Глава 6
В больницу мы приехали только во второй половине дня. Киру Серебрякову положили в палату для VIP-персон. Комната скорее напоминала будуар светской львицы, а не больничную палату. Каждый сантиметр свободного пространства занимали вазы с букетами цветов. На месте врачей я бы велела вынести отсюда всю эту красоту — в палате стоял стойкий запах оранжереи, — но доктора, видимо, не рисковали связываться с важной пациенткой. Кира лежала на высокой кровати. Она была бледной, губы обметаны лихорадкой. Но зато волосы аккуратно причесаны и на лице косметика.
Увидев нас, входящих в палату, Кира просияла и даже приподнялась нам навстречу.
— Лежи, лежи! — успокоила больную Маша. — Мы ненадолго.
Девушки принялись негромко переговариваться, а я выкладывала на столик привезенные нами фрукты — по дороге сюда мы заехали в супермаркет, и Маша опустошила там полки в отделах сладостей и фруктов.
Дверь в палату открылась без стука, пропуская целую процессию. Впереди шествовала Светлана — троюродная сестра Серебрякова, за ней выступал ее муж, а за ними с видом маленького мальчика, которого силком волокут к нелюбимым родственникам, тащился Владимир. Я заметила, как встрепенулась Маша.
— Ой, а тут уже и без нас полно гостей! — тоном ведущей детского утренника воскликнула Светлана. — Извините, девочки. Здравствуй, Кирочка! Мы узнали о твоем несчастье и сразу же кинулись к тебе! Ничего, что мы так — по-родственному?
Кире ничего не оставалось, как признать, что все в порядке и она очень рада гостям. Хотя я заметила, как поморщилась бедная больная. Светлана заполнила всю палату своим громким голосом и непрерывной суетой — Исаевы принесли Кире очередной букет, и с тем, чтобы поставить его в воду, возникли проблемы — все пригодные для этого емкости оказались заняты.
Светлана повернулась ко мне и щелкнула пальцами:
— Вы… как вас… будьте добреньки, поищите какую-нибудь вазочку!
Я оставила этот приказ без ответа. Еще чего! Только попробуй выполнить одну-единственную просьбу такой дамы, как эта Света, и до конца дней своих будешь ей пульт от телевизора подавать. Пусть муж этим занимается — судя по всему, он человек привычный… И точно — мужичок послушно принялся переставлять букеты — по два в одну банку. Наконец цветы Исаевых были водружены на самое почетное место, сама Светлана уселась и сложила руки на полных коленях.
— Ну, Кирочка, расскажи, что же с тобой случилось!
Кира поморщилась и в растерянности взглянула на Машу. Да уж, обсуждать подробности в присутствии двух мужчин, пускай даже и родственников, — не самая удачная идея.
— Мама, думаю, нам лучше дать Кире Валерьевне отдохнуть! — твердо произнес Владимир, и Кира ответила ему благодарным взглядом.
— Мария, может быть, выпьем где-нибудь кофе? — предложил красавец. — Здесь есть неплохое кафе.
— Конечно, — улыбнулась Маша. Я заметила, что ее рука слегка дрожит, застегивая сумочку, а в глазах прыгают искорки. — Кирочка, извини, не хочу тебя утомлять! Желаю тебе скорейшего выздоровления. Я заеду завтра, ладно? Поправляйся!
Маша чмокнула мачеху в щеку и вышла вместе с Владимиром. Я двинулась следом.
— В чем дело, Женя? — В коридоре Мария обернулась и смерила меня недовольным взглядом. — Тебе вовсе не обязательно идти за мной. Я просто хочу выпить кофе.
— Мы будем буквально в двух шагах отсюда, — весело сообщил мне Владимир. — Обещаю, что верну вам Машеньку в целости и сохранности!
Я просто задохнулась от злости. Сначала эта девчонка нанимает меня, рыдая и рассказывая о покушениях на свою жизнь, а потом как ни в чем не бывало отправляется гулять под ручку с этим жиголо! Здорово!
— Извини, Мария, но я пойду с тобой. Или ты останешься здесь.
— Извини, Евгения, но тут я решаю, куда мне идти. — Маша сдвинула пушистые бровки. Я уже знала — это означает, что наследница уперлась и будет стоять до последнего. Ладно, в больничном кафе ей ничего не грозит, да и жиголо не допустит, чтобы с головы наследницы упал хоть один волосок…
Я вернулась в палату, кипя от злости и прикидывая, что я скажу Маше не позднее чем сегодня вечером, когда мы останемся одни. Мои клиенты часто ведут себя как неразумные дети. Проблема в том, что при этом они вполне взрослые, зачастую избалованные люди, привыкшие себе ни в чем не отказывать. Очень часто бывает, что клиент подставляет себя под удар из-за элементарного нежелания подождать, бросаясь очертя голову за удовольствиями…
Я нарочно зашла в палату. Светлана смерила меня недовольным взглядом, но мне было наплевать — требовалось поскорее спасти Киру от общества родственницы, иначе та заговорит ее до полусмерти.
— Кира Валерьевна, сейчас к вам придет врач — время обхода! — беззастенчиво соврала я. Кира посмотрела на меня с благодарностью.
— Какой сейчас обход — время к вечеру! — фыркнула Светлана.
— Время вечернего обхода, — поправилась я. — Это же VIP-палата. Для таких пациентов предусмотрено два обхода в день.
Светлана поджала губы, помахала Кире и вышла из палаты.
— Спасибо вам! — Кира прижала к груди тонкие, почти прозрачные руки. — Я, наверное, посплю немного. Можно мне поспать?
И вдова закрыла глаза, обведенные синими кругами. Вот ведь дуреха…
Я поймала пробегающую мимо медсестричку и велела найти кого-нибудь, кто наведет порядок в палате больной Серебряковой и оградит ее от нежелательных посещений.
Светлана с мужем поджидали меня под дверью палаты. Женщина схватила меня за рукав и потащила к окну — так паук тащит в логово неосторожную муху. Ну, у меня к этой даме тоже накопились вопросы, так что еще неизвестно, кто из нас паук… Отставной вояка прислонился к стеночке и принялся изучать плакат о пользе прививок.
— Скажите, это правда, что вы теперь живете в доме Кеши? Вместе с его дочкой, а? — Глаза Светланы горели жарким любопытством.
