ГЛАВА 8

По дороге я продолжала свои размышления. Первое впечатление от сделанного открытия стало утихать, и я уже мыслила более спокойно. Этот факт может оказаться и совершенно бессмысленным. Ну, работала Олеся проституткой, ну, вышла потом замуж за клиента, ну, был он одновременно и клиентом Гели Синицыной – ну и что? Собственно, ничего, кроме того, что Решетников был владельцем красной «Ланчии», которой так испугалась Геля. А сам факт женитьбы на подруге Гели – это, наверное, не имеет отношения к делу.

Но все же надо поговорить с Олесей. К тому же кости не зря предупреждали меня о том, что мне придется поменять свои планы. А значит, ехать в воинскую часть, где служит Железнов, не стоит. По крайней мере, сегодня.

«Поговорю с ней, а потом уже решу, что делать с Железновым, – подумала я. – В конце концов, в воинскую часть можно будет съездить и завтра. Если, конечно, необходимость в этом не отпадет».

Я подъехала к дому, где жил Решетников, поднялась и позвонила. Дверь открылась почти сразу, и на пороге я увидела Олесю. Теперь я еще раз поняла, почему сразу не узнала девушку на фотографии: в повседневной жизни Олеся смотрелась гораздо менее ярко, она почти не пользовалась косметикой, у нее была скромная прическа. К тому же на свадебном фото лицо ее было полускрыто вуалью. Но это явно была она, теперь я убедилась в этом окончательно. Когда девушка узнала меня, на лице ее отразилось удивление, даже недоумение.

– Как вы меня нашли? – приподняла она тонкие брови. – Маргарита Николаевна ведь не знает, где я живу.

– Я нашла вас по другим каналам, – ответила я. – Можно сказать, случайно, потому что изначально занималась не вашими поисками, а поисками вашего мужа.

– Мужа? – Олеся удивилась еще больше. – А вам-то он зачем нужен?

– Олеся, нам, наверное, предстоит долгий разговор, – сказала я. – Может быть, вы пустите меня в квартиру?

– Да, конечно, – спохватилась девушка. – Проходите.

Я прошла и сразу поняла, что в квартире, кроме меня и хозяйки, больше никого нет. Это хорошо – никто не будет отвлекать от разговора.

– Олеся, я не стану ходить вокруг да около, – начала я, усевшись в кресло напротив девушки. – Мне известно, что Геля вместе с вами подрабатывала проституцией. А также, что ваш муж пользовался услугами обеих в свое время.

Олеся вздрогнула.

– Да, вы правы, – после паузы вздохнула она. – Был такой период в моей жизни и в жизни Гели тоже. Но только это не имеет отношения к тому, что с ней случилось. Да, вначале Игорь был моим клиентом – такое вот неромантическое знакомство, – усмехнулась она. – А потом так получилось, что мы полюбили друг друга. И решили пожениться. Это произошло, кстати, уже после того несчастья с Гелей. Вы, конечно, можете спросить, почему я вам этого сразу не сказала, но думаю, что вы и сами понимаете. Во-первых, незачем афишировать подобную профессию. Во-вторых, мне не хотелось выдавать Гелю. Это было бы предательством по отношению к ней, к тому же могло просто убить Маргариту Николаевну. Ну, а в-третьих… Я вам уже говорила, что это все не имеет отношения к делу.

– Да, это не имело бы отношения к делу, если бы не одно обстоятельство, – кивнула, соглашаясь, я. – А именно то, что у вашего мужа была красная «Ланчия». А преступник, изуродовавший Гелю, ездил именно на такой машине.

– Но это точно не Игорь! – воскликнула Олеся. – Таких машин в городе пусть и не очень много, но все-таки не одна, к тому же он продал ее давно!

– Ну, не так уж и давно, – заметила я. – Всего лишь месяц с небольшим назад. А трагедия с Гелей случилась в конце мая.

