Книга: Ритуал привлечения денег
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Бехруз поджидал меня у машины. Невозмутимо поглядывая по сторонам, он напевал под нос бодрую мелодию.
«Ай да Бехруз! Бравый парень! Его только что с лестницы спустили, едва ноги унес, а он стоит себе, песенки распевает. Как ни в чем не бывало», – удивленно думала я, подходя к машине. Заслышав мои шаги, Бехруз оглянулся и расплылся в широкой улыбке.
– Здрасти, хозяйка. Бехруз вернулся, машина пустой. Бехруз ждать. Харашо работа сделат. Все сматреть, все запаминат, – отрапортовал он.
– Я немного в курсе, – призналась я. – Прости, что так получилось. Сильно тебе досталось?
Я невольно перешла на «ты». Бехруз снова расплылся в улыбке.
– Ничего, хозяйка. Зато Бехруз два заказ получит. Буду хароший ремонт делат, – сообщил он мне.
– Какие заказы? Ты это о чем? – не поняла я.
– Квартира двадцат шест, двадцат восем ремонт нада. Бехруз нанимать, ремонт делат, – пояснил он.
– Серьезно? Тебя наняли делать ремонт в двух квартирах? Да, неплохой улов, – похвалила я. – Ладно, садись в машину. Расскажешь по дороге, как наш субчик выглядит.
Усевшись на переднее сиденье, Бехруз принялся описывать Черкашина. По его словам выходило, что Черкашин был ничем не примечательным мужчиной. Рост небольшой. «Чуть выща Бехруз», как описал его для сравнения мой помощник. Стрижка ежиком. Волос седой. Бороды нет. Усов нет. Приметных родинок или родимых пятен тоже не имеется.
– Глаза черный и злой, как у шайтан, – закончил описание Бехруз.
– Жаль, что никаких особых примет у твоего шайтана не имеется, – пошутила я.
– У шайтан есть примет, – возразил Бехруз. – У шайтан на груди шрам. Балшой такой паласа кривой. Толстый и синий.
– Шрам на груди, говоришь? Это интересно. Как же ты его разглядел? – удивилась я. – Он что же, сам тебе его показал или нагишом на площадку выскочил?
– Зачем паказал. Он меня пинать, я схватит воздух. Рука ухватил майка. А под майка паласа кривой, – смеясь, сообщил Бехруз.
– Это что ж получается, ты Черкашина за грудки хватал? – ахнула я. – Повезло тебе, дружок, что вообще живым из подъезда выбрался. Боюсь, теперь твои заказы мимо проскочат. Если Черкашин тебя еще хоть раз в своем доме увидит, одним испугом ты не отделаешься.
– Ремонт делат буду. Деньги семье нада зарабатывать, – решительно заявил Бехруз. – Мой дочка шестнадцат лет. Учица Москва будет. Слово дал.
Я посмотрела на Бехруза сочувствующим взглядом, но говорить ничего не стала. Должна же быть у человека цель в жизни? У Бехруза этой целью была учеба дочери в столице нашей необъятной Родины, которая не ко всем одинаково благосклонна. Кому мать родная, а кому и мачеха. «Пусть мечтает. Кто знает, может, и выгорит. В жизни и не такое бывает», – думала я, выруливая на центральную дорогу и направляя машину в контору Черкашина.
После «любезной» встречи на квартире хозяина охранной фирмы я решила, что с предложением ремонта в контору лучше не соваться. Если кто-то из сотрудников доложит хозяину о предложении Бехруза, он сразу заподозрит неладное. Он хоть и бывший, но все же мент. И в такое совпадение вряд ли поверит. Надо было придумать другой повод.
Повод нашелся сам собой. Подъехав по адресу конторы, я заметила странное оживление у двери с табличкой «Охранное предприятие Черкашина». Пожилая женщина суетилась на крыльце, переругиваясь с кем-то через порог. Войти она не решалась, это было видно издалека. Я заглушила мотор, чтобы было лучше слышно суть скандала.
– А я вам говорю, что это ваша проблема! С жилконторой как хотите потом разбирайтесь. Хоть деньги с них берите, хоть жалобу пишите. Если через час вы свою трубу не отремонтируете, я в управу пойду! Мыслимое ли дело, трое суток людей без воды держать! – кричала женщина.
Пока я наблюдала за женщиной, на крик подтянулись другие жильцы. У дверей охранной фирмы собралось уже человек пять. Воодушевленная поддержкой соседей, женщина снова заголосила:
– Вам «хомут» поставить не больше сотки обойдется, а мы через вашу жадность должны три дня воду в магазине закупать, чтобы от жажды не помереть! Весь подъезд из-за вас страдает.
Я повернулась к Бехрузу.
– Ты в сантехнике разбираешься? – поинтересовалась я.
– Ремонт ванна делат. Трубы менят. Кран чинит. Все делат, – перечислил Бехруз свои достоинства.
– У тебя в чемоданчике сантехнические инструменты есть? – задала я следующий вопрос.
– Кое-что ест. Ключ «бако» ест. Резинка ест, пласкагубца ест, – поняв, к чему я веду, подтвердил Бехруз.
– Значит, пойдешь вместо сантехника из жилконторы. Они наверняка звонили туда. Не работники охранки, так жильцы. Ты сильно не распространяйся, откуда, зачем. Они сами за тебя все скажут. Только появишься, они на тебя с расспросами и налетят. А ты молчи да поддакивай. Твоя задача – попасть в контору и запомнить всех, кто там работает. Понял?
– Понял, хозяйка. Как в балшой дом. Но без ремонт, так?
