Глава 5
Уже через несколько минут путешествия по просторам родного города я нашла Заводскую улицу и нужный дом. Прикинув примерную планировку квартир, я с облегчением выдохнула: похоже, Корнеевы были дома — в окнах на втором этаже горел приглушенный свет и мелькали огни новогодней гирлянды. «Счастливые люди, — подумала я, выходя из машины, — к празднику готовятся».
Несмотря на всю свою независимость, я все-таки самая обыкновенная женщина, которой хочется уюта, тепла и понимания. Наиболее остро это чувство вспыхивает у меня именно накануне праздников, и особенно — новогодних. Конечно, в стороне от общего веселья я в любом случае не останусь, но на душе всегда становится легко и тихо при виде таких вот озаренных семейным счастьем окон. Я почему-то ничуть не сомневалась, что у Корнеевых именно нормальная среднестатистическая и очень благополучная семья.
Я с трудом поднялась на второй этаж — видимо, все-таки моя нога перетрудилась сегодня — и позвонила в квартиру. Дверь открыла молодая женщина лет тридцати в домашнем халате и фартуке, усыпанном мукой.
— Здравствуйте, проходите скорее, у меня пельмени… — извинилась она через плечо и убежала на кухню.
Хм, на такой прием я никак не рассчитывала. Во-первых, она даже в «глазок» не посмотрела, опрометчиво впустив в квартиру совершенно незнакомую личность, а во-вторых, тут же оставила ее, эту самую личность, в прихожей, совершенно не боясь, скажем, кражи или вооруженного нападения. Но с психологической точки зрения такое поведение было вполне объяснимо: люди, не держащие камня за пазухой, того же ждут от окружающих и очень удивляются, когда вдруг происходят какие-то недоразумения типа вышеназванных опасностей.
Я аккуратно разулась и огляделась: длинное коричневое пальто, яркие детские куртки… «А вот и мужская куртка! — обрадовалась я, зацепив взглядом темно-синий рукав. — Значит, Борис Корнеев тоже дома».
Я мельком посмотрела на себя в зеркало, выключила свет и прошла вслед за хозяйкой на кухню. Двое маленьких детей с упоением лепили пельмени. Конечно, выходили они у них неровные и кургузые, но на лицах было написано столько счастья и восторга, что затраты были оправданы полностью. Дети дружно поздоровались, и я сделала вывод об их хорошем воспитании.
Впрочем, с самых первых секунд моего пребывания в этом доме я поняла, что убийцу Филиппа я здесь не найду, — правы были «косточки». Но «из гостей просто так не уходят», говорил герой известного мультфильма, усаживая своего слишком прыткого спутника на место. Вот и у меня не хватило смелости уйти сразу. Теперь надо было потратить это время с наибольшей пользой для дела. Единственное, что насторожило меня, — почему никто не спрашивает, кто я такая. «Неужели здесь всем встречным-поперечным открыты двери?» — удивилась я.
Впрочем, уже через несколько минут недоразумение было устранено.
— Татьяна Александровна, вы не думайте, что я так запросто впускаю в дом посторонних людей, — улыбаясь, сказала Наташа, ставя передо мной чашку чая и пододвигая сахарницу. — Угощайтесь, а мы пока закончим с этим безобразием, — кивнула она на остатки фарша и теста. И тут же пояснила: — Я однажды для вас в нашей аптеке какой-то анализ делала. Конечно, вы меня не знаете, потому что и видеть-то за ширмой не могли. Но я хорошо запомнила самого известного частного детектива Тарасова.
Я опешила от неожиданности, но быстро взяла себя в руки. На самом деле у меня были знакомые в разных аптеках города, которых я несколько раз действительно просила о различных услугах, а всех служащих этих аптек запомнить не могла бы даже при горячем желании. Впрочем, комплимент про «самого известного частного детектива» пролил бальзам на душу.
— Я к вам по делу, — решила я не откладывать разговор в долгий ящик. — Вы ведь знали Филиппа Туманова?
— Конечно, — спокойно ответила Наташа. — И я не верю, что он покончил жизнь самоубийством. Такой жизнерадостный парень был и с огромными планами на жизнь. Но я не знаю, чем могу вам помочь, — подняла она на меня удивленные глаза.
— Расскажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели Филиппа или разговаривали с ним по телефону, — попросила я, нажимая кнопку диктофона.
Дети удивленно притихли, перестав портить тесто, но Наташа, хотя и задумалась, продолжала проворно и аккуратно лепить пельмени.
— Я даже не знаю, что вам ответить, — вздохнула она. — Дело в том, что в последнее время мы совсем не общались. Уже полгода даже с Аленой не виделись.
— А что не поделили ваш муж с Филиппом? — напрямую спросила я, готовая выслушать любые, даже самые абсурдные, объяснения, и опустила чашку на стол.
Вообще-то, чаю я предпочитаю кофе, причем ни в коем случае не растворимый. Но я уже давно убедилась: русская пословица о том, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, очень даже актуальна и по сей день. Поэтому в незнакомом доме я если и не пью все подряд, то обычно делаю вид, чтобы не обижать госте-приимных хозяев.
