Глава 9
Завтракали мы в чинном молчании, при необходимости общались чуть ли не на «вы». А что? Нормальные рабочие отношения, только движения у Игорька были какими-то порывистыми. Не выспался, что ли? Или сердится на что?
При выходе из подъезда мы столкнулись с тетей Зиной, возвращающейся с Голдой после прогулки. Увидев меня, тетя Зина подхватила свою гадкую собачонку, вдавила себе в грудь и прижалась к стене.
Слова не сказала! А глазами таращилась, словно жаба, которая пукнуть хочет.
— Здравствуйте, — очень милым голосом поздоровалась я с нею.
Она промычала что-то и кивнула.
Игорек прошел молча — на тетю Зину-то он за что обиделся?!
«Девяточка» блестела на утреннем солнышке чем могла и, казалось, даже улыбалась мне.
— До стоянки добросишь? — нехотя пробрюзжал Игорек.
— Конечно.
Я стала обходить свою «девяточку» вокруг, ведя пальчиком по ее красным бокам.
И почему говорят, что красный цвет любят только дураки?
Подойдя к заднему бамперу, остановилась — что-то меня заинтересовало. Я пригляделась.
Шагах в трех от меня торчала из земли труба — руина детской площадки, — ржавая, кривоватая и одинокая. К ее основанию был привязан конец толстой лески. Другой конец, извиваясь, прятался под моею машиной. Похоже, дети баловались. Но береженого бог бережет.
Я встала на колено — потом отряхнулась — чуть повернулась и заглянула под днище.
Примерно в центре его скотчем была прилеплена граната «РГД-4» — ошибиться трудно. Второй конец лески был привязан к кольцу на ее ручке. Хорошее такое колечко, примерно 25-го размера.
Я оперлась на две руки, чтобы разглядеть получше этот подарочек. Сверху раздался голос Игорька:
— Ты что это раком встала? Или решилась на что?
Стоит к этим мужикам повернуться спиной, как у них все мысли…
Что-либо говорить Игорьку смысла не было. Пришлось лечь на песочек с колючими камешками правым боком — хорошо хоть платье надела то, которое не очень жалко.
Протянула руку, ногтем поддела скотч — отлепила. Осторожно взяла гранату, зажала кольцо, отстранилась от машины и встала на ноги.
Посмотрела по сторонам — вроде ничего подозрительного. Около металлической трубы с петлей из лески осторожно ходила своими кривыми лапами Голда.
На мгновение мелькнула мысль почумиться, но я тут же ее отогнала — чушь какая-то.
— Ну ты что молчишь? — Игорек дыхнул мне в лицо табачным дымом и заглянул через плечо — посмотрел, что у меня в руках.
— Где взяла? — сразу осипшим голосом спросил он.
Я запустила руку в сумочку, достала маникюрные ножницы и перерезала леску.
— Видишь, как люди ошибаются? Хотели подвесить к твоей машине, а подвесили к моей. На, исправь ошибку. — И я сунула гранату ему в руку.
Он побледнел, но сдержался. Кусая губы, огляделся по сторонам. Я открыла машину, открыла ему левую дверцу — садись, кавалер.
— Да подожди ты! — с досадой отмахнулся он. — Вон наши едут, ты должна им фотку отдать.
Я посмотрела налево — из-за поворота показалась белая «восьмерка» и медленно повернула во двор. Я щелкнула замочком сумочки и достала фотографию. И как не забыла сунуть ее сегодня с утра — молодец, Танька!
Справа послышался резкий рев мотора и визг тормозов. Мы с Игорьком рефлекторно оглянулись.
Серый «фолькс», почти такой же, как у него, рывком встал напротив нас. Стекло водителя было опущено, я увидела мужчину в темных очках и голубой футболке, он повернул лицо в нашу сторону, мышцы рта у него напряглись.
— Ложись! — крикнула я Игорьку и уткнулась носом в песок, уже не чувствуя, колючий он или нет.
Раздались сухие щелчки выстрелов. Водитель «Фольксвагена», высунув руку из окна, бил прицельно по моей машине. Сволочи менты забрали пока мой ствол, поэтому сейчас мне пришлось лежать тихо и плотнее вжиматься в песочек на площадке, а он холодный оказался, зараза.
