Глава 3
Я не стала близко подъезжать к особняку, а оставила машину в тихом переулке. Дальше мы отправились пешком.
Левушка, получив последние наставления, пока остался около машины.
На сей раз запросто пройти в особняк Губера не представлялось возможным: калитка была заперта изнутри.
Я позвонила.
Калитку открыла женщина лет сорока, полноватая, с короткой стрижкой, одетая в легкое простенькое платье.
На лбу и над верхней губой женщины поблескивали капельки пота. Платье местами тоже потемнело от влаги. В руках у нее была тряпка.
Я пришла к выводу, что домработница у Губера все же имелась.
— Здравствуйте, — вежливо сказала я.
— Здравствуйте, — кивнула она.
— Я из фирмы «Цептер», мы можем кое-что вам предложить.
— Проходите. Хозяйка дома.
— А как зовут вашу хозяйку? — спросила я, шагая рядом с ней по тропинке, вымощенной плитками.
— Ирина Анатольевна ее зовут.
— А как ваше имя?
— Нина Ивановна. Только зачем вам это, я все равно ничего покупать не собираюсь.
— Это совсем неважно, — затараторила я. — Пока я ничего не продаю. Хочу только показать. А вдруг ваши соседи что-то купят. Я хочу устроить презентацию и кое-что показать. Вы, конечно, здешняя?
— Да. Я вон в том доме живу, у перекрестка. Только зря все эти презентации. У основной массы тутошнего населения денег на хлеб едва хватает. А таких особняков здесь раз, два, и обчелся.
Мы с ней остановились у крыльца.
— Проходите, пожалуйста.
Я вошла в прохладное помещение. После уличной жары это было особенно приятно.
— Нина, кто там?
— Проходите, она в гостиной, — сказала женщина. И уже Ирине: — Тут из фирмы девушка пришла.
Я прошла в гостиную и увидела хозяйку дома. Она возлежала на диване с книгой в руках. Около дивана стоял журнальный столик с изогнутыми ножками, на нем расхристанная кипа журналов мод и телефон.
И никаких следов печали, а ведь только вчера из этого помещения вынесли покойника. Лишь фото с черной ленточкой на телевизоре.
Одежда хозяйки тоже была совершенно лишена следов траура. На ней были легкие бриджи чуть ниже колен и трикотажная с коротким рукавом кофточка до талии. Осветленные волосы были забраны на затылке в хвост.
Я лучезарно ей улыбнулась:
— Здравствуйте, Ирина Анатольевна.
— Здравствуйте. — Женщина отложила книгу, села и указала мне на кресло у окна: — Садитесь, пожалуйста.
Я уселась в кресло и, достав буклет, арендованный у Ленки, стала им обмахиваться.
Ирина изучающе смотрела на меня и тоже улыбалась.
— Я представитель фирмы «Цептер».
— А что это за фирма такая? Что-то я про нее ничего не слышала.
Хозяйка особняка поднялась с дивана, взяла с подоконника зажигалку, пачку сигарет и, вытянув одну, протянула пачку мне:
— Не желаете?
— С удовольствием. — Я тоже взяла сигарету. Ирина достала из-под дивана пепельницу с внушительным количеством «бычков» со следами губной помады.
Мы закурили.
— Наша фирма продает великолепную посуду. Посмотрите, какое это чудо, — начала я.
— Простите, я не очень-то интересуюсь посудой.
— Подождите говорить «нет». Сейчас я пришла не для того, чтобы продавать, а только хочу показать вам продукцию фирмы, рассказать о достоинствах ее посуды. Ведь позволили же вы себе импортный телевизор, так почему не можете позволить себе посуду, которая создает настроение. От этого улучшается аппетит и, следовательно, пищеварение.
Остановившись на мгновенье, чтобы затушить сигарету, я снова начала мести пургу о невероятных достоинствах посуды фирмы «Цептер». Одним словом, по принципу «покупайте матрацы в цветочек». Хорошо еще Ленка просветила меня вчера, как должен действовать представитель фирмы. Другими словами, специалист по убалтыванию.
