ГЛАВА 7
Я возвращалась из милиции уже около десяти часов вечера. На город уже опустилась ночь.
– Ну что, Татьяна Александровна, вот и все, – грустно произнес Родион. – Виновный установлен. Кто бы мог подумать, что так оно выйдет!
Я не отвечала, думая примерно над тем же, над чем и мой спутник, но не разделяла его мнения относительно того, что все кончилось. Все очень спорно. Конечно, милиция может надавить на младшего Лукашенка, и он признается в совершении преступления. При том, что он находится в состоянии наркотической зависимости, это достаточно просто сделать. Кстати, задержали его достаточно быстро, и сопротивления органам правопорядка он не оказал.
Но я не верила: слишком противоречив по своему характеру Россошанский (сегодня – так, завтра – эдак) и слишком несерьезен в роли киллера Лукашенок. К тому же ни трупа, ни машины по-прежнему найдено не было. Относительно Вероники тоже все не так просто. Скорее всего, Россошанский говорит правду: он ее толкнул, а она неудачно упала. При отсутствии свидетелей того, что его видели около дома Вероники в тот вечер, он бы вообще мог не признаваться и никто бы вину его не доказал. Он мог думать, что наймет адвоката и тот развалит дело за отсутствием улик. При условии, конечно, что Вероника не выживет. А Росошанский и не знал до поры до времени, что она жива! Он был уверен, что убил ее. Я специально не стала его разубеждать, чтобы выслушать его версию происшедшего. Но тем не менее Эдуард косвенно признал свою вину. И я склонна была верить, что все так и случилось.
После того как Россошанский услышал от меня, что Вероника все же жива, я думала, он тронется рассудком. В машине он то впадал в ступор, то в радостное возбуждение, то принимался смеяться с какими-то доселе не слыханными мною истерическими нотками… Казалось, его уже не волнует, что его везут в РУВД и вообще-то могут предъявить обвинение в убийстве Вячеслава Колесникова. Россошанский лишь переваривал мысль о том, что Вероника жива, и эта мысль приводила его в моральный экстаз.
В РУВД он повторил все, что сказал мне, и Арсентьев скрупулезно запротоколировал показания директора клиники. Однако свою причастность к исчезновению Вячеслава Колесникова Россошанский отрицал начисто.
На время исчезновения Вячеслава у него было железное алиби. Лукашенок в роли киллера опять же доверия у меня не вызывал. Скорее всего, разговоры действительно были, но по пьянке, и ничего серьезного они не подразумевали. Может быть, стоило довериться мнению не совсем вменяемой Ариадны, которая утверждала, что ее бывший супруг – трус? В этом случае Россошанский мог планировать, но побоялся бы осуществить свое намерение убить друга-коллегу.
Лукашенок тоже стоял насмерть: никакого Вячеслава не знаю, разговоры с Россошанским были, но это всего лишь пьяные бредни. Уставший слушать одно и то же Арсентьев закрыл обоих до выяснения обстоятельств и на сегодня закончил допрос.
Всю дорогу домой я молчала, не став делиться с Родионом своими сомнениями, решив, что сделаю это дома. Я собиралась завезти Перетурина к нему домой, так как мы ехали на моей машине, а потом отправиться к себе. И тут у меня зазвонил телефон. В трубке я услышала взволнованный голос Ксении Колесниковой:
– Татьяна Александровна, вы сейчас где?
– Еду домой, – удивленно проговорила я. – А вы где?
– Я у дома Родиона Перетурина, у меня тут… Одним словом, случилось кое-что, и я не смогла находиться дома.
– Стоп! Вам сейчас ничего не угрожает? – быстро спросила я, и Перетурин мгновенно нахмурился и напряг слух.
– Нет, здесь ничего.
– Оставайтесь на месте, мы сейчас подъедем! – почти крикнула я и, отключив связь, прибавила скорость.
– Что случилось? – тревожно спросил Перетурин.
– Это Ксения Колесникова, у нее что-то случилось, она ждет нас возле вашего дома, – быстро проговорила я.
Это новое происшествие заслонило мои прежние мысли относительно виновности или невиновности Эдуарда Россошанского. Родиону очень хотелось это обсудить, и он даже начал строить версии того, что могло произойти у Ксении. Я же молча гнала машину вперед. Долго думать, однако, Перетурину не пришлось, потому что очень скоро мы подъехали к его дому и сразу увидели Ксению. Ее худощавая фигурка маячила возле подъезда. Девушка была одета в ту же майку и шорты, в которых ее видела я, только черные волосы были распущены. В глазах застыла тревога, хотя девушка старалась не показывать, что испугалась.
– Извините, что побеспокоила вас в такой час, – глядя на наши встревоженные лица, проговорила она.
– Ничего страшного. Вы в порядке? – обеспокоенно спросила я.
– Да, уже все нормально. Просто я не знала, что делать, и от растерянности бросилась к Родиону Евгеньевичу. Потом увидела, что его нет дома, растерялась еще больше и… и решила позвонить вам.
– Нужно было сделать это сразу, – с мягким укором сказала я. – Так что же все-таки случилось?
– Ко мне в квартиру забрался какой-то человек… Мужчина, – шепотом проговорила Ксения, переводя взгляд с меня на Перетурина.
– Когда это произошло? – сразу спросила я.
– Час назад. Этот человек убежал. Я… Я постаралась его догнать но у меня ничего не получилось, – ответила Колесникова.
– В милицию звонили?
– Нет, я сразу же поехала сюда…
– Садитесь в машину, – кивнула я, – и рассказывайте.
После того как Ксения уселась на сиденье рядом со мной, она стала рассказывать:
– Я вернулась домой где-то в девять часов, прошла в свою комнату, включила телевизор, а свет не стала зажигать…
– Откуда вы вернулись? – перебила ее я.
– От подруги… Просто пошла, чтобы немного развеяться – невыносимо сидеть все время одной и думать о том, что Вячеслав неизвестно где… И вдруг услышала звук, как будто кто-то отпирает входную дверь. Меня просто подбросило, я подумала, что это Вячеслав вернулся – ведь больше ни у кого нет ключей от этой квартиры! Я уже соскочила с постели, чтобы выбежать ему навстречу, но что-то меня остановило на полпути… – Девушка задумалась, закусив губу. – Остановило меня, наверное, то, что этот человек старался действовать бесшумно. То есть я слышала, как он открыл дверь, а шагов почти не слыхала. Тогда я остановилась и прислушалась. Потом решила осторожно выйти и посмотреть, кто там. У меня уже мелькнула мысль, что это вор. Но я не боялась, все-таки я могу за себя постоять. Тем более что я была уверена, что он там один. По дороге я на всякий случай подняла с пола гантель – они всегда лежат здесь. Но в темноте было плохо видно, и гантель звякнула о другую. Видимо, это и спугнуло того, кто зашел ко мне, потому что я почти сразу услышала, как закрылась дверь – он ушел. Тут уж я наплевала на всю безопасность и кинулась за ним. Он бежал быстро, я слышала его шаги внизу, но я бы смогла его догнать, ведь я хорошо развита физически. Однако, как оказалось, он был на машине, потому что когда я выскочила во двор, то увидела, как с места сорвалась машина.
– А на какой машине он был, Ксюша, ты не заметила? – спросил Перетурин.
– По-моему, «Жигули». «Восьмерка» или «девятка», белого цвета.
– Так-так, – наморщив лоб, задумался Родион.
– Значит, вы говорите, Ксения, что ни у кого, кроме вас и Вячеслава, не было ключей от этой квартиры? – спросила я.
– Ни у кого! – уверенно сказала Ксения.
– А… у Вероники?
