайней мере вот так, сразу, поднесла трубку к своему уху.

— Иванова, — откликнулась я лениво.

— Татьяна? — Я услышала низкий мужской голос с еле заметным акцентом. Голос показался мне смутно знакомым.

— Да, — подтвердила я и встала с постели, где мы и расположились с подносом и закусками.

— Татьяна, это Артур Гафизов, — представился голос.

«Опаньки!» — сказала я про себя и вышла из комнаты. Чего это ему понадобилось? Неужели вспомнил о нашем договоре?

— Танюша, если ты свободна, то нам не мешало бы встретиться, — добавил он, не дождавшись моего удивленного возгласа. — Это касается расследования. Ты обещала, помнишь?

И тут я, конечно, могла бы ему сказать, что ни к какому расследованию я теперь не имею ни малейшего отношения, но захотелось мне его послушать. Честно. Прежний азарт, казалось, благополучно усыпленный, вновь взыграл в моей детективной крови. И я, может, еще до того, как успела подумать, тут же ответила ему согласием:

— Хорошо, где и когда?

— Сейчас четверть восьмого, в восемь будет нормально? — поинтересовался он.

— Нормально, — заверила я. — Только вот где?

— О, ну я тут один ресторанчик отрыл, — усмехнувшись, проговорил Артур. — Называется «Пигмалион», знаешь, где это? В центре вашего города.

— Название претенциозное, — заметила я и услышала одобрительный смешок Артура.

— Я тоже так подумал, решил заглянуть, а там ничего, прилично кормят, да и обстановка… Так найдешь?

— Найду! Я там, кстати, тоже как-то бывала. Значит, в восемь?

— Ну да. Конечно, ты можешь опоздать, — с улыбкой добавил он. — В смысле, ты можешь не торопиться.

— Это что, таким образом проявляется мужской шовинизм? — съехидничала я.

— Что-то вроде того, — засмеялся Артур. — Ладно, жду тебя.

— Хорошо, — сказала я, отключая телефон.

Я вернулась в спальню, где Сережа встретил меня каким-то подозрительным взглядом. «Чего доброго, — подумала я, — сейчас начнет выпытывать, кто это мне звонил. И это тоже будет доказательством мужского шовинизма».

— Кто звонил? — не разочаровал меня Сережа.

«Вот, — у меня вырвался вздох, — именно поэтому я и не горю желанием выйти замуж. Будто у меня не может быть своей жизни и телефонных разговоров, о каждом расскажи, да еще в подробностях…»

— Мне нужно уехать, — объяснила я коротко и пошла в ванную.

Когда я вышла из нее, посвежевшая и чистенькая, Сережа был уже одет и стоял в прихожей, мучаясь с дверным замком. Я посмотрела на его тщетные попытки, вздохнула, отперла дверь и даже открыла ее перед ним.

— Ничего не скажешь? — Сергей шагнул за порог и нерешительно задержался.

Я погладила его по щеке и проговорила:

— Береги себя, Сереженька.

Он фыркнул, дернул подбородком и, резко развернувшись, стал спускаться по лестнице. Я посмотрела ему вслед, вздохнула еще раз и закрыла дверь.

«А, собственно, чего он ожидал? — подумала я, устроившись на диване и начав красить правый глаз. — Что я после всего буду ему на шею вешаться? Или того хлеще, скажу, что теперь после всего, что было, он, как честный человек, обязан на мне жениться? Да что мне от него еще надо? — Признаться, я была обижена. Обижена тем, что Сережа вот так сразу решил уйти. — Подумайте, какая цаца! Ну и пусть чешет в свою Москву!» Вспомнив о Москве, я вспомнила и о том, что туда, наверное, теперь уже не попаду… Впрочем, это будет зависеть от того, что мне сообщит Гафизов. А Сергей? Что ж, с глаз долой — из сердца вон.

Я завершила свой макияж, осталась довольна, встала и пошла в спальню одеваться. Но перед этим позвонила и вызвала такси. Долго и придирчиво я выбирала туалет, прикидывая, что уместнее надеть. А потом решила, при чем здесь уместность? Я иду в неплохой ресторан на ужин, к тому же с красивым мужчиной. И для того, чтобы чувствовать себя на высоте, должна и выглядеть соответствующе. Люблю я, когда на меня обращают внимание, провожают восхищенными взглядами, а потом смотрят на моего спутника и завидуют ему, что такая женщина рядом. Счастливец!

Словом, я выбрала длинное платье глубокого вишневого оттенка, с замечательным декольте и довольно высоким разрезом сбоку. Волосы подобрала наверх, выпустила игривый «локон страсти», оглядела себя. Достала в тон платью туфли, сумочку и еще раз полюбовалась собой в зеркало, после чего осталась весьма довольна. Да, на такую женщину невозможно не обратить внимания. Я надеялась, что ужин с Артуром поможет мне забыть хоть ненадолго о неприятном осадке, оставшемся после ухода Сергея.

В ожидании вызванного такси я закурила. Наконец мне позвонили, сказали, что машина у подъезда. Я затушила сигарету, побрызгалась слегка своими любимыми духами — «Сладкой жизнью» и, глянув на часы, которые показывали почти восемь, вышла из дома.