Теперь я встала с кресла, вручила хозяйке буклет, открытый на нужной странице, а сама начала быстро перемещаться в пространстве, поясняя на ходу, где какому шедевру из буклета место.
Ирина смотрела то на меня, то в буклет.
— А вот взгляните на эту напольную вазу, она просто очаровательна. Только представьте себе, в спальне, в углу у окна… Где у вас спальня?
В этой комнате мне уже нечего было делать. Полдела я уже сделала — пристроила «жучок» в посудном шкафу.
Хозяйка, вдохновившись идеей обновления интерьера, словно загипнотизированная, повела меня в спальню.
Там я снова демонстрировала свои гениальные способности дизайнера и рекламного агента в одном лице. В результате еще один «жучок» мирно поселился под подоконником. На прикроватной тумбочке тоже стоял телефон.
— Шикарный у вас дом, — продолжала я. — Несколько телефонов. А тут все-таки не город.
— Да нет, только два. Этот и в гостиной, они параллельные.
Я не стала заострять на этом внимание, чтобы она не насторожилась.
А мне нужен доступ к телефону.
Я снова вернулась к разговору о посуде.
Болтая без умолку, я уже выложила практически все, что имела за душой.
И, наконец, когда мы вернулись в гостиную, раздался звонок в дверь.
Я облегченно вздохнула и взглянула на часы. Левушка был пунктуален. Прошло сорок минут — тютелька в тютельку.
Ирина вновь указала мне на кресло у окна, а сама крикнула:
— Нина, кто там?
Женщина ввела Левушку и пожала плечами:
— Не знаю. Какой-то центр содействия.
Теперь настала Левушкина очередь морочить голову.
— Я из «Центра экологического содействия». У нас имеется информация, что в доме погиб человек от радиоактивного облучения. И хоть наша организация — некоммерческая, общественная, мы стараемся по возможности оказывать населению помощь в вопросах экологии. Кто знает, а вдруг в вашем доме вообще повышенный радиационный фон? Тогда ведь могут пострадать другие жильцы.
Во время своего пламенного монолога Левушка, бесцеремонно отодвинув кипу журналов, взгромоздил на стол свой портфель и извлек оттуда драгоценный прибор.
Нет такого человека на земле, который бы отказался от бескорыстной помощи.
Ирина Анатольевна не была исключением и на замеры уровня радиации в доме согласилась без возражений.
И потом, если все же она убила мужа таким способом, должна же она удостовериться в том, что ей самой опасность не угрожает.
Все-таки Левушка ее изрядно напугал.
Решено было начать с гостиной. Левушка проверил помещение вдоль и поперек. Счетчик молчал.
— Знаете, молодой человек, — обратилась Ирина к моему добровольному помощнику, — муж умер прямо в кабинете, в своем кресле. Давайте там проверим. Мне самой интересно.
Я следовала за ними вроде как простая любопытствующая. Делала вид, что мне не дали довести до конца рекламную работу. Поэтому мое присутствие воспринималось вполне естественно.
Когда мы уже вышли из гостиной и подошли к кабинету, я «вдруг» вспомнила «забытую» в кресле сумочку:
— У меня там документы. Мало ли. Всякое же бывает. Я сейчас.
Я вернулась в гостиную, где целенаправленно занялась телефонным аппаратом.
Этот телефон я смогу теперь слушать.
Закончив дело, я вернулась в кабинет к Ирине и Левушке.
Он опять читал ей лекцию о вреде радиации, поскольку получил ЦУ проводить замеры в моем присутствии.
Кабинет Губера был небольшим. В углу сейф. Рабочий стол перед окном. Перед ним крутящееся кожаное кресло. И пара стульев у стены. С потолка свисала лампа дневного света. На полу ковер. Вот, собственно, и все.
От стола до двери три шага.
Кабинетик «стучал», дорогой читатель. Радиационный фон был выше предельно допустимой нормы. Выше, и это кое о чем говорило.
Левушка тщательно обследовал все помещение. Но предмет, излучающий радиацию, найден не был. Точнее, его здесь уже не было.
Иначе по мере приближения к нему счетчик вел бы себя совсем по-другому.
