Глава 5
В Тарасов я приехала уже затемно. Дорога после дождя была ужасная. Пришлось тащиться со скоростью черепахи. Зато было время подумать. Тот факт, что Леха оказался прикованным к больничной койке, сам по себе ни о чем не говорил. А вот что в одежде его, кроме полтинника, ничего не обнаружилось, это уже кое-что. Из дома сестры он сразу на вокзал поехал. Того, что с ним произошло, предвидеть не мог. И припрятать драгоценности у него времени не было. Можно, конечно, предположить, что мешочек выпал во время драки или санитарка прикарманила, но мне в это не верилось. Нет, Леха в пропаже невиновен, это почти факт. Для успокоения души заеду завтра в больницу, с санитаркой пообщаюсь. И насчет субчиков, которые Леху отделали, в полиции выясню. Поинтересуюсь, из-за чего драка произошла. Может, он им украшения сбыть хотел, а они решили даром отобрать? Глупость, конечно, но каких только глупостей люди не совершают. А мне — проверяй. Если выяснится, что ни о каких драгоценностях речи не шло, то Леху можно будет вычеркивать из числа подозреваемых.
Все это я решила по дороге домой. И еще решила, что сестрице Лехиной о беде брата узнать все же надо. Вдруг у нее совесть проснется? И с секретаршей Анатолия встретиться пора. Может быть, она и невиновна, но заметить, лежал ли на столе мешочек с драгоценностями во время ее визита или уже нет, могла. В любом случае, встреча эта необходима. Вот Ленка, например, входила в кабинет Крутцова буквально за пять минут до секретарши, а вспомнить, лежали ли драгоценности на столе, хоть убей, не может. У секретарши глаз должен быть натренирован мелочи подмечать. Глядишь, и вспомнит. Раньше надо было об этом подумать, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. С другой стороны, чтобы отвести от себя подозрение, девушка может и соврать. А что? Скажет: пришла, документы искала, на столе ничего не было. С нее и взятки гладки. Получается, что пропажа до ее прихода случилась. Ладно, чего гадать, пока сама с ней не встречусь, пока не поговорю, выводы делать не стоит.
А вот кости кинуть, прежде чем с Юлией Денисовой встречаться, это я могу. Может, они мне подскажут, стоит ли верить секретарше и чего вообще от нее ожидать? На это моих сил должно хватить, хоть я и умоталась за сегодняшний день. Вот узнаю, к чему мне готовиться, и спать лягу. Решила и сделала. А как сделала, так снова задумалась. Результат меня не то чтобы озадачил, просто новых вопросов родилось больше, чем старых было. Кости гласили: «21+33+2 — Интересующая вас особа — человек главным образом показной нравственности». К чему относится это предсказание? К пропаже драгоценностей или к личным качествам секретарши? Вот и получается, что теперь придется выяснять еще и этот вопрос. Отложив все заботы до утра, я открыла настежь окно, чтобы свежий воздух наполнил мое скромное жилище, и погрузилась в блаженное состояние сна.
* * *
Секретарша Юлия Денисова согласилась встретиться со мной в двенадцать часов дня.
— Раньше никак не получится, — заявила она по телефону. — У Анатолия Викторовича все утро по минутам расписано. Понятное дело, без меня ему не обойтись. А в двенадцать у меня обеденный перерыв. Если вы к этому часу сможете подъехать, я с вами с удовольствием пообщаюсь.
Пообещав не опаздывать, я уточнила, куда мне следует подъехать. Секретарша назвала адрес, сообщила, что будет ждать меня в кафе напротив офиса, и мы простились. Чтобы не терять время даром, я отправилась в первую городскую больницу, навестить Алексея Анисимова, а заодно пообщаться с санитаркой.
В первой городской я первым делом отправилась в приемный покой. Отыскала дежурную медсестру и поинтересовалась, у кого можно справиться о самочувствии больного. Дежурная медсестра меня долго пытала: к кому я и зачем. Выяснив, что приехала я к Анисимову, снова принялась пытать. Кто я больному, родственница или просто знакомая? И чего раньше не ехала? В конце концов мне это надоело.
— Девушка, вы можете просто так, без допроса сообщить, как чувствует себя Анисимов? Или мне предстоит еще справки собрать, что я не заразная, что судимостей у меня нет, что я благонадежная? А может, мне сразу характеристику с места работы запросить? Для надежности.
Медсестра на мой выпад не отреагировала. Наверно, привыкла уже с нервными родственниками общаться, или просто непробиваемая.
— Успокойтесь, гражданочка, — предложила она мне. — Жив ваш Анисимов. Сегодня в обычную палату перевели. Халатик наденьте, и можете к нему пройти. Обычно мы только родственников пускаем, но в случае с Анисимовым, думаю, можно сделать исключение. Как я поняла, родственников у парня совсем нет. А раз родственников нет, кто ж его навестит, если не друзья, правильно?
— Правильно, милая, правильно, — успокаиваясь, согласилась я. — Только халата у меня с собой нет. Не захватила.
— Я так и подумала, — укоризненно качая головой, произнесла медсестра. — Вот все вы так. Кричите, ругаетесь, а об элементарных вещах подумать вам некогда. Пойдемте, одолжу вам халат.
Медсестра повела меня в сестринскую. По дороге она рассказывала про Леху.
— Случай у вашего друга — уникальный. Врачи его, считай, с того света вернули. Его когда к нам привезли, тетка Глаша сразу сказала: не жилец парень. И мы все с ней согласились, так он был плох.