– У нее тоже не было, зачем они ей?
По тону Ксении я поняла, что ей ничего не известно о том, что случилось с Вероникой Вересаевой. Нужно было как-то сообщить ей об этом, но девушка и так была расстроена.
– А вы уверены, что дверь открывали ключом?
– Ну, замок же не сломан, не сорван… Чем же еще? Отмычкой? Я не знаю, как она действует, но звук был такой, словно поворачивается ключ…
– Установить это сможет, конечно, только экспертиза.
– Но для этого нужно вызывать милицию! – воскликнула Ксения. – А я этого не хочу, потому что тогда непременно придется рассказать о том, что брат пропал. А я не хочу! Я не верю в то, что милиция сможет помочь. Они, скорее всего, огульно обвинят моего брата в воровстве, и все!
– Я настаивать ни на чем не могу, – сказала я, выслушав девушку. – Это ваше личное дело. Но раз уж вы против милиции, а расследовать дело нужно, то мы должны сами осмотреть замок.
– А, пожалуйста, – пожала плечами Ксения. – Разве я возражаю?
Я не стала говорить Ксении, что вообще-то милиция уже в курсе исчезновения ее брата и по этому поводу даже допрашивали господина Россошанского. Ксения девушка импульсивная, вспыльчивая, может еще воспринять это не совсем адекватно, раскричаться на меня и обвинить в предательстве. А там дальше и запретить вообще заниматься этим делом. Хотя меня наняла все-таки не она, а Перетурин, мне не хотелось бы этого скандала. Узнает еще, всему свое время. И не от меня.
– Ксения, а вы уверены, что Вячеслав в тот день, когда вы видели его в последний раз, уехал на работу с ключами? Он не мог их забыть? – спросила я.
– Уверена, потому что он всегда носил их с собой. И после его ухода ключи мне не попадались.
– А вы всегда носите ключи в сумке?
– Да.
– У вас кто-нибудь был с тех пор, как пропал Вячеслав?
– Нет, никого. Совсем никого.
– А как вы думаете, для чего этот человек мог к вам забраться?
– Не знаю! – в отчаянии проговорила девушка. – Воровать у меня практически нечего, зарплата у меня небольшая, поэтому ценностей особых нет. Вячеслав мне помогал, конечно, но я старалась не брать у него денег. И потом, это просто наглость – лезть ко мне, когда я дома! Какой вор так поступит?
– А вы, кажется, говорили, что собирались на соревнования? – напомнила я.
– Я действительно должна была ехать вчера, но я позвонила и сказала, что не смогу, – ответила Ксения. – После того, как пропал Вячеслав, я… не могу. Пока не могу. Я честно все объяснила тренеру и сказала, что… не могу.
Мы с Перетуриным переглянулись.
– Ксения, а кто из ваших знакомых знал, что вы должны ехать на соревнования? – спросила я.
– Ну, все, кто занимается со мной, – ребята, тренеры, – развела руками Ксения, которая, похоже, уловила, к чему я клоню. – Вячеслав знал. Вероника. Все.
– То есть никому из знакомых, исключая тех, кто тренируется с вами, вы не говорили?
– Нет. У меня очень мало свободного времени, поэтому и друзья-то все из спортсменов. К тому же я не очень общительный человек, и приятелей у меня немного.
– А когда вы сообщили, что не сможете поехать на соревнования?
– Вчера. Незадолго до вашего прихода. – Ксения повернулась ко мне.
– Кому?
– Своему тренеру.
– А он кому должен был об этом сообщить?
– Только главному тренеру, по идее. Ну, ребята, конечно, узнали, когда увидели, что меня нет на вокзале.
Наступила непродолжительная пауза. Я, немного подумав, решительно хлопнула в ладоши.
– Поехали на место происшествия, – сказала я. – А потом… Потом видно будет.
* * *
Мы издали начали всматриваться в окна квартиры Ксении. Сама хозяйка дернула меня за рукав.
– Что такое? – нахмурилась я.
Ксения жестом показала на свои окна. Тут я поняла причину замешательства девушки – в окнах горел свет. Ксения задрожала и буквально вцепилась в мою руку. Потом порывисто повернулась, и я увидела, что глаза девушки стали просто огромными.
– Там… Вячеслав! – выпалила она, бросаясь к подъезду.
– Ксения! – Я схватила девчонку за руку. – Подождите! Может быть, там никакой не Вячеслав. А именно тот, кто пытался войти к вам несколько часов назад! И я думаю, что кидаться сейчас туда нам вдвоем очертя голову – верх неблагоразумия.
Ксения задумалась.
– Давайте сделаем вот что, – торопливо предложил Родион, обращаясь ко мне. – Мы с Ксенией поднимемся в квартиру, а вы останетесь внизу. И если в течение трех минут никто из нас не выйдет на балкон и не крикнет вам, что все в порядке, – вызывайте милицию.
Ксения собиралась согласно кивнуть, но я возразила:
– Давайте сделаем по-другому, – быстро предложила я. – Мы поднимаемся наверх вместе с Ксенией, а вы, Родион, останетесь внизу. На всякий пожарный. Мне так будет спокойнее. Не волнуйтесь, моя физическая подготовка достаточна, чтобы справиться с крепким мужчиной, если ему вздумается выступить против нас.
– Я тоже прекрасно владею приемами, – вставила дзюдоистка Ксения.
– Ну вот, видите! – продолжала я. – Так что в крайнем случае мы сумеем отбиться. А там… Все зависит от вашей проворности, Родион, и от того, насколько быстро явится милиция.
Перетурин насупился. Я видела, что он обижен таким явным пренебрежением и недоверием со стороны женщин, и поспешила вмешаться. Я положила Родиону руку на плечо и сказала:
– В самом деле, нет особой разницы в том, кто именно вызовет милицию. Одна только просьба – сделайте это незамедлительно, если мы не выйдем на балкон в течение трех минут.
– Хорошо, – буркнул Перетурин и отошел в сторону, чтобы лучше видеть балкон квартиры Ксении.
– Пойдемте, – удовлетворенно кивнула Ксения и шагнула к подъезду.
Поднявшись к квартире, мы обе остановились и прислушались. Из-за дверей доносилось невнятное бормотание, словно кто-то что-то напевал весьма фальшивым голосом. Ксения испуганно посмотрела на меня. Я успокаивающе похлопала ее по руке и сказала:
– Дайте мне ключ, я войду первой. Вы со своими приемами станете меня страховать, на всякий случай. А то Родион раньше времени поднимет шум, если мы слишком замешкаемся.
Ксения тут же протянула мне ключи от квартиры. Я быстро сунула ключ в замок и почти бесшумно повернула его – благо у меня был большой опыт пользования даже отмычками, так что уж открыть дверь ключом не представлялось для меня ничем затруднительным.
Никто не отреагировал на отпирание замка, и мы обе осторожно вошли в квартиру. Честно говоря, мы просто оторопели. Прямо в прихожей валялась опрокинутая вешалка, повсюду виднелись следы грязной обуви и разбросанные окурки.
– Это еще что за безобразие! – невольно вырвалось у Ксении.
– Тише! – сжала ее ладонь я. – Сейчас разберемся.
– Кто это? – стиснув зубы, прошипела Ксения. – Сейчас я его выкину отсюда к чертовой матери!
И решительно шагнула в зал, вырвав руку. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней.
В комнате нашим глазам предстал еще более чудовищный беспорядок, чем мы могли себе вообразить. Везде валялась разбитая посуда, чашки, бутылки… Но самое интересное и непонятное заключалось в том, что в зале за столом, откинувшись на спинку стула, полусидел незнакомый мужчина. Ксения, обуреваемая мощнейшей злостью, подошла к мужчине и уже собиралась толкнуть его, как мужчина поднял глаза. Тут я заметила, что все лицо его какое-то помятое, а под глазом красуется громадный кровоподтек.
