Книга: Отель для интимных встреч
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7

ГЛАВА 6

Ночью мне снился странный сон, как будто бы кто-то ломится в дверь моего номера, потом этот кто-то решил подкрепить свои несчастные действия не менее энергичными выкриками: «Открывай, немедленно! Я знаю, что ты здесь!» Потом в моем сне откуда-то появился бритоголовый, вернее, его голос, который вопрошал:
— Чего надо?
А потом я открыла глаза и поняла, что уже не ночь, а день и что все это не сон, и в мой номер действительно ломится какой-то незнакомый господин. Вернее, он ломился во сне, а в реальности был уже здесь — стоял на середине комнаты. Наконец его взгляд сфокусировался на мне, сидящей в кресле и растерянно хлопавшей заспанными глазами. Физиономия незнакомца при виде меня как-то странно перекосилась на сторону, он с диким ревом: «Попалась, зараза!» — кинулся на меня.
Честно говоря, еще ни один мужчина не набрасывался на меня с таким многообещающим энтузиазмом, но бритоголовый все испортил и перехватил мужичка прямо в полете.
— Чего тебе здесь надо? — прицепился он к мужчине с дурацким вопросом.
— Сволочь! — заорал дяденька.
«Действительно, сволочь», — хотела было поддакнуть я, но неожиданно сообразила, что слова эти относились вовсе не к бритоголовому, а ко мне.
— Как сволочь? — в недоумении вытаращила я глаза.
Наверное, это и позволило мне наконец-то узнать в этом господине вчерашнего знакомого, к которому я якобы случайно заглянула в номер. И пусть это было совсем не случайно, но совсем не обязательно за это меня убивать.
— Сволочь! — не унимался между тем мой вчерашний знакомый, стараясь оттолкнуть бритоголового, удерживающего его. И на этот раз я уже не сомневалась в том, что нелестный комплимент адресован именно мне.
— Почему это она сволочь? — вопрошал между тем бритоголовый. Он, очевидно, считал, что оскорбить меня — это исключительно его прерогатива.
Вот это да! За меня сражаются два кавалера. Пожалуй, это было бы очень романтично, если не брать во внимание тот факт, что они сражаются за право первым придушить меня. Подобные порывы со стороны бритоголового я еще могла как-то понять, но оставалось тайной, что же разожгло такой пожар лютой ненависти в душе моего вчерашнего знакомого?
Да уж, веселенькое начало дня, а главное — такое жизнеутверждающее.
— Какого черта тебе здесь надо? — наступал между тем бритоголовый.
— Какого черта мне здесь надо?! — взвился в воздух мужик. — Спроси лучше, какого черта ей вчера нужно было в моем номере?
Бритоголовый уставился на меня вопросительным взглядом. Чувствовалось, что его заинтересовало известие о том, что я вчера вечером, так сказать, перед сном, навещала этого милейшего господина, и теперь он явно жаждал услышать подробности этой встречи.
Я невольно вжалась в спинку кресла под испепеляющим взглядом бритоголового и отрицательно замотала головой — мол, не была я вчера ни в чьем номере. Но вчерашний знакомый был ярым борцом за справедливость и тут же уличил меня во лжи.
— Была, была!
— Была? — грозно вопрошал бритоголовый.
Я стиснула зубы и зажмурилась. Пусть хоть пытают, ни за что не признаюсь, что в чужой номер меня привела нелегкая служба частного детектива!
— Так что же она делала в вашем номере? — спросил бритоголовый. Я по-прежнему не открывала глаз, но была уверена, что в мою сторону тычут пальцем. Что за дурные манеры!
— Она!.. — громко объявил дяденька. — Она — воровка!
Неожиданное окончание этой короткой фразы заставило меня тут же открыть глаза и подскочить на месте.
— Что?!
— То! — Негодующий ор поганого клеветника набирал обороты. — Вчера, пока я выходил встретить свою… спутницу, она проникла в мой номер и выкрала из кармана пиджака золотые часы.
— Я? Золотые часы? Выкрала?! — задыхалась я.
— Думала, не догадаюсь, что это ты сделала? — подвывал дяденька.
— Врун! Врун! Поганый врун! — кричала я, вскочив с ногами на кресло и ожесточенно размахивая руками.
— Я — врун? Тогда скажи, какого черта ты вчера делала в моем номере?
— Я? Я… Да я… — я запнулась и растерянно захлопала глазами, переводя взгляд с бритоголового на обворованного дяденьку и обратно. Только теперь я сообразила, что никакого мало-мальски разумного повода для того, чтобы заглянуть в номер к мужчине в двенадцатом часу ночи, у меня не было. У меня не было, зато у кое-кого другого он был. Теперь-то я наверняка знала, что привело в чужой номер Леру и что ее так напугало. Вот только рассказывать об этом ни бритоголовому, ни дяденьке не было смысла. Во-первых, не поверят, во-вторых, придется объяснять, откуда я знаю Леру, в-третьих, уж больно хотелось лично побеседовать с этой девушкой, вот просто распирало от желания.
— Ага, попалась! — ликовал между тем обворованный.
В восторге от моего мнимого разоблачения он даже вцепился в бритоголового и затряс его, как грушу.
— Попалась! Нечего сказать в свое оправдание! Так что отдавай то, что украла.
— Отдай ему часы, — велел бритоголовый, отрывая от себя ликующего дяденьку и ставя его на место.
Я затравленно жалась к стене и переминалась с ноги на ногу на мягких подушках кресла.
— Ну, — поторопил меня дяденька.
