Глава 8

Я была готова ко всему. Я уже все сопоставила, все решила. Я просчитала все возможные ходы. Я знала почти наверняка, кого увижу перед собой.

Но когда я открыла глаза, я им не поверила! Потому что этого человека я ожидала тут увидеть в самую последнюю очередь.

– Ну? – сказал он мягко. – Таня, все зависит от тебя. Ты же понимаешь, что никто не придет тебе на помощь. Никто.

– Откуда ты узнал? – спросила я. – Я же тебе ничего не говорила!

– Умный человек узнает то, что он хочет узнать, – рассмеялся он. – Тем более… Помнишь, как в той старой песенке, которую ты так любила петь в юности? «Все поезда, все корабли… Кружат в одном волшебном круге…»

Он нежно коснулся моих волос рукой. Нежно-нежно. И посмотрел мне в глаза. Я крепко сжала рукоять револьвера, уже была готова пустить его в ход… и направила оружие в лицо.

– Ну-ну-ну, – рассмеялся он. – Ты же знаешь, от выстрела обрушится потолок… Ты хочешь, чтобы нас потом выгребали из-под обломков? И кто тогда поможет твоей маленькой подружке?

Кажется, он меня совершенно не боялся.

– Таня, все, что от тебя требуется, – сказать «да». Ты говоришь «да», и я забуду, чем ты занималась. Забуду про этот подвал. Про театр. Я обо всем забуду. Тем более что виновного уже нашли и скоро посадят. И уж поверь мне, он не останется внакладе. Его мать сможет отстроить себе дом покруче, чем на другом берегу строят. Она дождется своего сына, которому предоставят самого дорого адвоката, и ты сама потом увидишь, Таня, как все у них будет мило и здорово. Все будет обставлено как убийство по неосторожности. Витя получит минимальный срок. Отсидит, вернется, женится и нарожает детей. Возможно, назовет свою дочь Асей.

Я молчала. Я прекрасно понимала, что Аську все равно не вернешь. И хотя бы для того, чтобы выручить Варьку, мне нужно согласиться. Я же не обязана потом буду следовать условиям нашего устного договора.

– Ну, Танечка? Зачем нам эти сложности?

Ох, с каким бы удовольствием я ему врезала! С размахом! Но если я ему врежу и убегу, как я узнаю, где сейчас Варька? И вообще, как распутаю этот змеиный клубок?

– Вот я и думаю, зачем тебе эти сложности, – усмехнулась я. – Ты же вроде к этому театру не имеешь отношения? Надо думать, и к Аське тоже? У тебя вроде другой бизнес был. Так зачем ты вляпываешься в эту болотную жижу своими белыми ботинками?

– Таня, – протянул он почти нежно. – Я думал, ты действуешь тоньше. Ну ты что, всерьез полагаешь, что я никогда не смотрел детективов? Не читал книг? Ты сейчас пытаешься вытянуть из меня информацию, причем, хоть убей, я не понимаю, зачем она тебе нужна? Ты все равно отсюда не выйдешь живой, если не подпишешь вот эту бумагу.

Он достал лист и положил его передо мной.

– А когда ты ее подпишешь, все, что ты узнаешь и кому-то потом расскажешь, будет уже иметь самое минимальное значение.

Он улыбнулся – ласково так. Нежно.

«Гад!» – подумала я.

– Так что, согласись, я предлагаю тебе нормальную сделку. От тебя – эта бумага, которая обезопасит меня и членов моей семьи. От меня – твоя девочка. Живая и невредимая. И всем будет хорошо.

– Это ты рассказал Аське притчу о черте. Которого легко нарисовать. Потому что его никто не видел, – утвердительно сказала я.

– А какая разница, кто ей рассказал? – рассмеялся он. – Какая теперь разница? Танечка, голубушка… Давай сделаем всем хорошо!

– Всем, кроме Кати и Аськи, – сказала я.

– Ну, прости, дорогая, я не могу сделать счастливыми всех, – развел он руками.

Я поняла, что спорить с ним бесполезно. Он – сумасшедший. Не знаю, как я не увидела этого раньше! Что в его глазах, в его прекрасных глазах живет безумие. А то, что казалось мне когда-то таинственной загадкой и глубиной, на самом деле просто отсутствие в них какой-либо осмысленности. Ах, Таня, плохо ты читала труды Томсона! Плохо. И Спенсера – через страницу… Там же все описано. Все! Все повадки таких типов.