– Это официально он ее продал в июне, – пояснила Олеся, – а на самом деле по доверенности ездил этот… как его, Железнов, что ли? Так вот, он и весной еще по доверенности ездил.

– Вот как? – отметила я в голове свежую информацию. Мне было неизвестно об этом факте, Железнов ничего подобного не сообщил, лишь сказал, что приобрел автомобиль в середине июня.

– Да, и более того – я могу вас уверить, что Игоря вообще не было в Тарасове с середины мая до середины июня. И это можно легко проверить.

– А где же он был?

– Он… – Олеся помрачнела.

Некоторое время она сидела молча, потом решительно сказала:

– Хотя Игорь и предупреждал меня держать язык за зубами, но я думаю, что в сложившейся ситуации об этом можно рассказать. И даже нужно.

Она поднялась с кресла и прошла к серванту, достала из бара бутылку вина и два небольших бокала. Олеся наполнила их и один подвинула мне.

– Благодарю вас, я на машине, – отказалась я.

– Что ж, придется мне пить в одиночестве, – снова вздохнула Олеся. – Просто это неприятные воспоминания.

Она отпила из бокала вина и стала рассказывать:

– У Игоря начались проблемы в бизнесе. Не буду утомлять вас всеми подробностями, скажу лишь, что он заключил очень неудачную сделку. Его просто обманули, подсунули фальшивые документы, и он, что называется, попал. Товар оказался недоброкачественным, его конфисковали, Игорю грозило привлечение к ответственности, кроме того, он, естественно, оказался в долгах. Нужно возвращать деньги, которые он взял в долг на закупку, а товара-то уже не было… И он очутился между двух огней – с одной стороны кредиторы, с другой – милиция. Ему ничего не оставалось делать, как покинуть город и постараться заработать хоть что-то. Он отсиделся у одного друга, сумел там что-то провернуть и когда вернулся, отдал часть денег. Потом мы поженились – свадьба, конечно, скромная была, – он вроде как успокоился, с милицией все более-менее утряслось, ему удалось доказать, что его самого обманули с этими документами… Оставался только долг. И человек тот стал уже очень настойчиво его требовать, даже угрожать… Мы снова стали бояться, а тут еще милиция появилась. Я, когда пришла домой, смотрю – у нас какой-то верзила сидит. И документы у меня требует. Я сначала подумала, что он бандит, даже не поверила, что он из милиции, хоть он мне сам удостовереине показал…

– А почему вы не поверили? – полюбопытствовала я.

– Да потому что… Лицо у него тупое, как у гоблина, – ответила Олеся, и я улыбнулась, вспомнив лицо капитана Арсентьева. – А Игоря нет, и милиционер этот мне ничего не объяснил толком. Я просто не знала, что думать. Это потом уже позвонили из милиции и сообщили, что Игорь скрылся. Я сразу поняла, что он решил, будто это тот парень, кому он должен, на него ментов натравил. И решил снова сбежать. А этот громила твердолобый у меня тут сидел, никуда не выходил. Я еще думала – как он с голоду не умирает? А потом его, слава богу, отозвали из милиции и нового не прислали. Я только успокоилась, а теперь вот вы пришли с новыми обвинениями…

– Вы успокойтесь, Олеся, я вовсе Игоря не обвиняю. К тому же если алиби вашего мужа подтвердится, ему и вовсе незачем скрываться.

– А долг? – напомнила Олеся. – У того человека, которому он должен, хорошие связи в милиции, я сама это знаю.

– Тем не менее изнасилование и нанесение телесных повреждений – гораздо более тяжкое преступление. И подозрение с Игоря пока нельзя снять. И было бы лучше, если бы он развеял все мои сомнения, и как можно скорее. Так что если у вас есть с ним связь, то передайте ему это.

Олеся молча кивнула и еще отпила из бокала вина.

