Глава 5
Андрей Мельников напомнил о себе звонком на следующий день. Однако звонок этот не был посвящен версии с Батищевым, как первоначально думала я. Едва услышав мой голос в телефонной трубке, подполковник сообщил:
— Киллера нашли.
— Да ты что? — обрадовавшись, воскликнула я. — И что он говорит?
Мельников вздохнул:
— К сожалению, он ничего не говорит.
— Ну, это понятно, — согласно кивнула я. — Но долго-то отпираться ему не придется — как-никак, а он устроился в ресторан по ложным документам. Так что, применяя определенные методы, я думаю, ты скоро добьешься от него откровенности. Кстати, где его нашли?
Последовал еще один вздох. Затем Мельников откашлялся и четко произнес:
— Нашли его в овраге за кольцевой дорогой с черепно-мозговой травмой, которая привела к смерти. При себе у него были только документы Коломейцева, так что если бы в твоем рабочем архиве не хранилась его фотография, с которой мои сотрудники успели познакомиться, думаю, на выяснение его личности ушло бы довольно много времени.
— Вот это номер, — протянула я, потрясенная полученной информацией. — Но ведь, строго говоря, личность его так и не установлена? Он же не Коломейцев!
— Не Коломейцев, — признал подполковник. — И устанавливать придется неизвестно сколько времени. Но вот то, что его убили, меня лично не удивляет.
— Почему? — тут же спросила я.
— А ты сама не догадываешься? — грустно усмехнулся Мельников.
— Знаешь, я лучше сейчас подъеду к тебе, — решительно сказала я. — На месте все и обсудим.
— Давай подъезжай, — ответил Андрей и положил трубку.
В кабинете Мельникова я сидела уже через десять минут после этого разговора. Подполковник был сдержан и мрачен. Известие о смерти лже-Коломейцева явно не прибавило ему настроения.
— Он убил Перфильева, — немилосердно дымя сигаретой, вещал подполковник. — А потом убрали его самого. Понимаешь, что это означает?
— Понимаю, — ответила я. — Как водится, киллер исполнил заказ, и его убрали. Такой вывод напрашивается сам собой.
— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Андрей Александрович. — Правильно. А главное, что это означает?
И, не дождавшись от меня ответа, продолжил:
— После смерти киллера связь между заказчиком и жертвой нарушена. А это означает, что мы имеем классический висяк!
Выговорив это, подполковник выдержал паузу, после чего оглушительно грохнул кулаком по столу. Канцелярский набор цилиндрической формы дрогнул, подскочил и загромыхал на пол. Подполковник не сделал попытки его поднять.
— Погоди, — попыталась успокоить я расстроенного приятеля. — Почему сразу висяк? У нас же есть самарская история! Ну, с исчезновением Березникова.
— А как ты ее сюда прицепишь, эту историю, как? — продолжал сокрушаться Мельников. — Я так думаю, что она здесь ни при чем совершенно! Просто совпало, и все! Ну, было дело, исчез там этот, как его…
— Березников, — подсказала я.
— Вот-вот, — буркнул Мельников. — Березников… А Перфильева убили по совершенно другим причинам. Каким — хрен его знает, и никогда мы теперь не узнаем, потому что исполнителя нет, а заказчика при таком раскладе хрен найдешь!
— Что-то ты часто этот самый хрен вспоминаешь, — заметила я. — Давай прежде всего успокоимся и подумаем. Может быть, не все так мертво? Мне история с исчезновением Березникова не показалась «левой»…
— Да мало ли что могло показаться! — раздраженно махнул рукой Андрей.
— Я все-таки думаю, что нужно нащупывать следы в Самаре, — высказала я свою позицию.
— Да что там нащупывать! — не соглашался Мельников. — Отработали же всех!
— Кого — всех? — уточнила я. — Пока одну только Анжелу Байкалову. Березникова нет, Перфильев убит…
— Ну, и кто остается? — с вызовом спросил Мельников. — Остается один Голубков, который сидит в психушке, так что автоматически может считаться отработанным!
— А вот я так не думаю, — возразила я. — Хоть он и в психушке, но не полный кретин, как я поняла. У него проблемы с психикой, но не с мозгами. Он же не умственно отсталый! Знаешь, Андрей, я все-таки считаю, что с этим Голубковым необходимо встретиться и пообщаться. Нельзя все так оставлять только потому, что он находится в больнице, нельзя! Я тебя очень прошу — посодействуй!
— Да как же я могу посодействовать?! — недоуменно развел руками Андрей. — Позвонить главврачу дурки? Так он меня даже слушать не станет!
— Да не ему позвони, а самарским ментам, — посоветовала я. — Пускай вынесут постановление — ну, чтобы разрешили допрос Голубкова! Это, наверное, лучше, чем сидеть и просто ныть про висяк и точилки со степлерами на пол сбрасывать! Просто позвонить! Это-то ты можешь сделать?!
Неизвестно, что подействовало на Мельникова — то ли аргументы, приводимые мной, то ли мой эмоциональный, гневный тон, но подполковник согласился. Сначала он замолчал и насупился, потом полез под стол, чтобы собрать рассыпавшиеся канцелярские принадлежности.
— Ладно, — проговорил он, вылезая из-под стола. — С Самарой я свяжусь. Посмотрим, что получится.
