Глава 10

Будильник прервал мой крепкий сон, и я, еще не открывая глаз, поняла, что сбылись мои вчерашние опасения – метеоусловия были крайне неблагоприятными для полетов, о чем свидетельствовали часто повторявшиеся раскаты грома. Поднявшись с постели, я первым делом позвонила в аэропорт и узнала, есть ли смысл ехать на регистрацию. Мне сказали, что все рейсы откладываются на три часа. Все-таки надо мне было помчаться вчера вслед за «Ладой Приорой»!

Погода не спешила меняться к лучшему. Я глушила кофе чашками, пытаясь сообразить, как лучше поступить в сложившейся ситуации. Ничего, кроме идеи связаться с Кирьяновым и рассказать ему о событиях вчерашнего дня, я не придумала. В конце концов, его отдел ведь тоже занимается поисками убийцы Полины Кругловой! Едва я потянулась к мобильнику, как он подал сигнал.

– Алло! – ответила я.

– Татьяна Александровна, вы еще не улетели в столицу? – осторожно поинтересовался Усов.

– Нет, вы же видите, какая погода.

– Вижу, но это даже хорошо, что вы остались. Только что Оксана, вся заплаканная, вернулась домой. Она ничего не рассказывает, но мне кажется, что дочь созрела для того, чтобы принять вашу помощь. Приезжайте к нам, – попросил меня Виктор Николаевич.

– Хорошо, – согласилась я без всяких колебаний, – говорите адрес.

Назвав улицу, номер дома и квартиры, Усов попросил:

– Татьяна Александровна, как подъедете, позвоните мне на мобильник.

Закончив этот разговор, я вспомнила о последнем предсказании гадальных двенадцатигранников: «Кажется, на вашем пути есть препятствие, но непредвиденная задержка в достижении цели пойдет лишь на пользу. Не следует слишком рваться вперед». Только теперь мне стало ясно, о чем именно это было сказано. Конечно же, о задержанном рейсе! Нелетная погода помешала мне добраться в Москву и спутать планы Чарлика. Рваться в столицу действительно не следовало, хотя бы потому, что невеста Гераськина вернулась домой. Вероятно, Оксана вчера не обманывала отца, сказав, что она в Тарасове. Или девушка последовала отцовскому совету и сошла на промежуточной станции, а затем села на обратный поезд? А где же Паша? Неужели он обидел девушку, искренне желавшую ему помочь?

Вскоре мне предстояло получить ответы на эти вопросы. Я вышла из дома, раскрыла зонтик, добежала до «Ситроена», запрыгнула в него и поехала в район Сенного рынка, где проживали Усовы. Дворники с трудом справлялись с потоком дождевых капель, градом бивших по лобовому стеклу…

Въехав во двор нужного мне дома, я набрала номер Виктора Николаевича и сообщила:

– Я подъехала.

– Вы на своей машине? – уточнил Усов.

– Да.

– Хорошо. Дело в том, что Оксана согласна с вами поговорить, но только не дома. Она не хочет пока что посвящать нас всех в курс дела. Дочь говорит, что наши эмоции только помешают ей. Отчасти она права, – признал Виктор Николаевич.

– Нет проблем. Мы можем поговорить в моей машине. У меня красный «Ситроен». К какому парадному мне подъехать?

– Ко второму, – сказал Виктор Николаевич и отключился.

Я проехала немного вперед и остановилась как можно ближе к подъезду. Вскоре оттуда вышли двое – Усов и его дочь. Отец довел Оксану под зонтом к моей машине и открыл перед ней дверцу.

– Здравствуйте! – произнесла девушка, усаживаясь на переднее сиденье, и махнула отцу рукой. Тот взглянул на номер моего «Ситроена» и вошел в подъезд.

– Доброе утро! Меня зовут Татьяна, – представилась я.

– Папа сказал, что вы частный детектив. У вас есть документ, подтверждающий это? – недоверчиво осведомилась девушка.

– Да, конечно. – Я достала из сумки свою лицензию и договор на оказание детективных услуг, заключенный с Кругловым. – Вот, пожалуйста.

Я редко так «обнажаюсь» перед свидетелями, но сложившиеся обстоятельства того требовали. Было жизненно необходимо, чтобы Оксана убедилась: меня послали в «Корунд» вовсе не те люди, охотившиеся за Ангелиной.

Усова досконально изучила мою лицензию, даже просмотрела листок на свет, чтобы увидеть водяные знаки.

– Кто такой Круглов Роман Витальевич? – осведомилась она, взглянув на договор.

– Это отец девушки, погибшей в субботу вечером на стадионе «Локомотив», – пояснила я.

– Ясно. – Оксана отдала мне контракт, не пожелав изучить его содержание. – Расскажете, как вы вышли на нас?

– О’кей! – согласилась я. – Полину Круглову пригласил на концерт парень, с которым она училась в университете. Я отыскала его и узнала, что студент нашел билеты на бульваре. Поехав туда, я обнаружила, что скамейка, на которой лежали билеты, находится в зоне видимости камер наружного наблюдения одной лизинговой компании. Просмотрев записи, я увидела, что их оставил там один молодой человек…

– Есть одна неувязочка, – решила поправить меня Оксана, – Паша выбросил билеты в урну, а не положил их на скамейку. Неужели студент копался в мусорке?

– Как следовало из видеозаписи, Гераськин только намеревался кинуть билеты в урну, но ничего не вышло. Ветер закружил бумажки, и они приземлились на скамейку.

– А как вы узнали его фамилию? – без всяких стеснений докапывалась до сути Оксана.

– Я предположила, что молодой человек с французским батоном – быстро черствеющим, как всем известно, – торчавшим из пакета, скорее всего живет где-то неподалеку, поэтому опросила прохожих, показывая им эту фотографию, – для достоверности я продемонстрировала девушке уже изрядно помявшуюся распечатку.

– Ну, хорошо, допустим, вы наткнулись на улице на человека, узнавшего Пашу… а как вы узнали, где мы оба работаем?

– Оксана, я ведь все-таки частный детектив! Это моя работа, причем не самая сложная. Может, хватит вопросов? – взбрыкнула я.

– Ответьте, пожалуйста, – попросила Усова, упрямо глядя на меня.

– Ну, хорошо: его соседка назвала имя и фамилию молодого человека, ну а дальше было лишь дело техники…

– Никто там не знал Пашину фамилию, – возразила Оксана, – кроме хозяина квартиры, но он сейчас на Украине.