Игорек сработал очень грамотно: прыжком заскочив за голубой «Запорожец», давно уже стоявший на приколе, открыл стрельбу по «фольксу». Из-за неудобного положения пули у него шли высоко, но одна все-таки шлепнула в ветровое стекло.
Тем временем белая «восьмерка» остановилась, закрыв выход со двора. Из нее выскочили двое ребят. Один побежал вдоль дома, прикрываясь выступами подъездов, а другой — по двору, прячась за стоящие там машины. У обоих в руках были пистолеты.
Водитель «Фольксвагена», оценив скверные перспективы своей вылазки, дал задний ход и, почти не сбавляя скорости, вырулил со двора на проезжую часть.
Я вскочила и посмотрела ему вслед, но номера не разглядела.
Тихо матерясь, из-за «Запорожца» встал Игорек и начал отряхивать свои брюки.
— Живая?
— А как же!
Подбежали двое парней.
— Нормально все, Игорек? — спросил подошедший первым высокий блондин с крупным носом.
Он держал в руке обшарпанный «ТТ», тяжело дышал и постоянно сплевывал.
— Все путем, пацаны. Если бы не вы, может, он и кончил бы нас. Уж слишком неожиданно подкатил, гад.
После этих слов мы все посмотрели в сторону, куда скрылся «Фольксваген». Но теперь уже очень маловероятно было, что он появится снова.
Я задержала взгляд на нашем подъезде. Около него стояла тетя Зина с совершенно потерянным видом, Голда, тоже изрядно перенервничавшая, тихо писала ей на туфлю. Тетя Зина этого не замечала, погрузившись, видимо, в глубокий транс.
Она смотрела в мою сторону, приложив ладонь ко рту и покачивая головой.
Я почувствовала в ее позе искреннее раскаяние по поводу того, что она была так нетерпима ко мне.
— Кому из вас отдать фотографию? — спросила я.
— Давай мне. — Второй пассажир «восьмерки», ростом пониже своего товарища и более плотный, протянул руку.
Я дала ему фотографию:
— Пойду схожу домой. Никому не надо ничего?
— Вроде штанишки у всех сухие, — сказал Игорек, и все трое засмеялись.
Я поднялась к себе, переоделась. Если день начался с гранаты на веревочке и копания в песочке, то нужно, по крайней мере, надеть шорты с майкой. Обычно такие дни заканчиваются еще смешнее.
Ну а что там наши кости? Я рассеянно покатала их пальцами и бросила: 25 + 24 + 6. «Будьте внимательны, на дорогах вероятны аварийные ситуации с небольшими травмами».
Коли так, то буду бдить.
Когда я спустилась вниз, около «девятки» маячил один только Игорек, «восьмерки» уже не было.
— Уехали твои? — спросила я.
— Помчались на дачу к этому Степанычу, а то этот хмырь чего доброго до него доберется, если уже не добрался.
— Вряд ли.
Все-таки Игорек нервничал. Он старался держаться спокойно, но глазами стрелял в разные стороны. Лучше бы он так же быстро из пистолета стрелял, тогда все уже было бы гораздо яснее.
— Слушай! А ваш Козлов не мог бы отобрать у Головко мой ствол, а то я чувствовала себя молью на стене — очень глупое ощущение.
— Не знаю. Я звонил Телеге, он сказал, что тебе лучше не рыпаться — пока ребята не прояснят обстановку. И Матвеич так же считает.
— Ладно. Но нам пора ехать. Садись — довезу до стоянки.
— Да ты посмотри на колеса! Куда ехать-то!
Действительно, правое переднее колесо являло зрелище самое неэстетичное, мягко прижавшись к земле толстой складкой. И на крыле две аккуратные дырочки. Это явный минус.
Серьезно посмотрев на раны своей машины, я подняла голову и прищурилась на Игорька.
— Ты что, гвоздиком здесь поковырял, пока меня не было?
Его лицо побагровело. Дав паузу секунд в тридцать, не меньше, он выпалил серию матерных выражений. Ничего оригинального — обычный набор.
— Знаешь, Игорек, у меня есть один знакомый интеллигент, он умеет ругаться трех— и четырехэтажными выражениями. Хочешь познакомлю? Для эрудиции.
