Глава 7
Я стояла, не в силах отвести взгляда от ее шеи. Эти пятна — они были совсем неуместны на такой тонкой и нежной коже. И, несмотря на то что Света последнее время не вызывала у меня симпатий, мне сейчас хотелось заорать. Значит, достаточно вот так сдавить шею — и человека не будет? Господи, зачем же ты создал такое несовершенное существо?
Настроение у меня было просто омерзительное. Не знаю уж, теряли ли вы когда-нибудь веру в собственные силы — если да, то объяснять вам особенно нечего. Это такое отвратительное состояние — когда понимаешь, что ничего изменить уже не можешь.
Они стояли и смотрели на меня, как два подростка на учителя. Явно ожидая моих Ценнейших Указаний. А у меня их как-то не было…
— Ну? — сурово проговорила я. — И что вы от меня-то хотите? Чтобы я вызвала вам бригаду из центра? «Скорую»?
Мои спутники потоптались на месте, что-то забормотали себе под нос. Я вздохнула. Почему-то мне стало их жалко.
— Таня, я хотел… Тебя нанять, — с трудом разобрала я.
Голос Виталия звучал неуверенно. Так, будто он не верил в успех.
— На-нять? Меня? Ну знаешь…
Я саркастически усмехнулась и, стараясь не смотреть на кошмарные пятна, с недоумением окинула взглядом Светину фигуру, белеющую на берегу.
— Во-первых, на какой предмет? А во-вторых, ты знаешь, сколько я стою как детектив?
— Знаю, — пробормотал Виталий. — А почему… Она была моей женой.
Я подняла на него округлившиеся глаза. Нет, если эти двое решили потрясти меня до самого основания, то у них все получается бесподобно…
— Это тайна была… до недавнего времени… — продолжал бормотать Виталий.
Я пыталась понять, насколько сейчас он правдив. Или издевается?
— Я тебе помогу, — решила я поверить ему. — Но и ты поможешь мне. Отдай Янкину деньги.
На его лице отразилось полное изумление:
— Какие?
— О господи, — вздохнула я. — Если ты решил продолжать со мной ваши игры, то оставь тогда сразу меня в покое. Простите, Андрей, я вам больше совершенно ни к чему… Вызывайте милицию из центра и занимайтесь этим делом с их помощью. Там, говорят, тоже неплохие специалисты…
С этими словами я развернулась и начала подниматься вверх. Время, конечно, позднее, но ничего — переночую на приятельской даче, а потом рвану в город объяснять идиоту Янкину, что…
— Таня! Я действительно ничего не знаю про деньги! — услышала я сзади.
Виталий шел за мной и попытался остановить меня.
— Я допускаю, — усмехнулась я. — Но вы со Светой все строили на вранье. Почему я должна тебе верить?
— Таня, может, для начала ты меня выслушаешь?
В его глазах застыла немая мольба. Я собиралась уже ответить что-нибудь жестокое и повергнущее его в пепел и прах, но…
Мой взгляд обратился снова туда, на пляж. Там лежала Света. Пусть эта женщина была не самым порядочным человеком на свете, но это ее личное дело. Ее и господа, перед которым она скоро предстанет. А я должна найти убийцу.
— Хорошо, — кивнула я. — Давай поговорим. Тем более что времени у нас с тобой достаточно. А утром я решу, стану ли помогать тебе или, прости, пошлю тебя к чертовой матери. Надеюсь, это право ты мне оставишь?
Он попытался выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Получилось у него это довольно дохло.
— Конечно, босс… Все права за тобой.
— А вот боссом не называй меня никогда, — скривилась я. — Боссы, милый мой, в мафии и в торговле. А я — детектив. И очень уважаю свою профессию. Понял?
После этих назидательных слов я повернулась к Андрею. Он набирал номер по радиотелефону.
— Я вам нужна?
— Нет, пока я обойдусь сам, — сказал он.
Мы с Виталием пошли ко мне. И разговор нам предстоял не из легких.
* * *
Сначала мы молчали. Собирались с силами и мыслями.