— Только, Андрей… — Я просительно посмотрела на Мельникова. — Если получится, я хотела бы присутствовать при допросе Голубкова.
— Ты что, снова туда поедешь?! — изумился подполковник.
Я утвердительно кивнула.
— Денег тебе не жалко, Таня, — сделал вывод Мельников. — И времени.
— Только не превращайся в жлоба, — улыбнулась я, поднимаясь. — Когда можно будет получить от тебя ответ?
— Я думаю, — посмотрев на часы, сказал Андрей, — что теперь только завтра. Ближе к обеду.
— Хорошо, я перезвоню в это время, — произнесла я и попрощалась с подполковником.
Информация, которую я получила ближе к обеду, оказалась совсем не той, которую я ожидала. И это полностью нарушило мои планы. Подполковник Мельников даже сам лично приехал ко мне домой. Удивленная, я пригласила его в кухню, где поспешно попыталась соорудить какое-то угощение. Слава богу, в холодильнике нашлись колбаса, сыр и салат в пластиковой коробочке, а также селедочка под майонезом, которые и были выставлены на стол.
— Нету твоего Голубкова, — с каким-то злорадством поведал мне Мельников, разваливаясь в кресле и ослабляя узел галстука.
— Как нету? — не поняла я.
— А вот так! — Мельников с победным видом заложил ногу на ногу. — Сбежал он из психушки, ясно?
— Когда? — изумилась я.
— Три дня назад.
Мельников бросил взгляд на стол и поцокал языком.
— К такой закуске не мешало бы… А, Таня? Покрепче…
— Тебе же еще работать почти целый день, — усмехнулась я, доставая тем не менее из бара бутылку водки.
— Так мы люди привычные, — подхватил подполковник.
— Ну смотри, мне не жалко, — пожала я плечами. — Только ты мне объясни, ты чего такой веселый-то? Как будто Голубков не сбежал, а, наоборот, дал интересные показания.
— Даст он эти показания, даст, никуда не денется! — принимаясь за салат, весело проговорил Мельников, подмигнув мне. — Теперь, по крайней мере, все ясно.
— Что ясно? — мне вовсе так не казалось.
— Ясно, что он заказчик преступления, — объяснил свое мнение Мельников. — Это он нанял киллера — мнимого Коломейцева, — чтобы убить Перфильева.
— Но почему?
— Видимо, ты оказалась права и тут действительно замешана история с исчезновением Березникова. Я, правда, пока не знаю до конца, как там все получилось, но это неважно! Голубков сам все расскажет.
— Как же он расскажет, если он сбежал? — не поняла я.
— Найдется! — уверенно успокоил меня Мельников. — Объявлен в федеральный розыск, куда он денется?
— А что делать, пока его не нашли?
— А ничего, — наполняя рюмку водкой, спокойно ответствовал подполковник. — Просто ждать, и все. Тебе вообще больше делать ничего не придется, вот возьмут Голубкова — я с ним лично поработаю и дело закрою. Ну, будь, Таня!
И Мельников, взмахнув рюмкой, одним махом опрокинул ее в рот.
Крякнув, он тут же потянулся за салатом.
— Хороши у тебя закуски, Таня, просто чудо! — качая головой, с набитым ртом проговорил Андрей и снова потянулся за бутылкой водки.
— Ну, еще бы. Сама купила, — невесело пошутила я.
Я отнюдь не разделяла его оптимизма. Во-первых, еще неизвестно, когда будет пойман Голубков и будет ли вообще, несмотря на то, что им занимается федеральный розыск. Во-вторых, непонятно, кем он является в данном деле. Довольно затруднительно заказать преступление, находясь в психушке. Да и личность лже-Коломейцева до сих пор не установлена. Если бы знать точно, кто он такой и откуда, плясать было бы легче. Но что же делать? Что? Все нити оборвались… По-видимому, остается придерживаться совета Мельникова и просто ждать. Хотя этого я не люблю больше всего.
А подполковник, похоже, напрочь забыл о своих профессиональных заботах. Он постоянно подливал себе водки, не забывая при этом и про закуску, шутил, балагурил, рассказывал о своих планах насчет того, как он станет полковником и уедет наконец отдыхать куда-нибудь на один из мировых курортов.
— Устал, Таня, сил нет, — жаловался Андрей Александрович. — Постоянные проверки, планерки…
— По-моему, ты только что говорил, что начальство к тебе благоволит, — вполуха слушая захмелевшего приятеля, заметила я.
— Слава богу, пока так, — согласился Мельников. — Но всякое может случиться. Госпожа удача — она, знаешь, дама капризная… А ты не собираешься никуда на отдых?
— Да пока не планирую.
— Жаль. А то бы, может, вместе махнули, а?
Мельников, похоже, уже порядком набрался и теперь выдвигал какие-то фантастические идеи.
— Да нет, спасибо, — усмехнулась я. — Мне, если что, есть с кем поехать.
— Забываешь старых друзей, Таня, забываешь! — Андрей, подмигнув, погрозил мне пальцем. — Ну а как твой… кавалер? Ну, тот самый чудак, с которым я тебя в «Нирване» видел?
— Не знаю, я ему еще не звонила после возвращения из Самары, — покачала я головой. — Вообще-то он мой клиент, и я должна бы посвятить его в курс дела. Правда, пока ничего конкретного нет. Не стану же я говорить, что в деле пока что одни сплошные обломы!
