ГЛАВА 5
Два здоровенных амбала схватили меня за руки и поволокли к «газельке», припаркованной у самого тротуара. Я упиралась и даже пыталась позвать на помощь, но мои новые знакомые почему-то не приветствовали этих попыток и пресекли их на корню. Они просто подхватили меня за руки и буквально зашвырнули на сиденье, потом и сами запрыгнули в салон. Едва за ними хлопнула дверца, как машина уже сорвалась с места и помчалась по улице, увозя меня в неизвестном направлении.
Один из парней шлепнулся рядом со мной и, покосившись в мою сторону, довольно ухмыльнулся. Я поспешила отвернуться к окну. Однако просто сидеть и пялиться в окно было по меньшей мере глупо. Меня похитили неизвестные типы с неизвестными намерениями. Потому, раз уж насладиться красотами чужого города мне было не суждено, я решила осмотреться и оценить шансы на спасение. И вот только тут я заметила, что кроме меня, водителя и двух амбалов в «газельке» находился еще один человек — тот самый, который недавно кричал: «Вот она». Этим человеком был дачник по имени Гена.
Когда наши взгляды встретились, он погано оскалился, хотя, судя по затравленной физиономии, находился здесь на тех же условиях, что и я. Один из парней, который сидел дальше от меня, заметил наши с Геной переглядывания, ткнул его плечом, отчего тот вдавился в спинку сиденья, и спросил:
— Ну что, это точно та самая?
— Она-она, — чему-то радовался Гена, хотя я бы на его месте так не веселилась. — Она же меня чуть жизни не лишила! Разве я забуду такое?!
Гена явно преувеличивал. Если я и хотела его чего-то лишить, то уж точно не жизни.
— Она, между прочим, абсолютно ненормальная, — ябедничал дачник, хотя, судя по каменным лицам громил, их мало интересовали сложности наших с Геной взаимоотношений.
— И к тому же она вооружена!
А вот это заявление оживило обстановку в «газельке». Тот «шкафчик», что сидел рядом со мной, тут же начал шарить руками по моему телу, очевидно, полагая, что именно под коротким обтягивающим топиком я ношу оружие. Подобного хамства я не переношу в принципе, а от малознакомых мужчин и тем более, так что я наградила нахала достаточно сильным ударом по челюсти, решив, что с такими зубами, как у него, похода к стоматологу ему не избежать в любом случае. Но, судя по дикому реву, амбал был мне не слишком благодарен.
На помощь обиженному товарищу пришел второй похититель. В его руках откуда-то появилась веревка, которой он тут же связал мои запястья. Лапать меня он благоразумно не стал, просто забрал мою сумку, из чего я могла сделать вывод, что он не так уж и глуп, как его дружок, и обмануть его будет куда сложнее.
— Вот стерва, — ныл между тем «шкафчик», злобно поглядывая на меня и держась за разбитую челюсть.
Я тоже не стала изображать большой любви и глянула на него исподлобья с явной ненавистью.
— Я же вам говорил, что она опасная, — ликовал между тем Гена. — Она просто полоумная.
Этот говорливый тип определенно начинал меня раздражать. Я пристально посмотрела на его довольную физиономию и задумалась над тем, чем бы можно было его огорчить.
Что там было для него куда более ценным, чем жизнь?
«Надеюсь, его убеждения не слишком изменились с момента нашей последней встречи», — подумала я и, дабы оправдать присвоенное мне звание полоумной, заехала ему каблуком между ног.
Гена заскулил и согнулся пополам. А тот тип, которому я двинула в челюсть, просиял от счастья. Очевидно, он только теперь понял все преимущества того, что в его случае мишенью были выбраны зубы.
Таким образом, обделенным оставался только тот амбал, что связал мне руки, но драться с ним у меня пока не было никакого желания. Однако в любом случае можно было смело сказать, что первый этап знакомства мы прошли.
Продолжать и дальше в таком же духе я пока не решалась и потому принялась усиленно глазеть в окно, в надежде понять, куда мы держим путь. Эти же мысли терзали и дачника. Немного придя в себя от полученной и, между прочим, заслуженной травмы, он полюбопытствовал:
— А куда вы нас везете?
Громилы — что один, что другой — тупо смотрели перед собой и не собирались давать каких-либо комментариев. По крайней мере, одно стало доподлинно ясно — экскурсия с осмотром достопримечательностей в их планы не входила. Типичный дачник понимал это так же отлично, как и я. Он замолчал на некоторое время, но душевные терзания были столь велики, что Гена не мог не высказать их.
— А вы обещали меня отпустить, когда мы ее поймаем.
Громилы опять никак не прореагировали, зато мои мысли лихорадочно заработали. Итак, во-первых, меня действительно похитили — в этом не могло быть сомнений. А во-вторых, и в этом тоже не могло быть сомнений, — это похищение связано с моим расследованием. Видимо, я все-таки делаю успехи — за один день пребывания в незнакомом городе уже умудрилась кому-то перебежать дорогу. Интересно кому?
— Вы меня отпустите? — не унимался Гена, которого одолевала тяга к родным грядкам.
Парни наконец-то пришли в движение. Они переглянулись, после чего один из них обернулся к водителю и, не говоря ни слова, просто похлопал его по плечу. Судя по всему, это было условным знаком, так как «Газель» начала резко сбавлять скорость и через секунду остановилась. Братки все так же молча схватили дачника, один за ноги, другой за руки и на «раз», «два», «три» раскачали его и вышвырнули из машины прямо на пыльный асфальт. Дверца тут же захлопнулась, и мы тронулись с места.
