Глава 11

Утро разбудило меня ласковыми лучами солнца. Я умудрилась прекрасно выспаться на кухонной табуретке, подушкой для меня служили собственные ладони. Я потянулась. Сон вчера сморил меня моментально. Я вспомнила, что собиралась о чем-то спросить у своих магических советчиков. Только вот о чем, не помню. Ладно. Чего зря напрягать мозги. Все вспомнится в свой черед.

Часы показывали восемь утра. Надо было разбудить Марину. Я заглянула в комнату. Марина спала. Я потрогала ее за плечо. Она вздрогнула, открыла насмерть перепуганные глаза, но узнала меня и успокоилась.

— Восемь… — сообщила я ей. — Пора вставать.

— Спасибо, — потянулась она. Вставать ей совсем не хотелось. Но что поделать? На девять ей назначили визит к Бирюкову. А этот монстр наверняка не любит, когда на встречу с ним опаздывают.

Я сварила кофе. Не все же людям обо мне заботиться. Иногда и мне нужно заботу проявить.

— Как не хочется идти к Бирюку! — жалобно вздохнула Марина. Я сочувственно кивнула.

— Тань, мы сегодня встретимся? — спросила она, делая первый глоток.

— Мне бы хотелось, — призналась я. — Вчера мы не обговорили детали. И я хотела кое о чем спросить тебя…

— Значит, так, — задумчиво протянула Марина. — Сейчас я иду к Бирюкову. Потом надо посетить мой магазин. В три у меня стрелка с Дмитрием Сергеичем…

— С кем? — переспросила я. Одного Дмитрия Сергеевича я знала.

— С Патрикеевым, — удивленно посмотрела на меня Марина. — А что?

Я остолбенела. Ничего себе… Выходит, Марина знакома с нашим биоэнергетиком Патрикеевым… Ситуация-то, кажется, немного проясняется. Становится интересной… Весьма даже увлекает, я бы сказала.

— Марин, а ты не возьмешь меня с собой? — попросила я. — Я столько о нем слышала… У меня проблемы. Я тебе говорить не хотела, но…

— Личные? — заговорщически подмигнула Марина. Я с готовностью кивнула.

— Я ему позвоню сначала, хорошо? — спросила она. — А потом тебе. Думаю, он ничего не будет иметь против. Он очень душевный человек… И так здорово помогает!

Я постаралась сдержать смех. Все-таки наша нация — самая суеверная. После американцев, конечно.

Марина ушла. Я посмотрела на мешочек с костями и вспомнила. Я ведь как раз и собиралась спросить у них, нет ли какой-нибудь связи между Мариной и биоэнергетиком Патрикеевым. Получается, я узнала это и без их помощи…

Что-то все-таки пока не связывалось. Активно мешали белая «девятка» и неведомые ночные гости. В принципе, я почти поняла, как все происходило. Во всяком случае, так мне казалось.

Марина Матвеева решила развестись с супругом. Факт сей Моню нисколько не порадовал, поскольку Моня относился к породе альфонсов. То бишь жил за Маринин счет, жил неплохо, сам не был способен на такие заработки. Более того, «Мамона» ему не принадлежал. Вот если бы случилось так, что сей прекрасный магазинчик был Монин, тогда другое дело. Моня пытается убедить Марину поделиться. Возможно, угрожает ей. Но Марина непреклонна. Тогда он нанимает «братков». Возможно, он просто хотел припугнуть Марину. Чтобы баба не артачилась. Братки начинают послеживать за Мариной, но путают с ней бедную мою Аньку. И дальше — этот кошмар… Моня, конечно, испытывает чувство вины и страха. Все это повергает несчастного в глубокий запой. Результат налицо. Пьяный Моня, валяющийся мертвым на складе… Что пытались найти у Ани, которую убийцы приняли за хозяйку «Мамоны»? Возможно, акции. Или документы на магазин. Или завещание.