К ресторану я подъехала в четверть девятого, вошла в стеклянные двери. Охранник посмотрел на меня оценивающе, я продефилировала мимо, направляясь в зал. Ко мне тут же подскочил шустрый метрдотель, а я оглядывала тускло освещенный зал, отыскивая глазами Артура. Увидела его за угловым столиком. Он приподнялся, улыбнулся, махнул рукой. А потом не выдержал, пошел мне навстречу, причем с букетом винных роз, которые ждали меня на столике.

— Танечка! Ты обворожительна! — Он протянул мне цветы и взял под локоток, провожая к месту.

Признаюсь, мне было приятно: такие мелочи всегда поднимают у женщин настроение. К тому же я обратила внимание и на присутствующих, они бросали на нас восхищенно-завистливые взгляды. И Артур, надо заметить, меня не подвел. На нем был замечательный темно-синий костюм, синяя рубашка и интересное дополнение — белый галстук. Все это ему очень шло. Щеголь парень, да и только!

Мы сели за столик, официант предложил меню, и я заказала коктейль, а Артур — коньяк. Я выбрала фирменное блюдо, называющееся как-то больно мудрено и представляющее собой сомятину, приготовленную каким-то особым способом. Артур же предпочел мясное. Потом мы еще заказали по салатику, а на десерт я не удержалась и решила побаловать себя порцией фирменного мороженого. Словом, оба настроились на то, что ужин будет довольно продолжительным.

— Танечка, — проворковал Артур, не сводя с меня черных красивых глаз и только что не улыбаясь плотоядно — я, похоже, ему нравилась, это ведь всегда чувствуется, — я пригласил тебя, чтобы поговорить о деле, но вот… — он театрально вздохнул, — сейчас смотрю на тебя, и что-то о деле вовсе говорить не хочется…

Я улыбнулась, подумав, куда он клонит, понятно, пожалуй, и без слов. Однако прекрасный ужин в хорошем ресторане с элегантным мужчиной еще не означает, что вечер закончится в одной с ним постели. Хотя, согласна, предполагает и такой вариант. Но не на сей раз, решила я для себя. Нет-нет-нет. Дело — прежде всего. Да и потом, не настолько уж он мне нравится. Да к тому же не настолько я и нуждалась в мужчине. Да и вообще…

Я посмотрела на Артура, чуть прищурившись, и сказала:

— И тем не менее…

— Тем не менее дело — прежде всего, — улыбнулся он. Я кивнула. — Что ж, мы с тобой деловые люди. Знаешь, о чем я хотел поговорить, о чем конкретно?

— Догадываюсь, — проговорила я. — Но все-таки…

— Ладно, дело значит дело. — Артур положил руки на стол, придвинулся и заговорил действительно деловым тоном: — Ситуация такая… Лада, ну ты ведь ее видела? — Я кивнула. — Так вот, Лада говорит, что нашла этого мальчишку, который якобы был сыном Алекса. Но дело в том, что он не сын.

Я подавила разочарованный вздох. Об этом я, к сожалению, уже знала. Видимо, любопытный огонек в моих глазах потух, потому что Артур сразу же продолжил:

— Тебе это известно? — Я промолчала. Он хмыкнул весьма многозначительно. — Что ж, даже предполагаю, от кого. Но это еще не все. Потому что, хоть и нашлись документы, по которым сын — не сын, а так… на самом деле все-таки что-то там другое… — Он выдержал паузу. Я стойко хранила молчание. Пусть сам все скажет. — Так вот, у меня есть человечек, который может подтвердить, что сынуля все-таки сынуля, а все остальное, так сказать, — Артур усмехнулся, — происки врагов…

— Интересно, каких? — спросила я, полагая, что под «врагами» он подразумевает Ладу и Сергея. Так, что ли?

— Ну, той же Ладе, говоря между нами, доказать, что сын — не сын, выгодно, не находишь?

— Нахожу, — легко согласилась я, что-то не совсем понимая, к чему он, собственно, клонит. Ведь получалось, что Артур-то как раз должен бы блюсти Ладины интересы, если уж он питает к ней самые нежные чувства, о чем знают все. В том числе и сама Лада. Тогда зачем он сейчас подставляет ее?

— Но Лада… она такая. — Артур вздохнул. — Она поддается чужому влиянию очень легко… — Тут я сделала вывод, что если кого Артур и хотел бы подставить, то уж явно не Ладу, а… — Я имею в виду того, — продолжил Артур, — кто станет президентом фонда. — «Ну, конечно», — подумала я. — И вообще… Ты ведь уже думала о том, что Сергею вполне выгодна нынешняя ситуация? Тем более что и с Ладой у них отношения… х-м… скажем, не просто дружеские.

— Ты намекаешь на то, что у них роман? — спросила я, ощутив почему-то от слов Артура неприятный холодок внутри.

— А ты видела их вместе? — парировал Артур.

Я вспомнила, что видела. И подумала, что, может, он и прав. По крайней мере, такую возможность совсем нельзя исключать.

Снова почувствовав, что обижена на Сергея, я вздохнула и посмотрела на Гафизова.