– Олеся, преступление до сих пор не раскрыто. И мне нужна ваша помощь. Только не такая, как в прошлый раз, у Гели дома. Мне нужна вся правда. Вам же все равно больше нечего скрывать. Да и от кого? Муж ваш в курсе насчет вашей бывшей профессии, так что тут опасений быть не должно.

Брат… Я не знаю, конечно, но могу вам гарантировать, что от меня он этого не узнает. И вообще никто не узнает. Так что расскажите мне про ваше знакомство с Гелей, а также про ваше окружение. И выскажите свое мнение по поводу того, кто мог это сделать с Гелей.

– С Гелей мы познакомились действительно на дискотеке. Она тогда уже работала у Тамары, но, естественно, с первой встречи мне об этом не рассказала. Только после того, как я несколько раз не пришла на дискотеку, произошел у нас разговор на эту тему. Геля спросила, почему я не появляюсь в клубе, а я честно сказала, что нет денег. И она тут предложила мне… – Олеся покраснела и опустила голову. – Ну, в общем, вы понимаете.

– Понимаю, – кивнула я. – И вы согласились.

– Да. Я прекрасно знаю, что вы думаете по этому поводу, не считайте только, что мне самой это нравилось…

– Я совсем не собираюсь читать вам мораль, – перебила ее я.

– И тем не менее… Я очень рада, что мне повезло, что я встретила Игоря и бросила это действительно мерзкое занятие. Но вас не это интересует, верно? Так вот, что касается Гели, то она продолжала работать у Тамары. До самой трагедии. Знаете, после того, как мы с Игорем решили пожениться, я хотела прекратить общение с Гелей. И, естественно, с остальными девчонками. Не потому, что я возгордилась и стала считать себя лучше и выше их, а просто… Просто чтобы ничто не напоминало мне о том периоде жизни. Но Геля приходила ко мне сама, вытаскивала на дискотеки, неоднократно намекала на то, что семейную жизнь можно совмещать с проституцией… Но мы с Игорем договорились, что я больше не стану этим заниматься. Я и так в последнее время работы у Тамары только с ним и… В смысле, он был постоянным и единственным моим клиентом, я стала решительно отказываться от других предложений. И я говорила с Гелей на эту тему, советовала ей сделать то же самое, ведь у нее был парень тогда, Сашка его звали, по-моему. Но она меня не слушала, ее все устраивало.

Я, несмотря на то что мне давно было известно тайное занятие Гели, снова поразилась тому, насколько разнится первое впечатление от этой девочки с тем, что я узнаю о ней. Но… Как бы там ни было, расследование заказала мать Гели, поэтому нужно разбираться до конца.

– Скажите, Олеся, а… Ваш муж как себя вел? Ну, вот вы сказали, что выбрали его и отказались от связей с другими клиентами. А он? Он продолжал поддерживать сексуальные отношения с Гелей или с кем-то еще? Вы извините, что я задаю этот вопрос…

– Ничего, – кивнула Олеся. – На такой работе начинаешь воспринимать такие вещи спокойнее. Нет, Игорь не поддерживал с ней отношений. И с остальными девочками тоже. Во всяком случае, так он говорил мне. Но я ему верю, потому что, во-первых, мы почти все время проводили вместе, за исключением того, когда он отсутствовал в Тарасове. А во-вторых, ему просто не до этого было, я же вам рассказывала о его проблемах в бизнесе. Ну, и свадьба как-никак. Так что я практически уверена в нем. А позвольте теперь я задам вам вопрос?

– Да, пожалуйста.

– С чего вы взяли, что преступник, изуродовавший Гелю, был на красной «Ланчии»?

– Потому что когда Геля увидела в городе такую машину, она очень сильно перепугалась, и Маргарита Николаевна ясно это видела. Геля пришла в ужас.

– Но ведь это еще ничего не доказывает, – возразила Олеся. – Нет, я не Игоря выгораживаю, просто хочу вас предостеречь – вдруг вы вообще тратите время на ложную версию? Вдруг она испугалась чего-то другого?

