Глава 5

Вернувшись из Малаховки домой глубокой ночью, я чувствовала себя совершенно разбитой. Насколько же длинным оказался день! Всего один день, а столько событий! Даже не верится, что так мало времени прошло с того момента, как Святослав Груничев появился на моем горизонте.

После того, как я согласилась расследовать его дело, я успела познакомиться с членами его семьи, с нервной и взвинченной бывшей любовницей, сходить на презентацию, пережить гибель жены своего клиента, пообщаться с милицией, а потом еще сгонять в Малаховку и побеседовать с двумя старичками, начавшими, похоже, потихоньку впадать в маразм, каждый по-своему. И совершенно естественным после всех событий выглядело мое желание рухнуть под одеяло, укрыться с головой и уснуть. Правда, как следует выспаться мне все равно не удастся, поскольку я сама для себя назначила на первую половину завтрашне-сегодняшнего дня визит в отделение милиции, к Андрею Мельникову. Нужно узнать, появились ли сдвиги в официальном расследовании.

Я настолько устала, что позволила себе то, что позволяю только в крайних случаях, а вообще же считаю недопустимым, — легла в постель, не приняв предварительно душ. Все, на что меня хватило, это снять макияж и сполоснуть прохладной водой затекшие ноги. Заснула я, по-моему, еще на пути к кровати, не забыв, однако, поставить будильник на половину девятого.

Но по его звонку я встать не смогла. Перевела стрелку на три часа дальше и отключила телефон. Ведь нужно было не просто подняться, а вернуть себе работоспособность. Ровно в полдень я была на ногах, выпила кофе, для бодрости добавила в чашку несколько капель экстракта розовой родиолы — в последнее время я открыла, что это прекрасно бодрит. Мне его посоветовал один мой близкий приятель, очень творческая личность. Мы с ним встречались месяц, а потом он, несмотря на родиолу, все-таки влез в очередную депрессию, и я вынуждена была дать ему отставку. Я же не психолог по коррекции неврозов, а частный сыщик.

Я сделала дежурный звонок Груничевым домой, и Ирина Александровна доложила, что никаких новостей у них нет, что Святослав спит, а будить его она не будет. Я, собственно, и не настаивала на этом, у меня были свои дела.

Вскоре я припарковала свою машину перед отделением милиции, которое занималось убийством около кафе «Ротонда», и через пять минут сидела в кабинете следователя.

— Ну и что вы от нас хотите, Татьяна Александровна? — официально встретил меня Мельников. — Результаты экспертизы? Версии?

— Первое очень бы желательно, второе — если у вас есть настроение, — ответила я, без особых церемоний присаживаясь за стол и вынимая свои сигареты — Андрей немилосердно дымил на своем рабочем месте.

Мельников выдержал паузу, тяжело вздохнул и устало сообщил:

— Выстрелы произведены из «ТТ». Убийца стрелял не очень прицельно. Кстати, тебе повезло… — Посмотрев на меня немного снисходительно, он усмехнулся: — Конечно, хорошо, что ты своего бизнесмена сразу на асфальт опрокинула. Но даже твоя реакция тут не помогла бы, будь убийца профессионалом. А так…

— Что может быть?..

— Да все может быть, — Мельников тяжело вздохнул. — Версий, сама понимаешь, вагон. А с другой стороны… Бизнесмен в непонятках, ну, это тебе и без меня хорошо известно, ты с ним работаешь. Связи жены никак не просматриваются, если брать во внимание версию, что хотели убить именно ее. Охранники, между прочим, среагировали запоздало…

Мельников поднял на меня глаза и замолчал. А я восстановила в памяти ту трагическую сцену около кафе. Да, действительно, они были шокированы и выхватили пистолеты не сразу, но это же естественно. Стреляли из парка, преступник скрылся, видимо, через противоположный его конец, там как раз выход. Охранники после того, как стрельнули в темноту, побежали, но вернулись ни с чем.

— Пуля попала женщине в голову, смерть наступила практически мгновенно, — подытожил мрачно Мельников и задавил бычок в пепельнице. — Ну, а у тебя что-нибудь интересное есть?

Я пожала плечами. Интересное было только в плане знакомства с двумя не совсем обычными старичками.

— Перевалов Владимир Николаевич, бывший работник военного завода, хорошо стреляет, — сообщила я Мельникову.

— Ну и что?

— Есть кое-какие подозрения. Проверить бы биографию, чем он вообще по жизни занимался. И еще Сучков Михаил Степанович. Работал там же, открыл какую-то фирму.

Мельников тут же записал имена.

— Попробуем покопаться в базе данных. Если что, подключу знакомых в «сером доме», — сказал он. — Все-таки неординарный случай для нашего почти спокойного времени. Если пять лет назад убийства были чуть ли не само собой разумеющимся делом — бандит на бандите, разборки между ними постоянные, стреляли они друг по дружке только так, — то сейчас… В общем — чрезвычайное происшествие. Начальство, мягко говоря, удивлено.