— Она мне сначала понравилась, — призналась я, заваривая кофе. Просто чтобы начать разговор? Или… Не знаю. Было такое ощущение, что непонятная и такая неправильная и противоречивая Света незримо сидит с нами.
— Как вы познакомились? — в свою очередь поинтересовался Виталий.
— Здесь, вообще-то, вопросы задаю я. И прошу заметить, мне это не доставляет ровным счетом никакого удовольствия. Так что постарайся облегчить мою жизнь своими честными ответами.
Он замялся. Как назло, когда я включила приемник, опять запел Ник Кейв. Кстати, Виталий был на него похож. Я пристально рассматривала его странное лицо и не могла решить, подозреваю я его или нет. Иногда так получается, что подозревать кого-то ты ужасно не хочешь.
— Ну ладно, — смилостивилась я — уж больно он стушевался и как-то весь сжался — только бы не прогневить ее светлость Татьяну Александровну. — Мы познакомились месяц назад, здесь, в Адымчаре. Я гадала ей на «костях».
— На чем? — вытаращился он на меня. Наверное, представил, как я ворочаю кости мамонта. Или динозавра.
— На «костях» для гадания, — доступно объяснила я. — Такие вот кубики, двенадцатигранные. Задаешь вопросик — получаешь ответик. Понял?
— Нет, — помотал он головой, — не понял.
Я вытряхнула из кисета на стол «кости» и посмотрела на собеседника демоническим взглядом, от которого, по моим расчетам, у него по коже должны были поползти мурашки. Но он ничего, выдержал…
— Смотри, — приказала я. — Задаешь вопрос. Ну?
— Что — ну?
— Вопрос задавай.
— А-а, — Виталий нервно облизнул губы и, не сводя взгляда с моих рук, играющих с «костями», спросил:
— А какой?
— Только не идиотский.
— Кто убил Свету?
Я раздраженно бросила «кости» на стол и сказала:
— Александр Сергеевич, не иначе.
— Кто? — не понял он. — Какой Александр Сергеевич…
— Ну, ты даешь, Виталий! Вся страна двести лет отмечает, а он Пушкина не знает! А производил нормальное впечатление…
— При чем…
— Послушай, — объяснила я, — когда ты спрашиваешь о чем-то «кости», не надо требовать точного ответа. Бессмысленно приставать к ним с конкретными вопросами. Ты что, вообще профан? И ничего не слышал о таких вещах, как руны, Таро и так далее?
— Слышал.
— Тогда задавай нормальный, абстрагированный вопрос. А не «за кого мне выйти замуж».
Он подумал. А я смотрела на «кости», которые выдали интересную комбинацию. Говорить ему я этого не хотела. Потом.
«32+12+13» — «Замужней женщине: знаки говорят о неудовлетворенности семейной жизнью и желании удовольствий на стороне».
Вот такой ответ выдали ему «кости». На немой вопрос.
Так ничего и не надумав, Виталий отмахнулся от «костей».
— Не люблю я эти гадания, — проворчал он. — Вообще как-то сейчас это неправильно.
— Ладно, тогда рассказывай, что у вас там была за история.
Он задумался. Потом сказал:
— Только обещай меня не судить строго, ладно?
— Это смотря в чем ты собираешься мне признаться. Если в убийстве — тогда уж прости.
— Нет, что ты. Я не убивал. Можешь мне поверить.
— Почему?
— Потому что, хотя моя жена и была самой непонятной особой на свете, временами вызывающей просто ненависть, я ее очень любил.
И он так на меня посмотрел, что я ему поверила.
* * *
— Она стояла на мосту, когда я ее увидел. Стояла и смотрела. Знаешь, Тань, мне тогда показалось, что она хочет броситься вниз. Я подошел к ней и дотронулся до плеча. Осторожно, чтобы не напугать. Она обернулась. Мир сразу перевернулся. Я никогда не видел таких красавиц. «Что?» — спросила она. Я пожал плечами и пробормотал: «Да ничего. Просто не нужно вам этого делать». Она сначала с удивлением смотрела на меня, потом расхохоталась. Все это было так дико, что я чертыхнулся и пошел прочь. «Подождите!» — крикнула она. И я остановился. Потому что решил все сделать ради нее. Жить ради нее. Слушать ее всегда. Только чтобы она вечно была со мной рядом… Ты мне веришь?