Ну вот сейчас я вспомнила. И взяла лист бумаги. Там было напечатано, что я, оказывается, была с ним в сговоре! Что я организовывала встречи с покупателями «товара». О том, что «товар» был живым, он не написал. Зачем? Понятно же, что вроде бы я подписываю простую бумагу о том, что помогала ему с продажами. А что именно мы продавали – кто нас знает! Может, дорогую косметику. Может, компьютеры. А может, глупых девочек.

Однако, если я решила бы плюнуть на свои якобы обязательства перед ним, эта бумага обрела бы совершенно иное значение. Это сейчас все выглядело невинно. А в ином случае, боюсь, совсем по-другому все обернется.

Читая это, я лихорадочно соображала. Вернее сказать, даже не я. Мой мозг работал самостоятельно. Как компьютер. Искал решение проблемы. Не буду врать – я была близка к отчаянию.

– Ее у тебя нет, – сказала я, отпуская руку с бумагой.

– Кого?

Он удивился. Взгляд его стал озабоченным и злым.

– Кого у меня нет? – повторил он.

– Варьки у тебя нет, – усмехнулась я. – Она уже убежала. Я не знаю, как она смогла ускользнуть, но она это проделала.

– Она у меня, – сказал он.

– Нет ее у тебя, – продолжала я свою безнадежную игру. – А если она тут, докажи!

– Каким образом? И вот же. Ее телефон. Откуда он у меня? Я же послал тебе сообщение с него, забыла?

– Ты мог его украсть. Она была рядом с тобой, да. И ты украл ее телефон. Но потом она удрала. И ты об этом знаешь, поэтому и боишься.

Я, кажется, вела правильную игру. Глаза его стали другими – менее уверенными, что ли. Как будто он чего-то испугался. Мне даже на минуту показалось, что Варьки у него и в самом деле нет.

Хотя я предпочитала пока что рассчитывать на худший вариант. Так легче принимать решения, даже самые рискованные.

– И что ты предлагаешь? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Ничего, – пожала я плечами, стараясь сохранять хладнокровие. – Просто мы сейчас поедем туда, где ты спрятал Варьку. И там я все подпишу. Заберу ее, если она действительно у тебя, и мы с ней уедем.

Он задумался. Он довольно долго думал, я даже начала терять терпение, хотя и понимала, что он вынужден будет принять решение именно в мою пользу.

– Хорошо, поедем, – сказал он. – Только сначала ты отдашь мне свою игрушку.

Он показал глазами на мой револьвер.

Я усмехнулась и протянула ему оружие.

– Еще ведь на улице и стрелять можно, – сообщил он с какой-то детской радостью. – Поэтому, если ты начнешь звать на помощь или подавать какие-то сигналы, я в тебя спокойно выстрелю. И, сама понимаешь, в этом случае никто никогда не освободит девочку.

Я кивнула.

Хорошо, пусть будет так. В конце концов, главное для меня и Варьки, чтобы я выбралась отсюда. А уж с Мельниковым-то мы умеем понимать друг друга с полуслова.

Однако, кажется, он и мысли читать умел.

– Его там нет, – рассмеялся он. – Ему позвонили и попросили передать, что у тебя все в порядке и ты уехала в Лопатниково…

«Да, – тоскливо подумала я, – кажется, я серьезно недооценила его умственные способности».

Придется придумать другие ходы.

– Я и не собиралась ничего делать, – сказала я. – Пошли.

Мы направились к двери, и он открыл ее. Потом мы долго поднимались по лестнице. Прошли по двору, самой главной достопримечательностью которого были мусорные баки. Людей во дворе не было. И машины Мельникова – тоже. Я приуныла.

Похоже, мне не на кого рассчитывать, кроме самой себя.

«…разумеется, дураков всегда хватает, – продолжила мисс Марпл. – А дурак не сможет скрыть свое преступление так, чтобы о нем никто не узнал, как бы он ни старался».

Он допустил оплошность. Всего лишь одну. И надежда была совсем слабой. Потому что я знала: он сейчас повезет меня туда, где меня сможет найти только один человек, который знает, где это место. Я была совсем не уверена, что они не действуют заодно. Более того, я почти была уверена, что они именно заодно.