– Так, Бехруз, так. Иди, пока настоящий сантехник не явился, – поторопила я его.
Чтобы не привлекать внимания, я выехала со двора, припарковала машину на обочине и только потом дала команду Бехрузу выходить. Он подхватил чемоданчик и направился прямиком в толпу у дверей охранной конторы. Я наблюдала за ним из-за угла. Появление Бехруза было встречено криками недовольства и облегчения одновременно. Голоса жильцов звучали радостно, а вот слова при этом они выбирали не самые лестные:
– Заявился, наконец? Проспался, о людях вспомнил? Эх ты, дармоед. Ты хоть инструмент-то не пропил?
И это еще малая часть неприятных эпитетов, которые пришлось выслушать невинному Бехрузу. Надо отдать должное его выдержке. На выпады толпы Бехруз только улыбался и все время повторял:
– Труба чинит нада. Вада дават.
Пройдя сквозь толпу, он скрылся за дверью конторы. На этот раз я была за него более спокойна и решила дожидаться у машины. Сначала я просто стояла на месте. Потом принялась ходить вдоль дома. Затем дошла до угла и постояла там, после снова вернулась к машине. Помощник мой все не возвращался. По моим подсчетам, в конторе Бехруз пробыл уже минут сорок. Почему ремонт длится так долго, я не знала. Если верить словам пожилой женщины, так там нужно было всего лишь «хомут» поставить, а на это никак не могло уйти столько времени.
Теряясь в догадках, я решила подождать еще десять минут и идти выручать Бехруза. К счастью, этого не понадобилось. Бехруз появился из-за угла, живой и здоровый. Я облегченно вздохнула и приоткрыла дверь, впуская его в машину. Бехруз плюхнулся на переднее сиденье. Лицо у него было довольное.
– Чего так долго? – сердясь на его долгое отсутствие, спросила я.
– Работат нада. Труба чинит, кран менят. Сматри, хозяйка, какой денги заработал.
Бехруз вытащил из кармана кучу смятых бумажек. Бережно расправляя их по одной на коленке, он складывал купюры на приборной панели. Когда последняя купюра была расправлена, Бехруз принялся пересчитывать их. Глядя на довольное выражение лица Бехруза, я была не в силах лишить его такой невинной радости. Я сидела и снисходительно улыбалась, терпеливо дожидаясь, пока мой помощник насладится зрелищем невиданной кипы денежных знаков.
– Видел, хозяйка? Три тысяча двадцат! За труба и кран. Нада в сантекника переходит. Такой денга! – Бехруз аж глаза закатил от предвкушения крутых заработков в качестве сантехника.
Как ни прискорбно мне было это, но пришлось спустить его с небес на землю.
– Занимайся уж лучше одним делом, Бехруз. Сегодня тебе повезло, но обычно сантехники больше бутылки не зарабатывают. А уж как к ним население относится, ты сам сегодня испытал на собственной шкуре, – напомнила я. – Убирай свои миллионы и выкладывай, как все прошло.
– Харашо прошел, хозяйка, – потрясая деньгами, ответил Бехруз. – Труба сделат, кран менят. Все сделат.
– Ты про мое задание от радости не забыл? – перебила я его.
– Как забыт, хозяйка? Такой добрый дела делат для Бехруз, а я забыт? Нет, все запомнил. Все рассказат. В контора зашел, там три мужик. Пьяный. Все пьяный. Я боятся. Один встават, говорит, чини труба. Я чинит. Он следит. Второй зват его пить водка. Тот уходит. Я чинит и слушат. Праздник справлят. Обмыват крупный сделка. Тот, в очках, говорит, работа провернут, журналюга убират с дороги. Денги хозяин платит. Многа денги. Я видел.
– Они про журналиста говорили, ты ничего не перепутал, Бехруз? Подумай, это очень важная информация, – взволнованно спросила я.
– Не путат ничего. Про журналюга убират и другой говорит, – уверенно повторил Бехруз.
– Как они выглядели, опиши каждого по очереди, – потребовала я.
– Один высокая, худая как щепка. Нос кручок, и глаз красный. Волос редкий, и сало на волос.
– Этого не знаю. Давай про того, что в очках, – попросила я.
– Очки круглый. Сам худая, но не так худая как щепка, вежливая, – принялся описывать Бехруз. – Еще волос длинный.
По описанию парень походил на того, что толкнул Нестерова на эскалаторе. Его я хорошо разглядела, пока он на лавочке Валерку поджидал. У него действительно волосы были длинные. И оправа у очков круглая.
– Давай про последнего, – перебила я Бехруза.
– Тот широкий кост. Как плита гранит. А волос – пакля желтый. Не повезло с волос, – посочувствовал Бехруз. – Он мала говорит. Многа пит и жаловаца. На хозяин жаловаца. Говорит, чужой рука жар грести. Так. А очки говорит: дела маленка. Дал заданку. Выполнит. Денги взят. И отвал.
– Понятно. Молодец, Бехруз, выручил меня. Теперь можно домой возвращаться. Тебя куда подбросить? – спросила я.
– Я акраина живу. Долга ехат, – виновато глядя на меня, сообщил Бехруз.
– Ничего, довезу и на окраину, – улыбаясь, пообещала я. – Адрес у твоей окраины есть?
– Ест адрес, – заулыбался он в ответ.