Я переложила из «бардачка» в сумочку необходимые мне предметы, заперла машину и пошла вдоль дома.
В три притопа он меня догнал.
— Ты куда?
— Сегодня я запланировала поездку в Радищево, сейчас поймаю частника какого-нибудь, он и домчит меня за пару часов. А у тебя будет время поматериться еще.
— Но Олег сказал — не рыпаться?
— Вот ты и не рыпайся, а я не работаю у него, я выполняю для него работу — разницу уловил?
— Нет.
— Я делаю то, что считаю нужным, лишь бы результат устроил заказчика.
Я продолжала решительно идти вперед, но было ясно — никуда не денешься, придется мне с этой дубиной еще покататься.
И точно, выйдя на перекресток, Игорек недовольно проговорил:
— Ну, пошли на стоянку к моей машине.
— Ты хочешь, чтобы я порисовала на ней гвоздиком, и мы были бы в расчете?
— Ты что, смеешься? — Из ушей у него повалил пар, а из глаз — огонь, нужно было потихоньку сбрасывать давление, а то еще лопнет посреди дороги.
— Конечно, а ты и не заметил? — Я примирительно взяла его под руку.
До стоянки дошли в замечательном молчании. Продолжая молчать, выехали.
— В Радищево? — с ненавистью спросил Игорек. — Ремень пристегни.
— В Радищево чуть позже, давай сначала заедем к Гудковой. Я извинюсь перед ней, что не смогла проследить за передвижением ее бойфренда, и заодно, может быть, что-нибудь и разнюхаю.
— Говори, куда. — Игорек стал играть в полное равнодушие, наверняка очень кстати вспомнив, что все бабы дуры.
Нины дома не оказалось, мой план с визитом рухнул. Позвонив ей домой по сотовому телефону Игорька, я узнала от вежливого автоответчика, что Нина вернется сегодня поздно и лучше искать ее завтра. Что мы и сделаем.
— Ну что ты все крутишься по городу? — с легким негодованием спросила я Игорька. — Я же тебе еще час назад сказала, что едем в Радищево!
Он только сжал плотнее губы и, так как руки были заняты рулем, похоже, начал выбивать марши правой ногой. Я этого, конечно, не утверждаю, но в слишком уж странном темпе мы поехали. Нужно перестать его нервировать, а то с таким настроением можно запросто поскользнуться на бордюре и приплюснуть нос «фольксу».
За город выскочили без происшествий. Дорвавшись до трассы, Игорек притопил под 160 и, чувствуя себя в меру круто, начал приходить в хорошее настроение.
Время подходило к обеду, солнце начало жарить немилосердно.
— Слышь, ты! — Игорек, не отрывая глаз от дороги, прикурил сигарету. — Зачем нам в самое пекло тащиться в эту дыру? Тут недалеко пруд есть. Освежимся — дальше поедем.
— Давай, — согласилась я.
Игорек свернул, и нас затрясло по кочкам.
— Ты умеешь выбирать дороги, — одобрила я.
— Ничего. Зато классная профилактика геморроя, — добродушно сообщил он. Поднявшись на пригорок, мы увидели внизу среди редких посадок приличных размеров лужу.
— Ты глянь — и народу никого! — И мы начали спускаться.
Остановившись на берегу, Игорек открыл все двери, включил погромче магнитофон. Я вышла. Лужа оказалась очень даже приличных размеров, можно было и искупаться. Людей не было, но следы их присутствия валялись на каждом шагу. Я скинула туфли и сразу же наступила на пробку от пивной бутылки.
— Устроим дикий пляж, Танька. Нудизма не боишься? — Игорек уже разоблачился выше пояса и смотрел на меня исподлобья, расстегивая ремень на брюках.
— Ты хочешь сказать, что у тебя трусы рваные? — Я лениво зевнула и потянулась.
— У меня плавки «Адидас»! — обиделся он, и у него задрожали крылья носа.
— Голый мужчина — жалкое зрелище, — сказала я и стянула с себя все лишнее. Больше Игорек слова не произнес, очевидно, переживал крушение своих донжуанских планов.
Когда часа через полтора мы садились в машину, он с отчаянием произнес:
— Ты знаешь, а меня все знакомые считают злостным бабником.