Но я на что-то рассчитывала. Сама не знаю, на что.

Так вот, этот осел взял мой револьвер, но он не отобрал мобильник! А когда мы выбрались из подвала, связь возобновилась. Я незаметно отключила громкость и нажала на одну-единственную кнопку. Я знала, что каждое слово сейчас долетает до слуха человека, взявшего трубку.

– Куда ты меня везешь? – спросила я, когда мы сели в его машину.

– К Варе, – сказал он.

– А где она?

– Увидишь…

Мы поехали.

– Как изменился район, – сказала я. – Все-таки «Медиамаркет» и «реал» – мощная движущаяся сила!

– Да, – согласился он. – Тут стало уютнее.

Я знала, что там, в другой точке связи, меня поняли правильно.

– Мы далеко едем? За город? – спросила я.

– Какая тебе разница?.. Машину же не ты ведешь, – огрызнулся он.

Кажется, моя безмятежная болтовня начинала его раздражать. Но мне было все равно.

Мы проехали мимо Третьей улицы, о чем я, конечно, сообщила вслух невидимому слушателю, неустанно восхищаясь красотами любимого города. Я обратила внимание на купол новой церкви, закричала: «Это церковь Петра и Павла?» Потом я аккуратно обрисовала поворот, чтобы было понятно, что мы свернули на Техстекло. Я сообщила, что вот в этом театре работают Ленка и Вадик. Затем спросила, что теперь у нас во Дворце пионеров. Выехали к кольцу.

– Смотри, – радостно вскричала я. – А я и не знала, что они тут построили еще один гипермаркет!

Он мне не ответил. Я ему ужасно надоела. Это было видно по хмурому выражению лица и складке возле его красивых губ, но он терпел. Он просто делал вид, что меня уже нет в природе.

Около заправки мы остановились. Он мрачно пообещал убить меня, если я пикну. Заправил машину. Я тут же сообщила моему молчаливому абоненту, что на Вольском тракте очень симпатичные заправки. Даже подсказала ему, что это на развилке, где дорога лишь одна хорошая, она ведет дальше, но мы зачем-то сворачиваем на ухабистую, ведущую к деревне Смирново. А там и до Лопатникова рукой подать.

Я надеялась, что мои речи слышат. И еще рассчитывала, что мой абонент уже едет туда. Вслед за мной. Чтобы помешать планам человека, для которого меня уже не было в этом мире. Если честно, умирать мне совсем не хотелось. Поэтому я молилась своими словами: «Боже, милый, пожалуйста, сделай так, чтобы он меня понимал сейчас и чтобы он ехал сюда».

Я не очень-то в это верила, но наделась.

Машина тихо ползла по направлению к лесу. До Лопатникова мы не доехали совсем немного.

Мы теперь двигались по серпантину, виляя между березами, часть их сгорела в прошлом году от пожаров и жары. От этого казалось, что мы едем по какому-то пепелищу, где все еще пахло гарью. Или гарью несло от моего водителя?

Проехав мимо заброшенного деревенского кладбища и церквушки без купола, мы вырулили к какому-то поселку. Проехали мимо беспечных дачников, обрабатывавших свои огороды.

Затем мы въехали в лес. И вот тут я испугалась.

Потому что я не знала этого места! Куда он меня везет?

И уж тем более я не ведала, знает ли об этом месте тот, кто продолжал меня слушать…

Мы спустились вниз по горе. И тут он остановился у высокого забора.

– Выходи, – сказал он.

– Где мы? – спросила я в надежде, что он хотя бы приблизительно объяснит, в какой местности мы находимся.

– В моем фамильном замке, – засмеялся он. – А ты думала, что у меня нет фамильного замка?

Я не сомневалась, что замок у него есть. Вопрос в том, знал ли об этом тот, кто должен был прийти мне на помощь.

– Кстати, – спросила я, выбираясь из машины. – А почему Жорик?

Ноги у меня страшно затекли. Я нагнулась и присела, разминая колени. Украдкой я смотрела на его лицо. Когда я спросила, почему Жорик, он слегка дернул бровью. Я видела, что он удивлен. Он не ожидал, что я задам ему этот вопрос. А мне было неприятно, что он недооценил мои умственные способности. Я вообще не люблю, когда меня недооценивают.