— Да, пожалуй, не стоит, а то он на тебя в суд подаст и неустойку потребует, — хохотнул Мельников. — Он мне вообще-то довольно вредным мужичонкой показался, если что. Прости, ради бога, — он прижал руки к груди.
— Да ладно, мне-то что, — пожала я плечами. — Я вообще-то его рассматриваю только как клиента. Так что наши отношения временны. И надеюсь, что кратковременны.
— Ну-ну, — неопределенно хмыкнул Мельников, протягивая руку к бутылке. Она оказалась уже почти пуста. Подполковник быстро наполнил рюмку, выпил, причмокнул и сказал:
— Вот как, Таня, объяснить иностранцу, что одна бутылка водки — мало, две — много, а три — нормально? А? Это я недавно Арсентьева спросил, и знаешь, что он мне ответил?
— Что? — механически спросила я.
— Не могу знать, товарищ подполковник! — гаркнул Мельников, копируя манеры старшего лейтенанта, находящегося у него в подчинении, после чего заливисто захохотал.
— Я поняла твой намек и не собираюсь на него реагировать, — я не оценила милицейский юмор. И вообще, общение с опьяневшим подполковником убойного отдела Кировского УВД начало меня утомлять.
— Жаль, — вздохнул Мельников. — А впрочем, это и к лучшему. У меня, знаешь ли, еще дела. Вот сейчас поеду…
— Куда поедешь? — усмехнулась я. — На службу в таком виде? Тогда, я думаю, тебе долго ждать полковничьих погон.
— Да, — подумав, со вздохом согласился Мельников. — Ты, как всегда, права. Придется отдохнуть немного.
— Пойдем, я провожу тебя до служебной машины, — решительно предложила я, поднимаясь и трогая подполковника за плечо. Мне очень не хотелось, чтобы Андрей вдруг вздумал передохнуть немного у меня на диване. А он, видимо, на это и рассчитывал, потому что встал со своего места с явной неохотой и только после того, как я настойчиво повторила ему про служебную машину.
Мы вместе вышли из подъезда, и я, сдав тепленького Мельникова на руки водителю, посоветовала последнему отвезти подполковника домой. Получив согласный кивок и проводив взглядом отъезжающую машину, я грустно подумала: «А я ведь совсем недавно, глядя на Лаврова, радовалась, что Мельников хотя бы не пьет». Правда, я тут же решила, что сегодняшний эпизод лучше считать все же эпизодом, и не стала больше сокрушаться о том, как подполковник подрывает свое драгоценное здоровье.
* * *
Администратор «Нирваны» Борисевич был в запарке. Его директриса, Маргарита Георгиевна Решникова, по случаю испытанного стресса, связанного с убийством в ресторане, пребывала в депрессии и на работу не являлась уже третий день. Сам же Борисевич, оказавшийся, так сказать, на переднем фланге, отчаянно пытался наладить привычную работу в ресторане. После совершенного убийства по городу, естественно, поползли слухи, репутация заведения была под угрозой, и необходимо было срочно что-то предпринять, придумать какие-то фишки, чтобы не отвратить посетителей. А уж по изобретению различных уловок Семену Абрамовичу равных не было — его фамилия к этому обязывала.
Он самолично корпел над меню, взяв в консультанты шеф-повара, он просиживал вместе с бухгалтершей за кипой бумаг, проверяя отчеты и составляя новые сметы, он мотался по городу в поисках лучших поставщиков, он принимал специалистов, которые занимались разработкой нового дизайна, он беседовал с рекламодателями… И труды его уже начали приносить плоды: количество посетителей резко увеличилось и даже, как казалось Борисевичу, превысило обычное.
Все основные задачи на сегодняшний день были им выполнены, и Семен Абрамович довольный расхаживал по залу, любуясь новым аквариумом с экзотическими рыбками, приобретенным им лично за очень большие деньги не далее как вчера. Посетители занимали почти все столики, и настроение Борисевича было умиротворенным.
Вот входная дверь снова отворилась, и Борисевич быстро скосил на нее свои юркие глаза. В ресторан вошла девушка. По всей видимости, она переступила порог «Нирваны» впервые, поскольку остановилась у входа, как-то нервно прижимая к груди сумочку и неуверенно оглядывая зал. Борисевич скользнул взглядом по ее одежде и аксессуарам, определил, что они достаточно дороги для того, чтобы девушка могла считаться достойной клиенткой ресторана, и угодливо подскочил к ней.
— Добрый вечер, добрый вечер, — картаво заговорил он. — Вы, я вижу, у нас впервые? Проходите, у нас как раз новая программа, новые блюда, вот сейчас я покажу вам меню, располагайтесь…
При этом он, подхватив девушку под локоток, теснил ее к свободному столику. Девушка послушно следовала за администратором, хотя взгляд ее продолжал блуждать словно в поисках кого-то или чего-то. Она села за столик и, впервые подняв на Борисевича глаза, спросила низким голосом:
— А… Татьяну Александровну увидеть можно?
— Татьяну Александровну? — переспросил Борисевич, почесав затылок. — А… простите, кто это?
— Ну… — девушка явно растерялась. — Девушка такая, светленькая, она еще убийством Перфильева занимается.