— Простите, а тетка Глаша — это кто? — вступила я в разговор.
— Санитарка наша. Сорок лет в больнице работает. Она таких, как ваш Анисимов, видела-перевидела. Не хуже врачей диагнозы ставит. Редко ошибается. А вот в случае с Анисимовым ошиблась. Сама потом призналась, ошибка, мол, вышла. Видно чего-то он в этой жизни еще сделать не успел, раз смерть-то его отпустила. Важное что-то. А вы как думаете?
— Не знаю, может, и права ваша тетка Глаша, — задумчиво ответила я.
А сама почему-то про Элеонору подумала. Было у Лехи дело незаконченное, это уж точно, а вот поэтому ли он жить остался, это мне неведомо.
— А сейчас ваш Анисимов быстро на поправку идет. Даже не верится, что всего несколько дней назад он и на человека похож не был. Сплошное месиво. А уродов этих поймали. Нам парень сказал, который его к нам привез. Как вы думаете, посадят их?
— Непременно посадят, — пообещала я. — Там свидетелей было — на сто уголовных дел хватит.
— Свидетели что! — протянула медсестра. — Их запугать можно. Я в новостях читала. И судей подкупить. Если отморозки эти из крутых окажутся, то запросто откупятся. Так-то.
Убеждать медсестру в обратном я не стала. Решила поберечь красноречие до лучших времен. К тому же мы уже дошли до сестринской. Медсестра снабдила меня халатом и проводила до палаты, в которой лежал Леха. Мне не хотелось, чтобы она заходила в палату вместе со мной. Ведь тогда бы сразу выяснилось, что никакой я Лехе не друг и находиться здесь права не имею. Ласково удержав медсестру за руку, я попросила:
— Позвольте, дальше я сама. Сами понимаете, наедине оно как-то роднее, — я состроила многозначительную гримасу.
Медсестра поняла мой намек так, как я и рассчитывала. Мило улыбнувшись, она сказала:
— Милуйтесь на здоровье, что я, не понимаю, что ли? Дело-то молодое.
Она собралась уходить. Я удержала ее за руку.
— Спасибо вам за заботу. Не подумайте ничего плохого, просто хочется отблагодарить доброго человека.
Я вложила ей в руку пятьсот рублей. Она начала отнекиваться, но я настойчиво сжала ее кулак.
— Не отказывайтесь, не нужно. За Лешей присмотрите тут, хорошо?
— Ну, хорошо, будем считать, что вы меня в сиделки наняли, — предложила медсестра. — Это не возбраняется.
— В сиделки я хотела тетку Глашу позвать, — призналась я. — Как вы думаете, согласится она?
— Конечно, согласится. Она и так вашего Лешу на особый контроль взяла. Не каждый день ей ошибаться случается. Вы, как с больным побудете, меня найдите. А я вас к тетке Глаше отведу.
Оставив меня у двери палаты, она ушла. Я дождалась, пока она скроется из виду, и приоткрыла дверь. Леха лежал с закрытыми глазами. Губы его беззвучно шевелились. Проскользнув в образовавшуюся щель, я плотно закрыла дверь. Услышав посторонние звуки, Леха открыл глаза.
— Здравствуйте, Алексей, — поздоровалась я.
Мужчина слегка кивнул и посмотрел на меня вопросительно.
— Вы меня не знаете, — ответила я на его взгляд. — Меня зовут Татьяна. Я частный детектив.
Почему-то я решила играть с ним в открытую. Интуиция подсказывала мне, что так будет и правильнее, и быстрее.
— Вы говорить можете? — спросила я.
— Могу, — ответил Леха слегка хриплым голосом. — Только не понимаю, что может быть нужно от меня частному детективу. Вы насчет драки?
— Только косвенно. Главная причина не в ней.
Я замолчала, собираясь с мыслями. Вид у Лехи был действительно ужасный. Он был в бинтах с ног до головы. А те части тела, что не были обмотаны бинтами, краснели, синели, желтели синяками и ссадинами. Зрелище не для слабонервных! Как сказать ему про кражу в доме сестры? Кто знает, какова будет реакция?
— Тогда в чем? — прервал молчание Леха.
— Даже не знаю, стоит ли говорить, — призналась я. — Наверно, я зря к вам пришла. Вам сейчас покой нужен.
— Что-то с Людой? — заволновался Леха, — Что с ней? Она жива? Здорова? Ну же, говорите, не тяните!
Я не знала, как поступить. Сказать правду по поводу моего визита или в очередной раз соврать? А Леха нетерпеливо продолжил:
— Да не смотрите вы на эти бинты! Ничего со мной не случится. Говорите как есть, я умирать не собираюсь. Не для того меня врачи спасали, чтобы я сейчас дуба дал.
— С сестрой вашей все в порядке, — начала я. — Она не больна, не при смерти. И у мужа со здоровьем стабильно. Дело не в этом. Вы только не волнуйтесь, я пришла к вам скорее для того, чтобы убедиться в своей правоте. Мне это важно, понимаете?
— Я не смогу ничего понять, если вы мне не скажете, в чем, собственно, дело? — резонно заметил Леха.
— Недавно вы были у сестры, так? — начала я. — И знаете, что муж ее попал в аварию. Но это не все. В это же самое время из дома вашей сестры пропали драгоценности. Она собиралась отвезти их в банк, для сохранности. Но не успела. Проблемы со здоровьем мужа помешали ей это сделать. Так вот, я приехала убедиться, что вы непричастны к исчезновению Элеонориных украшений.