Опять вопрос — как «братки» умудрились незаметно выйти? Ведь во дворе находился Вощинов. Даже если учесть, что он кружил вокруг дома, то, по словам тети Шуры, мужичков в коже было много. Убежать все гуськом они не могли бы так быстро. Вощинов проветривался достаточно интенсивно. Тогда как же? Могли они выйти незамеченными в одном случае… Если их ждала машина. Неподалеку. А неподалеку могла стоять белая «девятка». Тогда она логически вписывается во все случившееся той ночью. Красиво, госпожа Иванова! Прямо как пирожок, с кучкой сыплющихся с полки тараканов…

Я вздохнула. Мыслительный процесс резко оборвался. Потому что теперь мне никто ничего не расскажет. Мони Матвеева нет. И выдать сообщников перед смертью он не успел. Увы…

Машинально кинув кости, я получила: «9+ 36+ 17».

«Страсть глупцов — поспешность. Не видя помех, они действуют без оглядки».

Поразмыслив над этим замечанием, я призналась себе, что в виду здесь скорее всего имеют меня. Правда, я не собиралась действовать без оглядки. Меня как раз не устраивала видимая простота. Я не примитив. Я догадываюсь, что видимая простота таит в себе сложности. А если…

Я подпрыгнула. Если кости имеют в виду не меня? Если мои преступнички как раз и есть вышеназванные «глупцы»? Может быть, это они действуют без оглядки, почувствовав безнаказанность? Ища подтверждения этой догадки, я кинула кости второй раз. Бог троицу любит… Кости тоже. «32+ 10+ 13».

«Если вы думаете, что знаете о ней что-нибудь, то вы ошибаетесь».

О ком? Об Ане? Или о Марине? Или существует еще какая-то «она»? А может быть, кости имеют в виду пресловутую «девятку»? О ней я действительно ничего не знаю. Да и знать особенно не хочу. Кстати, я уже давно ее не вижу. Она перестала следить за каждым моим шагом — и слава Богу…

Третий раз кости выдали мне кокетливое обещание:

«Вы унаследуете собственность, которая явится причиной немалых хлопот».

Вот спасибо. С утра мечтаю об этой вашей собственности! Я фыркнула, как рассерженый конь. Стоп, Танечка, стоп… А ежели это не ты? Если это как раз касается «Мамоны»? Унаследуете… Я почувствовала необходимость срочного разговора с Мариной. Унаследуете… Наследство! Кому был завещан магазин? Был ли он вообще кому — нибудь завещан? Моне? Вряд ли… Мои размышления прервал телефонный звонок. Это была Марина. Легка на помине. Точно, будет богатой.

— Таня?

— Я слушаю…

— Таня, я договорилась с Патрикеевым. Он, кстати, заинтересовался тобой. В общем, он ждет нас через два часа. Успеешь?

— Успею, — кивнула я. — А как у тебя дела с Бирюковым?

— Хреново, — призналась Марина. — Они подозревают бедную Дашку. А Дашка — как Божий одуванчик. Сидит, глазками хлопает, ротик открыла и молчит. Смотрит на них, как кролик на удава.

— О, черт! — выругалась я. — Сейчас попробую что-нибудь придумать…

— Ой, Тань, придумай, а? — взмолилась Марина. — Дашку жалко. Она ж моего козла не трогала. Да если б и тронула, я б ей только «гран мерси» сказала…

— Кстати, о козлах, — вспомнила я. — Ты оставляла завещание на Моню?

— С какой стати? — удивилась Марина. — Я что, похожа на больную? Мне все эти прибамбасы с трудом, вообще-то, достались. Чего ж я их стану отписывать пьянчуге?

— А кому ты все завещала?

Похоже, мой вопрос поверг ее в замешательство. Она какое-то время молчала, потом неуверенно проронила:

— Никому.

Ну, что ж… Не хочешь говорить — не надо. Потом узнаю. Выведаю. Или пойму. Сама. Я почему-то разозлилась. За человеком ходит киллер, а он не хочет сообщить имя своего предполагаемого наследника. Что она, мировую литературу не читала? Не знает, что эти самые наследники и являются частенько заказчиками твоей безвременной кончины?

— Хорошо, — согласилась я. — Хотя бы потому, что один подозреваемый отпадает…

— Ты о чем? — всполошилась Марина.

— Ни о чем… Так, — мстительно улыбнулась я. — Мысль пришла. Но ты ее развеяла.

Зерно сомнений в ее душу я посеяла. Часа через два оно даст плоды. Марина будет думать, думать и что-нибудь надумает…

Чтобы помочь Даше, был жизненно необходим Мельников. Я набрала его номер. К счастью, он оказался на месте.