— И ты, значит, усердно раскрываешь, — усмехнулась теперь я.

— Стараюсь, — ответил Мельников. — В три часа, кстати, должен подъехать твой Груничев, буду крутить его на предмет версий.

— Он же ничего не знает! — усмехнулась я.

— Черт его разберет! Мне кажется, что-то он недоговаривает… А может быть, это мне только кажется.

Мельников произнес две фразы через паузу и довольно раздраженно.

Оно и понятно — раскрывать дело необходимо, но как это делать, он не знает и потому чувствует себя не в своей тарелке.

Я не стала больше надоедать Андрею вопросами и вообще своим присутствием, и удалилась. Через полчаса я снова была дома — сидела на кухне с чашкой кофе и сигаретой, предаваясь размышлениям.

На мое удивление, вскоре позвонил Мельников. И то, что он мне сообщил, заставило меня преисполниться бодрости.

— Перевалов и Сучков пять лет назад зарегистрировали торгово-посредническую фирму «Авангард». Вместе с ними учредителем был еще некий Виктор Иванович Платонов. Даю тебе его телефон, — проговорил Андрей. — Записала? Теперь еще… Фирма сейчас официально ликвидирована. Но есть информация, что аккурат после закрытия «Авангарда» некто Перевалов Артем Владимирович зарегистрировал свое предприятие.

— Сын? — спросила я.

— Да, — ответил Мельников. — У Платонова, думается, можно будет узнать поподробнее о Перевалове. И частному детективу это будет сделать, мне кажется, проще…

— Спасибо, — поблагодарила я Мельникова и тут же набрала номер Платонова.

Увы, но господин Платонов отказался разговаривать со мной насчет Перевалова. Мельников ошибся в том, что частному детективу общаться с бизнесменом будет проще. Но кое-что я все-таки узнала: Платонов сообщил, что если я хочу узнать объективное мнение о Перевалове, то обратиться следует к Марку Иосифовичу Гольданскому, некогда работавшему начальником отдела кадров на военном заводе «Тантал», где господин Перевалов служил в качестве главного инженера.

Разговор с Гольданским оказался более продуктивным. Старичок оказался очень словоохотливым и был рад, что к нему на склоне его одиноких лет обратилась молодая особа. Он жил недалеко от меня, и это ускорило нашу встречу.

Марк Иосифович принял меня хоть и дома, но в парадном виде — при галстуке и костюме. Внимательно изучив мою лицензию частного детектива, он улыбнулся и пригласил за стол, на котором уже стоял самовар с чашками.

Я только упомянула фамилию Перевалова, как хозяин квартиры покачал головой и безапелляционно заявил:

— Вор-рье! Ужасное вор-рье!

Признаться, его вердикт меня озадачил.

— Что, испугались? — неожиданно прихихикнул Гольданский. — То-то же! А я не боюсь. Сейчас уже ничего не боюсь говорить. Так что вы, девушка, копайте. Может быть, и найдете на него управу. Дачу отстроил, — Марк Иосифович начал загибать пальцы, — машину менял каждый год, иномарку купил еще в советское время, сейчас уж и не знаю, какая у него машина… Но это ладно. А обстановка, а сыну квартира, дочери с зятем квартира! Любовнице подарки, на охоту за государственный счет — каждую осень! Главный инженер завода, член партии, а воровал всегда. И начальник снабжения Сучков тоже нечист был на руку. Краска, металл, все налево уходило. Они на этой почве и сдружились с Переваловым. Я про все их художества директору говорил, да все без толку. Они там все заодно были. Вы же знаете… — Гольданский неожиданно понизил голос, — ведь Перевалов был женат на племяннице секретаря обкома, а это, сами понимаете…

— Был?

— Может, и сейчас женат, не знаю… Была у него и любовница — об этом на заводе многие знали. Работала она начальницей планового отдела. Видная, статная такая дама! — Марк Иосифович сложил губы в трубочку и подкрепил свои слова красноречивым жестом и улыбкой.

Видимо, и сам Гольданский был бы не против иметь «статную даму» в любовницах, но судьба распорядилась по-иному.

— Что было потом, я не знаю — меня проводили на пенсию. Перевалов на банкете сказал мне за безупречную службу спасибо от лица всего коллектива. Я хорошо это помню. Ох, и лицемерил же он…

— А вы когда ушли с завода, Марк Иосифович? — спросила я.

— В девяносто первом, — ответил Гольданский. — А Перевалов работал на заводе еще некоторое время, по-моему, года четыре, а потом организовал на основе своих махинаций фирму.

Марк Иосифович тяжело вздохнул, а потом довольно злорадно усмехнулся и неожиданно прокомментировал мой интерес к Перевалову надтреснутым стариковским голосом:

— Давно не видел Владимира Николаевича… Но я всегда считал, что он доиграется. Вот и доигрался!

— Но вы не в курсе дел Перевалова в собственной фирме? — уточнила я.

— Нет, — признался Марк Иосифович. — Но смею вас заверить, там наверняка было все то же самое, что в свое время на заводе, — сплошные спекуляции, незаконные перепродажи и все такое прочее.