Сказав это, я замолчала. Леха смотрел на меня, не отводя взгляда. Долго смотрел. Потом спросил:
— Люда считает, что это сделал я?
— Скажем так: она не исключает такой возможности, — уклонилась я от прямого ответа.
— А вам, значит, достаточно моего слова, чтобы поверить, что я ее украшений не брал? — задал новый вопрос Леха.
— И это тоже не совсем верно, — призналась я. — До того как встретиться с вами, я кое-что проверила, кое с кем встретилась. В общем, навела справки. И пришла к определенному выводу. Теперь очередь за вами. Что скажете?
— А что тут скажешь? Если Людмилино добро пропало в тот день, когда я был у нее, она вправе думать, что это сделал я. Ваше дело искать. Найдете — забирайте. Ну а не найдете, ваши трудности.
— Приезжая к сестре, вы все время просили у нее денег. Так утверждает Элеонора. Вы этого не отрицаете?
— А какой еще повод для визита она бы приняла? Соскучился? По хозяйству приехал помочь? Узнать, как ее здоровье? — с горечью в голосе перечислял Леха. — А деньги — это вечная тема. И уж если вы действительно наводили справки, то должны знать, что я в состоянии заработать себе на пропитание. Да что пропитание! Если бы я захотел, то давно бы уже жил в городе и зарабатывал ничуть не меньше Людмилиного муженька. Только меня большие деньги не привлекают. Слишком быстро они людьми овладевают. Богачи думают, что они хозяева своим деньгам, а на самом деле это деньги — их хозяева. Да что с вами говорить! Вы ж не философствовать сюда пришли. Ищите, что собирались искать, и уходите!
Леха закрыл глаза, отгораживаясь от моего присутствия.
— Скажите, из-за чего возникла драка там, на вокзале? — спросила я.
Открыв глаза, Леха удивленно посмотрел на меня.
— Драка-то вам зачем? Она ведь не в Людмилином доме произошла?
— И все же ответьте мне на этот вопрос, — попросила я.
— Тут все просто. Классика жанра. Пьяные мужики начали приставать к молодой женщине. Я вступился. Парням это не понравилось. И вот я здесь. Еще вопросы будут?
— Только один, — пообещала я. — Вы очень любите свою сестру?
Леха не ответил. Только смотрел на меня долгим взглядом. И взгляд его был красноречивее слов.
— Поправляйтесь, Алексей. Я уверена, у вас все будет хорошо.
Я покинула палату, не забыв оставить на тумбочке гостинцы, которые захватила, собираясь в больницу. Пытать санитарку тетку Глашу уже не имело смысла, но я все же нашла ее. Только по другой причине. После посещения Лехи мое намерение нанять тетку Глашу в сиделки укрепилось. Что я и сделала с превеликим удовольствием.
В отделение полиции, в которое доставили дебоширов, я не поехала. Хватило простого звонка. Связавшись с давним другом, а по совместительству работником правоохранительных органов Андрюхой Мельниковым, я в двух словах обрисовала ситуацию и попросила выяснить, что говорят очевидцы. Ровно через полчаса я знала о происшествии на вокзале чуть ли не больше, чем сами работники правоохранительных органов. Версия Лехи полностью подтвердилась. В чем я лично и не сомневалась. Теперь можно было спокойно ехать на встречу с секретаршей Крутцова.
В двенадцать часов в кафе, которое Юлия Денисова выбрала для беседы, яблоку было негде упасть. Я с трудом нашла свободный столик и с еще большим трудом отбивалась от желающих разделить его со мной. С частотой один раз в минуту к столику подходили посетители с подносами, полными еды, и задавали один и тот же вопрос:
— У вас не занято?
И с той же частотой я отвечала, что столик занят, что я жду подругу, что она совсем немного опаздывает, но уже вот-вот подойдет. Недовольные посетители уходили, а их место занимали новые. Я была голодна, но отойти, чтобы купить что-то из богатого ассортимента предлагаемых блюд, не могла. Приходилось сторожить столик. А Денисова все не шла. И на телефонные звонки не отвечала.
Прошло уже больше пятнадцати минут, как я пришла в кафе, а от секретарши не было ни слуху ни духу. Молодой человек, сидевший за соседним столиком, наблюдал за моими терзаниями с явным сочувствием. Наверно, думает, что я жду кавалера. Ну и пусть думает, это не помешает мне воспользоваться его сочувствием.
Лучезарно улыбнувшись, я поманила его пальчиком. Он сорвался с места так быстро, будто только и ждал сигнала. Протиснувшись сквозь посетителей, которым не хватило места, он поклонился мне и сказал:
— Позвольте представиться, Сергей Обухов. Мне показалось, что вы меня звали.
— Вам не показалось, Сергей, я действительно звала вас, — не представляясь в ответ, сказала я. — Дело в том, что мне назначили встречу в этом кафе, но не предупредили, как в этот час здесь многолюдно. Я заняла столик и стала его заложницей. Стоит мне оставить место хоть на одну минуту, и я окажусь в числе неприкаянных посетителей, которые вынуждены есть стоя. А кушать хочется так, что голова кружится. Вы меня понимаете?
— О да! Я вас прекрасно понимаю. Я обедаю в этом заведении на протяжении пяти лет. И каждый день наблюдаю подобную картину, — ответил Сергей.