— Так вот, — продолжил он. — Можно с тобой немного посплетничать?

— Посплетничать? — Я улыбнулась. — А разве это мужское занятие?

— Ну, в смысле, посекретничать, по-моему, это все-таки одно и то же. — Артур обезоруживающе улыбнулся. — Так вот, говоря между нами, все, что происходит последнее время, и я имею в виду даже не последние дни после смерти Алекса, а последние месяцы, все это как-то странно… — задумчиво проговорил он. — Знаешь, меня всегда поражало, что Алекс носится с Серегой как с писаной торбой. — Артур откинулся на стуле и закурил, я последовала его примеру, благо в ресторане курить разрешалось. — Ну, сказать, что Сергей — хороший поэт?.. — Артур пожал плечами и, не удержавшись, поморщился-таки. — По-моему, когда мы учились, у нас на курсе были люди и поталантливей. А вообще-то ты его стихи читала? — поинтересовался Артур.

— Слышала, — ответила я, а про себя добавила, что и у Высотина стихи, по-моему, тоже не бог весть какие, хотя не мне судить, я в поэзии мало чего смыслю, но Артура я слушала внимательно.

— Ну, не знаю, — снова пожал плечами Гафизов. — Чем таким Серега Алекса заинтересовал? Мне всегда это было непонятно. Но у Серого открылся другой талант, и с этим я полностью согласен, талант организатора. Поэтому он и стал правой рукой Алекса, когда появился фонд. Но Сергей — человек амбициозный, думаю, что в какой-то момент его просто перестало устраивать занимаемое положение, захотелось чего-то большего и лучшего.

Я, признаться, удивилась таким откровениям, потому что, на мой взгляд, Сергей был вовсе не таким уж амбициозным, да и вообще чувство появилось такое, будто Артур вообще говорит про какого-то другого человека, хотя… Ну что я, собственно, знала о Белостокове? Совсем немного. Это так. Может, и стоит послушать Артура, как-никак они-то с Сергеем знакомы не первый год.

— И потом, — продолжал между тем Гафизов, — Лада… О, это прямо камень преткновения какой-то! — восхищенно вздохнул он. — Я и сам однажды не удержался и, несмотря на то, что питал к Алексу такие чувства, какие сын может к отцу только питать, но… Созн?юсь тебе, был грешок, однажды пришел к ним, а она одна, ну я на колени… — Артур вполне искренне засмущался и покрылся нежным румянцем, чего уж я никак от него не ожидала. — Говорю: «Лада! Я ваш навеки!» — У меня вырвался смешок, а Артур довольно улыбнулся. — Ну а она мне, как и полагается, мол, встаньте с колен и забудем то, что вы сейчас сказали. Забудем, и тогда мы сможем по-прежнему быть друзьями и вы будете в нашем доме частым гостем. — Говоря это, Артур напустил на себя самый скорбный вид. — Честное слово, вот в таких высокопарных выражениях меня и отшила! — Он покачал головой, вспоминая, как все было. — Ну, я поднялся с колен, вздохнул, всплакнул потихоньку в ванной, а потом, как и полагается верному рыцарю, забыл все, что было, и остался своим человеком в доме, просто другом. Настаивать не стал. — Артур посмотрел на меня. — Знаешь почему? Потому что она не из тех женщин, которые, прежде чем согласиться, скажут «нет». Странно, хотя вообще-то женщинам именно это и свойственно. Помучить нас, прежде чем сказать «да».

Я улыбнулась: такое у нас в крови, что поделаешь.

— Вот, а Серега, тот… — Артур вздохнул. — У них с Ладой отношения куда более тесные, — выговорил он.

Я посмотрела на него несколько удивленно. Надо же, а ведь мне говорили совсем другое. Тот же Пантелеев намекал. Да и сам Сергей. Запутанные у вас отношения, господа хорошие. Высокие, я бы сказала… И как-то ненароком тут же вспомнила о господине Гвозде. Интересно, каким боком он все-таки оказался замешан в эту историю?

Вспомнив о Гвозде, я подумала, что не мешало бы задать Артуру вопросик на эту тему. Очень может быть, что именно Гвоздь и оказался тем самым человеком, который так помог Ладе установить, что сын — не сын. А что? Если вспомнить, чем раньше промышлял господин Горенко, вполне возможно предположить, что он и помог. Но ведь Артур говорит, что все это просто ерунда. Что же, придется опять все выяснять самой?

Но тут я вспомнила, что в принципе этим делом больше не занимаюсь. Я вздохнула и сказала Артуру:

— Все это очень интересно, но, знаешь, ведь я больше не занимаюсь этим.

— Что? — Он удивился. Правда, вполне натурально удивился. Потому что подался вперед и так и вперился в меня горящими глазами. — Таня?! Как же так? Почему?

— А ты что, — спросила я, — не в курсе, что ли, что меня сегодня рассчитали?

— Кто? Нет. — Он покачал головой.

— Сергей Белостоков, мой заказчик. Он выплатил мне причитающийся остаток гонорара и сказал, что расследование могу не продолжать. — Я равнодушно пожала плечами. — Так что, Артур, ты слегка запоздал со своими интересными подробностями.