– К-ксе-неч-ка… – только и смог вымолвить он. – П-при-вет…
Лицо Колесниковой пошло красными пятнами. Затем она медленно опустилась на диван, бессильно свесив руки, и протянула:
– Ох, е-мое…
– Что такое? – недоуменно осведомилась я, пока еще ничего не понимая.
Я уже решила, что перед нами находится сам Вячеслав Колесников, таинственно исчезнувший несколько дней назад и столь же таинственно появившийся теперь. И даже облегченно вздохнула про себя. Но… Незнакомец ничем не напоминал Вячеслава, во всяком случае, того Вячеслава, которого я видела на фотографии.
За столом сидел невысокого роста простоватый мужчина средних лет, с широкоскулым лицом и добродушной, но какой-то глуповатой улыбкой. Редеющие на макушке волосы были светло-русого цвета, тощенькая короткая бородка отнюдь не украшала нижнюю часть лица. Одет крепыш был в серые брюки и спортивную рубашку с короткими рукавами.
– Господи, что здесь случилось? Кто здесь был? – начала Ксения, вскакивая с дивана буквально через секунду после того, как опустилась на него, и бросаясь к мужчине. Она схватила его за плечи и затрясла.
– Извини, К-к-сенечка, я с-сейчас все объясню… Прости, что приехал б-без п-предупреждения, но… Так получилось, у м-меня времени не было… П-пришел, никого нет, а п-потом… К-кто ж думал, что так случится? – немилосердно заикаясь, заговорил мужчина.
Вид у него был виноватым и несчастным. Ксения смотрела на него во все глаза, находясь под сильным впечатлением. Я, поняв, что мужчина, скорее всего, знаком Ксении и, следовательно, нам не угрожает опасность, молча прошла на балкон и крикнула изнывающему от неизвестности Родиону:
– Все в порядке! Можете подниматься к нам!
После этого вернулась в комнату и обратилась к Ксении Колесниковой:
– Кто этот человек и что он делает у вас дома?
– Ой, я сейчас вам все объясню! – виновато прижала руки к худенькой груди Ксения. – Мне так неудобно, что я не подумала об этом раньше. Одним словом, это наш родственник, двоюродный дядя мой и Вячеслава…
– Дядя я! – подтвердил коренастый заика, со светлой улыбкой глядя на меня.
– А откуда он взялся?
– Он приехал из Камышина, – сообщила Ксения.
– Это город такой на Волге, – поспешил объяснить мне родственник все с той же кроткой улыбкой.
– Спасибо, я в курсе, – машинально кивнула я. – То есть у него есть ключи от вашей квартиры?
– Ну да… – растерянно и все так же виновато протянула Ксения. – Пару лет назад мы с Вячеславом отдали ему третий комплект в то время, когда он гостил у нас. И я совершенно об этом забыла! Потом он приезжал еще несколько раз – он вообще частый гость в Тарасове, у них в Камышине филиал местной фирмы, лакокрасочными материалами какими-то, по-моему, занимается, – поведала она, – но… последнее время пропал, не был уже больше года, вот я и позабыла. Да что же с тобой случилось-то? – снова затормошила она дядю.
– Как его зовут? – спросила я.
В это время в комнату вошел Родион – мы оставили входную дверь незапертой. Перетурин в недоумении воззрился на незнакомца, которого, кажется, совершенно не волновало происходящее. Я же вспомнила рассказ Ксении о том, что, когда здесь жил Вячеслав, она, приходя домой, иногда замечала запах табака. Вполне возможно, это объясняется именно тем, что этот человек, пользуясь ключом, приходил сюда.
– Его зовут Василий Твердохлебов, – тем временем ответила Ксения.
– Твердохлебов я, – подтвердил мужчина. – Василий Семенович. Дядя Вася…
– Очень приятно, – усмехнулась я.
– Н-ну так вот, – продолжал дядя Вася. – Я приехал, правда, предупредить не успел, у м-меня т-телефон разрядился. Вот и п-пришел, гостинцев привез… – Он показал на диван, на котором были разложены какие-то свертки. – Думал, посидим с племянниками, поговорим за встречу… Все-таки давно не виделись. А т-тут – никого. Н-ну, я думаю, ладно, п-посижу, подожду… М-мы же не чужие люди все-таки.
– Господи, да конечно же, не чужие! – эмоционально отреагировала Ксения, опять вскакивая с места. – Дядя Вася, я же даже подумать не могла, что это ты!
– Н-ну, да, я, а к-кто же еще? – улыбаясь, обвел нас взглядом Твердохлебов.
Ксения подошла ко мне и тихонько шепнула на ухо:
– Он немножко чудненький, не обращайте внимания. Он человек добрый, мухи не обидит.
– Хорошо, я поняла, – кивнула я и решила перевести разговор в более конструктивное русло.
– Василий Семенович! – повысив голос, произнесла я. – Кто здесь был, кроме вас, и что вообще произошло?
Твердохлебов поднял взгляд на меня.
– Это какое-то недоразумение, – неожиданно четко проговорил он.
– Что за недоразумение?
– В общем, я заказал пиццу… Хотел племянников порадовать, понимаете?
– Ну? – перебила его Ксения.
– А п-приехали к-какие-то другие люди. П-приехали д-двое. Один т-такой толстенький, в темных очках. Д-другой худой, – торопливо начал объяснять Твердохлебов. – Я н-ничего такого не подумал, открыл дверь… И спрашиваю – где пицца? А они говорят: «Сейчас мы тебя так накормим, что мало не покажется»! Вот…
И Твердохлебов смущенно замолчал.
– И что? – взволнованно поторопила его Ксения.
– Я им говорю, мол, ребята, зачем грубите? А этот толстый начал на меня н-наезжать, требовать какие-то деньги. Две тысячи… долларов. Или три… Я даже не запомнил точно, я б-был п-просто… ошарашен. Так им и сказал, что нет у меня таких денег. А они не поверили… Я думал, это знакомые ваши, говорю – проходите, вон, угощайтесь. А они мне кулаком в лицо сразу! – обиженно закончил Твердохлебов и отвернулся.
– Господи… – изумленно проговорила Ксения. – Кошмар какой-то! В нашей квартире? Да кто они вообще такие?
– А у вас нет таких знакомых? – обратилась я к ней.
– У меня – однозначно нет! – категорично заявила Ксения.
– Вы можете описать их подробнее и максимально четко передать ваш разговор?
– Да я же уже все рассказал! – воскликнул Василий Семенович. – Они с меня деньги требовали, я сказал, что знать не знаю ни про какие деньги, что приехал только что, а дома никого нет. Они меня еще пару раз ударили…
Ксения сморщилась и покачала головой.
– П-прошли в квартиру и давай тут все переворачивать! Деньги, что ли, искали или злость срывали, я так и не понял. А потом, видно, п-поняли, что я правду говорю. Х-хотели остаться, вас со Славиком ждать, но тут на шум соседи стали выглядывать, вот они, наверное, и испугались. И ушли. А я остался.
– Понятно, – со вздохом протянула я. – Что ничего не понятно. Кто это мог быть?
– Не знаю, – твердо ответила Ксения. – Я сама в шоке! Дядя Вася, ты уж прости, пожалуйста, что так получилось! Я сама ничего не понимаю!
– Д-да ладно, Ксенечка, о чем ты говоришь! – ласково заулыбался Твердохлебов. – У меня за т-тебя теперь душа болит. Вдруг эти хулиганы вернутся?