— Сергей, да у вас железные нервы. Пять лет на ваших глазах разыгрывается драма. Молоденькие, хорошенькие девушки умирают от голода в помещении, полном еды! — пошутила я. — Прошу вас, не дайте умереть еще одной несчастной!
— Вы можете полностью рассчитывать на меня, — поддержал мою шутку парень. — Чего изволите-с?
— Покараульте мое место. А я быстренько куплю себе чего-нибудь пожевать, — попросила я.
— Ну что вы. Это невозможно, — притворно ужаснулся он. — Но я могу предложить другой выход. Вы скажете мне, какое блюдо вам больше всего по вкусу, а я обещаю доставить его максимально быстро. Только не умирайте!
— Договорились, — смеясь, согласилась я. — Принесите мне кусочек рыбы, какой-нибудь салат, пончик и сок. И если кофе в этом заведении приличный, то добавьте его к заказу.
— Не извольте беспокоиться, все будет исполнено.
Молодой человек пошел выполнять мою просьбу, а я снова попыталась дозвониться до секретарши. И снова безрезультатно. Не успела я убрать телефон, как передо мной появился молодой человек с подносом, полным еды. Я зааплодировала. Церемонно поклонившись, он поставил поднос передо мной и произнес:
— Кушать подано. Изволите еще что-нибудь?
— Благодарю, этого вполне достаточно, — в тон ему ответила я.
— Позволено ли мне будет присоединиться к вашей трапезе? — указывая на свободный стул, произнес он.
— Разве могу я отказать в такой малости своему спасителю? — улыбнулась я.
Сергей присел, кивком указав на алчные взгляды посетителей, с тоской взирающих на занятый им стул.
— Бьюсь об заклад, они готовы растерзать меня, — подмигнув, произнес он.
— Это точно, — согласилась я. — Не пойму, в чем секрет такой небывалой популярности рядового кафе?
— Эта информация давным-давно рассекречена. Все дело в том, что на протяжении двух кварталов в округе нет больше ни одного заведения общепита. Зато контор и офисов — хоть отбавляй. И у всех обеденный перерыв в одно и то же время. Через час здесь будет пусто, как в пустыне. Ни одного человека. Не верите?
— С трудом, — призналась я. — Сейчас мне кажется, что это столпотворение будет длиться вечно.
— Вы кушайте, остынет ведь, — посоветовал Сергей.
Уговаривать меня не было нужды. Я съела все, что принес мне мой спаситель, включая пирожное, которое я, кстати, не заказывала. Пока я ела, Сергей развлекал меня историями из обеденной жизни кафе, в котором мы сидели. Он оказался искусным рассказчиком. В общем, в ожидании Денисовой я не скучала. Очередь дошла до кофе, и Сергей, посмотрев на часы, с сожалением произнес:
— Все хорошее рано или поздно кончается. С прискорбием должен сообщить, что мой обеденный перерыв тоже закончился. Впереди меня ждут скучные цифры, длинные отчеты и много другой нудной, но необходимой работы. Смею ли я надеяться увидеть вас вновь?
— Сомневаюсь, что когда-нибудь у меня появится желание снова посетить это кафе в час пик, — честно ответила я.
— Но ведь это не единственное кафе в нашем городе. Мы могли бы встретиться в совершенно другой обстановке. Сегодня в восемь, ресторан Жардин. Французская кухня, живая музыка, изысканные вина, летняя веранда. Как вам такой план?
— Звучит заманчиво, но вынуждена отказаться, — ответила я. — К сожалению, не только у вас длинные отчеты, скучные цифры и много другой нудной, но необходимой работы. Увы, придется нам расстаться.
— Оставьте хоть надежду, — умоляюще произнес Сергей. — Ваш номер телефона я запомню наизусть. Как только в вашем плотном графике появится окошко, можете смело вносить в него мою скромную персону. Для вас я буду свободен круглосуточно.
Вынув из кармана пиджака авторучку, он протянул ее мне. Смеясь, я нацарапала номер на салфетке и вместе с ручкой отдала ее Сергею. Он спрятал и то и другое в нагрудный карман.
— Буду носить его у сердца, — пообещал Сергей. — И еще один маленький нюанс. Вы не сказали своего имени.
— А мне показалось, что вы легко обходитесь и без него, — пошутила я. — Пусть так и остается.
— Нет, мне просто необходимо узнать, как зовут спасенную мной девушку, — настаивал мужчина.
Я собиралась еще немного повредничать, но дело подпортила секретарша Крутцова. Она появилась в дверях кафе, увидела меня и на ходу принялась извиняться:
— Татьяна, простите, я жутко опоздала. Переговоры затянулись, телефон был отключен. Простите еще раз, я правда никак не могла вырваться раньше.
— Ничего страшного, по мне, так вы пришли в самый подходящий момент, не так ли, Татьяна? — торжествующе глядя на меня, произнес Сергей. — Ну, не буду вам мешать. До встречи, Татьяна.
Довольный собой, Сергей удалился. Его место заняла Юлия Денисова. Она никак не могла отдышаться, видно, действительно спешила. Я не торопясь допивала кофе.
— Вы, наверно, без обеда остались? Сходите, выберите себе что-нибудь пожевать. Время у вас есть? — поинтересовалась я.
— О да, Анатолий Викторович отпустил меня без ограничения во времени. Насколько я понимаю, речь пойдет о пропавших драгоценностях?