Он помолчал. Насупился, откинулся на спинку стула, нахмурился и закурил. Тут нам принесли наш заказ, и я позволила себе увлечься замечательно приготовленной сомятиной, Артур же на мясо никак не отреагировал. Я с удовольствием ела и поглядывала на него. Он сидел по-прежнему хмурый.

— Таня, если так, — наконец выговорил он, уже докурив, а я к тому времени расправилась с сомятиной, — то у меня к тебе предложение.

— Интересно, какое? — Я отодвинула тарелку, которую тут же унес официант, заодно сменивший нам пепельницу и принявший от меня заказ еще на один коктейль.

— Я хотел бы, чтобы ты все-таки довела это дело до конца, — выговорил он.

— Что? — переспросила я. — Ты в самом деле этого хочешь?

— Да, — твердо сказал он. — Потому что я не верю. Не верю Сергею и не верю, что Алекс сам. Не может этого быть.

— И ты, что же, — насмешливо уточнила я, — подозреваешь в убийстве Белостокова? Поэтому и собираешься меня нанять, чтобы я доказала, что это он? Так, что ли?

— Не совсем, — процедил Артур. — Я хочу, чтобы ты наконец-то выяснила всю правду, все, что случилось с Алексом, все, что происходило и до и после.

— Задача сложная, — усмехнулась я, закуривая. — Я несколько дней пыталась этим заниматься, но, понимаешь, Артур, я мало что узнала. Наоборот, чем дальше, тем сильнее все запутывается.

— Так ты что, не хочешь? — ахнул он. — Ты отказываешься? Но ты должна меня выслушать! Я действительно подозреваю, что здесь не обошлось без участия Сергея. — Он вздохнул. — И это не потому, что я испытываю к нему, скажем, не слишком теплые чувства. Это потому, что у него был мотив. И, может, Таня, здесь и без Лады не обошлось. И уж точно, одной из причин был этот мальчишка, то есть сын.

— Интересное кино, — вздохнула я. — А ты в курсе этой истории с лжеплагиатом?

— В курсе, — кивнул Артур. — И, на мой взгляд, это все нормально, я Алекса хорошо знал и вполне могу предположить, что он мог так поступить.

— Но, Артур, не кажется ли тебе, что он так решил поступить именно потому, что собирался покончить с собой?

— А Григорьев? — прищурившись, возразил Артур. — Что скажешь? Уж этот-то жук точно не собирался на себя руки накладывать!

А я вспомнила еще и о лжепатологоанатоме. Интересно, что там-то было на самом деле? И тут же все эти смерти, до странности похожие какие-то, до странности совпавшие, встали передо мной, так сказать, немым укором.

Я думала, и Артур не мешал мне, решив уделить пока внимание мясу. Я потягивала второй коктейль, поглядывала на него и хранила молчание. Мне нужно было выстроить логическую цепочку, но она не выстраивалась. Ничего я в этом деле не понимала. А сейчас вот Артур мне прямо так и говорит, что подозревать я должна Сергея. Еще и об этом я думала. Что ж, вполне можно было предположить, что он причастен. Но тогда зачем нанимал меня? И вообще, зачем я им? Они что, со своими дворянскими фанабериями решили моими руками друг с другом поквитаться? Не выйдет, господа хорошие!

— Не хочу, — сказала ему я. — Не хочу, ты меня понял?

Он даже жевать перестал.

— Не буду я с вами больше связываться. Надоели вы мне все хуже горькой редьки! Давайте сами друг с другом разбирайтесь, а я умываю руки, — устало договорила я и, в сердцах выудив из кошелька деньги, кинула их на стол.

— Таня! Не уходи! — тут же подскочил Артур, мало того, что подскочил, так еще и за руку меня схватить умудрился. — Помоги мне!

Я выразительно посмотрела на его руку, потом перевела взгляд на него самого.

— Нет, — сказала я, равнодушно покачав головой. — Я решила, что нет. Ничего о вас слышать не желаю. Достали. Убери руку!

— Это твое последнее слово? — уточнил он.

— Последнее, — решительно ответила я.

Он нехотя отпустил меня, и я ушла. Даже розы не взяла. Вышла из ресторана и решила прогуляться. Истинная правда! Достали они меня! Ну что ж, фиаско так фиаско, пусть это будет единственное расследование в моей карьере, которое я не довела до конца. Деньги я получила, так что не внакладе. А там… Ну и пусть уезжают в свою Москву, я уж как-нибудь здесь, по старинке.

Без работы не останусь. Я вспомнила про сегодняшнего дяденьку в аэропорту. Плевать на всех! Я была зла, разочарована, обижена и, похоже, изрядно пьяна. Хотя с чего бы это? Всего какая-то пара коктейлей.

Ладно, свежий воздух бодрит. И погодка замечательная. И не слишком поздно еще, только десять часов вечера. Прогуляемся немножко, потом такси возьмем. Народу в центре прямо как днем. Все гуляют. Я так и шла по проспекту. Просто шла, гуляла. Ни о чем не думала, старалась не думать. Особенно о Сергее. Достали меня все эти поэты. Ну их! Как с нормальными людьми, с ними нельзя. Не подерешься опять же, не выругаешься. Что за жизнь такая пошла?