Тон Гольданского был непререкаемым.

— А что, теперь частные детективы расследуют и экономические преступления? — поинтересовался он.

— Нет, Владимир Николаевич проходит подозреваемым в убийстве, — сказала я.

— Вот оно что… — широко раскрыв одновременно и глаза, и рот, ахнул Гольданский. — Какой кошмар! Не думал, что он до такого дойдет, откровенно вам скажу. Не думал! А ведь всегда прикидывался аристократом, фантазировал, что у него были дворянские предки… Когда выпьет, конечно… Тогда это не очень приветствовалось, но он считал, что если жена — племянница секретаря, то все можно. Надо же, а…

Я решила перевести разговор на другую тему.

— Марк Иосифович, вспомните, вместе с Переваловым работал Сучков. Собственно, вы его уже упоминали. Какие между ними были отношения? И что он за человек?

Гольданский снова усмехнулся, потом посмотрел на меня так, словно просил извинения за то, что сейчас скажет. А потом проговорил с некоторой ехидцей в голосе:

— Сучков был неплохой работник… Неплохой. Умел достать, что нужно. Вы-то не знаете, не застали ту систему, а снабженцу тогда требовалась извечная российская изворотливость, умение поступить нестандартно. И Сучков этим обладал. Он — очень цепкий человек. По крайней мере был на моей памяти… А отношения? — Гольданский вздохнул. — Они дружили. Вместе куда-то ездили, в гости друг к другу ходили. Собственно, махинации их сдружили. Сучкову, конечно, не так много доставалось, как Перевалову, все-таки должность у него рангом ниже была, но тоже успел урвать, успел! И все же… Мне Сучков нравился больше. Он хоть и скряга большой — ж-жадный был до ужаса! — а мужик наш, свойский. Когда чего нужно — вопросов нет, Сучков в первых рядах, если надо помочь мебель там перевезти, организовать людей на картошку, похороны кого организовать… Тут у него не отнять. Перевалов — тот нет, — лицо Гольданского исказила презрительная гримаса. — Он — нос кверху, и пошел. Голубая кровь, как же! А меня он не любил, все время пытался задеть…

Марк Иосифович улыбнулся во весь рот. Похоже, он снова мысленно окунался в то время, когда был еще в силе и занимался активной деятельностью. И вспоминал он те времена все же скорее с добротой, нежели с каким-то негативным чувством, даже не очень приятные обстоятельства взаимоотношений с Переваловым.

— И все ведь из-за моей национальности, — хихикнул Гольданский. — У Перевалова же дворянские предки, фу-ты ну-ты, а я, видите ли, из-за черты оседлости на него своим рылом глядел. Это он сам так говорил. Опять же — когда выпьет. Трезвым-то он был вежливым. Высокомерным, но вежливым. Как я уже сказал, ходил он по заводу, никого не замечая, всем указания давал. Только директор на него управу имел, а так на заводе больше никто поперек него и пикнуть не смел. Вот так!

— Марк Иосифович, а вот еще один момент: Сучков, он ведь как бы всегда подчиненным был у Перевалова? — спросила я.

— Да, да, — тут же закивал Гольданский. — Перевалов был начальник, все перед ним… как бы это сказать…

Но я перебила его:

— А если бы Сучков попросил Перевалова о чем-то… очень нехорошем? Ну, например, убить кого-то… Тот ведь, говорят, отличным стрелком был.

— Не-ет! — Марк Иосифович отрицательно покачал головой. — Что вы! Перевалов — гордый, к нему с такими просьбами вряд ли кто отважился бы подступиться.

В дальнейшем, как я ни поворачивала разговор на интересующую меня тему, Марк Иосифович держался той же линии. С одной стороны, он на чем свет стоит клял вора Перевалова, а с другой — решительно не принимал даже мысль, что Перевалов из каких-то соображений мог ввязаться в криминальное дело «мокрого» пошиба. Тем более ради своего подчиненного Сучкова, несмотря на то даже, что приятельствовал с ним.

Больше ничего нового Гольданский сообщить мне не смог, и я попрощалась со старичком. Сделать это оказалось не так-то просто, поскольку Марк Иосифович вошел, что называется, во вкус общения. Он принялся показывать мне старые фотографии, потом плавно перевел разговор на покойную супругу, рассказал про сына, который живет в Америке, и про внуков, которых видел только на фотографиях. Гольданский посетовал, что хочет все-таки поехать в Америку навестить сына, но опасается за свое здоровье.

Я заверила старичка, что он еще вполне сгодится на заокеанский перелет, медленно продвигаясь в сторону прихожей. А он никак не хотел меня отпускать, все спрашивал, не опасны ли сейчас самолеты и прилично ли ему, столько лет прожившему в Советской стране, ехать в логово недавних потенциальных противников.

Еле-еле я отбилась и, пожелав Марку Иосифовичу долгие лета, откланялась.

На часах было четыре, и пора была обедать — в самый раз, если пробуждение наступило в полдень. Поэтому я поехала домой.