Я не только верила. Я завидовала. Надо же — пробудить в человеке такую неземную любовь!
Потом у них все было довольно обычно. Только ему порой казалось, что у нее есть какая-то тайна. Причем отнюдь не «цвета апельсина». Порочная тайна. Она очень часто закипала, словно чайник. Кидалась на него. И заставляла хранить их брак в секрете. «Так надо», — говорила она, когда он спрашивал, почему.
В последнее время ее нервозность достигла апогея. Она то смеялась, то плакала, то подолгу смотрела в одну точку. Однажды вдруг ни с того ни с сего заявила, что скоро ее убьют.
— А ты знал, чем она занимается? — тихо спросила я.
— Нет, — опустил он глаза. — Про ребенка — да. Ребенок был мой. Вот догадываться я начал как раз тогда, когда стало ясно, что он появится. В этом и была проблема. Кажется, кто-то узнал, что она нарушила условия договора. Менеджер, по-моему. Один раз эта женщина видела нас вместе. Тогда-то мы и решили, что пора сдергивать. Она еще мне сказала, что Янкин тебя нанял как киллера. А потом уже Стас объяснил, что ты просто детектив. В общем, знаешь, вся эта дурацкая сцена с ее «трупом»… Господи, она же сама себе смерть напророчила!
— В тот день у нее была с кем-то встреча?
— Не знаю. Возможно. Понимаешь, она что-то узнала. Кажется, чужую тайну. Прибавила ее к своей — и получилось вот что… Мне она ничего не сказала. Просто потребовала, чтобы мы срочно уехали. Потому что ей угрожает опасность.
— А деньги?
— Таня, поверь мне, если они и были, я о них ничего не знал!
Виталий почти выкрикнул эти слова, не сводя с моего лица измученного взгляда.
— Ну, хорошо. Считай, что я согласна помочь тебе найти убийцу. Но — пожалуйста, учти, если ты сказал мне не все, пеняй на себя! Потому что вы ввязались в какую-то безумно опасную игру, и чем честнее ты будешь, тем скорее мне удастся выпутать тебя из этой истории…
Мы проговорили всю ночь. За окном уже светало. Я узнала не так уж много, но теперь я уже была на шаг ближе к разгадке.
Кто-то внезапно встретился Свете, кто-то, о ком она знала нечто отвратительное. Настолько, что даже ее это привело в шоковое состояние. Кого? Елену Эльдаровну? Кстати, ведь именно ей Света звонила и настаивала на встрече.
Я надеялась, что Вике Зелинской известно больше, чем Виталию. Иногда женщина куда откровеннее с подругой, чем с мужем. И из моей головы не выходило предсказание «костей». Света искала развлечений на стороне, а с кем? Уж не с Сережей ли?
Как же его найти?
Пока передо мной стояло очень много вопросительных знаков и очень мало утвердительных.
— Ничего, Татьяна свет Александровна, — пообещала я оконному стеклу, за которым появились первые признаки жары, — разберемся…
* * *
Уж как Татьяна Александровна собиралась ночью во всем разобраться — ума не приложу. Утром весь мой легкомысленный оптимизм очень быстро начал таять. С виду простенькое дельце на моих глазах превратилось в клубочек вопросов, и теперь этот клубочек катался передо мной туда-сюда, лукаво поблескивая хитрыми глазками запутанных концов, и спрашивал: «Ну, слабо?»
— Да вот и не слабо, — выдохнула я, уныло глядя на шоссе, несущее меня в Тарасов. — «Нет ничего невозможного для человека с интеллектом».
— А он у тебя есть? — спрашивал клубочек.