Обернувшись, я все-таки успела увидеть дачника. Он уже стоял на ногах, весь потрепанный и в пыли, но счастливый настолько, что я почувствовала невольную зависть. Эта зависть съедала меня до самого того момента, пока наше скромное средство передвижения не остановилось возле придорожного домика, первый подъезд которого уже обвалился и был нежилым, а вот другая часть выдержала все тяготы и невзгоды. Рискуя жизнью, там обитали люди, о чем свидетельствовали занавесочки на окнах и цветы на подоконниках. Тот братан, которого я уже успела оценить как сообразительного, в очередной раз продемонстрировал свою смекалку — в его руках появилась полоска клейкой ленты, которая в следующий момент была прилеплена к моему рту. И как только я была лишена всякой возможности воззвать о помощи, меня под белы рученьки выволокли из «Газели».
Я успела осмотреться и понять, что на этот раз судьба занесла меня в какой-то дешевый квартал, где даже пятиэтажные строения были редкостью, а преобладали двухэтажные домики, к одному из которых мы и направились. Но здешние дворы — это еще куда ни шло, а вот в самую настоящую панику я впала, оказавшись в полутемном грязном подъезде, где с потолков свисали лохмотья серой паутины, а стены украшало полное собрание нецензурной лексики. При виде всего этого я начала вопить, мотать головой и поджимать ноги, так что шкафчикам приходилось буквально тащить меня по воздуху, за что я незамедлительно получила подзатыльник и на следующий лестничный пролет поднялась сама. На втором этаже мы остановились возле деревянной двери, выкрашенной бурой краской.
— Открывай, — велел сообразительный, и его менее развитый товарищ послушно полез в карман за ключами.
Он долго возился с замком, прежде чем дверь чуть приоткрылась. До конца ее открыла я своим носом, так как, получив внушительный толчок в спину, буквально влетела в апартаменты. Мальчики вошли следом за мной, и дверь тут же захлопнулась.
Ты попалась, Татьяна Александровна!
Теперь остается только гадать, что на уме у этих отморозков. Впрочем, долго гадать не придется, они скоро сами мне все расскажут, и что самое ужасное, рассказом дело не ограничится.
— Веди ее на кухню. Я пойду отзвонюсь шефу, — отдал очередное распоряжение сообразительный.
Коллега покорно кивнул и потащил меня на кухню.
Кухня, как и вся квартира, имела ужасно запущенный вид, и отнюдь не потому, что здесь давно никто не жил, скорее наоборот — проблема состояла в том, что здесь живут абсолютно неаккуратные люди. Так, например, в коридоре на двух крючках был вывешен весь гардероб, начиная от клетчатой рубашки с оторванными рукавами и заканчивая лисьей шубой. На трюмо, которое стояло здесь же, валялись тюбик зубной пасты и огрызок от яблока, очевидно, оставленный здесь кем-то мимоходом и благополучно забытый на долгие годы. В раковине на кухне, куда меня привели, наблюдалась живописная гора грязной посуды, а в углу кто-то старательно комплектовал газеты, судя по стопке, года эдак с девяносто седьмого.
Я бочком протиснулась на эту кухню и остановилась в нерешительности, всем своим видом демонстрируя, что я девушка скромная. Но мой конвоир явно не ценил в людях этого редкого в наши дни качества. Он ногой выдвинул из-под стола табурет и, шлепнув мне на плечи свои лапищи, заставил сесть.
Тип обошел стол, остановился у подоконника и, скрестив на груди руки, принялся сверлить меня взглядом. Я посмотрела налево, посмотрела направо, а потом от нечего делать тоже уставилась на своего конвоира. Вот так мы и смотрели друг на друга минут десять: он на меня, а я — на него, я на него, а он — на меня. Вообще-то лично я не находила в этом занятии ничего интересного, а вот мальчонку это явно забавляло, так что он даже немного огорчился, когда явился его дружок и помешал нам. Тот по-хозяйски ввалился в кухню, шлепнул на стол мою сумочку, с которой таскался все это время, и объявил о результатах своих переговоров:
— Шеф велел ее колоть.
Я совсем не хотела быть расколотой, о чем незамедлительно сообщила новым товарищам громким нечленораздельным мычанием.
— Женя, она что-то хочет нам сказать, — предположил амбал, с которым мы играли в гляделки.
— Наверное, возражает, — сказал второй, подтверждая тем самым, что сообразительным я считала его не напрасно. Правда, не могу сказать, что сейчас его сообразительность меня слишком-то радовала.
— Может, снять этот пластырь?
— Ты чего, Леха, совсем сдурел?! Она же орать начнет. Или ты хочешь, чтобы сюда сбежались все соседи?
Леше явно не хотелось, чтобы сюда сбежались соседи, поэтому возражать он не стал.
Женя достал пачку сигарет и закурил. Судя по задумчивому выражению лица, он был занят поисками творческого подхода к слову «колоть». Что же касается Леши, то он явно вел здоровый образ жизни, потому как не курил и усложнять жизнь поисками творческих подходов тоже не спешил. Вместо всего этого он снова уставился на меня.