— Кто бы мог подумать! — удивлялась Ирина. — Неужели он здесь и облучился?
Левушка принялся просвещать Ирину в отношении доз, вредных для здоровья.
— Да в любом городе фон всегда выше нормы. Потому-то у нас, экологов, и уйма работы. И детям нашим хватит. Что, идем дальше?
Пока Ирина очень внимательно слушала Левушку, сложилась благоприятная ситуация, и мне удалось заняться телефоном. Правда, я сомневалась, что Ирина будет пользоваться этим телефоном, боясь облучиться. Но на всякий случай и в этот аппарат я поставила «жучок».
Дальнейший обход дома больше ничего не показал. Левушка, пообещав помочь Ирине с дезактивацией, удалился.
А у меня уже пропало вдохновение трудиться на фирму «Цептер». Но Ирину все-таки зацепила напольная ваза. Женщина стала выяснять у меня, как ее можно приобрести. Это уж дудки. Пусть Ленка сама ей объясняет и заключает сделку.
Я пообещала Ирине, что пришлю завтра свою коллегу.
— Она как раз занимается оформлением сделок.
И распрощалась с хозяйкой дома. Нина Ивановна вышла меня проводить.
— А вы давно тут работаете? — спросила я напоследок.
— Года три уже, наверное. Эрнст Натанович еще не был женат на ней, — женщина указала движением головы в сторону дома.
— А вы здесь подрабатываете или это ваша основная работа?
— Какое там подрабатывать. Кручусь с утра до ночи. Спасибо, хоть платят неплохо. В наше время трудно найти приличную работу.
— До свидания, Нина Ивановна.
— До свидания, — она закрыла за мной калитку.
* * *
— Что, Левушка, домой? Творить добро и дальше?
— Конечно, а как же иначе? Должен же кто-то делать добро. — Это он сказал на полном серьезе. — А дамочка эта странная. Про мужа и не вспоминает, как будто его и не было вовсе.
— Да, уж это точно, — поддержала его я. — Она давно об этом моменте мечтала. Так чего ж ей о нем вспоминать? А тебе не страшно было в этот кабинет входить?
— Нет, не очень. Дураку же понятно, что она — не враг своему здоровью. И если действительно она убила мужа таким способом, то уж наверняка от этого предмета давно избавилась. А радиационный фон во всем городе повышен. Особенно в Трубном районе, хотя не в такой степени, конечно. Но с дезактивацией вопрос решить надо. Попозже, когда милиция со всем этим разберется.
— Тогда Ирине Анатольевне придется ждать довольно долго.
* * *
В Тарасов мы вернулись как раз к обеду. Солнце палило как ошалелое. Асфальт плавился.
— Холодненького чего-нибудь попить бы, — мечтательно сказал Левушка.
Я и сама была не прочь выпить ведро воды, ледяной, только что из колодца.
— Давай в кафешку заскочим, заодно и пообедаем.
Несмотря на то, что в моем кошельке было не так уж много денег, вернее, вообще не было, я все же посчитала своим долгом предложить Левушке обед. Хотелось как-то отплатить ему за его старания.
— Я же твоя должница как-никак. Деликатесов, правда, не гарантирую — временные трудности.
— Какая должница? В этом и заключается моя работа.
* * *
В кафе на углу Московской и Рахова было немноголюдно.
Народ предпочитал лучше съесть гамбургер, но только на свежем воздухе. И напрасно, глупые люди.
На улице сейчас было гораздо хуже, чем в помещении с кондиционером.
Мы выбрали столик у окна и для начала заказали сок.
— Только побыстрее, пожалуйста, а то мы погибнем от жажды, — простонал мой уморившийся приятель, и официантка, кивнув, удалилась.
Сок прибыл мгновенно и так же мгновенно был выпит. Затем процедура повторилась. Только после этого мы были в силах приступить к антрекоту с жареным картофелем.
— Лева, мне интересно, как ты познакомился с Кирей?
— С каким Кирей? — Левушка непонимающе уставился на меня.
— С Кирсановым.
— А-а, с Владимиром Сергеевичем. Случайно. Он меня, можно сказать, выручил.
