Глава 5
Сидя в Игоревом «фольксе», я разъяснила диспозицию, а потом двинула к Степанычу. Подходя к подъезду, незаметно оглядела окрестности — вроде ничего подозрительного.
У Степаныча дверь была открыта, сам он сидел на кухне и читал «Общую газету».
— Почему дверь не закрыта, хозяин?
— Валька вышла, наверно, она и забыла закрыть.
— Степаныч, у меня знакомый сейчас едет как раз в сторону твоей дачи, если хочешь — подбросит.
— Точно? Ну давай. Это хорошо. Я быстро.
Степаныч начал суетиться, я осматривалась по сторонам, где же я видела?.. А, вот они! — за кухонной дверью на стене дощечка, из нее торчали три гвоздя. На всех висели ключи. Я подумала и незаметно сняла дальние два. Зачем ломать дверь, если ее можно открыть?
— Готов, Степаныч?
— Как пионер!
Сутулый сморщенный старикан нацепил на себя рюкзак и засаленную кепку-бейсболку. Вид такой несуразный, как у гномов в мультиках.
Мы вышли из подъезда, здесь же сразу стоял «Фольксваген» с открытой дверью.
Степаныч усаживался долго, хозяйственно и шумливо, я кусала губы и посматривала по сторонам. Конспирация ни к черту, следить могли и из окна у меня за спиной. Но не стану же я ему объяснять, что его квартира нужна как засада для «жильца».
Степаныч — единственный, кто знает его в лицо, и логично ожидать визита. Но как тут добиться быстроты в движениях, когда Степаныч сначала собрался сесть прямо с рюкзаком, затем его снял и начал бейсболкой очищать от пятен, потом, поставив его на пол у дверцы, полез, задрав ногу, и испачкал переднее сиденье. И много чего еще было. Игорек молчал и только сопел, глядя перед собою. У меня горели уши. Наконец они отъехали, я поднялась к квартире Степаныча, открыла быстро дверь и юркнула вовнутрь.
До приезда Игорька позвонили один раз. Я сняла трубку и молчала. Кто дышал мне в ухо на другом конце — не знаю, но, взаимно прослушав бронхи, мы положили трубки.
В дверь позвонили три раза: два крайних — длинные звонки, средний — короткий.
Я открыла дверь и запустила Игорька.
— Ау, ты подмылась?
Я быстро ладонью прикрыла ему рот.
— Понял! — отреагировал Игорек и начал раздеваться.
У мужчин, как я замечаю, ширинка расстегивается от одной мысли. Прикладной психокинез.
Я отстранила Игорька — расслабься, дурачок, ночью помечтаешь — и пошла на кухню заваривать чай. У Степаныча кофе не было, а заказать его этому маньяку я забыла. Обиженный Игорек затопал следом, подняв с пола пакет, принесенный с собою.
Кривя губы и ворча междометия, стал швырять на стол купленную еду: сыр, хлеб, колбасу, ветчину.
— Тампонов не было, перетерпишь?
Ну о чем разговаривать с дебилом?!
— Слушайте сюда, юноша! Мы с вами ночуем на этой явочной квартире.
Игорек заржал и поперхнулся.
Я продолжала:
— Если будут звонки по телефону, кашляешь взахлеб в трубку и хрипишь. Если тебя называют Степанычем — опять кашляешь, хрипишь и соглашаешься. Короче, темнишь. Пока мы в этой квартире, ведешь себя тихо, разговариваешь почти шепотом. Если умеешь читать — у старикана куча газет стопочкой сложена. Примерно до одиннадцати сидим со светом, после — в темноте. Может прийти гость, нужно его взять.
— Что еще за гость? — зевнул Игорек.
— Я думаю — мужик, с конкретным желанием макнуть дедулю.
— Да понял, не дебил. Он в темноте и не разберет. Я — дедуля, ты — бабуля.