Он протянул ко мне руку ладонью вверх, наивно полагая, что я извлеку из кармана заветные часики и вручу их ему.
— Я не могу, — промямлила я, чувствуя себя ужасно неловко из-за того, что приходится отказывать столь импозантному мужику.
— Не можешь, почему?
Пришлось сознаться:
— Я ничего не крала.
Дяденька опять был пойман бритоголовым в высшей точке своего полета ко мне.
— Стоп, стоп. Когда, ты говоришь, она была в твоем номере?
— Я застал ее, когда она уже собиралась улизнуть. По-моему, тогда было начало первого или около того.
— Ага, начало первого, то есть ночь. Ночью у нее едва ли была возможность сплавить кому-либо ваши часики, утром — тоже, — рассуждал бритоголовый. — Значит…
— Значит? — повторил обворованный дядя.
— Значит, если она украла твои часы, то они должны быть еще у нее, — подсказал бритоголовый, — а это, в свою очередь, значит…
— Значит?
— Значит, что ее и ее вещи нужно обыскать.
Обыскивали меня со всей полагающейся тщательностью. Особенно старался бритоголовый.
После того, как закончился обыск, я демонстративно фыркнула и уселась кресло, достаточно эффектно закинув ногу на ногу.
«А все-таки мужики гады», — думала я, закуривая сигарету и наблюдая за тем, как два здоровенных детины роются в моих вещах.
Их действия, естественно, не принесли никаких результатов, поскольку часиков у меня не было и быть не могло. Часики были у Леры — я об этом знала, но молчала из вредности.
— Убедились? — злорадно хмыкнула я, когда каждая моя вещь была буквально вывернута наизнанку.
— Но это точно она украла мои часы! — упирался обворованный, хотя энтузиазма в голосе заметно поубавилось. — Точно она — больше некому.
— Но среди ее вещей твоих часов нет, — заметил бритоголовый.
— Значит, она их спрятала в другом месте.
В номере воцарилась тишина, очевидно, каждый задумался о загадочном другом месте, упомянутом обворованным.
Первым заговорил бритоголовый, он схватил дяденьку за ворот рубашки и скомандовал:
— Идем.
И подкрепил свои слова действием, а именно тем, что поволок дяденьку из номера.
— Куда? — упирался тот, правда не слишком уверенно, так что до дверей его благополучно доволокли.
— Поговорим.
И они дружно удалились — для разговоров, а возможно, для поиска «другого места», где я могла бы спрятать украденные часики. Как только за ними захлопнулась дверь, я затушила сигарету в горшке с фиалками и принялась собирать свои вещи, в беспорядке выброшенные из шкафа.
За этим занятием меня и застал бритоголовый. Он вернулся в номер один, сел на кровать и уставился на меня.
Я же в свою очередь демонстративно его игнорировала, хотя меня так и подзуживало накинуться на него с расспросами. Что же он такое сказал обворованному дяденьке, что тот позабыл про свои часы и отстал от меня со своими глупыми обвинениями? Неужели бритоголовый заплатил ему за украденную вещицу? Нет. На человека, занимающегося благотворительностью, он не походил — загадочная татуировка на черепе мешала созданию подобного образа. А может…
Я покосилась на бритоголового, в задумчивости изучающего меня.
Не-ет! На влюбленного в меня он тоже не был похож.
— Ты украла часы? — спросил он, перехватив мой взгляд. Я медленно выпрямилась и, подавив в себе острое желание швырнуть горшок с фиалками в голову этого бестолкового типа, прошипела:
— Да пошел ты…
И он действительно пошел!
Встал с кровати, прошел через весь номер, открыл дверь и, ступив за порог, громко ею хлопнул.
— Идиот, — сказала я закрытой двери, но достаточно тихо на тот случай, если бритоголовый еще не отошел на достаточное расстояние и мог бы меня услышать.
После этого я наскоро покидала в шкаф вещи, умылась, проверила шаткость каблуков, решила, что сегодня обязательно куплю новые туфли, и с этими мыслями покинула номер.
До зала ресторана я, как всегда, добиралась перебежками от одной искусственной пальмы до другой. Усевшись за стойку, я поинтересовалась:
— А где Эрнст?
— А Эрнст взял отпуск. Вот только что приходил.
— Да? — тут же поскучнела я. — Тогда чашку кофе и чего-нибудь сладкого.
Бармен хмыкнул в очередной раз и отошел за заказом.
День определенно не задался.
А потом еще и заказанный кофе оказался слишком крепким, а пирожное слишком маленьким. Потом я вспомнила, что осталась без средств передвижения, поскольку ключи от машины были в сумочке, а сумочка осталась на квартире мальчишек, которые вчера пытались меня похитить.
Замкнутый круг!
Я отставила чашку с недопитым кофе в сторону и уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг нос к носу столкнулась с ювелиром, к которому носила ожерелье.
— Татьяна Александровна… — протянул он, но как-то уж слишком растерянно.
Так он что же, меня сюда искать пришел? Я, конечно, не была в особом восторге от мысли, что он будет предлагать мне перекупить ожерелье, но иного повода для его появления в «Околице» не находила, тем более что он сам обещал меня отыскать. Но почему же он теперь делал такое лицо, как если бы увидел привидение?
— Здравствуйте, — кивнула я.
— А я… — Михаил Павлович глянул через мое плечо на бармена, поправляя воротничок кипенно-белой рубашки, и продолжил: — А я вот решил вас найти. Вы же сказали, что остановились в этой гостинице.
— Говорила, — кивнула я, чувствуя, что сейчас мне придется уже во второй раз за утро отказать мужчине.