Выяснив маршрут, я завела машину, и мы поехали. До дома, где нашел пристанище мой помощник, путь был и вправду неблизкий. Но Бехруз сидел тихо, мыслям моим не мешал, так что я и не заметила, как мы оказались на нужной улице. Прежде чем отпустить Бехруза, я взяла с него слово, что он ни одной живой душе не расскажет, чем занимался сегодняшним вечером, а главное – для кого все это делал. Бехруз пообещал о «хозяйка ни один слова». Я вынула из сумки кошелек, отсчитала несколько купюр и протянула ошарашенному помощнику. Не веря своей удаче, Бехруз спросил:
– Передат Лубов Ванна?
– Ни в коем случае, – отрезала я. – Любовь Ивановна тоже не должна знать о наших делах, Бехруз. Никто, значит, никто! А деньги тебе за работу. Теперь иди. Если понадобишься, я тебя найду.
Засунув деньги во внутренний карман ватника, Бехруз вышел из машины и, не оглядываясь, пошел прочь. Подождав, пока он войдет в подъезд, я включила фары и отправилась домой.
Ситуация более или менее прояснялась. Мне уже было на сто процентов известно, что неприятности Нестерова – дело рук Зиничева. Для слежки за журналистом Зиничев нанял парней из охранной фирмы Черкашина. Так сказать, услуга за услугу. Зиничев помог Черкашину организовать бизнес. Черкашин, в свою очередь, предоставил Зиничеву парней, не обремененных особыми моральными принципами. Сначала парни просто следили за Валеркой, а потом, когда Зиничев решил, что для него запахло жареным, он приказал парням припугнуть журналиста так, чтобы тот вышел из игры. Скорее всего, убивать они его не собирались. На дворе не девяностые, когда и за меньшие прегрешения человека в расход пускали. Сейчас такие вещи не проходят.
Жаль, что в тот момент, когда Бехруз находился в конторе, у парней не зашел разговор про Дрона. Я была уверена, что его исчезновение тоже их рук дело. Но такую удачу мне судьба не припасла. Придется потрудиться, чтобы выяснить, что на самом деле случилось с Дроном и где он сейчас. Я понимала, что мне необходимо найти его. Живого или мертвого, это как повезет. Но найти необходимо. И сделать это надо как можно скорее.
* * *
Добраться до дома в этот день я так и не сумела. Примерно на полпути пришло сообщение от Натальи. Она просила срочно приехать к ней. Я остановила машину и набрала ее номер, чтобы выяснить, в чем заключается срочность. Ни с первой, ни с пятой, ни с восьмой попытки Наталья не ответила. Слушая длинные гудки, идущие из трубки, я все больше волновалась. Почему она не отвечает? Что происходит? Ведь сообщение-то она смогла послать? А если это не она? Если это ловушка? Если вместо нее я найду в квартире кого-то другого? Зиничева, например. Что, если он решил выйти из подполья? Раскрыть свои карты и потребовать от меня прекращения дела в обмен на жизнь Натальи? Что тогда?
Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа. А время катастрофически утекало. Я чувствовала это каждой клеточкой. Надо решать, ехать на квартиру Натальи или же отправиться за помощью в полицию. Я знаю, Мельников мне не откажет. Даже если я не предоставлю ему никаких доказательств, он все равно будет на моей стороне. И поможет прищучить Зиничева. Но что тогда будет с Дроном, если, конечно, он еще жив? А ничего. Крышка ему будет! Как только Зиничева закроют, Дрону конец, где бы он ни находился. Нет, это не вариант. Знай я наверняка, что Дрон мертв, я бы так и поступила. Позвонила Мельникову, дала весь расклад и отправилась бы к Наталье с подмогой. Но пока существует хоть один шанс на миллион, что Дрон еще жив, рисковать я не стану. Ставить под удар жизнь другого человека ради того, чтобы прикрыть свою? Ну уж нет. Должен быть другой выход! Думай, Таня, думай!
Надо сделать так. Сейчас я поеду к дому Натальи, осмотрюсь, попробую дозвониться до нее еще раз. Если не замечу во дворе ничего подозрительного, поднимусь наверх. Если же почувствую опасность, буду вызывать подкрепление. Приняв решение, я уже не мешкала. Набрав предельно допустимую скорость, я помчалась к дому Натальи Дроновой. Въехав во двор, я заглушила мотор, потушила фары, осмотрелась. Ничего подозрительного. Ни на первый, ни на второй взгляд. Автомобили, припаркованные во дворе, подозрения не вызывали. Никаких сомнительных прохожих не наблюдалось. Хозяева, на ночь глядя выгуливающие домашних питомцев, отсутствовали. Компаний забулдыг, распивающих «пол-литру» на троих, тоже не наблюдалось. И интуиция молчала, уснув крепким сном. «Видно, нервишки шалят. В каждом событии подстава мерещится», – решила я, выходя из машины.
Однако, на лифте я не поехала. Предпочла подниматься пешком. И передвигалась по подъезду беззвучно. Я уже жалела, что не взяла с собой пистолет, когда ехала с Бехрузом навестить Черкашина. Сейчас бы мне оружие не помешало. До восьмого этажа, на котором располагалась квартира Натальи, я добралась без приключений. Подъезд был пуст и тих. Вместо того чтобы нажать кнопку звонка, я прижала ухо к двери и прислушалась. В квартире стояла гробовая тишина. Не работал телевизор, не шумела вода, голосов тоже не было слышно. Постояв несколько минут, прислушиваясь к звукам в квартире, я достала телефон и набрала номер Натальи. Через короткий промежуток времени из-за двери донеслась популярная мелодия. Видимо, звонок на телефоне Натальи. Следом за ним я услышала шаги. Легкие, осторожные. Женские. Трубку никто не брал. Я сбросила вызов. Музыка прекратилась. Шагов тоже не было слышно. Отсутствие шума в квартире меня успокоило. Я убрала телефон и нажала кнопку звонка. В квартире что-то упало. Потом послышались крадущиеся шаги. Кто-то смотрел в глазок.