— Андрюш, — кинулась я с места в карьер. — Что из себя представляет следователь Бирюков?

— Дуб, — порадовал меня Андрюшка. — А что?

— Встретился мне на жизненном пути, — призналась я, — и теперь я у него хожу в подозреваемых.

— А сколько у него их вообще?

— Трое.

— Тогда у тебя есть шанс, — приободрил меня мой друг — следователь, — на тебе он зубы сломает. Ему нужен кто-то понежнее.

Мысль о том, что я недостаточно нежна, меня немножко обидела. Я-то считаю себя очень милой, нежной и женственной. Просто мои представления о женственности немножко не совпадают с общепринятыми. Большинство населения полагает, что женственность — это постоянное нытье и закатывание глаз.

— Вот он и выбрал бедную девочку… — вздохнула я.

— Это ты, что ли, бедная девочка? — хмыкнул вредный Мельников.

— Конечно, нет, — зло отбрила я, — Я счастливая баба. А бедную девочку зовут Даша. На нее этот твой дуб валит убийство.

Вкратце я рассказала о случившемся. Мельников слушал заинтересованно. Вник быстро и, когда я закончила, присвистнул:

— Да уж… У тебя просто гениальная способность вляпываться.

— Такая вот я, — печально признала я мельниковскую правоту.

— Я позвоню ему, — пообещал Мельников. — Может, удастся переубедить его…

Пожелав приятелю удачи, я повесила трубку. Было уже одиннадцать. Через час я должна быть в районе Набережной — именно там, в небольшом клубе, принимал страждущих экстрасенс и великий шарлатан Патрикеев.

Марина ждала меня в скверике у клуба. Она сидела на лавочке и озабоченно курила. Иногда человек курит просто так, а иногда — с настроением. Сейчас было сразу видно, что Маринино настроение оставляет желать лучшего. Поэтому я не удивилась, когда, заметив меня, Марина швырнула окурок под ноги и растоптала его с видом разъяренной фурии.

— Ну и козел, Татьяна! — крикнула она. Я догадалась, что «козлом» на этот раз назвали не убиенного супруга. И не бычок, смиренно принявший гибель от дорогущей, модельной туфли. Чести назваться «козлом» на сей раз удостоился несчастный Бирюков. Похоже, он чрезвычайно разозлил Марину. Поскольку следующей фразой, слетевшей с ее прекрасных уст, было:

— Просто убила бы!

— Что случилось? — невинно поинтересовалась я.

— Что? — удивленно переспросила Марина. — Этот вонючка, этот педераст, этот тупой обмылок! Нет, Тань, я не могу…

Она достала новую сигарету и начала щелкать «Ронсоном». «Ронсон» был натуральный. С золотым тиснением и изумрудиком. Стоила такая забавная вещица уйму денег. Судя по всему, торговля женским бельишком — дельце прибыльное.

Закурив, Марина смогла унять волну раздражения. И выдала наконец нечто членораздельное:

— Бирюков уверен в том, что моего долбаного мужа убили. И сделала это либо Дашка, либо ты. Даже развил теорию…

— Может, мы сделали это вместе? — поинтересовалась я. — Такая идея его не посещала?

— Надо подкинуть, — устало согласилась Марина. — А если это сделали не вы, тогда я. Но у меня, к его сожалению, алиби… Я ему не нравлюсь больше всех…

— Печально, — вздохнула я. Интересно, позвонил ли уже Мельников? Моя встреча с Бирюковым была назначена на половину четвертого. Наверное, я была для него самым лакомым кусочком. Поэтому он отодвинул меня напоследок. Встречаться с ним мне не хотелось. И поэтому половины четвертого я ждала с холодной тоской. Как визита к стоматологу.

— Да ничего печального, — поморщилась Марина. — Скорее омерзительно… Мой придурок хряпнулся головой по пьяни, а народ должен страдать. Надо ж уродиться таким убогим! Чтоб все вокруг страдали от этой скотины! Начиная с меня! Но я-то ладно… Я как идиотка замуж вышла. А вы-то при чем? Даже башкой треснувшись, продолжает приносить неприятности! Вот аура у человека!

