Глава 6
16+26+11 — Мысли ваши заняты одновременно и денежными делами, и предстоящим любовным свиданием. Не смешивайте деловую и личную стороны вашей жизни.
Вновь кости что-то там щебечут о раздвоении. Скорее всего, намекают на то, что я чрезмерно увлеклась поисками Данилы Мерзлякова. Похоже, кости подсказывают мне, что пора остановиться и обратить свое внимание на то, за что мне платят деньги. Пока платят… Потому что, как искать того, кто опустошил сейф Стекольникова, я не знала.
И тем не менее. Есть Расстегаев, есть Эльвира, словом, все те, кто непосредственно к этим деньгам имел доступ. Смерть Герасименко — это все же вещь отдаленная. В общем, после недолгих размышлений я решила взяться за отработку версий по краже.
Мой первый шаг не отличался оригинальностью. А проще говоря, был туп и очевиден. И тем не менее всегда хотела сказать людям, которые видят в работе частного детектива одни хитроумные интриги и умозаключения, — очень часто именно простые и тупые ходы дают положительный результат.
Собственно, я до конца сама не осознавала, почему поехала к офису фирмы «Ритм». Просто нужно было с чего-то начинать. Я припарковала свою машину недалеко от подъезда и встала в ожидании. Время клонилось к концу рабочего дня.
Я действовала практически по наитию и не рассчитывала ни на что особенное. Но довольно скоро мое ожидание было вознаграждено — из дверей фирмы вышла секретарша Эльвира и, как-то воровато оглядевшись, направилась к своей машине, которая стояла неподалеку, прямо напротив моей «девятки».
«Ну и что?» — по инерции задала я вопрос самой себе, уже поняв, что, видимо, предстоит преследование. Разумеется, нельзя было предположить, к чему это может привести, но других вариантов ведения следствия просто не было. «А ничего, поехали», — ответила я самой себе на вопрос, как только машина Эльвиры выехала со двора.
Благо слежка была не очень долгой и не имела никаких особых сложностей. Эльвира водила машину не слишком умело и, по моему мнению, «хвоста» за собой не обнаружила. Через двадцать минут она заехала в один из дворов в районе театра драмы и притормозила около одного из подъездов.
Выйдя из машины, Эльвира опять огляделась по сторонам, и мне показалось, что в ее поведении проскальзывает некая нервозность, вороватость, свойственная людям, которые не хотят, чтобы их присутствие в том или ином месте было обнаружено.
«Кто, интересно, может здесь жить?» — подумала я, смотря в сторону девятиэтажки.
И я тут же активизировала свой мобильник и позвонила Стекольникову. Через полминуты я знала ответ — в девятиэтажке, у которой притормозила Эльвира, в квартире номер девяносто восемь, оказывается, проживал заместитель Стекольникова, Расстегаев Аркадий Дмитриевич.
Воровато-подозрительное поведение Эльвиры вкупе с этим фактом давали повод для раздумий. И одновременно давало все основания заявить — кости не ошибаются в своих предсказаниях о направлении действий. Нужно просто правильно расшифровать слова, вот и все. «Итак, Расстегаев и Эльвира связаны. Они украли деньги? Потому что у них были для этого возможности?» — размышляла я.
У меня возникла абсурдная идея подняться и попробовать подслушать их разговор. «Но неужели они станут так орать, что я услышу через дверь?» — мысленно усмехнулась я, отвечая самой себе. Нет, нужно ждать. Спокойно ждать. А потом поговорить с Эльвирой, когда она выйдет.
В принципе особо ждать я не хотела и почувствовала, что меня одолевает нетерпение. Но деваться было некуда, поэтому я вздохнула и стала просто следить за подъездом, где скрылась Эльвира.
Ждать пришлось около часа. Я настолько извертелась на сиденье и устала, что в первый момент даже не заметила, как показалась Эльвира. Я вышла из машины, когда она уже открывала дверь своего автомобиля.
— Эльвира… Добрый день! — окликнула я ее.
Эльвира вздрогнула, затем, узнав меня, изобразила на лице приветливую улыбку.
— О, здравствуйте! — прощебетала она. — Какими судьбами?
— Вот случайно увидела вас, решила подойти, а вы здесь?..
— Я… К знакомой приезжала, — с нервным смешком ответила Эльвира.
