Глава 10
— Итак, гражданка Иванова, расскажите нам еще раз, что вы увидели в подвале склада?
Господи. Надо ж быть таким тупым… Еще раз, как же… Историю обнаружения матвеевского трупа я рассказывала уже в сотый раз. Следователь оказался старой формации, не то что мой приятель быстрый и логичный Мельников, соображал туго и долго и смотрел на меня специфическим взглядом. «Все я, мол, про вас, гражданочка Иванова, знаю… Вы и ухайдокали несчастного Моню, царствие ему небесное…»
Я вздохнула. Убедить его в обратном было трудно. Реально я весьма подходила на роль коварной убийцы. Ведь именно я зачем-то забралась в подвал. Именно я нашла паршивый ключ. Именно мне стал так жизненно необходим Монечка Матвеев, что я терпеливо бродила в ожидании вокруг магазина… Но я-то знала, что не убивала его! Правда, под взглядом следователя Бирюкова я начала подвергать сомнениям собственную убежденность.
Вдруг это все-таки я вошла в темный подвал, стукнула Моню, он упал и ударился виском об угол? Просто в тот момент я находилась в состоянии зомби и ничего теперь не помню… Бред.
Я в очередной раз терпеливо изложила навязшую в зубах историю. Бирюков понимающе кивал, но взгляд его оставался холодным. «Слава Богу, что я тут ни при чем», — подумала я, не хотела бы я оказаться под властью этого кряжистого, дубообразного следователя…
Когда я закончила и подняла глаза, я опять столкнулась со взглядом маленьких, недоверчивых глаз.
— Так… — протянул мой визави, — значит, вы нашли ключ, открыли дверь и вошли внутрь…
Я кивнула. Говорить было уже утомительно. Я предпочитала молчать.
— А кто же тогда положил этот ключ в ящик? Если гражданин Матвеев был мертв? — вопросил меня строгий Бирюков.
Я пожала в ответ плечами. Кто, кто?.. Все тот же знаменитый конь в пальто… Если бы я знала, я привела бы этого коня сюда за руку.
— Если это был, как вы выразились, несчастный случай, то как же мог труп разгуливать по складу, да еще и положить ключи на надлежащее место?
— Может, это был призрак, — не удержалась я, — ответственный дух Матвеева не мог перенести факта отсутствия ключа на положенном месте?
Кажется, я его разозлила. Глаза следователя повращались в орбитах, потом он все-таки сдержал праведный гнев и сурово заявил:
— Мы тут с вами, гражданочка, не шутки шутить собрались. И вы мне тут не ерничайте! Ерничать будете в колонии строгого режима!
В колонию я не собиралась. Честно говоря, мне туда не хотелось ни капельки. Поэтому я решила все-таки быть повежливее.
— Зачем же вам Матвеев-то понадобился?
Голос Бирюкова вдруг наполнился сарказмом.
— Я подруга его жены, — терпеливо ответила я. — Она просила меня поговорить с ним. Вы можете спросить у нее.
— Это мы спросим, — заверил меня Бирюков. — Хотя вы, гражданочка, распишитесь нам о невыезде…
Я была готова расписаться где угодно. Хоть под избирательным бюллетенем Жириновского. Лишь бы меня выпустили из объятий этого полноватого и злобного следователя. Очень хотелось домой, в тепло и уют, где верный Игорь напоит меня кофе, укрыв мои замерзшие ноги пледом…
* * *
Когда я наконец-то вырвалась, на улице уже было темно, как в матвеевском подвале. Добираться до дома было сложно. Пришлось обратиться к помощи общественного транспорта. А он отчего-то по ночам ходит не очень часто.
Я обругала себя за то, что не догадалась вызвать по телефону Игоря. А еще лучше Мельникова… Представив, какая рожа была бы у Бирюкова, я почувствовала внутри приятное тепло. Хотя Мельникова лучше оставить на потом. Если ретивый Бирюков не уймется.