— Да уж есть, не сомневайся, — огрызнулась я. Хотя, если честно, именно в данный момент мне казалось, что мой интеллект отправился на длительную прогулку в неизвестном направлении. Поскольку я понимала одно — у меня есть целая толпа подозреваемых и ничего конкретного. В конце концов, успокоила я себя, это дельце перешло в руки милиции — пусть-ка они там голову ломают, ежели всю жизнь считали себя умнее меня — вот и флаг в руки. Но это я ляпнула сгоряча. Из своего богатого жизненного опыта я давно уяснила одно — милиция любит брать то, что лежит на поверхности. А уж дальше их не беспокоит, виновен человек или нет. Главное — процент раскрываемости дел. А на поверхности у нас лежал, и плохо лежал — не кто иной, как Виталий. Значит, Татьяна Александровна, придется нам этой самой милиции помогать. А то опять ошибутся.
— И что тебе Виталий, — холодно спросила Таня-два, — доброта заела? Или неземная любовь?
— Нет, чувство справедливости, — вздохнула я. — Просто нехорошо, если невинного человека посадят.
— Да брось… Так уж ты уверена в его невиновности?
— А вот и уверена!
Я зло замолчала, показывая своему «альтер эго», что наш разговор закончен.
Наконец-то из-за поворота показались ряды белых домов. Я подъезжала к родному городу. Взглянув на часы, я отметила, что сейчас девять утра, а через час у меня назначена встреча с Янкиным и его невыносимым Шумахером. Почему невыносимым? Ах, просто у него такая фамилия! Это большинство у нас в «Формуле-1» болеет за Шумахера, а меня его бошская физиономия раздражает. Я болею за Даймона Хилла.
У янкинского немца фамилия была Шумахер. По этой причине я никак не могла проникнуться к нему симпатией.
* * *
Спать хотелось смертельно, поэтому я почти силой затащила себя под холодный душ и терпеливо простояла под ним десять минут. Даже немного замерзла. Потом сварила себе натуральный крепчайший кофе, способный пробудить даже от летаргического сна. Все последнее время мой рассудок от жары и всяких головоломок пребывал в каком-то, я бы сказала, взвешенном состоянии. Поэтому приходилось прибегать к таким сильным возбудителям. «Интересно, надолго хватит моего здоровья на этакий образ жизни?» — подумала я, отпивая глоток кошмарной жидкости, по консистенции напоминавшей вязкий и горький шоколад. Бр-р — р… Кофе сделал свое дело. Я восстановила силы, и мой мозг начал работать столь усиленно, что я поняла — переусердствовала.
Во-первых, Света не просто так отправилась на променад в сторону пляжа. Ночью там ходят только психи и пьяные, а Света не относилась ни к одной из этих категорий. Кроме того, ее нашел Виталий, которого обеспокоило ее длительное отсутствие. Ему она сказала, что выйдет на минуту посмотреть, не приехала ли соседка по даче. Значит, Света не хотела, чтобы Виталий знал, куда она отправилась. Плюс ко всему, рассчитывала быстро вернуться.
За подобными рассуждениями вставал образ Елены Эльдаровны. Ведь именно с ней была назначена встреча…
Придется ее, бедную, разочаровать. Она так рассчитывала, что я стану у них работать, а тут — облом. Мое инкогнито придется раскрывать… Конечно, если бы Света осталась жива, я бы еще долго могла удерживать Елену Эльдаровну в уверенности, что я всего лишь девчонка с улицы.
Далее следует Ритка. То есть Ритка ни при чем, просто объявление появилось сегодня, значит, к вечеру ей уже могут позвонить. А то, что владельцу записной книжки известно куда больше, чем мне в данный момент, я почему-то не сомневалась.
Потом есть еще Сережа. Светочкин подельник. Найти его мне может помочь Вика Зелинская, которую я увижу часа через три.
Расписав свой день, я пришла к выводу, что, если постараться, вполне можно решить все проблемы «за один присест». То есть за один день. И хотя даже мне собственная самоуверенность показалась воплощением безумной наглости, я прониклась высоким моментом и улыбнулась. В конце концов, большинство немыслимых подвигов совершается благодаря вере в собственные силы.
В тот момент, когда такая бесспорная истина озарила мой мозг, в дверь позвонили.