— Вы уже в курсе? — удивилась я. — Анатолий Викторович просветил?
— Конечно, я же его секретарша! Должна быть в курсе всех дел. — Ответ прозвучал бравурно.
Я сделала вид, что считаю это естественным, сама же вспомнила предсказание магических костей. «В чем же страдает твоя нравственность, хотелось бы мне знать?» — мысленно задала я себе вопрос. Юлия вернулась с подносом, на котором красовался вегетарианский салат и стакан сока. По-моему, ананасового. Дамочка следит за весом? Вполне возможно. Сейчас все молодые женщины помешаны на избавлении от лишних килограмов.
— Если вы не против, можем начать прямо сейчас. Я могу и есть, и отвечать на вопросы одновременно. Это сэкономит время для других встреч. У вас же много встреч запланировано? — задала вопрос Юлия.
— Напротив, сегодняшний день я намерена посвятить исключительно вашей персоне, — сообщила я, пристально наблюдая за реакцией секретарши.
— Вот как? А разве… Но Анатолий Викторович сказал… Я думала… — растерянно забормотала Юлия. — Впрочем, не важно. Я готова быть в вашем распоряжении столько, сколько понадобится.
— Так что там сказал Анатолий Викторович? — прищурившись, спросила я.
— Пустяки. Не обращайте внимания. Задавайте свои вопросы, я постараюсь ответить на них максимально подробно, — отмахнулась Юлия.
— Ну, если вы действительно считаете, что словам Анатолия Викторовича не стоит придавать значения, то начнем, пожалуй.
От моей трактовки своего высказывания Юлия поморщилась, но посчитала за благо не провоцировать новую волну интереса к словам шефа.
— Расскажите мне про аварию, — попросила я.
— Про аварию? — удивилась Юлия. — Вы хотите поговорить со мной об аварии? Не о драгоценностях?
— Юленька, вы же позволите мне так вас называть? — спросила я и, не дожидаясь согласия, продолжила: — Так вот, Юленька, мы обязательно поговорим с вами и о драгоценностях, и об их пропаже, но позже. Сейчас меня интересуют подробности аварии, в которой пострадал Анатолий Викторович. Это понятно?
Юлия кивнула.
— Очень хорошо. Тогда, пожалуйста, попытайтесь сосредоточиться и не задавать лишних вопросов. Договорились? И прошу вас, начните уже рассказывать про эту злополучную аварию!
— Я не совсем понимаю, что вы хотите услышать, — тихо, почти шепотом, произнесла Юлия.
Моя отповедь нагнала на нее страху. Вот и хорошо. Испуганные секретарши — народ покладистый.
— Давайте начнем повествование с утра того дня, когда произошла авария, — более мягким тоном предложила я. — В котором часу Анатолий Викторович пришел на работу?
Этот вопрос, на мой взгляд, совершенно безобидный, вогнал секретаршу в ступор. Глядя в сторону, она зачастила:
— Анатолий Викторович приходит всегда в разное время. У него нет четкого графика. Ненормированный рабочий день, и все такое. Он может с утра и к подрядчикам нагрянуть, и по банковским делам отлучиться, и в надзорные организации уехать.
— Понятно, — перебила я. — А конкретно в тот день в котором часу пришел ваш шеф?
— Я точно не помню, может, в девять или чуть раньше.
— Или чуть позже, — съязвила я. — Юленька, напрягите память, этот день ведь был особенный, я права?
Юлия посмотрела на меня испуганно, а потом вспылила:
— Да не помню я, понимаете, не помню! Что в этом особенного? Я работаю в фирме уже два года, не могу же я помнить каждый из дней? И что такого сверхважного в том, во сколько шеф пришел на работу?!
— Чего вы так нервничаете? — удивилась я. — Ну хорошо, не помните, и ладно. А во сколько пришли вы, помните?
— Это да. В тот день я задержалась. Но Анатолий Викторович в курсе. Он сам мне разрешил. Я хотела забежать на почту. По личным делам. Отпросилась я заранее. В офис пришла что-то около половины десятого.
— Отлично, память начинает восстанавливаться, — пошутила я. — Анатолий Викторович был уже на месте?
— Нет, он подъехал чуть позже, — автоматически ответила Юлия.
— Вот и на первый вопрос ответ нашелся, — удовлетворенно произнесла я. — Что было дальше?
— У Анатолия Викторовича на одиннадцать была встреча назначена. На территории строящегося объекта. Он велел документы по объекту собрать и быть готовой к десяти пятнадцати. Я все выполнила и ждала, когда Анатолий Викторович даст команду машину подавать. Он на деловые встречи почти всегда на служебной машине ездит. Но в этот раз он решил ехать на своей. Вышел в приемную, попросил документы и велел спускаться. Сказал, чтобы ждала на парковке. Я спустилась. Анатолий Викторович подошел следом.
— Он предупредил вас, что поедете не на служебной машине?
— В этом не было необходимости. И так понятно. Раз водителя не вызвал, значит, едет на своей.
— Что было дальше? Как произошла авария?