Девушка была уверена, что подловила меня на вранье, но я нашлась, как ее осадить:

– Зато Марина, племянница хозяина квартиры, живет в Тарасове!

– Так вы ее нашли?! – девушка прикусила язычок.

Я сочла за лучшее оставить свою собеседницу именно при этом мнении. Рассказывать о воскресном визите Чарлика было преждевременно.

– После того как я узнала данные Паши, мне было совсем не сложно раздобыть остальную информацию, тем более что Гераськин Павел Александрович в Тарасове один-единственный.

– Насчет места его регистрации – согласна. А как насчет места работы? – все еще сомневалась в моей искренности Усова.

– Тут тоже все было легко – используя некоторые свои связи, я навела справки в налоговой инспекции о том, откуда поступают налоги на доходы твоего жениха. Кстати, можно было бы и в Пенсионный фонд обратиться, – сообразила я по ходу разговора.

– Вот черт! Мы об этом как-то не подумали. – Девушка досадливо поморщилась. – Вчера, когда от отца пришли эти дурацкие эсэмэски, мы решили, что на папу надавили люди, почти целый год преследующие Ангелину. Это Пашина сестра. Неужели ту девушку на стадионе убили вместо нее?!

– Выходит, что так, – подтвердила я.

– Мы не думали, что все так получится… Паша был уверен, что никто не воспользуется выброшенными билетами. – Девушка застыла в задумчивом молчании.

– Оксана, скажите, я на все ваши вопросы ответила? – аккуратно поинтересовалась я.

– В принципе, да, – подтвердила Усова, – я уже не сомневаюсь, что вы не связаны с теми людьми.

– Значит, теперь я могу задать вам свои вопросы?

– Спрашивайте, – девушка обреченно вздохнула.

– Давайте начнем с главного – почему кто-то так жаждет Ангелининой смерти?

– Хорошо, я расскажу вам об этом, только начну с более ранних событий. – Усова собралась с мыслями и начала постепенно приоткрывать передо мною завесу тайны, которая не давала мне покоя вот уже несколько дней.

Я включила диктофон…

Родители Паши и Лины погибли в автомобильной катастрофе, когда ехали к детям на выпускной вечер. Гераськины не могли понять, куда они пропали, веселились до утра, а их папа с мамой уже лежали в морге… Сразу после школы встал вопрос не о том, куда поступать, а на что жить. Родители ведь наследства им не оставили. Только квартиру… Бабушка, взявшая над двойняшками опекунство, тоже недолго протянула – умерла с горя примерно через полгода. Паше с Линой тогда только-только по восемнадцать исполнилось. Вскоре Павла забрали в армию. Ангелина же устроилась на работу в детскую студию, ассистентом преподавателя танцев. Она была мастером спорта по латиноамериканским танцам, но ничего лучшего для нее не нашлось. Перспектив на повышение не было никаких, но Гераськина как-то держалась – давала частные уроки, распространяла косметику… Примерно через год ее пригласили в другую студию, уже преподавателем, обещали там золотые горы, но на деле все оказалось совсем иначе. Ангелина работала с утра до вечера и без выходных, ездила с детскими танцевальными коллективами на различные соревнования, где ее воспитанники частенько занимали призовые места, но на ее доходах это никак не отражалось.

Однажды терпение Лины лопнуло, она уволилась и из-за чувства полной безысходности пошла работать танцовщицей в ночной клуб «Рандеву». Паша, который к тому времени уже вернулся из армии, был категорически против. Он сам был готов работать на двух-трех работах, лишь бы его сестра не испортила свою женскую репутацию. Но администрация клуба заверила Ангелину, что ничего, кроме качественных танцев, от нее не потребуется. Она поверила и рискнула встать к шесту. Конечно, это был не ее профиль – ничего общего с так любимым ею аргентинским танго. Но Гераськина быстро освоилась на новом месте. У нее даже появился свой характерный почерк, кое-какая часть публики стала ходить в этот ночной клуб исключительно «на Ангелину». Деньги там платили приличные, правда, зарплата выплачивалась «черным налом». Но Лина не собиралась надолго задерживаться в клубе, она хотела лишь накопить денег, чтобы открыть собственную танцевальную студию.

Прошло около двух лет с тех пор, как Ангелина начала работать в «Рандеву». И вот однажды в клубе появился посетитель, который «запал» на нее. Он всегда садился за ближайший к сцене столик и не сводил глаз с Гераськиной. Так продолжалось около месяца, потом он исчез, но принялся посылать ей цветы. Лине он тоже был симпатичен, и она даже скучала, не видя кавалера. Однажды хозяин ночного клуба, Петр Ильич Перепелицын, объявил девушкам, что они будут выступать на очередном корпоративе. Лине и ее коллегам уже не раз доводилось принимать участие в подобных мероприятиях, но ничто не выходило за рамки приличий. А в этот раз все произошло иначе…

Вечеринка должна была состояться за городом. Когда Гераськина туда приехала, оказалось, что других девушек не будет. Но это – не самое главное. Вечеринка устраивалась в честь Калягина – мужчины, который целый месяц не сводил в клубе глаз с Ангелины. Она такого никак не ожидала, поэтому поначалу стушевалась. Но работа есть работа – Лина встала к шесту и почти четыре часа, с небольшими перерывами, развлекала публику. Потом гости разъехались. Калягин наговорил танцовщице каких-то красивых фраз, озвучил какие-то туманные обещания, и она осталась с ним до утра… Наутро он вызвал ей такси, и Лина вернулась домой. Вечером же, когда она пришла в «Рандеву», ее позвал к себе Петр Ильич и вручил ей пухлый конверт со словами: «С почином!» Гераськина была в шоке – она ведь даже не догадалась, что была всего лишь «подарком» для VIP-клиента! Никаких чувств с его стороны не было и в помине, лишь пустые слова. А Перепелицын заранее знал, чем все закончится, и, разумеется, снял с этого свои проценты.

Ангелина вышла из кабинета босса вся в слезах. Девчонки забросали ее вопросами, а узнав, в чем дело, подняли Гераськину на смех. Другие танцовщицы уже не по одному разу побывали в подобных ситуациях, но Лине «повезло» больше других – клиент-то ей нравился!