Я открыла и на пороге увидела Янкина. За его спиной возвышался солидный белобрысый господин, которого я сразу нарекла Шумахером. А рядом стояла дамочка в теле, с бледной, анемичной кожей и невыразительным и тусклым лицом. Увесистая картошка носа не придавала ей привлекательности, а маленькие глазки-буравчики просто приводили в ужас.
— Доброе утро, Танечка, — потянулся Янкин к моей руке. — Вот и мы. Решили нарушить ваш покой… Знакомьтесь — герр Шумахер с супругой.
— Таня, — представилась я, протягивая этой странной парочке руку.
Если у герра Шумахера при большом желании можно было обнаружить хоть капельку обаяния, то у его супруги оное качество отсутствовало напрочь.
* * *
Шумахер внедрил свое грузное тело в мое любимое кресло — я при этом вздрогнула, опасаясь за его сохранность. При этом немец с любопытством оглядел мою обстановку, которой я, к слову сказать, гордилась, и как-то жалостливо крякнул. Видимо, в его стране так жили только представители низших слоев общества. Взгляд же его супруги с крайним неодобрением сверлил меня. Так и хотелось ее заверить, что своим супругом она может пользоваться в гордом одиночестве — мы, русские женщины, вполне обойдемся без ее толстого Шумахера.
Кстати, присмотревшись, я пришла к выводу, что мне повезло — я имею счастье лицезреть в своей квартире типичнейших немцев.
Шумахер что-то сказал Янкину по-немецки, Янкин заерзал в кресле, покраснел и кинул на меня взгляд. Я немецкий знаю и фразу поняла.
— Она слишком сексапильна, чтобы быть умной.
Вот так он меня охарактеризовал! Я задумалась. На что мне обидеться? На то, что не слишком умна, на его взгляд? Или на сексапильность? Решив, что на признание моей красоты обижаться не стоит, я пришла к выводу, что мне не понравилось второе. И на чистейшем немецком я отпарировала:
— Придется вам мириться с некоторыми моими недостатками. Впрочем, если я вас не устраиваю по каким-то параметрам, я не навязывала свою кандидатуру.
Шумахер вылупил на меня глаза и громко запыхтел, как закипающий самовар. А Янкин еще интенсивнее заерзал на краешке стула. Что касается супруги, то она продолжала хранить индифферентное молчание, отчего у меня родилось подозрение, что эта матрона плохо «понимайт» не только русский, но и свой родной язык. А может, она вообще из аборигенов Берега Слоновой Кости?
— Танечка, наверное, мы немного рано приехали к вам в надежде получить сведения об интересующих нас личностях?
Я усмехнулась как можно более зловеще и медленно произнесла:
— Отчего же? Одну из них я нашла.
Он вопросительно взглянул на меня:
— Как? И где…
— В морге уже, наверное, — передернула я плечом. — Видите ли, Константин Сергеевич, к тому моменту, когда мы с ней наконец-то встретились, она была мертва. А вернее сказать — убита.
* * *
Янкин вздрогнул. Шумахер нетерпеливо воззрился на него, ожидая, что Янкин переведет мои слова.
— А… деньги? — пробормотал Константин Сергеевич, поднимая на меня полный мольбы взгляд.
— Послушайте, господин Янкин, — проговорила я. — Я только что вам сообщила о том, что Светлана Точилина найдена убитой. Вы меня спрашиваете про деньги… Вы что, не поняли или настолько черствы?
Он замялся.
— Нет, что вы… Просто…
— Просто деньги вас интересуют больше всего на свете, — усмехнулась я. — Хорошо, я постараюсь уважать ваши странные убеждения. Если человеку охота попасть в ад, я считаю это его правом. Особенно когда этот человек пребывает в «здравом уме и памяти», а также вполне совершеннолетний и может отвечать за свои поступки. Так вот, не стану вас мучить ложной надеждой — денег у Светы не было. Более того — никаких денег она не брала.
— Откуда вы знаете?
Я уже хотела было пояснить ему, что то — гда Свете не понадобилось бы шантажировать его менеджера и неведомую владелицу органайзера, но промолчала. Нельзя же рассказывать об этом одному из подозреваемых!
— Это пока мой секрет. Потом я, возможно, объясню некоторые свои умозаключения. Так вот — у Светы денег не было. Поэтому я не могу вас ничем утешить.