— Понимаете, это нелепая случайность. Мы и отъехать-то всего на пару сотен метров успели. Там поворот на главную. Анатолий Викторович выруливал, расстояние не рассчитал, и машина въехала в ограждение. Скорость была маленькая, машина почти не пострадала. А вот Анатолий Викторович ударился головой о лобовое стекло. Рассек бровь, висок. Еще руку ушиб, и грудь сильно в руль вдавило. Он сознание потерял. А я напугалась. Из раны на виске крови много натекло. Все лицо залило. Ну, я стала в «Скорую» звонить. Пока они приехали, Анатолий Викторович уже в сознание пришел. Говорил, что с ним все в порядке. Даже от госпитализации хотел отказаться. Но врачи настояли. Сказали, что потеря сознания — симптом серьезный. Могут быть непредсказуемые последствия. Он поупирался немного, а потом согласился. В больницу его на «Скорой» повезли. Я с ними напросилась.
— Сами вы, выходит, не пострадали? — перебила я.
— Несколько ушибов, ссадина на локте. Да, еще колено расшибла, кожу рассекла, — сказав это, Юлия осеклась, хотела что-то добавить, уже и рот открыла, да передумала.
Меня это заинтересовало.
— Сильно рассекли? Интересно, обо что вы могли колено-то поранить? Вы на переднем сиденье сидели?
Пришлось Юлии снова объяснять. И делала она это как-то осторожно, будто боясь сболтнуть лишнего.
— У Анатолия Викторовича в автомобиле бардачок сломан. Отремонтировать все руки не доходят. Видимо от удара он открылся. А я коленом на самый угол и налетела. Да там всего лишь царапина, правда! — словно оправдываясь, закончила она.
— Когда вы решили сообщить об аварии близким? — задала я следующий вопрос.
— В больнице. Врачи Анатолия Викторовича осмотрели, сказали, сотрясения мозга нет, но нужен покой. Тогда я и решила жене его позвонить. До этого думала, что Анатолий Викторович сам это сделает. А ему снотворное вкололи.
— Как отреагировала жена?
— Я с ней не разговаривала, — быстро, слишком быстро ответила Юлия. — Понимаете, я тоже себя не очень хорошо чувствовала. Переволновалась, наверно. Никак не могла найти в контактах номер телефона жены Анатолия Викторовича. Пришлось звонить на стационарный. Трубку взяла Леночка, домработница их. Я ей все и сказала. Просила Элеоноре передать.
— А почему не дождались, пока Элеонора трубку возьмет?
— Говорю же, чувствовала себя неважно. А тут меня еще врач позвал, о состоянии Анатолия Викторовича поговорить. Я извинилась и к врачу пошла.
— После этого Элеонора звонила вам несколько раз, почему вы не ответили? — задала я провокационный вопрос.
— У меня телефон на беззвучке стоял, — без запинки, будто репетировала заранее, ответила Юлия. — Я в палате у Анатолия Викторовича сидела. Отключила, чтобы его не беспокоить. А потом, когда пропущенные звонки увидела, Элеонора уже сама приехала. Необходимость перезванивать отпала.
— Ну хорошо, оставим пока аварию. Расскажите, что за срочность была с тем документом, за которым вы персонально к шефу домой ездили? — попросила я.
— Списком потенциальных подрядчиков? Анатолий Викторович хотел еще раз его изучить, раз уж образовался вынужденный простой в работе.
— Каким способом он передал свою просьбу? Вы заезжали к нему в больницу?
— Нет, что вы! Возле Анатолия Викторовича жена дежурила. Мне там было делать нечего. Да и в офисе работы много. Он позвонил мне, попросил заехать домой, забрать список и привезти ему, чтобы мы могли его проработать.
— Мы? Вы помогали ему изучать список потенциальных подрядчиков? — не сдержала я своего удивления. — Это такое сложное дело? Или Анатолий Викторович советуется с вами, с кем из подрядчиков заключать договора, а кого отсеять?
Юлия смутилась, но ответила твердо:
— Просто Анатолий Викторович привык, что я всегда под рукой. Ему так комфортнее работать, — и вдруг ее прорвало: — Вы не понимаете! Анатолий Викторович такой человек! Он просто не терпит бездеятельности. Ему постоянно нужно быть занятым. А в больнице он чувствовал себя потерянным, как бы выпавшим из обоймы! Вся эта суета вокруг него, процедуры, вопросы о самочувствии. Он просто сходил от этого с ума.
— Я все понимаю, Юленька, не волнуйтесь так, — успокаивающе произнесла я. — Так что там насчет списка? Вы нашли его?
Пару секунд Юлия смотрела на меня невидящим взглядом, потом очнулась от своих мыслей и сказала:
— Список? Да, конечно, нашла. Оттуда сразу поехала к Анатолию Викторовичу. Драгоценностей не видела. И не брала, если вас это интересует.
— Приехав к Анатолию Викторовичу, вы отпустили Элеонору домой? — игнорируя заявление Юлии, спросила я.
— Анатолий Викторович отпустил. Вернее, настоял. Сказал, что будет занят часа три, не меньше. Просил не беспокоиться и отдыхать. Элеонора уехала.
— Сколько времени вы пробыли у постели больного?
— До тех пор, пока не вернулась его жена, — ответила Юлия.
— И во сколько же она вернулась?
— В семнадцать сорок восемь.
— Интересно, почему вы запомнили точное время? — полюбопытствовала я.
— Просто посмотрела на часы в тот момент, когда Элеонора вошла в палату, вот и все.
— А почему вы пробыли так долго? Список подрядчиков был слишком длинным? — поддела я Юлию.
— Нет. Со списком мы закончили ровно в два, — без тени улыбки ответила секретарша. — Это Анатолий Викторович просил меня остаться. Видно, не особо рассчитывал на скорое возвращение жены.