– Такое, в принципе, возможно, – сказала я. – Но пока у меня нет другой версии. Кстати, Олеся, насчет того вечера на дискотеке, который так плохо закончился для Гели. В прошлый раз вы мне сказали правду или что-то скрыли?

– Нет-нет, чистую правду, – прижала Олеся руки к груди. – Все было так, как я говорила. Геля сама зашла за мной в тот вечер, я еще жила не здесь, а у родителей. Я не хотела идти, у меня настроение плохое было… Сами понимаете, Игорь в бегах, неизвестно, что с ним. Да и общение с Гелей стало для меня не очень-то приятным. Но я все-таки пошла, и брат с мамой посоветовали – хватит, говорят, тебе киснуть. А дальше я уже рассказывала – пришли, потанцевали, разошлись. Вот и все.

– А Геля не собиралась в тот вечер к Тамаре? После дискотеки?

– Нет, она так поздно не ходила туда, ведь дело-то после двенадцати ночи было. Мать ей доверяла, конечно, даже слишком, на мой взгляд, но все-таки по ночам она не ходила. Она боялась, что мать узнает, где она проводит время. Так что я уверена, что она пошла домой. А вот что случилось по дороге… А вы не думаете, что к ней мог пристать случайный человек? Вполне возможно, кстати, что на красной «Ланчии»…

– Я проверяю всех владельцев этих автомашин, – я упомянула Горобца. – Но он не из тех, кто уродует, к тому же его проверили в милиции, и вроде он здесь ни при чем.

– Но вы хотя бы верите мне, что это не Игорь? – Олеся умоляюще посмотрела на меня.

– Пока да. Если подтвердится, что его не было в городе в то время, буду верить безоговорочно. А теперь проясните мне вот какой момент. Ростислав Любомирович Железнов, как вы говорите, пользовался машиной вашего мужа еще до оформления сделки купли-продажи. А каков был механизм всего этого? То есть где стояла машина, как Железнов ее брал, когда?

– Машина стояла в гараже Игоря. От него есть два комплекта ключей. Один Игорь оставил мне перед тем как уехать из города, а второй был у Железнова. И он брал машину, когда ему было нужно. Я за этим, естественно, не следила, поэтому не могу вам сказать, брал он ее вечером двадцать восьмого мая или нет. А потом, когда Игорь продал ему машину, Железнов ключи вернул – гараж-то мы не продавали. Теперь оба комплекта здесь, вон они, в серванте лежат. Показать?

– Да нет, не нужно, – ответила я. – Пожалуй, Олеся, на сегодня мы с вами разговор закончим. Я еще раз прошу вас быть благоразумной и, если вам известно или вы предполагаете, где может скрываться ваш муж, убедить его вернуться. Так у него станет одной проблемой меньше. И проблемой самой серьезной.

Олеся снова ничего не ответила на это предложение, только едва заметно кивнула. Я попрощалась с девушкой и вышла на улицу. Я не могла видеть, что она делает, но была уверена, что после моего ухода Олеся взяла телефон и набрала номер…

«Итак, сейчас на повестке дня Железнов, – размышляла я, ведя машину домой. – Надо отрабатывать до конца эту версию. Вернее, это на повестке завтрашнего дня, потому что сегодня ехать в Глуховку уже поздно. Что же там за история такая, о которой умолчал Каменков? И что делать, если в Глуховке мне никто так и не прольет на нее свет? Мой добросовестный психолог в таком случае будет молчать как рыба. А проверять Железнова необходимо – очень подозрительно, что он пользовался машиной Решетникова как раз в мае. А еще подозрительнее, что скрыл этот факт. Ладно, будем надеяться, что завтра все-таки многое станет ясно».

На следующее утро, встав пораньше, я сразу же после завтрака направилась в Глуховку.

Глуховка – маленький городишко, располагался в сотне километров от Тарасова. Там находилась воинская часть, где и служил заместителем командира подполковник Железнов.