— Так что, вы подумали о моем предложении?
— Подумала, — кивнула я. — И боюсь, что мой ответ остается прежним.
— Жаль, — протянул ювелир, думая о чем-то своем, потом тряхнул головой и уже более осознанно произнес: — А я, кажется, схватил вас буквально за руку — вы уже собирались уходить.
— Вообще-то да.
— Тогда, — Михаил Павлович обвел взглядом зал ресторана, словно искал кого-то. — Тогда позвольте, я хотя бы провожу вас.
Я подумала и решила, что присутствие Михаила Павловича на момент моего выхода из гостиницы обеспечит отсутствие Кирилла Степановича. Сделав подобные выводы, я охотно кивнула.
Мои расчеты оказались верны, и администратор предпочел издалека пронаблюдать за мной и моим спутником, прикусив болтливый язык и сунув длинные руки в карманы брюк. Однако на крыльце у меня возникли новые проблемы, и на этот раз с новым спутником — оказалось, что Михаил Павлович не торопится со мной расстаться.
— А вы на работу? — спросил ювелир с неожиданно проснувшимся интересом.
— Нет, — ответила я, щурясь от солнца и в очередной раз проклиная «шкафчиков», лишивших меня сумочки, в которой находились все жизненно необходимые вещи — в том числе и очки.
— Не работаете?
— Я по делам…
Я всматривалась в припаркованные у тротуара машины и пыталась отыскать среди них такси.
— А вы не на машине?
Я внимательно посмотрела на ювелира.
И что за странные озабоченные типы окружают меня последнее время? Едва смотрят в мою сторону и с неохотой говорят, а потом вдруг в них просыпается благородство, они кидаются ко мне и предлагают помощь.
Но поскольку своей машины я была временно лишена, то примирилась с чужой озабоченностью.
— Нет. Моя машина в ремонте.
— Тогда позвольте мне вас подвезти.
И я, конечно же, позволила.
Оказалось, что у ювелира не только роскошная квартира, но и не менее роскошная машина — серебристая «Ауди» приветливо подмигнула, когда Михаил Павлович щелкнул по брелку сигнализации.
— Куда едем? — спросил мой личный водитель, перекидывая ремень безопасности через плечо.
Я обернулась к Ломовому, чтобы назвать точный адрес, по которому меня надлежало доставить, да так и осталась сидеть с открытым ртом, поскольку только теперь сообразила, что, похищая меня вчера, ребятки не потрудились назвать улицу и номер дома своего проживания.
Вот незадача!
И что же мне теперь говорить: «Отвезите меня туда, сама не знаю куда»?
И поскольку ничего иного в голову не приходило, то именно это и пришлось говорить:
— Понимаете, я недавно в вашем городе и названий улиц толком не помню, но могу показать дорогу. Если вас не затруднит, — добавила я.
— Ни капельки. Я рад побыть в роли личного водителя столь очаровательной девушки, — широко улыбнулся Михаил Павлович и повернул ключ зажигания.
Очаровательная!
С каких это пор я стала для него очаровательной? Помнится, когда я появилась на пороге его квартиры, он в мою сторону едва смотрел.
А теперь вдруг нате вам — «и очаровательная», и «личный водитель». Кушайте, что называется, Татьяна Александровна, не обляпайтесь.
Впрочем, с бритоголовым у меня складывается примерно такая же ситуация. Сначала мы чуть не убили друг друга посреди улицы, а вот теперь, пожалуйста, проживаем в одном номере.
Мне определенно пора пересмотреть свои отношения с мужчинами.
— Вы что же, так редко навещаете свою бабушку? — прервал Михаил Павлович мои размышления.
— Что? — не поняла я.
— Ну, бабушку, ту, что подарила вам ожерелье. Неужели вы так редко ее навещаете, что не запоминаете названий улиц нашего небольшого города? — пояснил ювелир, не отрывая взгляда от дороги.
Вот гад, а про бабушку-то он все запомнил. Знала бы, что он окажется таким понятливым, ни за что бы не села в его машину.
— Честно говоря, редко, — ответила я. — Вот здесь поверните налево.
— А откуда же вы к нам приехали?
— Из Тарасова.
— Тарасов… Тарасов… Нет, никогда там не был, ну а как вам наш город?
— Ужасно, — на автопилоте ответила я, но тут же спохватилась: — В смысле, ужасно красивый город. Здесь живут такие милые люди.
— И надолго вы к нам?
— Еще не решила. А теперь налево.
— Налево? — переспросил Михаил Павлович.
Что-то ему в этом слове определенно не понравилось. Или дело было не в слове, а в том, куда мы ехали?
— А сейчас я, вероятно, везу вас к вашей бабушке? — спросил Михаил Павлович после минутного молчания.
— Ага, к бабушке, — охотно согласилась я. — А теперь езжайте вниз по этой улице до конца.
Михаил Павлович совсем посуровел и говорить со мной больше ни о чем не пожелал, зато сосредоточенно размышлял о чем-то. Скорее всего, гадал о том, откуда у старушки, живущей на окраине города в каких-то трущобах, может взяться такое ожерелье.
Я размышлений Ломового прерывать не решалась и сохраняла молчание до тех пор, пока он не остановил машину.
— Здесь? — спросил он, поворачиваясь ко мне.
— Да, большое спасибо.
— Хотите, я подожду вас?
— Нет! — перепугалась я.
Еще не хватало, чтобы этот приличный человек был свидетелем того, как девушка, которую он опрометчиво назвал очаровательной, скачет на сломанных каблуках от двух здоровенных мужиков. Боюсь, что подобное зрелище может травмировать ранимую душу ювелира. Хватит с него и того, что он привез меня в эти трущобы, — у бедняги и так глаза на лоб лезут.