— Я слышала, что мужики, которые боятся женщин, любят распускать о себе такие слухи.
Он так и рванулся ко мне.
— Я баб не боюсь! — рявкнул он и схватил меня за плечи.
— Хорошо-хорошо. Успокойся, просто у меня очень не развит вкус, и ты мне не понравился, — нежно и спокойно произнесла я.
Игорек завертел головой. Видно, хотел сплюнуть с досады, но вокруг был салон его машины. Поэтому он только клацнул зубами, хлопнул дверцей и завел мотор.
До Радищева доехали в молчании. Если бы не орущий магнитофон, я бы уснула от скуки — и так зевала всю дорогу.
Проезжая мимо первых домов городка, он процедил:
— А сейчас куда?
— Давай на вокзал.
— А где это?
— Откуда я знаю?
— Ты же все знаешь! — глупо проворчал он и через открытое стекло проорал: — Эй, мужик! А как до вокзала доехать? Чего?
Получив короткое объяснение, он свернул, и мы потряслись дальше.
Вокзал оказался длинным одноэтажным зданием с грязно-белыми стенами.
Между окон висели совсем уж запачканные плакаты тех еще времен:
…
Радищево — город-здравница,
Радищево — порт пяти морей,
Радищево — город цветов,
Радищево — город дружбы.
Вокруг было душно, пыльно. По перрону слонялась пара небритых мужиков; под плакатом о морях валялся пьяный абориген в собственной луже. Наверное, ему приснилось одно из пяти морей.
— Куда дальше?
— Поставь машину рядом с кассой.
Я вышла и огляделась. Из-за решетчатого окошка кассы на нас посматривали два внимательных глаза. Вот мы сейчас и проверим, насколько они внимательны.
Я подошла и заглянула внутрь. Тетка лет сорока с демократической прической и в платье в горошек жевала яблоко и, кивнув мне, спросила:
— Что тебе, дочка? — и откусила еще.
— Здравствуйте. Понимаете, мы ищем наших знакомых — у них такая же машина, как у нас… Вы не знаете хотя бы, в каком районе нам лучше поискать?
— Это только в Зареченском, там особняков понастроили, вроде и такие машины есть, а здесь и не ищите даже.
— А где это?
— А вот по этой дороге и до конца, а там увидите.
Я вернулась к машине. Игорек сидел на своем месте, поставив ноги на кривой асфальт, курил и недовольно щурился по сторонам.
— Ну, узнала?
— Конечно, едем.
Коттеджи начинались уже за городом. В одном из последних домов под грязной вывеской ютился «Опорный пункт милиции».
— Остановись здесь.
— Ты что, у ментов будешь спрашивать?
— Нет, оставим здесь машину и пойдем пешком, чтобы не светиться.
Игорек завернул и поставил «Фольксваген» за углом.
Покопошился под сиденьем, вытащил пистолет, сотовый, я взяла свою сумочку. Чирикнула сигнализация, машина заперлась, и мы пошли в сторону коттеджей.
Домов стояло с десяток, половина из них явно недостроены. Нацепив темные очки, мы не спеша прогуливались по дороге. Присмотревшись, я выбрала дальние три, и мы направились к ним.
Около первого же коттеджа за невысоким забором блестел серебристый «Фольксваген», номер 157.
— Он? — шепотом прохрипел Игорек.
— Ага, не мотай головой, разведчик, пошли к тем деревьям.
— А зачем?
— Ты представляешь, как мы со стороны смотримся?
— Как идиоты — в такую жару по стройкам выгуливаемся.
— Можешь положить мне руку на плечо или за талию обнять.
— Ты что, извращенка? Тебе зрители нужны?
— Мне нужен толковый помощник, веди меня к деревьям, дубина!
Сойдя с дороги, мы прошли в посадки. Углубившись в них шагов на десять, я взяла круто вправо и, когда, по моим расчетам, мы были напротив нужного нам коттеджа, стала осторожно выходить к дороге. Последние метры я почти подползала, а затем, высунувшись у подножия высокого клена, залегла. По ту сторону дерева с ворчанием укладывался Игорек.
— В индейцев играем, да, Круглая Задница?
— Приходится, Бычий Хвост. Лежи и смотри.
