Глава 4
Поздновато, конечно, для звонков, но если я не сплю, то почему мои друзья должны спать?
Из дома я принялась названивать Юрке — редактору «Тарасовских новостей». Он очень информированный журналист, да и человек веселый. У него было три жены, по очереди, разумеется, на которых он женился четыре раза — сейчас он женат на своей второй во второй раз. Что означают такие подвиги, я не знаю, но, когда я заходила на прошлой неделе к нему в редакцию, он мне по секрету поведал, что одна талантливая верстальщица его подкармливает в обед, потому что они «очень и очень сдружились».
Короче говоря, Юра — творческая личность.
Не имею привычки, набрав номер, тупо ждать, когда снимут трубку. После четвертого звонка я всегда отключаюсь. Даю паузу в 30 секунд и снова.
Юрка поднял трубку на третий заход.
— Привет, это Татьяна! — бодро сказала я.
— Ну а кто еще может заниматься таким свинством среди ночи? Привет, — радостно ответил он мне. У нас с ним очень доверительные отношения — понимаем друг друга.
— Ну, как супруга, спит уже?
— Не знаю, она на даче, а что?
— Да так просто, хорошо, что я ее не разбудила, а то было бы неудобно.
— Ты разбудила меня и мою младшенькую — привет тебе от нее.
— Ты опять сошелся со своей третьей?
— Да нет, просто она взяла выходной от своего садиста. А ты потрепаться хочешь? Давай завтра, с обеда, а?
— Брось, время еще детское, я как раз хотела поговорить с тобою о деле. Ты ведь знаешь Нинку Гудкову?
После напряженной паузы Юрка убежденно ответил:
— Поклеп! Ты что-то напутала: или имя, или фамилию.
— Ничего я не напутала, ты знаешь Нину Гудкову, хозяйку казино «Грейтхолл»?
— Ах, вот это кто! Лично незнаком, но ее знает Ирина Сарычева, главбух шейпинг-центра «Диана», помнишь ее, с острым носиком?
— Не очень. И что?
— Ну что-что, женщина, однако. Давай завтра?
— Тебе не стыдно, Юрочка? Я так редко тебе звоню, а ты со мною и поговорить не хочешь.
— Подожди.
По звуковому фону, доносившемуся из трубки, я поняла, что Юра героически выполз из постели и зашлепал в другую комнату. Включил там свет и сел.
— Ты еще здесь? — с надеждой спросил он.
— Конечно, колись!
— Ну что, Нина — вдова Андрея Гудкова, он и организовал это дело, казино то есть. Погиб около года назад — ехал на своей машине поздно вечером и влетел под «КамАЗ», несчастный случай. Да еще и выпивши был. Сама не помнишь?
— Что-то припоминаю. А Нина?
— Что Нина? Попереживала, а потом взяла дело в свои руки. Воспитывает дочь, занимается шейпингом.
— Это все?
— Все, пожалуй. Позавчера видел Ирину, она говорит, что Нина уже две недели не была на тренировках — болеет, наверно. Я ответил на твои вопросы?
— Почти. Сколько лет дочери, чем она занимается, где живет Нина?
— Сколько лет, сколько лет, семнадцать-восемнадцать примерно, чем занимается — не знаю. А живет Нина на углу Московской и Лермонтова, новый дом знаешь? Вот там.
— А номер квартиры и телефон?
— Ну, ты даешь! Завтра утром позвоню Ирине и спрошу. Все, ты довольна?
— Очень, давай номер телефона Ирины и иди спать.
— Ну, спасибо, ну, благодетельница; а тебе какой телефон — и тот, и другой?
— Конечно.
Записав, я откланялась. Выяснив способ проникновения в комнату с сейфом, я здорово облегчила себе дальнейшую работу, становилась ясной фигура исполнителя, нужно было прощупать и фигуру возможного заказчика.
Решив завтра с утра встретиться со Степанычем, а потом с Ниной Гудковой, я, пожелав себе спокойной ночи, тут же уснула.
* * *
Стараясь сэкономить время, я выскочила из дома в такую рань, что, удивившись самой себе, в таком состоянии пробыла до самой квартиры, имеющей прямой проход в бухгалтерию казино.
Степаныч не открывал долго, я уж заподозрила неладное, но послышались шаркающие шаги, и дверь отворилась. Степаныч, от огорчения и разочарования в людях, вчера начал пить и, похоже, до сих пор не остановился.