«Скорее всего, там еще остались его бывшие сослуживцы, – думала я, гоня машину по выжженной ярким летним солнцем заволжской степи. – Они, если их разговорить, могут наверняка рассказать все честно. Ведь жизнь военного городка очень замкнута, скрыться там сложно – все на виду».

Как вскоре оказалось, доехать до Глуховки было полдела. Я потратила еще некоторое время на расспросы местных жителей о месторасположении воинской части. Седой мужчина, который в конце концов пролил свет на этот вопрос, оказался десятым среди опрошенных местных жителей. Как выяснилось, воинская часть находится в десяти километрах от Глуховки, и не все жители райцентра имеют об этом представление.

Во время безрезультатного опроса местных жителей я почувствовала себя корреспонденткой областной газеты. И это обстоятельство натолкнуло меня на идею использовать эту легенду в самой воинской части. Я сочла, что статус журналистки больше расположит ко мне военных.

Чертыхаясь, я, наконец, выехала на ухабистое бездорожье и остановилась перед «голосующим» человеком в военной форме. «Наверняка ему туда же, куда и мне», – подумала я и остановила свою «девятку».

Молоденький капитан по имени Владимир, как выяснилось из завязавшегося разговора, жил в гарнизоне вместе со своей женой. Он по каким-то делам поехал в Глуховку, но так получилось, что его некому было доставить назад. Обычно его подвозили более состоятельные сослуживцы, ездившие на собственных машинах. Но сегодня никто из них не был свободен, и парень надеялся, что на дороге появится служебный «козелок» комбата, который специально гоняли из части в город и из города в часть. Но сегодня и командирской машины почему-то не было.

– Володя, а вы давно служите в этой части? – поинтересовалась я.

– Три года, с тех пор как закончил училище, – охотно ответил капитан.

– Ну и как, нравится служить?

– В общем-то нравится, – подумав, сказал Владимир.

– Командиры хорошие? – продолжала расспрашивать я.

– Да неплохие, в общем-то.

– А с солдатами как? Отношения нормальные, справляешься?

– К сожалению, не всегда, – признался Владимир. – Но в целом вроде бы все в порядке. Во всяком случае, от нас не бегут, как из других частей.

– А я вот еду как раз к вашему командиру, – призналась теперь я. – Я знакомая прежнего – ты его уже, наверное, не застал, но, может, слышал – подполковник Железнов.

– Почему это не застал? – даже как-то обиделся капитан. – Отличный мужик! При нем эта часть была одной из лучших в нашем гарнизоне. Да и в Чечню он одним из первых заявление подал. Так за ним почти вся часть в добровольцы пошла, даже солдаты с ним сами в Чечню эту просились! И был там до тех пор, пока на похороны дочери не вызвали. Похоронил, побыл немного с женой и опять туда вернулся. Я думаю, контузило его не случайно – умереть хотел. О нем у нас многие вспоминают. Да и как не вспоминать. Он всем был как отец родной, хотя и с характером. Не приведи бог, если что-то не по его. Очень дисциплину уважал. Дедовщины при нем почти не было.

– А почему же он на гражданку ушел?

– Да со здоровьем у него плохо стало после смерти дочери. С головой… – тяжело вздохнул капитан.

– А дочь у него от чего умерла? – спросила я.

– Она не сама умерла – ее убили. А вы не знали?

– Нет, – покачала головой я. – Я знакома с ним только по фонду. Я сама там работаю, в Фонде ветеранов чеченской войны. Мы решили организовать что-то вроде музея боевой славы. Может быть, даже передачу провести на телевидении. Мне дали задание собрать сведения о подполковнике Железнове. Сам он человек не очень разговорчивый, да и одного его рассказа для передачи мало. Хочу найти кого-нибудь, кто с ним служил. Вот и решила с вашим командиром поговорить.