После того случая Гераськина хотела уйти из «Рандеву», но случилось так, что Паше потребовались деньги – на работе на него повесили кругленькую сумму в качестве компенсации за утечку коммерческой тайны. Хотя он к этому не имел никакого отношения, только вот его начальник не слишком-то докапывался до сути. К тому же Павел как раз в это время заканчивал учебу в коммерческом вузе, и ему нужны были деньги на последний взнос. В результате его сестра решила повременить со своим демаршем. Она почти каждый вечер шла в «Рандеву», но танцевала уже без прежнего драйва. До нее дошло – лучше быть серенькой мышью, тогда на тебя будут обращать меньше внимания. Но это была палка о двух концах – хозяин снизил ей ставку, поскольку посетителей в ее смену стало значительно меньше. Пришлось ей опять «включиться».

Когда Паша выплатил долг, Лина вновь стала подумывать об увольнении. Она начала зондировать почву для перехода на новое место работы, но ничего подходящего для нее не было. Где-то сразу предупреждали об интиме, где-то платили в несколько раз меньше, чем в «Рандеву», а где-то она просто-напросто не смогла пройти кастинг. Денег на собственный бизнес все еще не было, а возвращаться в бюджетную сферу, где оплата труда мизерная, Гераськина не хотела. За последние годы она привыкла к определенному уровню жизни – к хорошей косметике и дорогим шмоткам, а на зарплату преподавателя детской студии Ангелина не смогла бы его поддерживать. Так что она продолжала работать все в том же ночном клубе.

Однажды его хозяин объявил об изменениях в трудовых отношениях, сказав, что все сотрудники, в том числе и танцовщицы, переходят на официальную работу с записью в трудовой книжке и «светлой» зарплатой. Гераськина, как и все прочие, принесла в отдел кадров свои документы – паспорт, трудовую книжку, пенсионное страховое свидетельство, но их ей сразу не вернули, как и другим девушкам. А на следующий день кадровичка заболела. Лина и остальные девчонки забеспокоились, но Петр Ильич их успокоил – как только менеджер по кадрам выйдет на работу, все получат обратно свои паспорта…

Как-то во время репетиции Гераськина увидела в зале хозяина, обхаживавшего какого-то кавказца. Тот внимательно присматривался ко всем девчонкам, но больше всего заглядывался на Лину. Ей сразу не понравился его оценивающий взгляд. Она, конечно, понимала, чем грозит пристальное внимание этого мужчины к ее телу, но не догадывалась, насколько все серьезно. После репетиции она направилась в гримерку и случайно подслушала разговор, из которого поняла – кавказец собирается увезти ее к себе на родину для работы в подпольном борделе. Перепелицын одобрил его выбор, заметив, что разыскивать Гераськину никто не станет – родителей у нее нет. Про брата-близнеца босс либо не знал, либо сознательно умолчал об этом, чтобы не упустить выгодную сделку. Из этого разговора Ангелина также поняла, что у нее есть в запасе около недели – у кавказца были в Тарасове еще и другие дела.

Вернувшись домой, она рассказала обо всем брату, и тот сразу же стал обдумывать план спасения сестры из грозящего ей кавказского плена. Гераськиным было ясно, что документы у танцовщиц собрали вовсе не для того, чтобы официально трудоустроить их, а чтобы было проще ими манипулировать. Обмозговав эту ситуацию, Паша с Линой пришли к выводу, что восстановить паспорт и все остальное не так уж трудно. Гораздо сложнее заставить Петра Ильича смириться с сорванной сделкой. Ангелина слышала, что кавказец уже внес за нее аванс. Откупиться – у ребят таких денег не было, и тогда Паша предложил начать чем-нибудь шантажировать владельца «Рандеву». Но где взять на него компромат? Конечно же, в сейфе Перепелицына!

Лина сказала, что дверь в его кабинет открывается пластиковой карточкой, и Павел взялся изготовить дубликат. Для этого надо было отсканировать запрограммированную на ней информацию, и Гераськин взял с работы нужный прибор. Воспользовавшись им, его сестра считала информацию с карточки, когда босс открывал ей дверь в свой кабинет. Паша потом изготовил нужный чип. Один вопрос был решен – появилась возможность войти в директорский кабинет. Но вот как открыть стоявший там сейф, Павел не знал. Его сестра – тем более. Перебрав множество вариантов, Гераськины решили действовать на грани фола. Лина подсмотрела в щелку двери, что Перепелицын сидит у себя, а дверца сейфа открыта (такое частенько случалось), и позвонила брату. Тот активировал сигнализацию, установленную на «Лексусе» Перепелицына, припаркованном около клуба. На мобильник его владельца тут же поступил сигнал. Петр Ильич позвонил охраннику, чтобы тот проверил, в чем дело, но ответа от него не дождался. Одна из Лининых коллег как раз в это время попросила у секьюрити мобильник, и тот, ни о чем не подозревая, временно остался без связи. Разумеется, все это произошло не случайно – Гераськина заранее попросила подружку об этой услуге. Не дозвонившись до охранника, Перепелицын лично отправился на улицу, чтобы узнать, что происходит с его машиной. Ставка Гераськиных была на то, что он в ажитации забудет закрыть сейф. Так и произошло. Лина тут же проникла в кабинет своего босса и устремилась к сейфу. Там она быстро отыскала пакет своих документов. Вместе с ними танцовщица прихватила папку, содержимое которой показалось ей достаточно интересным для того, чтобы шантажировать им шефа. Она вышла из кабинета, закрыв дверь, и, пройдя по коридору, вылезла со своими трофеями в окно.

Петр Ильич принялся названивать ей на мобильник уже через час, но Ангелина сбросила его вызов и отключила свой сотовый. Позже включив его, она прочитала несколько гневных эсэмэсок. Сначала босс лишь выражал недоумение – почему она ушла с работы перед началом вечернего шоу? Значит, он не сразу заметил пропажу документов из сейфа. Следующая эсэмэска была куда более резкой. Перепелицын грозился засадить Ангелину в тюрьму за кражу. Но через какое-то время он вдруг сменил гнев на милость, пообещав все забыть, если она вернет украденную папку. Прочитав эти сообщения, Лина вновь отключилась. Вроде бы все задуманное им удалось, но эйфории ребята не ощутили. Гераськины поняли, что совершенно напрасно взвалили на себя груз криминальной информации, которой изобиловала похищенная папка. Изучив внимательно ее содержимое, Паша с Линой поняли – у них в руках бомба, от разрыва которой они могут сами же пострадать. Петр Ильич грешил не только сутенерством и продажей девочек в другие регионы, но и распространением наркоты. В папке были документы, подтверждавшие эти нелегальные сделки.