— Мне совсем несложно подождать столь милое создание, — с подкупающим доверием произнес Михаил Павлович.
— Я надолго, — упиралась я как могла.
— Это не имеет значения. Я никуда не тороплюсь.
— Нет. Я не могу так бессовестно пользоваться вашим расположением.
Я потянулась к ручке, чтобы открыть дверцу.
— Мне было приятно исполнять роль вашего шофера, Татьяна Александровна, — успел сказать напоследок ювелир, когда я уже поставила ногу на асфальт.
— А мне было приятно видеть вас в роли своего шофера, и… — я задумалась, а может ли очаровательная девушка говорить то, что хотела сказать самоуверенная, корыстная, алчная и немного стервозная особа, каковой я и являлась на самом деле. Но потом я плюнула на все эти сложности и, улыбнувшись, произнесла: — И можете называть меня просто Таней.
Я почти тут же выскользнула из салона машины. Помахав на прощание ювелиру рукой, я поспешила в глубь дворов.
Зайдя за ближайший дом, я стерла с лица маску наивной проститутки и попыталась настроить себя на предстоящие неприятности, а в том, что таковые не за горами, сомневаться не приходилось.
Поплутав немного среди полуразвалившихся, покосившихся домов, я наконец отыскала нужный двор и остановилась напротив знакомого подъезда.
До сих пор мне казалось, что самым сложным будет выбраться из квартиры братков со своим имуществом, и только теперь, стоя напротив полуразрушенного дома, я сообразила, что прежде следовало бы задуматься над тем, как я вообще туда попаду. Не могу же я подняться на третий этаж, позвонить в дверь к своим вчерашним похитителям, а когда мне откроют, выдать самую ослепительную улыбку и небрежно сказать: «Привет, мальчики. Это я».
Вот уж они обрадуются.
Я, конечно же, люблю удивлять и радовать людей, но это был не тот случай.
Я потопталась еще немного во дворе, а потом побрела за дом. Благополучно преодолев кусты сирени, спугнув рыжего кота, гревшего спину на крышке люка, я наконец-то остановилась под тем самым окном, из которого не так давно совершила триумфальный прыжок. Прислонившись спиной к дереву, я с тоской принялась всматриваться в это окно, но поскольку ничего интересного не наблюдалось, то мой взгляд принялся бесцельно скользить по всему зданию и натолкнулся на пожарную лестницу.
В голове тут же мелькнула мысль, показавшаяся мне гениальной. По крайней мере, она была таковой до тех пор, пока я не попыталась ее осуществить. Моментально отпрянув от дерева, я принялась лихорадочно искать окно кухни похитителей. Узнать его сразу было сложно, поскольку из него мне еще не доводилось выпрыгивать, зато, по моим расчетам, это окно должно было быть как раз рядом с пожарной лестницей.
И точно! Более того, окно было открыто, вернее, открытой оставалась только форточка, но это уже обнадеживало. По крайней мере, не придется выбивать стекла.
Я осмотрелась по сторонам. Людей поблизости не было, видеть меня из окон тоже вроде бы никто не мог. Поблизости росло дерево, и его ветки надежно закрывали пожарную лестницу и даже касались окон. Короче говоря, обстановка благоприятствовала.
Не благоприятствовала только экипировка, а именно, все те же многострадальные туфли и коротенький сарафан. И дернул же меня черт переодеться!
Я ухватилась за подол, потянула его вниз и сделала решительный шаг к пожарной лестнице.
Пожелав самой себе удачи, я подпрыгнула, ухватилась за нижнюю металлическую перекладину и подтянулась на руках.
«Оказывается, — подумала я, хватаясь за новую перекладину, — покидать квартиру через окно куда легче, нежели пытаться попасть в нее таким же образом!»
Добравшись до нужного уровня, я заглянула в интересующее меня окно. Что ж, мои расчеты оказались верны, это действительно была та самая кухня. Мальчики, будучи в неведении о моем визите, находились в одной из комнат, либо их вообще не было в квартире. Лично меня такое положение дел вполне устраивало, а когда я еще и заметила свою сумочку, лежавшую на краю стола, то и вовсе чуть не свалилась с лестницы от счастья. Однако мысль о том, что в случае падения я, скорее всего, не смогу совершить подвиг второй раз, заставила меня удержаться.
Короче, нужно было пользоваться моментом. Уцепившись за следующую перекладину, я переступила одной ногой на подоконник и ухватилась за раму открытой форточки. Через секунду я уже стояла на подоконнике и, просунув руку в форточку, пыталась дотянуться до ручки нижней части рамы.
«Возможно, это и неплохо, что я одета именно в короткий сарафан, а не в шорты и топик, — подумала я, изворачиваясь всем телом. — В случае появления под окнами нежелательных свидетелей сарафанчик явно отвлечет внимание».
Но под окнами никто не появился, и я после пары минут бесплодных попыток, одна из которых чуть не закончилась моим приземлением в кусты сирени, наконец-то дотянулась до ручки, повернула ее вниз и тут же свалилась по ту сторону подоконника на деревянный пол кухни. Поднявшись на ноги, сделала пять шагов на цыпочках к кухонному столу, протянула руку к заветной сумочке и…
— Явилась не запылилась?
Я подпрыгнула на месте от ужаса.
В дверях кухни стоял Женя и улыбался — как всегда, погано и нагло.
— Ой! — пискнула я, рванула сумочку к себе и прижала ее к груди.