– Наталья, открывайте. Я одна, – громко произнесла я.
Дверь открылась. На пороге стояла Наталья. Вид у нее был до крайности напуганный.
– Скорее проходите, – прошептала она, хватая меня за руку и втягивая в квартиру.
Как только я переступила порог, Наталья захлопнула дверь и защелкала замками. Потом, подталкивая меня в спину, она прошла в комнату. Плотные портьеры закрывали окна. Верхний свет в комнате не горел. Слабое освещение давал небольшой садовый фонарь, работающий по принципу солнечных батарей. От этого вид у хозяйки квартиры был еще более напуганный. Я села на ближайший стул и спросила:
– Почему вы не отвечали на мои звонки?
– Тише, прошу вас. Никто не должен знать, что я дома, – умоляюще прошептала Наталья.
– Что происходит? – переходя на шепот, спросила я.
– Татьяна, мне срочно нужна ваша помощь! – в отчаянии произнесла Наталья и лишилась чувств.
Я бросилась к ней, пытаясь удержать. Уложив Наталью на диван, я помчалась на кухню. Пока я выводила Наталью из обморочного состояния, пока успокаивала ее расшатавшиеся нервы народными средствами, прошло не меньше получаса. Все это время я находилась в неведении о причинах такой резкой перемены в поведении своей клиентки. Наконец мои ухищрения принесли плоды. Наталья смогла присесть и рассказать мне о том, что так напугало ее.
– Возьмите телефон. Прочтите последнее сообщение. Его прислали с телефона отца, – срывающимся голосом проговорила Наталья.
– Сначала объясните, почему вы не брали трубку, – спросила я.
– Я боялась, что вы не приедете, если я все расскажу по телефону. А я не могу оставаться одна. Я боюсь! Так, как никогда в жизни не боялась! – призналась Наталья.
– Да вы хоть понимаете, как безрассудно поступили? – повысив голос, произнесла я. – Вы и представить себе не можете, чего только я не передумала, пока ехала к вам! Я уже решила, что вас, как и вашего отца, похитили. И сообщение, присланное с вашего телефона, не что иное, как ловушка похитителя. Об этом вы не подумали? Да я была готова ОМОН сюда вызвать. Хороша бы я была, верно?
– Простите, Татьяна, я об этот не подумала. Мне было так страшно находиться одной в квартире, что я ни о чем другом думать не могла, – извиняющимся голосом произнесла Наталья.
– Ладно, проехали. Впредь никогда, слышите, никогда так не поступайте, – проговорила я, беря в руки телефон.
Отыскав в меню папку с сообщениями, я открыла последнее и прочла: «Твой отец у нас. Если хочешь увидеть его живым, найди пакет. Срок – неделя. Куда доставить, сообщим позже. И не вздумай идти в полицию. Иначе смерть отца будет на твоей совести». Подписи, естественно, не было. Я вопросительно взглянула на Наталью. Она молчала.
– О каком пакете идет речь? – спросила я.
– Понятия не имею, – услышала я в ответ.
– Что же ты собираешься искать?
– Пакет, который спасет жизнь моему отцу, – объявила она и заплакала.
– Не реви. Слезами горю не поможешь, – произнесла я банальную фразу, так как ничего другого в этой ситуации на ум не приходило. – Странное требование для похитителя. Пойди туда, не знаю куда. Найди то, не знаю что. Как в сказке.
– Ага. Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее, – сквозь слезы произнесла Наталья. – Татьяна, вы мне поможете?
– Постараюсь, – пообещала я. – Как думаете, что это может быть? Я имею в виду пакет. Что может быть в этом пакете такого, ради чего кто-то мог решиться похитить вашего отца?
– Да не знаю я! Не знаю! Отец никогда не связывался с криминалом. Никогда не нарушал закон. Никогда не имел дела с людьми, которые этот закон нарушить могут!
Наталья вскочила, забегала по комнате, выкрикивая одну фразу за другой. Я поняла, что еще немного, и у нее начнется истерика. Резко поднявшись со своего места, я схватила ее за плечи и хорошенько тряхнула.
– Успокойтесь, иначе я уйду, – пригрозила я.
Угроза подействовала лучше ушата холодной воды. Наталья обмякла в моих руках. Взгляд ее затравленно блуждал по комнате. Я снова пошла на кухню, отыскала в шкафчике бутылку какой-то настойки, прихватила чашку и вернулась в комнату. Наталья сидела на диване, тупо глядя на противоположную стену. Плеснув немного из бутылки, я протянула ей чашку, со словами:
– Вот, выпейте. Вам сразу станет легче.
– Я не пью. Так, на всякий случай держу бутылочку настойки, – безучастно объяснила Наталья.
– Считайте, что этот случай наступил. Пейте без разговоров, – приказала я.
Наталья послушно хлебнула, поморщилась и допила до конца. Я забрала у нее чашку и снова спросила:
– Как думаете, кто-то из друзей вашего отца может знать, о каком пакете идет речь в послании?
– Если только Кирик. Дядя Дима Кирсанов. Он лучший папин друг. Единственный друг, – ответила Наталья.
– Тогда нужно звонить ему. Срок похитители установили не особо короткий, но, опираясь на личный опыт, могу сказать, что он наверняка не окончательный. И потом, в таких делах каждая минута на счету. Кто будет звонить, вы или я? – спросила я Наталью.