— Мария Иннокентьевна наняла меня в качестве своего телохранителя, — выбрала я нейтральный ответ. Но любопытства это не погасило, скорее наоборот.
— Не понимаю, для чего Машеньке телохранитель! — передернула полными плечами дама. — Она же теперь среди своих! Ее окружает семья!
Я критически оглядела родственницу. Думаю, она достаточно глупа, чтобы ответить на мой вопрос.
— Семья, говорите? А вы знаете, что вчера на приеме вашу Машу пытались отравить?
Рот блондинки приоткрылся, глаза выпучились и лицо исказилось в такой гримасе изумления, что было ясно — либо Светлана величайшая актриса современности, либо она действительно ничего не знала.
— Отравить? — совсем другим тоном, без всякого жеманства, переспросила Исаева. — Но… кому это нужно?
Что за дурацкий вопрос!
— Попробуем догадаться… Мм, возможно, это кто-то из родственников, недовольный условиями завещания Иннокентия Васильевича?
Лицо блондинки сделалось неприятного желтоватого цвета.
— Вы что… вы что, думаете на кого-то из нас?! На меня, моего мужа или сына?!
Стоп, пора сбавить обороты, а не то Исаева накинется на меня, защищая своего птенчика.
— Ну что вы. Просто способ покушения был выбран не совсем обычный. Машу ведь хотели отравить…
— И вы подумали на меня, да? — жестко спросила Светлана. — Потому что я работаю в аптеке?
Я помолчала, давая ей время осознать серьезность ситуации.
— А как… как именно хотели убить Машу? — осторожно спросила Исаева.
Я рассказала о подменных витаминах — в общих чертах, без подробностей.
Исаева задумалась.
— Интересная идея, — наконец подала голос дама. — Но вы понимаете, что это требует долгой подготовки и специальных знаний?
— Вот поэтому я и хочу проконсультироваться с вами. Как с профессионалом, так сказать.
Услышав, что перешла из категории подозреваемых в число экспертов, Исаева повеселела и принялась довольно бойко излагать мне свои мысли по поводу отравленных пилюль. Надо сказать, мысли были вполне дельные. Очевидно, Светлана была довольно компетентным в своей области специалистом, и общая женская глупость не распространялась на профессиональную сферу. Кстати, с женщинами такое случается иногда.
К тому моменту, как Исаева закончила излагать свои теории, я уже убедилась, что она ни при чем. Подменить пилюли мог только человек, вхожий в дом Серебряковых. Ведь нужно было знать, как именно выглядят витамины, которые принимает Маша, подержать их в руках, возможно, даже взять одну таблетку как образец. Ведь Маша сказала, что различила таблетки только по цвету, а не по размеру или форме. Светлана Исаева не видела Машу никогда в жизни. Они познакомились на том самом приеме, ведь Нинель не жаловала троюродную сестрицу и в дом ее не приглашала…
— Скажите, Светлана… а среди ваших родственников есть врачи? — поинтересовалась я.
Глаза Исаевой выпучились вторично.
— Вы на кого намекаете?! Виталик — честнейший человек! Да, у него были проблемы, но все это в прошлом. И семья той девушки получила по иску приличную сумму!
Опа! Бинго!
Признаюсь, я задала свой вопрос наудачу, не надеясь на внятный ответ. И, кажется, попала в яблочко. Осталось прояснить мелочи.
— Так, спокойно. Кто такой этот Виталий?
Светлана поморгала накрашенными ресницами. Кажется, до нее дошло, что только что она выложила мне всю интересующую меня информацию всего за несколько секунд. Светлана воровато оглянулась по сторонам и поманила меня пальцем. Я склонилась к блондинке. Обдавая меня густым тяжелым ароматом духов, Светлана, не понижая голоса, принялась докладывать:
— Виталий Витальевич — мой двоюродный брат. Он был пластическим хирургом, знаменитым в городе, свою клинику держал. Но… с врачами это бывает, подсел на анальгетики. И однажды, когда он оперировал дочку местного олигарха…
— Излагаешь подробности моей трудовой биографии, сестренка? — раздался сзади веселый голос. Светлана подпрыгнула на месте и медленно обернулась. За нашими спинами стоял высокий представительный мужчина в роговых очках и темном костюме под измятым белым халатом. Я узнала его по тупоносым ботинкам. Во время рандеву у нотариуса именно он предположил, что каждый из родственников вполне способен предъявить юристу собственную Машу Сидорову, чем выразил мысли всех присутствующих с похвальной прямотой.
— Ой, Виталик! — глупо моргая, проблеяла Светлана и бросила испепеляющий взгляд на своего майора. Ну и зря — Исаев стоял в стороне и не мог слышать, что мы обсуждаем.
— Я уже полвека как Виталик, — нехорошо усмехнулся доктор, — а вот ты как была сплетницей, так и осталась, дорогуша.
Светлана слегка смутилась.
— А вас я помню! — сообщил мне мужчина. — Именно вы разыскали наследницу, верно? Если хотите о чем-либо меня спросить, нет нужды обращаться к моей драгоценной сестрице. Светочка соврет — недорого возьмет! — Доктор специально повысил голос. Исаева обиженно передернула плечами, подхватила под руку своего бесполезного супруга и двинулась к выходу.
— Если хотите поговорить, можем пройти в мой кабинет, — довольно дружелюбно проговорил Виталий Витальевич. — Мне скрывать нечего.
И первым зашагал по коридору. Очевидно, доктор принадлежал к распространенной категории «режу правду-матку, и никто меня не остановит».
Я вытащила мобильный и набрала номер Маши.
— Ты где?
— Я у Киры в палате. Помогаю медсестре убрать отсюда все эти цветы. А то тут на кладбище уже похоже, — хихикнула Маша.
— Никуда не уходи! — велела я своей подопечной. — Я скоро освобожусь, и мы поедем домой.
Табличка на двери гласила: «Ассистент профессора Серебряков В.В.».
Кабинет был скромен — обшарпанный стол, такой же шкаф и пара потертых кресел. На столе дорогущий письменный прибор из малахита — очевидно, остатки былой роскоши.
Доктор уселся в кресло, жестом пригласил меня занять второе.
— Так на чем вы остановились со Светочкой? — спросил доктор, ехидно улыбаясь.
— Мы остановились на том, как вы однажды под кайфом оперировали дочку местного олигарха.