И посмотрела на Борисевича так, словно он занимался убийством Перфильева в паре с Татьяной Александровной.
У Семена Абрамовича резко упало настроение. Естественно, он понял, что эта незнакомка разыскивает ту самую дамочку, которая вместе с милицией крутилась в ресторане и задавала всяческие вопросы, связанные с треклятым убийством. Она, кажется, даже на короткой ноге с самим подполковником убойного отдела. Семен Абрамович насторожился. Все, что касалось этого убийства, плохо отражалось на его самочувствии.
— А вы, простите, по какому вопросу? — осторожно поинтересовался он.
— По личному, — уклончиво ответила девушка.
— Дело в том, что Татьяны Александровны сейчас нет… — так же уклончиво сказал он. — А вы не пробовали ей позвонить?
— У меня нет ее телефона, — развела руками девушка.
— Тогда подождите, пожалуйста, я попробую с ней связаться. А может быть, пройдете в мой кабинет? Я заместитель директора ресторана, может быть, смогу чем-то помочь?
Однако незнакомка на его вопрос отрицательно покачала головой. Потом, вздохнув, попросила:
— Принесите мне, пожалуйста, кофе.
И, чуть подумав, добавила:
— И коньяку.
— Сейчас я распоряжусь, — кивнул Семен Абрамович и исчез.
Пройдя в служебное помещение, он первым делом набрал номер директрисы и рассказал о визите незнакомой дамочки. Однако Маргарита Георгиевна находилась, кажется, не в лучшем состоянии. Во всяком случае, она несчастным голосом поведала, что больна, что у нее раскалывается голова, что она уже ничего не знает и ничего не может и мечтает лишь, чтобы ее оставили в покое.
— У вас где-то должна быть визитка этой женщины, Маргарита Георгиевна, — напомнил Семен Абрамович. — Помните, она оставляла? Может быть, найдете? Я бы позвонил ей…
Но Маргарита Георгиевна, находившаяся в растерянных чувствах, не помнила ничего. Она явно приняла дозу чего-то алкогольного, впала в слезливо-инфантильное состояние и абсолютно ничем не могла быть полезна.
— В конце концов, Семен Абрамович, вы у нас по техническим вопросам, вот и решите, пожалуйста, все сами! — простонала она и отключила связь.
«Да, уважаемая Маргарита Георгиевна, если такие дела пошли, вы вряд ли долго в директорах проходите», — подумал про себя Семен Абрамович, почесав круглую лысину.
Уже из угла зала он продолжал наблюдать за напыщенной незнакомкой. Она сидела нахмурившись, потягивая крепкий черный кофе. Коньяк был подан девушке отдельно, и она, наполняя пузатенькие рюмки, выпивала их до дна одним махом, не смакуя, как это принято в общественных местах, особенно таких, как дорогой ресторан.
«Кто она такая? — размышлял Борисевич, переминаясь с ноги на ногу. — В «Нирване» она явно в первый раз. Почему она ищет эту сыщицу здесь? И какое отношение она имеет к этому убийству? И почему не обращается в милицию?»
На все эти вопросы ответов у него не было. Семен Абрамович очень не хотел звонить в милицию — не дай бог, явятся еще сюда, прямо при посетителях! А что, с них станется! Будут они заботиться об имидже ресторана, что ли? Ха! Этот имидж вообще, похоже, не волнует никого, кроме самого Семена Абрамовича! Хозяин ресторана далеко, отдыхать уехал, да и нежелательно вообще, чтобы он узнал обо всех этих коллизиях… Правда, он все равно узнает по возвращении, как ни старайся, такой скандал не скроешь… Правда, и отпускать девушку Борисевичу не хотелось. Он кожей чувствовал, что ее визит имеет какую-то важность.
Девушка провела за столом уже больше часа. Она не заказывала никакой еды, хотя Борисевич пару раз подходил к ее столику, настоятельно советуя попробовать то одно, то другое нововведенное блюдо. Девушка лишь отрицательно мотала головой, прося еще кофе и коньяка, так что вскоре Борисевич заметил, что в глазах ее появился хмельной блеск, а движения стали несколько неуклюжими. Она постоянно наматывала на палец прямую черную прядь волос, задумчиво глядя куда-то вдаль, и в какой-то момент в ее глазах даже появились слезы.
Наконец Борисевич не выдержал и, подойдя, тронул девушкой за плечо. Она вздрогнула и сразу резко выпрямилась.
— У вас… может быть, проблемы? — поинтересовался он.
— Нет, — девушка решительно поднялась, с шумом отодвинув стул. — Спасибо, я зайду в следующий раз.
Она наклонилась за своей сумочкой, покачнулась и инстинктивно ухватилась за руку Борисевича. Затем посмотрела в глубь зала и вдруг побледнела. Резко отдернув руку, она круто развернулась и быстро пошла к выходу.
Когда за ней захлопнулась дверь, Борисевич озабоченно покачал головой. Поведение девушки показалось ему однозначно неадекватным и порядком его озадачило.
Он решительно прошагал к кабинету директрисы, достал запасной комплект ключей, поскольку это входило как раз в его администраторские функции, отпер кабинет и прошел к столу. Порывшись в бумагах, он все-таки нашел визитку, на которой крупными буквами было напечатано «ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ ТАТЬЯНА ИВАНОВА», и набрал указанный там номер…
* * *
На дисплее мобильника высветился незнакомый номер, но я ответила на звонок. На связи был администратор ресторана «Нирвана» Семен Абрамович Борисевич. Я сразу узнала его голос с характерным грассирующим «р» и, признаться, была порядком удивлена.