– При чем тут Жорик? – спросил он, делая вид, что не понял меня. – И ты вообще о ком?

– О Жорике, – невинно улыбнулась я. – О женихе Вероники. Который любит есть тертую жареную картошку, испеченную в виде блина… Получается вкусно. Блин, только картофельный.

Я потянулась и осмотрелась.

Высокий забор скрывал действительно огромный дом, похожий на замок Синей Бороды.

– Да, – протянула я. – Ничего так бунгало… Жалко только, что ты его построил в таком месте. Кругом лес, доехать сюда трудно, по одному только серпантину петлять – замучаешься… И кто же оценит твой дом?

– Кому надо, те его находят, – буркнул он, открывая ворота. – Заходи. Тут тебе будет спокойно. Сможешь подумать, надо ли тебе подписывать бумагу.

– Так Варька не здесь? – спросила я. – Ты же обещал отвезти меня к ней!

Он не ответил и довольно-таки в хамской манере втолкнул меня в ворота.

– Заходи. Сейчас увидишь свою Варьку…

Внутри было чисто, но как-то неуютно. Войдя, мы оказались в каком-то коридоре, довольно широком. Стены его были украшены лепниной. Висели бра, сделанные под подсвечники. Похоже, у него и в самом деле пунктик на Синей Бороде.

В центре холла стоял круглый столик под Версаль, с витыми ножками. На нем телефон, и я удивилась, что тут есть телефонная связь, уж очень далеко от населенных пунктов было расположено это бунгало.

Он закрыл дверь, небрежно бросил на столик ключи, всем своим видом показывая, что нисколько не боится, что я сбегу. Он просто был уверен: мне некуда деваться и мне никто не сможет помочь.

– Проходи, – кивнул он.

Я прошла по коридору и увидела огромную комнату, обставленную весьма скромно, учитывая его страсть к роскоши.

– Я недавно видела могилку цыганского короля, – сказала я не без ехидства. – В Интернете. Представляешь, там в могиле у него мебель… Один к одному как у тебя в доме.

– Я рад, что ты оценила мой вкус, – ответил этот болван.

«И я любила этого типа», – подумала я. Он же просто болван какой-то. И чувства юмора у него нет. Как бы я с ним жила?

– Я бы предложил тебе кофе, – сказал он. – Но давай сначала завершим дела.

Он положил на стол лист бумаги.

– Ты не ответил мне, почему – Жорик, – повторила я.

– Откуда мне знать? – пожал он плечами. – Об этом надо спрашивать не у меня, а у Вероники.

– А у меня будет такая возможность? – приподняла я удивленно брови.

– Таня, я же сказал тебе! Ты подписываешь эту бумагу. Забираешь свою девчонку. И мы мирно расходимся.

– Ну, помня об Аське, трудно представить, что нас с девочкой ждет иная участь, – рассмеялась я. – Ведь ее ты убил потому, что она знала больше, чем тебе хотелось бы? Например, кто такой на самом деле владелец вашего погорелого театра? И куда исчезают иногда девочки-актрисы?

Я закурила. Нахально, не спрашивая разрешения. Мне нравилось смотреть, как он сморщил лоб и нервно зажевал губами. Я почти с садистским наслаждением видела, как ему хочется выглядеть хорошим человеком. Ему всегда, наверное, этого хотелось: творить зло – и выглядеть хорошим человеком.

– Я, кажется, переоценил твои умственные способности, Таня, – усмехнулся он. – Потому что я не трогал Асю. Ее вообще никто не посмел бы тронуть и пальцем. Если бы она не встала на дороге у… Вероники.

Он улыбнулся.

Он явно забавлялся, наблюдая, как на моем лице появляется удивление.

– При чем тут Вероника? – спросила я.

– Ну, а как ты думаешь? Она всегда так хотела замуж, наконец у нее появляется жених – и тут возникает некая Ася, которая зачем-то сообщает Веронике, что у нее с ее женихом тесные отношения и они скоро поженятся! – Он рассмеялся. – Естественно, Вероника озверела. Она очень-очень разозлилась! И поехала в ваше Лопатниково. И там она стала свидетельницей объяснения между Асей и своим женихом… Она немного занервничала, Таня. Просто чуть-чуть занервничала.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – сказала я. – На самом деле ничего не боишься?