Вот и мой дом. Я зажмурилась от счастья. Надо бы почаще посещать злачные места, чтобы домашний уют казался тебе лучшим подарком от Господа.
Я влетела на свой этаж, открыла дверь и увидела… Марину.
* * *
— А где Игорь? — спросила я, не сумев скрыть разочарования.
— Он на дежурстве, — пояснила Марина. — Просил меня позаботиться о тебе… Мы, Танечка, за тебя так переживали, так переживали… Звери они. Надо же — подозревать тебя. И еще Дашку. Прикидываешь? Дашку!!!
Она захохотала. Я удивленно воззрилась на нее. Похоже, Марину кончина личного мужа нисколько не опечалила.
— Да Дашка мухи не обидит, — пояснила она, всхлипывая от смеха. — Дашка — убийца… Вообще что они дурью маются? Мой благоверный до этого еще ко мне притащился в разбалдан пьяный! Лыка, паразитина, не вязал! Он же алкаш был, Танька!
Я присела на стул. Голова кружилась. Простуда снова напомнила о себе. Марина все поняла и всплеснула руками:
— Ой, Танюшенька! Да на тебе лица нет… Подожди, золотце мое, я тебя пледом укрою… Может, тебе кофе сварить?
Я кивнула. Кофе был пределом мечтаний. Мои насквозь промерзшие внутренности вожделели его, как манны небесной.
Марина исчезла на кухне, оставив меня закутанной в плед по самый нос. Выбираться мне не хотелось. Я начала согреваться. От этого страшно захотелось спать. Почему-то звон посуды, доносящийся из кухни, вызывал во мне чувство умиротворения и блаженства. Господи, как хорошо… Я была благодарна Марине за ее присутствие.
И что я ее так недолюбливала? Классная баба, честное слово! Добрая. Умная. Деловая. А что не переживает из-за смерти супруга — так Матвеев был такой мерзкой личностью, что…
Додумать я не успела. Сияющая Марина появилась на пороге комнаты с большим подносом. На нем уютно расположились чашечки с дымящимся кофе, но это еще не все. Волшебница Марина напекла оладий, горячих и пышненьких. Сверху это великолепие было обильно полито джемом.
Боже, Боже! Как хороша эта жизнь! Я счастливо вздохнула. Поймав мой благодарный взгляд, Марина улыбнулась. Ей так хотелось мне понравиться! Я улыбнулась ей в ответ, и мы приступили к трапезе.
* * *
После ужина мне стало совсем хорошо. Я уже рассказала Марине о жестоком Бирюкове, она озабоченно качала головой. Кажется, ситуация ей не нравилась.
— У меня, Танюха, было куда больше поводов убить эту пьяную скотину…
— Марин, ты расскажи все-таки, куда он еще заходил? До тебя?
— Тань, — пожала она плечами. — Я не знаю. С кем-то он ведь нализался? Он же еле держался на ногах… А самое загадочное — чем-то таким, странным… Без запаха.
— Может быть, тебе показалось, что он был пьян?
— Да он же качался! — округлила глаза Марина. — И сразу рванул к бару… Опрокинул в себя еще стопку виски! После этого совсем чуть не свалился…
Ладно. Положим так. Опять никто ничего не знает. Моня мог напиться и в одиночку. Вполне логично.
— И все-таки, — проронила я задумчиво, — мне не дает покоя ключ. Как он оказался в ящике? Кто его туда положил?
— Матвеев мог, — пожала Марина плечами. — Запросто… Положил — и вернулся. Он иногда продолжает на складе свои возлияния. Мирно засыпает, а утром склад открывают, его находят и будят… Так что это вполне в его манере…
Объяснение меня удовлетворило. Все походило на несчастный случай. Слишком хорошо. Слишком гладко. Почти как в случае с Аней Волошиной. Не стоит забывать и про рыжих тараканов…
Я произнесла это вслух. Марина взглянула на меня удивленно.