— Этот дед живет один…
Он взял трубку и начал удушливо кашлять.
— Хто? Хто тама? — сипло спрашивал он.
Оглянулся на меня:
— Трубку положили, позорники.
На улице стало смеркаться. Я плотно закрыла занавески, включила свет и телевизор — не очень громко.
— Игорь, у тебя оружие есть?
— Ну!
— Так приготовь, но сразу стрелять не нужно. Хотелось бы взять гостя живым, если придет.
Игорек достал из-за пазухи потертый «ТТ» и, бравируя, стал разбирать и собирать его на диване.
От быстрых движений его руки часы на запястье пускали блики по комнате. Заметив мой взгляд, он гордо стал объяснять:
— Видишь часы? Семьдесят баксов стоят. Мне их подарили. Где они только не побывали! И в воду ронял два раза, и наступал, и пивом заливал. Они у меня уже четыре месяца, а всего два раза отдавал их в ремонт.
Если бы я не зевала в этот момент, то, может быть, и улыбнулась бы.
На улице уже совсем стемнело. Мы продолжали сидеть при включенном свете и закрытых занавесках до одиннадцати. Я заварила полный чайник свежего чая и выключила свет.
Гостя решено было ждать в комнате, сразу же слева и справа от двери.
Я закурила, сидя в кресле, закинув ноги на этажерку с нужными мужскими вещами — какими-то железками. Игорек начал изобретать себе лежбище на полу из ковра и покрывала с кровати. Игры с пистолетом ему уже надоели, и сейчас он доигрывал с колбасой ее последний раунд.
— Будешь? — предложил он мне, кивая на остатки колбасы.
— Нет, спасибо.
— Ну и зря. А ты знаешь, что курящая женщина заболевает раком?
— Ай-ай. Кто же тебя так обманул?
* * *
К двум часам ночи мы уже настолько остервенели друг от друга, что я чувствовала начинающуюся чесотку от одного взгляда на Игорька. Он, сжевав все, что поддавалось его зубам, валялся на полу, задрав ноги на стенку, и шепотом напевал какой-то шлягер.
В это время мы услышали, что к дому подъехала машина. Как была, без обуви, я прошмыгнула на кухню и посмотрела в щель занавесок. Внизу стояла серая иномарка. Почувствовала за спиной запах колбасы — Игорек дышал в затылок.
— Ну отойди, что ли… Что там?
— Осторожнее смотри. Да не толкайся ты.
— А тачка почти как у меня. Знаешь, в чем различие?
— Тихо.
Явственно послышалось движение с той стороны входной двери. Отходить на заранее подготовленные позиции уже было опасно — скрипнут полы, как всегда, некстати, или эта дубина башкой врежется в косяк.
Я продышала на ухо Игорьку:
— Стоим здесь!
— Да понял я.
Уже точно слышался скрежет металла в замочной скважине. Дверь тихо дернулась, затем резко притормозила, кто-то проскользнул и прикрыл ее за собою.
Мы стояли на кухне, прижавшись к стене, справа сразу за дверью. Когда гость вошел, я убрала голову. Игорек и не выглядывал. Он стоял по стойке «смирно», подняв голову и, приоткрыв рот, дышал, убыстряя темп. Напрягался, родненький, перед схваткой. Он сжал мне запястье и показал пальцем на себя — мол, я пойду. Ну-ну, может, и действительно он с девушками только неуклюж, а на самом деле — орел, тигр и Джеки Чан в придачу.
По звукам я поняла, что наш друг миновал коридор. Дождавшись, когда он пошел снова, после остановки, я выглянула — увидела спину и правую руку, проявившуюся в темноте. Мужчина высокий, жилистый. Игорек, надышавшись, оттянул меня за плечо и выглянул сам… Ладонью постучал мне по плечу — наверное, обнадеживал — и ломанулся! Если бы пошел с низкого старта, было бы еще резче.