— Чего тебе? — шумно дыша, спросил он.
— Василий Степанович, сегодня вам полы придут ремонтировать, дома будете?
— Куда я денусь! Да ты заходи. — И он, повернувшись, зашаркал на кухню.
Пройдя за ним, я чуть не споткнулась о матрац, лежащий на полу.
— А куда деваться? Спал здесь; в комнате — забоялся; как вспомнил, что покойница-жена говорила, что я во сне с койки падаю, ну, думаю — лучше здесь. И видишь — целый пока. Садись на табуретку.
Вскоре я вышла от Степаныча, вооруженная описанием его жильца. Пришлось побиться со стариком, который весь внешний вид своего огорчителя сводил к слову «козел». Но в результате я получила: лет 30–35, высокий, зовут Женей, волосы темные, коротко остриженные, одет в белое, на пальце перстень с темным камнем, разведен (по его словам). Вот и все, а в остальном — козел.
Позвонила с уличного автомата Ирине из шейпинг-центра, застала ее дома. Хорошо работать бухгалтером, честное слово.
В сомнамбулическом состоянии — она еще и не проснулась! — Ирина уточнила мне адрес Гудковой и дала номер ее телефона.
Звонить Гудковой я не стала, попробуем взять внезапностью, а если ее не будет дома, будем считать, что принцип внезапности не сработал.
Нужный дом оказался из новых да престижных — четырехэтажный, четырехподъездный. Почему-то без лифта, квартира — на последнем этаже, и я поволочилась по ступенькам. Какая, к чертовой матери, престижность, когда на стенах, окрашенных голубенькой красочкой, выковырены совсем непрестижные слова.
Бронированная дверь с панелями темного цвета, слева на стене — домофон. В него-то я пальчиком и ткнула. Шагов слышно не было, дверь отворилась, и я увидела полную крашеную блондинку в ситцевом платьице, в больших очках и стоптанных тапочках.
«Любопытно, — подумала я, — это мадам Гудкова или ее верная Жануария?»
— Здравствуйте, вы Ирина Гудкова… — нейтрально протянула я.
— Это я, здравствуйте, — приветливо и весело ответила она.
«Уборкой занимается!» — а по-другому я решить и не могла.
— Меня девочки просили зайти, из шейпинг-центра, они волнуются. — Я убеждена, что умею говорить таким застенчивым и робким тоном.
— Заходите-заходите.
Я и зашла, но застыла сразу же за порогом — мне в колено ткнулся холодный нос задумчивого буль-мастифа. Я не стала врать: «какой чудный песик» — ни фига не чудный, такой же противный французский бульдог, только перекормленный.
— Уйди, Малыш, не приставай. — Нина топнула ногой, буль-мастиф тяжело вздохнул и лег на пол.
Мы прошли по коридору под блестящим алюминиевым потолком вдоль теплых пробковых стен по паркету мербау. Слева осталась кухня за дубовой дверью, и мы вошли в зал с электрическим камином и кожаными диванчиками. На светлого дерева круглом о трех ножках журнальном столике стояла в рамке фотография. С нее улыбалась молодая девчушка.
— Садитесь. Как вас зовут? — Хозяйка тяжело плюхнулась, выставив вперед квадратные коленки.
— Татьяна.
— Ну а я Нина… Ой, а может быть, кофе?
— Нет-нет, я ненадолго. — Я-то просто вежливо ответила, но хозяйка и не собиралась соображать насчет угощения, и с довольной улыбкой кивнула головой.
— Нина, мне предложили работать внештатным инструктором в «Диане», у меня куча знакомых в секциях, в руководстве, вот и Ирина — знаете? — главбух попросила зайти узнать, не заболели ли?
— Нет-нет, все хорошо, передайте Ирине спасибо за заботу, я не заболела, даже наоборот…
— Выздоровели? — наивно спросила я. Эта тетка начала меня бесить.
— Нет, просто я… — Она замялась и даже чуть-чуть покраснела — честно! — потом вздохнула, взмахнула рукой и выпалила: — Я замуж собираюсь, вот!
— Поздравляю! — с ударением произнесла я, а про себя тут же отметила: Нине сейчас точно не до Попова, а жаль — удобная была версия. Так не хотелось в Радищево переться, а придется, Танечка.