Наталья на секунду задумалась, а потом нахмурилась:
— Лучше у самого Бориса спросите. По-моему, обыкновенное ребячество. Они оба с Филиппом — просто неисправимые упрямцы, никто первым не шел на примирение. Думаю, они поссорились из-за глупости какой-то, но затянулось все надолго. Только, к сожалению, Борис сейчас спит, и лучше не будить его. Настроение у него не очень: по-моему, с выставкой какого-то молодого художника, которой он сейчас занимается, что-то не заладилось, — разгласила она секретную информацию.
Настаивать на немедленном разговоре с Борисом я не стала, но зато попросила Наталью рассказать мне о том, что ей известно о последних месяцах жизни Филиппа Туманова. У меня теплилась смутная надежда, что в каких-нибудь кулуарных слухах и сплетнях всплывет интересная информация, в том числе и о наркотиках, если таковые имели место быть. Но почти ничего нового я не узнала.
— Пока мы с Аленой поддерживали хоть какую-то связь, я знала, что Филипп работает декоратором в студенческом театре и расписывает шкатулки. Борис, кстати, очень возмущался, что свой настоящий талант он зарывает в землю, — понизив голос почти до шепота, добавила Наташа, оглядываясь на дверь. — Я, конечно, понимаю, что на картинах много не заработаешь, но тут, по-моему, было что-то другое… Понимаете, мне Алена говорила, что пока брат не стал заниматься дизайном интерьеров, доходов у него почти не было.
Так-так-так, получается, что писать картины Филипп бросил совершенно не ради денег. Наверное, была какая-то другая, более веская причина, и в самое ближайшее время я надеялась ее откопать.
— Наташа, а вы были на похоронах? — перевела я разговор на другую тему.
— Нет, я приехала только вчера. Мы с детьми были у мамы в Тольятти, — сказала она.
Мои брови медленно поползли вверх: «Ну, надо же! А я как раз представилась ее сестрой из Тольятти. Ничего себе совпадение. Конечно, у ее напарницы моя легенда никаких подозрений не вызвала», — загордилась я собственной прозорливостью. Конечно, я верила в предсказания моих «косточек», но и сама по себе нередко попадала «в цвет», как в данном случае, чему до сих пор не переставала удивляться.
— Натуль, ужин не готов? — появился в дверях тот самый мужчина с фотографий из мастерской Филиппа, на множественное изображение которого я сразу обратила внимание. Но тут он увидел меня и смутился: — Извините, здравствуйте.
Я ответила на приветствие и моментально заметила, что ему стало неловко из-за своих вытянутых на коленках штанов и щетины на щеках. Кстати, мешки под глазами выдали и его нервное напряжение, и невозможность нормально выспаться. «С чего бы это?» — прищурилась я, разглядывая хозяина дома.
Если Наташа с первого взгляда окончательно и бесповоротно внушила мне чувство уверенности и спокойствия, то Борис с самого начала особой симпатии у меня не вызвал. Я сразу поняла, что сегодня он основательно выпил, о чем свидетельствовал несколько помятый внешний вид и специфический запах. Конечно, вряд ли закоренелый алкоголик смог бы добиться особых успехов в жизни и творчестве, а у Бориса все-таки был свой собственный выставочный зал в Тарасове, но последние несколько дней художник явно дружил с бутылкой, и не с одной.
Наталья немедленно отправила его переодеваться, а сама убрала со стола остатки муки и поставила тарелки.
— Татьяна Александровна, если не возражаете, я сначала детей покормлю. Вы, может быть, в комнату пройдете? — предложила она.
Честно говоря, я плохо себе представляла, чем я буду заниматься совсем одна в пустой комнате в отсутствие хозяев. А здесь, в кухне, было так светло и уютно, что уходить не хотелось. И я улыбнулась:
— Можно все-таки с вами посидеть? Если не помешаю, конечно.
Никто возражать не стал, а детишки быстро поужинали, поблагодарили маму и без единого возражения вышли из кухни. Наташа убрала со стола грязную посуду и достала чистые тарелки. Заметив готовое сорваться с моих губ возражение, она решительно предупредила:
— Сейчас поужинаем, заодно и поговорим.
Я благоразумно согласилась, чтобы не накалять обстановку в доме раньше времени. «К тому же, — резонно рассудила я, — она гораздо лучше меня знает собственного мужа». Мы еще пару минут поговорили о самых незначительных вещах, а потом на кухню вошел глава семейства. Перемена в его внешнем облике была так разительна, что я едва сумела сохранить на лице бесстрастное выражение. Отглаженная сорочка и брюки со стрелками выигрышно подчеркивали свежепобритую физиономию и умные глаза.
— Вы — частный детектив? — Его брови изумленно поползли вверх, как только Наташа нас представила. — Чему обязан?
— Я занимаюсь расследованием смерти Филиппа Туманова… — начала я и запнулась.
Как только прозвучало это имя, Борис заметно побледнел. Уж не знаю, какие мысли ему навеяло упоминание студенческого друга, но на лице хозяина дома сменилось несколько выражений, что я не преминула взять на заметку.
Выдержав небольшую паузу, за время которой никто не проронил ни слова, я продолжила:
— Хотелось бы поговорить с вами на эту тему. Например, выяснить, когда и где вы в последний раз виделись с Филиппом.