– Лучше вы. Если я начну разговаривать с дядей Димой, то начну плакать. Тогда он поймет, что я не из праздного любопытства пакетом интересуюсь. Он выпытает у меня подробности и может пойти в полицию, и тогда с отцом…
Наталья не договорила, да в этом не было необходимости. На этот раз моя клиентка мыслила верно. Кирик не должен знать о послании. Последствия могут быть непредсказуемыми. Что ж, попытаюсь выведать нужную информацию окольными путями. Не в первый раз. Полистав записную книжку Натальи, я отыскала телефон Кирсанова, набрала номер. Кирсанов ответил после третьего гудка.
– Дмитрий Евгеньевич, здравствуйте. Это Татьяна Иванова. Мы встречались с вами по поводу Дронова, помните? – начала я.
– Конечно, помню. Здравствуйте, Татьяна. Появились новости? Дрон нашелся? – спросил Кирсанов.
– Пока нет, но надеюсь, вы сможете мне помочь в его поисках, – ответила я. – Нужна кое-какая информация.
– Да я же вам все рассказал еще при нашей встрече. Не представляю, что еще я могу добавить, – удивился Кирсанов.
– Боюсь, рассказали вы далеко не все, – возразила я. – Вы и сами это знаете.
– О чем вы? Вы меня удивляете, Татьяна. Неужели вы думаете, что я стал бы что-то скрывать, если бы знал, что это может помочь моему другу?
– Именно об этом я и хотела с вами поговорить. Ваш лучший друг в опасности, а вы даже не пытаетесь ему помочь, странно, не так ли? – решив надавить на дружеские чувства, произнесла я.
– Давайте не будем бросаться высокопарными фразами, – сердито произнес Кирсанов. – Говорите конкретно, что вам от меня нужно?
– Хорошо, давайте конкретно, – согласилась я. – Меня интересует ваша встреча в парке. Ведь это вы позвали Дрона, так?
Я говорила наугад. Просто надеялась попасть в нужную точку, которая поможет вывести Кирсанова на откровенность. Первый же пробный шар попал в лузу. Кирсанов запыхтел в трубку, хотел возразить, но потом передумал.
– В парке… С чего вы взяли? Проклятье! Да, это я позвал Дрона в парк. Но я ведь не думал, что так все обернется, – произнес он.
– Пришло время рассказать все, Дмитрий Евгеньевич, – опасаясь, что Кирсанов снова передумает откровенничать, поднажала я. – Возможно, от ваших слов зависит жизнь вашего друга.
– Бред! Да там и не было ничего такого. Просто недоразумение, вот и все, – оправдываясь перед самим собой, проговорил Кирсанов.
– Рассказывайте, Дмитрий Евгеньевич. Я слушаю.
– В тот день мне позвонил Толик Зиничев. Просил встретиться. Говорил, обсудить нужно кое-что. Намекнул, что речь пойдет про Никаря. Я к тому времени успел с журналистом на эту тему пообщаться, так что был немного в курсе. Естественно, я согласился. Тогда он попросил вызвать на встречу Дрона. Меня, говорит, он и слушать не станет, а к тебе придет. Я сначала отнекивался. Знал, что Дрон взбесится. Но Толик может быть убедительным, когда захочет. Короче, я позвонил Дрону, попросил приехать ко мне. У него какие-то дела в городе были, поэтому он отказался. Тогда я предложил встретиться в парке. Дело пяти минут, сказал я. Дрон обещал подъехать. Я пришел в парк первым. Потом Дрон подтянулся. Мы поболтали, то да се. Я рассказал ему, что ко мне журналист приходил, выспрашивал про старое дело. Вроде как статью про нашего Толика писать собирается. Дрон сразу обозлился. Говорит, про эту гниду только статьи писать. Я начал его успокаивать, а тут сам Толик подошел. Дрон, как я и предполагал, взбесился. Начал обвинять меня в предательстве. Что я, мол, Зиничеву за деньги продался. Я его успокаивал, но не особо успешно. Каким-то чудом Толику удалось выпросить у Дрона пять минут разговора. Чтобы без скандала, короче. Дрон согласился. Они отошли в сторонку. Я не все из их беседы слышал, только в общих чертах описать могу. Толик обратился к нему с просьбой. К тебе, мол, журналист придет. Откажись от беседы. Незачем свои давние обиды на свет вытаскивать. Дрон молчал ровно пять минут. Потом начал говорить. Сказал, что обязательно с журналистом встретится. И молчать не будет. И расскажет ему все, как было. И тогда Толику не журналист, а следователь статью писать будет. И еще что-то добавил, только так тихо, что я не расслышал. Толик тоже разозлился. Говорит, как бы тебе не пожалеть о своем решении. Сказал и ушел. Дрон плюнул в его сторону, обозвал меня Иудой и тоже ушел. Больше я его не видел.
Кирсанов закончил рассказ. Я молчала. Тогда он произнес:
– Татьяна, это ничего не значит. Обычная ссора давних недругов. Они и в техникуме часто так сцеплялись. Не думаете же вы, что Толик мог что-то сделать Дрону?
– Я этого не говорила, – осторожно ответила я. – Просто непонятно, если ничего из ряда вон выходящего в той встрече не было, почему же вы мне сразу правду не сказали?
– А вам бы хотелось лить грязь на своих друзей? В конце концов, они оба мои друзья. Хорошие ли, плохие, но друзья. И трезвонить на каждом углу о том, как «мило» они между собой общаются, я не собираюсь! – заявил Кирсанов.
– Ну, хорошо. С этим разобрались, – миролюбиво произнесла я. – Теперь второй вопрос. Скажите, Дрон когда-нибудь упоминал при вас, что у него имеется нечто ценное? Может быть, не для него лично, но для окружающих? Документы какие-то или предмет?