Константин Сергеевич очень огорчился. Куда больше, чем Светиной смертью.
— Герр Шумахер, — обратилась я к высокому гостю на его родном языке. — Я осведомлена о деятельности фирмы, хотя все знаю и не от господина Янкина. Мне хотелось бы задать вам один вопрос — были ли у вас до этого встречи с «суррогатными» родителями?
Он покачал головой. Взглянул на супругу, будто собирался что-то сказать, но промолчал.
— Нет, не было. Мы видели их на фотографии. Они нам понравились.
— А почему вы захотели русского ребенка?
— Моя жена. Она настаивала именно на русском ребенке.
Я посмотрела на фрау с любопытством.
— Почему? — обратилась я к ней.
— Потому что мои предки из России, — на ломаном русском проговорила она. Если ее предки и были выходцами из России, то сама она явно интересом и любовью к их родине не страдала.
— Ладно, — вздохнула я. — Нам следует решить, продолжаю ли я поиски, но теперь они будут совмещены еще и с поисками убийцы. Или мы прекращаем это дело, и я могу считать себя свободной.
— Нет! — вскричали в два голоса и Янкин, и Шумахер.
— То есть вы остаетесь моими нанимателями? — уточнила я.
Оба усиленно закивали головами.
Хорошо. Это мне уже нравилось. Честно говоря, не люблю я работать на бизнесменов бесплатно… А найти Светиного убийцу мне очень было нужно. Хотелось посмотреть в глаза человеку, решившемуся погубить живую душу. Во имя чего? Я не отношусь к тем людям, кто полагает, что это сделать просто. Конечно, я знаю о маньяках и больных людях, для которых не существует порога нравственности. Но ведь в случае со Светой на убийство решился нормальный человек! Или мне только так кажется?
* * *
Проводив своих гостей, я набрала Риткин номер.
— Алло? — томно проворковала моя подруга.
— Это я, можешь не пытаться произвести на меня впечатление.
Она хихикнула:
— Еще никто не поймался, Танюша. Но я все помню.
— Повтори, — потребовала я.
— Назначаем встречу на завтра. В два дня. Кафе «Пингвин». Все?
— Все. Только не вздумай тащиться туда сама!
— Почему?
— Эти люди опасны, Ритка. Я и так себя ругаю, что попросила твоей помощи.
— А я таки очень рада, — безмятежно сообщила моя подруга. — Жизнь, Иванова, без адреналина становится до безумия неинтересной. И не вздумай читать мне лекцию про эти свои «радикалы», я налопаюсь мандаринов по твоему совету, и мне не будут страшны эти самые гадости. Но я обещаю тебе ничего не предпринимать самостоятельно. Не волнуйся.
— Поклянись жизнью своей кошки! — потребовала я.
Дороже кошки у Ритки никого не было.
— Ну, Иванова, это подло! — простонала она.
— Я тебе сказала, клянись…
— Можно, я поклянусь жизнью какой-нибудь посторонней кошки? — робко попросила Ритка.
— Нет, своей, — безжалостно повторила я.
— Ну ладно. Клянусь Ешкиной жизнью. Ты удовлетворена, садистка?
Теперь — да. Теперь я знала, что Ритка из страха за свою бесценную Ешку клятвы не нарушит и в огонь не сунется. Я обещала перезвонить вечером и повесила трубку.
Пора было ехать к Зелинской.
* * *
Вика Зелинская проживала в районе Набережной.
Я присвистнула, оказавшись в ее квартире. Не так уж и хило она живет, эта Вика.
Огромная квартира обставлена великолепной итальянской мебелью, за которой, насколько мне известно, некоторые наши нувориши путешествуют в страну-производитель сами. Сама хозяйка, как мне показалось, вполне вписывалась в фешенебельный интерьер. Этакая скучающая длинноногая дама в блестящем домашнем костюме. Кстати, эта девица была рыжей. Вот ведь подобрали — блондинка, брюнетка и шатенка! С ума сойти!