Конечно, у Гераськиных хватило разума не появляться в тот вечер у себя дома – они заночевали в Марусино, небольшом поселке, расположенном в сорока километрах от Тарасова, у своих дальних родственников, недавно переехавших туда из Казахстана. Осознав всю глубину своего дерзкого поступка, брат с сестрой пришли к выводу, что Лине возвращаться домой категорически противопоказано. Она осталась в Марусине, а Павел поехал в Тарасов. У своего подъезда он сразу «срисовал» взглядом подозрительную тачку. Стоило ему зайти в свою квартиру, как тут же раздался звонок в дверь. Гераськин с самым непринужденным видом открыл дверь. Охранник из «Рандеву» поинтересовался, где Ангелина. Паша сказал, что давно не видел сестру, так как она в последнее время живет у своего бойфренда, а координат парня он не знает. Крепкий тип из ночного клуба выслушал его, после чего передал Паша слова своего босса. Петр Ильич был согласен уладить конфликт, если Лина вернет то, что ей не принадлежит, и выплатит ему пятьдесят тысяч за «моральный ущерб». Именно столько он получил от кавказца в качестве аванса. В противном случае хозяин «Рандеву» обещал Ангелине «крупные неприятности». Уходя, охранник заметил, что с завтрашнего дня включится счетчик.

Павел понял, что подсказал Лине тупиковый выход из ситуации с этим шантажом. Мысль о том, чтобы обратиться в полицию, пришла в его голову слишком поздно. Но все-таки пришла. Он послал сестре по электронке письмо, в котором предложил отнести папку в полицию. Но Лина ответила, что завсегдатаями ночного клуба являются некоторые высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов, и в украденной ею папке есть и их фамилии. У Ангелины возникла другая идея – отнести компромат в какую-нибудь газету. Ее брату эта идея понравилась, и он стал просматривать местные издания. Его выбор остановился на «Независимой газете». Лина – инкогнито – повела переговоры с заместителем главного редактора, и тот заинтересовался имевшимися у нее материалами. Гераськина передала ему примерно треть из них, но они почему-то не были опубликованы. Зато к Паше снова наведались люди из «Рандеву» и сообщили, что Лина должна уже не пятьдесят, а пятьсот тысяч, и, если она не объявится, долг «повесят» на Павла. Паша заметил, что он не имеет к выходкам сестры никакого отношения, да и платить ему все равно нечем. Тогда бритоголовый мужик с хриплым голосом подсказал ему, что можно расстаться с квартирой. На следующий день брат сообщил Лине об этом в электронном письме, посланном с работы.

Идея переписать квартиру на дальних родственников из Марусина пришла в голову именно Лине. Паше ее предложение понравилось, поэтому уже на следующий день они встретились у нотариуса и оформили сделку купли-продажи. После этого Гераськины уехали из Тарасовской области. Павел – в Москву, Ангелина же предпочла не рассказывать брату о том, где собирается обосноваться, решив, что этим она сможет его обезопасить. В поезде Паша познакомился с Оксаной Усовой, которая ехала на очередную сессию…

Карьера у Гераськина в столице не заладилась, и через несколько месяцев он вернулся в родной город, тем более что там жила его любимая девушка. Поселился он, разумеется, не по месту регистрации, а снял квартиру совсем в другом районе. Но однажды Павел увидел неподалеку от нового места проживания бритоголового мужика, которого присылал к нему Петр Ильич. Возможно, это была совершенно случайная встреча, но Гераськин решил перестраховаться, поэтому сменил и съемную квартиру, и работу. Прошло полгода, никто Павла не беспокоил, о чем он сообщил сестре через Интернет. Лина по-прежнему не говорила брату, где она живет, но в ее электронных письмах так и сквозила ностальгия по родному городу и всему тому, что было до «Рандеву».

В начале мая Ангелина прислала брату письмо, в котором выразила желание сходить на концерт рок-группы «Кольца Сатурна», которая вскоре должна была приехать на гастроли в Тарасов. Такой интерес возник у нее не случайно. Дело в том, что солистом этой группы был одноклассник Гераськиных, в которого Лина была влюблена в школьные годы. Паша сначала отговаривал сестру от такого опрометчивого шага, но потом сдался и пошел за билетами. Он и сам был не прочь увидеть своего бывшего одноклассника, ставшего едва ли не мировой знаменитостью, на сцене. Разумеется, Павел купил самые лучшие билеты. Когда он пришел домой, ему кто-то позвонил. Гераськин ответил на звонок и очень удивился – это была сестра. Прежде они общались только по электронке, и то старались выражать свои мысли иносказательно. Паша отчитал сестру за такую неосмотрительность, но Лина сказала, что там, где она сейчас находится, возникли временные проблемы с выходом в Интернет, поэтому ей пришлось воспользоваться сотовой связью. Выслушав ее, брат потерял бдительность и сказал открытым текстом, что купил билеты в VIP-сектор, и даже назвал ряд и места. Гераськины договорились встретиться за пятнадцать минут до начала концерта, у Северного входа на стадион «Локомотив». Напоследок Паша посоветовал Лине как-нибудь изменить внешность.

В субботу к Павлу пришла Оксана. В холодильнике у молодого человека было пусто, и девушка отправила его в магазин, а сама начала прибирать в квартире. Вытирая пыль, она наткнулась на маленький черный глазок и догадалась, что это электронный «жучок». Усова в общих чертах знала, что Пашина сестра находится в бегах. Она сразу смекнула, что тот, кто ее разыскивает, теперь в курсе последних новостей, так что Ангелине никак нельзя появляться на стадионе. Оксана вышла на улицу, позвонила Павлу и рассказала ему о своей находке. Гераськин, не раздумывая, избавился от билетов, после чего позвонил сестре и дал ей отбой.

Напрасно Павел думал, что Петр Ильич упустил его из виду! Оказалось, что он не переставал держать руку на пульсе. Люди владельца «Рандеву» не только следили за каждым шагом Гераськина, но и прослушивали, о чем он говорит дома. Вернувшись в квартиру, Паша с Оксаной принялись поддерживать иллюзию того, что Ангелина появится вечером на концерте «Колец Сатурна», даже не подозревая, каковы будут последствия.