Смене ругательств на астральные термины я уже почти перестала удивляться. Наверное, сказывается плодотворное общение Марины с господином Патрикеевым. Кстати, о Патрикееве… До встречи с ним оставалось целых пятнадцать минут. Идти раньше нет смысла. Можно поинтересоваться у Марины, что это за человек? Что я и не преминула сделать.

С Мариной произошла резкая перемена. Я даже удивилась. Ее глаза стали огромными и мечтательными, из голоса исчез металл. Она вся светилась. Мягко и влюбленно… Влюбленно? Я слушала панегирик господину Патрикееву, в котором мне сообщили, что это — самый умный, самый добрый и самый талантливый человек, если это вообще человек, а не воплощение Шивы, и внезапная догадка озарила мое сознание.

Марина Матвеева была влюблена. И влюблена она была в господина Патрикеева. Убиться можно!

— Он, Тань, просто необыкновенный, — ворковала Марина с восхищением юной девицы. То есть Марина, открывшаяся мне сейчас, и была девочкой-подростком. Я даже почувствовала легкий укол зависти. Самой мне уже давно не приходилось так влюбляться. А как было бы хорошо… Однако это отступление. Я отвлеклась. Марина с сияющим лицом рассказывала мне интереснейшие вещи:

— Он знает про человека все. Мне так сразу и сказал: ваша, Мариночка, беда в том, что вы — женщина до кончиков ногтей, а вам приходится быть мужчиной. Представляешь, какой он проницательный?

Я не стала ее разочаровывать. Для подобных откровений не обязательно быть гением биоэнергетики. Достаточно простой наблюдательности.

— А когда встретился с Моней, стал мне еще больше сочувствовать. Муж твой, сказал, тебя, моя радость, погубит… Представляешь?

Я опять покорно представила. Ничего хорошего не получилось. Но сообщение о том, что Михаил Матвеев тоже посещал божественную личность, намотала себе на ус. Значит, акт общения у них состоялся. И было интересно, что они вынесли из этого.

— Он ведь даже пытался вылечить Моню от алкоголизма. Бесплатно. Такой добрый.

Отчего-то вспомнилась любимая мельниковская поговорка: «А глаза у него добрые-добрые…» Применял он ее почему-то исключительно к убийцам и насильникам. И здесь мне сразу представился Патрикеев с людоедской ухмылкой, а «глаза у него…»

— Только Аньке он не понравился.

Я подскочила. Что? Аньке?

— Постой, — прервала я Марину. — А Анька-то тут при чем? Разве они были знакомы?

— Ну да, — кивнула Марина. — Патрикеев узнал, что у меня соседка — актриса. А у Аньки тогда были проблемы. Легкая депрессия. И он вызвался помочь.

Так. Узнает, что соседка Марины актриса Волошина, и сразу спешит на помощь… И у Аньки — депрессия?! Сегодня у нас что, день удивительных открытий? «Все чудесатее и чудесатее», ей-Богу! Смотри, Танька, не забудь от удивления, зачем ты здесь…

— Депрессия? — переспросила я.

— Ну, не депрессия, — поморщилась Марина. — Просто Патрикеев посмотрел на фотографии ее ауру и сказал, что Аньку сглазили. И он эту самую порчу снимет, если Анька придет на прием. Анька удивилась, но на прием к нему сходила. А потом они там поругались. Потому что Анька — Фома неверующая…

— А дальше что? — потребовала я, потому что Марина замолчала. Она, кажется, начала подозревать, что мой интерес стал слишком живым. Но я постаралась придать своему лицу выражение наивной глупости, и Марина успокоилась:

— Ничего, Тань… — Она вздохнула. — Мы тогда и поругались. С Анькой. Потому что она начала говорить про Патрикеева гадости. Что он шарлатан. И воротила. Особенно, когда она узнала… Ой, нам пора!

Мне очень хотелось выяснить, что именно узнала Анька, но Маринину откровенность можно было спугнуть слишком активным любопытством. А мне ее откровенность была сейчас предельно нужна. Так же, как намечающееся рандеву с божественным экстрасенсом.

Сначала к Патрикееву зашла Марина. Поэтому у меня выдалась минута на размышления и ознакомление с живой очередью, ожидающей возвращения блудных супругов, а также освобождения от сглаза и порчи. Очередь представляла собой чисто дамскую тусовку, причем все дамы явно принадлежали к классу «новых русских». Они обсуждали свойственные именно этой прослойке проблемы и стенали, жалуясь на невыносимую жизнь и высокие цены. Правда, на их месте, меня куда больше беспокоила бы проблема лишнего веса.