После обеда я сидела у себя в квартире, погруженная в размышления. Всего пару минут назад я раскинула гадальные «косточки», и вот что они мне выдали: 30+16+2 — «Ваш новый знакомый не тот, за кого себя выдает».

Получив от высших сил такое сообщение, я искренне посмеялась над версией, что они имеют в виду Марка Иосифовича Гольданского. Вот уж он-то вряд ли выдает себя за кого-то другого.

А остальные?

После разговора с Гольданским я практически уверилась в том, что версия Перевалова — не более чем пустышка. Груничев сам говорил, что махнул рукой на непорядочного родственника и на деньги, одолженные им. Сучков, естественно, тоже не напоминал о себе. Отношений между дядей и племянником, таким образом, практически не было. Ну и возникает логичный вопрос — зачем стрелять, если Груничев не требует долга? Логичный ответ может быть только один — старческий маразм. Но как бы ни придвинулись малаховские дачники к подобному признаку старости, все же, думается, не до такой степени, чтобы вооружиться и открывать стрельбу. Да еще нанимать каких-то отморозков для нападений.

Еще перед тем, как бросить «косточки», я задумалась об Алене и о ее гибели. Практически все версии, связанные с Груничевым, даже абсурдные, я отработала. Не вырисовывается там ничего! И сам Груничев, и его коллеги, и друзья — все отказываются понимать, в чем дело. Ну а если дело гораздо проще — никто и не хотел его убивать? Если выстрел предназначался его супруге?

И я приступила в своих сосредоточенных размышлениях к анализу всего произошедшего под новым углом зрения. И что же я имею? Во-первых, как я уже упомянула, не прослеживается никакого мотива убивать Святослава. Во-вторых, в моей памяти всплыла фраза Владимира Николаевича Перевалова: «Так стреляют только лохи, девушка!»

Действительно, с чего я взяла, что убивший Алену преступник — полный лох и мазила? Да только потому, что все мои мысли были сосредоточены вокруг Груничева, а не вокруг его супруги. Мне и в голову не приходило, что кому-то может мешать безобидная с виду Алена. А ведь, если вспомнить всю картину, как там все произошло? Да, мы со Святославом рухнули на землю в момент выстрела. Но, положа руку на сердце, если быть откровенной с самой собой, могу ли я утверждать, что именно моя проницательность и расторопность спасли жизнь клиента? И с полной уверенностью сейчас отвечаю — нет. Стрелявший в самом деле должен был быть полным лохом, чтобы, заранее спланировав убийство и выбрав подходящее место, так глупо промазать. Так что клиента спасла не я, как ни обидно это признавать. А вот если допустить, что никто и не собирался убивать Святослава, то получается… Очень даже интересно получается!

Ну, и третье… «Косточки» мои дорогие, конечно же. Сразу после трагедии они мне сказали, чтобы я верила не тому, что мне говорят, а тому, что я вижу. И как ведь они были правы!

С самого начала мне твердили, что Груничеву грозит смерть, что на него покушаются, и я принимала это за чистую монету. Да и не только я — все! А нужно было смотреть шире и глубже. Возьмем тот случай, когда Груничева избивали, а Алену тащили к машине. Как развивались бы события, если принять, что моя версия верна и удар был направлен на Алену? Cкорее всего, ее затолкали бы в машину и увезли куда-нибудь в лес, а там бы уже убили. И все выглядело бы как нападение отморозков или сексуальных маньяков. Но тогда Груничевой удалось вырваться и позвать на помощь. Кстати, при первом, несостоявшемся нападении, а вернее, только при угрозе его Алена вдруг почему-то заволновалась. Почему? Она чего-то опасалась?

Так, так… Пойдем дальше. Кому помешала домохозяйка, не находящаяся в сфере финансовых интересов других людей напрямую? И тут на ум приходит другое предупреждение «косточек»: «Ваш новый знакомый не тот, за кого себя выдает». А ведь я думала об Алене перед тем, как бросить «кости». Так что и выпавшую композицию следует, вероятно, отнести именно к ней. С Груничевым все понятно, он явно тот, за кого себя выдает. А вот что мне известно об Алене? Подумав, я пришла к выводу, что практически ничего. Я же почти и не интересовалась ее персоной, только в связи со Святославом. Конечно же, теперь нужно ехать к нему и задавать множество вопросов касательно его жены.

Придя к такому выводу, я быстро собралась и набрала номер Святослава. Выслушав меня, он, как мне показалось, безразличным голосом сообщил, что будет ждать дома. Видимо, он был вымотан после визита в милицию и явно не очень хотел с кем-либо разговаривать. Но разговор был необходим. Поэтому я села в свою «девятку» и отправилась к Груничеву.

Я застала Святослава Игоревича в не очень хорошем виде — он был небрит и выглядел каким-то потерянным. Но это было неудивительно, даже совершенно естественно для состояния человека, который только что потерял жену.