В шесть часов вечера Паша с Оксаной вышли из дома. Она пошла в одну сторону, он – в другую. Сев на маршрутку, следовавшую в сторону Спортивной площади, он проехал одну остановку, вышел с толпой и окольными путями вернулся домой. А ночью он съехал со съемной квартиры и поселился у Оксаниной подружки, которая временно жила в другом городе. О том, что после концерта на стадионе была убита девушка, он узнал только вечером в воскресенье – прочитал об этом в Интернете. У него мелькнуло подозрение, что ее перепутали с Ангелиной, но Паша отогнал мрачные мысли подальше. После произошедшего он решил вновь залечь на дно, но для этого ему требовалось уволиться с работы. Оксана взялась уговорить отца отпустить системного администратора без отработки. Но Виктор Николаевич уперся, и в итоге они нашли компромисс – Гераськина перевели на работу по свободному графику. Правда, это не слишком-то устроило Павла. Ему не хотелось светиться в «Корунде». Оксана была вынуждена врать отцу, всячески выгораживая своего бойфренда.

Гераськин впал в отчаянье, осознав, что нет никаких шансов выпутаться из сложившейся ситуации. Девушка пыталась его морально поддержать, предлагала какие-то варианты, но Паша их отклонял и все чаще стал прикладываться к спиртному. Впрочем, Усова и сама понимала, что в каждом из ее предложений имелся какой-нибудь изъян. В среду она обнаружила в своем кабинете «жучок», как две капли похожий на тот, что она нашла в субботу на съемной квартире. А ведь Оксана уже успела сказать своей соседке по столу, что уходит в учебный отпуск и уезжает в Москву! Так уж вышло, что она наступила на те же грабли, что и Павел.

В обед Оксана позвала сотрудницу своего отдела в кафе и поинтересовалась у нее – не заходил ли к ним в кабинет кто-нибудь посторонний? Тамара сказала, что во вторник в офис приходил инспектор пожарной безопасности, но почему-то он был без формы. Если во все кабинеты он просто заглядывал, то в плановый отдел – вошел и стал «докапываться» до настольной лампы, которая показалась ему не отвечающей требованиям пожарной безопасности. По описанию Тамары, инспектор был лет примерно сорока пяти, высокий, крепкий, светловолосый, с усами-щеточкой. Оксана сразу сообразила, что этот мужчина похож на сантехника, который, по словам Паши, месяца три назад приходил проверять состояние радиаторов отопления. Тому также было за сорок, и роста он тоже был высокого, и телосложения не хилого, но только волосы у него были темные, а усы – «гусарские», которые можно подкручивать.

В Москву Паша с Оксаной не поехали, но билеты не сдали. Когда от отца пришли эсэмэски, молодые люди решили, что Виктор Николаевич написал их под моральным или даже физическим воздействием тех людей, от которых скрывались Гераськины. Но когда Оксана позвонила домой и поговорила с папой, она несколько изменила свое мнение. Но Павел был уверен, что Виктор Николаевич принял сторону его врагов. На этой почве у Паши с Оксаной возник конфликт. Более того, Гераськин заявил, что им надо расстаться, поскольку он не хочет подвергать ее дальнейшему риску. Когда же Усова спросила, что он будет делать один, тот неохотно, но все-таки поделился с ней своими планами.

Осознав, что ни для него, ни для Ангелины нет никакого будущего не только в родном городе, но и в стране, Павел принял решение уехать за границу. Для начала не слишком далеко – в Казахстан, откуда переехали их двоюродные дядька с теткой. В Алма-Ате осталась их дочь, чей муж занимался бизнесом. Павел надеялся устроиться к нему на работу программистом, а Лина, по мнению брата, могла бы учить казахских детишек танцам. Ангелина пока колебалась по этому поводу, но Павел был уверен, что ему удастся ее уговорить поступить именно так. Оксане в его дальнейших планах места не было…

– Татьяна, поймите, я люблю Пашку, – говорила девушка, глотая слезы. – Я не хочу его потерять! И потом, мне кажется, что в Казахстане Гераськины никому не будут нужны. Но даже если им удастся там осесть, рано или поздно наши бандиты их найдут и в ближнем зарубежье. Татьяна, вы можете реально как-то вывести Пашку и его сестру из этого тупика?

– Из тупика можно только вернуться назад, но Гераськиным это неинтересно. Впрочем, я не считаю ситуацию, в которую они попали, патовой. Ходы есть, – уверенно заявила я.

– Какие? – поинтересовалась Оксана, перестав всхлипывать.

Я ответила вопросом на вопрос:

– У Ангелины все еще остался компромат на Петра Ильича? Она его не уничтожила?

– Я слышала, что она хранит его в каком-то надежном месте.

– А где она сама? – спросила я, уверенная в том, что Оксане это все-таки известно.

– Вот этого не знает даже Паша, – развела руками девушка.

– Что-то мне в это не верится, – усомнилась я. – Допускаю, что сестра не называла ему своего адреса, но Павел наверняка пытался узнать IT-адрес компьютера, с которого Лина ему пишет.

– Не знаю, – Усова пожала плечами, – он ничего мне об этом не говорил.

– Оксана, номер ее телефона вы, случайно, не знаете?

– Нет. – Моя собеседница мотнула головой из стороны в сторону. – Я думаю, Ангелина сменила симку после того звонка. Сейчас даже малые дети знают, что по ней можно легко вычислить местонахождение абонента… Татьяна, почему вы задаете мне эти вопросы?

– Я считаю, что довольно уже бегать от проблемы, надо решать ее глобально. Ангелине пора выходить из подполья и пускать в ход имеющиеся у нее материалы.

– Она этого ни за что не сделает! – Усова отчаянно замотала головой. – Да и я, честно говоря, не верю, что компромат на ее бывшего босса может чем-то помочь в данной ситуации. Я же говорила вам, что у Петра Ильича есть свои люди в полиции.

– Давайте посмотрим на эту ситуацию с другой стороны, – предложила я.

– Давайте, – кивнула Оксана, нервно накручивая на палец прядь волос.

– На стадионе «Локомотив» произошло убийство. По данному факту заведено уголовное дело. Параллельно я веду частное расследование и могу вам сказать, что уже есть подозреваемый, тот самый человек, который подбрасывал вам «жучки».

– Так в чем же дело? – оживилась Усова. – Почему его не могут арестовать без Лининых показаний?

– Потому что, пока нет неопровержимых доказательств того, что именно он убил Полину Круглову, брать его нельзя. А уж что касается заказчика преступления, Петра Ильича, то на него у официального следствия и вообще ничего нет. Другое дело – если бы Ангелина пришла в полицию и чистосердечно обо всем рассказала, подкрепив свои показания имеющимися у нее материалами. Так на поверхность всплыл бы мотив преступления, совершенного на стадионе…

Я разложила все по полочкам, и Усова согласилась, что иного пути нет. Но тут же вновь приуныла:

– Паша не позволит Лине пойти в полицию. А она к его мнению прислушивается.