— При чем тут тараканы? — поинтересовалась она озадаченно.
— Ни при чем, — пожала я плечами, — и при всем…
— Как хорошо объяснила, — хмыкнула Марина.
— Это поговорка у меня такая, — пояснила я, — если тебе кажется, что все хорошо складывается, обязательно жди подвоха… Понятно?
— Теперь — да, — кивнула моя гостья. Она наклонила голову, раздумывая над парадоксом рыжих тараканов. Когда до нее наконец дошло, она опять расхохоталась. Нет, положительно, Марину Матвееву смерть мужа не особенно огорчила. И все-таки я была уверена, что она не имеет к ней прямого отношения. Косвенное — может быть. Матвеев мог нализаться с горя. Если он еще был способен на какие-либо переживания. В этом я почему-то, вспомнив Монину бычью физиономию, засомневалась.
— Что он был за человек? — спросила я.
— Кто? — переспросила Марина.
— Матвеев, — сказала я.
— Чмо болотное, — поморщилась новоиспеченная вдовица, — алкаш и гоблин… Я, Тань, и хотела бы порыдать над его остывшим телом, да не получается. Этот паразит десять лет моей жизни выкинул коту под хвост. И в неприятности постоянно я из-за него попадала. Даже посмертно он мне покоя не дает. Может, у меня с ним планетарная несовместимость?
Я чуточку удивилась тому, что Марина знает такие термины. Потом вспомнила, что гороскопы у нашей публики теперь в чести, чего ж дивиться?
— Все равно, — мотнула я головой, — я иногда сентиментальничаю. Мне всех жалко. Не могу спокойно радоваться жизни, когда вижу глаза бездомной собаки.
— Собак мне тоже жалко, — весело согласилась Марина, — только Матвеева не сравнить с собаками. Он хуже самой последней шавки. Раз в миллион. Поэтому на него у меня жалости нет ни капельки.
Она отпила из чашки, по-купечески отставив в сторону мизинчик. Я улыбнулась. Марина мне даже начала нравиться. Циничная, конечно, но добрая.
— Дашку жаль, — вздохнула Марина. — Она ж совсем дуреха. Ее этот Бирюк запорет насмерть, вот увидишь…
— Ну, этого мы ему сделать не позволим, — пообещала я, — на каждую старушку найдется прорушка…
Марина, по-моему, в это не очень верила. Тяжело вздохнув, она кивнула. Но я поняла — она действительно озабочена судьбой Даши. Больше, чем своей собственной. Марина была нормальным, сильным и хорошим человеком. Просто ей не повезло с Матвеевым. Подобных женщин у нас в стране такое количество, что удивляться не приходится.
— Тань, а что у тебя за кубики? — прервала мою задумчивость Марина.
— Сейчас покажу, — обрадовалась я. Интересно узнать, что скажут ей мои магические косточки? Может быть, немножко приблизят нас к ответам на вопросы, медленно превращающиеся в риторические?
* * *
Сначала Марина не могла понять, как гадать на костях. Она забавно морщила лоб, слушая мои объяснения, бросала магические кубики, но у нее выходила полная белиберда. Впрочем, мою гостью новая игра веселила. Постепенно она начала задавать более логичные вопросы и втянулась. Ее глаза горели. Лицо раскраснелось.
— Ох, и нравятся мне эти штуки, — призналась она, — я всякие тайны и магию обожаю с детства…
— Это не совсем магия, — попыталась я объяснить ей. — Это немножко другое…
Мои объяснения разохотившуюся Марину не трогали. Она тащилась, воображая себя по меньшей мере новой феей Морганой. Мне же отводилась жалкая роль Мерлина. Научила девицу волшебству и хватит с тебя, милая… Довольствуйся скромной ролью восхищенного зрителя…
Фу… Вот не думала, что кости в чужих руках способны вызвать в моей груди такую бурю ревности! И ведь предложила ей сама игру… Думала извлечь практическую пользу… Пока пользы от Марининых упражнений никакой не было. Она развлекалась, как малое дитя, даже восхищенно визжала, а вопросы задавала невинные. Типа: «Что думает обо мне Людка Медведева» и «Хочет ли меня Митя Козлов». Не знаю, как кости, но я от этого быстро подустала.