Делами в фирме ведали пока что его заместители. Организацию похорон взяла на себя Ирина Александровна, а сам Груничев преимущественно сидел дома и никуда не высовывал носа.

— Святослав, давайте все же успокоимся и снова поговорим о деле, — начала я.

Груничев устало кивнул.

— В принципе, я отработала версию о причастности вашего дяди Михаила Степановича Сучкова к убийству, — слегка покривила душой я. — Скорее всего, он невиновен.

На самом деле, конечно, полностью эту версию отметать было нельзя. Старички-разбойнички с дачной Малаховки могли и кого-то нанять, но дело все же было в другом — психологически они никак не годились на роль убийц. Да и мотивы у них хлипенькие, если не сказать больше. Но самое главное, чего я пока клиенту не сказала, — я уже почти уверилась, что нападение не имело целью поразить Святослава.

Груничев, молча выслушав мое сообщение, опять кивнул.

— И у меня к вам просьба. Может быть, я покажусь вам надоедливой, но все же — вспомните о ваших врагах. Конкуренты, обиженные, любовницы, в конце концов!

Спрашивала я скорее для очистки совести, чтобы окончательно убедиться, что никто всерьез не мог желать Святославу смерти. Груничев опять не произнес ни слова, только отрицательно покачал головой.

— У вас не было любовниц? — прямо спросила я.

— Нет, — разжал наконец губы Груничев.

— Теперь вопрос на грани бестактности. У вашей жены могли быть связи на стороне?

Святослав медленно поднял голову, взглянул мне в глаза, нахмурил брови, а потом снова четко произнес:

— Нет.

Я не стала продолжать тему. Если даже у Алены любовник и был, то Груничев об этом не знает. Вопрос был немного не по адресу. Но главного я еще своему клиенту не сказала. Собственно, предыдущие вопросы были, можно сказать, формальностью. Я просто подводила собеседника к разговору о его жене.

— Святослав, расскажите, как вы познакомились с Аленой, — попросила наконец я.

Груничев впервые проявил признаки оживления. Он поднял вверх бровь, как бы спрашивая: «А это-то здесь при чем?» И я решилась прояснить ситуацию, хотя и не знала, как Святослав воспримет мое сообщение.

— Дело в том, что я склоняюсь к мысли, что мишенью убийц была Алена. Именно она, а не вы, — пояснила я. — Поэтому мне важно все, что имеет отношение к ней.

Однако я опасалась, что самого главного, того, из-за чего его жена попала под удар, он не знает. Но расспросить клиента все равно было необходимо.

Груничев не нашел сил мне возражать. Несмотря на свое обычное стремление оспаривать что угодно и стараться самому все решать, сейчас он выглядел человеком, которому можно было навязывать свою точку зрения совершенно спокойно.

— Мы познакомились в кафе. Чисто случайно, — заговорил Святослав. — Это произошло год назад…

— У Алены есть родные? — перебила его я.

— Есть… — автоматически, хотя и обескураженно, ответил он. — Но… Я не знаю, где они.

— То есть как это? — удивилась я.

— Ее мать я ни разу не видел.

— Вот как? Она не была на вашей свадьбе? — продолжала удивляться я.

— Ну, у Алены с ее мамой… — Святослав замялся, — были плохие отношения. Они давно не виделись. Она живет в другом городе.

— В каком? — Я почувствовала, что иду в верном направлении.

Смущение Груничева при вполне простых вопросах относительно родственников его жены говорило о том, что он сам обескуражен тем, настолько неестественными выглядят его объяснения.

— В Пензе, — сказал он после некоторой паузы.

— А где именно, вы не знаете, — догадалась я.

Святослав отрицательно покачал головой.

— Я это еще и к тому, что надо бы сообщить матери о смерти дочери…

Груничев вместо ответа развел руками.

— Где документы Алены? Паспорт, еще какие-то документы…

Святослав встал, подошел к шкафу, порылся там некоторое время и вынул паспорт.

— Вот, пожалуйста.

Я взяла паспорт. Он был нового российского образца. В нем был указан адрес квартиры Груничева, а место рождения определялось как город Пенза.

— Значит, после того, как поженились, вы прописали жену в эту квартиру? — уточнила я.

— Да, а куда же еще я ее должен был прописывать? — нахмурился Святослав.

— Понятно, значит, придется действовать через официальные структуры, — вздохнула я.

— Это вы о чем?

— Выяснять место предыдущей прописки и через нее искать мать Алены, — объяснила я. — Вы ведь не знаете ее пензенский телефон?

Груничев снова отрицательно замотал головой.

— При мне Алена ни разу ей не звонила. Вот записная книжка жены. Посмотрите, может быть, здесь найдете что-нибудь.

Я внимательно пролистала записную книжку, но нужного мне не нашла. Видно, отношения дочери с матерью действительно были неважнецкие, коли наблюдалась такая ситуация. Что ж, придется подключать милицию.

— Ну, а теперь, Святослав, расскажите, как вы познакомились с вашей женой, — попросила я, вернув Груничеву записную книжку.