– Значит, не будем посвящать его в наши планы.

– Но без него нам не выйти на Ангелину, – Оксана еще больше приуныла.

– Не надо вешать нос раньше времени. Придется пойти на хитрость.

– На хитрость? – Девушка непонимающе воззрилась на меня.

– Да, вам надо вернуться к Паше, притупить его бдительность и попытаться раздобыть хоть какую-то информацию о его сестре – в мобильнике, в компьютере… Да просто поймать его на слове!

– С этим – проблема, – вздохнула Оксана. – Мы ведь расстались.

Я уточнила:

– Но Павел все еще живет у вашей подруги?

– Думаю, да. Куда ему еще идти? Я вчера забила холодильник едой, так что Пашка хоть неделю подряд может не высовывать нос на улицу. Разве что за водкой пойдет, к которой он в последнее время пристрастился. Но я не знаю, под каким предлогом там появиться. Я ушла вроде бы насовсем…

– Оксана, скажите Паше, что вы все хорошенько обдумали и приняли его решение как единственно верное, что вы со спокойной душой отпускаете его в другую страну, но этот вечер вы хотите провести с ним. Оксана, неужели мне надо учить вас?

– Нет, но я не уверена, что из всего этого что-то выгорит.

– А вот это зря! Вам надо настроиться на то, что у вас все получится. В конце концов, за свое счастье надо бороться.

– Я боролась, но… уже устала. – Оксана посмотрела в боковое окно. На крыльце стоял ее отец. – Папа беспокоится… А знаете, я пожалуй, сейчас поеду к Павлу! Вы меня туда отвезете?

Я поняла, что девушка не хочет возвращаться домой, где ее неизбежно ждал бы огромный вал вопросов от отца, матери, бабушки и, возможно, даже от младшего брата.

– Конечно. Куда надо ехать?

– На другую сторону Волги, в Покровск.

Во время разговора я даже не заметила, что дождь закончился. Наверное, самолет уже вылетел в Москву без меня, но мне там точно теперь делать нечего.

Дорога до дома подруги Оксаны заняла бы чуть больше часа. Мы поехали туда.

– Я здесь выйду, – сказала Оксана, когда мы проделали часть пути. – Прогуляюсь немного пешком, соберусь с мыслями.

– Это правильно. – Я полезла в сумку и достала свою визитку. – Вот мои координаты, как только появится хоть какая-то информация – немедленно звоните мне.

– Хорошо. – Девушка сунула мою визитку в накладной карман сумочки и вышла из машины.

Когда Усова отошла на приличное расстояние, я развернулась и поехала в Тарасов. На мосту возникла пробка. Воспользовавшись этой заминкой, я достала мобильник и позвонила Кирьянову.

– Алло! – ответил полковник.

– Здравствуй, Владимир Сергеевич! Ты сейчас где?

– Пока у себя в конторе, но уже собирался уходить. Суббота ведь все-таки…

– Володя, ты не можешь задержаться?

– Ну не знаю, я жене обещал сегодня пораньше вернуться… А что, у тебя что-то серьезное? – в Кирином голосе слышались какие-то искусственные нотки. Скорее всего он обиделся за то, что я вчера весь день манкировала его звонки, и теперь решил тоже немного помурыжить меня.

– Да, Володя, все серьезнее некуда.

– Ну хорошо, я задержусь. Как скоро ты подъедешь?

– В течение получаса, – ляпнула я, хотя совершенно не была уверена, что пробка на мосту быстро рассосется.

– Ладно, жду, – Володька отключился.

Движение на мосту восстановилось минут через пять, и я успела доехать до Тарасовского управления УВД за обещанные полчаса. В коридоре я встретила Зеленцова.

– Ну что, снова пришла к полковнику за информацией? – осведомился он с некоторым пренебрежением в голосе. Я это проглотила, и тогда Михаил решил уколоть меня по-другому: – Между прочим, я выяснил, что Гераськин отбыл вчера в Москву. Полковник тебе весь день названивал, чтобы это сообщить. Но ты, наверное, решила выходной себе устроить?

– Решила, – подтвердила я и пошла дальше по коридору.

Интересно, и за что же Зеленцов так злился на меня? Неужели он сердит, потому что я в некоторых вопросах оказывалась расторопнее его?

– Проходи, Танюша, – махнул мне рукой Кирьянов, когда я, постучавшись, заглянула в его кабинет. – Ты где вчера пропадала-то?

– Занималась расследованием. Извини, что не отвечала на твои звонки, просто они были как-то не вовремя.

– А я хотел тебе сказать, что Гераськин вчера уехал в Москву, да не один, а со своей подружкой, дочерью директора. Это Зеленцов выяснил в «Корунде», у некоей Тамары. Потом мы сделали запрос железнодорожникам, и они подтвердили, что ребята купили билеты на «девятку». Я хотел тебя в «командировку» послать, потому что все мои люди здесь задействованы по полной, но ты не откликалась…

– Володя, я начну с того, что никуда Павел с Оксаной не уехали! Их билеты пропали. А вот Чарлик, кажется, рванул следом за вчерашним поездом в столицу.

– Кажется – или действительно рванул? – уточнил Кирьянов.

– Володя, давай я тебе все с самого начала расскажу, – предложила я.

– Валяй, – согласился Киря и подошел к кофемашине, вновь появившейся в его кабинете.

Я рассказала ему о том, как устроила небольшую провокацию, в результате чего вышла сначала на подельника Чарлика, затем на самого киллера, а уж потом и на заказчика преступления.

– Так, – протянул Володька, ставя передо мной чашку кофе. – Значит, ты предполагаешь, что тот господин из ночного клуба «Рандеву» и есть заказчик?

– Ага, – кивнула я и отпила глоток обжигающего напитка. – Именно в этом клубе работала танцовщицей Ангелина.

– А это откуда известно? И что она такое натворила, если ее приговорили?

– Наберись терпения, сейчас я тебе все расскажу, – сделав еще несколько глотков кофе, я изложила Кире семейную историю брата и сестры Гераськиных, которую узнала от Усовой. Правда, несколько в усеченном варианте.

– Ну вот теперь что-то вырисовывается. – Киря заложил руки за голову и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

– Можно? – с порога спросил Зеленцов.