В голосе Юлии послышались осуждающие нотки. Я отметила этот факт автоматически. Собственно, относительно этой парочки мне было уже все понятно. Оставалось только открыть карты, и тогда можно будет вести разговор о том, что на самом деле Юлия видела в кабинете во время своего визита. И приступить к этому я собиралась немедленно.
— Скажите, из-за чего у вас вышла ссора в машине? — задала я вопрос в лоб.
Отшатнувшись от меня, Юлия округлила глаза и сказала:
— Я вас не понимаю. О какой ссоре вы говорите? Я ни с кем не ссорилась.
— Послушайте, девушка, — устало произнесла я. — Своим поведением вы только усложняете ситуацию. К чему эти недомолвки? Я давно все поняла относительно вас и Анатолия Викторовича. Поверьте, будет лучше, если вы перестанете изображать из себя невинную овечку и начнете, наконец, говорить правду. Так будет лучше для всех. И для Анатолия Викторовича в том числе.
Юлия начала нервно стучать пальцами по столу. Верный признак того, что человек находится на распутье: как поступить? Продолжать упорствовать и стоять на своем или же сложить оружие без боя. Я решила подтолкнуть Юлию в нужном мне направлении.
— Юленька, вы — любовница Анатолия Викторовича. Это и ребенку ясно. Неужели вы надеялись скрыть это от меня? Своим упорством вы оскорбляете меня как профессионала. А я этого ой как не люблю! Предлагаю сделать следующее: мы начнем разговор сначала. Сделаем вид, что предыдущей беседы не было вовсе. И у вас появится уникальная возможность рассказать мне все так, как было на самом деле. Ничего не скрывая и не приукрашивая. И, кто знает, быть может, ваши откровения помогут мне выйти на след настоящего вора. Ну что, согласны?
Юлия сидела напротив меня, низко опустив голову. В какой-то момент рука ее потянулась к телефону, но потом она решительно расправила плечи, посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
— Хорошо, раз вы сами обо всем догадались, я согласна! Я расскажу, как все было. Вы спрашивали, во сколько в тот день Толик пришел в офис? Я вам скажу. Он приехал в половине десятого, так же, как и я. Ни на какую почту я не ходила. Это время мы провели вместе. У меня дома.
— Я догадалась, — вступила я. — Из дома Анатолий выехал в восемь, а на работе появился лишь к девяти тридцати. Не мог же он полтора часа добираться до офиса, когда от его дома, даже с учетом пробок, всей дороги на двадцать минут.
— От моего дома еще ближе, — прокомментировала Юлия. — А в машине мы действительно поссорились. Из-за Элеоноры. Мы всегда ссоримся только из-за нее. Он специально не стал вызывать водителя, чтобы остаться со мной наедине. Видите ли, утром мы не договорили об одном деликатном деле. Толик собирался поехать в круиз по Средиземному морю. Со мной. В машине мы обсуждали, как лучше обставить наш отъезд, чтобы жена ничего не заподозрила. Толик сказал, что попытается уговорить ее поехать на отдых с подругами. Все так хорошо складывалось! А потом от резкого толчка открылся бардачок. Я вам уже говорила, что он сломан, помните?
— Помню. Продолжайте.
— Так вот. Бардачок открылся, и из него выпали женские трусики. Красные! Прямо мне на колени. Я спросила: чье это? Он ответил: жена оставила. Ну, я и не сдержалась. Начала кричать, ругаться. А вы бы что сделали? Сидит тут, разглагольствует, как будет замечательно избавиться от назойливого внимания жены, а сам такое с ней вытворяет, что она даже трусы теряет. Да еще в машине! Как вам кажется, похоже это на то, что она ему безразлична?
— Думаю, не очень, — призналась я.
— Вот и я так подумала. Заявила, что никуда с ним не поеду, и трусики эти ему в лицо запустила. Толик отшатнулся, ну и въехал в ограждение. Все остальное про аварию правда, повторяться не буду, — закончила Юлия.
— Разговаривать с Элеонорой тоже из-за трусиков не хотели? — спросила я.
Юлия кивнула.
— А список подрядчиков — повод для встречи, — утвердительно произнесла я.
— Вы все правильно поняли. Элеонора больницу оккупировала. И Толика извела своей мнимой заботой. Вот он и придумал способ, чтобы нам наедине остаться. Я и в дом-то к нему просто так ездила. Взяла в кабинете первые попавшиеся бумаги — и к нему.
— А вот теперь самое важное, Юленька, — остановила я ее. — Теперь вам нужно сконцентрироваться и попытаться вспомнить, что лежало на столе в кабинете в тот момент, когда вы в него вошли.
— Пыталась я уже, — печально произнесла Юлия. — Толик тоже меня заставлял вспоминать. Только я вообще ничего не помню. Не смотрела я на стол. Зашла в кабинет, открыла первый ящик, достала папку и ушла. А что у него на столе стоит и лежит, не рассматривала.
— Жаль, очень жаль. В любом случае, спасибо за помощь. Думаю, вам пора возвращаться в офис. Анатолий Викторович наверняка места себе не находит, — заканчивая разговор, сказала я.
— Что вы теперь будете делать? — спросила Юлия.
— То же, что и раньше. Буду искать вора, — ответила я.
— А как насчет нас с Толиком? Вы расскажете о нас Элеоноре?