— Татьяна Александровна? Добрый день, добрый, да пошлет господь счастье вашему дому… — скороговоркой проговорил Борисевич. — Понимаете, какое дело, тут вас некая дамочка добивалась…
— Какая? — еще больше удивившись, заинтересовалась я.
— Да такая… — Борисевич неопределенно помычал. — Странная, одним словом.
Вначале сидела просто так. Потом накачалась коньяком, я к ней подошел, а она вдруг как бросится к выходу! Раньше я ее не видел.
— Почему бросилась? — не поняла я.
— Да бог ее знает! — развел руками Борисевич. — Главное, сидела спокойно… Не совсем, правда, спокойно, — тут же поправился он. — Нервничала она. Вообще дерганая какая-то дамочка.
— Как она выглядела? — спросила я.
Борисевич подробно описал мне незнакомку. Как ни странно, очень похоже на Анжелу Байкалову. Больше, во всяком случае, мне никто на ум не приходит. Но откуда она взялась в Тарасове? Похоже, эта фигурантка гораздо более важна, чем я предполагала.
— Она не сказала, что ей конкретно нужно? — обратилась я к Семену Абрамовичу.
— Нет, — произнес Борисевич. — Я же говорю, что она надутая сидела. Я, конечно, предложил свои услуги, а она уперлась — мне, мол, только Татьяну Александровну! И почему она искала вас здесь?
«Потому что никаких ориентиров, кроме названия вашего ресторана, я при ней не упоминала, — подумала я, не отвечая вслух Борисевичу. — И телефонов для связи не оставляла. Единственное место, по которому она могла хоть как-то выйти на меня, — ресторан «Нирвана». Но что ее привело ко мне? Специально приехать в наш город… Искать меня непонятно где… Неужели что-то еще случилось?
Я постучала длинным ногтем по столу и снова обратилась к Борисевичу:
— А она не сказала, где ее можно найти? Визитку, может быть, оставила?
— Кроме пустых рюмок, она ничего не оставила, — иронично заметил администратор.
«Вот даже как, — мысленно вздохнула я. — Значит, и впрямь нервничала».
— Я вас очень убедительно попрошу, Семен Абрамович, — проговорила я. — Если она еще раз появится у вас, немедленно — слышите, немедленно! — свяжитесь со мной! Дайте ей все мои координаты, убедите подождать — делайте что хотите, но мне необходимо с ней встретиться!
— Хорошо, — несколько удивленный моей эмоциональной реакцией, сказал Семен Борисович. — А она часом не того… Не главная преступница?
— Нет, — усмехнулась я. — Думаю, что нет. Но персона очень важная для обнаружения преступника.
* * *
Андрей Мельников молчал. Вчера мы расстались, после того как подполковника развезло после водочки под вкусную закуску в моей квартире. Я уже думала напомнить о себе, хотя бы просто поинтересоваться, как идут дела. Ничего особо важного сообщить у меня не было — только что визит таинственной незнакомки, которая успела пообщаться с Борисевичем. Но в этом смысле Мельников вряд ли мог быть мне чем-нибудь полезен.
Но подполковник опередил меня. Он позвонил сам. И у него новости были поважнее.
— Алло, Таня? Я рад тебе сообщить, что установлена личность убитого киллера, — произнес в трубку Мельников.
— И кто же он на самом деле? — Я была сильно заинтригована.
— Приезжай, — коротко ответствовал Мельников, и я помчалась в УВД.
— Так кто же у нас убитый? — усаживаясь на стул в мельниковском кабинете, повторила я свой вопрос.
— Некто Калиниченко Владислав Юрьевич, тридцати двух лет от роду, — сообщил подполковник, прочитав по бумажке. — Прописан в Самаре, там и жил до последнего времени.
— А где он работал? — еще сильнее заинтересовалась я.
— Ни за что не догадаешься! — хохотнул Андрей. — В охранном агентстве «Эскорт». Полтора месяца назад взял бессрочный отпуск за свой счет и уехал в неизвестном направлении. Правда, теперь выходит, что в известном — поехал в Тарасов наниматься охранником в «Нирвану».
— А связи, знакомства? — тут же спросила я.
— А их пока никто не отрабатывал, — развел руками Мельников. — Это мне просто по запросу ответ пришел насчет Калиниченко — кто он и что он. Только сухие, сжатые факты.
— Так, а кто будет отрабатывать эти самые связи? — в упор посмотрела я на Мельникова.
— Кто, кто! Конь в пальто! — раздраженно отмахнулся подполковник. — Не знаю, кто. Убили-то его у нас, значит, на нас дело висит! Прописан в Самаре — а убили у нас! И не перекинешь ведь на тамошних ментов, а! А кого я в Самару пошлю? У меня людей — раз-два и обчелся! Перфильевское вон дело отдельно числится! Им Коротков занимается, я его снимать не могу. Арсентьев как назло отгул взял, к сестре на свадьбу поехал…
Андрей сокрушенно качал головой, жалуясь на свои проблемы. Я сосредоточенно размышляла. Мельников наконец умолк и внимательно посмотрел на меня.