– Пусть только попробуют! – Ксения сверкнула черными глазами и сжала кулаки. – Я им устрою прием!
– Подождите, – остановила я ее запал. – Ксения, я думаю, вам все-таки не стоит оставаться одной в этой квартире. И вашему родственнику тоже. Это неразумно. У вас есть еще родственники в этом городе? – обратилась я к Твердохлебову.
Вместо него ответила Ксения:
– Есть еще тетя Люся, очень добрая и гостеприимная, правда, она живет далековато.
– Это не страшно, – махнула я рукой. – Довезем, если что. А вы, Василий Семенович, все-таки расскажите подробнее и почетче. Значит, эти люди требовали деньги?
– Я же сказал – две или три тысячи долларов! – ответил Василий. – А потом сказали, что С-славик им д-должен. А я говорю – ну, раз Славик должен, значит, отдаст! Он парень-то порядочный! Ну, а они и говорят – мол, мы приедем завтра поговорить с девушкой, то есть с К-ксенечкой. А я им – мол, К-ксенечка-то здесь при чем? Оставьте девочку в покое! А они – снова драться!
– Фоторобот составить сможете? – сосредоточенно спросила я.
– Что? – не понял Твердохлебов.
– Ну, описать так, чтобы в милиции могли сделать их портрет.
Твердохлебов задумался, потом сокрушенно развел руками:
– Наверное, нет. Д-да у меня с детства память на лица плохая, д-да и зрение слабое. К тому же они мне очки разбили…
Он показал на осколки стекла на полу.
– Я куплю тебе очки, дядя Вася! – пообещала Ксения, заливаясь краской.
– Д-да ладно, К-ксенечка, о чем ты говоришь! – Родственник махнул рукой.
– Ладно, это отпадает, – пробормотала я. – Тогда еще один момент, Василий Семенович, – обратилась к Твердохлебову, воспользовавшись паузой. – Вы можете вспомнить, когда именно вы пришли сюда?
Он поднял на меня глаза и, удрученно покачав головой, пробормотал:
– Я п-приходил сюда вообще два раза. Но понимаете, какая в-вещь – я вспомнил, что з-забыл в кабинете… с-сумку с гостинцами. Н-ну, на фирме, куда я приехал в к-командировку. У меня там осталась сумка. Поэтому мне п-пришлось вернуться и з-абрать ее.
– А почему вы убегали? – нахмурилась я.
– Я? – удивился Твердохлебов.
– Да, дядя Вася, – вмешалась Ксения. – Я слышала, как дверь открылась, а потом снова закрылась. И шаги… Я побежала следом, а ты очень резво от меня удрал. И машина белая отъехала! Откуда у тебя машина?
– Т-так это, К-к-ксе-неч-ка, не м-моя же м-машина, – говоря торопливо и от волнения заикаясь еще больше, принялся объяснять Твердохлебов. – Это ш-шофер наш, Миша, м-меня подвез п-по моей просьбе… А тут, п-понимаешь, я в квартиру-то вошел, да? А с-свет не горел, я и не подумал, что ты дома-то! И тут только обнаружил, что с-сумку-то я забыл, п-понимаешь? Н-ну вот я и побежал п-поскорее вниз, пока, значит, думаю, Миша не уехал. Еле-еле успел, он уж отъезжал. С-слава богу, заметил меня, п-притормозил… Н-ну, я за с-сумкой-то съездил и в-вернулся. Стал ждать… А тут – эти… Б-бандиты настоящие!
– Все понятно, значит, это был он, – вздохнула я, обращаясь к Родиону. – Ксению напугал именно он. А вот кто приезжал потом – с этим еще предстоит разобраться.
– И я г-говорю, что надо разобраться! – повысил голос Твердохлебов. – Ч-что же это такое происходит-то? У себя дома с-спокоен б-быть не можешь!
В это время в дверь позвонили, Ксения дернулась было к ней, чтобы открыть, но я решительно загородила дорогу и открыла сама. На пороге стоял совсем молодой парень в униформе, с пакетом в руке, и приветливо улыбался.
– Пиццу заказывали? – спросил он.
Улыбнувшись, я повернулась и посмотрела на Твердохлебова. Тот хотел было что-то сказать, но его опередила Ксения, выскочив в прихожую, и спросила скороговоркой:
– Да, спасибо, сколько мы вам должны?
– Триста пятьдесят рублей, – не снимая с лица дежурной улыбки, сказал парень.
Ксения быстро сунула ему деньги и, приняв пакет с пиццей, захлопнула дверь.
– Фу-у-ух! – протянула она, возвращаясь в комнату. – Ну и денек сегодня.
– Да уж, день получился насыщенный, – согласилась я. – И на сегодня все это нужно заканчивать. Вы говорите, эти парни сказали, что приедут завтра? – обратилась я к Твердохлебову.
– Они так сказали, – кивнул тот. – Еще предупредили, чтобы вечером Вячеслав дома был, иначе, мол, хуже будет. Сказали, к семи п-подъедут…
Я задумалась, покусывая губу, затем решительно сказала:
– Значит, так! Вы, Василий Семенович, сейчас отправляетесь к добрейшей тете Люсе, у которой и останетесь. Больше вам в этом деле делать нечего. С племянницей будете созваниваться. А вы, Ксения… – Я посмотрела на девушку задумчиво.
– Ксения может переночевать у меня, – с готовностью выступил вперед Перетурин. – Я живу один, две комнаты, так что… Соглашайтесь, Ксения, это лучший вариант.
– Если чего-то опасаетесь, я могу вас пригласить к себе, – предложила я, хотя предоставлять свою квартиру для таких вот «перекрытий» старалась лишь в исключительных случаях.
Ксения неожиданно улыбнулась и сказала:
– Вас, Родион Евгеньевич, я знаю много лет как человека порядочного, поэтому у меня нет оснований чего-то опасаться.
– Вот и отлично! – обрадовалась я. – Тогда едем.
– А как же квартира? Ее что, просто так и оставить? – удивилась Ксения.
– Не волнуйтесь, просто заприте ее, и все. Вряд ли эти люди станут выламывать дверь, если поймут, что здесь никого нет. Но я здесь буду! – твердо сказала я. – Завтра к семи часам я сама организую встречу этим таинственным вымогателям.
– И я с вами! – сейчас же встрял Перетурин.
– Вы пока что о Ксении позаботьтесь, – усмехнулась я, отметив про себя, что отношение Перетурина к сестре приятеля очень смахивает на особо бережное. – А завтра мы с вами созвонимся.
На этом и порешили. Ксения заперла квартиру, мы вчетвером спустились вниз, и я пригласила всех в мою машину. Твердохлебов начал было отказываться от моих водительских услуг, убеждая нас, что прекрасно доберется на такси, но я решительно этому воспротивилась: кровоподтек под глазом, а также помятый вид вряд ли вызвали бы доверие к наивному дяде Васе со стороны таксистов. Поэтому я усадила его на заднее сиденье машины, отвезла к дому тети Люси, куда он направился уже без нас.
– Скажите, Татьяна, вы действительно думаете, что эти двое придут завтра? – спросил у меня Перетурин.
– Практически уверена, – кивнула я. – И мы, возможно, наконец выясним, что же произошло с вашим другом. По-моему, сейчас уже все просто.
– Но, по-моему, и так ясно, что во всем виноват Россошанский, – возразил Родион.
– Да нет, пара Россошанский – Лукашенок не годится на роль тандема злодеев, – не согласилась я. – Тут что-то другое. Ясно только то, что касается Вероники. А насчет Вячеслава я бы не спешила с окончательными выводами. К тому же его тело так и не найдено.