Едва уловимая судорога пробежала по лицу Бориса, и он отвел глаза. Как человек творческий и нервный, он очень тонко чувствовал опасность. Как человек с большим опытом и врожденной интуицией, я это заметила. С каждой секундой напряжение возрастало, и игра становилась все интереснее.
— Гм… ну, мы вообще-то редко виделись, — наконец выдавил из себя Корнеев и взялся за ложку, потому что перед нами как раз очутились тарелки с горячими пельменями.
Чтобы не выдать свои наблюдения и не спугнуть подозреваемого, я должна была хорошо продумать следующий вопрос. Но Борис снова сделал ошибку: видимо, жутко нервничая, он обжегся бульоном и в отчаянии бросился к графину с холодной водой. Наташа в недоумении посмотрела на мужа, но вслух ничего не сказала.
«Хм, это как же надо было выдрессировать жену, чтобы она слова лишнего не говорила», — удивилась я. И сразу задала себе другой вопрос: «Или здесь что-то другое?» Потому что на забитую и задерганную серую мышку-жену Корнеева ничуть не была похожа. Напротив, при первом же взгляде на нее я поняла, что передо мной личность неординарная и сильная. «Черт побери! — негодовала я внутренне. — Почему же она-то молчит? Хоть бы сказала что-нибудь в его оправдание…» Но Наташа продолжала молчать.
— В последний раз сам Филипп звонил мне за несколько дней до своей смерти, — наконец заговорил Борис, но видно было, что каждое слово дается ему с большим трудом. — Наверное, хотел помириться… Но почему-то в очередной раз отложил встречу в самый последний момент разговора.
Так, это что-то новенькое! Алена, между прочим, ничего о предполагавшемся примирении не знает… И вообще, мне с каждой минутой становилось все подозрительнее поведение Корнеева — вел он себя странно, и если и лгал, то как-то ненатурально. Иногда я в некоторых своих подозреваемых даже уважаю хороших актеров, когда они придумывают самые нелепые и невозможные варианты своего поведения, лишь бы отвести от себя подозрения. А тут все слишком банально и неинтересно — у меня в голове почти сразу сформировалась определенная картинка.
Убийство Филиппа Туманова, в общем-то, мог совершить и человек совершенно посторонний, но все-таки бокалы и коньяк указывали на то, что преступника в квартире ждали. Значит, он должен быть знаком со своей будущей жертвой. Борис идеально вписывался в построенную мною схему. Конечно, голословно обвинять человека в убийстве друга я не собиралась, но все-таки теперь у меня была та тонкая ниточка, потянув за которую я смогу в итоге распутать весь клубок.
От ужина я получила максимальное удовольствие: пельмени у Натальи получились просто восхитительными, а Борис так мило пытался выудить у меня новые сведения, что мне эти потуги были просто смешны. «Не тебе тягаться со мною. Со мною, с самим Балдою!» — вспомнила я бессмертные строки пушкинской сказки и внутренне расслабилась.
Домой я возвращалась в странном настроении. С одной стороны, в доме Корнеевых было необычайно уютно и тепло, уходить оттуда просто не хотелось. С другой стороны, становилось немного страшно от того, что очень гостеприимный и обладающий незаурядным чувством юмора хозяин может оказаться жестоким убийцей.
Я вытряхнула из сумочки сотовый и потрясла им в воздухе — что-то давно мне никто не звонил. Странно, но когда у меня заболела нога, я почувствовала себя отрезанной от цивилизованного мира. Несмотря на то, что изредка я совершала вылазки в город и принимала у себя «лечащего врача», это все равно не компенсировало в полной мере недостаток общения. Сегодня я нечаянно окунулась в мир теплых человеческих отношений, так что страдать в одиночестве мне совсем не хотелось.
Я остановилась возле первого же супермаркета и вышла оттуда с пакетом вяленой рыбы и пивом. Теперь вечер перед телевизором будет не таким скучным. Хоть так развлекусь.
Подъезжая к дому, в свете фонаря я заметила движущуюся к моему подъезду знакомую фигуру. «Кирилл!» — тут же поняла я и поехала медленнее. К счастью, сосед ни разу не оглянулся, и мне удалось благополучно припарковаться. Опасаясь столкнуться с «Айболитом» прямо в подъезде, я подождала, пока его заберет лифт, а потом с облегчением нажала кнопку вызова. «Если он заметил, что машины возле подъезда нет, скажу, что дала ее подруге. Но если он немедленно, прямо сейчас, решит меня проведать, я пропала — придется выслушивать его нудные упреки и наставления», — констатировала я почти спокойно, давно убедившись, что от судьбы не убежишь и не спрячешься.
Когда двери лифта распахнулись на седьмом этаже, я огляделась по сторонам — никого. Я выдохнула и осторожно достала ключи. В этот момент я сама себе напоминала коварного взломщика, но иначе действовать было нельзя. Хорошо еще, что я догадалась оставить включенным свет на кухне: теперь в случае чего запросто могла сослаться на усталость и долгий крепкий сон.