Я и впрямь почувствовала, что меня здесь заждались, но особой радости от этого не испытала.
А Женечка между тем сделал шаг мне навстречу…
— Мы ведь привязались к тебе, уже скучаем, — продолжал он. — Ты, я вижу, тоже соскучилась?
— Не очень, — честно призналась я.
— А чего тогда пришла?
— Да вот, — я скосила глаза на сумочку. — Забыла…
— А… — протянул Женя.
Я не стала продолжать беседу и метнулась к окну.
— Уже уходишь? — расстроился Женя.
Он даже и шагу не сделал, чтобы меня остановить.
Честно говоря, я рассчитывала на иную реакцию и даже позабыла о своем первоначальном намерении, и в недоумении уставилась на него.
Женя зевнул, потянулся, почесал живот и сказал:
— Ну, как знаешь.
— Ага, — растерянно кивнула я, села на подоконник и глянула вниз…
И вот тут я поняла причину столь странного поведения Жени — под окном стоял Леша. Встретившись со мной взглядом, он счастливо улыбнулся и помахал рукой. Сразу чувствовалось, что он тоже все это время с нетерпением ждал меня, скучал и теперь был безумно рад видеть.
— Что, уже передумала уходить? — поинтересовался Женя.
— Скотина, — прошипела я.
— Кто скотина? — переспросил Женя, обидевшись.
Но поскольку нас в кухне было двое, то догадаться, к кому именно был обращен лестный комплимент, было несложно.
— Я скотина?! — все же уточнил Женя, прежде чем перейти к решительным действиям.
Я метнула затравленный взгляд вниз, где маячил в ожидании Леша.
Вот черт! Даже покончить с жизнью нельзя, во-первых, потому что я сижу на подоконнике всего лишь второго этажа, а во-вторых, этот тип просто из вредности не позволит мне умереть.
А Женя между тем, движимый праведным гневом, с диким ревом кинулся в мою сторону.
Я ойкнула, оттолкнулась от подоконника и прыгнула, но не вниз, а изловчилась и ухватилась за ветку растущего рядом дерева. Повиснув на ветке, я вскоре поняла, что это далеко не лучший вариант спасения, но было уже поздно.
Находясь в подвешенном состоянии, я могла лицезреть Евгения, высунувшегося в окно. Повторить мой трюк он не решился, но это не помешало ему проявить всю свою сущность. Он запрокинул голову и начал смеяться.
— Ну что, допрыгалась, крыса сушеная? Теперь нам остается только сделать из тебя гербарий, — радовался он.
Свою порцию счастья получил и Леша. Он стоял внизу и самым наглым образом пялился. Когда я сообразила, куда он пялится, то решила, что больше никогда в жизни не буду носить коротких сарафанов и мини-юбок — только брюки и шорты, а еще мне захотелось кинуть в этого бессовестного типа чем-нибудь тяжелым, но пришлось ограничиться только плевком. На что Леша погрозил кулаком и промычал:
— У-у… зараза.
Теперь мои отношения были испорчены и с ним. Так что, когда я окажусь на земле, на радушную встречу рассчитывать не придется.
— Чего стоишь, дурень? — заорал Женя на своего товарища. — Снимай ее оттуда!
— Как? — заорал в ответ Леха.
«А действительно, как?» — подумала я и почувствовала, как в желудке зашевелился скудный завтрак. К тому же висеть на дереве оказалось занятием на любителя, к числу которых я не принадлежала. А это могло значить только одно — шкафчикам даже не придется долго мучиться и придумывать, как заставить меня слезть с дерева. Еще минут десять, и я сама свалюсь к ним. Но парни об этом не догадывались.
— Может, потрясти дерево? — предложил Евгений.
— А если она упадет и переломает себе ноги? — покачал головой гуманный Леша.
— Если она не переломает себе ноги, то я переломаю твои, — пообещал Женя. И я почему-то не сомневалась в том, что он сдержит слово. — А лучше всего будет, если ты полезешь за ней! — продолжил Женя.
Я представила себе эту картину и тихо заскулила, потом завыла, а потом заорала уже вполне членораздельно.
— Помогите! Помогите, убивают! — визжала я.
Но в наше время подобным кличем народ не соберешь. Вот если бы я орала: «Люди, кому 100 долларов подарить?» — то эти слова тут же нашли бы должный отклик, а так я только зря надрывала горло.
Правда, в этом деле мне нашлась компания.
— Лезь скорей за ней! — орал Женя, чуть не вываливаясь из окна.
— Я не умею лазать по деревьям! — взмолился Леша.
— Я… да я тебе… да лучше б ты!.. — задыхался Женя.
— Помогите! — не унималась я.
— Я не полезу.
— Помогите!
А потом произошло то, что я в первую минуту назвала чудом, а во вторую — позором.
— Что здесь происходит? — раздался грозный и до боли знакомый голос.
Я опустила глаза вниз и увидела Михаила Ломового.
Он все-таки не уехал. И не просто не уехал, но еще и пошел следом за мной!
— Михаил! — воскликнула я в восторге, разжала руки и рухнула вниз, но не на землю, а в объятия ювелира. — Михаил, как хорошо, что вы появились! — лепетала я, обнимая своего спасителя. Все-таки не каждый день выпадает такая удача — падаешь с дерева и попадаешь в объятия.
«Лови момент, Танечка!» — сказала я самой себе и покрепче обняла Ломового.
Я глянула на своего спасителя. Надо сказать, его удивлению не было предела.
И оно понятно — шел следом за очаровательной девушкой, собравшейся в гости к своей щедрой родственнице, а застал особу, повисшую на ветке дерева.
