Глава 10
Я проснулась около десяти часов утра. Для меня это было невероятно поздно, но, видимо, сказывалась усталость последних дней.
Заказав кофе и легкий завтрак, я решила позвонить следователю и узнать, смогу ли встретиться с ним.
– Да, разумеется, – с несколько удивившей меня готовностью ответил Сергей Денисович.
– Я бы хотела несколько подробнее узнать обстоятельства убийства Эльвиры Колобковой и...
– Хорошо, приезжайте, мы поговорим.
Плененная таким гостеприимством, я наспех проглотила свой завтрак и поспешила на свидание со следователем.
Когда я приехала, выяснилось, что он только что закончил допрашивать Колаева и, по всей видимости, его столь доброжелательное отношение ко мне объяснялось тем, что, рассказывая историю своих похождений, Колаев упомянул и о моем скромном участии. Кажется, только теперь дотошный Сергей Денисович поверил наконец, что оперативная работа знакома мне не из фильмов.
– А от вас, оказывается, не так-то просто отделаться, – лукаво улыбаясь, говорил следователь.
– Надеюсь, – скромно опустив глаза, отвечала я. – Но кто же он, наконец, такой, этот Колаев?
– Он работал охранником у Колобковых. Был личным телохранителем Эльвиры, ну, а потом...
– Любовником?
– Да. Именно поэтому она решилась поручить ему такое... деликатное дело.
– Ясно.
Предположение о претензиях Колаева на наследство отпадало. Очевидно – убил ее не он.
– А как он вычислил меня?
– Когда он увез Настю из монастыря, при ней, разумеется, не было никаких документов. А бумаги им нужны были обязательно. Ведь медицинское освидетельствование должно было пройти по всем правилам. Вот он и решил ночью проникнуть в монастырь и выкрасть документы. Но, как человек осторожный и предусмотрительный, он не забыл и о том доме в Тополевке, где Настя жила до своего поступления в монастырский приют. Там могли остаться какие-либо нежелательные свидетельства пребывания девочки. Например, что-то свидетельствующее о том, что она была вполне здорова и у нее никогда не было психических отклонений. Или, наоборот, он мог найти что-то такое, что можно было использовать в своих грязных интересах. В общем, он хотел там «почистить». Когда он приехал, причем зная, что дом пуст, заявился средь бела дня, ничего не опасаясь... Так вот, когда он приехал туда, то заметил возле церкви вашу машину. Если я правильно понял, Тополевка – село... скажем так, не слишком процветающее?
– Не слишком.
– Ну вот. Присутствие машины, да еще возле церкви, где сам он наводил справки о Насте, показалось ему подозрительным, и он запомнил номер. А уж когда увидел ту же самую машину у монастыря, у него пропали последние сомнения. Он понял, что девочку разыскивает кто-то еще и что ему могут помешать. Тогда он стал мешать вам.
Тут Сергей Денисович устремил на меня пытливый взгляд, и я поняла – о том, как именно Колаев «мешал» мне, ему тоже было известно. «Послушал бы это доктор Иванов, – думала я, пока следователь буравил меня своими серыми глазками. – Что бы, интересно, тогда он сказал о девушках и о том, чего они не должны делать?»
– Приехав в Петербург, – продолжал между тем следователь, – Колаев встретился с Эльвирой на вокзале. Она сняла для него номер в неприметной гостинице, и на первое время они оставили девочку там, а сами поехали в больницу, договариваться с психиатром. Настя все время спала, ей делали уколы и... почти не кормили.
– Да, это было заметно.
– Вечером они поместили девочку в клинику, а сами стали готовиться к выезду за границу. Учитывая, что ребенка они хотели представить больным и при этом не состояли с ним в кровном родстве, выехать и вывезти девочку было не так-то просто. Решением этих проблем они и занимались все это время.
– А в день убийства Эльвиры?
– В этот день они заходили в больницу к Насте, потом были в финском посольстве, а потом Колаев поехал в свою гостиницу, а Колобкова – на кладбище. Она, по словам Колаева, давно уже собиралась сходить на могилу к своим родителям и вот... отправилась туда. В сущности, у Колаева на время убийства нет алиби, но я не думаю, что убийца – он.
