Глава 6
Я подъезжала к дому Нины, одетая в скромное черное платье, легкое и короткое. Черный кожаный ридикюль, черные туфли. Двор был пуст, все обитатели разъехались по делам — у кого они есть, конечно.
Поднялась по гадкой лестнице на самый верхний этаж. Нина отворила почти сразу после звонка. Учитывая размеры квартиры и ее собственные, похоже было, что она сидела прямо под дверью, на коврике.
— Ой, ну наконец-то, я так вас ждала, так ждала!
— Добрый день.
— Здравствуйте-здравствуйте, пойдем, наверное, вот сюда, на кухню. Вы не против? Самое уютное место.
Ну, мы и прошли.
Я села на дубовый стул с высокой спинкой. Нина, покрутившись около плиты, шкафчиков, устроилась напротив меня.
Я хотела все закончить побыстрее, но пришлось обозначить свои дурные привычки — достала сигареты. Нина проделала то же, что и раньше, а потом поставила передо мною блюдце.
— Не знаю, куда пепельница запропастилась. Вы не обидитесь?
Еще бы я обиделась! Притащиться в такую даль, чтобы трепать себе нервы?! Не дождетесь, буду сбрасывать пепел в блюдце.
— Татьяна! Если бы я знала, что вы частный детектив, я бы еще в прошлый раз попросила вас об услуге. Я давно уже искала такого человека, как вы, а тут и Ирина за вас поручилась, и в шейпинг-центре вы работаете — это тоже важно, вы же понимаете? Вы знаете круг, то есть коллектив, ну, наших я имею в виду…
— Нина, вы пригласили меня по делу? — Спасибо, конечно, Ирине — сдала, но какого черта?!
— Ну да, ну да. Я позвонила Ирине, она сказала, что Татьяна Иванкова — детектив.
— Моя фамилия Иванова.
— Что? А, простите, ну да. Так вот я и…
Этот приступ словесного недержания продолжался еще с полчаса без перерыва. Я уже начала дремать, совершенно профессионально сохраняя невозмутимое лицо.
Когда я очнулась от потусторонних мыслей, оказалось, что Нина только приступала к сути:
— …имеет какое-то значение. Мужчина серьезный, с деньгами, с четкими взглядами на жизнь. Про внешность я уже говорила. Трудно же, трудно одной. Дочь выросла, у нее своя жизнь. А тут я буквально расцвела, как будто все эти годы долой. Я хорошо жила с мужем. По-разному, но больше — хорошо. А тут — все по-другому. Но смущают меня некоторые моменты. Я не ревную, упаси боже. Но должна же я быть уверена на все сто процентов? Должна?
Я кивнула.
— Вот и вы согласны. Могут быть и дела, и командировки. Но я хочу верить своему мужчине. Хочу больше про него знать. Ведь правильно?
Я снова кивнула. Блин! Я точно так же могла кивать и по телефону!
— А тут Ирина и говорит, что ее знакомая Татьяна Иванкова…
— Моя фамилия Иванопуло.
— Что? Ой, простите. Я так волнуюсь. Так вот, я и хочу вас, Татьяна, попросить выяснить суть этих его командировок. Ну — куда, зачем. Может быть — с кем. Не знаю, может, и ни с кем. Но надо же знать. Верно? Вы не думайте, я не ревную.
Мое прекрасное воспитание, полученное в средней школе, не позволило мне зевнуть и потянуться. Я захотела домой. Из этого монолога выяснилась ее полная зацикленность на личной жизни, что и раньше было ясно. Влюбилась женщина, вот и прыгает вокруг своих ощущений. Господи, только бы не дожить до такого.
— Нет! — внезапно сказала я.
— Как нет? — Нина явно испугалась.
— Я, к сожалению, уже ангажирована, и это дело отбирает все мое время и силы.
— Это у Вовчика? Да какие у него дела! У него же все нормально! Поверьте мне, Таня. Я же знаю его сколько лет… Все мужчины любят жаловаться на свою жизнь, все. Они считают, что их проблемы — это так серьезно! Татьяна, я прошу вас. Я готова заплатить — я все понимаю. Только одну неделю, и все. Он как раз сказал, что завтра должен уехать. Вам и выяснить-то всего: уехал ли? Если уехал, то куда? Этого достаточно. А если узнаете зачем — это прекрасно. Ну а если узнаете еще и с кем он там встречался — Таня, я буду очень-очень благодарна.