Позор!
Как ни странно, но мысль о позоре все же заставила меня освободиться из объятий Ломового и встать на ноги. Очевидно, эта же мысль заставила ювелира загородить меня своей широкой спиной и с вызовом обратиться к парням:
— Что такое здесь творится? Запугивать девушку средь бела дня?! Подобным типам место за решеткой.
— За решеткой, за решеткой… — поддакнула я, почувствовав себя в безопасности.
У Леши явно начинал прогрессировать хронический идиотизм. Он открыл рот и начал бормотать что-то совсем невразумительное.
— Молчать! — рявкнул Ломовой.
Рот и глаза у Леши закрылись одновременно.
— Чтобы я больше не видел вас рядом с этой девушкой, — и уже обернувшись ко мне, добавил: — Идемте, Танечка.
— Идемте!
Как только меня бережно усадили в жаркий салон, а сам Ломовой обежал машину и сел на водительское сиденье, я не выдержала и, стиснув руки на коленях и отводя взгляд в сторону, произнесла:
— Извините за ту ужасную сцену, свидетелем которой вы стали. Мне очень стыдно.
И что самое главное — мне действительно было стыдно.
— Танечка, — Михаил положил свою широкую ладонь на мои руки. — Танечка, стыдно должно быть тем типам.
О боже, что же он должен был подумать, увидев такую картину! Я даже зажмурилась от подобных мыслей. И угораздило же меня так опозориться перед этим приличным человеком.
— И вообще, вам лучше не ездить одной в этот район. Сразу видно, что вы и впрямь совсем не знаете нашего города…
«Знакомлюсь потихоньку», — подумала я, но ничего не сказала.
А Михаил больше ни о чем не стал говорить, за что я была ему еще более благодарна, чем за свое освобождение, вместо этого он повернул ключ зажигания, и машина плавно тронулась с места.
Я блаженно откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Вот оно — простое человеческое счастье — избежать расправы. И не просто избежать, но еще и, так сказать, в процессе всего этого заполучить красавца-мужчину, да еще и ювелира.
«Но все-таки… — мои мысли резко приняли новый оборот, — все-таки любопытно было бы знать, что за гад то и дело строит мне козни и натравливает на меня своих бешеных обезьян?!»
Хоть что со мной делайте, но не верю я в высший разум примитивов и их способность предвидеть чужие поступки, а иного мало-мальски подходящего объяснения тому, что сейчас произошло, я не находила.
Ну откуда Леша и Женя могли узнать, что я решусь снова явиться к ним? Причем они с точностью до секунды просчитали время. Не могли же они караулить меня всю ночь? Хотя… Кто знает, какие мысли вертятся в их бестолковых, а впрочем, как показала практика, не таких уж и бестолковых головах.
От мыслей о прошлом я вернулась к действительности.
— А куда мы едем? — вспомнила я про свои обязанности частного детектива, а заодно и про свою репутацию. И то и другое требовало немедленного восстановления.
— Не волнуйтесь, Танечка, — доверительно улыбнулся Ломовой.
Я и не волновалась, но сочла, что изобразить волнение не мешало бы. Чем я теперь усиленно и занималась.
— На меня вы можете полностью положиться, — продолжал ювелир. — Я просто решил, что после всего пережитого вам лучше немного отдохнуть и прийти в себя в тишине и покое своего номера.
Эти слова о тишине вызвали невольный приступ дрожи.
«Знали бы вы…» — с горечью подумала я, но опять ничего не сказала, только невнятно промямлила:
— Да, мне действительно надо прийти в себя.
Но еще не такое переживала Танечка Иванова, еще не то помнила она из своей многострадальной практики частного сыска, чтобы теперь запираться в душном гостиничном номере, глотать валерьяну и всячески успокаивать свои расшатанные нервы. У меня были несколько иные планы на ближайшее будущее.
Как выяснилось, у Ломового тоже.
— Танечка, может, мне стоит некоторое время побыть рядом с вами?
Слово «может» было сказано чисто для формальности. Голос звучал хоть и ненавязчиво, но более чем решительно, даже не вопросительно, а утвердительно.
Серебристая «Ауди» плавно остановилась точно напротив главного входа в гостиницу «Околица». Мы с ювелиром одновременно повернулись друг к другу.
Я смотрела в его серые глаза и думала о том, что я, конечно же, благодарна за свое освобождение, но не настолько.
Ломовой понял мои терзания и, едва сдерживая улыбку, произнес:
— Танечка, я лишь хотел проводить вас до номера и убедиться, что все в порядке, — голос его прозвучал неожиданно мягко, а я густо залилась краской.
— Со мной уже все в порядке. Не стоит меня провожать.
Ломовой лишь пожал плечами.
— Спасибо вам за все, и до свидания.
Я выскочила из «Ауди» как ошпаренная и тут же замерла у тротуара, демонстративно дожидаясь, пока ювелир не отъедет восвояси, чтобы помахать ему рукой на прощание.
Ломовой с тоской посмотрел на мою застывшую фигуру, с еще большей тоской улыбнулся и, крутанув руль, отъехал от гостиницы.
«Надо же, — подумала я, глядя вслед его машине. — И угораздило же меня обидеть такого хорошего человека».
Я посокрушалась еще немного, а затем круто развернулась и зашагала к автостоянке. У ворот меня встречал облезлый пес. Он мел по земле хвостом, тявкал, подпрыгивал на задних лапах — сразу чувствовалось, что несколько мгновений, проведенных под кустом, сблизили нас.