Ну а я, несчастная, сидела, потупив глазки, и занималась полезным, но бестолковым занятием, а именно, пыталась придумать, как избавиться от этих очаровашек, создающих угрозу моей жизни. Размышления мои действительно были бестолковыми, поскольку ничего умного в голову не лезло.
Ничего умного не лезло в голову и еще одному товарищу.
— Женек, — насмотревшись на меня вдоволь, протянул Леша, — а после того как она расколется, мы ее что? Убьем?
Мозгов у Лехи явно не было вообще и, судя по всему, никогда, но все же за участие в моей судьбе я была ему благодарна.
Женек обернулся к своему товарищу и многозначительно покрутил пальцем у виска. Но сей жест означал вовсе не то, что убивать меня не собираются, а то, что, мол, ей об этом знать вовсе и не обязательно. Я отлично все поняла и потому опечалилась еще больше.
Леха заметил грусть в моих красивых глазах и, желая утешить, предложил корешу:
— А может, мы ее оставим себе?
На эти слова Женек ничего не сказал и пальцем у виска крутить не стал, зато его взгляд приобрел мечтательное выражение. О чем именно мечтал в этот момент Евгений, оставалось только догадываться. Но я почему-то не сомневалась в том, что его мечты шли вразрез с моими.
— Ладно, — с неохотой прервал он свои размышления, протянул свои лапищи, ухватился ими за сиденье табурета и придвинул его вместе со мной к себе ровно настолько, что я ткнулась носом в его нос и в ужасе отпрянула.
— Куда цацку дела? — рявкнул Евгений.
Я молчала, но отнюдь не потому, что была скрытной.
— А может, снять ленту? — спросил Леха, опровергнув тем самым мое первоначальное предположение о том, что мозгов у него нет. Мозги у него в наличии имелись, просто было их так мало, что сразу и не заметить.
— Заткнись, идиот, — рявкнул Женя, — без тебя знаю.
И чувствовалось, что он действительно знал, потому что тут же отодрал от моего рта эту поганую ленту. Правда, жить от этого легче не стало, так как нужно было признаваться в том, где ожерелье, а мне этого ой как не хотелось делать.
— Где цацка? — напирал между тем Евгений.
— Какая? — решила было я прикинуться дурочкой и даже состроила подходящую к данному случаю физиономию.
Однако подзатыльник, полученный от Жени, напрочь отбил у меня охоту кривляться, иначе в следующий раз притворяться дурочкой не придется — меня ею сделают.
— В сумочке, — пискнула я.
Женя тут же оставил меня в покое и накинулся на мою сумочку. Через секунду все ее содержимое было высыпано на стол. Ожерелья в ней не было и не могло быть, зато было удостоверение частного детектива, не заметить которого было нельзя.
Но Женя прежде всего заметил отсутствие ожерелья, и это его не порадовало.
Состояние моей внешности напрямую зависело от его радости или отсутствия таковой. Так что мой доблестный облик лучшего частного детектива города Тарасова был незамедлительно испорчен стараниями Жени. Я тоже в долгу не осталась и пнула противника в живот, при этом сама свалилась с табурета, а Женя даже не пошатнулся. Подняв меня, он обратился все с тем же вопросом:
— Где цацка?
— Там была, честно, — ныла я, кивая на сумку.
Женя принялся за повторное изучение содержимого моей сумочки.
Я сидела, затаив дыхание, и ждала, когда он дойдет до моих документов. Женя дошел, раскрыл лицензию, пробежал глазами и хмыкнул.
Я ожидала другой реакции.
— Правильно шеф сказал, что она воровка. Как есть воровка. Смотри, — он протянул мою ксиву Лехе, продолжая погано усмехаться.
Леха почесал коротко стриженный затылок и призадумался.
— А что, если не сперла? Что, если это ее?
Да, в ограниченном количестве Лехиных мозгов иногда рождались поистине ценные мысли.
— Твое? — спросил Женя, ткнув меня носом в мою же ксиву.
Вообще-то подобный жест был исключительно моей прерогативой, но я не стала этого комментировать, а просто буркнула в ответ:
— Мое.
Женя запрокинул голову и засмеялся во всю глотку.
— Думаешь, если мы узнаем, что ты ищейка, то отпустим тебя с миром?
Честно говоря, я именно так и думала, но Женины слова положили конец моим наивным мечтам. Так что нужно было оперативненько строить новые планы по спасению собственной шкуры.
— Может, здесь есть еще что-то интересное? — усмехаясь, спросил Женя и снова начал рыскать в моих вещах. Интересным, на его взгляд, оказался бархатный мешочек с гадальными костями.
— Воровка, липовая ищейка, да еще и игрушки с собой таскает, — веселился он, развязывая тесемочки на мешочке.
Магические двенадцатигранники высыпались из мешочка и покатились по столу. Я машинально посмотрела на выпавшую комбинацию. 27 + 5 + 14. «Чужая глупость может обернуться для вас крупными неприятностями».
Лично я и так была сполна обеспечена неприятностями, но на этот раз очередную порцию гадостей кости сулили отнюдь не мне, а человеку, так неосторожно бросившему их, то есть Евгению. А что хотели сказать магические двенадцатигранники мне, давая такой прогноз моему врагу? На какую такую чужую глупость они намекали?
Недолго думая, я пришла к выводу, что слово «глупость» лучше всего подходит к Леше. Я покосилась в его сторону, натолкнулась на пристальный взгляд и вдруг сообразила, что кости дали мне ценную подсказку.