– Да, он вам многое сможет рассказать, – кивнул Владимир. – Больше, чем я. Он его много лет знал.

– А как все-таки убили его дочь? – спросила я. – Признаться, меня это просто потрясло. И где это случилось?

– Да здесь и случилось, в Глуховке. Она с танцев возвращалась, и ее поймали. Кто, почему – до сих пор неизвестно. Обнаружили труп дня через три в нашей речке – с моста ее сбросили. Так никого и не нашли. Подполковник, когда на похороны приехал, почти черный был. А на следующий же день поседел весь. Да и весь город горевал.

– А она уже взрослая была, дочка его?

– Ну, лет семнадцать, по-моему, ей было.

– И что, так до сих пор ничего и не известно?

– Насколько мы тут знаем, ничего. А сам подполковник ничего не сообщает, никаких новостей. Он и не был здесь ни разу после того, как уволился из армии. Командир наш звонит ему, потом нам рассказывает, что, мол, подполковник, привет передавал. Но сам он никогда не звонит. Видно, совсем наши места вспоминать не хочет. Да это и понятно, – вздохнул Владимир. – Не дай бог такое пережить.

– А вот ты сказал, что у него начались проблемы со здоровьем. В частности, с головой. Это из-за дочери? – уточнила я.

– Не только. Еще и из-за контузии. Здорово ему досталось, вообще еле жив остался.

– А что, последствия этой контузии стали так проявляться? – спросила я. – Я с ним сколько общаюсь по работе, но ничего такого не замечала…

– Ну, особых последствий никто не заметил. Он скрытный очень стал, замкнутый. И как будто не видел ничего. Бывало, подойдешь к нему и раз пять обратишься, пока он спохватится и тебя заметит. В общем, здоровье пошатнулось у него, конечно.

В это время мы уже подъехали к воротам, за которыми находилась воинская часть. Володя помог мне получить пропуск и проводил до штаба, в котором располагался кабинет командира части. Штаб представлял собой маленький деревянный домик, выкрашенный ядовито-зеленой краской. По обеим сторонам от него стояло по пушке, наверное, остались, еще со времен Великой Отечественной войны. Правда, ржавчина на них была закрашена все той же зеленой краской. Командира в этот момент не оказалось на месте, и мне ничего не оставалось, как терпеливо ждать.

Наконец минут через двадцать командир появился. Кивнув, он любезно пригласил меня в свой кабинет.

Собственно, из беседы с ним я узнала мало что нового, в основном все уже успел рассказать Володя. Командир части поведал о том, как служил Ростислав Любомирович, перечислил его заслуги, а также все имеющиеся у него награды. Что касается вопроса о дочери Железнова, тут командир добавил только, что девочку не только убили, но и изнасиловали перед этим.

– Отморозки какие-то! – резюмировал полковник, качая головой. – Попались бы – лично бы ноги оторвал! И главное, так и не нашли их… Ходят ведь где-то, сволочи!

Полученные сведения я анализировала в салоне своей «девятки», уже возвращаясь из Глуховки в Тарасов. Они наталкивали на мысль, что Ростислав Железнов может иметь отношение к трагедии, случившейся с Гелей Синицыной. Но…

Даже если сложить трагическую гибель дочери Железнова, контузию и последовавшие за этим психические проблемы отставного подполковника, все равно это не укладывалось в голове. Если только, конечно, не допустить связь Гели Синицыной и не известных никому преступников, надругавшихся над дочерью Ростислава Любомировича. Но где эта связь? И что тогда стоит за преступлением с Синицыной – месть за собственную дочь? Но почему тогда он не отомстил тем, кто осуществил это надругательство и убийство? Почему отомстил именно Геле? Да и с чего взял, что она может быть связана с преступниками? Кто она? Дочь, сестра, любовница кого-то из них?

А если этой связи нет, то тогда вообще ничего непонятно. Ведь то, что у тебя изнасиловали и убили дочь – еще не повод калечить и насиловать семнадцатилетних девочек, чужих дочерей.