— Ну, мне, наверное, пора, — сказала я и стала выбираться из недр дивана.
— Да посидите еще, Татьяна! А вообще-то нет, идемте на кухню. — Нину прорвало, сейчас на мою голову просто обрушится куча эмоций и ненужной информации. Я встала и, стараясь выдерживать гримасу поприветливее, пошла за хозяйкой.
Моднявая кухня — металл и дерево, хороший кофе, ужасное бабское ля-ля минут на сорок.
Вышла я от Нины с распухшей головой, по дороге наступив на ухо Малышу, чего он и не заметил. Как ни трясла головой на лестнице, а все равно вертелось никчемное: он помоложе будет, ах, жизнь трудную прожил, ах, дочка без ума — даже ревную (хи-хи), ах, звоните, ах, приглашаю.
Выходя из подъезда, сразу ткнулась носом в букет роз — честное слово! За розами стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, что-то латиноамериканское было в его лице. Везет же кому-то. По брошенному на меня взгляду сразу стало понятно — бабник. Так что, может быть, и не очень кому-то повезло.
Мы расшаркались и разошлись.
Приятный мужчина. И Нина со своей болтовней сразу вылетела из головы.
Подошла к «девятке» и вздрогнула — рядом стоял «Фольксваген-Гольф» серебристого цвета. Совсем вылетел из головы тот резвый Игорек, неужели это он? Я оглянулась: не видно его, страстного, нигде; еще раз присмотрелась к «Гольфу» — правое переднее крыло ровное, без следов ремонта, а он хорошо ударил туда головой. Значит, не его машина. Стареешь, Таня, не нервничай. Аккуратно выехала и помчалась к казино. Оно открылось уже, судя по моим брегетам.
Я легко поднялась по ступеням на крыльцо, улыбнулась охранникам, поздоровалась и направилась в зал.
У ближайшей рулетки напрягался одинокий клиент, я прошла в административный коридор.
Ермаков сидел в одиночестве за столом и, сморщив лобик, в расчерченном сеткой листке ставил крестики, составляя график дежурств. Считал дни по пальцам левой руки, шевеля губами, и был очень занят.
— Привет, Алексей Петрович!
— Привет, есть новости?
— Не-а, но есть вопросы.
— Срочно?
— Конечно. Дыру в потолке заделали?
— Сегодня должны, а тебе-то что?
— Степанычу обещала.
— Не твое это дело. У тебя своих забот выше крыши. Или, может, еще одну дырку нашла?
— Пока нет! — Я села напротив Ермакова, пододвинув кресло, и, навалившись на стол, почти ткнулась лбом в его лоб, уже взмокший от сложных дум.
Он растерянно заморгал:
— Чего тебе?
— Так где Попов? Я же должна знать, а то пропадают клиенты, а мне дают задания их найти, но ничего не говорят. Колись, Петрович!
Ермаков, вытянув шею, через меня посмотрел на дверь, потом на телефон, засопел и конфиденциально шепнул:
— Пропал.
— Ты или он?
— Он пропал. Перестань хохмить!
Я села свободнее, достала сигарету, закурила.
— Давай подробности, Петрович.
Ермаков отложил лист дежурств в сторону, посмотрел на меня с досадой и начал терпеливо рассказывать:
— Вчера до обеда он был здесь, постоянно созванивался с Телегой, до тебя несколько раз пытался дозвониться. Потом уехал домой обедать. Приехал Телега, Володьки нет, я позвонил к нему домой, жена говорит, что не приезжал. Ну, думаю, может, по делу заехал куда-то, а Телега сразу же дал команду своим — посмотреть. Потом звонят, говорят, что зарегистрирован на московский рейс, улетел, значит. Пока мы чухнулись, он уже час как по столице бродил. Ищи его теперь. Вот так-то.
— Это казино принадлежит Телеге? — Должна же я это выяснить.
— С чего бы? Нет! Телега — крыша, с ним никогда проблем не было. Вот деньги, вторая партия, — его, а у кого еще найдешь так быстро, чтобы в положение вошли и дали? А Телега дела казино лучше налоговой инспекции знает.
Я помолчала, укладывая информацию компактнее.
— Петрович, а ты не думаешь, что Попов сам взял деньги и свалил?