Эти слова произвели негативное впечатление на Ксению, которая сразу занервничала. Было понятно, что она все еще надеется, что с ее братом ничего страшного не случилось, что он вернется и все будет по-прежнему. Но я с каждым днем теряла на это надежду. Однако до того момента, когда не будет найден труп Колесникова, опять же говорить что-то определенное о его судьбе было нельзя.
– Россошанский? – забеспокоилась Ксения. – А при чем тут Россошанский? И Лукашенок? Вы что, их подозреваете? Вам что-то стало известно?
Я переглянулась с Перетуриным. Признаться, мне совершенно не хотелось сейчас ничего объяснять Ксении. Я и так слишком устала, чтобы сейчас выслушивать ее гневный, переполненный эмоциями монолог. Пусть уж лучше это сделает Родион.
– Успокойтесь, пожалуйста, Ксения, – как можно мягче проговорила я. – Расследование продолжается, но пока что говорить о каких-то достоверных фактах не приходится.
Тут Перетурин сам пришел мне на помощь.
– Ксюша, я тебе все объясню, – торопливо проговорил он. – Сейчас мы приедем ко мне, попьем чаю, и я все расскажу. Волноваться тебе не о чем.
«Ну вот и славно!» – облегченно подумала я.
Я подвезла Ксению с Перетуриным к дому последнего, распрощалась до завтрашнего дня и наконец-то вернулась к себе.
Почувствовав, как сильно проголодалась, я первым делом отправилась на кухню и поставила в микроволновку тарелку с курицей. Утолив аппетит, я с удовольствием выпила кофе и начала размышлять. Собственно, все было почти ясно – из эпизода с Твердохлебовым я вынесла немаловажную информацию: Вячеслав должен был кому-то деньги, и эти люди пришли разговаривать по этому поводу с Ксенией, но не застав ее, набили морду Твердохлебову и сказали, что придут еще. Этого было достаточно, чтобы составить программу ближайших действий.
* * *
Следующий день прошел относительно спокойно. Я созвонилась с Арсентьевым, который сообщил, что Россошанский по-прежнему ни за какие коврижки не желает брать на себя вину в убийстве Вячеслава. Примерно так же ведет себя и Лукашенок, который, ко всему прочему, вроде бы нашел свидетелей, готовых подтвердить его алиби. С алиби же самого Россошанского было все в порядке. И если в ближайшее время подтвердится невиновность Лукашенка, то и директора клиники должны будут выпустить под подписку.
Единственное, в чем его можно обвинить, так это в причинении тяжкого вреда здоровью Вероники Вересаевой. Как поведал Арсентьев, врачи вроде бы дали более обнадеживающие прогнозы на ее счет, но состояние ее все равно остается стабильно тяжелым. Но даже если Вероника не выживет, при наличии хорошего адвоката Россошанский сможет вообще избежать наказания. Дело вполне можно представить как несчастный случай.
Относительно маленького происшествия с кражей вещей у секретарши Омельченко вышло все так, как я предполагала изначально: пострадавшая, получив от Лукашенка-старшего материальную компенсацию, согласилась забыть инцидент. Правда, она поначалу отказывалась и от этой компенсации, заявляя, что не хочет, чтобы Павел вновь отвечал за своего брата, и что деньги и медальон она получила, а остальное для нее не важно. Лукашенок-старший, уже привыкший, видимо, отвечать за грехи своего брата, считал по-другому и заставил все-таки Людмилу принять небольшую сумму за потраченные нервы и время.
Сам Павел Лукашенок, с которым я все-таки встретилась днем в клинике, произвел на меня впечатление очень загруженного и озабоченного бытовыми проблемами человека. А теперь, в связи с отсутствием не только Колесникова, но еще и Россошанского, он волей-неволей был вынужден временно принять на себя обязанности руководителя клиники. Пообщавшись с ним не очень долго, я пришла к выводу, что ему, скорее всего, просто некогда было бы заниматься Вячеславом Колесниковым. Конфликтов между ними, со слов всех их знакомых-коллег, никогда не возникало, Павел по натуре вообще был человеком нелюбопытным и немногословным, так что скорее всего он даже не был в курсе пресловутого треугольника Вячеслав – Вероника – Россошанский. И вообще был по горло загружен как делами по работе, так и семейными заботами. Все это, конечно, можно было проверить, но я пока что не видела путей для этой проверки, а главное – оснований. Павел Лукашенок не вызывал у меня подозрений.
Ближе к вечеру обстановка накалилась. Перетурин звонил уже несколько раз, задавая все время один и тот же дурацкий вопрос: «Ну что?» В конце концов мне это порядком надоело, и я твердо сказала ему, что позвоню сама, как только соберусь выходить. Однако и после этого Родион Евгеньевич два раза набирал мой номер.
Наконец пробило шесть часов, и я решила, что пора выдвигаться на место засады, то есть на квартиру Ксении Колесниковой. Позвонив Перетурину и сказав, что выезжаю и подхвачу его по дороге, я вышла из дома. К моему удивлению, Родион стоял возле подъезда вместе с Ксенией, которая сообщила, что намерена ехать с нами. Махнув рукой, я не стала возражать – не хотелось тратить время и нервы на споры с упрямой девчонкой. Тем более что она спортсменка, так что за ее здоровье я не очень волновалась. Не доехав немного до дома Ксении, я поставила машину так, чтобы она не бросалась в глаза.
– Вот и славно, – тихо проговорила я, сжимая ключи в ладони. – Пойдемте. Только раздельно. Сначала я, а потом вы с Ксенией.
Мы вошли в квартиру. Там было абсолютно тихо, однако я обошла все помещение, прежде чем убедилась, что квартира пуста.
Мы прошли в комнату и сели на диван. Родион тихонько переговаривался с Ксенией, я же взяла с журнального столика книгу и углубилась в чтение.
Родион несколько раз бросал на меня взгляды, после чего сказал:
– Завидую вашему хладнокровию.
Я лишь усмехнулась. Сам Перетурин никак не мог сосредоточиться на беседе, постоянно прислушивался и, признаться, нервничал. Однако я была спокойна. Я уже убедилась в случае с Лукашенком-младшим, что Перетурин обладает неплохой реакцией и в экстремальных ситуациях на него можно положиться. К тому же здесь была Ксения с ее спортивным опытом. Так что мы все трое физически составляли вполне достойное трио и можно было не опасаться, что мы не справимся с двумя парнями. Правда, сегодня их могло оказаться и больше, но не двадцать же человек!
Время тянулось медленно, как бывает всегда, когда ждешь чего-то. Однако я сохраняла спокойствие и выдержку. Что-что, а уж сидеть в засаде мне за время работы частным детективом приходилось очень много. А опыт, как известно, сильная вещь.
В один из моментов зазвонил телефон. Родион невольно вздрогнул.
Ксения вопросительно взглянула на меня, и я сказала, чтобы хозяйка квартиры взяла трубку. Но на ее «алло» никто не ответил.
– Может, они проверяют? – спросил Родион, когда Ксения недоуменно положила трубку.
– Не исключено, – отозвалась я.
– Хорошо бы, если так, – пробормотал Родион. – Черт, никак не могу научиться спокойно ждать! Ожидание – самое ненавистное времяпрепровождение!
– Куда же денешься от него, – философски развела я руками.
Постепенно за разговором нервное напряжение спало, Родион уже не чувствовал отвратительной дрожи в кончиках пальцев и в очередной раз порадовался, что находится не один.
– Вы обладаете поистине уникальной возможностью придать мне уверенности в себе, – с улыбкой признался он.
– Спасибо, – поблагодарила я за комплимент.
– Скажите, а… вы по-прежнему уверены, что они придут? – осторожно спросил Перетурин.
