Глава 8
За широким тротуаром, чуть справа от выхода, стояла знакомая машина. Игорек маялся рядом. По его лицу было видно: либо он накурился насмерть, либо его терзает приступ геморроя.
Увидев меня, он явно обрадовался — его вахта заканчивалась.
Он пробежал навстречу мне несколько шагов, сначала рванулся обнять, одумался, протянул руку, еще раз одумался, резко затормозил, чуть не задев меня плечом, и буркнул:
— Тебя выпустили, что ли?
— Да, на поруки Алексею Григорьевичу.
Козлов хохотнул, вынырнул у меня из-за спины:
— Гоша, все как должно быть. Вы езжайте, а я позвоню Олегу. Пока, мадам, — оскалился он в мою сторону и пошел к белой «Ауди».
Открыть мне дверцу — на это Игорька не хватило.
Я села сама. Игорек, обежав впереди, повертел головой, плюхнулся на сиденье и, лихо вырулив за дом, с визгом затормозив, нацелился и рванул.
Ездил он специфически. Кроме экстренного торможения, другого не знал.
Пару раз очень опасно подрезал у трамваев. Тетка-водитель, или вожатый — как правильно, не знаю, — даже высунулась из форточки своего «мустанга» и замахала кулаком нам вслед. Оглянувшись на нее, я заметила красную «девяносто девятую». Чуть позже, оглянувшись еще, после поворота, я опять увидела эту машину.
— Посмотри назад, Игорек, — сказала я, взяв из его пачки сигарету.
— А что там? Менты? — Он вытянул шею, посмотрел в зеркало. — Не вижу.
— Я про ту красную машину — с самого начала за нами едут.
— А, эта? — Игорек сразу расслабился и повернул под знак. — Это наши, жопу нам прикрывают на всякий пожарный.
Мы направились к выезду из города. Почти сразу за КП ГАИ свернули направо и поехали на север. Впереди замаячил стенд: «Проезд по платному путепроводу». Дорога бесплатная была перекрыта капитально и надолго. Игорек подъехал к шлагбауму и сунул трояк в кассу. Охранник с автоматом скучно посмотрел на нас, зевнул и отвернулся.
— Видала гешефт? — Шлагбаум поднялся, и мы поехали дальше. — Кто-то классно бабки вложил, сидит, а денежки идут!
— Куда мы едем, Сусанин? — Я выкинула окурок за окно.
— Куда-куда? К Олегу! Как только тебя замели, я сразу же позвонил. Олег велел ждать тебя у ментуры до последнего. И Козлова он вызвал и на Головко надавил.
— Как, на самого Головко? — съязвила я.
— На самого не самого, а вот начальник его у Олега с рук ест и хвостом виляет. А голос подавать ему не разрешают.
Мы проехали мимо дачных кооперативов и поехали вдоль Волги. После третьей турбазы дорога свернула вниз. Открылся вид на красивейшую заводь с несколькими островками в зелени деревьев и кустов. На берегу за бетонным забором вытянулся поселок из восьми-десяти коттеджей.
Мы подъехали к красным воротам и посигналили. Спустя минуту ворота начали медленно открываться.
Сразу за ними, сбоку от дороги, стоял дом красного кирпича — котельная и сторожка вместе.
На ступеньках сидел высокий мужчина с пультом дистанционного управления. Игорек помахал ему:
— Здорово, Михалыч!
Тот махнул в ответ.
Мы поехали по дорожке мимо коттеджей, стоящих посреди аккуратных лужаек.
— Видала пацана на крыльце? — спросил меня Игорек.
— Видела, и что?
— В прошлом году, когда начался жим с Бабаем, его ребята поймали Витьку — ну, вот этого Михалыча, значит, — заперли в гараже и целый день измывались. Глаз паяльной лампой сожгли, ногу левую в двух местах сломали. Если бы мы вовремя не поспели — убили бы. Они у Бабая все отморозки, наширяются, и им до одного места все на свете. Мы тогда у них двоих завалили, а Витьку подлечили и сюда. Он здесь теперь вроде коменданта.