Но интуиция мне подсказывала, что на этом мой день не закончился. На всякий случай я молниеносно сняла кроссовки, засунула их подальше на обувную полку и вытерла мокрые следы на полу. Куртка, джинсы и рубашка в одно мгновение очутились в шкафу, а я сама — в любимом халате. Чертыхаясь и прихрамывая, я носилась по квартире, создавая в интерьере иллюзию долгого и скучного времяпрепровождения хозяйки.
Когда пиво и рыба очутились на нижней полке холодильника, я включила телевизор и достала старый плед и домашние тапочки. На самом деле, мне так редко удается воспользоваться этими принадлежностями, что я о них почти забываю. Наверное, все мои знакомые от души посмеялись бы, застань они в таком виде знаменитого детектива. Посидев спокойно минуты три и отдышавшись, я поняла, что это предел моих возможностей. Я и так сделала больше, чем надо, для создания имиджа тяжело больной скучающей женщины.
«Вот черт, еще неизвестно, придет ли Кирилл проверять меня на ночь, — начала возмущаться я, становясь под душ. — Не сидеть же теперь и на самом деле перед „ящиком“ всю оставшуюся жизнь!» От такой радужной перспективы меня передернуло, и я быстро взяла себя в руки и достала с полочки клубничную пену для душа, от которой у меня всегда поднимается настроение.
На водные процедуры мне хватило всего несколько минут, но заряд энергии я получила колоссальный. Для полного удовольствия не хватало только двух вещей — кофе и сигареты. Я поставила турку на плиту и достала пакет с кофе, который для удобства временно был «переселен» пониже, чтобы мне не приходилось каждый раз прыгать или тянуться за ним к верхнему шкафчику.
Звонок в квартиру был настолько ожидаем, что я даже не стала смотреть в «глазок», чтобы проверить, кто стоит за дверью. Кирилл сначала молча уставился на меня, а потом опустил глаза:
— Извините, что так поздно. Просто завтра утром я не смогу сходить за продуктами, поэтому и решил занести их прямо сейчас. Вот, — протянул он мне два увесистых пакета.
Конечно, я не собиралась лично тащить эту тяжесть до кухни, поэтому пригласила соседа войти. Пока он выгружал на стол содержимое, время от времени вслух сверяясь с моим листочком, я не переставала удивляться точности и исполнительности Кирилла — ни один из пунктов моего списка не был пропущен, и даже записи в скобках типа названия определенных фабрик или страны-изготовителя не были проигнорированы.
О таком можно было только мечтать! Кажется, теперь у меня вообще отпадала необходимость тратить время на магазины, вместе с тем не ограничивая свои кулинарные пристрастия. На радостях я предложила «Айболиту» кофе:
— Вы ведь никуда не торопитесь?
— Пожалуй, нет, — улыбнулся он в ответ и опустился на табуретку.
* * *
— Я ушел, — прошептал он и слегка прикоснулся губами к моей щеке.
Повалявшись еще с полминуты, я потянулась и открыла глаза: комнату заливал яркий свет, и солнечные зайчики бегали по моей подушке.
«Наверное, это просто сон», — подумала я и откинула одеяло. В спальне было тихо, и никого, кроме меня, не было, только на тумбочке размеренно тикали часы, показывая ровно половину восьмого. «Господи, давно пора вставать», — вспомнила я о куче запланированных на сегодня дел и бросилась к шкафу, подыскивая подходящий наряд. Продолжая лихорадочно одеваться, я бросила мимолетный взгляд на будильник и замерла от неожиданности — рядом с ним на тумбочке лежали мужские часы…
«Значит, все-таки не сон», — дошло до моего сознания, и я медленно опустилась на пол, растирая между делом вдруг разболевшуюся ногу. Как это ни странно, но почему-то она, как больной зуб, остро реагировала на мое настроение и в особо трудные минуты добавляла проблем.
Теперь мне стало не до сборов — возникла срочная необходимость обдумать сложившуюся ситуацию. Конечно, ночь, проведенная с мужчиной, не являлась для меня смертным грехом, но я хорошо помнила, что еще вчера вечером в мои планы это не входило.
Нельзя сказать, что Кирилл воспользовался ситуацией: все получилось хоть и спонтанно, но довольно приятно и по обоюдному согласию. «Что естественно, то не без оргазма», — вспомнила я скабрезную шутку известного радиоведущего. Вот только радости от осознания этого факта не прибавилось. Впрочем, досады тоже не было, так что, вспоминая недавнее времяпрепровождение, я успокоилась: хоть время прошло не без пользы.
Но тратить его еще я не могла себе позволить, поэтому оставалось только принять уже свершившийся факт как данность и вспоминать только положительные эмоции, связанные с появлением Кирилла в моей квартире и в жизни вообще. Кстати, как только я приняла это решение, нога перестала беспокоить.
«Вот зараза, — удивилась я. — Как будто подсказывает, что зря расстраивалась. А может быть, это и есть та пресловутая „возможность обмануться в своих ожиданиях“, которую мне предсказали „косточки“ в последний раз?»
Но я тут же отогнала от себя эту мысль — во-первых, я вообще ничего не ждала от Кирилла, а во-вторых, с такими пустяками мои двенадцатигранные помощницы вообще не связываются.