Он машинально взял ее, закрыл глаза и о чем-то задумался. Я не торопила его, и через пару минут Святослав начал рассказывать, невольно дополняя свой рассказ романтическими подробностями.

Святослав посмотрел на часы. Времени было уже половина пятого, а он еще не обедал сегодня. Остановив машину у ближайшего кафе, он вышел и направился внутрь. Прочитав меню, выбрал подходящие для себя блюда и осмотрелся в поисках свободного столика. Возле окна он заметил одиноко сидящую девушку, перед которой стояла чашка с кофе. Глаза девушки были печальными, она явно мерзла и подносила к губам пальцы, согревая их дыханием. Святослав обратил внимание, что девушка тянет кофе уже довольно долго и, судя по всему, она голодна, а денег на обед у нее нет, вот она и растягивает процесс кофепития, чтобы подольше не выходить из кафе в промозглую слякоть осеннего города.

Она была одета в тоненькую короткую куртку и брюки. Головного убора тоже не было, и длинные черные волосы свободно струились по спине. Совсем еще молодая, лет двадцати двух, и весьма привлекательная девушка, вот только глаза у нее какие-то уставшие и даже, как показалось Святославу, испуганные.

Он размышлял совсем недолго. Попросив увеличить заказ в два раза, подошел к столику, за которым сидела девушка, и опустился на соседний стул. Она подняла глаза и, встрепенувшись, поспешно подвинулась, хотя в этом не было надобности. Кофе в чашке у девушки оставалось совсем на донышке, и она уже собралась быстро допить его, как Святослав остановил ее:

— Подождите, разве вы хотите уходить?

— Пора, — низким, хрипловатым голосом ответила девушка.

— Я вам по-дружески не советую этого делать, — улыбнулся он. — На улице снова зарядил дождь, а у вас нет зонтика. Так что рекомендую переждать.

Девушка собралась что-то ответить, и как раз в этот момент принесли заказ. Официант расставил на столике блюда и удалился. Девушка с удивлением посмотрела на Святослава.

— Это чтобы вам не скучно было сидеть, — снова улыбнулся он, пытаясь непринужденными манерами расшевелить девушку и настроить ее на общение.

— Спасибо, — одарив Святослава глубоким, внимательным взглядом, поблагодарила она и взяла вилку.

Груничева очень это тронуло. Девушка казалась ему такой милой и беззащитной, что ее хотелось опекать, заботиться о ней, носить ее на руках. Пока же он ограничился только обедом, но в душе уже понимал, что готов сделать для девушки гораздо больше.

— Кстати, меня зовут Святослав, — представился он, мысленно пытаясь угадать, как зовут девушку.

— Алена, — чуть склонив голову набок, ответила она.

После обеда из кафе они вышли вместе, так как Святослав, естественно, вызвался отвезти девушку. О том, чтобы возвращаться сегодня на работу, он уже не думал. Он махнул на дела рукой, решив, что все равно до конца рабочего дня осталось совсем ничего, а то, что обязательно нужно было сделать сегодня, он переделал в первой половине дня, потому, собственно, и припозднился так с обедом.

— Ну что, куда едем? — повернулся он к расположившейся рядом Алене.

Та вдруг вздохнула и пожала плечами.

— Я даже не знаю… — произнесла она. — У меня нет ключей, а тетка ушла на работу и придет только часа через два.

Святослав обрадовался такому повороту событий. Ему очень не хотелось, чтобы Алена попросила отвезти ее домой и их общение закончилось.

— Ну так это совсем не проблема! — воскликнул он. — Что вам делать дома? Мы сейчас выберем место получше, а потом, когда ваша тетка вернется, я вас непременно отвезу.

И, получив согласный кивок девушки, Святослав весело нажал на газ. Настроение у него еще больше поднялось, но тут он подумал: а куда, собственно, ехать? Приглашать Алену в ресторан — глупо, они только что пообедали. Домой, где находится чопорная мама, — вообще отпадает, так как расспросов не оберешься. Сам же он сейчас живет у Людмилы, не везти же к любовнице новую знакомую… Что делать? Ломая голову, куда бы пригласить девушку, Святослав вдруг услышал ее голос:

— А давайте никуда не поедем. В смысле, просто покатаемся по городу, если вы не против…

Он не был против. Все равно провести сегодняшний вечер наедине им не удастся нигде, кроме как в машине. А ему сейчас хотелось побольше узнать об Алене, что в многолюдном месте сделать гораздо труднее. Поэтому Святослав с легкостью согласился и направил машину в сторону Набережной.

— Вы живете вдвоем с теткой? — начал он расспрашивать девушку.

— Да, — односложно ответила та.

— А родители у вас есть?

— Мама, — снова последовал короткий ответ. Правда, помолчав, Алена добавила: — Она живет в другом городе.

— Вы, значит, не местная?

— Нет.

Алена отвечала на вопросы с явной неохотой, и Святослав решил, что она просто еще не отогрелась как следует. Он включил печку и спросил:

— Вы курите? Если хотите, курите, пожалуйста.