– Нет, – покачал он головой. – Потому что сейчас ты подпишешь вот эту бумагу. И все закончится. Я думаю, тебе хватит ума никогда не интересоваться больше ни Вероникой, ни мной, ни девушками, которые просто уехали по домам, а вот что с ними случилось по дороге… Мы этого не знаем. Мы ведь не отвечаем за вполне совершеннолетних девиц, которые до этого к тому же играли далеко не в самом приличном театре?

Он так спокойно об этом говорил, как будто рассказывал мне не о том, как несколько девушек – юных, наивных – были им проданы в сексуальное рабство (я боялась даже представить себе, каким оно было и какова была дальнейшая судьба этих несчастных), и мне хотелось его задушить.

Хотя – нет, такая участь была бы для него слишком милосердна.

– Они сами приходили ко мне, – мягко улыбаясь, рассказывал он. – Они жаловались мне на то, что Генка их обижает. Мало им платит. Что они перестали чувствовать себя женщинами… Они просили, чтобы я помог им. И… Знаешь, я им помогал. Выбраться.

Он рассмеялся – неожиданно, тонким голосочком, как ребенок.

– Я им помогал! – повторил он, заливаясь этим отвратительным псевдодетским смехом. – И они проходили вначале через мои руки, Таня, а потом… Потом им уже казалось, что то, что будет дальше, – это избавление! – Он наклонился ко мне и почти ласково сказал: – Представь, Таня, они приходят… Плачут. Жалуются. Говорят, что им все это не нравится… Они мне верили, Танечка. Они мне верили, им казалось, что я – хороший, не такой, как Генка.

«Господи, – подумала я вдруг, – я ведь с этим человеком спала! Меня сейчас стошнит!»

– Куда ты их отправлял?

Я незаметно включила на мобиле диктофон. Даже если со мной что-то случится, Андрей и его люди найдут мой телефон, и там будет его признание.

А что они найдут, я уже не сомневалась. При мне была моя зажигалка. И если тот, кто слушал меня по телефону, пока мы ехали, окажется заодно с этим уродом, меня по «маячку» найдет Мельников. Он должен! Он обязательно найдет и меня, и Варьку.

– Какая разница, Таня? Люди с большими деньгами – очень порою странные! Им нравится, например, заниматься сексом с… умирающими. Например, они девушку душат. Или режут. И пока она агонизирует…

Заметив, что меня всю передернуло, он вновь засмеялся:

– Успокойся. Для тебя я найду самого хорошего хозяина.

Он опять ничего не сказал про Варьку. Если я его про нее не спрашиваю, он про нее не говорит. А это означает только одно: ее тут нет.

Я напряглась. рисковать – так рисковать. По крайней мере, живой я ему не дамся!

Я дождалась, когда он подойдет ближе. Я терпеливо слушала то, что он рассказывал. В подробностях. Можете мне поверить: даже я, привыкшая ко многому и видевшая самые разные мерзости, от его рассказов пришла в бешенство.

А он все рассказывал и рассказывал, он даже предложил мне сигарету, и вот когда он нагнулся, чтобы зажечь ее мне, я его ударила. Сильно. Прямо между его прекрасных глаз. Таких потрясающих, таких глубоких… ударила его изо всех сил.

Он вскрикнул, даже взвизгнул и закрылся рукой. По его лицу потекла кровь.

– У меня теперь там будет… шрам?! – спросил он как-то по-детски, испуганно.

Я не ответила. Я искала, чем бы ударить его еще раз. Но не успела. Он стукнул меня сам. Я почувствовала, что теряю сознание. Перед глазами все поплыло. Мне показалось, что я слышу откуда-то: «Сдавайтесь, вы окружены, полиция…» Потом хлопнула дверь, я слышала какой-то крик… Это был Мельников, он орал кому-то: «Куда?» А потом схватили меня на руки и куда-то понесли, а когда я открывала глаза, видела перед собой прекрасные серые глаза, и он нес меня на руках и что-то говорил, но я плохо слышала его. Меня интересовали только две вещи.

Где Варька? И… почему – Жорик?