— Слушай, Таня… — осторожно начал он. — Ты, помнится, собиралась ехать в Самару? Ну, помнишь, когда Голубковым интересовалась? Так вот я подумал, может быть…
— Ладно, не продолжай, — махнула рукой я. — В Самару я съезжу. Думаю, что личность этого Владислава Калиниченко нужно проверить очень тщательно, от этого может зависеть успех всего расследования. Но! — Я подняла вверх указательный палец. — Ты должен мне гарантировать, что обеспечишь помощь и поддержку самарских милиционеров.
— О чем разговор, Таня, о чем разговор! — расцвел Андрей. — Ну вот что бы я без тебя делал?
— Не знаю, — усмехнулась я, глядя на часы. — Я пойду собираться, хочу сегодня же вечером и выехать, чтобы время не тянуть. В Самаре я буду к утру, номер в гостинице закажу заранее, а утром сразу отправлюсь в милицию, а затем по делам. Вечером я планирую вернуться в Тарасов. Ты мне дай, пожалуйста, адрес этого Калиниченко, а также все, абсолютно все данные, которыми ты располагаешь.
— Без вопросов! — тут же ответил Мельников, и вскоре я получила все, о чем просила.
Перед выездом мне все же пришлось связаться с Караваевым — увы, все по тому же пошлому вопросу, касающемуся денег. Но что же я могла поделать, если он взялся оплачивать мои услуги? Клиент заказывает, клиент платит…
Караваев уже не рвался ехать со мной, и вообще, азартный блеск в его глазах поблек. Он пытался было задавать мне вопросы — что, мол, удалось выяснить и нельзя ли избежать повторной поездки в Самару. Я вынужденно разочаровала его, сказав лишь, что объясню ему все-все, как только сама во всем разберусь.
— Но вы хотя бы разберетесь? — с тоской спросил Леонид Игоревич.
— Непременно! — заверила я его и умчалась.
Прибыла я в Самару глубокой ночью, направилась прямо в гостиницу, номер в которой предусмотрительно заказала по дороге. Поставив машину на стоянку, я прошла к себе и сразу же легла спать, чтобы хоть немного отдохнуть с дороги и утром отправляться в милицию в бодром состоянии.
Владимир Викторович встретил меня уже с менее важным видом — очевидно, Мельников достойно отрекомендовал меня по телефону — и с готовностью пообещал посодействовать.
— Расскажите, пожалуйста, что удалось узнать насчет Калиниченко Владислава Юрьевича, — присаживаясь на стул, попросила я. — Есть какие-то подробности?
— Ну, подробности, конечно, разузнать удалось, — кивнул Владимир Викторович. — Только они с преступлениями никак не связаны. И вообще, ничего такого в его жизни не выявлено, что хотя бы косвенно указывало на то, что он был киллером. Из Самары он практически никуда не выезжал, работал себе в охранной фирме уже который год, жил вместе с родителями… Ничего криминального в его прошлом тоже не обнаружено — как говорится, не был, не состоял, не привлекался…
— То есть абсолютно добропорядочный гражданин, — кивнула я.
— Точно, — подтвердил Владимир Викторович. — Даже непонятно, с чего это он вдруг сорвался с места и поехал в Тарасов убивать какого-то Перфильева. Мы беседовали с его родителями, они говорят, что ни про какого Перфильева слышать не слышали.
— А что говорят друзья, коллеги?
Владимир Викторович смущенно кашлянул.
— Понимаете, — начал он. — Мы же тщательно это не прорабатывали: убийство совершено в Тарасове, и формально у нас никакого дела Калиниченко нет. Это уж по просьбе тарасовской милиции мы кое-что выяснили. Ну, еще поможем, чем сможем. А так — извините…
И Владимир Викторович со вздохом развел руками.
— Понятно, — сказала я. — Конечно, полностью отрабатывать Калиниченко придется нам самим. Точнее, пока мне. Тогда я попрошу у вас координаты фирмы, в которой он работал, а также телефон его родителей. Адрес у меня есть, но, может быть, мне и не придется туда ехать.
Лейтенант быстро выполнил мою просьбу, объяснил, как проехать в фирму «Эскорт» и с кем поговорить насчет Калиниченко. После этого я прямиком направилась туда.
Подъехав к фирме «Эскорт», я вошла в здание и тут же столкнулась лицом к лицу с высоченным, крепко сбитым парнем в форме, который перегородил мне дорогу.
— Мне к Томилину Николаю Андреевичу, моя фамилия Иванова, — пояснила я, назвав имя человека, которое продиктовал мне Владимир Викторович. По его словам, человек этот входил в состав руководства фирмы, и Калиниченко в свое время устроился сюда на работу именно через него.
— Направо, вторая дверь, — коротко сказал охранник, кивнув головой, и я осталась благодарна Владимиру Викторовичу, который пообещал позвонить в фирму «Эскорт» и предупредить о моем визите.
Постучав в указанную дверь и получив в ответ приглашающее «да-да», я прошла в комнату. За столом сидел молодой человек лет тридцати, темноглазый шатен в белой рубашке, который о чем-то беседовал с мужчиной постарше. При моем появлении последний обернулся, внимательно посмотрел на меня и сказал, двигаясь к выходу из кабинета:
— Коля, мы продолжим минут через двадцать.