Избавившись одним махом от душевной и физической боли, я достала мягкий велюровый серый свитер и замшевые брюки. Конечно, в некоторой степени меня напрягала невозможность надеть короткую юбку и сапоги на каблуках, но делать из себя посмешище, ковыляя в таком виде по Тарасову, я вовсе не собиралась. Тем более что сейчас в брюках я чувствовала себя намного увереннее. Поэтому отказываться от них в ближайшие дня два не собиралась.
* * *
Дом, в котором было совершено убийство Филиппа Туманова, я нашла сразу же. Правда, двор был занесен снегом еще больше, чем в прошлый раз, но я все-таки нашла достаточно удачное место для парковки. Старушки у подъезда были знакомые, так что я не только поздоровалась, а даже выслушала пару жалоб на ревматизм, перемену погоды и даже на зловредного старичка, который гуляет со своей собакой не только по утрам и в обед, но и ровно в восемь вечера — как раз во время трансляции мексиканских сериалов.
— Ой, милая, как эта псина разлается, весь телевизор заглушает, — пожаловалась самая громогласная старушенция, явно покушаясь на мои барабанные перепонки.
Я с улыбкой покачала головой, стараясь изобразить на лице искреннее сочувствие. Честно говоря, далось мне это с большим трудом, потому что громкость «неторопливой беседы» была похожа на рев реактивного самолета и превышала нормальный для человеческих ушей уровень децибелов раза в три.
Расставшись наконец с разговорчивыми старушками, я вошла в подъезд и на этот раз вызвала лифт. Я собиралась вновь представиться сестрой убитого Туманова, чтобы не отказываться от уже проверенной легенды. К тому же мне необходимо было снять установленный в прошлый раз «жучок» — строители оказались вне подозрений, а безвозмездно дарить совершенно незнакомым людям дорогой подслушивающий аппарат я не собиралась.
Так что, нажимая на кнопку лифта с цифрой «четыре», я претворяла в жизнь четкий план действий, направленный на дезорганизацию Васи и Сергея, если они, конечно, еще имели честь работать на этом участке. В ином случае моя задача даже упрощалась: можно было вообще не менять сценарий.
Но дверь мне открыли вовсе не мужчины в оранжевых комбинезонах, предвкушая яркость которых я даже прищурила глаза. На пороге стояла красивая девушка примерно моего возраста. Не стоит даже упоминать, что глаза у меня постепенно приобрели достаточно округлые очертания.
— Здравствуйте, — мило улыбнулась я и замолчала, предоставляя девушке право придумать мне очередную роль.
— Вы, наверное, наша соседка? — поздоровавшись, кивнула она на соседнюю дверь с номером «четырнадцать». — Я слышала, вчера вы перевезли мебель, — уточнила она и пригласила меня в квартиру. — А мы все никак не переедем окончательно, — пожаловалась хозяйка, закрывая дверь.
Переступив порог, я отметила, что в смысле ремонта «воз и ныне там»: все так же из кухни слышались стуки и скрежет, а ничего нового пока не добавилось. И еще я задумалась о том, что в последнее время у меня появилось слишком много низкорослых знакомых — голова хозяйки квартиры едва доставала до моего подбородка.
Психологами давно доказано, что у невысоких людей очень часто вырабатывается отрицательное отношение к собственному росту. Конечно, из-за этого возникает «букет» комплексов, которые еще больше осложняют им жизнь. Иными словами, один маленький недостаток влечет за собой большие неприятности, причем более чувствительные для окружающих людей, нежели для самого коротышки.
Честно говоря, из институтского курса общей психологии я довольно смутно помнила лишь то, что «комплекс Наполеона» назвали так из-за ярчайшего представителя целой когорты людей, не отличающихся высоким ростом. Кое-кто из ученых утверждал, что Бонапарт в непомерном тщеславии завоевал пол-Европы только затем, чтобы доказать всему миру свое величие, компенсируя этим свой маленький рост.
Теперь мне предстояло выяснить, насколько Юля Макарова — так, кажется, зовут хозяйку квартиры, где погиб Филипп Туманов? — страдает из-за своего «метра с кепкой в прыжке». Впрочем, очень скоро я заметила, что мелкий рост ее ничуть не напрягает, поэтому и сама перестала дергаться.
Больше всего на свете я боялась увидеть сейчас перед собой помятые физиономии моих знакомых строителей. Но Юля, после того как мы познакомились, сообщила, к моему величайшему облегчению, что фирма заменила бригаду.
— Те мужики пили просто беспробудно. Вечно ходили, как шальные, — безнадежно махнула домовладелица рукой. — Слава богу, что их перебросили на другой объект. А я вас даже чаем угостить не могу — кухня еще не закончена, — добавила Юля с сожалением и предложила минералки.
Я сразу же заметила, как много и часто она жестикулирует и увлекается мимикой. Впрочем, это вовсе не указывало на ее излишнюю нервозность или истеричность. Просто Юлия Макарова оказалась настолько открытой и непосредственной особой, что держать эмоции в себе у нее не хватало сил. И это сыграло мне на руку: ее импульсивность избавляла меня от придумывания своего сюжета нашего знакомства. Юля не только рассказала, где и при каких обстоятельствах она познакомилась с мужем, когда они купили эту квартиру и сколько трудностей уже успели перенести, но даже посвятила меня в подробности своих финансовых проблем.