– Нет, никогда, – озадаченно протянул Кирсанов. – У Дрона в жизни ничего ценного не водилось. Обручальное кольцо жены – это самая ценная вещь в доме Дроновых. А при чем здесь ценности? Вы думаете, что Дрона могли ограбить?
– Я имела в виду не материальные ценности. Скорее, это могла быть информация, способная нанести кому-то вред, в случае если Дрон пустит ее в ход, – пояснила я.
– Такого у него точно не имелось, – уверенно ответил Кирсанов. – Да он никогда ни в какие серьезные дела не лез. Даже бизнесом заниматься отказался, потому что взятки давать нужно. Я же говорил вам, Дрон – идейный. Такого ни одна система не переделает.
– Тогда, быть может, он упоминал при вас о каком-нибудь тайнике. Или говорил, что есть у него надежное место для хранения чего-либо?
– Нет, Татьяна, я этого ни разу от Дрона не слышал. По-моему, вы копаете не в том направлении. Если хотите знать мое мнение, то исчезновение Дрона объясняется либо тем, что он решил побыть в полной изоляции и тупо отгородился от всего света, либо ДТП. И тогда два варианта окончания истории: Дрон спокойно возвращается домой, когда решит, что достаточно одичал, или его труп найдут в какой-нибудь канаве. Естественно, я голосую за первый вариант, – тихо добавил Кирсанов.
– Спасибо, что рассказали все, – поблагодарила я.
Кирсанов дал отбой. Я убрала телефон и взглянула на Наталью. Она сидела напротив меня на диване и безучастно смотрела в пол. Наш разговор с Кирсановым ее не интересовал. Посмотрев на часы, я присвистнула. За всей этой суматохой я не заметила, как наступила глубокая ночь.
– Сегодня ничего предпринимать не будем, – объявила я. – Дождемся утра и поедем на квартиру вашего отца. Попробуем найти то, что нужно похитителям.
– Татьяна, вы не уедете? Не бросите меня одну? – вскинулась Наталья. – Если вы уедете, я не переживу эту ночь! Я просто не в состоянии оставаться одна в пустой квартире.
– Я не уеду, – успокоила я ее. – Тем более что до утра осталось не так много времени.
– Я постелю вам в спальне, а сама устроюсь здесь, на диване, – засуетилась Наталья. – Можете посмотреть в холодильнике, там должна быть какая-то еда. Пока я стелю, успеете перекусить.
– Спасибо, я не голодна, – отказалась я. – Не беспокойтесь обо мне. Сейчас главное – хорошенько отдохнуть. Кто знает, что принесет нам новый день.
* * *
На следующий день Наталья встала чуть свет. Мне тоже не спалось. Одолевали мысли о Дроне. Где он сейчас? Что с ним? Жив ли еще или все наши усилия приведут лишь к его трупу? Пока я принимала душ, хозяйка приготовила завтрак, но ни ей, ни мне кусок в горло не лез. Мы обе думали об одном и том же, боясь высказать опасения вслух. «Правду говорят: неизвестность хуже каторги», – думала я, глядя на Наталью. За прошедшую ночь моя клиентка постарела лет на двадцать. Сейчас передо мной сидела не молодая, полная сил женщина, а дряхлая старуха.
– Не будем тратить время впустую, – стараясь подбодрить Наталью, решительно произнесла я. – Пора ехать.
Кое-как одевшись, Наталья взяла сумочку, порылась в верхнем ящике комода и озабоченно произнесла:
– Ключей нет. От папиной квартиры.
– Они у меня. Вы забыли, что отдали их мне еще в первый день? – напомнила я.
– Ах да. Действительно. Что-то я совсем расклеилась, – пожаловалась Наталья. – В голове каша. Боюсь, в таком состоянии из меня выйдет плохая помощница.
– Тогда соберитесь, – посоветовала я. – Постарайтесь успокоиться. Впереди еще семь дней. Что-нибудь да придумаем.
С момента последнего посещения в квартире Дрона ничего не изменилось. Все те же груды хлама. Все те же коробки. А вот Наталья состоянию отцовского жилья крайне удивилась.
– Не понимаю, что тут произошло? – останавливаясь в дверях, произнесла она.
– Что вы имеете в виду? – спросила я. – По-моему, здесь все без изменений.
– Что вы, у отца никогда не было такого беспорядка. Эти коробки, – она пнула ногой одну из картонных пирамид, – они всегда стояли возле той стены. Папа использовал их как архив. Видите, они подписаны сбоку. Название подшивки, а рядом год. Теперь же они все перемешаны.
– Вы ничего не путаете? Когда я в прошлый раз приходила сюда, коробки были уже в таком состоянии, – сказала я.
– Нет, это не папиных рук дело. Он мог месяцами пол не мыть. Посуды гору накопить, но архив всегда держал в идеальном состоянии. Он очень гордился своей «библиотекой». Это папа так ее называл.
– Значит, тут до нас кто-то побывал, – подытожила я. – Вероятно, непрошеные гости ничего не нашли, раз потребовали, чтобы поисками занялись вы.
– И где же мы будем искать?
– Везде, – коротко ответила я и принялась за поиски.
Мы обшарили квартиру сверху донизу. Перерыли все коробки, перетряхнули весь хлам. Разобрали пол в кладовой. Даже стены простучали, как заправские кладоискатели. К обеду, обессиленные, мы сдались.
– В квартире ничего нет, – объявила я. – Сворачиваем поиски.