На лице ее промелькнула, правда, тревога, но тем не менее она старалась не терять улыбки.
— Кстати, в этом подъезде живет Аркадий Дмитриевич Расстегаев, — продолжала тем временем я. — Это он и есть ваша знакомая?
У Эльвиры забегали глаза, и она их опустила. Затем проговорила в сторону:
— Ну, допустим, я была у Расстегаева. И что здесь такого?
— Ничего. Просто объясните, для чего вы к нему ездили.
— Вы что, — вздернула голову Эльвира, — допрашиваете меня? С какой стати?
— Вас могут допросить в милиции, если вы предпочитаете этот вариант, — жестко сказала я. — Кстати, а где вы были в тот момент, когда убили вашего сотрудника Герасименко? И что с деньгами, которые пропали у вас в конторе?
Эльвирины глазки совсем забегали, она начала теребить то свою кофточку, то нервно вертеть ключами от машины, словом совершенно явно стала демонстрировать свою растерянность.
— Я… Но я была тогда у мамы, я это всем сказала, и даже в милиции, когда меня туда вызывали, — взахлеб начала оправдываться Эльвира. — Я и не знала ничего…
Я достала мобильник и стала нажимать на кнопки.
— Кому вы звоните? — подозрительно спросила Эльвира.
— Капитану Папазяну, — сухо пояснила я. — На предмет проверки вашего алиби. Сейчас вашу маму допросят и все выяснят. Если вы сказали правду, бояться вам нечего.
В Эльвириных глазах застыл испуг.
— Не надо! — почти закричала она, пытаясь вырвать у меня мобильник. — Не надо, я все расскажу, только маму не трогайте! И вообще, не говорите никому, хорошо?
— Где вы были? — снова повторила я свой вопрос.
— Я… а, черт с ним, ладно! — Эльвира отчаянно махнула рукой. — Ну, у Аркадия я была, здесь!
— Вы его любовница? — уточнила я.
Эльвира кивнула и полезла за сигаретами.
— Да, — сказала она, закуривая. — Теперь вы понимаете, для чего я придумала про маму? Мне совсем не нужно было, чтобы об этом кто-то знал. И угораздило же Герасименко… Если бы не это, никто бы ничего не знал!
Эльвира с жалостью вздохнула и сильно затянулась.
— Давайте-ка поговорим поподробнее, — предложила я.
— Господи, да о чем говорить-то! — отмахнулась Эльвира и снова вздохнула. — И так же все ясно. Вы только шефу моему не говорите, ладно? А то он меня убьет!
— В деле, где замешано убийство, я ничего не могу гарантировать, — важно заявила я. — И вообще, вы так просто не отвертитесь. У меня к вам есть еще ряд вопросов. В частности, относительно денег, которые пропали.
— Блин, ну не стоять же во дворе! — разозлилась Эльвира. — Вон, на нас уже люди смотрят!
— Я предлагаю сесть в машину и спокойно поговорить, — предложила я.
И я уже пригласила было Эльвиру в свою «девятку», как вдруг из подъезда вышел Аркадий Расстегаев. Увидев Эльвиру и меня вместе, он в первый момент оторопел, но моментально овладел собой.
— Добрый день, — подошел он и поздоровался. — Могу я узнать, что здесь происходит?
— Аркадий… — Эльвира с рыданиями кинулась к нему на шею.
Расстегаев резко расцепил ее руки, бросил на секретаршу гневный взгляд и еще раз спросил:
— Что случилось?
— Аркадий, они все знают! Знают о нас. Аркаша, милый, мне пришлось все рассказать! Я… Я не знала, я не успела предупредить маму! Мне пришлось сказать, что я была у тебя, потому что они хотели меня обвинить в убийстве Герасименко!
— Что за ерунда! — поморщился Расстегаев и перевел взгляд на меня. — Что это вы тут устроили?
— Просто проверяю алиби всех подозреваемых, — спокойно ответила я. — И решила начать именно с Эльвиры. И как раз оказалось, что алиби-то у нее и нет. А потом она сама рассказала, что была у вас. Кстати, вы это подтверждаете?
— Понятно, — самому себе сказал Расстегаев, не отвечая на мой вопрос.
— Аркаша, я прошу тебя, скажи им, что это не я! Ну, пожалуйста! — Эльвира заплакала и умоляюще посмотрела на Аркадия. — Пусть меня оставят в покое.