— Было такое, — к моему глубочайшему изумлению, кивнул врач. Я-то думала, что Виталий будет отпираться, и приготовилась к долгой борьбе…
— Эта история ни для кого не секрет, — вздохнул Серебряков. — Ну, то есть я не кричу о ней на каждом углу, но кому надо, все в курсе.
— Кому надо — это врачи? — поинтересовалась я.
— Профессиональное сообщество, — кивнул Виталий. — Я был модным хирургом. Моя клиника набирала обороты. Торопясь снять, так сказать, сливки потребительского спроса, я работал по двенадцать часов в день без выходных, а для хирурга это непозволительно. Рано или поздно что-то должно было случиться. Ну, и случилось. В тот день я оперировал молодую девушку… она решила увеличить губы, в чем, впрочем, совершенно не нуждалась. Я был… скажем так, не в форме. Поэтому решил подстегнуть себя стимулятором, чтобы сделать свою работу наилучшим образом. Как выяснилось, это была ошибка.
Я подалась вперед в своем неудобном кресле:
— И что, такая ошибка, что невозможно исправить?
Хирург кивнул.
— Я ошибся с дозировкой… потом использовал не вполне стерильный инструмент, пошла инфекция. Послеоперационные рубцы. Родители девушки истратили состояние, чтобы исправить последствия… Но было поздно, — доктор надолго замолчал.
— И что случилось дальше? — спросила я.
Серебряков вздохнул. Лицо его внезапно постарело.
— Отец девушки — известный в городе человек, богатый и влиятельный. Он меня разорил.
— Как это?! — не поняла я.
— Очень просто. Он сделал все, чтобы я больше не смог работать. Подал иск, отсудил миллионы… Но главное — погубил мою репутацию. Никто не хотел ложиться ко мне в клинику. И ее пришлось закрыть, оборудование продать, чтобы расплатиться с судебными издержками… даже дом, машину и доставшуюся от родителей дачу мы с женой были вынуждены продать. Я вернулся на работу в эту больницу, где когда-то начинал. Ассистент профессора — мой профессиональный потолок. Я живу в «хрущобе» жены и езжу на работу на трамвае. Что вы еще хотите узнать?
— А ваша пациентка? Ну, та девушка? Она умерла?
— Господь с вами! — отмахнулся хирург. — Жива и здорова. Но в кино, как она мечтала, ей никогда не сниматься. Ну что, я удовлетворил ваше любопытство?
— Вполне. Спасибо, что уделили мне время.
Я закрыла за собой дверь кабинета и только тут поняла — потрясенная историей, что рассказал мне хирург, я даже не спросила у него, кто мог попытаться отравить Машу. Ну и ладно. На сегодня с меня достаточно.
Я заглянула в палату Киры. Девушка спокойно спала, Маша сидела у ее кровати и листала журнал. Цветы из палаты вынесли, кондиционер включили, и воздух стал чистым и свежим.
В машине я принялась воспитывать Машу.
— Понимаешь, с той минуты, как ты меня наняла, я отвечаю за твою жизнь. Ты должна меня слушаться, иначе как я могу тебя защитить?!
Я распиналась довольно долго, а потом поняла, что Маша меня не слышит. Мысли девушки блуждали где-то далеко, и на губах играла загадочная улыбка.
— Он такой милый! — невпопад сказала наследница, и я сразу поняла, о ком она мечтает. Я вздохнула. Да, жиголо быстро добился своей цели…
— Кстати, чем он занимается? На что живет? — поинтересовалась я.
Маша даже не стала для приличия переспрашивать, о ком идет речь.
— О, Владимир — графический дизайнер! Он обещал научить меня обращаться с компьютером. В интернате у нас был один на всех, так что я умею только выходить в Интернет и проверять почту.
Ну конечно! Долгие вечера вдвоем за монитором, щека к щеке. Рука направляет нежную ручку с мышкой… В былые времена для обольщения девиц использовали игру в четыре руки на фортепьяно, а теперь вот компьютер…
— Я голодная как волк! — вдруг воскликнула Маша и прижала ладони к раскрасневшимся щекам. По-моему, она просто пыталась увести разговор от опасной темы. Но я тоже проголодалась.
— Хочу в ресторан! — заявила наследница. — Ни разу в жизни не была в ресторане, представляешь? Кира меня таскала по кафе, где подают пирожные и горячий шоколад. А я хочу мяса. Лучше с кровью. Я в журнале сейчас читала, что бывает такое. Никогда не пробовала!
Что ж, ресторан в центре города — не самое опасное на свете место. На дворе белый день, так что вполне можно и пообедать.
Я привезла наследницу в маленький уютный «Стейк-бутик». Раз уж она хочет мясо с кровью, то пусть попробует его в лучшем месте в городе. Меню этого симпатичного и жутко дорогого местечка целиком состояло из различных видов стейка. Ну, и еще дополнений к мясу — салатов, соусов и спиртного.
Мы уселись за столик в углу, я сделала заказ. В ресторане было довольно людно. Я заметила, что девушка как-то подозрительно ерзает на стуле. Наконец Маша не выдержала:
— Ой, Женя, а где у них тут удобства?
Я объяснила, и девушка поспешно скрылась за дверцей.
— Добрый день! — Сидевшая за соседним столиком женщина приветливо кивнула мне. Я напрягла память. Где же я видела эту закрученную вокруг головы косу? Да это же подруга авторитета Вишнякова, которую я про себя окрестила Княгиней!
Я кивнула в ответ, и вдруг женщина поднялась и подошла ко мне:
— Можно? — Не дожидаясь разрешения, Княгиня присела за наш столик. Я повертела головой — Вишни нигде не было видно. Неужели его подруга ходит по ресторанам одна? Для подобной публики это совсем нетипично.
Княгиня заметила мой взгляд и заливисто рассмеялась:
— Это же мой ресторан.
— Ух ты! — восхитилась я. — Так вот кто готовит лучшее мясо в городе!
Княгиня польщенно улыбнулась и спросила:
— Это ведь Машенька Серебрякова приехала с вами?
Я кивнула.
— Девочку просто не узнать! Настоящая красавица. Я все вспоминаю, какой она приехала в Тарасов. Бедняжка, — и женщина жалостливо покачала головой.
— Ну, сейчас у нее все хорошо, — заверила я хозяйку.