Мы подъехали к одному из коттеджей. Трехэтажное сооружение из блоков, штукатуреное и крашеное. Впечатление чемодана с блестящими углами. Только вместо углов блестели ручки на пластиковых дверях и окнах. Окна первого этажа закрыты объемными коваными решетками. Окна третьего этажа, узкие, как амбразуры, обеспечивали полный круговой обзор.
— Это дом Олега, — гордо сказал Игорек, останавливаясь у высокого крыльца. Мы вышли почти одновременно. Я еще раз внимательно осмотрела нависающую громадину.
Мы поднялись по ступенькам. Игорек открыл дверь и прокричал:
— Дома, хозяин?
— Дома-дома, валите сюда, — раздался голос изнутри.
Прихожая и большущий зал за ней, выложенные коричневой плиткой, освещались люстрами из богемского хрусталя. На кожаном диване сидел Зелепукин, держал на коленях толстого белого кота и смотрел телевизор.
— Заходите, располагайтесь.
Он кивнул нам и опять вперился в гигантский «Грюндиг» — передавали футбол, толпа здоровых мужиков гоняет мячик по траве, и пятнадцать тысяч ртов орут со всех сторон — не интересно.
Я села в кресло, а Игорек сразу исчез то ли в туалет, то ли на кухню. Он так долго меня ждал из узилища, что оба визита ему были просто необходимы.
— Футболом не интересуешься? — Зелепукин внимательно посмотрел на меня.
Я пожала плечами… За компанию могу удавиться, но ради футбола?..
Он вздохнул и с сожалением выключил телевизор:
— Работа прежде всего. Саша! Выйди!
Послышалось шарканье. Из боковых дверей вышел здоровенный мужик, лет под пятьдесят, в отвислой майке бывшего коричневого цвета, таком же трико и стоптанных тапочках. Редкие седые патлы торчали в разные стороны.
— Детектив приехала? — тонким, прямо бабским голосом спросил он и с кряхтением опустился на стул, стоящий у стены. Скинул левую тапочку, приподнял ступню и почесал. Кот соскочил с колен Зелепукина и подошел к нему. — Васька, засранец, — пропел этот Саша, приподнял кота и взял его себе на руки. — Любишь меня, Васька? Любишь? — Кот замурлыкал. Он действительно любил Сашу.
— Игорь! Ты где? — рявкнул Зелепукин.
— Щас! — отозвался Игорь и через минуту появился с сервировочным столиком: три бутылки, колбаса, нарубленная, словно топором, сыр, сгущенка.
— Лучку захватил, Игорек? — тонко спросил Саша.
— А как же, Александр Матвеич! Вот и лучок, и чесночок. — Игорек еле сдерживался, чувствовалось, что еще чуть-чуть — и он начнет жевать, не дождавшись компании.
— Водочки, Тань, или винишка? — Зелепукин двумя руками подтянул к себе столик.
Игорек сломался — схватил кусок колбасы и сунул себе в рот.
Саша рассмеялся.
Я согласилась на белое вино, хозяин начал мудрить над пробкой.
— Вы, Таня, не стесняйтесь, вы у нас в гостях да еще пострадавшая на службе. Кушайте, поговорим попозже.
Я поняла стиль поведения, сделала себе бутерброд, тут и вино подоспело.
— Саша, а ты? — Зелепукин обернулся к нему.
— Потом, Олежка, не хочется что-то, — ответил Саша, продолжая гладить кота.
Даже не ясно было, кто это — домочадец или, так сказать, сотрудник? Ну, там видно будет. За сегодняшний день думать уже надоело.
Зелепукин выпил рюмку водки, закусил, достал сигарету. Саша встал со своего стула и подошел ближе, сел напротив меня. Игорек еще раз сбегал, вернулся с чайником «Тефаль», банкой кофе и чашками.
— Тебе сколько сахара? — спросил он у меня.
— Сама положу. — Я взяла свою чашку, положила полторы ложечки сахару, попробовала — опять чересчур. Когда же я научусь определять дозу?
— Так кто же ствол подкинул, Таня? — спросил Зелепукин, откидываясь назад.
Я помолчала и ответила:
— Фамилии пока не знаю, но могу описать человека, который если не сам это сделал, то точно знает, кто.
— Давай, описывай, а мы послушаем, — любезно согласился Олег.