— Одна волокита кругом, — сокрушалась она. — Прежние рабочие еще расчет не получили, должны зайти на днях. А эти пока почти ничего не соображают: раньше Филипп всем занимался, а теперь пришлось мне во всех бумагах разбираться.
Пока я сочувствовала медленному продвижению ремонта и восхищалась необычным решением интерьера, Юля успела рассказать и про смерть дизайнера.
— Тань, ты представляешь, — почти сразу перешла она на «ты», — Филипп такой умница был, так хорошо все придумал, и вот… не успел закончить. Очень обидно! Просто ужасная смерть, — безо всякого перехода перескочила она на личность самого Туманова. — Надо же, я и не догадывалась, что он наркотики принимал.
— А вдруг их ему кто-нибудь подбросил? — выдвинула я идею, ожидая Юлькиного немедленного отрицания.
— Ну, не знаю, все может быть, — тут же послушно засомневалась она, но сразу и оговорилась: — Честно говоря, мне некоторые строители особого доверия не внушают. Но это мое субъективное мнение.
Я вздохнула: в своей версии она не была одинока — поначалу я тоже пошла по тому же самому пути и потеряла массу времени и сил. Правда, кое-какие положительные моменты на том пути тоже были, но в целом они не компенсировали энергетических затрат. К тому же если учитывать мою больную ногу.
Я еще немного поболтала с Юлькой, но на предложение подождать ее мужа и всем вместе где-нибудь поужинать ответила отказом, сославшись на срочные дела. «Везде меня почему-то только семейные люди окружают», — удивленно заметила я про себя.
— Очень рада была нашему знакомству, — сообщила хозяйка уже в дверях и неожиданно добавила: — Считай, что ты уже приглашена на новоселье.
Жаль, что я не могла ответить ей тем же, потому что не являлась обладательницей новой квартиры.
Вежливо попрощавшись с «околоподъездными» бабушками и махнув рукой Юльке, стоявшей возле окна, я села в машину. «Интересно, кто ее муж?» — попыталась я представить себе главу семейства Макаровых. Конечно, карликом Юльку не назовешь, скорее — Дюймовочкой, но сути дела это не меняло ни в коей мере.
Вырулив со двора, я остановилась невдалеке, потому что пока не знала, как скоро мне понадобится сюда вернуться. Оглядевшись по сторонам и одной рукой набирая номер моего старинного друга Гарика, который тоже работал в милиции, я увидела неподалеку то самое кафе, в котором встречалась недавно с Андреем Мельниковым и которое вполне могло подойти для подобного свидания с Гариком Папазяном.
К его помощи я прибегала только в экстренных случаях, но сейчас намечался как раз такой. Фамилия «Папазян» с головой выдавала армянское происхождение моего друга, чем Гарик без всякого стеснения хвастался перед друзьями. Но меня «напрягало» совсем не это: просто при встрече и даже при телефонном разговоре с ним каждый раз приходилось выслушивать в свой адрес столько двусмысленных комплиментов и недвусмысленных предложений, что это с каждым разом надоедало все больше и больше.
Папазян, как и всякий кавказский мужчина с горячей кровью, питал слабость к блондинкам. Все бы ничего, если бы к блондинкам вообще, но Гарик ограничил круг своих интересов мною, поэтому при каждом удобном — и даже при неудобном! — случае пытался затащить меня в постель. До сих пор мне удавалось благополучно от этого воздерживаться, между прочим, не прерывая с ним дружеских отношений. Так что приходилось десять раз подумать, прежде чем в очередной раз просить его об услуге.
— Привет, это я, — отдышавшись, произнесла я, паркуя машину недалеко от кафе.
— Танэчка! Свет очей моих! Сколко лэт, сколко зим я нэ видэл твоего ангельского личика! — полился на меня поток нежных признаний, сдобренных специфическим, причем сильно преувеличенным кавказским акцентом.
На самом деле Гарик разговаривал на вполне литературном русском языке. Утрируя свой армянский прононс, он как бы подчеркивал температуру своих кавказских чувств ко мне.
— Слушай, я по делу звоню, — без лишних сентенций прервала я, чтобы не отдать весь свой гонорар в оплату за выслушивание комплиментов Гарика по сотовому. — Надо срочно узнать, кто занимает четырнадцатую квартиру в одиннадцатом доме и может ли этот «кто-то» предоставить ее мне дня на два. Сможешь или мне кому-нибудь еще позвонить? — спросила я с самой невинной интонацией.
Это была тактическая уловка: для любого нормального мужчины просто оскорбительно, когда женщина сомневается в его способностях. Гарик же просто взбесился:
— Канэчно! О чем ты гаварыш!
— Гарик, тогда я тебе перезвоню через полчасика, — спокойно сказала я и отключила связь.
Конечно, здравым умом я понимала, что за такой короткий срок он вряд ли успеет что-то узнать. Но ставить менее жесткие рамки я не собиралась: если он хочет добиться моей благосклонности, должен вести себя как настоящий мужчина. Впрочем, моя благосклонность, выраженная в постельном эквиваленте, Гарику все равно в ближайшем будущем не угрожала. Но он-то об этом не знал! Так что обладать обыкновенной женской привлекательностью было в моей работе даже удобно.