В два прыжка он очутился перед входом в комнату, издал дикий вопль и пропал в проеме.
Раздался грохот, будто что-то скидывали в кучу, мат, снова грохот.
Я осторожно подошла. В темноте слышалось шевеление, но больше звуков не было.
Убили, что ли, друг друга? Я не решалась войти сразу и поэтому осторожно заглянула. Тут же получила очень качественный удар по лбу. Кулак прошел немного по касательной, а то на противоположной стене обрисовался бы мой трафарет. Я отпрянула и слегка присела. В голове зазвонил Царь-колокол, я потрясла ею. Из комнаты выпрыгнул уже совсем нежеланный друг, пытаясь ударить по почкам своего невидимого противника. Что ни говори, а в драке очень много значит вовремя присесть.
Выдвинутой вперед ногой я провела подсечку. Он чуть не рухнул, но, оттолкнувшись от стены рукой, удержался.
В это время я вскочила и ударила его ногой в лицо. Смазала хорошо. Он отшатнулся к входной двери и, приоткрыв, нырнул в нее. Следующий мой удар пришелся точно по косяку. Я была без обуви и вкусила всю прелесть этого контакта.
Подскочив на одной ноге к двери и рванув ее на себя, я выбежала наружу. Мой противник сыпался вниз, прыгая через ступеньки. Резвость-то моя поослабла, а вот дурь — нет. Я и поскакала следом. Хромая, без обуви, без оружия. Но в таких случаях трудно разумно соображать.
Хлопнула дверь подъезда — на пару секунд я опоздала. Выскочив наружу, я увидела прямо перед собою открытую дверь серой иномарки и, не раздумывая, схватила за шею сидевшего в ней мужика. Он локтем заехал мне в горло, и я грохнулась на асфальт. Шины зашуршали, машина рванула… Держась обеими руками за свою буйную головушку, я прищурилась на исчезающий в ночи номер — 157 или 167. Да плевать мне, какой там номер: голова, нога, локоть — ударилась им…
Я села на землю, вытянув одну ногу, поглаживая раненую — мой бог! Какая походка будет у меня в ближайшие дни! На первом этаже прямо надо мною зажегся свет, и старческий голос пропел:
— Гляди! Вот назюзюкалась, шалава! Бросил ее мужик и правильно сделал.
Я еле сдержалась, чтоб не запулить камнем в это окно — всем хочется обидеть беззащитную девушку. Встала и, прихрамывая, вошла в подъезд.
За дверями некоторых квартир я слышала голоса — и почему людям не спится, когда есть возможность?
Постаравшись пройти потише, я доковыляла до квартиры Степаныча и, войдя, тихо прикрыла за собою дверь. Прислушалась. Ни звука. Включила свет в коридоре, подошла к двери комнаты.
— Это ты? — раздался слабый голос.
Ну слава богу! — хоть трупа не будет сегодня ночью. Щелкнула выключателем.
Игорек сидел на полу, обхватив голову руками, посреди обломков этажерки и разного хлама.
Я подошла, присела перед ним и отвела его руки. Почти точно посредине лба торчала замечательная шишка, какой я в жизни не видела.
Глазки у Игорька были настолько мутные, что захотелось протереть их.
— Здорово он тебе настучал по барабану.
— М-м-м-м, — протестующе промычал Игорек и осторожно замотал головой.
— Не поняла!
— Я его не нашел, — вяло сказал он.
В третьем часу ночи, когда все болит и ничего не получается, все не смешно.
Хлопнув дверью, я заперлась в ванной.
Посовещалась с костями: 30 + 18 + 1. «Ваши мысли как блохи — так и скачут в разные стороны». Ну, это уж совсем из черного утреннего юмора.
— А ну, давай всерьез! — потребовала я у костей и получила вот что: 10 + 14 + 33. «Идите на встречу с ближним, не давая зайти к вам с тыла».
Очень милое предупреждение для девушки! Что имеется в виду, я, наивная, даже не догадываюсь!