— Неужели? А я слышала, что у девочки проблемы…
Я напряглась.
— От кого слышали?
Но Княгиня не стала отвечать, только загадочно улыбнулась. Неужели о проблемах моей клиентки уже болтают в городе? Или у Вишни свои источники информации?
— А, поняла! Это тот жирный охранник, которого я уволила! — догадалась я. — Побежал прямиком к бывшим корешам. Так?
Княгиня засмеялась.
— Маше надо быть поосторожнее. У ее отца было много недоброжелателей. Теперь они перешли к ней вместе с наследством. Один Шмага чего стоит…
— Шмага? — Я навострила уши.
— Да, — ответила женщина. — Вы что, не знаете, кто это?
— Понятия не имею, — честно сказала я.
— Как же вы собираетесь защищать девочку, если даже не знаете, кто такой Шмага?! — Княгиня вскинула соболиные брови. Я почувствовала, что злюсь.
В конце концов, я на службе всего второй день! Вчера я сошла по трапу самолета, предвкушая заслуженный отдых. И вместо этого угодила в самый центр каких-то таинственных интриг! Но жаловаться я считаю ниже своего достоинства. Поэтому я сказала:
— Я обязательно разберусь, что происходит вокруг Маши. Но если вы желаете девочке добра, помогите мне. Проясните ситуацию.
Княгиня нахмурилась. С минуту она изучала меня, словно решая, можно ли мне доверять. Я не пыталась ей понравиться, поэтому сделала профессионально равнодушное лицо — «морду кирпичом» на жаргоне телохранителей. Клиенты обожают охранников с таким выражение лица.
— Шмага — это старый кореш Серебряка, — наконец сообщила мне Княгиня. — Как говорится, жена по зоне, кент по воле.
— Же… жена?! — Я запнулась от неожиданности.
— Ну да, — как ни в чем не бывало ответила Княгиня. — Серебряк был серьезный вор. Ходки у него были долгие. Один раз девять лет сидел, потом еще четыре добавили. Думаете, легко им там без бабы? Ну, вот и… Вслух про такое не говорят, но все знают.
Я открыла рот и закрыла. Интересно, у Вишни тоже есть… жена по зоне?! Лучше не знать.
— И где мне его найти, этого… Шмагу?
— Да в его заведении, — пожала плечами Княгиня. — Он там все время отирается, делать-то ему нечего. Ни семьи, ни друзей.
— У него что, тоже ресторан? — поинтересовалась я, записывая адрес на салфетке.
Княгиня посмотрела на меня так, будто я сморозила невесть какую глупость:
— Да вы что?! Кто же к нему есть-то пойдет? Он же…
Тут Княгиня замолчала, и я увидела, что Маша возвращается к столику.
— Здравствуй! — приветливо улыбнулась ей Княгиня. — Сейчас распоряжусь, чтобы вас обслужили по высшему разряду.
— Ой, здрасте! — улыбнулась в ответ Маша, переводя взгляд с Княгини на меня. Женщина удалилась. Вскоре нам принесли заказ — непрожаренный стейк для Маши и хорошо прожаренный для меня. Ненавижу вкус крови. А вот Маше он, похоже, понравился — девушка с аппетитом поедала говядину, неловко орудуя ножом и вилкой. Я украдкой наблюдала за подопечной. Да, манеры у наследницы, как у Маугли из джунглей. Надо будет посоветовать ей поучиться хорошим манерам. А впрочем, это совершенно ни к чему. Когда у человека есть деньги — а у наследницы они будут через полгода, — совершенно неважно, какие у него манеры. Всем плевать, точно знаю.
Маша подняла на меня глаза и облизнула губы.
— Очень вкусно, — блестя глазами, сообщила мне девушка. — Теперь всегда буду такое заказывать.
Я вспомнила дом Таракановых, макароны три раза в день и плавленый сырок.
— По матери не скучаешь? — неожиданно для себя самой спросила я. Маша напряглась. Девушка отложила вилку и промокнула губы салфеткой.
— Почему вы спросили? — Глаза девушки смотрели на меня в упор, без улыбки.
— Ну, не знаю… мы с тобой сидим в хорошем ресторане, а она там в этих ваших Ямах…
— Я мамку не обижу, — сказала Маша, принимаясь за второй кусок. — Не волнуйтесь за нее. Как только получу наследство, мамка будет иметь все, о чем мечтала.
— Заберешь ее в Тарасов? — поинтересовалась я.
— Зачем это? — удивилась Маша.
— Ну… ты же сказала…
— Ей тут не место, — жестко проговорила девушка. — Если бы можно было, я бы ее в клинику сдала и вылечила от пьянства. Ее и папку… в смысле, дядю Лешу. Но это невозможно. Не бросят они пить. Так что пусть уж живут где жили. Но дом новый я им построю. И ни в чем нужды у них не будет. Денег не дам — все равно пропьют. А кормить-одевать стану.
Жестко. Зато прагматично. Да, современные Золушки куда реальнее смотрят на вещи, чем их предшественницы.
Маша закончила есть и с любопытством огляделась.
— До чего же тут красиво! А правда, что я получу в наследство рестораны? Вы там бывали? Я бы хотела на них посмотреть. Давайте поедем прямо сейчас.
— Маша, может, вернемся домой?
— Ну поехали, а? — заканючила наследница. — Мне все равно дома делать нечего. Если бы ты знала, Женя, как мне надоело бездельничать! Кира очень добрая… Но она со мной обращалась как с куклой. Таскала по магазинам… А я это не люблю. Мне куда интереснее посмотреть папины заводы. Ну, еще рестораны там, гостиницы…Так, решено! — Маша, весело блестя глазами, хлопнула ладошкой по столу. — Едем смотреть мою собственность!