Мне стало интересно.
— Может, расскажешь?
— Да ничего особенного. Как-то раз я на базаре работал. Ну, конечно, своей работой занимался, общественной. В итоге одна бабуська без покупателей осталась. А они там все друг за дружку горой. Вот милицию и вызвали, а ментам сказали, что я деньги якобы у кого-то украл. Те меня обыскали. А в кармане у меня действительно были деньги, только свои собственные. Вот меня в отделение и доставили. Хорошо, что там Владимир Сергеевич был. Он меня выслушал, порасспросил о моей работе и отпустил с миром. Я ему был безмерно благодарен, телефон свой дал. Потом я его тоже выручал несколько раз. Так, по мелочам, как сегодня например.
Выходит, что на Левушкин обед можно было и не тратиться. Он участвовал в акции исключительно из чувства благодарности к Владимиру Сергеевичу.
* * *
Я отвезла Левушку в его шикарный офис и решила на пару часов заскочить домой, чтобы принять душ и чуть-чуть полежать.
Осуществив эту программу-минимум, я достала из мешочка кости. Давно я уже с ними не беседовала.
— Предстоит ли мне сегодня, косточки, узнать что-нибудь интересное?
Вот такой был у меня вопрос. Хотелось узнать, принесут ли мне пользу подслушанные разговоры.
Кости, выпав в комбинации «35+11+22», пообещали мне «непредвиденные, но весьма благоприятные перемены».
— Что ж, неплохо. Какие, интересно знать, перемены вы мне обещаете?
* * *
И я опять отправилась в Антоновку. Теперь уже внимательно наблюдать за известным домом.
Бдила я до самой темноты.
Один телефонный разговорчик Ирины меня заинтересовал.
А звонила она некоему Антону:
— Может, ты приедешь сегодня, Антон? Меня стены съедают. Я с ума схожу.
— Не звони мне больше, Ира. Все кончено.
— Скажи, в чем дело? То тебе муж мешал. Теперь у меня нет мужа. Зато есть его деньги. А через полгода я унаследую вообще все, что у него было, — плаксиво говорила Губер.
Собеседник ее обозлился:
— Мне не нужны твои паршивые деньги. И ты вместе с ними. Я же сказал, что все кончено. Я не могу тебя видеть. И не смей больше звонить. — Антон бросил трубку.
Потом я слышала рыдания Ирины. Не скажу, правда, что она долго убивалась.
Похныкав, женщина включила телевизор.
Затем я услышала робкий голос Нины Ивановны:
— Ирина Анатольевна, я не нужна вам больше? Может, я пойду?
— Да, конечно. Иди. Я сейчас спать лягу. Голова раскалывается.
Я запланировала беседу с Ниной Ивановной, но решила немного подождать — надо же ей со своими личными проблемами управиться.
И тут я вспомнила про буклет, который должна вечером вернуть Ленке.
Значит, ради этой паршивой книжонки я должна оставить свой пост…
Чертыхнувшись, я достала сотовый:
— Привет, Ленок. Спать не собираешься?
— Пока нет и не скоро соберусь. У меня в гостях подруга, и мы тебя ждем.
— Не возражаешь, если я немного подзадержусь?
— Немного — это как: час, два или к утру прибудешь? Мы весь пирог без тебя слопаем.
— И лопайте на здоровье. Но все-таки самый маленький кусочек оставьте мне. Ладно?
Договорившись об отсрочке визита, я отправилась к Нине Ивановне.
Когда я открыла калитку, женщина стояла на крыльце и громко вкладывала ума своему сыну-подростку лет двенадцати:
— Это ты чего же делаешь, ирод такой? Я ж тебе сейчас уши оборву.
А мальчик мило забавлялся. Привязав котенку к хвосту консервную банку, он дразнил его, тягая перед его носом импровизированную мышку. Котенок, смирившись с тяжестью на хвосте, скакал как заведенный. Банка громыхала на асфальтовой дорожке.
Меня они еще не видели. Тусклая лампочка над крыльцом освещала лишь небольшой участок двора перед домом.
Я шагнула из темноты.