— И что это такое? — заволновался Евгений, склоняясь над столом.
— Гадальные кости, — пояснила я.
— И что значат эти цифры? — Он с явным трепетом относился ко всякого рода гаданиям, и я решила его не разочаровывать.
— Они предсказывают будущее тому, кто их кидает.
— Да? Ну и что там они напредсказывали?
Я сфокусировала свой взгляд на двенадцатигранниках, наморщила лоб и абсолютно серьезным голосом изрекла:
— Они говорят, что исполнение чужих поручений, особенно связанных с похищением ни в чем не повинных граждан, — занятие не только глупое, но и уголовно наказуемое.
Гадалка из меня была никудышная, и это мне тут же дали понять.
— Она еще издеваться вздумала! — бушевал Женя, размахивая руками. — Послушай меня! — ревел он.
При этом меня схватили за плечи, встряхнули пару раз и уронили обратно.
— Не советую тебе здесь шутить! И вообще, чем быстрее ты скажешь, где цацка, тем легче будет твоя смерть.
— А может, не надо ее убивать? — вмешался Леша.
— Надо, еще как надо, — не унимался Евгений, будучи до глубины души оскорбленным моим предсказанием своего совсем не светлого будущего.
— Но ведь шеф ничего не говорил о том, чтобы ее убивать!
— А я говорю!
Мнения явно разделились. Конечно, я была на стороне Леши, но меня никто не спрашивал, а навязываться с советами по поводу своей же участи я, будучи девушкой скромной и воспитанной, не решилась. И неизвестно, чем бы закончился этот спор, не будь он прерван на самой душещипательной ноте.
— Мы не договаривались ее убивать! — Леша потащил меня с табуретки в свою сторону с воплем.
А Женя, будучи парнем более сообразительным, тоже вцепился в табурет, на котором я сидела, и заявил своему товарищу:
— Мы не договаривались и не убивать ее!
Я уже открыла рот, чтобы заорать, но в этот момент в кармане Евгения запиликал сотовый.
Женя резко отпустил табурет. Леха, в это время изо всех сил тянувший его на себя, потерял равновесие и с грохотом рухнул на пол, я, естественно, следом за ним, а со мной в придачу и табурет. Думаю, в этот момент у соседей, живущих снизу, с потолка посыпалась побелка. Одно радовало, напоследок я таки успела пнуть Женьку ногой, в надежде, что в суматохе он не заметит, кто это сделал. Он и не заметил, более того, схватил трубку, даже позабыв о том, что следует выйти из кухни.
— Алло, — резко гаркнул он. — Да, общаемся.
Звонил явно шеф, так что в кухне мгновенно воцарились тишина и порядок. Я передумала орать и чутко ловила каждое слово, сказанное Женей, Леха тоже притих и без каких-либо возражений сидел на полу, придавленный мной и табуретом.
— Пока ничего, — отчитывался между тем Женя. — Но мы работаем. Нет, насчет того, что цацки были у нее, не отпирается.
Следующие три минуты Женя только слушал, кивал и бормотал что-то типа «угу, ага, да, понял».
Что именно понял Женя, для нас с Лешей осталось загадкой. Но, отключив сотовый, он заявил:
— Короче, шеф срочно вызывает. Нужно ехать. Поеду я. Ты останешься здесь и будешь охранять ее. Ясно?
— Ясно, — кивнул Леша.
В его бестолковой голове уже явно роились мысли по поводу нашего с ним времяпрепровождения в отсутствие Евгения. В моей голове тоже роились мысли, но несколько иного плана.
— Смотри, если она сбежит… — Женя не закончил фразы. — Головой ручаешься!
— Все будет путем, — заверил Леша.
Женя уходил с явной неохотой, бросая в мою сторону злобные взгляды. Я же сидела, потупив глазки и сложив связанные руки на коленях, всем своим видом изображая покорную жертву и боясь, как бы Женя не передумал уходить.
Женя не передумал, и через пару минут за ним уже захлопнулась входная дверь. Сбылись наши с Лешей мечты — мы остались наедине.
— Скажи, а шеф правда не отдавал приказания убивать меня? — осторожно поинтересовалась я.
Леша явно ожидал более романтического начала беседы, а потому поморщился, услышав мой вопрос.
— Ты сперла побрякушку — вот и отвечай, сама виновата. Ну а насчет убивать или не убивать… — Леша сделал многозначительную паузу, — это уже от тебя зависит.
Я сделала вид, что не поняла намека.
— А кто этот ваш шеф? — спросила я.
Леша сел напротив меня, заглянул в глаза и доверительным тоном, каким обычно говорят с душевнобольными, произнес:
— Шеф — очень умный человек, и с ним лучше не враждовать. Думаю, ты это уже поняла. Так что скажи, куда безделушку дела, и тебе никто ничего не сделает, уж я за это ручаюсь.
Лешино милосердие не знало границ. Мои актерские способности тоже.
— Правда? — Я захлопала ресничками, стараясь выдавить из себя слезу умиления. — А знаешь, ты совсем не похож на своего приятеля, тот только и делал, что орал на меня.
Леша довольно заулыбался.
— Но… — я потупила глазки, — может, ты развяжешь мне руки?
Леха задумался.
— Ну, хорошо, — согласился он, вероятно, решив, что наше с ним времяпрепровождение будет куда более увлекательным и разнообразным, если развязать мне руки.