Петрович быстро заморгал, на лбу у него выступила испарина.
— Ты можешь доказать?
— Нет.
— Так какого ты тогда п…шь?! — Он буквально взревел, его кулачищи одновременно грохнули по столешнице, хлипкая импортная мебель завибрировала.
— Мне интересно было посмотреть, как ты отреагируешь. Конечно, Попов ни при чем. Ему не нужно было придумывать такой хитрый ход. К тому же, может быть, если бы я не влезла в это дело, дыру в полу у пенсионера заделали бы, и вот тогда все подозрения точно сошлись бы на Попове.
— Ты думаешь, что его кто-то хотел убрать?
— Не исключено… Может быть, из-за того, что этот вариант не прошел, его просто украли. Петрович, скажи, кому выгодно, чтобы Попов исчез?
— Не знаю. — Ермаков начал раздражаться. — Не знаю, сам думал. Казино принадлежит ему. Его нет — жена его не хозяйка. Она просто не потянет. Вон Гудкова как дело запустила, все рассыпается, а бизнес надежный! А если по жизни, мало ли, кому мы на ноги наступаем — всех и не запомнишь. А чтобы жесткая вражда — таких врагов у него нет. Я вот думаю, может, у него возможность появилась кредит взять хороший, он и помчался.
— Все может быть. Пойду поброжу.
Я вышла и задумчиво пошла по коридору. В комнате отдыха персонала было пусто, я зашла — нет, в углу комнаты сидела Света и курила. На этот раз она была уже не хмурая, а просто заплаканная.
— Привет.
— Здравствуйте. — Она отвернула лицо.
Я медленно достала сигарету, складывая в голове мозаику. Можно рискнуть. Можно.
Я села рядом с ней и закурила.
— У тебя, кажется, опять неудача? — тихо спросила я.
Она повернулась:
— Вы про что?
— Про жизнь, личную.
— Не понимаю, о чем вы? — Она снова отвернулась и сделала вид, что смотрит в окно.
— У тебя тушь потекла, возьми зеркало.
Пока Света приводила себя в порядок, на дисплее компьютера высветилась ее фамилия — на работу.
— Сиди! — приказала я.
— А как же?..
Я прошла к Ермакову и отвоевала Свету на сегодняшний день. Он попытался развести какие-то антимонии, порявкали мы друг на друга быстро и сочно. В результате я забрала ключ от его пустующего кабинета и заперлась в нем со Светой. Самым первым делом, очутившись в Петровичевых владениях, я полазила по его закромам и выудила почти полную бутыль мартини и какого-то ликера. Ликер я сунула назад в шкафчик — нельзя же мужчину лишать сразу всего. Мы со Светой выпили чуть-чуть, и я стала вспахивать тему доверительного разговора. Честно говоря, я как-то сразу поняла, что Света тоскует по Попову, исчезнувшему в Москву без предупреждения. Обычная история — любовь к шефу.
Вот на эту тему я и начала ненавязчиво ее колоть. Я так увлеклась, что и не заметила выверта ситуации, когда Света погладила меня по руке и сказала, что Владимир Иванович — мужчина очень обаятельный, и многие девчонки сохнут по нему, но он ей сразу не понравился, хотя и непонятно, почему. Ну, с чем сравнить мое впечатление от этих слов? Если бы я вышла из ванной в спальню, а там вместо белозубого мулата сидят три китайца с портретом Мао Цзедуна, у меня бы и то физиономия не была такой глупой.
Но я быстро нашлась: и не так по башке получала. Я повздыхала, порассказывала о своих переживаниях, и ее прорвало-таки! Еле заметно кивая, чтобы не спугнуть удачу, я выслушала одну из обычных историй, которые каждый считает единственной в мире.
После окончания института, не зная, куда деваться, Света закончила курсы при казино и здесь же познакомилась с парнем по имени Сережа. Они очень понравились друг другу, но он, к сожалению, был женат, а жена — такая стерва. Сережа работал охранником, а потом его убили.
— Света! А как ты думаешь, из-за чего?
— Откуда я знаю, Тань? Он вот-вот должен был развестись, говорил, что скоро денег заработает много, хватит и на свадьбу, и на дело какое-нибудь. Мы мечтали пельменную открыть.
— А как же он собирался заработать столько денег? Выиграть в рулетку?