– Но ведь похитители потребовали пакет, значит, он должен быть где-то здесь, – с отчаянием в голосе проговорила Наталья.
– Если пакет действительно существует, то ваш отец спрятал его в другом месте. Думайте, где еще он мог хранить то, что для похитителей имеет такое значение.
– В рыбацком домике? – спросила Наталья.
– Возможно. Или в гараже. У вашего отца есть гараж?
– Нет, папа не любил автомобили. Когда была жива мама, она пыталась уговорить его на приобретение машины, но так и не смогла.
– Значит, следующим пунктом наших поисков будет рыбацкий домик. Долго до него добираться?
– Часа два. Может, чуть больше, – ответила Наталья. – Если дорога пустая, можно и за полтора долететь.
– Далековато, – посетовала я. – Но делать нечего, поедем сегодня. Вы знаете, где отец хранит ключи от рыбацкого домика?
– В прихожей на крючке, – махнув рукой в сторону прихожей, ответила Наталья.
Я вышла в прихожую, осмотрела вешалку, тумбочку для обуви, пошарила рукой на полке для головных уборов. Ключей нигде не было.
– Думаю, нас опередили. Тот, кто обыскивал квартиру, забрал ключи с собой. Скорее всего, в рыбацкий домик они тоже наведались.
– Как же мы теперь в дом попадем? – заохала Наталья.
– Придется обойтись без ключей. Поехали, на месте разберемся.
Мы вышли из подъезда и уже направлялись к машине, когда на первом этаже распахнулось окно и я услышала свое имя:
– Танюша! Танюша! Поди-ка сюда!
Я узнала голос Егора Кузьмича. Обернувшись, увидела и его самого. Подойдя к окну, я поздоровалась:
– Здравствуйте, Егор Кузьмич. Как здоровье?
– Спасибо, Танюша. Не жалуюсь, – не спеша, ответил он. – Ты чего ж, забыла старика? Я тебе названиваю, названиваю, а ты трубку не берешь. Иль новости уже не нужны?
– Когда же вы звонили, Егор Кузьмич? Что-то не припомню, чтобы у меня очередь пропущенных звонков была, – заинтересованно произнесла я.
– Да я раз двести набирал цифирки с твоей карточки. Она и сейчас у меня в кармане. Засалилась аж.
Егор Кузьмич полез в карман вязаного жилета, надетого поверх фланелевой рубашки. Порывшись в кармане, он вытащил визитку, которую я ему оставляла.
– Вот, глянь, твой ведь номерок? – протягивая прямоугольник, спросил он.
Я взяла визитку в руки и обомлела. Вместо гладкого новенького прямоугольника картона взору моему предстал бугристый, с многочисленными проколами кусок чего-то бесформенного.
– Что случилось с визиткой? – не сдержавшись, спросила я.
– Да ты внимания не обращай. Это Рыцарь поигрался. Со стола стянул, пока я за очками ходил, – просветил меня Егор Кузьмич. – Дак ведь цифирки-то почти не пострадали.
– Теперь понятно, почему вы дозвониться не могли, – засмеялась я. – Тут же половина номера съедена.
– Да где ж. Смотри: двадцать шесть, семнадцать, восемьдесят четыре. Все шесть цифирок на месте. – Егор Кузьмич назвал цифры, оставшиеся не тронутыми после вероломного нападения Рыцаря.
– Ну, если не брать в расчет, что это номер мобильного телефона, который всегда состоит из одиннадцати цифр, то можно сказать, что все на месте, – продолжая улыбаться, сообщила я.
– Ах ты, незадача. А я-то думаю, отчего ты не отвечаешь. И тетка в трубку говорит, что номера такого и в помине нет. Я думал, у тебя конспирация такая, – признался Егор Кузьмич.
– У вас для меня новости? – переходя к делу, спросила я.
– Да как сказать. Я ж тебе вроде как обещал поспрашивать у наших, кто что про Дрона слыхал. Значит, должен отчитаться, верно?
– Верно. Узнали что-нибудь?
– Нет, дочка. Никто Дрона твоего не видел. Ни у нас во дворе, ни в городе. Уж неделю не появляется.
– Ну, это я и сама знаю, – ответила я.
– Ты погоди, дочка, не спеши. Я о другом сказать хотел. Когда ты в тот раз ушла, начал я вспоминать, что, значит, необычного у нас во дворе происходило. И вспомнил. В тот день, когда я Дрона во дворе встретил, вон за теми деревьями машина стояла. Чужая, у наших ни у кого такой нет, это точно. И стояла она как-то странно, будто специально с глаз убрать хотели. А когда Дрон ушел, и машина исчезла. Я, правда, не углядел, как она со двора выезжала, но пропала она в скором времени после ухода Дрона. И вот еще что. Я эту машину в нашем дворе еще раз наблюдал. На следующий день после того, как с Дроном беседовал. В тех же деревьях спрятана была.
– Марку машины назвать можете? Или хотя бы цвет? – попросила я.
– Иностранная, это точно. Но не новая. Грязная какая-то. А цвет – синий. Как думаешь, поможет тебе моя информация?
– Уже помогла, – ответила я. – Егор Кузьмич, вы, если снова эту машину во дворе заметите, позвоните мне сразу, хорошо?
Я протянула ему новую визитку.
– Вот мой номер. Только на этот раз от Рыцаря ее лучше оберегайте, – пошутила я.
– Буду беречь как зеницу ока, – пообещал Егор Кузьмич. – А Рыцарь свое уже получил, не сомневайся.
– Ну, спасибо за помощь. Всего доброго.