Уходя, мы поблагодарили Княгиню. Я незаметно опустила в карман салфетку с адресом. Надо будет навестить этого Шмагу при первой возможности…
Остаток этого дня мы с Машей провели, осматривая будущее наследство девушки. Честно говоря, я еще ни разу не видела Марию такой целеустремленной. К магазинам в отличие от своей мачехи девочка была равнодушна, зато заводик по производству снегоуборочной техники вызвал у нее неподдельный восторг. Девяносто пять процентов акций завода принадлежало Серебряку, а оставшиеся пять — трудовому коллективу, причем четыре — лично директору. Так что он встретил нас как дорогих гостей, устроил для девочки экскурсию по цехам — на мой взгляд, сделал все, чтобы наследница не заинтересовалась финансовой отчетностью. При Серебряке, думаю, директор сидел тише воды ниже травы. А сейчас, кажется, решил, что настали новые времена, сулящие новые возможности. Ничего, у Маши еще будет время навести тут порядок. Уже сам факт визита показывает, что наследнице не все равно. Директор теперь десять раз подумает, прежде чем провернуть что-нибудь этакое…
Автоцентр «Тарасов-Тачка» мы посетили, не афишируя, кто мы и зачем приехали — так сказать, инкогнито. Маша сообщила продавцу, что подумывает приобрести машину, и следующие полтора часа мы провели с пользой — пришлось даже устроить тест-драйв. За рулем сидела я, а Маша устроилась сзади и изводила продавца дурацкими вопросами. Когда под конец продавец, который неосмотрительно принял меня за того, кто будет оплачивать покупку, сказал в сердцах: «Девочка, помолчи, дай мне с твоей мамой поговорить!», я едва не въехала в столб, а Маша довольно улыбнулась.
— Надо будет обратить внимание на трудовую дисциплину в этом салоне! — заявила мне наследница, когда мы вышли. — Хамить клиентам — это никуда не годится!
Больше всего Марию впечатлили гостиницы. Их было три — «Геркулес», «Гефест» и «Персефона». Уж не знаю, кто посоветовал Серебряку выбрать такие названия. «Геркулес» находился в районе железнодорожного вокзала и предназначался для состоятельных приезжих.
«Гефест» был «для своих» — небольшой гостиничный комплекс на окраине, почти за городской чертой. Рядом лес, прудик, на берегу банька — ничего себе такая банька, человек на пятьдесят… В общем, для юной девушки не самое подходящее место.
Ну а репутация «Персефоны» в городе была известна всем. Это было типичное место отдыха с девочками. Скорее всего, на его территории можно было достать все — у портье оказалась такая честная физиономия, что аж противно. Именно отсюда в прошлом году выскочил абсолютно голый мужчина с «береттой» и побежал по проезжей части, стреляя в проносящиеся мимо машины. Он никого не подстрелил только потому, что находился в сильно измененном состоянии сознания. Когда его скрутили, он еще долго отбивался от пролетающих, как он утверждал, ангелов. Серебряк как-то замял эту историю, но Маше придется очень постараться, чтобы это место лишилось своей веселой репутации. Ну, или стать хозяйкой борделя — одно из двух.
Для одного дня это было слишком. Поэтому я заявила, что в «Персефону» мы заедем как-нибудь в другой раз.
Маша тоже устала — девушка сдвинула было брови, но потом передумала спорить и откинулась на спинку сиденья «Фольксвагена».
— Персефона — это от слова «персик»? — спросила Маша, зевая.
— Ну… что-то вроде того, — у меня не было сил погружаться в древнегреческую мифологию и объяснять Марии, кто такая Персефона.
— Ой, я опять проголодалась, — виновато вздохнула Маша. — В интернате говорили, что я ем, как удав, а стройная, как газель! Смешно, правда? Газель…
На улице уже стемнело. Пора бы подумать об ужине.
— Жень, давай какой-нибудь из ресторанов посмотрим, а? О, вон тот, где вывеска светится! Заодно и поедим.
Призывно мигавший вывеской ресторан, мимо которого мы в тот момент проезжали, был последним на земле местом, куда я хотела бы отвезти наследницу. Это была «Веселая русалка» — тот самый ресторан, где Серебряк решил отметить свое семидесятилетие и где его настигла смерть.
Маша об этом не знала. Я попыталась отговорить девушку, предлагая на выбор множество других симпатичных мест, но Серебряковой уже шлея под хвост попала. Кажется, юную дикарку заинтересовала больше всего вывеска с хвостатой девицей. Я уже знала — бесполезно спорить с Машей, когда она в таком настроении. Конечно, я могла бы настоять на своем, жестко себя поставив… Но мне не хотелось обострять отношения с моей клиенткой. Если девушка не будет доверять мне и слушать меня, на смену мне быстренько найдутся другие советчики — к примеру, один демонический красавец. Именно поэтому я согласилась. Маша торжествующе улыбнулась и взбежала по ступеням.
В ресторане меня ожидала большая и неприятная неожиданность — там сидели Гапон и компания. Компания была велика — человек пятнадцать крепких пацанов. Они сдвинули столики в центре зала, образовав привычный длинный стол. Остальных посетителей было немного, и они робко ели по углам.
Едва мы вошли, к нам немедленно подлетел официант в муаровом галстуке-бабочкой, белой рубашке, переливающемся жилете, штанах со штрипками и сверкающих лаковых штиблетах. Волосы у мальчика были уложены гелем. Маша смотрела на него во все глаза.
— Простите, девушки, простите! Закрыто на спецобслуживание!
Маша растерянно захлопала глазами.
— Ну что, может, уйдем? Я знаю отличное кафе по соседству. — Честно говоря, я вздохнула с облегчением — совершенно не хотелось встречаться с Гапоном.
— Ну уж нет! — нахмурилась Мария.
Девушка вздохнула, набрала в грудь побольше воздуха и напустилась на официанта:
— Разуй глаза! Не видишь — хозяйка пришла! Я — дочка Серебряка. Дай-ка нам приличный столик, да шевелись!
— Начальство надо знать в лицо! — строго сказала я, усмехаясь себе под нос и обходя оторопевшего парня.
Нас с почетом провели в глубь ресторана и усадили за столик, застланный рыбачьей сетью поверх белоснежной скатерти. Маша вертела головой, как ребенок, разглядывая сушеных морских звезд. Прибежал директор, расшаркался. Заверил, что крабы сегодня удались на славу и наследница просто обязана их попробовать. Маша благосклонно кивнула.
Компания Гапона ненадолго замолкла при нашем появлении, потом веселье возобновилось с новой силой.
Принесли наш заказ. Маша деловито поедала крабов, не утруждая себя застольными манерами, а я отдавала должное знаменитой здешней ухе из красноперки.
— Это место мне нравится, — облизывая губы, сказала Маша. — Пожалуй, когда все это станет моим, я ничего здесь не стану менять. А вот гостиницы придется переделать. Ты не знаешь в Тарасове приличного дизайнера по интерьерам?