– Да, Миша, заходи… Значит, что мы имеем? Во-первых, на горизонте появился заказчик, владелец ночного клуба. Во-вторых, прояснился мотив – месть танцовщице, осмелившейся шантажировать своего босса. В-третьих, обнаружилась квартирка, в которой обретается Чарлик. В-четвертых, засветились номера машин – Черныша и его подельника. Да, Танюша, тебе уже только за это надо премию выписывать!

Услышав это, опер едва не свалился со стула. Михаил зашел к начальнику, чтобы еще раз поглумиться над моей нерасторопностью, но просчитался. Оказалось, что я снова обскакала его. Но я и не думала соревноваться с Зеленцовым, я просто честно делала свое дело.

– Вот, – я положила на стол фотографии, – это Петр Ильич выходит из машины Чарлика. Кстати, в разговоре с ним владелец клуба упомянул, что он хорошо знал отца Артура. Именно поэтому он простил ему оплошность, допущенную на стадионе.

– Значит, так, Михаил, – полковник обратился к своему подчиненному, – выходные отменяются! Для начала пробьешь, на кого зарегистрированы машины «Лада Приора» и «Шкода Йети» вот с этими номерами. Кононова с Пантелеевым я пошлю в засаду на дом, в котором снимает квартиру Чарлик… Зеленцов, ты еще здесь?

Миша встал, небрежно взял со стола бумажку, на которой были написаны номера тачек, и, бросив на меня ненавидящий взгляд, стремительно вышел из кабинета. После этого Киря вызвал других оперов и дал им соответствующую вводную.

Прошло уже четыре часа, как Оксана отправилась к Павлу, но звонка от нее все еще не было. Я усомнилась, что она сумела раздобыть зацепки, способные вывести меня на Ангелину. Анализируя со всех сторон историю, рассказанную мне Усовой, я пришла к выводу, что Гераськины сами себя загнали в угол. Вместо того чтобы обратиться в полицию или хотя бы к частному детективу, они решили действовать самостоятельно. И откуда у них только взялась такая идея – шантажировать босса компроматом?! Наверное, сериалов по телевизору насмотрелись. И что они хотели получить взамен той пухлой папки? Может быть, деньги? Только Оксана мне об этом не сказала. Да она и сама могла не знать всех деталей. Своим повествованием в целом Усова пыталась показать мне, какие эти Гераськины мягкие и пушистые. Горой стоят друг за друга! Но в их жизнь постоянно вмешивается злой рок. Сначала Пашу незаслуженно обвинили в утечке коммерческой тайны и заставили компенсировать ущерб. Потом Лину едва не продали в сексуальное рабство… Интересно, а как ее собирались вывозить на Кавказ? Неужели банально затолкали бы в машину и переправили бы за пределы нашей области, а потом, минуя еще несколько областей, доставили бы до места назначения? А разве нельзя было найти девочку поближе? К чему такие сложности?

В этой истории явно имелись какие-то неточности… Компромат! Если бы у Ангелины действительно имелся компромат на Перепелицына, он был бы крайне заинтересован в том, чтобы поскорее вернуть его обратно. Но реальность свидетельствует о другом – владелец «Рандеву» жаждет только смерти своей бывшей танцовщицы. Или содержимое той папки уже потеряло свою актуальность? А что там, собственно, было? Как сказала Оксана – доказательства того, что Петр Ильич занимается сутенерством и распространяет наркотики… Под телом убитой девушки были найдены пакетики с героином. Тут определенно есть какая-то связь… А что, если все было совсем не так? Может, Лина выкрала из сейфа не документы, а деньги и героин? И сделала она это в расчете на то, что босс не догадается, кто именно его обворовал. Но Перепелицын все понял, и танцовщица ударилась в бега…

Если все было именно так – или примерно так, как я сейчас домыслила, – то Гераськина действительно не согласится прийти в полицию и дать показания. Без этих ее слов вся доказательная база рассыпается на отдельные, ничем не связанные между собою факты. Да, Черныш, ранее судимый за серию заказных убийств, был на концерте рок-группы «Кольца Сатурна». Но разве это – криминал? Наверняка Чарлик будет утверждать, что он большой поклонник этих музыкантов. Да, он встречался с Петром Ильичом. Но ведь тот старинный приятель его отца! Моя запись их разговора не будет иметь в суде никакого веса. Она ведь не санкционированная… Да, Артур засветился и на съемной квартире, и в «Корунде», но он все время изменял внешность, поэтому свидетели без грима могут его и не опознать…

Прошло еще два часа, Оксана по-прежнему молчала. Зато позвонил Кирьянов.

– Таня, тут такое дело, – начал он, и я по голосу поняла, что новости у него неутешительные, – номера у обеих тачек поддельные. Так что установить их владельцев невозможно. Кроме того, мои ребята выехали на квартиру, которую снимал Чарлик, и застали там ее хозяина. Тот сказал, что постоялец съехал. У него как раз сегодня закончился срок аренды.

– Надеюсь, он записал его данные?

– Записал, но не его, а дамы, которая была с ним, – Афанасьевой Ольги Петровны.

– Где-то я уже слышала это имя…

– Конечно, слышала, – подтвердил Киря. – Помнишь, ты просила меня узнать, на кого зарегистрирован телефон, который Чарлик оставил Пашиной соседке? Так вот, оказалось, что как раз на эту Афанасьеву.

– Но та женщина потеряла паспорт. Похоже, тот, кто его нашел – или даже украл, – воспользовался им по полной программе. Не удивлюсь, если он даже кредиты на реальную Афанасьеву навесил!

– Да, такое возможно. Так что Чарлик снимал квартиру всего на месяц, причем заключил договор не на себя, а на женщину с чужим паспортом, – безрадостно произнес Кирьянов. – Снова мы Черныша упустили… Таня, а что у тебя? Усова отзвонилась?

– Пока молчит, – честно призналась я.

– Если за это время ей не удалось выудить у Паши хоть какую-то информацию о сестре, то, значит, уже и не получится это сделать. Ладно, будут какие-то новости, звони. – Киря отключился.

Я могла представить себе, как злорадствовал Зеленцов. Моя информация оказалась для следствия бесполезной. Запоздало вспомнив про «маячки», которые я установила на обеих машинах, я улыбнулась.

Зазвонил телефон, и я ответила.

– Татьяна Александровна, еще раз здравствуйте! – поприветствовал меня Виктор Николаевич. – Вы можете передать трубочку моей дочери?