– Я тоже так не думаю. Вы не могли бы подробнее объяснить мне, где находится это кладбище?
– Хотите осмотреть место преступления?
– Как вы догадались?
Следователь подробно объяснил мне, как добраться до кладбища. Оказалось, что это старое кладбище, оно давно уже закрыто и там больше не хоронят.
– Много заброшенных могил, мало посетителей. Для убийства вполне подходящее место, – говорил следователь.
– А вы беседовали с... ну, как бы это сказать... с персоналом, что ли? Со сторожами, там, уборщиками...
– Какие там уборщики! Сторожа, да и те все лыка не вяжут. «Бе» да «ме». А как поняли, что милиция, так и вообще словно языки проглотили.
– А вот этот шнур... вы говорили, упаковочный?
– Ну да, знаете, такие синтетические веревки бывают? Как бы из нескольких волокон. Он ее, скорее всего, там же где-нибудь и подобрал. Сразу видно – старая. Как не порвалась еще... Между прочим, на веревке обнаружены частицы, так сказать, материи... Ведь тянуть шнур пришлось сильно: человека задушить – это вам не... ну, впрочем, ладно. Так вот. Видимо, в процессе кожа на его ладонях была повреждена, и на веревке остались следы. Это можно будет использовать как доказательство. Конечно, если мы преступника найдем.
– Но вы, я надеюсь, ищете?
– Да мы-то ищем, но нам же не разорваться! У меня и так уже, наверное, сто дел в производстве, и что ни день, то новое прибавляется. Вот и с вашим этим Колаевым теперь. Это ведь нам на следственный эксперимент придется в Тарасов выезжать.
– Приезжайте, мы не злопамятные, – многозначительно улыбнулась я. – Чем сможем, поможем. А вот еще вопрос. Что именно взяли у Эльвиры?
– Деньги. Колаев говорит, что у нее были и доллары, и рубли. Довольно крупная сумма. Сколько именно, он не знает, но немало. Потом – серьги и обручальное кольцо. Она его на среднем пальце носила.
– Серьги с камнями?
– Да, изумруды. Ну, и еще десятидолларовик в рот ей засунули. Что бы это значило, хотел бы я знать...
– Да...
Я тоже очень хотела это узнать, но, в отличие от следователя, незамедлительно собиралась подкрепить это свое желание конкретными действиями. У меня уже сложился некий первоначальный план, и я торопилась приступить к его осуществлению.
– А вы не знаете, где здесь можно купить самогон? – с самым невинным выражением лица поинтересовалась я.
Но неподражаемый Сергей Денисович и тут не спасовал. Снова бросив на меня свой пронзительный взгляд, он ответил коротко и ясно:
– Знаю.
Получив необходимые инструкции, я покинула кабинет следователя и начала осуществлять свой план. Кроме самогона, я приобрела еще несколько довольно ценных вещей, как то: столетней давности поношенную куртку, длинную ситцевую юбку и футболку с изображением Че Гевары. Куртка и юбка соответствовали необходимому мне имиджу на все сто процентов, но футболка была новой и поэтому довольно чистой. Впрочем, под курткой ее будет почти не видно.
Пополнив таким образом свой гардероб, я вернулась в номер.
Теперь предстояло подогнать под костюм свою внешность. Я достала косметичку и почти до дна вычерпала синие и серые тени, вымазав ими все лицо. Теперь у меня были запавшие скулы, серые круги под глазами и еще много других деталей, делавших меня похожей на Бабу-ягу.
Волосы тоже были слишком яркими и красивыми. Это требовалось немедленно исправить. Я измазала ладони тушью и провела несколько раз по своим золотым прядям, дополнительно спутав и разлохматив их. Получившееся грязно-серое безобразие я собрала в неаккуратный хвост.
Облачившись в приобретенную мною ветошь, я нашла образ вполне законченным, но теперь передо мной встала другая проблема. Как в таком виде я доберусь до кладбища, которое находилось довольно далеко от моей гостиницы? Да и как я выйду из самой гостиницы? А главное, как потом войду? Кто пустит бомжиху в фешенебельный отель?