– Они придут, – кивнула я. – Если это звонили они, значит, обязательно придут. Они хотели убедиться, что Ксения дома.
За окном постепенно начинало темнеть, жара потихоньку спадала, становилось полегче. Часам к десяти вечера Родион начал клевать носом. Я несколько раз бросила на него пристальный взгляд, а потом предложила размяться и сделать что-то типа стандартной утренней зарядки. Родион не стал спорить. Он встал и сделал несколько махов руками.
Однако и в одиннадцать часов в квартире Ксении никто не появился. Я уже сама начала сомневаться в правильности своего решения. Но, словно в ответ на мои сомнения, прозвенел звонок в дверь. Родион и Ксения вздрогнули как по команде.
– Т-с-с! – почти бесшумно произнесла я. – Давайте посмотрим, что будет дальше.
Родион встал со стула и подошел к стене, прижавшись к ней вплотную. Ксения по моему указанию отправилась на кухню, я же прошла в коридор и открыла дверь, после чего сразу же чья-то жесткая рука обхватила меня сзади и зажала рот, вталкивая в глубь квартиры.
В этот же момент я молниеносно выбросила руку назад и точным ударом в солнечное сплетение отправила человека, державшего меня, на пол.
Высвободившись из его цепких рук, я отскочила в сторону. Родион и Ксения уже спешили ко мне с разных сторон. Мы увидели, что тех, кто попытался проникнуть в квартиру, было двое. Первый лежал на полу, а вот второй, однако, сумел среагировать – он коротко ударил Родиона ребром ладони по шее, отчего Перетурин схватился за нее и тихо выругался. Однако он тут же попытался сделать ударившему его человеку подсечку. Но драться в темноте было совсем не с руки, и Родиону не удалось свалить парня.
Зато это удалось мне. Выброс ноги – и парень растянулся рядом со своим напарником. И тут же зажегся свет. Я увидела Ксению, которая выглядела неожиданно не по-дзюдоистски. Она стояла посреди прихожей с толстой скалкой в руках, готовая опустить ее на голову обидчиков.
– Это лишнее, Ксения, – переведя дух, улыбнулась я. – Лучше дайте скотч или веревку. Родион Евгеньевич, помогите мне нейтрализовать этих молодцев.
Ксения быстро принесла скотч, и мы связали обоим парням руки, после чего я скомандовала:
– А теперь быстренько встаем – и в комнату!
Парни тяжело поднялись и потопали в комнату. Мы втроем прошли за ними. Родион усадил обоих на стулья перед собой, а сам сел на диван.
Парни были совсем молодыми, лет по двадцать-двадцать пять, не больше. Один, которого я свалила первым, был высоким блондином с по-детски удивленными голубыми глазами.
Второй был поменьше ростом, но более плотным и вместе с тем очень вертким и шустрым. Это было заметно даже по тому, как он сидел связанный на стуле – больше секунды он в одном положении не находился. Постоянно крутя раненой головой, он пытался потрогать свою макушку.
Я оглядела их и поняла, что на серьезных людей, приехавших наезжать по поводу невыплаченного долга, они не похожи. Они скорее напоминали слегка позврослевшую дворовую ребятню, ввязавшуюся в серьезные игры.
– Ничего, жить будешь, – тем временем с усмешкой успокоил Перетурин толстенького. – Если под «мокрую» статью не попадешь, – добавил он.
– Чего? – вскинул голову парень. – Какую еще «мокрую» статью?
– А ты не догадываешься? – прищурился Родион. – Ну, ладно, кто из вас возьмет на себя убийство Вероники Вересаевой, это вы между собой решите, а сейчас поведайте мне, что вы делаете в этой квартире?
– Ничего мы тебе говорить не будем, – огрызнулся маленький. – Никакой Вероники не знаем и знать не желаем, и плевать хотели на то, что ты тут несешь.
Второй парень молчал, только глаза его стали еще больше.
– Послушайте, – спокойно вступила в разговор я. – Вчера вы уже были здесь и угрожали родственнику хозяйки. Кроме того, избили его.
Парни, несмотря на свое незавидное положение, как по команде усмехнулись.
– Да кто его избивал-то? – в сторону спросил худощавый. – Один раз двинули, и все.
– Нет, не один! – вступила Ксения.
– Ну, пару, – поправился парень.
– Ладно, это неважно, – прервала их перепалку я. – Давайте рассказывайте, что за деньги вам должен Вячеслав и почему вы пришли именно сюда!
Толстенький быстро взглянул на худощавого и проговорил:
– Молчи лучше, это все понты! Мы просто квартирой ошиблись.
– Неужели? – притворно удивилась и даже обрадовалась я. – Ну, надо же! Какое совпадение! И в какую же квартиру вы направлялись, позвольте узнать?
– А это не ваше дело, – раздельно произнес толстенький, всем своим видом давая понять, что на сотрудничество с ними рассчитывать не стоит.
– Послушайте, – не выдержала я. – Ну, какой смысл дурака валять? Ведь вы проникли в чужую квартиру, и мы имеем полное основание вызвать милицию. К тому же вчерашний пострадавший с удовольствием вас опознает. И сколько бы вы ни твердили, что ошиблись квартирой, это можно будет опровергнуть, потому что вы уже успели тут дел натворить. Так что говорите лучше по-хорошему, в милиции ведь с вами так вежливо беседовать не будут.
Блондин бросил быстрый взгляд на своего напарника, который неприязненно глядел на нас. Я поняла, что разговорить блондина труда не составит, и не ошиблась.
– Диман, давай скажем, – тихо проговорил тот, наклоняясь к шустрому. – Ну, мы же не виноваты ни в чем! И действительно попались…
– Вот и помалкивай, раз не виноваты! – зло прикрикнул на блондина маленький, и тот покорно закрыл рот.
– Хорошо, – проговорила я. – Вижу, что голос разума вы совершенно не слушаете. Последний раз повторяю – скажите, что вы здесь делаете и кто вас послал, и разговор наш будет совсем не таким мучительным, как в ближайшем отделении…
– Диман! – с напором сказал блондин.
Потом повернулся ко мне и сказал:
– Никто нас не посылал, мы сами. Только мы не воры и не бандиты, мы просто поговорить пришли.
– С кем?
– С женщиной, которая тут живет.
– А почему ночью? Почему избили человека? Почему на меня напали? – забросала я их вопросами.
– Мы хотели, чтобы она нам все рассказала, – ответил блондин, показывая пальцем на Ксению. – Потому и решили припугнуть. Но плохого мы бы все равно ничего ей не сделали! А вчерашний этот крендель – он сам виноват. Надо было сразу сказать, что он просто левый родственник!
– Отлично! – возмущенно высказалась Ксения.
– А зачем вообще она вам нужна? Что вы хотели у нее узнать? – спросила я, указывая на девушку. Сама же Колесникова глядела на визитеров явно враждебно и недоверчиво.
– Чтобы она сказала нам, где Вячеслав. Он деньги должен был нам…
– Молчи! – снова прошипел маленький.
– Да ладно тебе, Диман, чего там теперь, – примирительно проговорил блондин. – Теперь скрывать нечего. Вячеслав нам деньги должен был. Договорились, что он позвонит, а он пропал. Мы в клинику позвонили, нам сказали, что нет его, и не будет. Значит, кинул он нас.
– А при чем тут девушка?
– Вячеслав к ней ходил, он нам сам говорил…
– Что значит – ходил? – недоуменно покосился Родион на парней.
– Мы его как-то подвозили сюда, он просил. Мы перед этим договаривались как раз, что насчет денег он нам позвонит и уточнит, когда вернет. Он говорил, что свадьба у него скоро.