– И тебе не хворать. Удачи, дочка, – пожелал Егор Кузьмич, закрывая окно.
Я вернулась к машине. Все это время Наталья терпеливо ждала, пока закончится разговор. Отключив сигнализацию, я кивком головы пригласила ее в машину. Наталья села на переднее сиденье, я за руль. Выезжая со двора, я проговорила:
– Егор Кузьмич сказал, что дом на снос готовят. Ваш отец один из тех, кто отказывается выезжать, так?
– Папа не хочет покидать насиженное место. Он вообще не любит перемены, – пояснила Наталья.
– Но ведь рано или поздно это придется сделать. Чего же он ждет?
– Не знаю. Думаю, просто тянет до последнего. Когда откладывать будет уже некуда, тогда и переедет.
– Насколько я знаю, тех, кто в последнюю очередь выезжает, куда попало расселяют. А если вовремя согласиться, можно приличное жилье получить, – поделилась я информацией.
– Папе все равно. Он в новый дом въезжать не собирается, – ответила Наталья.
– Где же он будет жить?
– В рыбацком домике. Мы уже обсуждали это. До того, как все это произошло, – голос Натальи сорвался.
– Так рыбацкий дом приспособлен под круглогодичное проживание? – уводя разговор от щекотливой темы, спросила я.
– Конечно. Он же в деревне находится. Переметы называется.
– Ну, хоть знаю теперь, куда путь держать, – пошутила я.
Наталья на шутку не ответила. Закрыв глаза, она откинулась на спинку сиденья и затихла. Я не стала беспокоить ее. В навигаторе отыскала дорогу к Переметам, потом включила музыку и сосредоточилась на дороге.
В Переметы мы прибыли, когда уже темнело. Наталья указала дорогу до отцовского дома. Он стоял на отшибе, прямо на берегу речки. Свет в окнах не горел, из трубы не шел дым. И вообще вид у дома был какой-то неприкаянный. Будто хозяева покинули его навсегда.
Дверь была закрыта на навесной замок. Я достала из багажника монтировку и, получив разрешение хозяйки, сбила замок. Войдя в дом, мы сразу поняли, что до нас здесь уже похозяйничали. Беспорядок не сильно бросался в глаза, но все равно было понятно, что в доме что-то искали.
– Предлагаю поступить следующим образом. Разделим дом на участки и будем планомерно их отрабатывать, – обратилась я к Наталье.
– Как скажете, Татьяна, – согласилась она.
Начав поиски с чердака, мы постепенно осмотрели все помещения, включая погреб и надворные постройки. Ничего, хоть слабо напоминающего припрятанный пакет, нам не попалось. Вернувшись в комнату, я уселась на кровать и задумалась. Существует ли вообще этот пакет или Дрон придумал его как гарантию своей безопасности? Я склонялась ко второму варианту. Если бы меня держали в заложниках, я бы так и поступила. Пока похитители думают, что у меня имеется компромат на них, лишить меня жизни они не решатся. Но что в таком случае делать Наталье? Выход один. Продолжать поиски. В рыбацком доме было столько мест, пригодных для сокрытия предметов любого размера, что, не зная точно, что и где искать, можно провести в поисках вечность.
– Что теперь? – Наталья стояла в дверях, вопросительно глядя на меня.
– Ума не приложу, – честно призналась я.
– Здесь мы точно ничего не найдем, – как эхо моих мыслей, прозвучали слова Натальи. – Надо возвращаться в город.
– Хорошо. Поехали. Будем ждать следующего хода похитителей. А сюда мы можем приехать в любой момент, – согласилась я.
Пристроив кое-как замок, мы оставили пустой дом и вернулись в город. Я отвезла Наталью к ней на квартиру, велела звонить, как только появятся новости, и отправилась к себе. Сварив двойную порцию кофе, я наполнила большую кружку и, усевшись в кресло, стала думать. Через два часа упорных размышлений я приняла решение.
Мы не можем найти пакет, который требуют от Натальи похитители в обмен на жизнь Дрона. Но я могу попытаться вычислить место, где держат его самого. Обычно непрофессиональные похитители держат заложников в местах, которые им хорошо знакомы. Я имею дело не с профессионалами. Это факт.
Профессионалов интересует выкуп. От дочери Дрона денег не требуют. Профессионалы тщательно планируют каждый свой шаг. В случае с Дроном похитители действуют скорее по обстоятельствам. И досконально спланировать похищение Зиничев бы не успел. Думаю, это решение пришло внезапно. Скорее всего, он подослал к Дрону нанятых парней, чтобы те выбили из него признание. Что-то пошло не по плану. Или Дрон оказался несговорчивым, или парни не имели опыта в подобных делах. Так или иначе, но Зиничев решил на некоторое время изолировать Дрона, чтобы тот не мог навредить ему.
Может быть, он надеялся на то, что Нестеров напишет свою статью и спокойно вернется в Москву. Тогда Зиничев и отпустит Дрона. Нестеров не уехал. Мало того, он привлек к поискам Дрона частного сыщика. Зиничев запаниковал и начал делать одну ошибку за другой. В результате его действий Нестеров попал в больницу. Отъезд его отложился на неопределенное время, а тут еще я со своими расспросами. Тогда Зиничев снова меняет планы. Он отправляет Наталье сообщение с угрозой расправиться с отцом и требованием отдать некий пакет. Все это время Дрона нужно где-то содержать. И не просто содержать, а караулить, чтобы он не сбежал.
Итак, нужно выяснить все про Зиничева. И тогда есть шанс узнать, где он держит Дрона. Я достала записи Нестерова и принялась в очередной раз штудировать их.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7