Пусть сами разгребают все! А мне бы погони, да драки, да слежки. Вот это по-нашему, по-ивановски.

Я остановилась и, решив покурить, села на ближайшую лавочку, достала сигареты, вздыхая тяжело и сокрушенно. Что делать-то? Этому, как его, Мещерякову, что ли, звонить, чтобы отвлечься от неприятных мыслей? Дело на полдороге я уже бросила, да к тому же умудрилась стать любовницей заказчика. Зашибись они, отличилась по полной программе! Старею, что ли?

Я докурила и пошла в одну из подворотен, где, знала я, было «место для девочек». И только я туда завернула, а подворотня, к слову сказать, была неосвещенной, лишь лампочка небольшая на пятачке с голубой кабинкой, как сзади кто-то дыхнул мне в затылок, и не успела я даже обернуться — коктейли сделали свое дело, чтоб их! — как ощутила сильную боль в шее, и все… Амба, в глазах потемнело. Упала, так сказать, очнулась, гипс…

Конечно, когда очнулась, то гипса никакого не было. А были банальные веревки. «Вот это по-нашему», — подумала я, оглядывая свои ловко скрученные руки и ноги. И даже улыбнулась.

Я была мастерски привязана к стулу. Вот это я понимаю! Что, вспомним времена нашей молодости, Татьяна Александровна? Во рту, конечно, была какая-то гадость. Кляп то есть. Тоже довольно мастерски заткнутый. Профессионалы, наловчились, видать. Я оглядела помещение, назначенное мне тюрьмой. Ничего не поняла. Темно, только из окна за моей спиной лился неяркий свет уличных фонарей.

Комнатка небольшая. Из мебели — стол в одном углу, стул, на котором я сижу, в другом углу кушетка. Стены светлыми обоями оклеены. Интересно, где это я? Давешнего хмеля как не бывало. Вроде ничего не свидетельствовало об учиненном надо мной, бессознательной, насилии. Уже радует. Если не издевались и не убили, значит, чего-то от меня еще надо. А если чего-то надо, значит, можно поторговаться. Есть надежда остаться в живых.

От таких мыслей даже настроение поднялось. Теперь можно отвлечься от всяких там поэтических интриг и заняться делом куда поинтереснее — например, хотя бы попробовать высвободиться. А что? Идея хорошая. Сначала я, разумеется, попробовала выплюнуть тряпку, которая причиняла мне, пожалуй, самый большой дискомфорт. Увы, как-то не очень получилось. Ладно, что дальше?

Я поерзала на стуле, подергала веревки, плотно, но не туго стягивающие мои руки, заведенные за спинку, и ноги, привязанные к ножкам стула. Хм… Как бы так изловчиться-то? Я снова поозиралась по сторонам. Надо, надо освобождаться, а то я нервничаю, когда нахожусь в таком положении. Я попробовала подняться вместе со стулом. Как-то не очень получилось. Точнее, стул-то получилось сдвинуть, но только вместо того, чтобы подняться вместе с ним, я, пошатнувшись, вместе с ним упала, издав шум, на который и явились мои тюремщики. Собственно, один, но, как я поняла, самый главный. Ну, хоть чего-то добилась! А то как-то тоскливо сидеть в таком привязанном положении, с кляпом во рту и полном одиночестве. Напрягает.

Так вот, дверь открылась, ослепив меня светом. Я зажмурилась, выждала несколько секунд, чтобы глаза привыкли. Открыла их и посмотрела на мужскую, судя по габаритам, фигуру.

— А мы пытались сбежать, — ласково и насмешливо констатировал этот мерзавец, подходя ко мне. Голос показался до странности знакомым.

Он подошел, рывком поднял меня вместе со стулом и поставил на прежнее место. Не меня, разумеется, а стул. Я пригляделась к нему. Несмотря на то что источник света был за его спиной, когда он меня поднимал, все-таки попал в полосу от уличных фонарей. И кто бы сомневался, что раз уж он всплыл в этой истории, то мне рано или поздно с ним придется столкнуться! Кто бы сомневался, но только не я. Правда, по-другому я себе представляла наше свидание после стольких лет разлуки.

— А ты не изменилась, детка, — проговорил он и нахально поправил мне прическу, пользуясь тем, что я связана, да и рот заткнут.

Во мне заклокотало холодное бешенство, окатившее меня ледяной волной. Я вздохнула как можно глубже. А он, наглец, пристально вглядывался в мое лицо. Потом отвернулся, отошел к столу, зажег настольную лампу, я еще раз окинула комнату быстрым, оценивающим взглядом. А на него смотреть не стала. Вот не стала, и все тут!

Он вразвалочку вернулся ко мне и осторожно развязал узел, я тут же выплюнула ненавистный кляп, отдышалась, сглотнула, но говорить ему ничего не стала. Если он ожидал от меня потока ругательств, то здорово ошибся, а, судя по всему, приготовился к ним.

— Ну, здравствуй, — проговорил он, выдержав паузу. Точнее, паузу-то, конечно, выдержала я.

Я скривила губы, но промолчала. Пусть сам говорит, за каким он меня сюда приволок, да еще и связал. Дурак какой-то!