Последнюю фразу Нина произнесла тише и медленнее, что означало намек. А сам намек означал: осыплю золотым дождем.
Я отрицательно покачала головой. Нина засуетилась еще больше, она быстро достала из кухонного шкафчика полиэтиленовую папку и положила передо мною. В ней лежали фотографии мужчины лет тридцати пяти — сорока. С усиками. Где-то я его видела. Ну, конечно! Я столкнулась с ним, когда прошлый раз выходила от Нины. У него, кстати, тоже серебристый «Фольксваген». Оказывается, что эта самая популярная машина в Европе и в нашей жизни — не редкость.
Нина стала раскладывать передо мною фотографии. Ее Женечка и так, и эдак, и на рыбалке, и в офисе, и на улице. Обойдется она и без меня! Уважу влюбленную Джульетту, похвалю ее выбор — и домой. Баиньки.
Вот ее Женечка за рулем — мерзкая улыбочка. Вот он подходит к своей машине. Стоп! Номер Е 157 РС. Мне сразу же стало интересно. Я взяла в руку последнюю фотографию.
— Да, Таня, здесь он очень хорошо получился. Кто-то фотогеничен, а кто-то, как я… — Она махнула рукой.
Я взяла еще одну сигарету, прикурила. Вроде не похож по комплекции на моего ночного бойца. А вроде и похож.
— Значит, так, Нина!
Она сразу же насторожилась и застыла.
— Я могу узнать, уезжает ли он и, возможно, куда. И это все.
Нина дернулась что-то сказать, но я дожала:
— И это все. Только из уважения к вам не посплю пару дней, выкрою чуть-чуть свободного времени. Больше ничего не обещаю.
Нина состроила огорченное лицо, вздохнула и согласилась.
— И за обычный гонорар — двести баксов в день. Без командировочных, разумеется.
Нина поскучнела, встала и вышла. Я воспользовалась паузой, чтобы налить стакан воды. От ее бесконечных речей у меня горло пересохло.
Парадокс.
Нина вернулась и протянула мне четыреста долларов.
— Вы же сказали два дня, правильно?
— Да. Теперь мне нужны исходные данные: имя, адрес, занятия.
Выйдя из этого дома, я вздохнула полной грудью. Нужно вернуться домой, вытрясти из ушей весь хлам, набитый туда Ниной, и спать. А там видно будет.
* * *
Евгений Борисович Алексеев, 38 лет. Бизнесмен. Штангист-любитель. Автосалон «Бэйсик», улица Ракова, 3А. Уезжает завтра на неделю, сказал, что в Москву и на поезде. А почему не на самолете? Говорит, что укачивает.
Завтра. Все завтра.
До дома добралась без приключений. Голды у подъезда не было. Жаль, а то бы она у меня полетала. День прошел бездарно. Уже смеркалось.
Из квартиры я позвонила Ермакову, хотела сообщить о ночном водевиле. Опоздала, Игорек уже доложил. Судя по реакции Петровича, очевидно, он сказал, что для женщины я держалась неплохо. И на том мерси.
Я вскипятила чайник, изобрела себе несколько бутербродов с сыром и устроилась перед телевизором. На всех каналах гоняли детективы. Показывать, что ли, больше нечего?
Совсем уже собралась упасть и вырубиться, как зазвонил телефон.
Похоже, Нина забыла описать какую-нибудь особую примету своего Женечки. Нуте-с, на каком таком месте у него шрам или родинка?
— Да!
— Это Татьяна?
— Конечно, она самая! — Странно, голос кажется знакомым, а не узнаю.
— Татьяна, это Света.
— Света? Ах, Света! Привет-привет, ты откуда звонишь, с работы?
— Нет, я сегодня выходная. Вы извините, Татьяна, может, я и зря…
— Что случилось, Света? Алло!
— Татьяна, я сегодня решила сходить в одно место, и, вы знаете, мне показалось, что…
Разговор прервался, раздались гудки.