— Ты что, нам запрещено! Он не говорил, но я думаю, что его новый знакомый должен был помочь как-то.
— Кто этот знакомый? — Горячо, Таня, горячо.
— Как-то один раз после работы он меня встречал, я вышла, зашла за угол…
— Конспирировались?
— Ну да, чтобы разговоров не было. Ну, и за углом смотрю — он стоит рядом с парнем, разговаривает, тот на иномарке подъехал. Видно, из крутых, одет хорошо, темненький такой, на мексиканца похож, высокий. Потом Сережа мне сказал, что этот парень — очень большой человек, правая рука кого-то там в Покровске.
— А кого правая рука — не запомнила?
— Да он пошутил, я думаю. Он что-то сказал, будто с этим, с маяком связано.
— С каким маяком?
— Не знаю, я так поняла.
— А машина была серая?
— Светлая какая-то, вроде серая, да. А ты его знаешь? Кто он?
— Я не знаю его, но с твоей помощью постараюсь узнать.
— Как это? Не поняла.
— Помнишь, я говорила, что работаю у вас менеджером? Это неправда. Я здесь расследую преступление. Убийство Сережи, возможно, является его частью.
Света напряженно уставилась мне в глаза. Думала, что я прикалываюсь.
— Ты серьезно?
— Очень.
— Ты из милиции? Не верю. А почему ты пьешь при исполнении? — совсем потерялась девочка. Я разлила остатки мартини, по полтора глотка получилось.
— Я в милиции не работала никогда, но тесно сотрудничать приходится. Ермаков полностью в курсе. — Я открыла сумочку и пошарила рукой. — Возьми мою визитку на всякий случай.
После чего поболтали мы еще немножко, потом заскучнело — кончился нектар. Я посидела, подумала, пододвинула телефон и набрала номер. После второго же сигнала я услышала, как трубку сорвали и старческий голос проревел:
— Чего?! Чего, мать твою!
— Степаныч, не шуми, это Татьяна. Как полы, сделали?
— Сделали, да что толку — все равно сутки ходить нельзя, а я из-за этого ремонта последний автобус пропустил. Опять всю ночь спать, как Бобик, на тряпочке. Да и звонки эти гребаные.
— Какие звонки?
— Звонят и звонят, и молчат, козлы.
— Часто звонят-то, Степаныч?
— Ну, через полчаса, постоянно.
Я задумалась, становилось интереснее.
— Сейчас я подойду, жди меня.
— Да куда я денусь-то?
Я положила трубку и посмотрела на Свету.
— Что, Татьяна?
— Иди-ка домой, а лучше — к подружке куда-нибудь.
— А как же работа?
— Ты сегодня выходная.
Мы убрали стаканы и пустую бутылку на место. Пусть Ермаков думает, что выдохлось. Наведя порядок на личиках, мы со Светой вышли в коридор. Закрыв дверь, я тут же столкнулась лицом к лицу с двумя мужчинами. Вторым был Ермаков, первым — Игорек!
Я тут же отступила в сторону, прижалась спиной к стене, правую ногу выставила вперед, чуть присела на левой. Руки на одной линии, левая над правой. Игорек вытаращил глаза и, медленно пятясь по коридору, сунул руку себе за пазуху.
Ермаков поморгал глазами на нас обоих, подошел ко мне.
— Что за кино вы здесь кажете? Игорь, вот та баба, о которой тебе говорили.
Меня даже передернуло:
— Петрович! Какая баба!
— Извините, — равнодушно ответил он и, ткнув пальцем в сторону Игорька, сказал: — Человек от Зелепукина, — развернулся и пошел.
Мы с Игорьком стояли и смотрели друг на друга. Не знаю, о чем думал он, но я оценивала, как ему лучше навесить: слева или снизу.
— Ну, ты что раздергалась? — Он вынул руку, поправил пиджак. — Олег сказал быть при тебе и прикрывать своим телом. Пошли — прикрою.
— Ты, малыш, попытался уже как-то раз и чуть глазки не прикрыл.
Лицо Игорька пошло пятнами, а глаза запали так глубоко, что их и видно не стало.
Света подала голос:
— Да вы что? Перестаньте.
Действительно, и что это я? Я усмехнулась, дернула плечами, сгоняя напряжение, и скомандовала своему незадачливому телоприкрывателю:
— Пошли.