Он долго боролся с узлами, и как только с ними было покончено, накинулся на меня, чуть не свалив с табурета.
Несколько минут я терпела, но потом решила, что пора брать инициативу в свои руки. Правда, для достижения своих целей я предпочла взять в руки кое-что более тяжелое и увесистое, а именно заварочный чайник, который я нащупала на столе. Вот он-то и опустился на бестолковую Лешину голову.
Парень выпучил глаза и ойкнул. Я моментально вскочила с табурета, даже не успев в полной мере насладиться только что созданной художественной композицией. Однако голова у Леши оказалась не самым уязвимым местом, так как погоня настигла меня уже у дверей, при этом Алексей выл, ревел, сыпал нелестными словами в мой адрес, из чего я могла сделать вывод, что мой вариант развлечений не пришелся ему по вкусу.
Я заметалась по коридору, стараясь увернуться от карающей Лешиной руки, в панике натолкнулась на какую-то дверь, не раздумывая, ринулась в нее и тут же захлопнула, навалившись на нее всем телом. Леша начал яростно биться с другой стороны, и, судя по жалобному скрипу двери, его старания рано или поздно должны были увенчаться успехом.
Изо всех сил наваливаясь на дверь, я лихорадочно соображала. Кстати, самое ужасное вот в такие минуты — это полное отсутствие соображений, что и наблюдалось в моем случае. Тогда я принялась бестолково осматриваться по сторонам. Оказалось, что я попала в спальню, такую же захламленную, как и вся эта квартира. Но безалаберность здешних жильцов меня не слишком-то волновала, а вот что поистине встревожило мое воображение, так это окно, вернее, его недосягаемость. Ведь чтобы добраться до него, нужно было отойти от двери, а я и двух шагов не успею сделать, как Леша — эта бешеная скотина — окажется в комнате.
Однако на размышления времени не оставалось — дверь уже подпрыгивала на петлях и вот-вот должна была слететь. Тогда я сделала первое, что пришло в голову, то есть просто отскочила в сторону. И очень даже вовремя, поскольку дверь почти тут же плашмя упала на пол и в комнату ворвался пунцово-красный от ярости Леша. Я встретила его как и полагается скромной девушке, подвергающейся сексуальным домогательствам, — крутанулась на месте и фирменным ударом шибанула навязчивому джентльмену каблуком аккурат в лоб, так что он был отброшен туда, откуда только что явился, то есть коридор. Еле удержав равновесие, я тут же метнулась к окну.
Голова была явно не самым уязвимым местом Алексея, потому что я успела открыть лишь одну раму, а он уже нарисовался в дверном проеме. Дальнейшее развитие событий зависело от ловкости одного из нас. И пока Леша разгонялся в коридоре, я открыла вторую раму, вспорхнула на подоконник и, забыв попрощаться, спрыгнула вниз.
Оказавшись на земле, я подняла голову.
Открытое настежь окно, развевающиеся занавески, все-таки я сумела уйти красиво!
Вскочив на ноги и наскоро поправив одежду, я помчалась вперед, не разбирая дороги. Благо на улице были сумерки, и Леша мог не заметить, в каком направлении я побежала. Двор я пересекла за считаные секунды и, только оказавшись на проезжей части и убедившись, что погони за мной нет, смогла перевести дыхание. Но в безопасности я себя почувствовала, лишь остановив попутную машину.
— Куда? — спросил водитель, которого я при первом же взгляде охарактеризовала как давно не кормленного.
Машина была под стать хозяину — старый зеленый «Запорожец», но в моей ситуации выбирать не приходилось.
— До гостиницы «Околица».
— По пути, — кивнул тот. — Садись, подвезу.
Я тут же запрыгнула в салон, и «Запорожец» с диким скрежетом покатил по трассе.
— А что в гостинице забыла? — поинтересовался водитель.
Вот за что я терпеть не могу ездить на попутках, так это за то, что волей-неволей приходится поддерживать бестолковый разговор с шофером. Я никогда не страдала от желания излить душу малознакомому человеку, но не ответить было нельзя, и я промямлила, не отрывая взгляда от окна:
— Я там живу.
— Да? — В голосе мужика явно прозвучало сомнение.
Очевидно, «шкафчики» неплохо потрудились над моим обликом, и я уже не производила даже впечатления человека, способного оплатить свое проживание в гостинице.
— На работу небось собралась, — неожиданно сказал водитель.
Я невольно оторвала взгляд от окна и посмотрела на водителя.
— Что вы хотите этим сказать?
— Да полгорода знает, что «Околица» — это притон вот для таких… таких, как ты. Только раньше туда толстосумы приезжали со своими, а теперь вижу, что гостиничный бизнес расширился.
Видно, встреча с мальчиками не прошла бесследно и негативно отразилась на моих умственных способностях. Я старалась, но никак не могла извлечь хоть какой-то смысл из только что сказанных слов, а главное, я никак не могла сообразить, что значила фраза «вот для таких, как ты». Это что — оскорбление?
— О каком гостиничном бизнесе вы говорите?
— О таком, — ответил водитель.
И тут до меня дошло, за кого меня принял этот уважаемый господин. Вот только я еще с трудом улавливала связь между этим делом и гостиничным бизнесом.
— А вы что же, так хорошо знакомы с тем, что происходит в гостинице «Околица»? — спросила я, чтобы поддержать неожиданно заинтересовавший меня разговор.