— Алло! Алло! — Самое глупое дело вот так стараться перекричать эти пи-пи-пи.
Я положила трубку и задумалась. А ведь мне это не нравится. Очень. Достала сигарету — еще одна осталась, последняя. И это не нравится.
Телефон опять зазвонил. Ура! Ошиблась.
— Света?
— С приветом, — ответил грубый мужской голос. Я удивленно прислушалась — что еще за подарочки! — Ну, ты где моталась весь день? Я звоню, а мне хрен там!
Тьфу! Игорек! Ни об одном мужике я еще не забывала с такой скоростью.
— Игорек, ты лобик зеленкой смазал?
— А тебе-то что? Я спрашиваю, где ты была? Хохмить потом будешь. Мы должны везде быть вместе. Так Олег сказал.
— Сегодня я с тобой ночевать не собираюсь, если ты про это. Поэтому ложись спать спокойно, а голову засунь в холодильник, говорят, помогает…
Игорек прорычал что-то и бросил трубку.
Я докурила сигарету. Света больше не звонила. Я вспомнила, что вместе с телефоном дала ей и свой адрес. Может быть, бродит где-нибудь вокруг и дом найти не может?
Я быстро надела туфли — халат у меня такой, что по нашему двору пройтись вполне можно — и спустилась на лифте вниз.
Выйдя из подъезда, тут же отпрыгнула в сторону — Голда! сука! животное! — сопя и рыча неслась прямо на меня. Я быстро развернулась на одной ноге, а второй так удачно поддала ей поперек живота, что она у меня все-таки полетала! Несуразным светлым поросенком пронеслась на бреющем полете и ткнулась в ногу тете Зине. Завизжали обе. Но Голда начала чуть раньше. Я думаю, по причине допинга.
Тетя Зина, подхватив свою подружку на руки, завела крик, высказав обо мне в паре фраз все, что можно. Потом начала повторяться. Открылась дверь подъезда, вышел Витя — сосед с третьего этажа, пузатый мужчина, лет тридцати пяти, с огромной картонной коробкой. Он уже две недели как выносит из дома пустые коробки, но я ни разу не видела, чтобы он что-нибудь заносил. Странное хобби.
Витя, пройдя между нами, на мгновение закрыл меня от тети Зины, я и нырнула в подъезд. Следом за мною никто не кинулся. Голда, наверно, не захотела и хозяйку свою не пустила. Но зычный голос тети Зины я слышала, даже поднявшись к себе в квартиру. Всегда озадачивали меня люди, которые так громко разговаривают сами с собою. Лучше бы она сама с собою в шашки играла, больше пользы было бы. А потом сама с собою ругалась бы за проигрыши.
По телевизору детективы все продолжались. Я посмотрела на часы — уже десять! — и решила, что мне пора спать.
А здорово я врезала Голде!
* * *
Что значит заснуть в хорошем настроении, даже просыпаться в радость! Легкая зарядочка — в охоточку. Холодный душ — приятная бодрость. Чаек с бутербродиком — одно удовольствие.
Сигареточку после завтрака — ну как же с утра и без маленького порока? Сделав изящный выпад, большим пальцем левой ноги нажать кнопочку — интересно же, что там по телику соврут или споют. День сегодня будет удачный!
Противная дикторша в очках и с дефектом речи пробубнила что-то для себя смешное и показала передние зубы. Отулыбавшись, объявила новости УВД; показали фотографию Светы, а фотография такая, что сразу ясно — отогорчалась она.
Я быстро увеличила громкость.
«…труп девушки. На теле обнаружены три огнестрельных ранения. Если кто-то может что-либо сообщить…»
Я выключила телевизор. Упавшая сигарета уже прожгла хорошую дыру на гобелене кресла. Постучала ладонью, плюнула даже — пожар предотвращен.
Так, что же делать? Нужно получить больше информации. Подбежала к телефону, набрала номер. Если Генка на месте, он мне скажет.
— Здравствуйте, а Геннадия Ивановича можно? Это Иванова из рыбнадзора. Да-да.
Генка Петриченко — старинный знакомый, сейчас заметный чин в прокуратуре. Пообщавшись с ним минут пять, я уже знала побольше утренних телезрителей и дикторов, но все равно мало. Мало!