Расстегаев презрительно оглядел ее перепуганное лицо и сказал:
— Езжай домой. Мне не звони и вообще сиди дома.
Эльвира закивала и, не чуя ног от радости, кинулась к своей машине. Поспешно заведя мотор, она покинула двор. Расстегаев проводил девушку злым взглядом и повернулся к мне.
— Вы, конечно, будете подозревать ее во всех смертных грехах, — кивнул он в сторону удалившейся Эльвиры.
— Не буду, а уже подозреваю, — с усмешкой возразила я.
Я вообще к этому Расстегаеву не чувствовала ни малейшей симпатии, тем более что он себя так высокомерно повел во время первой нашей встречи. Поэтому я решила особо не утруждать себя вежливыми манерами.
— И совершенно зря, — произнес Аркадий Дмитриевич.
— Если вы представите мне факты, свидетельствующие о том, что она не причастна к краже денег из вашей конторы, я с удовольствием перестану ее подозревать. А то мне даже как-то ее жалко.
Расстегаев с каменным лицом выслушал меня, а потом покачал головой.
— Нет, она не способна на то, чтобы украсть деньги из сейфа. Вернее, способна, но у нее не хватит наглости и ума.
— А вы принципиально выбираете себе в любовницы дурочек? — ухмыльнулась я.
— Ну, это вас не касается, — отрезал заместитель Стекольникова.
— В общем, да. Только если бы не было кражи денег и убийства вашего сотрудника. А так… Извините, этот момент в ваших корпоративных взаимоотношениях, скажем так, будет обнародован. Для заказчика, разумеется…
— Этого не стоит делать, — покачал головой снова Расстегаев. — Дело в том, что Вова сам… Как бы это сказать… Хочет с Эльвирой закрутить. Но… Во-первых, он женат. Во-вторых, так получилось, что Эльвира выбрала меня. Не стоит ущемлять его самолюбие.
— Ну, допустим, — равнодушно-презрительно отреагировала я. — Меня интересует убийство Герасименко и кража денег.
— Когда убили Валерия, действительно мы были вместе, — наморщил лоб Расстегаев. — Но я сказал милиционерам, что был просто дома, а Эльвира сказала про мать. И… — Аркадий Дмитриевич слегка замялся, — вы можете, конечно, копать дальше, но ни я, ни она не убивали Герасименко. И вы не докажете, что это сделали мы. Тем более насчет денег… Эльвира, как вы понимаете, сама бы не додумалась. А мне… По сути, воровать у себя. Зачем мне это надо? А читать мне лекции о морали не надо, я ничего не хочу комментировать.
— Я и не собираюсь, — ответила я. — А зачем она к вам приехала сегодня? Исключительно ради плотских утех?
Расстегаев едва заметно усмехнулся.
— Есть женщины, — снисходительно пояснил он, — наделенные от природы очень сильным темпераментом. Вот она как раз из таких. И постоянно хочет. Вот и сегодня у нас выдался часок свободного времени.
— Понятно, — ответила я.
— Не надо говорить Стекольникову, — перебил меня Расстегаев. — Я сам ему скажу. Может быть, даже после этого всего, — Аркадий Дмитриевич неопределенно поиграл в воздухе руками, — и вообще перестану с ней встречаться. Эльвира для меня всего лишь объект удовлетворения естественных потребностей. Как и я для нее. Правда, я для нее еще и левый источник дохода, — усмехнулся он. — Не подумайте, что я оправдываюсь — я вообще не сильно считаю себя виноватым. Никто ее в постель не тащил, она сама захотела. А у меня нет времени на поиски женщины, я постоянно в делах. Почему я должен отказываться?
«Действительно, почему это он должен отказываться?» — подумала я.
А если посмотреть на вещи объективно, то я выяснила одну тайну, но она никоим образом не приблизила меня к разгадке того, что меня интересовало. Кража денег… Может быть, Расстегаев что-то и темнит, но сейчас из него вряд ли вытащишь признание. Если, конечно, это вообще он. Надо будет подумать насчет этого псевдоалиби — быть вместе с любовницей, причем скрывать ото всех эту связь.