Пришлось дополнять свой план новыми пунктами. Тактика, как обычно, вносила корректировки в стратегию. Нормальную одежду я решила взять с собой, чтобы после визита на кладбище переодеться и явиться в гостиницу уже в своем естественном виде. Действительно, если выйти я еще как-нибудь смогу, то войти-то в этих отрепьях уж точно – нет. Поэтому привести себя впоследствии в порядок было необходимо.
Но я не могла появиться в пункте моего назначения с баулами в руках. Поэтому решила сначала съездить на вокзал и оставить сумку с одеждой в камере хранения, а потом снова вернуться туда, чтобы переодеться. На вокзале и туалеты есть, умыться можно. Конечно, это было хлопотно и занимало лишнее время, но как еще выйти из этой ситуации, я себе не представляла.
Закончив все приготовления, я набрала воздуху в грудь и, сделав морду «кирпичом», вышла в коридор. Мое появление в лифте произвело фурор. Все челюсти мгновенно упали на пол, но постояльцы отеля, как люди воспитанные и гламурные, видимо, посчитали ниже своего достоинства выражать свои чувства вслух.
Когда я проходила по вестибюлю, у окружающих наблюдалась та же реакция. Интересно, узнали они меня или нет? Происходящее очень развеселило меня.
Но веселье длилось недолго. Я не знала город, поэтому мне снова необходимо было воспользоваться услугами такси, а поймать машину в таком виде, как я и предчувствовала, оказалось не так-то просто.
Четыре тачки проехали мимо, даже не пытаясь притормозить. Но пятый остановился.
– Деньги покажи, – приветливо сказал он.
Я сунула ему под нос сто баксов.
– Покатаемся, касатик? Свозишь девушку в пару мест?
– Ну, садись, – удивленный таким несоответствием между суммой и ее обладательницей, буркнул «касатик».
Он отвез меня на вокзал, а оттуда – на кладбище. Пришлось отдать ему сто баксов, ибо снова ловить такси я была уже не в силах.
Кладбище, куда привез меня таксист, действительно оказалось заросшим и заброшенным. Когда-то оно было огорожено, но теперь ограда сохранилась только местами. Но на входе, как и полагается, стояли ворота. За ними виднелся небольшой домик, в котором, по всей видимости, и обретались «не вяжущие лыка» сторожа.
Я немного постояла за воротами, чтобы окончательно войти в образ, после чего, пошатываясь, вошла на территорию кладбища. Мой имидж не должен был вызывать ни малейших сомнений, и я предпочитала, чтобы не мне пришлось навязываться со своими расспросами, а, наоборот, ко мне самой кто-нибудь обратился бы. Поэтому я не пошла сразу в сторожку, а стала ходить по могилкам, как бы в поисках поминальных конфет и печенья, оставленных посетителями. Не сказала бы, что их было слишком много.
Наконец после долгих поисков я обнаружила на одном из старых памятников кулечек со съестным. По счастью, там же были скамеечка и столик.
Положив на столик кулек, я достала бутылку самогона и пластиковый одноразовый стакан, предусмотрительно захваченный с собой. Осторожно оглядевшись по сторонам, я не заметила никого, кто бы мог наблюдать за мной. Вылив часть жидкости из бутылки на землю, я взяла из кулечка одно печенье и раскрошила часть его на стол, словно отламывала кусочек себе на закуску.
Теперь предстояло только ждать. Я была уверена, что рано или поздно кто-нибудь подойдет ко мне. Происходящее чем-то напоминало рыбалку, и поскольку в качестве наживки выступала бутылка самогона, я не сомневалась, что кто-нибудь обязательно клюнет.
Так оно и вышло. Через некоторое время на горизонте появился небритый мужчина, костюм которого мог бы смело составить конкуренцию даже моему наряду. Постояв для вида у одной из могил, он подошел ко мне.
– Родственники ваши? – кивнул он на памятник.
Я криво усмехнулась, давая понять, что оценила его шутку.
– Ага, родственники. Вот, закусон оставили, видал?