— Спасибо, но…

Она не закончила фразу, и Святослав, моментально все поняв, достал свою пачку и положил перед девушкой. Через пару минут она сама стала задавать ему вопросы:

— Святослав, а где вы работаете?

Груничев честно рассказал, что занимает пост директора в фирме по установлению систем безопасности, позволив себе прихвастнуть успехами своего предприятия. Алена с легкой улыбкой слушала, кивала головой и продолжала расспрашивать. Груничев рассказал ей о многом — о ставших уже далекими годах учебы, о своих друзьях, упомянул также мать и покойного отца. Единственное, о чем он умолчал, — о Людмиле и начавших тяготить его отношениях с нею.

— Алена, а вы где работаете? — спросил он, когда немного выдохся после своих рассказов.

Алена помолчала, потом ответила:

— Я сейчас пока только ищу работу. Никак не получается… Объявлений много, а толку мало. Почти везде требуются работники с высшим образованием, а я в институт не поступила. Так что… — Она развела руками.

— А что вас вообще привело в Тарасов? Вы сами откуда?

— Я из Пензы, — быстро ответила Алена. — А приехала потому, что хотела поступить в институт именно здесь.

— А пока, значит, с теткой живете?

— Ну да. Я все надеялась, что найду работу хорошую и сниму жилье, уйду от нее. Но пока вот не получается.

И она, снова разведя руками, обескураживающе улыбнулась, чем еще больше очаровала Святослава. Он, проникнувшись проблемами девушки, обещал постараться помочь, подключить своих знакомых и подыскать для нее подходящее место. Накатавшись по городу, они все-таки отправились в ресторан, а уже только после этого Святослав отвез Алену домой. Он спросил у нее номер телефона, но Алена ответила, что у тетки нет телефона. Поэтому Святослав дал свой номер, не очень надеясь, впрочем, что девушка о нем вспомнит.

Но она вспомнила. И они снова встретились. А потом стали встречаться постоянно. Поначалу приходилось просто ходить по друзьям-приятелям, а также традиционно — в кафе и бары. И только потом, когда Святослав объявил Людмиле о разрыве отношений, он смог снять квартиру, и их встречи с Аленой стали проходить в основном на этой территории. Собственно, Алена просто переехала туда. А вскоре и Святослав, уже отвыкший от постоянных маминых советов и нравоучений, перебрался туда же. Святослав до мельчайших деталей помнил, как произошла его первая близость с Аленой, после которой он уже не мог представить себе жизни без нее. И внутренне решил, что только она станет его женой. Все предыдущие романы разом стали казаться глупыми и несерьезными, и Святослав благодарил судьбу за то, что она послала ему Алену, и жалел по поводу того, что это не случилось раньше. Вскоре он сделал девушке официальное предложение, и она согласилась. И вот наконец состоялось бракосочетание, после которого Груничевы переехали в собственную квартиру, купленную Святославом.

Семейная жизнь их протекала довольно гладко: денег хватало, ребенка заводить они не спешили, между собой практически не ссорились. И Святослав, удовлетворенный тем, что получил от Алены в браке, не задумывался над тем, что подробности ее прошлой жизни ему не очень-то известны. Ему даже не приходило в голову, что в ней могут быть какие-то тайны или намеренно скрытые факты. Его это просто не интересовало, ведь, как ему казалось, он и так хорошо знал свою жену. И вот теперь Груничев вынужден признать, что это было только иллюзией…

Я молча выслушала рассказ Святослава, ни разу не перебив его. Что ж, чего-то подобного я и ожидала. Но я была почти уверена, что тайны в жизни Алены до замужества были. Ведь если бы она действительно была той, за кого себя выдавала — обычной домохозяйкой при обеспеченном муже, — то убивать ее, тем более спланировав преступление, не было бы никакого смысла.

— Я теперь не знаю, что и думать, — дымя очередной сигаретой, сказал Святослав. — Мне казалось, что с Аленой все просто и понятно. Даже в голову не приходило, что у нее могут быть какие-то тайны в прошлом. Да еще такие ужасные, что стоили ей жизни.

— Скажите, вы действительно никогда не встречались с ее родными?

— Нет, — покачал он головой.

— Даже на свадьбе? И вам это не казалось странным?

Я была поражена, честно говоря. Неужели человек может быть до такой степени равнодушен к подобным вещам? Надо же, Святослав не задал своей невесте резонный вопрос, где ее мать и почему ее нет на свадьбе! Или Груничев что-то от меня скрывает?

Ответ его, однако, многое объяснил.

— Дело в том, что у нас не было свадьбы. Ну, традиционной свадьбы… Алена сказала, что ни к чему устраивать гулянку, на которую обычно собирается лицемерная родня, которая до того напоминала о себе в лучшем случае раз в десять лет. Она предложила вместо ресторанного застолья поехать в свадебное путешествие, и я согласился. А еще Алена сказала, что мать ее, во-первых, болеет, а во-вторых, ей не на кого оставить дом и огород, который является смыслом ее жизни.