Но пока что ничего конкретного не вырисовывалось, и мне оставалось только сухо попрощаться с Расстегаевым с чувством удовлетворения, что хоть частично этот человек у меня на крючке. Я сомневалась, что Расстегаев сам будет рассказывать Стекольникову о своих амурных делах с секретаршей, которая так нравится шефу. Но это уже не мое дело…
Начались метания. И я уже боялась, что метания эти окажутся довольно бестолковыми. Взялась за одну ниточку — уперлась в тупик. Взялась за другую — и тот же результат. Я уже даже боялась звонка Стекольникова и его сухой реплики: «Я прекращаю расследование. Ожидал от вас большего».
Собственно, и я сама ожидала от себя большего. Но… Как говорится, игра не пошла. Что я могла еще сделать? Наверное, снова совершить тупой ход. Просто ничего другого не оставалось. Нужно выяснить все про Данилу Мерзлякова, которого я уже давно и безуспешно разыскиваю. Неважно, что какие-то люди меня предупреждают, чтобы я этого не делала. Вопрос решен — занимаемся снова Мерзляковым и вызываем огонь на себя.
Время уже приближалось к полудню, когда я прибыла по адресу, где, по словам Любы, проживал Мерзляков. На первом этаже дома располагался магазин «Гастроном». Обычный магазин с намалеванными на окнах натюрмортами из всякой снеди. Не очень широкая улица, но довольно шумная. Машины так и шныряли в обе стороны, доставляя большие неудобства своим движением жителям окрестных мест.
Припарковав «девятку» поближе к тротуару, я покинула уютный салон автомобиля и двинулась на выполнение небезопасной миссии. Я прошла под окнами, по узенькой дорожке, оставленной между клумбами и палисадниками.
Разумеется, я не собираюсь лезть в лапы столь грозному противнику, не заручившись хоть маленькой страховкой. У меня был план. Я не стала звонить в дверь Мерзлякова, а направилась к квартире напротив. На позывные электрического звонка откликнулись женщина и маленький мальчик лет пяти.
— Скажите, а Мерзляков Данила где живет? — спросила я.
— Кто? Мерзляков? Не знаю, — ответила молодая мамаша в фартуке, оторванная, по всей видимости, от газовой плиты или стиральной машины.
— Высокий такой. У него еще шрам над глазом, — уточнила я.
— Со шрамом? — переспросила домохозяйка. — По-моему, тут нет никого со шрамом. Не знаю…
— Извините, — сказала я и направилась к следующей двери.
Там мне открыл мужчина лет пятидесяти, который, судя по его животу, явно не страдал плохим аппетитом.
— Извините, а вы не подскажете, где тут квартира Мерзлякова? — снова я завела свою песню.
— Вот, — показал пальцем сосед на дверь Данилы. — Только его нет. Его давно посадили. Он сидит.
Толстяк произнес эти фразы раздельно, борясь с одолевавшей его одышкой.
— А разве он не вышел? — попыталась поправить я соседа.
— Да нет вроде. Я его не видел.
— А, вот кто Мерзляков! — вновь показалась из-за своей двери домохозяйка. — А я и не знала, как его фамилия. Но, по-моему, его там нет.
Она указала на дверь квартиры, где должен был проживать Данила.
— Вот и я говорю, что он еще сидит, — поддержал домохозяйку ее сосед.
Я извинилась, изображая чувство некоторой неловкости, и cоседи снова попрятались, закрывшись на запоры. Но никуда уходить я не собиралась. Все эти поиски нужной двери, по сути, и были частью моего незамысловатого плана. Ведь, как показали последние два дня, Мерзляков и его дружки предпочитают не афишировать свои враждебные намерения и вряд ли захотят привлекать к себе внимание публичными выпадами. Случись что, соседи непременно подтвердили бы факт моего присутствия у дверей неисправимого уголовника. Теперь я ничуть не сомневалась, что к убийству Герасименко Данила имеет самое что ни на есть непосредственное отношение — уж больно рьяно он и его сподручные за меня взялись.
Я приблизилась к двери квартиры Мерзлякова, спрятав в сумку правую руку, с зажатым в ней баллончиком, наполненным слезоточиво-удушающей начинкой, а левой рукой быстро несколько раз позвонила. И тут же отступила назад на несколько шагов, приготовившись разговаривать как можно громче.