— Примерно сорока лет, — начала я, — холост, лицом похож на киношного мексиканца, с усиками, высокий, спортивный, ездит на «Фольксваген-Гольфе» номер 157… — Рассказывая, я заметила, что Зелепукин с Сашей начали беспокойно переглядываться. — Есть очень серьезные основания предполагать, что именно этот человек и организовал все эти дела в казино. Мотив — он женится на Нине Гудковой, и ему не нужны конкуренты.
Зелепукин вскочил и зашагал вперед-назад по залу, но почти сразу же взял себя в руки, снова сел на диван и расслабился.
Когда я закончила, Саша своим противным голосом сказал, ни к кому не обращаясь:
— Вот оно, значит, как…
Зелепукин резко потребовал у меня:
— Рассказывай все.
Я рассказала про охранника Сережу Байбакова, Свету, Нину Гудкову, фотографию, которая дома осталась, и опять Саша не дал паузе затянуться:
— Ясненько, значит.
— Можно узнать, что вам ясно? — поинтересовалась я.
— Можно, — недовольно ответил Зелепукин. — Если ты права, то это Купец, правая рука Бабая. Что делать будем, Саша? — обернулся он к лысому.
— А ничего пока. А если вдруг ошиблась она, а мы суетиться начнем? Надо точно знать, а не дергаться.
— Ты прав, Саша.
Зелепукин помолчал и начал говорить:
— Значит, так, Танька… Ты говоришь слишком серьезные вещи, чтобы поверить им — мало фактов. Мало. «Фолькс» с номером 157 — это единственный серьезный факт. У Бабая вся бригада ездит на таких «фольксах», и все с номером 157, только буквы разные. Ясно, что это его люди. Но нужно узнать — кто.
Зелепукин закурил еще одну сигарету.
— Какие у тебя планы?
— Надо показать фотографию Степанычу, если он подтвердит, будет еще одно доказательство. Затем я все-таки хочу съездить в Радищево. Не зря же эти удачливые игроки сошли с поезда именно там, не раньше и не позже. Если бы не этот фокус с пистолетом, я бы уже сегодня проследила за женихом Нины Гудковой. Завтра с утра созвонюсь с нею, потом поеду в Радищево.
— Решено! — Зелепукин стукнул себя по колену. — Ботвы нам не нужно. Все должно быть чики-чики. Игорь! Ты постоянно при Таньке. Или, может, у меня переночуешь, а завтра отсюда — в Радищево. А?
— Нет, Олег Николаевич, я лучше домой…
— Ладно. Игорь будет с тобой, найдешь там, где его положить. — Он весело посмотрел на меня. — Клади его поближе, чтобы он под рукой был, когда понадобится.
— Я поняла.
— К этому, старому, ехать не надо. Утром подъедет кто-нибудь из наших, отдашь фотографию, мы сами проверим твою версию. Ясно?
— Да.
— Волну гнать мы пока оснований не имеем, но будем иметь в виду все, что ты сказала. Вопросы есть?
— Попов объявился?
— Нет! — Зелепукин враз озверел. — Никто не знает, где он. Нет его. Ни живого, ни мертвого. И это мне не нравится.
Он с силой сунул окурок в пепельницу на сервировочном столике, тот накренился и чуть отъехал. Игорь еле удержал его рукой.
— Ну что, Саша, все ясно?
— Да все вроде, — согласился Саша и икнул.
— У вас ко мне нет вопросов? — спросила я у Зелепукина.
— Нет, все ясно. Подожди, я сейчас тебе бабулек дам за эти дни.
Он сунул руку в задний карман брюк и достал толстенный лопатник.
— Вот тебе шесть соточек. — Он протянул мне баксы. — И тебе, Игорь, тоже, чтобы штаны не упали.
Саша захихикал и расквадратился пошутить:
— Как штаны начнут падать, пусть на нее посмотрит, так враз поднимутся!
— Или, наоборот, точно спадут! — заржал Зелепукин. — Ты, Танька, не обижайся, мы пацаны нормальные, весело — смеемся, а грустно…
— А будет грустно — постреляем, — улыбаясь, закончил Саша.
— Точно! — Зелепукин подвел черту. — Кто футбол смотрит? — и включил телевизор. — Уходите?