— Хорошо, Евгений Павлович, — кивнул молодой человек и обратился уже ко мне: — Садитесь, пожалуйста. Я Николай Томилин.
— Вы, конечно, уже знаете о несчастье, которое случилось с вашим сотрудником, Владом Калиниченко, — усаживаясь на стул, начала я.
— Да, — помрачнел Томилин. — Признаться, я предполагал, что произойдет что-то неприятное, но даже не догадывался, что до такой степени.
— Вот как? — заинтересовалась я. — А почему вы это предполагали?
Томилин со вздохом потянулся, затем встал, распахнул окно и закурил сигарету.
— Дело в том, что Влад был человеком, любящим стабильность. Я хорошо его знал, мы вместе учились, — пояснил Влад. — Он не был поклонником спонтанных решений. И вообще не любил что-то менять в своей жизни. Он спокойно работал в нашей фирме, был вполне доволен жизнью и вдруг ни с того ни с сего заявил о том, что уходит в бессрочный отпуск за свой счет. Причем он так толком и не объяснил, зачем ему это нужно.
— А вы пытались спрашивать?
— Разумеется, — пожал плечами Томилин. — Но Влад только отнекивался. Он вообще-то был не очень разговорчивым, но… Раньше в его жизни я не замечал каких-то тайн или авантюр. А то, что с ним случилось, означает, что он ввязался именно в какую-то авантюру. И это мне тоже странно, потому что он не любитель подобных вещей.
— То есть все произошедшее для вас абсолютно неожиданно, — подытожила я.
— Абсолютно, — подтвердил Томилин.
Я посидела немного в задумчивости, потом спросила:
— А что у него за семья? Может быть, ответ стоит искать там? Может быть, возникли какие-то проблемы?
— Нет-нет, — махнул рукой Томилин. — У Влада не было семьи. Вернее, не было жены и детей, он жил с родителями.
— А почему?
— Ну, не знаю, — улыбнулся Николай. — Наверное, привык. Я же говорю, что он не любил что-то менять в своей жизни, потому и жил с родителями. А что касается женитьбы… Да не было у него никого постоянного. А потом… У Влада был один загон. Довольно детский, на мой взгляд. В школе он был сильно влюблен в одну девчонку, но она так и не стала его невестой. А он вроде как продолжал ее любить. Мне, если честно, это казалось ерундой. Ася, конечно, очень приятная девочка, но ведь нужно отделять детскую влюбленность и взрослую жизнь. Все-таки нам уже под тридцать…
— А можно мне поговорить с этой девушкой? — спросила я. — Может быть, она лучше вас знает о делах Влада?
— Нет, — тут же разочаровал меня Томилин. — Она давно уехала из нашего города. Она вообще не в курсе дел Влада, поскольку они сто лет не виделись, только переписывались и иногда перезванивались. К тому же она, кажется, вышла замуж. Это только в голове Влада она занимала большое место, а сама, естественно, относилась к нему просто как к бывшему однокласснику.
— Понятно, — грустно протянула я. — А может, кто-то еще был близок Калиниченко в последнее время? Пожалуйста, вспомните, может, он сменил круг общения? Или появился кто-то, с кем у Калиниченко завелись свои дела?
— Если и появился, то я об этом ничего не знаю, — покачал головой Томилин. — Хотя я не замечал, чтобы поведение Влада как-то кардинально изменилось в последнее время. Нет, все было спокойно, как обычно, вплоть до того дня, когда он пришел и заявил, что берет отпуск.
— Но вы, если чувствовали, что он ввязывается в какую-то авантюру, разве не пытались его остановить? Поговорить по-дружески?
— Дело в том, что это было бесполезно, — усмехнулся Николай. — Влад принимал решения раз и навсегда, он не был склонен отступать от них.
— А каким он вообще был человеком? — спросила я.
Николай чуть подумал.
— Довольно незаметным, — ответил он. — Молчуном. Все всегда держал в себе. Каким еще? Очень спокойным. Его практически невозможно было вывести из себя. Когда я пришел работать в эту фирму, то сразу подумал о нем как о потенциальном сотруднике. Он очень подходит на роль охранника: сильный, крепкий и выдержанный. Без горячки в голове.
— И вдруг он в этой самой горячке принимает решение оставить работу, уехать из родного города и пуститься в авантюру, — задумчиво прокомментировала я. — Что же могло на него так повлиять?
— Не знаю, — развел руками Николай. — Что его могло взвинтить? Он никогда не терял головы. Единственная слабость — по Аське загонялся, но это такая ерунда!
— А как вы думаете, его родители могут что-то знать о его планах?
— Вряд ли, — подумав, ответил Томилин. — Влад не любил делиться своими планами. А уж если там было что-то опасное, то он точно не стал бы посвящать в это родителей, тем более что у его матери сердце слабое. Не знаю даже, как она его смерть переживет. Я к ним вчера вечером заезжал, она совсем плохо себя чувствует. Ничего они с отцом не знают.
— Скажите, Николай, а у Влада были еще друзья, кроме вас? В вашей фирме или где-то еще?
— Близких настолько, чтобы быть в курсе его личных дел, не было. Влада сложно назвать общительным человеком. У него практически со всеми были одинаково ровные отношения. Да, мы с ним дружили, но мы знакомы слишком давно.