Только вот выходить на звонок из квартиры никто не хотел. Я позвонила еще раз. И на всякий случай еще и третий. Но результат был нулевым.
Видимо, преступник, имея серьезные на то основания, и в самом деле законспирировался так, что если и сидит у себя дома или хотя бы иногда тут появляется, то даже соседи по лестничной площадке ничего об этом не знают. А может, он и вообще здесь не бывает?
«Ну что ж, отрицательный результат — это тоже результат», — заключила я, поспешив удалиться.
Я вышла на залитую солнцем шумную улицу и направилась к своей машине. Обойдя «девятку» сзади, я приблизилась к двери водителя и уже хотела ее открыть. Но тут послышался знакомый для любого посвященного шум. По интонации звука мотора, с жужжанием взвывшего справа, нетрудно было сообразить, что кто-то резко прибавил газа.
И в ту же секунду боковым зрением я увидела несущийся белый легковой автомобиль. И, сама совершенно инстинктивно спасая свою жизнь от молниеносно возникшей опасности, с неожиданным проворством прыгнула боком на капот своей «девятки» и, перевернувшись через спину, перекатилась на другой бок, подобно заправскому каскадеру.
Вспомнить всю свою жизнь я не успела. Зато успела до смерти перепугаться. Белые «Жигули» пролетели буквально вплотную к моей машине. Но затем вдруг резко взяли влево, пытаясь избежать неминуемого в противном случае столкновения с мчащимся навстречу грузовиком, который несколько вышел из своего ряда, совершая обгон.
У водителя оставалось два варианта на выбор: либо втемяшиться в другой припаркованный автомобиль, стоящий недалеко у обочины, либо попытаться выскочить на тротуар. Новоявленный камикадзе избрал второе, но не смог осуществить задуманное в полной мере, так как на его пути вдруг по чистой случайности оказался бетонный фонарный столб, предусмотрительно кем-то установленный здесь много лет тому назад.
Едва успев взвизгнуть тормозами, «Жигули» с человеком за рулем с грохотом, дребезгом и звоном боднули вросшее в асфальт препятствие и покорно застыли, качнувшись, не сумев преодолеть сильное сопротивление добротного строительного материала.
«Вот это номер!» — только и сумела мысленно произнести я, опустившись тем временем на твердую почву после полуакробатического кульбита.
Я пришла к выводу, что, видимо, Мерзляков со своей компанией слов на ветер не бросают и попытались и в самом деле реализовать свои угрозы. «Горячо, Татьяна, горячо! — сказала я самой себе. — Деньги из сейфа — это все ерунда! Горячо здесь, где Мерзляков и где есть намеки на смерть Герасименко!»
— Девушка, вы целы? С вами все в порядке? — заботливо поинтересовался тем временем у меня кто-то из прохожих.
— Да-да, спасибо. Все нормально, — ответила я, еще не оправившись от эмоционального шока и пребывая как бы в полусне.
А вокруг «Жигулей» уже начала собираться толпа, облепляя место происшествия подобно пчелиному рою.
— Вызовите кто-нибудь «Скорую»!
— Да какую «Скорую»?!
— Может, еще живой?
— В милицию, в милицию надо позвонить. Вон из магазина пусть позвонят — вызовут!
Толпа монотонно гудела, обмениваясь замечаниями и иногда оглашая улицу отдельными громкими голосами наиболее инициативных граждан. С балконов домов также свесились любопытные, наблюдая за зрелищем будто из театральных лож.
Я протиснулась поближе. «Жигули» напоминали помятую жестянку из-под чая или рыбных консервов. Я без особого труда узнала водителя с разбитым в кровь лицом. Это был приятель лысого бандита, с которым я уже имела весьма неприятную встречу в лифте «полосатого» дома.
«Вот и докатался. Пристегиваться надо, идиот», — мысленно съязвила я.
И тут же осознала, что как ни крути, а на меня теперь официально открыт сезон охоты. Ведь третий день подряд что-нибудь да не слава богу. Конечно, бог любит троицу, но в данном случае счет неограничен.
Я решила, что не стоит здесь больше задерживаться и, пусть бояться особо нечего, лучше все же до поры до времени попрощаться с родными и близкими местами разыскиваемого человека. И теперь, прежде чем решаться на следующий шаг, надо хорошенько подумать и все взвесить по возможности наиболее тщательным образом.