— Что-то слишком много отговорок, вам не кажется? — спросила я. — И огород, и болеет сильно — все в кучу…

Святослав наморщил лоб и вздохнул:

— Да, наверное, вы правы. Теперь мне ясно, что Алена не хотела, чтобы я встречался с ее родственниками, а особенно с матерью. Собственно, у нее и родни-то, кажется, нет. Кроме как о матери и тетке, я больше ни о ком не слышал. Отец умер давно, сестер и братьев у Алены нет.

— А тетка? Местная, тарасовская тетка. Неужели вы и о ней ничего не знаете? — чуть ли не взмолилась я.

Святослав бросил на меня красноречивый виноватый взгляд и вздохнул.

— Но вы же отвозили Алену домой, когда еще просто встречались с ней, — напомнила я. — Куда вы ее отвозили? Это-то вы помните?

— Всегда до одного и того же места, — торопливо и даже как-то испуганно заговорил Святослав. — Алена говорила, что дальше ей нужно просто пройти через двор, и все.

— То есть вы даже дома не знаете, — вздохнула я.

Святославу нечего было на это ответить. Он помолчал, глядя перед собой расстроенным взглядом, потом с надеждой спросил:

— А может быть, вы все-таки ошибаетесь и Алена погибла случайно?

— Нет, не думаю, — вздохнула я. — Я почти уверена, что теперь я на правильном пути.

— Что же такого могла скрывать от меня Алена? Что стало причиной ее гибели? А может быть, она и сама этого не знала? — Святослав говорил торопливо, заглядывая мне в глаза, словно хотел, чтобы я разубедила его насчет тайн его собственной супруги.

— Увы, Алену нам уже об этом не спросить, — развела я руками. — Скажите, каким было состояние жены после первых двух покушений?

Груничев задумался и потер лоб.

— Она боялась, — наконец медленно проговорил он. — Да, она сильно боялась. Но я считал, что это вполне естественно. Ведь мы оба не понимали, в чем дело.

— Она-то, скорее всего, понимала, — возразила я. — Этим и обусловлен ее страх.

— Но она могла просто бояться за меня, за нас обоих! Я и сам перепугался до смерти! — не хотел со мной соглашаться Святослав. — Алена могла не знать, что кто-то собирается убить ее! За что ее убивать? Я не верю, что она скрывала что-то важное от меня. Этого не может быть, мы всегда были с ней очень откровенны!

Груничев разволновался не на шутку. Конечно, мысль, которую я ему подбросила, никак не могла относиться к приятным, поэтому мне было вполне понятно состояние Святослава. Я не стала еще сильнее расшатывать его нервную систему и убеждать в неискренности жены, понимая, что он все равно не сможет мне помочь в расследовании, поскольку сам ничего не знает. Пожалуй, единственный человек, который может мне помочь, — мать Алены. Какими бы ни были у них отношения, она должна больше знать о своей дочери. По крайней мере сможет очертить круг людей, с которыми Алена общалась до приезда в Тарасов. Кстати, когда именно она переехала сюда на самом деле? Тоже неизвестно, Святослав ведь не проверял слова жены.

— Святослав, я должна вас предупредить: я уезжаю в Пензу, — выложила я Груничеву свои планы.

— В Пензу? — переспросил он, кажется, не поняв толком, что я ему сказала, так был погружен в свои мысли.

— Ну да, чтобы поговорить с матерью Алены и кем-то из ее друзей. Это совершенно естественно.

— Ах, ну да, — рассеянно кивнул Груничев.

Я несколько замялась. Мне в первую очередь нужны были деньги на дорогу, и я рассчитывала получить их от своего клиента. Но Груничев, видимо, совершенно забыл о таком прозаическом моменте в столь драматический для себя час. Пришлось отбросить ложную скромность и прямо заявить:

— Потребуются деньги на расходы.

Теперь до Груничева дошло, что от него нужно. Святослав тут же встрепенулся и, пробормотав «да-да», двинулся к запертой дверце серванта. Отсчитав нужную сумму, он протянул мне деньги, после чего взял за рукав.

— Что такое? — уточнила я.

— Это… — теперь замялся он. — Вы, пожалуйста, маме не говорите, что Алена может иметь какое-то отношение… Собственно, она и так имеет прямое отношение… Я хотел сказать, что…

— Я поняла, что вы хотели сказать, — успокоила я его. — Не волнуйтесь, я не собираюсь откровенничать с вашей мамой. Вы уж потом сами с ней как-нибудь объяснитесь. Я планирую вернуться быстро, но если мне придется в Пензе задержаться, я позвоню. Если у вас здесь что-то случится, вы тоже звоните мне на сотовый. Да, и еще, чуть не забыла — мне нужна фотография Алены.

Груничев тут же принес альбом с фотографиями. Алена была в нем представлена в различных одеждах, позах и ракурсах. Я выбрала самый нейтральный снимок и положила его в свою сумочку. На этом я распрощалась с расстроенным до глубины души Груничевым и покинула его квартиру.