— Только понаслышке, — хмыкнул мой попутчик и нажал на тормоза. — Приехали, — оповестил он.
— Спасибо, — я уже собралась привычным жестом расстегнуть сумочку и извлечь из кошелька несколько купюр, долженствующих поддержать в душе некормленого водителя идею о том, что ближнему нужно помогать, и только тогда заметила, что деньги, как и все остальное, в том числе сама сумочка, остались в квартире, которую я только что покинула через окно.
— Да не нужно мне ничего, — махнул рукой некормленый.
— Спасибо, — промямлила я и, пока он не передумал, поспешила выбраться из салона.
«Запорожец» заскрипел и покатился по дороге. «Вот на таких машинах нынче ездят благородные люди», — с грустью подумала я, оставшись стоять одна на пустынной ночной улице. Только чуть в стороне, у игрового клуба, как всегда, толпилась кучка молодых людей. Минут пять я бестолково таращилась на них и зачем-то прислушивалась, пытаясь понять, о чем идет спор, в то время как думала совсем о другом. Из этого состояния меня вывел резкий скрежет тормозов.
— Совсем сдурела! — заорал водитель, высовываясь из окошка белой «Волги».
Я растерянно осмотрелась по сторонам и сообразила, что, выйдя из «Запорожца», осталась стоять на дороге и меня только что чуть не сбила машина.
— Проходи скорей, чего уставилась? — рявкнул водитель «Волги».
— Вот черт, — пробормотала я, перебегая на другую сторону улицы и слыша, как мне вслед продолжают нестись проклятия.
— Ненормальная! — выкрикнул напоследок водитель.
«Веселый же сегодня выдался денек, — размышляла я, медленно ковыляя к стеклянным дверям гостиницы. — Начала я его претенденткой на должность модели в модной студии „Лолита“, продолжала воровкой и девушкой легкого поведения, а закончила просто ненормальной».
В гостинице меня ждал приятный сюрприз — консьерж с душевной фамилией Зверьков, или просто Макс, как он всем представлялся, был на боевом посту — возле искусственной пальмы. Он улыбался и искрился добродушием, однако встреча с двумя «шкафчиками» напрочь отбила у меня охоту строить кому-то глазки. Я вообще старалась смотреть в пол, опустить голову пониже и надеялась на то, что мне удастся миновать холл, оставшись незамеченной.
Не замеченной я не осталась, и не только Максом.
— Добрый вечер, Татьяна Александровна, — громко сказал он, и это услышал Кирилл Степанович, до этого мирно беседовавший с каким-то толстым дядей и его юной спутницей.
Услышав мое имя, администратор тут же обернулся, а я юркнула за искусственную пальму, проклиная Макса за его вежливые манеры.
Благо руководство гостиницы не поскупилось на цветочки, и при перебежках от одного растения к другому я могла видеть растерянное лицо Кирилла Степановича, пытавшегося понять, куда же я так быстро исчезла. И он-таки меня увидел, правда, когда я уже благополучно достигла лестницы, так что прощального взмаха руки он все же удостоился, после чего я моментально взбежала вверх по ступенькам.
Таким образом, самое навязчивое препятствие я миновала, и если бы еще знать наверняка, что моего бритоголового товарища нет в номере, то можно было бы сказать, что сегодняшний день закончился просто прекрасно.
Я машинально взглянула на часы — было только начало двенадцатого. В принципе, у меня еще имелся шанс первой занять кровать, а в распоряжении бритоголового, как и прошлой ночью, оставить кресла. Но дело было не только в распределении спальных мест — уж больно не хотелось, чтобы сосед по номеру видел меня в таком убогом состоянии. Этот человек и без того думает обо мне не слишком хорошо, потому не стоит усугублять и без того не слишком высокое мнение о самой себе.
Я свернула за угол и ускорила шаг, желая побыстрее добраться до номера, как вдруг за моей спиной послышался тихий скрип, а затем щелчок — из комнаты, которую я только что миновала, кто-то вышел. Я обернулась и успела заметить женскую фигуру, тут же скрывшуюся за углом.
Лера!
Мои планы на ближайшее время резко поменялись, и, сделав поворот на сто восемьдесят градусов, я помчалась за Лерой.
Лера порывисто шла впереди меня по длинному коридору, и по одной ее походке можно было с уверенностью сказать, что девушка нервничает и готова вот-вот сорваться и побежать. Несколько раз она оборачивалась, но я успевала предугадать эти движения и предусмотрительно прижималась к стене, укрывшись за очередной искусственной пальмой.
Когда мы миновали лестничный пролет, единственный на этом этаже, я поняла, что решила последовать за Лерой не напрасно. Чутье редко подводит меня, а я сразу поняла, что с этой девушкой не все так просто. И теперь любопытно было бы знать, что она здесь делает.
Но по-настоящему любопытно стало, когда я поняла, куда направляется Лера, — к двери в конце коридора, на которой красовалась табличка «Служебный вход».
Что-то я не припомню, чтобы Лера упоминала о работе горничной в гостинице «Околица», да и на какую-нибудь другую представительницу обслуживающего персонала она тоже с трудом смахивала.
Я догнала Леру, когда она достигла заветной двери и ухватилась за ее ручку.
— Привет, — жизнерадостно сказала я, резко упираясь ладонью в дверь так, чтобы Лера не могла ее открыть.
Девушка подпрыгнула на месте и обернулась.