– Тебя здесь раньше не было, – произнес мужчина, косясь на бутылку.
– Меня не было, зато дружок мой был. Выпьешь? – гостеприимно предложила я, указывая на стакан.
– Не откажусь, – на лице моего собеседника сразу появился энтузиазм.
– А ты кто, сторож, что ли, здесь? – спросила я, когда он осушил емкость до дна.
– Я-то? – спросил мужчина, отламывая микроскопический кусочек печенья. – Ну да, вроде того.
– А дружка моего знаешь? Он говорит, у вас тут хорошо... денег можно... слупить.
– У нас-то? С кого тут у нас лупить-то? С этих, что ль? – он снова кивнул на памятник. – С родственников твоих?
Я снова усмехнулась.
– Ну, не знаю, с кого. Только недавно он тут и деньгами, и еще кое-чем разжился...
– Не знаю... Эй, Вась! – позвал он еще одного типа, который давно уже нарезал круги вокруг нас, но приблизиться не решался. – Ты не знаешь, кто это тут у нас деньги нашел?
– Деньги? Не знаю, – пробормотал подошедший Вася, впившись глазами в бутылку.
– Слышь, угости человека, видишь – душа горит, – попросил за него приятель.
Я налила и Васе.
– Она, вон, слышь, говорит, что дружбан ее здесь у нас деньгами разжился. Слыхал?
– Это ты чего-то напутала, – сказал Вася, занюхивая выпивку печеньем. – Хотя у нас деньги достать тоже можно... если не зевать, – заговорщически подмигнул Вася, косясь на бутылку.
– Как это?
– А ты налей, может, и расскажу.
Я налила.
– Человек к нам тут один ездит... – медленно начал Вася, как бы раскрывая страшный секрет. – Металлами интересуется, и вообще... Так что, ежели ты не дурак, всегда с деньгами будешь.
Признаюсь, я была разочарована. Судя по таинственному началу, я предполагала, что услышу сейчас как минимум об осквернении могил и подпольной продаже зубных коронок, снятых с покойников. А оказалось, что речь идет о банальных медных табличках.
– И часто приезжает? – безо всякого энтузиазма поинтересовалась я.
– Да почти каждый день. Кладбище-то у нас большое...
Мы сидели не очень далеко от сторожки, и, как бы в подтверждение только что сказанного, возле нее вдруг послышался рев мотора. Мои собеседники как по команде снялись с места и поспешили на этот призывный звук. Я же никак не могла ответить на вопрос: как мне оценивать результаты проделанной работы? Должна ли я сделать еще одну попытку или лучше не мучиться напрасно, а сразу признать, что моя миссия с треском провалилась? Обуреваемая сомнениями, я отправилась вслед за своими новыми друзьями.
– Ну, – говорил бойкий светловолосый парень, стоявший у старенького оранжевого «Москвича», – нарыли чего-нибудь?
– Вот, – говорил Вася, разворачивая какую-то грязную тряпочку и протягивая парню кусок металла. – Это никель. Да, никель.
– Да уж куда тебе... никель, – отвечал ему парень, скептически разглядывая металл.
«Они ни словом не обмолвились об убийстве, – думала между тем я. – Не знали? Быть этого не может! Скорее всего, это событие не оставило в их душах глубокого следа. И это, по-видимому, должно означать, что убийца им незнаком. Если бы это был кто-то из их среды, думаю, они упомянули бы еще об одном способе разжиться деньгами...»
Похоже, на кладбище делать мне больше нечего. Ниточка не привела никуда, и следовало начинать с какого-то другого конца. Но на уровне подсознания, еще с той моей первой (и, к счастью, последней) ночи в камере, когда мне приснились кошки с бомжами, меня не покидало ощущение, что где-то в этом деле мне уже встречалось упоминание о бомжах. Но где? Этого я не могла вспомнить, как ни старалась. Поэтому я все еще колебалась, стоит ли мне так вот сразу покидать кладбище. Бомжи здесь были просто классические. Может быть, спросить об этом убийстве, так сказать, в лоб? Открытым текстом? Но теперь сделать это мешал парень на «Москвиче».