— Добрый день, Таня, — промурлыкала она, изящно протягивая мне ладошку. — Я уже слышала про Свету. Ужасно, не правда ли?
— Да, — согласилась я, искренне недоумевая. Откуда она могла это знать?
Вика, как видно, отличалась безошибочным чутьем. Или телепатией? Потому что тут же сообщила мне, что ей уже позвонил Виталий.
— Так вы знали о том, что у Светы есть муж?
Она тихо рассмеялась. Смех был мелодичным. Отработанным. Вика явно относилась к тем людям, которые всю юность провели в народных театрах. Помните, раньше такие были в каждом Дворце культуры? Впрочем, о чем я — сейчас и дворцов-то этих нет…
— Конечно, Танечка. Я знала о Свете практически все. Вам повезло, что вы успели со мной встретиться — я собираюсь уезжать на Мальдивы… Вы, Таня, где отдыхаете?
— На Канарах, — брякнула я название отчего-то полюбившегося мне курорта.
— Ну… там слишком жарко. Так о чем мы? Хотите кофе?
Я кивнула. Не в моих принципах, как я уже отмечала, от него отказываться.
Вика поднялась и с грациозностью кошки направилась в сторону кухни, более похожей на приемную.
«Интересно, — подумала я. — Откуда этакие апартаменты?»
Достаток у Вики был явно выше среднего.
Она вернулась и приземлилась в кресло. Именно приземлилась, потому что мне показалось, что она двигается, не касаясь пола, по воздуху.
— Так о чем мы? — повторила она, разливая кофе. — Ах, о Свете… Ужасно, ужасно… Она была очень славной девочкой.
— Вы давно ее знали?
— Лет пять, — сказала Вика. — С того момента, как нас распределили в это ужасное место. Знаете, это ИТУ для несовершеннолетних? Мы там преподавали.
Лет пять? Но ее мать говорила мне, что это было совсем недавно…
— Пять? — переспросила я.
— Да. Просто Света об этом не хотела говорить дома. Ее мать и так была в ужасе, когда это все-таки всплыло наружу. Но там хорошо платили, и можно было потерпеть…
— Значит, Света ей врала?
— И довольно часто, — вздохнула Вика. — Не хотелось бы говорить о Светиных недостатках, но врать она любила. И еще у нее все время в голове были планы срочного обогащения. Сначала мы вместе плавали в луже беспросветных надежд, с пустым желудком. Последнее время моя жизнь наконец-то изменилась… Теперь я счастлива. Мой новый любовник — владелец оптово-закупочной фирмы, и с прежними занятиями можно завязать. Ничего, что я так откровенна?
— Ничего, — сказала я, пытаясь сдержать улыбку. Нет, Вика была забавной! Она ведь явно гордилась своим положением содержанки у нувориша! То ли у нас мир перевернулся, то ли мы с вами, господа, безнадежно устарели — стали реликтами, вроде динозавров!
— Так вот, — продолжила свой рассказ Вика, — там были только сопливые девчонки и женщины. Поэтому было сносно. Правда, Светка все время удивлялась — знаете, ей же тогда было совсем мало лет, и она никак не могла понять, как можно пытаться втолковать все величие Достоевского этим страшным женщинам. Несовершеннолетки — то ладно, но вот в женской вечерней школе были такие экземпляры, что просто «мороз по коже»… Она долго там не выдержала. А я встретила моего Марсика, и он меня забрал. Светка без меня работать не хотела. Тогда я пристроила ее к Янкину. Я у него два раза подрабатывала. Знаете, иногда Марсиковых денег мне не хватает… Хочется чего-то своего, а Марсик считает, что это уже излишества. Уж не знаю, что там случилось — сначала ведь все было нормально.
— А Виталий знал?
— Думаю, нет… Светка официально числилась там помощником менеджера. Месяц назад что-то случилось. Светка вдруг начала часто впадать в истерику. Так бывает — у нее ведь была первая беременность, да и, как выяснилось по подсчетам, это был ребенок Виталия. Утрясти-то все удалось, но кого-то она очень испугалась. Может, это имеет отношение к ее убийству? Я не знаю.
— Вы расскажите поподробнее, а я решу, — попросила я.