Можно, конечно, предположить, что у Железнова от пережитой трагедии с дочерью и под влиянием последующей контузии произошли необратимые изменения в психике, а проще говоря, съехала крыша, и он решил, что раз его дочь изнасиловали и убили, то и он должен сделать то же самое с чьей-то? А тут как раз и подвернулась Геля, да и возраст ее практически совпадает с возрастом его дочери. А возможно, что они были и внешне похожи. Интересно, такое в реальности может быть? По этому вопросу, конечно, консультацию может дать психолог Каменков… Но он молчит, собака! Молчит, блюдет профессиональную этику!

Хорошо, если допустить, что такое возможно, то каким образом Геля подвернулась Железнову? Может быть, он тоже пользовался услугами Тамариных девочек? Наверное, придется снова ехать к Шумилкину и заставить разведчика в очередной раз напрячь свою полупропитую память.

Но если все это так, то у Железнова самое настоящее психическое заболевание. И он в этом случае становится опасен для общества. И тут уж Каменкову придется заговорить.

Игорь Решетников откупоривал уже третью бутылку крепкого пива. Приютивший его друг Антон ушел по своим делам, и он остался совершенно один в пустой квартире. Им владело огромное беспокойство, у него было ощущение, что он обложен красными флажками, словно волк, и несмотря на то, что вроде бы он в безопасности, Игорь понимал, что это не может продолжаться вечно.

Он скрывался у старого приятеля, в сорока километрах от города, в тиши сельской местности. О том, что он именно здесь, не знал никто. Ни его родители, ни Дмитрий, ни даже Олеся. Правда, жена могла догадываться, где он, но Игорь надеялся, что у нее хватит ума никому об этом не разболтать.

Но что делать дальше он не знал. Истории этой вот уже почти полгода, и как разруливать ее, он не представлял. Один неудачный ход в бизнесе – и ты уже должен, и не знаешь, как расплачиваться. В принципе, можно, конечно, поменять двухкомнатную квартиру на однокомнатную. Но… Он ведь только что женился. Как отреагирует Олеся? Черт возьми!

Решетникова охватило чувство жалости к самому себе. Надо же было так вляпаться! Теперь этот жадина-кредитор наслал на него ментов. Непонятно, как там Олеся разруливает без него. Кстати, Олеся…

Олеся вроде бы нормальная девчонка, просто вот так вышло, что она пошла на панель. А все бедность. Ютилась с родителями да с Дмитрием. Когда он в армии был, еще ничего, а потом пришел – совсем тесно. Теперь не будет она проституткой, вроде нормально жить начали.

Такие беспорядочные мысли Решетникова вдруг привели его к осознанию того, что он женат на бывшей проститутке. И хмельная голова, отягощенная тремя бутылками пива, крепко призадумалась. И тут же выдала ответ – он сам к этому стремился. Ведь за плечами был неудачный брак, из которого Игорь вышел морально потрепанный и, можно сказать, опущенный. Жена его бросила, тут неудачи в бизнесе пошли. Он совсем разучился ухаживать за женщинами, да и времени на это у него не было. Вот и пошел по кратчайшему пути. Подвернулась Олеся. И тут на тебе – новые неприятности!

Решетников привстал с кресла, пошатнулся и неверной походкой прошел в прихожую. Обулся, хотел было уже выйти, но вдруг застыл на месте. Он решил купить еще одну бутылку, чтобы выпить и совсем свалиться и заснуть. И в этот момент зазвонил телефон.

Этот звонок сначала испугал Решетникова. Потом он рассудил и подумал, что это, должно быть, Антон звонит по какому-нибудь делу или кто-то из его знакомых. И решил поднять трубку.

– Алло.

– Игорь? – зазвучал в трубке знакомый голос. – Это я, Олеся. Слушай, Игорь, ты только не бойся и выслушай меня, – торопливо заговорила жена.