– А это что, новенькая, что ли, у вас? – вдруг спросил парень, указывая прямо на меня.
– Ну... это... – как-то позамялись мои новые друзья.
– Я друга ищу, – сказала я. – Он говорит, что недавно здесь деньги нашел. Я и подумала, может, он опять здесь?
– Деньги нашел... Ха! Пусть скажет мне место, я тоже пойду там поищу.
Сторожа подобострастно засмеялись.
– А это не он тут тетку на днях грохнул, дружбан-то твой? – проницательно глядя на меня, спросил парень. – Грохнул и ограбил, а тебе сказал, что деньги нашел. А?
– Мой такими делами не занимается.
– Да? А то смотри, мои ребята быстро куда надо сообщат.
«Ребята» смущенно пожимались, но было совершенно ясно – они сделают все, что велит им этот веселый парень. Велит заложить – заложат, велит молчать – костьми лягут, но не сдадут. Кроме того, я окончательно уверилась в том, что к убийству они не причастны.
Сама я в разговоре об этом не упоминала, следовательно, могла и не знать, и если бы они имели к этому какое-то отношение, то, конечно, не стали бы так легко трепаться об этом случае.
– А что, у вас тут и убить могут? – с интересом спросила я.
– У нас тут все могут, – многозначительно ответил парень. – Ты сама-то откуда взялась?
Приходилось отвечать. Парень явно «крышевал» эту хилую шарашку, и ссориться с ним мне было ни к чему.
– Я-то?.. – переспрашивала я, судорожно придумывая себе легенду.
– Ты-то, ты-то, – нажимал парень.
– Ну... на вокзале иногда тусуюсь, – вспомнив, где оставила сумку, наконец выговорила я.
– На вокзале... Вот и тусовалась бы... на своем вокзале. Нечего здесь лазить!
– Да я чего... я ничего... Думала, может, парня своего найду...
– Нечего, нечего тут! Давай садись, отвезу тебя на твой вокзал. И больше чтоб я тебя здесь не видел! Поняла?
– Да поняла, поняла. Чего ты завелся-то?
– А ничего. На днях тоже один... такой вот. Отвези, говорит, на вокзал. Сам в отрепьях, воняет весь, а расплатился баксами. Я, говорит, наследство получил. Знаем мы это наследство! А потом тетку эту нашли. Мне тут проблемы не нужны. Садись давай.
Я поняла, что если сейчас спрошу, как выглядит недавний пассажир парня, то один из нас до вокзала не доедет. Но было совершенно ясно, что неожиданно я напала на самый настоящий след. Бомж, который расплатился баксами... в этом пустынном месте... Да кто еще это может быть, как не убийца Эльвиры? Поехал на вокзал, говорите? Прекрасно! Нам это как раз по пути.
В общем и целом все складывалось довольно удачно. Следующий пункт моих поисков совпадал с местом, где хранилась моя одежда, и к тому же мне не нужно было снова целый час ловить машину. Правда, я пока не знала, как выглядит человек, которого я ищу, но, принимая во внимание характеристику, данную ему парнем, на вид он не очень отличался от любого среднестатистического бомжа. А парень... черт с ним пока, он наших рук не минует. Мне было известно, где я могу его найти в случае надобности.
– Вылазь давай, – вежливо пригласил парень, остановившись недалеко от вокзала. – И смотри, ко мне больше не суйся. А то...
На мгновение с лица его исчезла напускная веселость, и мне даже стало как-то не по себе от этого «а то». Парень не шутил, и, если бы я на самом деле была тем, кого пыталась изобразить, я бы, наверное, на всю оставшуюся жизнь закаялась ходить на это кладбище.
Направляясь к зданию вокзала, я не особенно раздумывала над тем, каким образом приступать к поискам интересующего меня человека. Легенда, которую я использовала на кладбище, при наличии небольших корректировок вполне могла сойти и для вокзала. Но здесь мне нужно было быть осторожнее из-за присутствия стражей порядка. Если меня еще раз арестуют в ходе этого расследования, я этого не переживу.