– Так, и что же дальше? – спросила я.
– А то, что говорим же, узнали, что пропал он! Он так и не позвонил нам в тот день, а нам уже деньги позарез нужны. Мы прождали целый час и позвонили к нему в клинику. Там сказали, что Вячеслав уехал и его сегодня уже не будет. Мы подождать решили. А он вообще пропал. Ну, а мы-то знали про этот адрес, знали, что к девушке он сюда приезжал. Вот мы и решили поговорить с ней и вытрясти из нее, куда Вячеслав пропал. Потому и пришли сегодня ночью. А тут вместо девушки – вы…
«Видимо, я в их понимании на девушку не тяну», – мысленно хмыкнула я, но не стала развивать эту постороннюю тему, спросив вместо этого:
– С чего вы взяли, что она может что-то знать о брате?
– О брате? – Большие голубые глаза стали совсем огромными. – О каком брате?
– Девушка, проживающая в этой квартире, – сестра Вячеслава Колесникова. Родная.
Напарники удивленно переглянулись.
– Но… – заговорил блондин, – мы не знали, что она сестра. Мы вообще ничего о ней не знали, мы просто поговорить хотели!
– Вы давно знаете Вячеслава? Вы вообще кто и откуда взялись? – спросила я.
– Мы его несколько лет знаем, – продолжил блондин.
– И что же, вам неизвестно, что у него есть сестра?
– Почему? – пожал плечами блондин. – Про сестру мы знаем, знаем, что Ксенией ее зовут, что она мастер спорта вроде бы по дзюдо… Вячеслав иногда про нее рассказывал, я даже познакомиться с ней хотел. – При этих словах Ксения презрительно скривилась. Парень же, чуть смутившись, продолжал, повернувшись уже к ней: – Но мы же не знали, что это вы здесь живете! Если б знали, то не полезли бы.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнила я. – Кто вы и что за отношения вас связывают с Вячеславом?
– Да что с ними разговаривать, только резину тянуть! – не выдержала Ксения. – Нужно просто проверить у них карманы, документы! И все станет ясно. А нет, так милицию вызовем. Вторжение в частные владения сейчас сурово наказывается, верно я говорю?
Она вопросительно посмотрела на Родиона Перетурина, в ответ он молча кивнул.
– Может, у них вообще помыслы на террористические акты! – воодушевленная, продолжала Ксения.
– Какие теракты, вы что, совсем уже? – со скепсисом во взгляде покосился на нее толстенький.
– Ксения, подождите, – вмешалась я. – Я думаю, что ребята и сами все расскажут, раз уж тут явно возникло какое-то недоразумение. А милицию мы можем вызвать в любой момент.
Блондин бросил вопросительный взгляд на своего спутника, и тот сказал:
– Ладно, расскажем мы… Все, что вы тут нам предъявляете, – это ерунда полная. Единственное, в чем мы виноваты, это в том, что морду тому кренделю набили. Но и это еще доказать нужно. Мы же тоже можем сказать, что просто пришли, позвонили, он открыл, и мы поговорили с ним. А где он синяков нахватал – понятия не имеем. Мы в квартиру не вламывались, нам оба раза сами открыли – что, разве не так? – Он насмешливо посмотрел на меня. – И вам лично мы ничего плохого не сделали. А то, что рот зажали, – это так, мелочи жизни.
– Хорошо, вот и давайте разговаривать нормально, без угроз и прочего, – произнесла я примирительным тоном. – Расскажите нам все по порядку, и мирно разойдемся, если вы ни при чем. Обещаю, что в этом случае все обойдется без милиции и выворачивания карманов.
– Да нам скрывать нечего! – пожал плечами толстенький. – Меня Дмитрий зовут, фамилия – Савичев. А его, – он кивнул на блондина, – Алексей.
– Гаранин, – со вздохом уточнил блондин.
– С Вячеславом мы познакомились года три назад, когда он на «Скорой» работал, – продолжал Савичев. – У матери моей тогда приступ был, он с бригадой приехал… Сказал, что если лекарства будут нужны, можно обратиться, телефон свой оставил. Ну, я и в самом деле обратился через какое-то время. С тех пор вроде приятелей стали. Ну, таких, постольку-поскольку.
– А что за лекарства? – нахмурилась я. – Наркотики?
– Да нет, какие наркотики?! – ответил Гаранин. – Просто дорогие лекарства, Вячеслав нам их подешевле доставал. В больницы же поступают лекарства. К тому же можно быть уверенным, что не фальшивые, а то с аптеками часто ерунда получается, подделок много, особенно дорогих лекарств.
– А вам-то они зачем? – сощурилась я. – Вы что, оба смертельно больные? Что-то непохоже.
– Да нет, это мать Дмитрия больная, – махнул рукой Гаранин. – А мы… Вернее, это ему лекарства были нужны, а я уж потом с Вячеславом познакомился, через Димана. Мы вообще-то сами у него денег занимали как-то раз, тогда я с ним и познакомился. Мы как раз точки свои расширяли, Диман и сказал, что есть парень, который, может, сможет взаймы дать без процентов. Только мы все отдали ему уже давно! – с нажимом сказал он, поймав неодобрительный взгляд своего приятеля.
– А потом, выходит, он у вас занял? – уточнила я.
– Ну да, – ответил Алексей.
– Зачем это, интересно, он стал бы у вас занимать? – уперла руки в бока Ксения. – Что, у него своих денег нет?
– Да ему просто в тот день на что-то нужно было, – пояснил Савичев. – Вроде как он подарок невесте покупать собрался, кто-то там ему перстень золотой с камнем предложил срочно купить, а при себе денег не было, вот он и занял у нас. Мы, кстати, случайно с ним в тот день встретились. Ну, и он типа сказал, что сразу отдаст. Меня и взбесило больше всего то, что для него эти деньги не проблема! Это для нас они большие, у нас свой бизнес только-только развивается, мы торговлей прессой и прочей печатной продукцией занимаемся и всю наличку в оборот пустили. А это такая прорва! Постоянно: то за аренду, то за место, то медкнижки теперь еще нам выдумали! Как будто мы колбасой торгуем! А дождь пойдет внезапно – половина товара пропадает, того, что на лотке лежит, если не успели вовремя убрать. Так что проблем много. А Вячеслав занял на какую-то побрякушку и думать забыл. Ну, естественно, для него-то это семечки!
Проговорив это, Савичев сердито отвернулся в сторону.
– Вячеслава нет уже несколько дней, – вдруг проговорила Ксения лишенным эмоций голосом, а я отметила, что по щеке ее ползет слезинка. – Он пропал. И, возможно, его убили.
Оба парня разом повернулись к ней.
– Как так? – недоверчиво спросил Савичев.
Ксения, не ответив, отвернулась к стене и вытерла слезы.
– Это правда, – подтвердила я. – Вячеслав и в самом деле пропал, и мы расследуем его исчезновение. Думаю, что вас кидать он и не собирался и планировал при первой же возможности отдать деньги. Но… Возможность такая не представилась. Его действительно нет несколько дней, и все очень волнуются. Кроме того, вчера погибла его невеста, и обстоятельства ее гибели также до конца не прояснены.
Повисла тишина. Наконец Савичев, сглотнув слюну, сказал:
– Но мы же этого не знали! Мы сами сейчас… Одним словом, в недоумении. Да, Леш? – Он повернулся к Гаранину, который только кивнул, он был весьма потрясен новостью.
– И что? – продолжал Савичев. – В милиции-то что говорят?
– Ничего, потому что милиция этим делом официально пока не занимается, – развела руками я. – Пока все выясняем мы сами, частным образом.