Поэтому я задала свой, мысленный вопрос. Касался он как раз Марининой личной жизни. Действительно ли ее хотели убить? Марина как раз спросила какую-то очередную чушь, кости подпрыгнули, перевернулись и выдали комбинацию: «9+ 20+ 25».
«Только что вы добились или, возможно, скоро добьетесь высокого положения. Завистливые родственники способны изменить ситуацию в худшую сторону. Не забывайте о постоянных разногласиях с родными!»
Марина удивленно вскинула брови. Ответ ее поразил. Она смотрела на кости с плохо скрываемым страхом. Подняв руку, медленно указала на них, как на призрак, и шепотом спросила:
— Что это? Что это такое?..
Я посмотрела на нее и поняла, что кости попали в точку. Она говорила мне правду. Ее действительно хотели убить. И теперь, после смерти ее супруга Мони, объяснить ситуацию и найти тех, кто стоит за этим, будет сложно. Очень сложно. Это пришлось признать.
Марина, как завороженная, кинула кости опять. На этот раз ее лицо было серьезно. Она напоминала язычника, молящегося идолу. Не знаю, о чем она спросила. Поинтересоваться этим я пока не рискнула. Но ответ она получила мгновенно: «14+ 25+ 5».
«Неприятность от злых людей предвещают эти цифры».
Марина повторила эти слова губами, беззвучно. Потом подняла на меня глаза. Она была похожа теперь на растерявшееся дитя. В ней почти ничего не осталось от уверенной в себе деловой женщины.
— Таня, — тихонько спросила Марина, — они говорят правду?
Я кивнула. Марина вздохнула. Она смотрела на кости настороженно, будто они затронули тайные струны ее души, струны, о которых знала только она сама.
— Я их боюсь, — призналась она, кивнув в сторону кубиков подбородком. Я пожала плечами:
— Мне кажется, тебе следует бояться не их.
— А кого? — почти всхлипнула она. — Раньше я знала, что нужно бояться Мони. А теперь?..
Она махнула рукой. В ее глазах появились слезы. Мне стало жаль Марину. Я почти простила ей то, что по ее милости погибла Анька. Анька… Вспомнив о подруге, я опять почувствовала прилив черной энергии. Огромным усилием воли затолкав ее в дальний угол сознания, я подошла к Марине и дотронулась до ее руки. Марина вздрогнула. Подняла глаза и с трудом выдавила улыбку.
— Все будет хорошо? — спросила она по-детски. Я кивнула. Мне тоже хотелось в это верить. Все будет хорошо…
* * *
Мой дом стал напоминать приют. Марина, признавшись, что дома ей будет страшно и неприятно, осталась. Теперь она спала на диване, свернувшись клубочком. В ее позе была такая беззащитность, что мне стало ее ужасно жаль. Честно говоря, я начала чувствовать себя многодетной матерью. Завтра придет Игорь, потом можно будет подумать, не усыновить ли еще беспомощную красавицу Дашу. Таня Иванова становится матерью Терезой. И Альбертом Швейцером в придачу.
Сон испарился. То ли кофе был таким замечательно крепким, то ли события прожитого дня наконец начали действовать на мое сознание, будоража его. Чтобы не мешать Марине, я тихонечко взяла мешочек с костями и ушла на кухню. В квартире царили тишина и покой. «Это было со мной? — спросила я себя. — Это я наткнулась на мертвое тело? Это меня допрашивали в милиции? Или мне это приснилось?»
Сейчас мне казалось, что приснилось. Не было ничего. И белой «девятки» тоже. Реальна только моя спокойная кухня. И замшевый мешочек с магическими костями. Остальное я придумала. Или все это мне приснилось?