Посмотрев на него, я вздохнула, ожидая продолжения. Он качнул головой, присел на стол.

— Ну что будем делать? — спросил он ласково и по-прежнему чуть насмешливо. Но я и на этот раз промолчала, в буквальном смысле прикусив язык, потому что высказаться ой как хотелось.

— Нет, — заметил он, — я ошибся, ты все-таки изменилась. Раньше ты бы ни за что не выдержала, уж я бы понаслушался…

Я зло сверкнула на него глазами, но опять-таки промолчала, едва ли не скрипя зубами. А потом подумала: а чего это я, собственно, злюсь-то так? Это ему от меня что-то надо, и все эти веревки и кляпы не что иное, как способ меня вывести из равновесия. На что я и ведусь. А если не вестись? И я в который уж раз вздохнула как можно глубже, досчитала про себя до десяти и расслабилась. Даже на спинку стула немного откинулась и уставилась на него нагло, даже с вызовом. Так, будто он сидел передо мной, скрученный веревками. Он же молчал, наблюдая за мной внимательно и даже подозрительно, спросил:

— Закурить не хочешь?

Курить мне и правда очень хотелось. Но не хотелось хоть в чем-то с ним соглашаться. Раз уж решила молчать, как партизан на допросе, надо гнуть свою линию до конца. И я снова скривила губы.

— Так у нас с тобой разговор не получится, — заметил он разочарованно. — Что ж, посиди, подумай. Ты, наверное, ситуацией еще не прониклась. — Он встал и пошел к выходу. — Вот как проникнешься, тогда и позовешь. Поговорим.

И с этими словами скрылся за дверью. Я осталась в гордом одиночестве. Ну не хотела я ему доставлять удовольствия и звать обратно, мол, подожди, Гвоздь, я вполне прониклась и согласна на переговоры. Мы с террористами переговоров не ведем! Не дождутся.

И все-таки интересно, каким таким боком он во всем этом замешан? И что ему от меня-то надо? Лучше бы по-хорошему, спокойно приехал ко мне и все выложил. А то вот, посмотрите-ка, похитить надо было, связать, запереть. Методы устаревшие! Ну да что с бандитов возьмешь? Но что дальше-то делать? Уже ведь не только курить хотелось, но и пить, и, пардон, писать. Тем более что меня и выловили по дороге к интимному местечку. Следили, что ли? А чего же это я тогда не просекла? Ну да, во-первых, я и не подозревала, что могу быть интересна кому-то в плане слежки. Ну а во-вторых, пьяна была, да. Поговорить с ним, что ли?

— Гвоздь! — крикнула я.

За дверью — тишина. Я сердито помолчала.

— Вадим!!! — крикнула еще громче.

Дверь открылась, и он снова возник в дверном проеме. На этот раз не один. За ним маячила еще одна фигура, не меньших габаритов, даже наоборот.

— Заложников, между прочим, — проговорила я как можно холодней, — принято поить, кормить и в туалет пускать.

— Это да, — усмехнулся он. — А что, девочкам пи-пи хочется?

— Хватит издеваться, — сдалась я. — Дай сделать свои дела, тогда и поговорим. И вообще все это, — я выразительно кивнула на веревки, — лишнее. Не находишь?

— Да кто же спорит? — хмыкнул Гвоздь, подходя ко мне. — Я вот тоже думаю, чтобы ты со мной и без этих декораций побеседовала. Но…

— Но заказчик так не думал? — догадалась я. — А ты, значит, все старым промышляешь?

— Иногда, — загадочный и довольный собой, ответил он, развязывая мне руки. — Только ты не дергайся.

— И не собираюсь, — заверила я. — По-моему, мы с тобой, как старые боевые товарищи, — я решила подлизаться, — сможем потолковать и в мирной обстановке.

— Можем, — согласился он. И стал развязывать мне ноги.

Признаться, был большой соблазн садануть его. Но я сдержалась, покосилась на парня за его спиной. Ладно, попробуем по-человечески, без жертв. И потом, мне же все-таки очень интересно, кому это я так понадобилась?

Вадим развязал мне ноги, я вытянула их не без удовольствия.

— Давай показывай, где тут у вас местечко для девочек, — проговорила я, поднимаясь со стула.

Гвоздь повел меня. По пути, впрочем, выяснилось, что мы в обычной трехкомнатной квартире, небогато обставленной. Ну, самой что ни на есть обыкновенной. Только вот в какой части города, я пока не знала. Ну, ладно, посмотрим, что там дальше будет. Кроме самого Гвоздя и того, второго, в квартире никого больше не было, и я вздохнула на сей раз не без облегчения. Двое против меня — пустяки. Я зашла в туалет, оттуда — в ванную. А потом, посвежевшая, вышла к мужикам и спросила:

— А где моя сумочка?

— Да вот она, Танюша, — показал мне Гвоздь на мою миленькую красненькую сумочку, лежащую на кресле. — Ты садись. Поговорим наконец-то.

Я плюхнулась в кресло, выудила сигарету, закурила, закинула ногу на ногу и спросила его:

— Вадик, милый, ну и скажи мне, на фига тебе понадобилось меня связывать, волочь куда-то, держать взаперти?