Сидя в машине, я заметила старичка очень интеллигентного вида, который выходил из того самого двора, который я покинула всего несколько минут назад. Вообще-то, сам по себе данный экземпляр мужского пола никогда не попал бы в поле моего зрения, если бы не собака. Собака! Вот кто навел меня на мысль о том самом зловредном соседе, на которого недавно жаловались мне здешние старушки.
Я вспомнила их слова и решила взять данный факт на заметку, взглянув на часы: «Значит, так: в девять часов он гуляет с собакой по утрам, в восемь — по вечерам, и еще днем». Распорядок дня рыжего пса меня ни в коей мере не интересовал, а вот наблюдательность хозяина вполне могла бы пригодиться при случае. Ведь старушки клялись, что ни малейшего отступления от графика не бывает.
Собак люди заводят при разных обстоятельствах: одни просто подбирают на улице милое и трогательное существо, увязавшееся за ними два квартала назад, другие платят огромные деньги за право обладания чистопородным экземпляром модной породы. Кому-то собака приносит радость общения и избавление от одиночества, кто-то видит в ней показатель благосостояния.
Гулять с собаками тоже ходят по разным причинам. Один мой знакомый ежедневно по утрам выгуливал своего добермана только потому, что боялся его меньше, чем свою вечно невысыпающуюся жену. Молодые люди часто видят в своем питомце предлог для знакомства с симпатичными хозяйками других собак, на прогулках обращая внимание именно на таких.
Одинокие люди, заботящиеся о живом существе, относятся к прогулкам намного проще — как к естественному процессу очищения кишечника своих питомцев. Я была просто уверена, что три раза в день старик гуляет с собакой не для собственного моциона, а для удовольствия и пользы своей псины. А если сам по себе человек никакого физического удовлетворения не получает, он, наверное, глазеет по сторонам и получает наслаждение эстетическое.
Таким образом, я была просто уверена, что от зоркого взгляда интеллигентного старичка не ускользнуло ни мое двукратное появление во дворе, ни многие другие факты, которые я надеялась в самом ближайшем времени от него узнать. Пока же мне только оставалось терпеливо ждать истечения получаса, чтобы с чистой совестью потребовать у Гарика отчет о проделанных действиях.
Устав от унылого созерцания зимнего пейзажа, я достала телефон на пять минут раньше. Но тут из футляра выпали три ламинированные визитные карточки. Я в недоумении прочитала имена и фамилии, но владельцев вспомнить никак не могла. И тут меня осенило: «Так это же Маруськины школьные друзья, которым я обещала позвонить!» В том, что эти белые прямоугольники попали мне на глаза, я увидела перст судьбы и решила дать Гарику еще несколько спасительных минут.
Но первый набранной мною номер не пожелал откликнуться, поэтому я решила: «Раз уж не получилось с Алексеем, надо напомнить о себе милиционеру».
Папазян мгновенно взял трубку:
— Танечка, у меня хорошие новости. Квартира принадлежит одному банкиру — Евгению Викторовичу Романову. Могу его попросить, чтобы он разрешил тебе пожить у него. Когда встретимся?
Конечно, я ничего другого от Гарика и не ожидала. Но на этот случай у меня уже был заготовлен замечательный план, поэтому я назначила свидание прямо у себя дома:
— Гарик, понимаешь, у меня сейчас нога болит — бытовая травма. Ты можешь сегодня ко мне подъехать? Примерно в половине восьмого?
Папазян от неожиданности замер, но через минуту уже не мог сдерживать бурного наплыва чувств:
— Канэшна, канэшна, приеду, золотко!
Я отключила связь и задумалась. В том, что Романова я уже откуда-то знала, я даже не сомневалась, оставалось только вспомнить, по какому делу он у меня проходил. «Вот балда! — бросила я мимолетный взгляд на визитки и расхохоталась. — Здесь даже помощь Гарика не понадобится, сама все улажу».
— Евгения Романова, пожалуйста, — скомандовала я, как только в трубке послышался приятный голос секретарши.
Это был уже отработанный способ общения именно с секретаршами: редко кто называет больших начальников просто по имени, поэтому, если таковое и случается, это почти всегда бывают либо еще большие начальники, либо очень близкие друзья. И на этот раз способ не подвел — Евгений взял трубку буквально через несколько секунд.
— Это Таня Иванова… — представилась я и хотела еще упомянуть про Марусю, чтобы процесс воспоминаний не затянулся надолго. Но этого не потребовалось. Романов меня сразу же радостно перебил:
— Конечно-конечно, я вас помню, Танечка! Почему же вы так надолго забыли нас?
— Извините, Евгений Викторович, дела. Вот и сейчас я вам звоню не просто так…
— Да-да, понимаю. Вы извините, но Маруся рассказала нам, что вы — частный детектив. Значит, требуется моя помощь? Я всегда с радостью сделаю все, что в моих силах, — заверил он меня.