Куда менее дружественно вел себя сторож. Он был, как всегда, молчалив, инсценировал крайнюю степень глухоты и сверлил меня своими хитрыми глазами.
Хотя я еще не догадывалась, во что все это может для меня вылиться.
Оказавшись за воротами стоянки, я первым делом убедилась, что на горизонте не наблюдается серебристой «Ауди» заботливого ювелира, только после этого резко крутанула руль «Линкольна» и выехала на трассу.
Благо у меня потрясающая зрительная память, так что до дома Леры я добралась без помощи карты и нудных приставаний к прохожим.
— Что-то случилось? — вместо приветствия спросила Лера, едва взглянув на меня.
Она прислонилась к дверному косяку и подтачивала ногти маникюрной пилочкой, видимо, этим же она была занята и до моего прихода.
Здороваться со мной, приглашать в квартиру, поить горячим чаем и рассказывать обо всех известных подробностях убийства Юли Разумовской никто не собирался.
Окинув девушку надменным взглядом, я переспросила:
— Случилось? — И тут же ответила сама себе: — Да, случилось.
После чего отодвинула Леру в сторону и протиснулась в узкий коридор.
Девушка посторонилась, но дверь за мной закрывать не спешила, наивно полагая, что ей удастся выдворить меня из квартиры. И напрасно… Я никуда не собиралась уходить.
— Помнится, вчера, столкнувшись со мной в коридоре гостиницы, ты клялась, что расскажешь какую-то тайну, связанную со смертью Юли.
— Не знаю я никаких тайн, — заявила Лера.
— Может, еще скажешь, что это не тебя я видела вчера в «Околице»? — прошипела я.
Этого Лера говорить не стала. Она только отступила назад, натолкнулась на дверь, та тихо скрипнула и защелкнулась. Девушка ойкнула и зажмурилась, а я кровожадно улыбнулась.
— А хочешь, я скажу, что тебя туда привело? — спросила я.
Лера не хотела, но меня это мало волновало, и я продолжила:
— Я даже могу сказать, что ты делала в номере некоего господина во время его отсутствия.
— Что тебе от меня надо? — плачущим голосом спросила Лера.
Я всегда была скромна в своих планах и теперь не стала изменять этому кредо, потому честно ответила:
— Мне — самую малость: имя убийцы Юли Разумовской.
— Но я не знаю! — Голос Леры неожиданно сорвался на крик.
Она медленно сползла на пол и, обхватив голову руками, зарыдала навзрыд.
Я растерянно смотрела на нее и не могла сообразить, что мне теперь делать. Так ничего и не придумав, я просто пошла на кухню, достала из шкафчика стакан, наполнила его холодной водой из-под крана и вернулась в коридор.
Лера по-прежнему плакала.
Я посмотрела на нее, потом на стакан в своей руке, сделала один глоток и, не найдя ничего более разумного, тоже села на пол.
— Выпей, — предложила я.
Лера посмотрела на стакан с водой, который я ей протягивала, и заплакала пуще прежнего.
Я пожала плечами и сама осушила стакан. После чего прислонилась спиной к двери и начала ждать.
Лера повсхлипывала еще пару минут, а потом затихла.
— Ну что, поговорим? — устало спросила я, когда она подняла голову и как будто бы с удивлением, вызванным тем, что я все еще здесь, посмотрела на меня. После чего сдавленно сглотнула и кивнула. — Хочешь, я тебе помогу? — предложила я.
Девушка опять кивнула. Я не была точно уверена, понимает ли она, о чем я ей говорю, но на выяснение этого просто не было времени, потому я продолжала:
— Убийство Юли как-то связано с левым гостиничным бизнесом?
Я выдержала паузу в надежде услышать хоть какое-то подтверждение своих слов. Но Лера только смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых так и застыли непролитые, но готовые вот-вот брызнуть слезы.
— Мне доподлинно известно, что в «Околице» номера сдаются в основном для интимных встреч, а редкие приезжие — лишь прикрытие. Так? Все эти нескончаемые любовники Юли просто были ее клиентами?
Постепенно взгляд Леры становился все более и более осознанным, до нее начинал доходить смысл моих слов. Она даже чему-то улыбнулась, после чего энергично закивала.
— Да, это так. Они были ее клиентами.
Ну, наконец-то!
— Но я не знаю, кто убил Юлю, — поспешила добавить Лера. — Я лишь могу предположить, что это один из ее постоянных клиентов. Но я даже их имен не знаю.
— Не знаешь? — недоверчиво переспросила я.
— Честно, — взмолилась девушка.
— Ладно, — махнула я рукой. — Тогда ответь мне на другой вопрос. Что ты делала в номере одного из постояльцев гостиницы, когда его самого там не было?
Губы Леры скривились, а из глаз брызнули слезы.
— Вот только не реви, — попросила я, не желая быть свидетелем очередной истерики.
Всхлипывая и давясь слезами, девушка вскочила на ноги и побежала на кухню.
«До чего же сложно иметь дело с неуравновешенными людьми», — устало подумала я, прислушиваясь к тому, как хлопает дверца холодильника и звенят рюмки.
Когда мне наконец надоело сидеть одной в коридоре и я пошла на кухню, Лера к этому времени уже успела утешить себя парой рюмочек коньяка и теперь закуривала.
— Я не уйду, пока не услышу ответа на свой вопрос, — заявила я, останавливаясь на пороге.
Что-то мне подсказывало, что это известие совсем не обрадовало Леру, но пара рюмочек коньяка уже сделали свое нехитрое дело.
Все-таки прав был один мой знакомый майор, говоря: «То, что не может сделать даже опытный следователь на допросе, сможет водка в задушевной компании».