Сказать, что она была не рада меня видеть, это ничего не сказать, и в ту минуту я была в безумном восторге от того, что поблизости не оказалось ничего тяжелого, иначе этот предмет непременно угодил бы мне в голову.
— Ты?! — Лера явно боролась с желанием оттолкнуть меня и убежать. — Что ты здесь делаешь?
Вопрос прозвучал глупо. Она сама это поняла. В такой ситуации нужно суметь состроить хорошую мину, а у Леры явно не было актерского таланта.
— Вообще-то я снимаю здесь номер. А вот ты — коренная жительница этого солнечного города, — что ты делаешь в гостинице? — Я не стала особо церемониться и не скрывала ехидного тона.
Лера покосилась на мою руку, удерживающую дверь, и вздохнула.
— Ты не поверишь, — прошептала она.
Я выжидающе молчала.
Лера бросила беглый взгляд через мое плечо. Я тоже моментально обернулась, но в коридоре кроме нас никого не было.
— То, что произошло, ужасно, — заговорила Лера, и ее голос тут же дрогнул, а из глаз брызнули слезы черного цвета. Девушка явно экономила на качественной косметике.
— Ужасное? Ну, судя по тому, что я встретила тебя в гостинице, направляющейся к служебному входу, могу предположить, что ты устроилась сюда горничной. Неужели зарплата маленькая? — не сдержалась я.
Меня брало зло от мысли, что Лера была повинна в моей встрече со «шкафчиками». Ведь это она помешала моей погоне за Эрнстом и тем самым заставила остановиться.
Однако Лера пропустила мою колкость мимо ушей.
— Теперь я понимаю, что сразу нужно было все тебе рассказать, — рыдала она. — И я расскажу, все расскажу. Все, что только знаю про Юлю. Но только не сейчас. Давай встретимся завтра — ты знаешь, где я живу. Приходи ко мне.
Я недоверчиво смотрела на Леру и не спешила отнимать руки от двери.
— Завтра?
— Да. Я все расскажу, только сейчас позволь уйти, — бормотала она, дергая дверную ручку на себя.
Не знаю почему, но я отняла руку, которой до этого удерживала дверь. Лера тут же распахнула ее и юркнула на лестницу.
— Завтра я тебя жду, — бросила она.
И через секунду девушка уже скрылась. Я слышала лишь цокот ее каблуков, да и тот вскоре замер где-то внизу.
Я осталась стоять одна в далеком гостиничном коридоре.
«А все-таки зря я ее отпустила», — пришла в голову запоздалая мысль.
Но зря или не зря, а Леру уже было не догнать, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как вернуться обратно. Проходя мимо номера, из которого так спешно выбежала девушка, я невольно остановилась, пару минут просто стояла столбом и смотрела перед собой, а потом вслух спросила:
— А почему бы и нет?
И поскольку мне никто не возразил, решительно взялась за дверную ручку и повернула ее. Дверь чуть приоткрылась, и я заглянула внутрь. Однако в узенькую щелочку едва ли можно было увидеть что-то, кроме края кровати и ночника, и поэтому я приоткрыла дверь пошире.
Пожалуй, окажись сейчас здесь мой приятель Кирилл, он прокомментировал бы мои действия примерно так: «Любопытство не порок, но большое свинство».
«А что, если в комнате труп?» — перебила я ход своих же собственных мыслей, уверенно толкнула дверь и вошла внутрь.
Трупа в номере не было. И вообще никого не было. Мой взгляд скользил по стенам, обшарпанной мебели, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что могло объяснить бегство Леры. Здесь не было ничего интересного. Ничего, кроме…
Неожиданно мой взгляд зацепился за мужской пиджак, небрежно брошенный на кровати. Странно. Мужской пиджак есть, а самого мужчины нет. Неужели именно отсутствие мужчины в номере вызвало у Леры такое эмоциональное потрясение?
Однако свою дозу потрясения получила и я, вот только не от отсутствия, а от присутствия мужчины.
— Что вы здесь делаете? — раздался за моей спиной резкий голос.
От неожиданности я подпрыгнула на месте, круто развернулась и уткнулась носом в чей-то галстук. Подняв глаза, я увидела незнакомое, а самое главное, недовольное лицо.
— Что вы делаете в моем номере? — повторил мужчина свой вопрос все тем же ледяным тоном.
— Кто? Я?
— Нет, я.
Еще один человек, лишенный чувства юмора.
— Я перепутала ваш номер со своим, — пролепетала я, пытаясь бочком протиснуться в коридор.
— Пупсик, что здесь происходит? — За спиной дяденьки нарисовалась дамочка.
При виде меня в ее глазах сверкнул воинственный огонек, губы искривились, и я поняла, что мне лучше убраться отсюда подобру-поздорову.
Мужик, видно, тоже почувствовал, что намечается скандал, и встал между мной и дамочкой.
— Девочки, девочки, спокойно!
— Кто эта девица?
— Зайка, эта девушка всего лишь перепутала номера и по ошибке зашла в наш. Вот и все.
— По ошибке, — поддакнула я. — Извините, пожалуйста.
Я попятилась назад, натолкнулась на кашпо с искусственной пальмой, зачем-то извинилась перед ней, после чего круто развернулась и зашагала к своему номеру.