Тело Светы обнаружили в пять утра. Женщина-дворник вышла на работу, хотела подмести пораньше и уехать на дачу. Проходя через посадки за автовокзалом, эта дворничиха и наткнулась на Свету. Два выстрела в область сердца, третий в голову. Смертельным был уже первый. Следов насилия нет. Сумочки нет. А может, и спер какой-нибудь бродяга, забыв сообщить об этом в милицию. Застрелили не здесь, а где-то в другом месте. Сюда тело бросили потом, очевидно, привезя в машине. Все, пожалуй.
Захотелось закурить. Сунула палец в пачку — пусто. Сходить и прогуляться заодно; скверно, скверно на душе.
Попадись Голда сейчас — точно освоила бы высший пилотаж. В ближайшем ларьке выбор — на любой вкус! От «Примы» до «Космоса». Что за бред! Вернулась, села в машину, поехала искать. Любимых в этот период жизни сигарет «Пьер Карден» нет, хоть тресни. Покрутилась по закоулкам, вырулила на Привокзальную площадь. Здесь-то точно должны быть, видела позавчера, или когда я здесь была в последний раз? Не помню.
Оставила машину, пошла бродить. Слева — ряд киосков, справа — ряд лотков. Слева — все что угодно, справа — ассортимент небогатый: семечки, пирожки, сигареты, но не те.
В третьем же киоске нашла необходимую мне отраву. Подумала и взяла две пачки, это называется тактикой верблюда. Может, еще и мороженое взять? Я посмотрела по сторонам.
Напротив, за двумя ящиками, восседали две тетки самого простого вида.
Обе предлагали товар: у одной были семечки и жевательная резинка, а у другой — сигареты. Разные группы товаров отрицали наличие конкуренции, и тетки мирно беседовали. Точнее, говорила одна, а вторая, приоткрыв рот, издавала звуки эмоциональной поддержки: «А? Ну? Ух, ты! Сволочи!!»
Та, что делала сообщение — плотная, в красной плисовой юбке и серых босоножках, — помогая себе руками, рассказывала действительно интересные вещи:
— …девчонка, ничего особенного. Вон там, через дорогу, говорила по телефону, а я как раз от Маши выходила…
— Как она?
— Не знаю, на даче живет уже неделю, дома зять был.
— Тот самый?
— Ну да, дурак. Смотрю, машина резко так от гастронома отъехала и к той будке… Из машины парень выскочил, значит, и хвать эту девчонку.
— А она?
— Она как-то сникла сразу, он ее и потащил к машине. И так быстро!
— Да что это такое?! И не кричала?
— Нет, с нею вроде как обморок приключился, а парень высокий такой, машина иностранная, светлая, серебристая.
— Муж ее, что ли?
— Не похоже, да сейчас и не поймешь у них, у молодежи-то. Я потом мимо той будки проходила, смотрю — бумажка лежит.
— Ну?
— Я, значит, ее взяла и в карман.
— Ну?!
— А там просто телефон записан и адрес. Куда же я ее дела?..
Тетка пошарила в своей юбке и вытащила несколько грязноватых бумажек. Взяв самую смятую, она развернула ее и прочитала:
— Т. Иванова. Тая или Таня.
Я перестала рассеянно крутить головой по сторонам и шагнула в ее сторону.
— Извините. Я случайно услышала… Мне вчера подружка звонила, и мы не договорили, это вы про нее, наверно, говорите.
Я описала Свету. Тетка подтвердила — вроде она. Я продолжила:
— Муж у нее страшно ревнивый, все следит за нею, машина у него вон на ту похожа, да? Белая? Ну да, серебристая.
Показывая на машину, я перевела взгляд чуть дальше. На меня смотрела вывеска казино «Грейтхолл». Гастроном «Пингвин» — соседняя дверь.
Я поблагодарила и медленно пошла к «девятке». Ситуация поворачивалась другой гранью. Теперь уже жених Нины Гудковой мне просто необходим.