Горячая вода была — значит, неприятности пока закончились, но я не обольщалась. Все равно утро наступит раньше, чем я проснусь.
* * *
Надо ли говорить, что я не ошиблась? Осмотрев с утра свою одежду, я поняла, что весьма неприлично будет появляться на людях в одном и том же второй день подряд.
Проснувшийся чуть раньше меня Игорек, пряча глаза, топал по кухне. Очень похоже, что он изобретал завтрак. Я подумала, что у него хорошие шансы стать кому-то заботливым мужем. Только первое время нужно будет ему периодически протирать лоб табуреткой.
Озадачив его наведением порядка в квартире, я, кое-как одевшись, с очень независимым видом дошла до своей «девятки» и спряталась в ней. Я ее сразу предупредила, что ее ждет, если она начнет шутить, поэтому до своего дома добралась почти без происшествий. У подъезда меня облаяла кривоногая сука Голда, за что получила по морде. Между прочим, настроение чуть улучшилось.
Дома я расшвыряла свою одежду по сторонам, села в ванну и стала думать, какая я молодая, красивая, обаятельная.
Теплая вода с ароматической солью, а впереди — вся жизнь! Чуть не уснула, до того прибалдела.
Когда я мобилизовалась и выползла на свет божий, хотелось спать, ну, или сгрызть что-нибудь, а потом спать. Пока я брела до постели и взвешивала все «за» и «против», заверещал телефон.
Я взглянула на него с укором, а он, хреновина пластмассовая, все верещит. Взяла трубку:
— Да.
На меня обрушился поток слов, эмоций под аккомпанемент фонового треска.
Ну, как без треска! — нельзя никак.
— Извините, я не расслышала…
— Ой, Татьяна, это вы меня извините, я уж вам звоню третий раз, у меня такая проблема, я прямо не знаю даже. Мне очень нужна ваша помощь, я, как вас увидела, сразу же почувствовала, что вы мне можете помочь… помочь…
Я кивала головой под это стаккато, стараясь попасть в ритм — тогда легче, уловив паузу, прервать этот водопад.
— А вы не ошиблись номером? Мы с вами незнакомы, попробуйте набрать еще раз. — Для утра после такой ночи — очень хитрая хитрость.
— Я не ошиблась. Я же слышу ваш голос. Вы — частный детектив Татьяна Иванкова.
— Иванова.
— Ну, то есть да, конечно. Значит, я не ошиблась — вот видите. Мне нужно с вами поговорить по важному делу. Я очень нуждаюсь в помощи такого частного детектива, как вы…
— Извините еще раз…
— Пожалуйста.
— С кем я имею честь?
— А вы меня не узнаете? Я — Нина, Нина Гудкова, мы встречались с вами…
Тут я и села на пол, а пол прохладный — классно.
— Здравствуйте, Нина.
Вот ведь сюрприз так сюрприз, а что теперь Тане делать? Очень захотелось аккуратно положить трубку, но врожденное любопытство не позволило, будь оно неладно.
— Нина, я не помню, чтобы оставила вам свой телефон, — пробормотала я.
— А вы и не оставляли, но дала же Ирина вам мой адрес? Вот и мне она дала ваш телефон. Приезжайте ко мне, хорошо?
Я с тоской посмотрела на свои стены, полы, подумала об упущенных возможностях, но решила побороться.
— Даже не знаю, Нина. Сейчас у меня важная встреча, возможно, она растянется часика на три или четыре. — Я не врала, встреча с подушкой представлялась мне очень даже важной.
Бодрый голос Нины моментально перешел в заунывное канючанье.
Я боролась, как лев, и в результате отвоевала себе два часа покоя.
Положив трубку, я отключила телефон, подошла к своему одинокому девичьему ложу и рухнула, твердо решив проспать, опоздать, выспаться.
Но сколько ни дрыхни, а вставать придется.