Этот вопрос меня несколько удивил. Усов говорил таким тоном, будто на сто процентов был уверен, что Оксана все еще со мной.

– Знаете, мы с ней уже расстались, – ответила я.

– Давно? – спросил директор «Корунда». Я немного замешкалась с ответом, а он продолжил: – Последний раз я разговаривал с дочерью в два часа дня, она сказала, что все еще с вами. Час назад я ей перезвонил, но она не ответила. Вы знаете, мы все беспокоимся за Оксану. Она ведь утром была в таком удрученном состоянии…

– Я вас понимаю, но, к сожалению, в данный момент ее со мной нет. Извините, Виктор Николаевич, мне звонят по другой линии, – сказала я и отключилась.

Никто мне не звонил, просто я не знала, что сказать Усову. Мне больше не хотелось бросать слова на ветер. Еще свежи были воспоминания о том, как я вселяла оптимизм в Круглова, а его дочь уже лежала в морге, до которого мы не смогли в воскресенье дозвониться.

Я позвонила Оксане, но ее телефон был вне зоны доступа сети. Это мне не понравилось. В душе моей появились какие-то смутные предчувствия, и я поехала в Покровск на поиски Усовой.

Приехав на то место, где я высадила Пашину подружку, я достала телефон, собираясь позвонить ей, но увидела, что необходимость в этом уже отпала – девушка стремительной походкой шла к автобусной остановке.

– Оксана! – позвала я ее, высунувшись в открытое окно машины.

Усова оглянулась, увидела меня и направилась к «Ситроену».

– Вы что, так и не уезжали отсюда? – спросила она, сев в мою машину.

– Уезжала, но вернулась, потому что вы не выходите на связь. Да и отец ваш волнуется…

– Да он меня уже достал! – в сердцах выпалила девушка. – Звонит и звонит, даже телефон мне разрядил. Да, я понимаю, что задержалась здесь, но все оказалось еще сложнее, чем я думала. Во-первых, когда я пришла, Паши дома не оказалось, а у меня ключей нет. Мне пришлось больше часа ждать его во дворе. Оказалось, что он ходил в интернет-кафе, а на обратном пути заглянул в магазин и купил бутылку водки. Настроение у Пашки было паршивым, это издалека было заметно, а когда он меня увидел, то даже разозлился. Гераськин даже не хотел пригласить меня войти в квартиру, но я напомнила ему, что она все же принадлежит моей подруге, и он сдался. Правда, поначалу он молчал, но, выпив пару рюмок, разговорился. Вы знаете, Татьяна, я боюсь, что Ангелина ни при каких обстоятельствах не пойдет в полицию. Оказывается, все было не совсем так, как я вам рассказала… Сегодня Паша преподнес мне уже другую версию случившегося с его сестрой, но я теперь не уверена, что и там – все правда. Возможно, он снова о чем-то недоговорил или даже соврал… Так что, Татьяна, простите меня за то, что я ввела вас в заблуждение. Я сделала это непроизвольно!

– Если честно, я уже и сама догадалась, что все было не совсем так, как вы рассказали. Если бы существовал компромат, Ангелину сначала любыми путями заставили бы его вернуть, а уж потом убрали бы. Скорее всего она прихватила из сейфа деньги и наркотики, так?

– Так, – подтвердила Усова. – А как вы догадались?

– Под телом Полины Кругловой были найдены пакетики с героином. Киллер намеренно обронил их на месте преступления, чтобы показать, за что ее «приговорили». А что Лина прихватила еще и деньги – это ясно хотя бы потому, что Гераськины переоформили квартиру на своих родственников. А кроме жилья, у них ничего и не было.

– Да, все так, – подтвердила Оксана. – Но самое главное состоит в том, что, оказывается, никаких документов у Лины не отбирали и продавать кавказцу ее не собирались! Все это произошло совсем с другой девчонкой из «Рандеву». У Ангелины же – иная драма.

– Какая? – поинтересовалась я.

– Поначалу она чувствовала себя у шеста очень скованно, закомплексованно, и Петр Ильич посоветовал ей принимать какие-то таблетки, совершенно безобидные, по его словам. Но на деле все оказалось совсем иначе. У Ангелины быстро возникла зависимость, потом ей потребовались уже более сильные наркотики… и в конце концов она подсела на героин. Паша нашел клинику, где лечат наркотическую зависимость едва ли не со стопроцентным успехом. Его сестра была согласна туда лечь, но на лечение требовались немалые деньги, которых у Гераськиных не было. И тогда Паша рассудил так – кто подсадил Ангелину на наркоту, тот и должен заплатить за ее лечение от наркотической зависимости. Конечно же, с такой просьбой к Петру Ильичу обращаться не имело смысла. Деньги они решили было выкрасть из его сейфа. Кражу Паша прежде описывал правильно, за исключением последнего этапа – Лина не вылезла в окно, а пошла, как ни в чем не бывало, на сцену. Да и, кроме денег, она позарилась еще и на три пакетика героина, которые там лежали. Гераськины думали, что босс не сразу выйдет на Ангелину, но его люди вычислили Пашкину сестру уже на третий день. К этому времени она уже была в клинике. Там она и провела первые полгода. Павел говорит, что его сестру действительно вылечили. Во всяком случае, так ему сказал главный врач клиники. Но вот куда потом подалась Ангелина – он не знает.

– То есть вам не удалось абсолютно ничего разузнать о ее нынешнем местоположении?

– Я старалась, я очень старалась! – принялась оправдываться девушка. – Я даже позволила Пашке пить без всяких ограничений, лишь бы он не контролировал свою речь, но дело кончилось тем, что он заснул. Тогда я покопалась в его вещах, но, кроме вот этой бумажки, ничего не нашла.

Оксана вынула из сумочки и протянула мне свернутый вчетверо листок. Я развернула его и увидела скаченную с Интернета и распечатанную карту Тарасовской области, точнее, ее заволжской части. Возле значка поселка Маковые Росы Степановского района стоял жирный крестик.

– Оксана, почему вы думаете, что эта карта имеет какое-то отношение к Ангелине? – поинтересовалась я.

– Там, на обороте, написаны какие-то цифры. Я подумала, что это может быть IP-адрес некоего компьютера. Помните, вы говорили мне, что Паша мог попытаться таким вот образом выяснить, где находится комп, с которого сестра отправляет ему письма? Я подумала, что это как раз здесь. Кто додумается искать Ангелину в такой дыре?

– Логично, – согласилась я.