Напротив моего подъезда, через пешеходную дорожку, стояла машина Игорька. Он, развалившись на переднем сиденье и открыв дверь, слушал кидающийся из магнитолы музыкальный кошмар и довольно улыбался. Глаза закрыты, голова поматывается в ритме, посреди лба — заметное утолщение.
Одухотворенные лица всегда симпатичны. Я приставила «Жигули» рядышком.
Игорек открыл глаза, убавил звук.
— Куда тебя носило? Привет.
— Ездила договариваться о второй серии. Пошли, обсудим роли.
Подойдя к своей двери, я, заметив кое-что, не стала торопиться открывать.
— Игорек! Ты заходил ко мне?
— Ты с дуба рухнула? Как я зайду, если дверь закрыта?
Я не спускала глаз с его лица, но что на нем прочтешь, если мысли у него и рождаются, и умирают только одновременно с разговором?
Однако мою дверь открывали именно в то время, пока я каталась в поисках сигарет.
Я культивирую в себе полезные привычки. Не курить натощак — это мелочи. Уходя из дома, аккуратно кладу спичку на верхний торец двери. Очень удобно. Вот сейчас я гляжу на нее, лежащую на полу, и думаю: открыть дверь сейчас или через пару часов?
Нельзя напрягать людей без необходимости — это еще одна полезная привычка.
— Готовься, Игорек: внутри, возможно, меня ждет любитель нежданных встреч.
— Не понял!
— Ничего, поймешь.
Я медленно открыла дверь и осмотрела прихожую. Если внутри кто-то есть, то прятаться он может или в удобствах, что маловероятно, но возможно, или сразу же за ближайшей дверью в комнате. Я резко дернула дверь и с разворотом нырнула в комнату. Никого.
В туалете раздался шум сливаемой из бачка воды. Игорек, решив, что у меня блажь, спокойно пошел облегчиться. Значит, и там чисто. Подумав так, я улыбнулась двусмысленности и сразу же подосадовала на себя. Неполная неделя, как я знакома с этим кадром, а уже научилась мыслить в его штиле.
В ванную я заглянула, слегка приоткрыв дверь: в зеркалах она отразилась вся. После чего, уже не осторожничая, я обошла всю квартиру и даже выглянула на балкон. Действительно никого.
Значит — проруха и невезуха.
Игорек устроился перед телевизором в кресле.
— Ты там чего, на балконе, воздушные коридоры изучала?
Я, не отвечая, прошла на кухню ставить чайник. Потом вспомнила про свой пистолет. Куда же я его сунула, склерозница? Проскакала до коридора и посмотрела по сумкам. А, вот он!
Раздраженно бросила пушку обратно и стала заваривать кофе.
— Ты там кофе варишь? — прокричал Игорек из комнаты. Я промолчала. — А бутерброды тоже делаешь?
Блин, заканчивать нужно с этим расследованием — не могу больше выносить этого друга.
Я принесла поднос с кофе и поставила на журнальный столик.
— А пожрать?
— Завтра, милый.
— Когда соберешься замуж, позови — интересно посмотреть на этого дебила.
— Обязательно, ты у меня будешь массовиком-затейником.
Игорек хотел что-то сказать еще, но поперхнулся горячим кофе.
— На сегодня у нас с тобою намечена небольшая работка на вокзале — часика на три. У тебя есть знакомые в Радищеве?
— Не-а. Я туда ездил в прошлом году по делам, но знакомых нет.
— А как же это может быть?
— Да так, до начала дела — были, а как дело началось — они и кончились, по очереди.
— Ясно. Возможно, придется ехать в Радищево. Пойду займусь собой. А ты пока посмотри мультики.
Я заперлась в ванной, включила воду и начала себе думать.
Что мы имеем? Определенно, следы ведут в «Грейтхолл». На это указывает вся совокупность улик. Вопрос: докладывать Телеге? Пожалуй, не нужно: денег не нашла, убийство Светы стало известно сегодня… Он может подумать, что я перепугалась. А это унизительно для детективного бизнеса.
И тут — на тебе, в дверь позвонили. Никого не жду. Стоит ли открывать? Если это соседи, могут обидеться. Вышла из ванной.
— Кто-то пришел! — прокричал Игорек.
Я ничего ему не ответила и открыла дверь.