Среди этих дам я была белой вороной, поэтому они даже не делали робких попыток сближения, предпочитая изредка бросать на меня любопытно-злобные взгляды. Из этих приступов ревности я поняла, что Патрикеев сердцеед. Жертвой страсти, оказывается, пала не только Марина. Естественно, дебелым посетительницам очень не понравилась моя стройная фигура, и они занервничали. Успокаивать же их насчет своего холодного отношения к предмету их любви я не собиралась. Пусть злятся… От злости, говорят, худеют.

Марина, похоже, не на шутку увлеклась беседой с экстрасенсом. Оно, конечно, понятно — милый друг должен был ознакомиться со всеми перипетиями ее злосчастной судьбы. Но время шло. А оно у меня — на вес бриллианта. Поэтому я начала немножко дергаться. Прошло уже полчаса. Еще пять минут. Марины не было. Не иначе как с нее снимают сглаз. Или, наоборот, наводят порчу. А может, они вдвоем с Патрикеевым тыкают иголочкой в чью-то восковую фигурку? На что еще там способны наши обалдевшие от атеизма гражданки?

Наконец дверь скрипнула, и раскрасневшаяся от радости общения Марина появилась на пороге.

— Проходи! — выдохнула она счастливо. И я поняла: общение прошло плодотворно. Великому Патрикееву удалось сбросить с нее гнет проблем. Интересно, какой оттуда выйду я?

Дмитрий Сергеевич Патрикеев был маленьким лысым человечком с большим носом. Поэтому я сразу поверила в его магические способности. Объяснить как-нибудь иначе такое количество влюбленных в этого гномика дам я не могла.

Увидев меня на пороге, он возликовал:

— Добрый день, моя радость, добрый день… Мариночка мне столько о вас рассказывала… Присаживайтесь, моя хорошая, золотце мое, присаживайтесь… И поделитесь со мной всем, что вас тревожит, откройте душу.

Я изобразила на лице чрезвычайное простодушие и невинность. Прижав к глазам платочек, сдавленным голосом произнесла:

— Мне так не везет в жизни! Меня сглазили… Я это чувствую.

— Сейчас, моя хорошая, посмотрим…

Он вышел из-за стола, подошел ко мне и начал производить над моим затылком непонятные пассы. Причем ростом оказался с меня сидящую. Хорошо, что я не осталась стоять. Иначе бедняге пришлось бы подпрыгивать…

— Ну конечно… Так и есть! — озабоченно покачал он лысой головой. — Бедная девочка! Очень сильный агрессивный поток эмоций. Вас ненавидит женщина. Вы являетесь для ее энергии, извините, красной тряпкой.

Я кивнула, стараясь сдерживать смех. Бог ты мой, да этот Патрикеев полный придурок и шарлатан! И все эти гусыни ему верят? Вот ужас…

Он посоветовал мне пить какие-то дорогущие напитки, попутно выяснив, что мой доход достаточно велик, и повелел обязательно приходить к нему каждую неделю. Поскольку к следующей встрече он обещал мне выяснить, как выглядит наведшая на меня порчу дамочка.

Я почти сбросила его со счетов. Слишком глуп. Слишком самонадеян. Вежливо попрощалась и посмотрела ему в глаза. И застыла пораженная.

Его глаза смотрели глубоко в меня. Он играл. Он прекрасно понял, кто я такая. Он прощупал меня быстрее, чем я успела закрыться. Более того, именно сыгранная им глупость помогла ему расслабить меня. Его глазки смотрели злобно. Почему-то мне вспомнился гном, стерегущий золото Нибелунгов. Как его звали…

— Лепрекон, — услышала я свой голос.

Подняв глаза, увидела зловещую улыбку. Мне стало нехорошо.

— Ну, а теперь, любезная, извольте объяснить мне, чем моя личность вызвала такой интерес с вашей стороны?

Я почувствовала, как по спине тонкой струйкой течет холодный пот. Почему-то мне стало так страшно, что я боялась поднять глаза. Встречаться с Патрикеевым взглядом мне не хотелось. Инстинкт самосохранения подсказывал мне, что в бесцветной холодности маленьких глаз скрыта гипнотическая сила.