– Ничего себе, – пробормотал Савичев, озадаченно почесав лоб. – И что, ни слуху ни духу?
– Нет, нет! Никому ничего не сообщил, даже мне! – закричала Ксения и вдруг расплакалась. – А тут еще вы мешаете, лезете со своим долгом дурацким! Да отдам я вам эти деньги, только отвяжитесь!
Парни снова переглянулись.
– Ну, тогда… Мы тогда и требовать не станем, если Вячеслав… – Гаранин никак не мог подобрать слова и обратился к своему более раскованному в общении приятелю.
– Да мы после можем это обсудить, – махнул тот рукой. – Раз такое дело, то мы подождем. Что мы, не люди, что ли? Мы вот вам телефон свой можем оставить.
И он протянул Ксении скромную визитку, которая гласила, что Дмитрий Викторович Савичев и Алексей Николаевич Гаранин являются совладельцами ЧП «Савичев», занимающегося продажей печатной продукции. Далее шли их контактные телефоны.
– Ну что ж, – вздохнула я. – Остались формальности.
– Какие формальности? – хмуро спросил тот, кого звали Алексеем.
– Проблема с алиби на момент исчезновения Вячеслава, – объяснила я. – Извините, но надо бы до конца удостовериться, что вы здесь ни при чем. Тем более, что у вас и мотив есть, и деньги при Вячеславе были, когда он пропал…
Алексей и Дмитрий недовольно нахмурились.
– Да мы вообще не знали, где он и что! Как мы его могли убить?! Вы же это имеете в виду!
– Давайте не будем препираться, – остановил парней Перетурин. – Речь идет о вполне конкретном дне и времени. Что, так сложно вспомнить, где вы были?
И Родион назвал дату и время, когда пропал Вячеслав. Первым откликнулся на призыв Перетурина блондин Алексей.
– Да дома каждый у себя был! – воскликнул он. – Мы где-то в начале второго расстались, Диман меня подвез и домой поехал. Я поднялся и стал обедать, родители могут подтвердить, они еще телевизор смотрели.
– А ты? – повернулся Родион к Дмитрию Савичеву, – ты куда поехал?
– Домой поехал! – с нажимом сказал тот. – Правда, у меня с алиби похуже – я один живу, без родителей.
И снова замолчал, трогая голову.
– Значит, никто не видел, как ты приехал домой? – уточнил Родион.
– Не знаю, может, кто из соседей и видел, только на лестнице я никого не встретил.
– А машину куда ты ставишь? Ты же на машине был? – спросила я.
– Ну да, – не очень уверенно ответил Дмитрий. – У меня в тот день, по-моему, никаких дел больше не было. Так что я должен был поставить ее на стоянку. Да, на стоянку, куда ж еще! – вдруг просиял он. – Кстати! Там у меня парень знакомый работает – не то что хорошо знакомый, а просто я каждый день к ним на стоянку машину ставлю, мы перекидываемся парой слов, – так вот тогда как раз его смена была, и он может подтвердить, что я во втором часу машину поставил и домой пошел. Стоянка как раз напротив моего дома.
– Вот как? – подняла я брови. – Что ж, это непременно нужно проверить. И чем скорее, тем лучше.
– Проверяйте, – вяло махнул рукой Дмитрий. – Он, по-моему, сейчас как раз работает.
– Отлично, поехали, – скомандовала я. – Вы поезжайте с Дмитрием на его машине, – сказала я Перетурину. – Только, естественно, сами за руль садитесь. А мы втроем поедем на нашей, – я показала на Алексея и Ксению.
– Хорошо, – кивнул Перетурин и повернулся к Дмитрию:
– Ключи где?
– В правом кармане, – пробормотал Савичев.
Родион вынул у него из кармана ключи от автомобиля. Вскоре мы все спустились вниз и подошли к машине, на которой приехали Савичев с Гараниным.
– Если надумаешь какой-нибудь номер выкинуть, предупреждаю сразу – потом никакое алиби не поможет, – на всякий случай пригрозил Перетурин. – Упеку так, что всю жизнь помнить будешь! За приятеля твоего я не беспокоюсь.
– Да зачем мне номера выкидывать! – возмутился Дмитрий. – Сейчас все выяснится, и мы домой пойдем, зачем мне проблемы лишние?
– Смотри, – еще раз предупредил Родион и подтолкнул его к машине. – На переднее садись. Сначала едем домой к Алексею, поэтому вы езжайте вперед.
Алексей Гаранин жил в центре города, в девятиэтажном доме. Почти всю дорогу он сидел молча, только указывая, куда ехать дальше. Я остановила машину возле дома, на который он указал, и Родион, ехавший сзади, тоже затормозил.
Операция проверки алиби заняла не очень много времени. И родители, и младший брат Гаранина уверили, что в интересующий нас день он пришел на обед действительно во втором часу и больше никуда не уходил.
– А я что говорил! – обрадовался Савичев.
– Помолчи пока, – угрюмо отмахнулся Родион. – Твое алиби мы еще не проверили!
– Так проверяйте! Поехали на стоянку!
– Говори адрес.
Савичев объяснил, как доехать до стоянки возле его дома, и машины снова тронулись. В эту ночь на стоянке, однако, дежурил другой парень, не являвшийся хорошим знакомым Савичева.
– А что за проблемы-то? – лениво спросил он Родиона, который и пошел разбираться.
– Нам нужно знать, ставил ли этот человек несколько дней назад свою машину и во сколько.
– А какие проблемы? – снова спросил парень. – С машиной что-то не так?
– Нет-нет, – успокоил его Родион. – С машиной все в порядке, к вам никаких претензий.
– Ну, вон в журнале должно быть записано, если он ставил. Номер какой?
Савичев назвал номер своего автомобиля. Парень раскрыл журнал, полистал его и сказал:
– Да он почти каждый день тут ставит. – И он показал журнал.
Запись в журнале действительно гласила о том, что свой автомобиль Савичев поставил на стоянку в 13.20 и в тот день больше никуда не выезжал.
– Ну, что? – нетерпеливо спросил Савичев. – Теперь верите или поедем парня того разыскивать, чтобы он меня опознал?
Родион, посмотрев на меня и получив утвердительный кивок, отдал ключи Савичеву и отправил его восвояси. Тот радостно пошел к своему автомобилю и вскоре уехал.
– Ну, если понадобится привлечь кого-то или еще что, то звоните, – сказал он на прощание уже вполне дружелюбным тоном.
– Непременно, – ответила я.
Оставшись втроем, мы с Родионом и Ксенией посмотрели друг на друга.
– Мне нужно подумать, – сказала я, потирая виски. – И я оставлю вас одних. Так что предлагаю разъехаться по домам, а после созвониться. И отдыхать, отдыхать! Все дела до завтра!
Родион и Ксения угрюмо молчали. Я видела, что оба они разочарованы и погружены в мрачные мысли. Уже, похоже, и Перетурин перестал верить в то, что это дело когда-нибудь раскроется. Особенно удручена была Ксения. Она выглядела не только уставшей, но и очень расстроенной из-за того, что дело об исчезновении ее брата по-прежнему было окутано тайной.
Но сама я чувствовала, что теперь нужно просто как следует проанализировать все, что нам удалось выяснить с момента начала расследования. И тогда, скорее всего, можно будет понять, кто и что стоит за всем этим.
Попрощавшись с молодыми людьми, я поехала к себе. Жара спала, но я все-таки залезла под душ, под которым простояла минут пятнадцать. Затем прошла на кухню и приготовила себе чашку крепчайшего кофе. Раздумья продолжались довольно долго и были прерваны только тогда, когда я ощутила, что мысли путаются и даже кофе не помогает справиться с накатывающей волной сна…