Задушевная компания из нас с Лерой вряд ли получилась бы, но все же…
Я прошла на кухню, присела на подоконник и вопросительно уставилась на девушку.
— Итак, — протянула я. — Что же тебя привело в чужой гостиничный номер?
Я отчетливо видела, как Лера старается что-то придумать. Но как раз в такие минуты фантазия отказывает. И я все это понимала. Ведь только утром сама мучалась, ища мало-мальски приличный ответ на аналогичный неприличный вопрос.
— Только не надо врать и говорить что вы с Юлей были — как бы это сказать? — «сотрудниками», — перебила я Леру, когда та открыла рот, чтобы что-то произнести.
И, судя по огорчению и недоумению, отразившемуся на ее лице, что-то похожее она и намеревалась заявить.
— В принципе, я знаю, что ты там делала, но не могу понять зачем. Зачем ты украла золотые часы?
— Но… но… — начала было Лера, заикаясь.
— Откуда мне это известно, да? — в очередной раз перебила я ее и многозначительно хмыкнула, мол, мне ли не знать.
Вот так иногда частные детективы вынуждены скрывать унизительные факты своей неблагодарной работы и таким образом заслуживать звание профессионала, от которого не укроется ни одна мелочь.
Лера опустила голову и сдавленно ответила:
— Да, я действительно это сделала…
— Но зачем?
— Затем… Затем, что потом я должна была отдать эти часы скупщику и получить за это деньги.
— Так-так, — заинтересованно забормотала я, почувствовав, что в руки попала какая-то важная ниточка. Я даже сползла с подоконника и пересела поближе к Лере.
— А при чем здесь Юля и вся эта история с ее любовником? Какое все это имеет отношение к краже часов?
— Самое простое, — Лера по-прежнему не смотрела мне в глаза. — Дело в том, что Юля делала то же самое. Она не только получала деньги за свои услуги, но еще и обворовывала клиентов, если выпадала такая возможность. У нее этот бизнес был хорошо налажен, за все время никто ничего не заподозрил, она ни разу не попалась. И вообще Юля всегда умела так устроить свои дела, что и придраться было не к чему, она даже украденные вещи сдавала всегда одному и тому же человеку.
— А как же Виктор Геннадьевич? — не удержалась я от вопроса.
— Витька? — хмыкнула Лера и махнула рукой. — Да он обожал Юлю, носил ее на руках и верил каждому ее слову. Так что она могла спокойно сказать, что идет ко мне или еще к какой-нибудь подруге, а сама отправиться куда угодно.
«Значит, Разумовский все-таки идиот», — с сожалением подумала я. Все-таки тяжело осознавать, что человек, который с первого взгляда так тебе приглянулся, оказался недалекого ума.
— Юлька его ненавидела. И все это имело своей целью только одно — накопить денег, развестись с мужем и осуществить свою мечту — стать моделью.
— Да, я уже слышала об этом, — пробормотала я, все еще пребывая в некотором расстройстве от отсутствия умственных способностей у своего клиента.
— И кажется, как раз перед убийством все уже было готово. Юля мне ничего толком не рассказывала, но я так поняла, что она вот-вот собиралась объявить Виктору, что уходит от него.
И об этом мне тоже было кое-что известно, но на этот раз я промолчала.
— Так вот, — продолжала Лера, — сразу после убийства Юли мне позвонил человек, которому она прежде сдавала украденные вещи, и предложил занять ее место. Я согласилась.
— Но тот тип, у которого ты украла часы, был со спутницей, — возразила я, припоминая особу, что сопровождала в тот злосчастный вечер обворованного господина.
— Да. В том-то и дело. Я согласилась занять место Юли, но как бы «на полставки».
— На полставки? — переспросила я, но совсем не потому, что не поняла, о чем идет речь. Просто уж больно оригинально прозвучала эта фраза с учетом темы нашего разговора.
— То есть я должна была только обворовывать, и все.
— Ясно. А что это за человек, которому Юля сдавала золото? Откуда он взялся и кто такой?
— Не знаю, — пожала плечами Лера.
— Как это? — промямлила я, решив, что эта особа снова решила меня дурачить.
— Так. Я не знаю его имени, не знаю, кто он и откуда взялся. Юля никогда ничего мне о нем не говорила, а называла она его просто Скупщик. Да он и сам, когда звонит мне, представляется не иначе как Скупщик.
— Ну а как выглядит этот Скупщик?
Лера устремила свой взор поверх моего плеча, припоминая, как именно выглядит Скупщик. Из всех своих воспоминаний она смогла извлечь лишь одну короткую характеристику.
— Обычно, — заявила она и тут же добавила: — Я и видала-то его только один раз в жизни, когда случайно присутствовала при их встрече с Юлей.
— Да?
— Да. Сегодня должна состояться наша вторая встреча, поскольку я должна передать ему часы.
— Сегодня? — уточнила я. — А во сколько?
— В три.
Я машинально глянула на часы — половина третьего.
— Тогда поехали.
— Что?! Поехали?! — Лера поздно спохватилась, что сболтнула лишнего. — Но ты не можешь ехать со мной.
— Почему это? — искренне удивилась я и даже обиделась.
— Но как я объясню твое присутствие?
— Но ты же сама сказала, что однажды Юля взяла тебя на встречу со Скупщиком, — напомнила я ей.
— Да, — сдавленно кивнула девушка.
— Ну? — подбодрила я ее. — Тогда в чем проблемы?
Лера обреченно посмотрела на меня и поднялась со стула.
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7