Прибежали официанты, принесли десерт. Несколько раз к нам подходил директор и осведомлялся, не нужно ли чего.
Маша слегка напряглась и спросила вполголоса:
— Жень, а почему все на меня так странно смотрят, а?
Пришлось рассказать девушке, что именно в этом ресторане смерть настигла ее отца. Девушка вздохнула и проговорила:
— Хорошо, наверное, вот так умереть — среди родных и друзей. В лучший день своей жизни…
Я едва не захлебнулась кофе.
— Маша, думаю, твой отец вообще не собирался умирать. Кстати, он отличался превосходным здоровьем, это все отмечают. До ста лет мог дожить.
Маша вздохнула.
— Через тридцать лет мне было бы сорок восемь. Я была бы совсем старая. А что, если бы папа не упомянул меня в завещании, он так обо мне и не вспомнил бы? Я бы так и жила в Волчьих Ямах с мамкой и дядей Лешей? Вышла бы замуж за Кольку, нарожала детишек, состарилась…
— Ну, не знаю, — осторожно проговорила я. — Возможно, твой отец собирался пригласить тебя к себе жить…
— Не надо, Женя! — горько усмехнулась девушка. — Вы же прекрасно знаете, что это не так. Он бы обо мне и не вспомнил. Жил бы себе с Кирой, у них родился бы ребеночек… Настоящий наследник. А я для папы была кто? Так, ошибка…
— Маша, совершенно неважно, как оно все могло бы сложиться. Главное, что ты сейчас здесь, и у тебя все хорошо. И дальше тоже все будет в порядке! — Я накрыла своей рукой ладошку наследницы, и девушка благодарно пожала мне руку.
— Ладно, — вздохнула наконец Маша. — Все было очень вкусно. Думаю, мне пора осмотреть кухню!
В этот момент команда Гапона дружно встала и направилась к выходу. Маша щелкнула пальцами, и директор прямо-таки материализовался у нашего столика.
— Я не заметила, чтобы эти посетители расплачивались, — ледяным тоном сообщила ему Мария.
Лицо мужика пошло багровыми пятнами, и он проблеял:
— Э… Это специальные гости… друзья Иннокентия Васильевича. Они никогда не платят, уж так заведено…
— Теперь я здесь хозяйка, — ласково улыбнулась Маша. — И мне эти люди не друзья. Пожалуйста, верните их и предъявите счет.
Директор позеленел. Да уж, представляю себе реакцию Гапона…
— Маша, это не очень разумная идея, — вполголоса сказала я. Директор подарил мне благодарный взгляд.
— Не можете? — вскинула бровки наследница. — Ну, тогда я сама.
Девушка встала и быстро догнала уходящую компанию — я даже не успела ее остановить. «Так, — судорожно вспоминала я, — пистолет остался в машине. В случае чего придется ронять наследницу под стол и падать сверху, закрывая собой. Эх, не люблю я такие вот экспромты…»
— Дяденька Гапон! — в спину авторитету позвала Маша. Гапон вздрогнул и обернулся. Надо же, девушка запомнила его, она видела Гапона у Вишни.
— Ну чего? — мрачно спросил авторитет.
Маша мило улыбнулась и пояснила:
— Помните меня? Я дочка Серебряка. Мы виделись с вами. И у папы дома висит фотография — вы там с ним вместе, во время охоты на кабана.
Гапон скривился:
— И чего дальше?
Маша вздохнула и сказала:
— Я знаю, вы с папой дружили. Он с вас денег не брал. Но я должна сама о себе заботиться. А то, если даром буду кормить, пожалуй, папино наследство промотаю…
И как ни в чем не бывало уставилась на авторитета.
Один из бычков сунул руку во внутренний карман куртки. Другой невзначай почесал подмышку. Мама дорогая, да у них у всех, похоже, стволы… Боюсь, сегодняшний вечер войдет в историю. В криминальную историю города Тарасова. Думай, Охотникова, куда ронять сироту, чтобы убрать ее с линии огня…
— Ну, девка, ну, оторва!
Я не поверила своим глазам — Гапон ржал и хлопал себя по животу:
— Тебе палец в рот не клади! Мигом откусишь! О волчара! Прям как твой батя!
Ребята Гапона тоже расслабились, послышались смешки.
Я перевела дыхание. Маша мило улыбалась.
— Ну, так мы как — договорились?
Гапон, все еще продолжая смеяться, полез за бумажником. Маша широким жестом остановила его:
— Ладно, не надо. Сегодня я угощаю.
— Договорились! — кашляя от смеха, сказал Гапон, и вся компания вывалилась из стеклянных дверей. Директор тихо икал под пальмой.
— Кухню я посмотрю в другой раз, — сообщила ему Маша, и мы покинули ресторан «Веселая русалка». Маша была в превосходном настроении. В машине девушка заявила: — Никогда у меня не было такого интересного дня, честное слово! Мне так понравилось! Это куда лучше, чем мотаться по магазинам. Как ты думаешь, Женя, я буду хорошей хозяйкой своего наследства?
— По-моему, да! — вполне искренне ответила я.
Действительно, вчерашнюю школьницу было не узнать. В меру строгая, властная, готовая вникать во все мелочи производства и ресторанно-гостиничного бизнеса. Лучшей наследницы не найти. Достанься, к примеру, «Русалка» тому же Гапону, так он за месяц превратил бы ее в притон! Приличная публика стала бы обходить криминальную точку за версту. А нет денежной публики — нет и дохода. Какое-то время Гапон на широкую ногу угощал бы братву, а потом ресторан вылетел бы в трубу. Нет, Серебряк знал, что делал, когда составлял завещание…
Одного не понимаю. Неужели Иннокентий не знал о том, что его молодая жена ждет ребенка? Да еще зачатого в пробирке?! Или Кира Валерьевна мне солгала, и ребенок был вовсе не от Серебряка, а от кого-то другого? Иначе почему авторитет вытащил из Волчьих Ям незаконную дочку, а родной кровиночке ни копейки не оставил?
Всю дорогу Маша отчаянно зевала. Как только мы вошли в дом, наследница заявила, что хочет спать, пожелала спокойной ночи и скрылась в спальне.