В своих предположениях я исходила из того, что, если, убив Эльвиру, бомж поехал на вокзал, следовательно, именно вокзал является местом его постоянного обитания. Правда, не очень понятно, за каким дьяволом его понесло на кладбище, но... не будем усложнять. С кладбища убийца поехал сюда, значит, и мне для начала нужно попытать счастья именно здесь. А уж дальше... буду действовать в зависимости от результата.
Конечно, в действительности бомж, которого я разыскивала, мог иметь постоянное место обитания где угодно, но на данный момент вокзал был моей единственной зацепкой, и я начала его отрабатывать.
По моим соображениям, любой уважающий себя бомж, разжившись деньгами, первым делом должен был истратить часть их на выпивку. Поэтому для начала я направилась в вокзальный буфет.
Он не был предназначен для посещения VIP-персон, и хотя на меня посмотрели там не очень дружелюбно, но прогонять не стали.
– Слышь, красавица, – доверительно обратилась я к дородной буфетчице, когда очередь рассосалась. – Дружка своего ищу. Ай, хорош дружок! И богатый. Так угощал меня вчера, так угощал... сережки обещал подарить. А сегодня – глядь, ан его и нет. Не видала?
– Делать мне больше нечего, как за дружками вашими следить. Вон в подсобке их целая куча валяется, выбирай любого. Пьянь непробудная...
Похоже, буфетчица была сегодня не в настроении. «А где, интересно, у них подсобка?»
– Слышь, красавица, да ты не сердись, – попыталась подмазаться я. – Парень-то уж больно хорош. Жалко такого упускать. С таким не пропадешь! У него и на выпивку всегда есть...
– Это ты не Витька нашего случайно ищешь? – вступила в разговор вторая дама, по дородности ничуть не уступавшая первой. – У него теперь подружек этих, что собак нерезаных. Только мало вам теперь от него толку будет. Вторые сутки не просыхает. И откуда у них только деньги берутся? Ладно бы работали где-то, а то ведь...
– Эти всегда найдут, – раздраженно сказала первая буфетчица. – А нету, так и сопрут, недорого возьмут. Где вот он их взял, этот Витек твой? Каждый божий день и сам напивается, и всю шваль эту поит...
– Почему это он мой?
Диалог грозил перейти в нежелательную для меня плоскость, поэтому я посчитала нужным вмешаться.
– Слышь, девчонки, а вы бы отвели меня к нему, а? Где у вас эта подсобка?
– Ну конечно! Щас! – в два голоса завопили на меня толстухи. – Чтобы ты там сперла чего-нибудь... Иди отсюда!
– Да чего вы, девчонки? Я ж...
– Иди, иди, а то щас милицию позовем!
Мне снова пришлось ретироваться. Но в загадочную подсобку я решила проникнуть во что бы то ни стало. Хотя для начала неплохо бы мне снова принять человеческий облик.
Я направилась к камере хранения, взяла свою сумку и с ней пошла в дамский туалет. Меня сопровождали подозрительные взгляды, и было понятно, что при всем желании долго расхаживать по вокзалу в таком виде я все равно не смогла бы. Еще немного, и меня задержала бы милиция.
Умывшись и переодевшись, я расчесала волосы, и, хотя эта операция не помогла полностью удалить с них следы туши, но все-таки они стали выглядеть более-менее прилично. Теперь, в своем повседневном брючном костюме, с нормальным лицом и причесанными волосами, я могла спокойно идти, куда требовалось, не привлекая к своей персоне нездорового любопытства.
Разумеется, первым делом я ринулась отыскивать подсобку. Снова оставив сумку, теперь уже с лохмотьями, в камере хранения, я вышла на улицу. По моим представлениям, подсобка – это такое помещение, которое находится где-то на задах. В данном случае в тыльной части буфета. Через нее подвозятся продукты, загружаются и выгружаются грузы, значит, дверь этого помещения должна выходить на улицу.
Руководствуясь этими несложными соображениями, я вскоре действительно набрела на некую дверь на заднем дворе, которая была гостеприимно распахнута и вела в какой-то длинный коридор. Возле этой двери сидел чумазый черно-белый кот и лизал лапу. «Снова кошки, – подумала я и неизвестно почему вспомнила сон, который приснился мне в камере. – Бомжи и кошки... А сон-то и правда оказался в руку!»