— Николай, я сейчас вам назову несколько имен. Может быть, вы слышали какие-то из них, — сказала я.
— Давайте, — пожал плечами Томилин.
— Во-первых, Сергей Перфильев… — начала я.
— Никогда о таком не слышал, — тут же ответил он.
— Потом — Артем Березников и Андрей Голубков, — продолжила я.
— Аналогично.
— И еще Анжела Байкалова.
— Не знаю такую, — получила я в третий раз отрицательный ответ.
— Высокая брюнетка с прямыми волосами, хрипловатый голос, — подсказала я, но и это не помогло: Томилину не была знакома девушка с такими приметами. — А о фирме «Волжская корона» вы когда-нибудь слышали? — сделала я последнюю попытку связать Калиниченко и сотрудников «Короны».
— Название вроде знакомое, но… увы, — Томилин, словно извиняясь, развел руками и закурил еще одну сигарету.
Я, вздохнув, помолчала немного, потом спросила:
— А вы сами что думаете по этому поводу? Как объясняете поведение друга? Я понимаю, точно вы не знаете, но, может, у вас есть какие-то предположения?
— Единственное, что я могу предположить, — длинной струйкой выпуская дым, проговорил Томилин, — так это то, что для Влада поездка в Тарасов была принципиальной. Просто так, ради сомнительной авантюры он не поехал бы.
— А если бы ему за это посулили большие деньги? — прямо спросила я.
— Я о том и говорю, — пояснил Николай. — Что деньги как раз не были для Влада чем-то принципиальным.
— У него что, их было настолько много?
— Нет, — ответил Томилин. — Не так уж и много мы здесь все зарабатываем. Даже я, хотя и вхожу в число руководства фирмы. Просто есть люди, для которых это… непринципиально, — повторил он.
— То есть Влад был человеком немеркантильным, — сказала я и усмехнулась про себя, представив, как удивился бы, к примеру, мой нынешний клиент, Леонид Игоревич, услышав, что бывают такие люди. Скорее всего, не поверил бы.
— Разумеется, нельзя сказать, что деньги его совсем не интересовали, — пояснил Николай. — Просто он считал, что есть некоторые вещи, которые важнее их.
— Это какие же, например?
Томилин внимательно посмотрел на меня, затушил сигарету и сказал:
— Я не хочу бросаться высокими словами, но если бы, допустим, у меня возникли проблемы, Влад не задумываясь отдал бы мне свои сбережения.
— То есть он высоко ценил дружбу, — уточнила я.
Томилин ничего не сказал, но я прочитала ответ в его глазах.
— А у вас не возникало никаких проблем? — следом спросила я.
— Я вас умоляю, — улыбнулся Томилин.
— Я вовсе не хочу ничего накаркать, — улыбнулась в ответ я. — Просто анализирую то, что вы сказали. Может быть, узнав о ваших проблемах, Влад сам захотел вам помочь?
— Ну-у-у! — протянул Николай. — Это уж вы чересчур перегнули. Влад, конечно, был надежным другом, но все же не донкихотом. А потом, он мог это сделать ради любимой женщины, но не ради давнего друга.
— Да, пожалуй, вы правы, это я глупость предположила, — согласилась я. — Но я просто никак не могу ухватить кончик ниточки. Все, за что ни возьмешься, — не то. И даже вы, человек, много лет знавший Калиниченко, не можете сказать что-то наверняка.
— Не могу, — подтвердил Николай, — хотя искренне хочу.
— Ну что ж, — я посмотрела на часы и обнаружила, что двадцать минут, отведенные Николаю его пожилым коллегой, уже давно истекли, и решила не злоупотреблять гостеприимством.
— Я вас прошу, если все же что-то выясните, сообщите мне лично, пожалуйста, — на прощание попросил Томилин, протягивая мне свою визитку.
Уже сидя у себя в машине, я задумалась, анализируя недавний разговор. Конечно, ничего конкретного Томилин мне не сказал. Но все же довольно четко описал личность Влада Калиниченко.
В принципе, этот человек обладал такими качествами, что его мог кто-то пригласить исполнить роль киллера: хорошо развит физически, спокоен, хладнокровен, уверен в себе, не болтун… Но! Киллерами соглашаются стать в первую очередь ради заработка. Для Влада же этот момент, по словам его друга Николая Томилина, не был принципиальным. Почему же он согласился? Что сыграло решающую роль в его выборе?
Он знал Перфильева лично, и этот человек здорово ему насолил? Но ведь Томилин утверждает, что человека по имени Сергей Перфильев не было в окружении Калиниченко. Или Томилин ошибается? А может быть, врет? Но почему? Он сам как-то замешан в этой истории? Мне рассказ Николая показался довольно искренним. А если это не так, то как можно проверить его правдивость? Начать следить за Томилиным, что ли?! Да нет, это полная чушь и пустая трата времени.
Единственный вывод, который я смогла сделать, — это: если Калиниченко действительно кто-то заказал убить Сергея Перфильева, то этот «кто-то» должен был хорошо знать натуру Влада. А у него и друзей-то особых не было в силу замкнутого характера.
«Замкнутый характер породил замкнутый круг, — невесело усмехнулась я про себя. — Просто не знаешь, что и делать, кроме как возвращаться в Тарасов».