Я взглянула на часы. Половина двенадцатого. После сцены в ресторане в моей крови еще не улегся адреналин. Я прекрасно представляла себе, чем могла закончиться эта история, если бы Гапон был в другом настроении. Нет, я сейчас точно не усну…
Нанесу-ка я визит таинственному персонажу по имени Шмага! А что? Княгиня мне сообщила, что он и живет, и работает по этому адресу. Значит, я застану его на месте. Ну подумаешь, перебью ему сладкий сон… Безопасность Марии Серебряковой гораздо важнее.
Я предупредила Сусанну, что отъеду на некоторое время, и попросила присматривать за Машей. Если, к примеру, наследнице вздумается покинуть дом, пусть домработница немедленно звонит мне. Непривычно тихая Сусанна покорно кивнула. Я села за руль и покатила в ночь.
Адрес, который дала мне Княгиня, привел меня на окраину Тарасова. Это был район промышленных предприятий, а между ними притулилась одинокая заправка и пункт технического обслуживания. Это и были владения Шмаги.
Заправка была крохотная — всего две колонки, стеклянный стакан, где днем сидела приемщица, был пуст, свет погашен. Видно, машины заезжают сюда нечасто — неподалеку две заправки «Лукойла». С ними ли тягаться этой жалкой точке?
Я заехала во двор СТО, вылезла из машины и забарабанила в металлическую дверь:
— Эй, открывай! Клиент приехал!
Довольно долго за дверью было тихо, но вот затеплился свет, потом послышалось какое-то металлическое звяканье, и дверь приоткрылась. В щели, освещенной тусклым светом фонаря, возник глаз и половина уродливой физиономии.
— Чего надо? — подозрительно спросил хозяин заправки. Выпученный глаз тем временем вращался во все стороны, сканируя окрестности. Я шагнула под свет фонаря, показывая, что я приехала одна, а затем продемонстрировала пустые руки.
— Открывай, Шмага! К тебе гости.
— Я гостей не жду, — нелюбезно сообщил мне владелец заправки.
— Открывай, — сказала я. — Мне что, на всю улицу орать о наших с тобой делах?
Шмага закашлялся. Кашлял он долго, а я терпеливо ждала. Наконец Шмага выдал смачный плевок, и дверь загремела, открываясь. Я вошла внутрь.
Пахло пылью и даже, кажется, мышами — как в помещении, где давно никто не живет. Специфического запаха машинного масла и бензина тоже не ощущалось. Человечек ростом мне по грудь стоял, держа фонарь в поднятой руке, и сверлил меня взглядом маленьких красных глаз. Мне сделалась неуютно. Этот тип ростом с двенадцатилетнего мальчика вовсе не выглядит опасным… Но он на своей территории, и кто знает, что у него на уме.
— Свет зажги, — вполголоса, но твердо сказала я.
Шмага помедлил. Он думал долго, и я невольно напряглась. Ну, смотри, не плачь, если я размажу твою морду по бетону… Сам виноват.
Очевидно, Шмага понял, что связываться со мной опасно. Щелкнул выключатель, и яркий свет залил невероятно грязное помещение. Да, на этом СТО давненько не бывала ни одна машинка… По углам громоздились кучи всякого металлического хлама, какие-то покрышки. Похоже, Княгиня не обманула — владелец действительно проживал именно здесь. У стены стоял продавленный диван, рядом стол, на нем холостяцкое хозяйство Шмаги — электрическая плитка, банки консервов, гнутые вилки, надкусанный батон. Больше всего помещение напоминало нору крысы, которая коллекционирует металлолом.
— Чего надо-то? — уже совсем другим голосом — просительным и тонким — спросил Шмага.
— Поговорить приехала.
— Садись, раз такое дело, — хозяин указал мне на погнутый металлический стул, явно выкинутый за ненадобностью из какого-нибудь офиса, а сам остался стоять.
— Садись и ты, в ногах правды нет, — сказала я миролюбиво, и Шмага примостился на краешке дивана.
Теперь я могла разглядеть его во всех подробностях. Очевидно, он был ровесником покойного Серебряка, но в отличие от авторитета выглядел совершенным стариком. Зубов у него почти не было — так, торчали впереди какие-то пеньки. Седые свалявшиеся волосы обрамляли лысину, серая щетина топорщилась на щеках. Лицо было изрезано морщинами и темное — то ли от грязи, то ли от загара. Сощуренные глаза спрятались в складках век. Несмотря на маленький рост и худобу, бывший любовник Серебряка казался жилистым и сильным. Он был в джинсах и клетчатой рубашке — похоже, секонд-хендовские вещи. В целом Шмага напоминал сильно потасканного старого индейца.
Старик занервничал под моим пристальным взглядом. Трясущимися руками он вытащил из пачки дешевую сигарету и закурил. Глаза у него бегали.
— Ты зачем к наследнице приходил? — задушевным тоном начала я допрос.
— К наследнице? — прикинулся непонимающим Шмага.
— Так, давай договоримся — дурака выключи сразу! — рассердилась я. — Ты залез в окошко к Марии Иннокентьевне и рылся в ее документах.
Шмага хитро прищурился:
— А ты меня видела?
— Домработница видела! — беззастенчиво солгала я.
Шмага поник:
— Сусанка-то? Она такая… всюду свой длинный рубильник сует — куда надо, куда не надо… А любопытной Варваре чего сделали?
— Давай ближе к делу, а? — попросила я. — Час поздний. Кстати, извини, что разбудила — днем совершенно нету времени к тебе приехать.
Шмага как-то странно на меня посмотрел, потом спросил уже без всякого ерничества:
— Значит, ты охранница?
— Охранницы на зоне остались, а я телохранитель! — поправила я старика. — Ты зачем в дом Серебряка лазил, а? Украсть чего хотел?
Шмага вместо ответа поднял руки. Они тряслись безостановочно.
— Я уж забыл, когда чего чужое брал, — пожаловался мне Шмага. — Такими-то руками. Я чай пью — стакан двумя руками держу. Где мне красть…
— Тогда зачем в особняк залез?
— Сама догадайся, раз такая умная! — окрысился вдруг старичок.
— И догадаюсь. Тоже мне, бином Ньютона… Ты интересовался документами наследницы. И даже скоммуниздил ксерокопии. А теперь скажи, зачем ты это проделал?! Девочку напугал…
— Де-е-евочку! — протянул Шмага.