Немного пройдя по пустому коридору, я обнаружила справа от себя помещение, дверь в которое тоже была открыта. Но, в отличие от коридора, оно не пустовало. Из него доносились человеческие голоса, причем не очень трезвые.
– Витек!! – вдруг завопил кто-то так, что я вздрогнула.
– Да не трожь ты его, – раздалось в ответ.
– Нет, пусть скажет! – не успокаивался первый голос.
– Да ладно тебе...
– Нет, пусть он скажет...
Еще немного поспорив, собеседники наконец успокоились, и беседа снова вернулась в мирное русло. Из небольшого подслушанного мной диалога я смогла сделать два очень важных вывода. Во-первых, было совершенно очевидно, что Витька (который, по всей вероятности, и был тем самым человеком, интересовавшим меня) в комнате нет. И, во-вторых, было понятно, что он находится где-то поблизости.
Вероятно, дальше по коридору имелись еще какие-то помещения, но пройти мимо открытой двери незамеченной не представлялось возможным. А повидаться с Витьком хотелось бы наедине.
Я стояла и раздумывала над тем, как же мне продвинуться дальше по коридору, но ничего путного в голову не приходило. Тогда я решила просто пройти мимо этой открытой двери, положившись на правило: «Если не хочешь, чтобы человек тебя заметил, не смотри на него». Мужики за дверью были уже достаточно пьяны... кто знает, может, мне и повезет? Ведь наглость, говорят, второе счастье.
Как оказалось, пословица не врала. Не скажу, чтобы меня совсем не заметили. В тот момент, когда я проходила мимо дверного проема, оживленная беседа на минуту стихла... но почти сразу же возобновилась с прежней силой. Видимо, они решили, что я – одна из тех, кто имеет право ходить здесь.
Мои предположения полностью подтвердились. Отойдя несколько шагов от первой двери, я обнаружила вторую. Она была закрыта, но не заперта. Открыв ее, я оказалась в небольшой комнате, где стояли два старых ободранных дивана. На одном из них лежал человек.
Человек этот был довольно крупного телосложения и высокого роста. В остальном он ничем не отличался от всех прочих бомжей. Грязные штаны, рабочая куртка, давно потерявшая цвет и форму, кудлатые спутанные патлы. Он спал, лежа на животе, и лица его не было видно. Желая взглянуть на его физиономию, я попыталась перевернуть мужчину на спину.
Это движение неожиданно для меня вдруг пробудило у клиента функцию речи, и, ни на секунду не просыпаясь, Витек произнес:
– Придушил, как тать!
Не знаю, какие нервные связи активизировались в моем мозгу после этой фразы (ведь я и без того была почти уверена, что придушил именно он), но меня вдруг осенило. Я поняла, кто передо мной!
Механизм подобных озарений еще не изучен современной наукой. О них известно одно: они безошибочны в ста процентах случаев.
Но я ни на минуту не забывала, что я – частный детектив. А детектив не может полагаться на озарения. Он должен оперировать фактами. Сейчас, чтобы получить факт, подтверждающий мою догадку, я набрала номер Семенова.
– Здравствуйте, Николай, это Татьяна. У меня к вам один вопрос.
– Пожалуйста.
– Вы не помните, как звали первого мужа Эльвиры?
– Первого мужа? – в голосе моего собеседника послышалось нескрываемое удивление. – Постараюсь вспомнить... э-э-э... кажется, Виктор... Да, да, именно: Виктор. Виктор Петрович. Она всегда с такой язвительностью произносила его имя... Да, теперь я вспомнил. Виктор Петрович. Она всегда называла его по имени-отчеству, но всегда с такой интонацией, что это звучало как оскорбление.
– Спасибо. Это все, что я хотела узнать.
– Пожалуйста.
Итак, мое озарение блестяще подтвердилось. Думаю, можно звонить уважаемому Сергею Денисовичу. Рада буду сообщить ему, что убийца Эльвиры Колобковой найден и ему не придется разрываться на части.