— Да я бы и не стал, — нехотя выдавил из себя Вадим, — но пришлось. Санек, поди на кухню, — сказал он верзиле, и тот лениво ретировался.

Мы с Вадимом остались вдвоем в хорошо освещенной гостиной. Сидели: я — в кресле, он — на диване. Курили. Потом он закрыл дверь, пересел ближе и заговорил тихо, доверительно:

— Таня, несмотря на то что расстались мы с тобой, можно сказать, как враги, — я кивнула, — но я на тебя зла не держу. Не сделал бы ничего, чтобы тебе вред причинить. Можешь, конечно, не верить. Но когда ко мне обратились с такой вот просьбочкой относительно тебя, я подумал, что уж лучше я, чем кто-то другой, кто на самом деле на тебя зуб имеет. Согласна?

— Согласна, — тут же кивнула я, прикинув, сколько же, интересно, в Тарасове желающих поквитаться со мной.

— Ну, думаю, сделаю так, как хотят, покажу, что, мол, все в порядке, а потом уж мы с тобой сами тут разберемся.

— Это ты хорошо придумал, — похвалила я. — Ты что, правда не злишься?

— Да бог с тобой! — воскликнул Вадим. — Чего мне на тебя злиться-то? Это ж все было так давно!

Мы помолчали, припоминая, как все было.

— Ну? — сказала я, докурив сигарету и затушив окурок в пепельнице. — Рассказывай.

— Ну вот. Обратился ко мне один человечек. Не местный. Он-то ведь не в курсе наших с тобой былых отношений, а то бы, может, сразу к кому другому сунулся. Ну, говорит, так и так, чего-то ты там ему помешала. Мол, говорит, припугнуть ее надо как следует.

— А зачем? — спросила я. — Зачем меня припугивать? Чтобы я не мешала или чтобы я…

— Ты в Москву собиралась? — вместо ответа спросил Гвоздь, посмотрев на меня как-то встревоженно.

— Собиралась, — ответила я. — И что?

— Ну вот, а этот человек не хотел, чтобы ты туда попала. И потом, ты вроде как должна была прекратить какое-то свое расследование.

Я уже вполне поняла, какой такой человек, который не хотел, чтобы я в Москву попала. Сереженька, не иначе.

— Так я его и прекратила, — честно призналась я Вадиму.

— Да? — недоверчиво переспросил он. — А зачем ты тогда с этим парнем встречалась в ресторане?

— А что, — пожала я плечами, — мне уже нельзя и с парнями в ресторан ходить?

— Короче, — помолчав, заговорил Гвоздь и нахмурился. — Этот парень, с которым ты сегодня ужинала, он как раз в этом деле и замешан. Мне велели тебе кое-что передать.

— Что же, например? — Я снова закурила. Нет, не от нервности, чего мне рядом с Вадимом было нервничать-то? Уже нечего, в этом я убедилась.

— Что же, например, то, что у парня этого был мотив и желание избавиться от того, кто тут у вас, типа, скончался. Поэт, что ли, какой.

— Какой мотив? Тебе не сказали? — прищурившись, спросила я, а про себя даже усмехнулась. Ну чего они меня в покое никак не оставят?

— Мотив в жене покойного, так вот мне и сказали, — выдал Гвоздь.

— А что тебе еще сказали? — поинтересовалась я.

— Сказали, что тебе не надо ему доверять. Что и вообще… — Он нахмурился еще сильнее. — Таня, может, съездим куда-нибудь? — как-то очень уж без перехода спросил он. — Ну, в смысле, ты и я?..

Я посмотрела на него как на мальчика-дауна.

— Таня, я серьезно, — повторил он. — Может, съездим куда-нибудь вместе? Отдохнем?

— Что?! — Такого я, конечно, не ожидала. — Вадик, ты что? Ты сам-то понимаешь, что говоришь?

— Понимаю, — ответил он. — Прекрасно понимаю. Может, съездим куда-нибудь отдохнуть? Ну, пока тут все утрясется. А то волнуюсь я за тебя. — И погладил меня по щеке.

Я чуть не расхохоталась ему в лицо, но сумела сдержаться. Гвоздь, он такой, он мягкий и пушистый, но стоит его взбесить, что нетрудно, и все… В гневе он ужасен. Еще ужаснее, чем я. Честное слово. Так что незачем дразнить.

— Это очень неожиданно. Я должна подумать, — вот что я смогла ему ответить. — А сейчас, извини, я бы предпочла попасть домой. Баиньки хочется.

— Да, я тебя отвезу, — покладисто проговорил Гвоздь.

— Только, Таня, я не шучу. Чего-то этому фраерку столичному от тебя надо. Я и сам не понял. Зачем ему тебя было похищать? Это ведь хорошо, что ко мне обратился. А если бы к кому другому? Представляешь?

— Примерно, — хмыкнула я и подумала, что и правда как-то все нелогично.

Сергею я пообещала, что расследованием больше заниматься не буду. Да и Артуру о том же сказала. Так в чем дело-то? Ничего не понятно! Ну ладно, поживем — увидим.

— Поехали, что ли? — спросила я.