— Что вы имеете в виду? Скажу ли я Элеоноре, что муж ей неверен? Для чего? Разве это хоть как-то продвинет меня в решении моей задачи? Нет уж, эту неблагодарную миссию я на свои плечи взваливать не собираюсь, — произнесла я. — И вам не советую.
— Так, значит, я могу идти? Просто так идти? — переспросила Юлия.
— Идите уже, Юленька, идите. А если вдруг вспомните какие-то подробности, милости прошу. Телефон мой у вас есть.
Юлия вскочила со стула и умчалась, на ходу доставая телефон и колдуя над кнопками. Бьюсь об заклад, что искала она номер Анатолия. Вот и раскрылся секрет «показной нравственности интересующей меня особы». А личность виновного в пропаже драгоценностей все еще оставалась нераскрытой. И Дамоклов меч, нависший над моей бывшей одноклассницей Ленкой Зубовой, все еще грозил свалиться на ее шею. Устав от бесплодных разговоров, я отправилась домой.
Включив в машине радио, настроила его на волну зарубежной музыки. Думать ни о чем не хотелось, но неприятные мысли, как назойливые мухи, сами лезли в голову. Настроение было паршивое. Столько времени потеряно, а продвижений в расследовании нет! Вариантов остается все меньше. И ни один из них не вселяет в меня оптимизма.
Исключив из списка подозреваемых Элеонориного брата, я лишилась самого перспективного претендента на роль похитителя сокровищ. А ведь вначале все так гладко складывалось! Безработный парень, без гроша за душой, лентяй и тунеядец приезжает к сестре только ради того, чтобы выклянчить деньжат. Идеальный подозреваемый! А что оказалось на деле? Что парнишка-то не такой никчемный, как его расписывали. И сестру любит, хоть она того и не заслуживает. И за незнакомую девушку заступился, можно сказать, рискуя ради нее жизнью, в драку ввязался. Лежит теперь на больничной койке один-одинешенек, и никому до него дела нет, кроме юнца прыщавого. А сестра родная даже не знает, что брат ее чудом смерти избежал. Знаю! Знаю, что нужно сделать, чтобы избавиться от хандры!
Я свернула на обочину, подождала, пока поток машин поредеет, и, вырулив на встречную полосу, поехала обратно. Теперь мой путь лежал в дом Крутцовых, и настроена я была ох как решительно.
* * *
Мадам Крутцова встретила меня не особо дружелюбно.
— Что же вы, Татьяна, без звонка? Могли и не застать нас дома, — укорила она меня.
— Ничего страшного, Элеонора, я могла и подождать. Время — это как раз то, чего у меня в настоящий момент в избытке.
— У вас какие-то новости по поводу пропажи?
— Боюсь, в этом отношении мне пока нечем вас порадовать, — сказала я в ответ, глядя на Элеонору с нескрываемым осуждением.
— Тогда что привело вас в наш дом? Это же не визит вежливости, я правильно понимаю? — вопрошающе выгнула брови хозяйка.
— Нет, это не визит вежливости, — проговорила я, не отрывая от нее взгляда.
— Да что стряслось, в конце концов? Почему вы так странно на меня смотрите? — потеряв самообладание, вскричала Элеонора.
На ее крик из соседней комнаты вышел Анатолий. Цепким взглядом он окинул гостиную, в которой находились только я и его жена. Сделав свои выводы, он презрительно уставился на меня, ожидая моего ответа на вопрос Элеоноры.
— Я рада, что вы задали именно этот вопрос, — начала я, не глядя на Анатолия. — И определение тому, что произошло, подобрали верно. Стряслось — это как раз то слово, которое красноречиво описывает ситуацию.
Я выдержала паузу, искусственно нагнетая атмосферу. Анатолий вытянулся в струнку, ожидая момента разоблачения. Элеонора испуганно смотрела на меня, театрально поднеся руки к груди. Нервы супругов были натянуты до предела. Я сделала шаг вперед и произнесла:
— Сегодня я была в первой городской больнице. Навещала умирающего. Трое подонков избили его лишь за то, что он вступился за девушку. Незнакомую девушку. Эти подонки измолотили его в фарш! На теле не осталось ни одного живого места! Ноги переломаны, руки не действуют, сломаны ребра, селезенка, печень, легкие отбиты. В трех местах пробит череп. Это произошло на вокзале. А знаете, почему он оказался на вокзале? Потому что его родная сестра не пожелала терпеть его присутствие в своем доме. Для нее он слишком прост, слишком беден, слишком непрезентабелен. Она боялась, что придется делить с ним деньги. А брату была нужна всего-то навсего ее любовь! Сказать вам имя этого парня? Впрочем, думаю, в этом нет необходимости. А заехала я затем, чтобы передать вам от него привет и пожелания доброго здоровья. А теперь позвольте пожелать вам спокойной ночи, если, конечно, ваша совесть позволит вам спать спокойно!
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я прошествовала к выходу и, не оборачиваясь, покинула дом Крутцовых. Меня никто не остановил, не окликнул. Я дошла до машины, села за руль и с чувством выполненного долга поехала домой. Я говорила себе, что все сделала правильно. И пусть теперь Элеонора откажется от моих услуг, мне было все равно. Искать виновного в краже я не перестану. И Ленку Зубову в обиду не дам. Но работать на человека, который способен бросить родного брата в таком состоянии, я не буду! На сделку с совестью я не пойду, и это окончательное решение.
Приехав домой, я отключила все телефоны, забралась в постель и тут же уснула.