Я не верила в телепатию. Слова о гноме вырвались у меня сами. И не сами. Он заставил меня произнести их вслух. Каким образом у него это получилось, я не знала. Не понимала. Волошин бы разобрался. А если… Я боялась поверить собственной догадке. Но проверить его телепатические способности могла. Вспомнив Анькин любимый лимерик, мысленно забормотала: «Джентльмену из города Галле ребятишки порой досаждали: то посадят в ведро, то сломают ребро — шалунишки из города Галле». Он сверлил меня глазами. Словно электродрелью. От этого взгляда было страшно противно. И немного жутко. Как будто тебя выворачивают наизнанку. Или пытаются просветить рентгеном твой мозг. Чертов карлик!

Появившаяся злость непостижимым образом освободила меня от психической скованности. Я почувствовала, как страх отступил, расслабились руки, до этого судорожно сжимавшиеся в кулаки, разгладились мышцы. Чисто интуитивно я догадалась, что смогу поднять глаза. Злость тоже иногда может служить защитой. Я подняла глаза и довольно спокойно взглянула в лицо противнику. Да уж, и рожа у этого типа, скажу я вам! Сморщенное лицо делало его похожим на игрушечную обезьяну. Длинные руки с костлявыми пальцами нервно постукивали по поверхности стола. Глазки были уж совсем мерзкими. Маленькие, глубоко посаженные и немного скошенные к носу. И тем не менее смешной человечек был опасен. Я это понимала. Значит, нужно быть осторожной. Очень осторожной.

— Ну-с? — процедил отвратительный Патрикеев. — Что вас так заинтересовало в моей скромной личности?

Врать, что я не понимаю, о чем он говорит, было бы бестолково и бессмысленно. Что же мне предпринять?

— Меня привела Марина Матвеева, — пожала я плечами. — Мне было просто любопытно…

— Просто любопытно, — задумчиво повторил Патрикеев. — Поверить вам, что ли?

Я очень хотела, чтобы он поверил. Наверное, желание это отразилось на моем лице, поскольку Патрикеев сразу обрадовался и покачал головой:

— Ну, зачем так упрощать вам задачу? Вы же Татьяна Иванова. Сыщица. Суете везде свой нос. Как собачка. Маленькая, гнусная собачонка… Чересчур любопытная и агрессивная.

Подобное сравнение мне не очень понравилось. Я ни чуточки не похожа на гадкую собачонку. И откуда этот карлик знает, что я сыщица? Марина сообщила, что ли? Карлик?!

Возле Анькиных дверей маячил некий загадочный карлик…

— Так вот, моя дорогая, — продолжал он. — Не стану скрывать, что ваше внимание меня насторожило. Сразу. Как только Марина Борисовна назвала ваше имя. Я навел справки. И все узнал. Так что держать меня за дурака не надо. Я ничего противозаконного не делал. И не делаю. Но раскрывать вам мои тайны тоже не собираюсь. Поэтому у меня к вам есть одна просьба… Вам, кстати, придется ее выполнить. Другого выхода у вас нет. А просьба такова…

Он задумчиво окинул меня взглядом с ног до головы и завершил свою речь:

— Вы сейчас выйдете отсюда, и я больше никогда вас не увижу. Никогда. Вы меня хорошо слышали?

Я кивнула. Обещать я могла что угодно. Даже поклясться. Надо только скрестить за спиной пальцы.

— Замечательно, — улыбнулся он, отчего его личико окончательно сморщилось. — А теперь выйдите отсюда. И забудьте, что я существую.

С этими словами новоявленный Кашпировский открыл дверь. На пороге он преобразился, изящно склонившись, поцеловал мне руку и вслух понадеялся на скорейшую встречу. Спектакль был явно рассчитан на верных пациенток.

Что ж. Скорую встречу я ему охотно пообещала. Мысленно.

И он мою мысль не прочитал!

Марина ждала меня в скверике. Она безмятежно курила и мое появление восприняла радостно.

— Ну? — бросилась она ко мне. — Как он?

— Нормальный, — пожала я плечами — Честно?

— Конечно, — кивнула Марина.

— Бывают и покруче, — мстительно сообщила я, прекрасно понимая, что эту фразу мой недруг услышит. Марина обязательно ее передаст.