— Да, — сказал Вадим и поднялся. — Только ты учти, по договоренности, я должен был тебе связать руки, ноги, глаза и кляп обеспечить. А потом продержать тебя ночь здесь, а под утро выкинуть где-нибудь в пригороде.

— Что за чушь? — фыркнула я. — Кто это до такой ерунды додумался?

— Заказчик, — усмехнулся Гвоздь. — Приезжал, смотрел на тебя, пока ты в отключке была.

— Слушай. — Я прищурилась. — А он какой? Такой высокий блондин?

— Нет, — покачал головой Гвоздь. — Такой дядька вполне солидный.

Я удивилась. Значит, не Сергей?

— И не тот, с которым я сегодня ужинала? — все-таки спросила я.

— Нет, не тот, — чуть язвительно заметил Вадим.

Значит, и не Артур. Но кто еще мог? Солидный дядька? Из всех, кого я видела на похоронах, солидным дядькой мог быть только Пантелеев. Значит, надо выяснить, где он. Все еще в Тарасове? Получается, что так. Значит, Пантелеев…

— Но высокого блондина-то ты видел? Не он ли сегодня у тебя в конторе был? На Рабочей?

— Дались тебе эти блондины, — поморщился Вадим. — Мало ли кто у меня в той конторе бывает.

— Так он же звонил оттуда!

— Ну? — Вадим пожал плечами. — Меня там и не бывает почти. У меня, между прочим, там ничего криминального, там агентство по недвижимости. Понятия не имею.

— Зашибись, — процедила я. — Ладно, поехали.

Вадим что-то сказал на кухне Саньку, и мы вышли из квартиры.

— Хорошо ведь, что это оказался я, да? — еще раз спросил меня Гвоздь, когда мы уже спускались вниз на лифте.

— Очень хорошо, — улыбнулась я ему. — Даже и не ожидала от тебя такого благородства после нашего расставания…

— Ничего не могу с собой поделать, — вздохнул он. — Как заноза ты у меня. — Он грустно улыбнулся, и мне даже стало его жаль. Неужели помнил меня все это время? Надо же, вот уж не ожидала!

— Я подумаю над твоим предложением, — вполне искренне заверила я Вадима.

— Мне позвонить?

Я кивнула.

Мы вышли из лифта и из подъезда. Оказалось, что квартира Гвоздя — в центре.

— Вон моя машина. — Он показал на вишневую «Audi». — Идем. — Я по достоинству оценила тачку, но только качнула головой.

— Домой? — спросил Вадим, когда мы погрузились в удобный салон. Да, моей старушке с такой красоткой не тягаться.

— Нет, сначала давай заедем в гостиницу. На минутку. Ты не против?

— Таня, — возразил он, — ты что?

— Ну тогда сам узнаешь все, если не хочешь, чтобы я кому-то на глаза попадалась. Узнаешь? Дело-то плевое, минутное. Просто спросишь у портье об одном человеке, и все.

— Ладно, — сдался Вадим, и поневоле напрашивалась мысль, что, похоже, он и правда питает ко мне какие-то чувства, иначе не возился бы так со мной.

Мы поехали к гостинице, и по пути я подумала, что мне и правда там лучше не светиться, потому что все: и Сергей, и Артур, и Пантелеев — в ней живут.

— О ком спросить? — поинтересовался Вадим, когда притормозил у освещенного здания.

— О Пантелееве Игоре Владимировиче, — сказала я. — Узнай, здесь ли он. Почти наверняка здесь.

— Ладно, только ты не вылезай из машины. Не подставляй нас обоих.

— Хорошо, — пообещала я.

Вадим вошел в стеклянные двери и вышел минут через пять. Я успела за это время как раз покурить.

— Ну, какие новости? — Я почти стопроцентно могла предсказать его ответ, однако ошиблась.

— Он выехал, — сообщил мне Вадим, сев за руль. — Еще вчера. Да, выехал. Билет ему, между прочим, заказывали отсюда. До Москвы.

— Это-то ты откуда узнал?

— А ты что, думаешь, только у тебя везде знакомые? — хмыкнул Вадим и завел машину. — Ну, все! Домой?

— Домой, — согласилась я и откинулась на спинку сиденья, пахнущего кожей.

Мы добрались до моего дома минут через пятнадцать, все время пути как-то живенько болтая ни о чем и обо всем. Выяснилось, что Гвоздя с год в Тарасове не было, но потом он решил вернуться. Ну, там много чего еще выяснилось, что, собственно, к делу не имело никакого отношения, так что промолчу. Довез он меня до дома, но этого ему показалось мало. Он поднялся со мной и только у моей двери на прощание осторожно поцеловал в щеку, сказал, что позвонит через пару деньков. Я согласилась. На том и простились. Даже не выразил желания заглянуть на чашку кофе. Это меня, признаться, удивило. Похоже, парень за прошедшее время заметно изменился. И не в худшую сторону.

Я наконец-то вошла в свою квартиру, закрыла за собой дверь, от усталости с трудом разделась, доплелась кое-как до спальни, на ходу глянув на часы, показывающие начало третьего ночи, плюхнулась в постель и уснула, оставив разгадывание всех загадок минувшего дня до утра.