— А вы можете принять меня сейчас? — спросила я, решив не откладывать дела в долгий ящик, и завела мотор, едва получив согласие.
«Интересно, как он отреагирует на то, чтобы передать мне свою квартиру во временное пользование? — усмехнулась я. — Наверное, ждет от меня совсем другого, а тут я с таким странным предложением…»
Впрочем, ничего криминального в моей просьбе не было, мне просто нужен наблюдательный пост, поэтому я все-таки очень надеялась на гражданскую сознательность банкира.
* * *
Уже через полчаса я подъезжала к собственному дому с ключами от квартиры Романова. Нет, не потерян еще для общества этот человек, если с готовностью предоставил мне все права на свою законную недвижимость на целых два дня. Да еще обещал жену и дочку отправить на это время в Ялту, чтобы они ненароком не нагрянули на новую явочную квартиру.
Сейчас я ехала и раздумывала о превратностях судьбы. Моя нога вела себя странно — опухшая и туго перебинтованная, она не особо мешала мне при ходьбе, но не переставала болеть ни на минуту. Яркие гирлянды, навешанные почти на каждом фонарном столбе, напоминали о грядущем Новом годе, но мне почему-то совсем не становилось веселее от этого факта. Представить себя в праздничную ночь с распухшей ногой, не влезающей ни в одни туфли, мне не позволяла гордость. Но здравый смысл брал верх и приковывал мое внимание к магазинам спортивной одежды, мимо которых я проезжала и в витринах которых были выставлены просторные мягкие кроссовки и мокасины. Да уж, перспектива буквально заражала оптимизмом…
Совершенно не опасаясь быть замеченной средь бела дня на улице, я вышла из машины и направилась в свой подъезд. А все потому, что Кирилл еще с вечера предупредил, что сегодня весь день будет занят и вернется только под вечер. «Как раз к приходу Гарика», — удовлетворенно подумала я и нажала кнопку лифта.
Дома первым делом я позвонила в парикмахерскую, но едва успела произнести дежурное приветствие, как Светка накинулась на меня с расспросами:
— Тань, ну как дела? Мы все тут места себе не находим. А нога твоя как, болит? Слушай, а что это ты выдумала насчет денег, почему бесплатно работать решила? Тебе к празднику ничего не нужно, что ли? Мы с девчонками решили, что вместе тебе всю сумму наберем.
Вообще-то, отказываться от лишнего заработка было бы с моей стороны неосмотрительно, потому что к денежкам я отношусь очень нежно. Конечно, беру я круто — по двести долларов за день расследования. Но результат того стоит, потому что за неделю я обычно раскрываю преступление, на которое у милиции в лучшем случае уходит месяц, а в худшем — дело отправляется на доследование или вообще закрывается по причине отсутствия прямых доказательств.
Отказываться от премиальных тоже не в моих правилах, но за счет лучших подруг, которые не раз выручали меня из разных передряг, — увольте! А если дело касается близкого или просто хорошо знакомого человека, то я вообще могу себе позволить поработать и бесплатно. Тем более сейчас у меня почти цел гонорар за предыдущее дело. В самом деле, не за пару же новых шмоток и не за пакет продуктов я работаю!
Поэтому Светкины рассуждения об оплате моей работы сейчас выглядели более чем нелепо. Разубеждать ее по телефону я не стала просто потому, что в большинстве случаев это бесполезно. У меня были совсем другие планы: конечно, деньги можно взять, но потратить их на какое-нибудь общее дело. Какое именно — я пока не решила, но по ходу расследования что-нибудь обязательно придумаю. А сейчас мне срочно надо было отчитаться моему непосредственному заказчику о ходе ведения расследования.
— Алена, то, о чем я сейчас попрошу, надо выполнять в точности, — предупредила я на всякий пожарный. — Инструкции такие: ни в коем случае никуда не выходить, особенно по вечерам, не предупредив меня, обо всех своих встречах меня немедленно информировать… — и я продиктовала номер сотового.
— Но я не верю, что Борис в этом замешан, — возразила девушка, как только я высказала свои предположения.
— Он только подозреваемый, ничего определенного я пока доказать не могу, — сразу же расставила я все точки над «i». — Но я займусь им в самое ближайшее время.
Честное слово, меня иногда поражает простота некоторых! Да иногда родные дети убивают родителей, не то что друзья подставляют друг друга. Объяснять это Тумановой было просто бесполезно — она верила в людскую доброту и высшую справедливость. Я в них тоже верила, но в разумных пределах. Кроме того, надеялась в жизни исключительно на себя, потому что слишком часто видела перед глазами примеры необузданной злобы и ничем не обоснованной ненависти.
Хорошо еще, что Алена не стала возражать против мер безопасности, которые я ей вменила в обязанность соблюдать. Впрочем, Светку я сразу перетянула на свою сторону и тоже проинструктировала, так что хотя бы одной проблемой у меня стало меньше.
Наскоро пообедав, я снова села за руль и поехала в почти «свою» новую квартиру. Не обращая совершенно никакого внимания на ногу, которая требовала покоя и расслабления, я глотнула обезболивающего и стиснула зубы. Пусть простит меня мой любимый организм… На этот раз он заболел так не вовремя, что мне жаль тратить время на себя.