— Да! — Я поднялась, положила деньги в сумочку. Игорь свои сунул в карман брюк и смял нарочно, для шика.
— Ну, удачи!
Зелепукин, привстав, пожал руку мне и Игорю и уставился в экран:
— Твою мать! Совсем играть разучились!
Саша скинул кота с колен, встал и зашаркал из зала в ту дверь, откуда вошел.
* * *
Мы возвращались в город уже в сумерки. Игорь по дороге пару раз останавливался — закупал продукты. Когда мы подъезжали к моему дому, по объемам его пакетов можно было предположить, что планируется как минимум полярная зимовка.
Оставлять свой шикарный «Лорен-Дитрих» напротив моего подъезда Игорь посчитал очень несолидным. В результате он загнал его на стоянку в трех кварталах от моего дома — пришлось идти пешком. Обвешанный свертками, шуршащими и брякающими, он тащился рядом со мною, норовя еще и руку втиснуть — чтобы я на ней повисла.
Я только тяжело вздыхала, представляя, как скверно мне предстоит спать сегодня. Подозреваю, что этот мальчик обладает всеми нетерпимыми недостатками — сопит, храпит и скучно пристает.
В случае чего придется ему напомнить или мой хук слева, или маваши справа.
Из последних сил поднявшись на свой этаж, я не сразу нашла ключи — чуть не выматерилась, но отыскала их на дне сумки. Вынимая связку, уронила сотню баксов. Спать, спать, спать.
В квартире все тихо, гостей нет. Даже если пулемет сунули под кухонный стол — не буду вытаскивать — лень.
Но пулемета не было. Игорек, оставив поклажу у входа, пробежал по всем углам, зажег везде свет — проверяет, телохранитель.
Последним пунктом его осмотра был туалет, он там задержался, что-то заподозрил, наверное. Ясно, что если враг где и затаился, то теперь он уж точно захлебнулся и утоп.
Пока он занимался общей безопасностью, я думала о безопасности своего сна. Притащила с лоджии раскладушку, достала комплект белья. Игорек на кухне ляжет, поближе к своим запасам.
Покинув удобства, Игорек вымыл руки и начал шуршать на кухне — ужин готовить. Я, проходя мимо, взглянула ему через плечо. Н-да! Умеет же произвести на женщину впечатление. Правда, пока только количеством.
Захватив халат, я заперлась в ванной.
Контрастный душ взбодрил меня на ближайшие полчаса, хватит силенок постелить и рухнуть. Что за день сегодня! Головко, Козлов, какой-то Саша из хора кастратов.
Выйдя в халате, чалме и тапочках, крикнула на кухню:
— Игорь! А кто такой Саша?
— Матвеич-то? Это — башка! К нему полгорода за советом ездит. Иди ужинать.
Я лениво зашла на кухню. Он, конечно, постарался, стол ломился не от еды, а от закуси, но для позднего вечера и это неплохо.
— Марципанов маловато, а так все, что хочешь, — гордо заявил Игорек и сел первым.
Я примостилась на краешке стула.
— А что такое марципаны? — спросила я, точно попадая вилкой в шпротину.
— Это огурцы к водке. Огурец — один, значит — мало.
— Ты завтра ездить не собираешься?
— А как же! — ответил он и налил себе водки. — Будешь?
— Нет, спасибо. И вообще, я пошла спать. Раскладушку поставишь на кухне, вон лежат простыни и прочее. Пока.
Лицо Игорька покраснело. Взгляд изобразил тягостное раздумье. После третьей рюмки он начнет шваброй размахивать. Пора линять.
Я вышла и стала готовить свое скромное девичье ложе.
Собираясь выключить свет, я услышала шаги — заглянул Игорек.
— А ты не думала, может, мне страшно одному спать!
— А мне страшно вдвоем, Игорек.
— За невинность свою боишься? — опять начал заводиться, как тогда, в казино.
— Нет, за твой лобик. Шишка не беспокоит?
Он даже ошалел на мгновение. Потом, видимо, что-то хотел сказать, но передумал, хлопнул дверью.
Засыпая, я слышала, как он гремел и шуршал на кухне — продолжал ужинать. Совершенно верно я поступила, что не пустила его. Не терплю, когда жуют под ухом.