Как я и думала, бритоголовый приперся первым и, конечно же, не упустил свой шанс — воспользовался моим отсутствием и занял кровать. Так что теперь весь номер содрогался от его бодрого храпа. А на столе, под включенным ночником, на том самом месте, где я вчера оставила свою записку, лежало новое послание: «Поскольку вчерашний раздел имущества проходил без участия одного из заинтересованных лиц, то я решил, что и повторный можно провести аналогичным образом. В связи с чем было постановлено, что в ваше распоряжение переходят кресла и стол, а в мое — кровать. Шкаф и ванная, согласно прежнему разделу, считаются совместным имуществом».
«А он юрист», — подумала я, прочитав это послание, после чего погасила ночник и направилась к креслам, где мне согласно новому договору надлежало провести сегодняшнюю ночь.
Я долго и старательно устраивалась, потом не менее усердно считала про себя овец и старалась уснуть. Но то ли кресло было слишком жестким, то ли мешал храп бритоголового, а может быть, все дело было в моих собственных мыслях — так или иначе, а уснуть я никак не могла. Тогда я выбралась из кресла на балкон, потом вернулась к шкафу, где на ощупь пыталась отыскать нераспечатанную пачку сигарет и зажигалку, и вернулась в кресло. Забравшись в него с ногами, я закурила. Щурясь от едкого табачного дыма и бессмысленно глядя в черный квадрат окна, я вспомнила события минувшего дня и пыталась выудить из них то главное, что непременно должно было привести меня к разгадке таинственной смерти Юли.
Неожиданное знакомство с фотографом студии «Лолита», попытка разоблачить Эрнста, похищение и последующий побег, даже странная встреча с Лерой в гостиничном коридоре — все это было не то.
Было что-то еще.
Я пыталась ухватиться за эту самую главную мысль, но она ускользала.
«Хватит, — решила я. — Нужно перестать об этом думать, а через некоторое время опять включить мозги, и та мысль, что возникнет первой, возможно, и будет тем главным, чего я никак не могу уловить».
Я так и сделала — «отключила» мозги и несколько минут сидела, ни о чем не думая, лишь глядя на кончик тлеющей сигареты. Потом резко тряхнула головой. Из всех событий минувшего дня остался только один кадр — поездка на стареньком «Запорожце».
Конечно!
Я чуть не захлопала в ладоши, но вовремя вспомнила, что в номере, кроме меня, еще мирно спит бритоголовый. Едва ли мне удастся отговорить его звонить в психиатрическую лечебницу, если он, проснувшись, застанет меня сидящей в темноте, хлопающей в ладоши и поганенько хихикающей. Потому мне пришлось заставить себя тихо сидеть на месте и продолжать свои размышления.
Итак, именно поездка на «Запорожце» и была тем главным, что могло послужить основой для раскрытия убийства Юли Разумовской. Вернее, не сама поездка, а мой случайный разговор с водителем, который принял меня за девушку легкого поведения и выболтал про двойной бизнес гостиницы «Околица». Из его слов следовало сделать вывод, что гостиничный бизнес для «Околицы» — это лишь прикрытие, на самом же деле здесь сдаются номера для интимных встреч. И теперь многое из того, что раньше казалось странным, становилось простым и понятным. Например, то, что на автостоянке совсем не обязательно предъявлять паспорт и водительские права. Ведь большинство гостей — люди известные, и светиться в подобном месте им совсем не обязательно. Понятным становилось и то, что так ранило мою душу при первом посещении ресторана, — именно то, что я была единственной, кто оказался без спутника. И наконец — эта мысль заставила мои щеки покраснеть — становилось понятным, что означало то загадочное выражение лица Кирилла Степановича, когда он вручил мне с бритоголовым ключи от номера.
Я затушила сигарету в горшке с фиалками, стоящем на прикроватном столике, и посмотрела в ту сторону, откуда доносился раскатистый храп. Интересно, а бритоголовый знает, в какой гостинице он остановился? Хотя слова «знает», «думает», «понимает», на мой взгляд, были несколько несовместимы с сим субъектом, и потому я тут же отбросила все мысли о нем и вернулась к главной теме.
Итак, в «Околице» ведется достаточно специфический бизнес, здесь же происходит убийство Юли, которую большинство знакомых характерезуют как девушку, часто меняющую мужчин. И что-то мне подсказывало, что оба эти факта напрямую связаны между собой. Вот только кто же, собственно говоря, убийца? И кто организовал мою сегодняшнюю встречу с мальчиками? Что это за человек, который так яростно желает заполучить ожерелье, между прочим, поддельное и послужившее орудием убийства, и самое главное — откуда у него столь точные сведения о моем местонахождении? Ладно, трюк с дачником по имени Гена был прост — эти люди вышли на него таким же образом, что и я сама, и, в принципе, их расчет оказался верен — Гена обо всем рассказал и даже опознал меня. Но ведь он же не знал, кто я такая и где проживаю! А кто знал? Таких людей набралось немного — Лера, Эрнст, Марк. Один из них подослал ко мне «шкафчиков», но значит ли это, что он и есть убийца Юли Разумовской?
Из всего этого я могла сделать только один вывод: если я сейчас же не лягу спать, то у меня «поедет крыша», а ввиду того, что ей и без того сегодня был нанесен немалый ущерб, стоило прислушаться к голосу разума.
Я прислушалась — голос разума отчего-то вторил храпу бритоголового.
— И повезло же мне с соседом, — вслух пробурчала я и, сунув голову под подушку, закрыла глаза. Уже через пару минут я провалилась в глубокий сон.