– Ну?

– Я узнала, по какому делу приходили менты. Это совсем не то, о чем ты думаешь. Это насчет Гельки.

– Гельки? – неподдельно удивился Решетников.

– Ну да. Они думают, что это ты ее изуродовал… Игорек, возвращайся, сходи и скажи им, что это не ты.

И, поскольку Решетников молчал, обдумывая услышанное, Олеся продолжила:

– Игорь, ну ведь это же не ты с Гелькой сделал… Ведь правда? Так что давай возвращайся, я тебя жду. А насчет денег что-нибудь придумаем. Давай…

Я приехала домой уже довольно поздно. И тем не менее планировала продолжить свое расследование. Получив сенсационные сведения о прошлом подполковника Железнова, я тут же сообразила, что следующим логическим шагом должен стать разговор с психологом Каменковым. Его номер не отвечал. Даже автоответчик не работал. Мне это показалось подозрительным, и я решила не лениться и поехать к Роману домой, предварительно заскочив к себе, чтобы немного перекусить.

Я остановила машину у подъезда, решив не загонять ее в гараж, поскольку все равно предстояло ехать к Каменкову. Поднялась к себе, прошла в кухню и включила чайник. Потом села за стол и принялась уплетать купленные по дороге в супермаркете салатики.

После ужина и крепкого кофе – нужно было взбодриться с дороги – я все-таки решила принять душ. На это ушло еще минут пятнадцать. В общем, когда я спускалась по лестнице, за окном уже темнело…

Я открыла подъездную дверь, и тут… Раздалсяся оглушительный взрыв. Я инстинктивно отпрянула и застыла в оцепенении… Шок длился не долго, после чего я резко распахнула дверь и буквально вылетела на улицу.

Ярким пламенем горела моя «девятка».

Я почувствовала полную растерянность. Изумленно смотрела на зарево, уничтожавшее то, что осталось от автомобиля, и с ужасом думала, что в этом огне должна была погибнуть я…

Одно за другим распахивались окна, слышались голоса, люди осторожно высовывались из своих квартир… Я стояла и чувствовала, как у меня дрожат колени и пальцы на руках. Однако через несколько минут я пришла в себя, машинально достала телефон и вызвала пожарных и милицию.

Прибывшие через двадцать минут оперативники вместе с подполковником Мельниковым – я позвонила лично ему – смогли увидеть лишь обгоревшие останки. Я пригласила бригаду к себе в квартиру и принялась отвечать на вопросы.

– Как ты думаешь, с какой целью это сделали? – спросил Мельников.

– Откуда мне знать! – эмоционально воскликнула я. – Это уж, пожалуйста, вы выясняйте!

Я уже осознала, что «девятки» больше нет, что я вообще на неопределенное время осталась без машины, а также то, что несколько минут назад я могла умереть.

Подполковник Мельников успокаивал меня как мог.

– Экспертиза точно все установит, конечно, – говорил он, – но у нас парень один есть, Васька Гаврилов, он говорит, что это, скорее всего, фугас. Он в Чечне служил, таких вещей навидался. Проверим, обязательно все проверим, но пока вот такая версия… Ты особо-то не расстраивайся, Танюш, все равно ты говорила, что хотела другую машину покупать…

– Андрей, я знаю, кто это сделал! – неожиданно возбужденно перебила его я.

– Что? – удивился Мельников. – Откуда?

– Это подполковник Железнов, Ростислав Любомирович! Он же служил в Чечне! И он, конечно, прекрасно знаком с такими штуками! Он же владелец красной «Ланчии», которой он успешно пользовался еще в мае, – выпалила я.

– А ему-то это зачем?

– Значит, он и есть преступник в деле Синицыной. И теперь решил меня ликвидировать, видимо, посчитав, что я слишком близко подошла к разгадке этого дела!

– Значит, едем его брать, – сказал Мельников. – Группа, на выезд!