Он коротко хохотнул, пробормотал, что в лесбиянцы не записывался, и затих.
Странное чувство юмора у человека.
Коттедж в два с половиной этажа был виден очень хорошо. Окна первого этажа были распахнуты, входная дверь и калитка — тоже. Штурмом брать — все условия, но этого-то нам и не надо.
Слева от калитки — закрытые ворота, за ними, метрах в пяти, «Фольксваген». Стекла опущены, вокруг кустики, в стороне несколько деревьев.
Вид неухоженный, хотя домик приличный, компактный.
Уйду от дел, под старость поселюсь в таком вот доме, заведу себе собак, кошек и пару Игорьков — привратниками.
Через полчаса лежать стало неудобно во всех доступных позах.
— Эй! — Игорек уже был на грани. — Какого хера нам тут вылеживать? Надо зайти, воды попросить, если что не так — по тыквам настучать.
— А потом?
— Видно будет.
— Тихо! Вон, уже видно.
В дверном проеме показался высокий парень в длинных шортах, сланцах, огромной соломенной шляпе. В руке он держал пакет, из которого выпирали пивные бутылки, две или три из них, не уместившись, высунулись наружу. Он прошлепал по трем ступенькам крыльца и остановился, оглянувшись.
Вышла девушка: худенькая, среднего роста, тоже в шляпе, с полотенцем, накинутым на плечи, и в купальнике.
О чем-то переговорив с парнем, она прикрыла входную дверь, и они вышли за калитку. Парень, остановившись, аккуратно притворил ее и запер на ключ, сунул его себе в карман. Ленивой походкой парочка направилась в сторону реки.
— Ты заметил? — спросила я Игорька.
— А чего? У обоих лица шляпами закрыты. Не видно, но вроде не знаю я их, — азартным шепотом отозвался он, почуяв интерес к индейским играм.
— Я не про то. Ты обратил внимание, что она входную дверь не заперла?
— Ну, вроде да. Ну, да.
— Сейчас они уйдут, и мы посмотрим, что у них в доме интересного.
— Через забор лезть? — задал Игорек идиотский вопрос.
Я встала и начала отряхиваться.
— Не волнуйся, я тебя научу. Ты высоты не боишься?
— Да пошла ты! — Он кряхтя встал и отошел на шаг в сторону — отлить.
Я посмотрела вдоль дороги. Никого. Наша парочка уже скрылась. Можно начинать.
Сзади подошел Игорек и положил ладони мне на плечи.
— Убери лапы, ты их не мыл после туалета.
— А я там не был.
— Тем более. Значит, так, по прямой к калитке, перелезаем через забор и подходим к дому. А там видно будет.
Мы вышли и, не торопясь, пошли вперед. Игорек вертел головой в разные стороны, я смотрела только на дом. Забор высотой метр семьдесят, не больше — ерунда, а не препятствие. Я, разумеется, перемахнула свободно, Игорек это сделал более основательно. Никакого движения в доме заметно не было. Мы поднялись по ступенькам и отворили дверь. Почти сразу за нею была еще одна. Вот если она заперта, но и она подалась свободно.
Мы вошли в небольшой коридорчик. Прямо — дверь туалета. Игорек, вытащив пистолет, по-киношному резко отворил ее: там, к его огорчению, никого не оказалось. Не удалось сыграть парню в агента ФБР. Коридорчик привел нас в высокий зал, из него — выход на кухню и лестница на второй этаж.
Мы подходили к лестнице, когда сверху раздались два выстрела.
Справа я услышала стук и отборный мат Игорька. У меня зачесались глаза и нос. Почти сразу я поняла, что началась химобработка, и рухнула, как дура, на пол. А попробуйте сами выглядеть элегантно, когда не видно ничего и та дубина раскинула свои конечности во всех направлениях.
Я брякнулась на спину, почувствовала на себе чьи-то пальцы. Крепко сжала эту чужую руку, резко вскинув ноги, нанесла великолепный удар снизу вверх, но промахнулась. Вскочила, сквозь кривые увеличительные стекла слез разглядела на секунду чей-то силуэт, ударила по нему. Опять промахнулась, развернулась, но получила вульгарный удар по шее и отключилась.