— Ну, хорошо… Постараюсь. Месяц назад Светка влетела ко мне с дикими глазами и с порога начала говорить, что не хочет отдавать ребенка. Я ее успокоила, напоила валерианкой и потребовала объяснить, что случилось. Она молчала. Потом вдруг спросила меня, всех ли из ИТУ я помню. Честно? Я никого не помнила. «Какое это имеет отношение к ребенку?» — спросила я. Она невесело усмехнулась и призналась, что никакого. Просто она сейчас видела эту «ужасную» женщину. Я сказала ей, что нельзя жить прошлым. Но я догадалась, какую женщину Светка имела в виду. Вот тогда я и поняла, почему она не хочет отдавать ребенка.
Вика закурила, протянула мне пачку «Vogie», от которой я отказалась. Ненавижу эти бледные спирохеты! Я достала свои «Честерфильд» и тоже присоединилась к курению.
— Знаете, наверное, ей показалось, что она поступает так же. Та женщина — ее звали, кажется, Валентиной, — убила своего ребенка. Причем садистски убила. Трехлетку, представляете? Потому что ребенок кричал, когда ей хотелось спать! Она была нам омерзительна. Правда, слыла самой тихой и молчаливой. Видимо, где-то они нечаянно пересеклись, и Светка решила, что это знак свыше. Что она тоже станет такой же, как Валентина. Тогда она решила сбежать. Мы пытались ее убедить, что это опасно — Янкин, между нами, большая скотина. Но они с Сережкой решили по-своему. Вот и все, что я знаю об этой истории.
— А как найти Сережу?
— Этого я вам сказать не могу. Адрес его у меня есть. Попробуйте там.
— Я уже пробовала, — призналась я. — Его там нет. А как вы думаете, Вика, он мог убить Свету?
— Кто? — вытаращилась она на меня. — Сережка? Не шутите так, Таня! Сережка не способен вообще на действия, только на сексуальные!
Она рассмеялась.
— Если его нет дома, попытайтесь поискать у жены.
— Как? — удивилась я. — У него тоже счастливый брак?
— Ну, не совсем счастливый. Жена бывшая. Но попытайтесь. Может, она что-то знает…
Вика дала мне ее телефон, и мы простились.
Я вышла в июньскую жару и поняла, что июнь я ненавижу. Этот раскаленный воздух способен довести до уныния кого угодно. Даже меня — неунывающую Татьяну Александровну Иванову.
* * *
От жары я совсем раскисла, и мои способности мыслить опустились до нижней отметки. Однако голова упорно продолжала попытки связать рассыпанные сведения в логическую цепь.
Я добралась до дома и включила душ. Блаженство, блаженство, блаженство! Не понимаю, почему ставят памятники людям, ничего для моего блага не совершившим, и совершенно проигнорировали того святого человека, который изобрел душ! Неужели его подвиг не заслужил нашей человеческой благодарности?
Стоя под душем, я постепенно обретала способность жить дальше. Сейчас сделаю несколько звонков, но сначала еще немного постою под обжигающе холодными струями, возвращающими мою энергию.
Наконец я начала замерзать и вышла из ванной.
Взяв в руки аппарат, я нажала сначала автоответчик. И чуть не подпрыгнула.
Очень знакомый голос сказал:
— Таня, вы меня не знаете. Я нуждаюсь в вашей помощи. Приду к вам около двух дня. Пожалуйста, помогите мне! Я в опасности!
Оторопело глянув на часы, я увидела, что до визита загадочного незнакомца остается только пять минут.
Пять минут — и я узнаю, кто этот загадочный человек со столь знакомым мне голосом.
* * *
Ровно в два часа на моем пороге возник парень. Длинные волосы сейчас были спутанными и грязными, джинсы, как и майка, нуждались в стирке. Худой до безобразия, он стоял, уставясь на меня.
— Вы… — пролепетал он.
Надо же… Я ведь его тоже узнала, бывшего Адониса, Нарцисса, ослепленного собственной красотой.
Сергея. Того самого, которого я так безуспешно разыскивала.
Вот оно, везение.