— Не пойму, у тебя какие-то претензии к Маше? Или вы с Серебряком не поделили чего? Она к вашим давним делам отношения не имеет, ее тогда и в проекте не было…
Старик поманил меня пальцем. Что за дурацкая конспирация! Тут вокруг ни единой живой души! Я наклонилась к Шмаге, и он, понизив голос, сказал:
— Не она это, поняла? Ясно теперь?
И выпрямился, торжествующе блестя глазками.
— В смысле — не она?
— Не доча Серебряка! Самозванка это!
Я откинулась на спинку стула, изучая гордую физиономию Шмаги. Может, старик помешался от беспросветного пьянства и такого же одиночества? Шмага, кажется, понял, о чем я думаю.
— Если что, так я не пью. Совсем! И много чего вижу. Люди разные ко мне заезжают…
— Как же ты с такими руками машины-то чинишь? — напрямик спросила я.
Шмага захихикал:
— Да я и не чиню. Раньше у меня тут ребятишки работали, за еду… выгнал я их. Обокрасть меня хотели. Меня! Обокрасть! — И Шмага зашелся смехом, немедленно перешедшим в жуткий кашель. Я невольно отодвинулась. У старичка, поди, махровый туберкулез — после стольких лет на зоне…
— А заправка моя процветает, да! — гордо продолжал Шмага. — Ты не смотри, что тут не убрано — ко мне мно-о-ого кто ездит за бензином. За бензином, и не только…
На что это он намекает, что-то никак не въеду…
— Не догоняешь? — жалостливо глянул на меня старичок. — За информацией, ясно? Сейчас ведь как — кто имеет информацию, тот имеет целый мир…
Да, философ…
— И почему ты решил, что Маша — вовсе не дочь Серебряка, а самозванка? Сказал кто? Или сам догадался?
Шмага поводил у меня перед носом дрожащим пальцем:
— Моя информация денежек стоит. Если денежек нету, дай мне что-нибудь… равноценное. Расскажи что-то полезное, будет бартер… ты же на многих в городе работала? Во всякие семьи богатых людей вхожа? Вот и расскажи. Ты мне, я тебе…
Больше всего мне хотелось раздавить этого сборщика информации, как мокрицу. Я встала и сказала:
— Дурак ты, Шмага. Наследницу я сама привезла из деревни. Документы у нее в порядке. Вся родня ее признала. Один ты никак успокоиться не можешь. Что, обидел тебя Серебряк? Мало по завещанию оставил?
Шмага вздохнул:
— По завещанию, чтоб ты знала, мне вообще ничего не положено. А заправку эту я давно получил — лет пятнадцать назад.
— Отступное, да?
— Верно думаешь. Это Серебряк мне дал, чтоб я с его пути убрался. Он тогда важным стал, в телевизоре мелькать начал, на детские дома жертвовать… Да я на Кешу не обижен, ты не думай! — заверил меня маленький человечек. — Я ж понимаю — где он, а где я. Документы у девочки в порядке, это ты верно заметила… ладно, не хочешь меняться, тогда я тебе подарок сделаю. Просто так, для затравки!
И Шмага захихикал, блестя глазками.
Я уже сделала два шага к двери, но тут обернулась:
— Подарок? Какой подарок?
— А вот насчет наследницы-то… Убить ее хотели… Ты спроси у Нинельки, кто ей таблетки прописывает? Вот такой тебе будет от меня подарок…
Я пожала плечами, отодвинула засов и вышла. После грязной норы Шмаги пропахший бензином воздух показался мне слаще аромата альпийских лугов.
Я вырулила на шоссе, раздумывая над словами старика. Интересная крыса прячется в этой норе, однако… Кто же это заезжает к Шмаге на заправку обмениваться информацией?
Утром Маша заявила, что нам необходимо навестить Киру — бедная больная совсем заброшена. Девушка велела Сусанне испечь любимый Кирин пирог с инжиром. Пока пирог поспевал в духовке, я созвонилась с Нинелью. Та собиралась приехать в больницу, и мне оставалось только подогнать наши визиты по времени. Очень хорошо! Мне просто не терпелось проверить наживку, которую кинул мне Шмага. А что, если в его словах и правда есть какой-то смысл?
Сусанне Ивановне вчерашнее срывание всех и всяческих масок явно пошло на пользу. Домработница с раннего утра хлопотала по дому и даже выглядела не такой унылой, как обычно. Со мной Сусанна была подчеркнуто вежлива, а с Машей — приветлива и послушна. Все равно стоит присматривать за этой женщиной. Слишком уж большой запас ненависти она накопила за все эти годы… чего стоит только история, как она «позаботилась» о забеременевшей жене Иннокентия… Но Сусанна клялась, что к беде Киры она непричастна. Похоже на правду — Серебряк мертв, какой смысл Сусанне избавляться от ребенка?!
Может быть, это устроил тот же самый человек, что пытался отравить Машу?..
Мы приехали в больницу одновременно с Нинелью. Сегодня Кира выглядела уже гораздо лучше — может быть, потому, что ее не осаждали толпы родственников. Вдова сидела в постели и ела апельсин. Я оставила их с Машей болтать о своем, о девичьем, а сама ухватила под руку Нинель Васильевну и вывела ее в коридор побеседовать. Я обратила внимание, что Серебрякова выглядит неважно. Дышала она тяжело, под глазами тени. Нинель криво нанесла помаду, и теперь бордовый рот казался издевательской улыбкой клоуна на бледном лице.
Мы обсудили здоровье Киры.
— Эта девочка — клиническая идиотка! — вздохнула Нинель. — Она должна была сказать мне о своей беременности! Я нашла бы ей лучших в городе врачей. Кеша так хотел сына…
— Нинель Васильевна, можно мне посмотреть на ваши таблетки? — спросила я. Нинель удивилась, но послушно полезла в сумочку. Я развернула аннотацию на английском и принялась внимательно изучать.
— Не понимаю, что вы там хотите найти, — недовольно проговорила Серебрякова. — Я принимаю этот препарат уже четыре года. Честно говоря, я перепробовала все, что можно, пока Виталик не подобрал мне эти таблетки. С ними я наконец чувствую себя человеком. Они быстро действуют…
— Но здесь много побочных эффектов! — Я подняла глаза от листка бумаги и посмотрела на Нинель. — Вот, к примеру, галлюцинации… прерывание беременности…
Нинель расхохоталась:
— Ну, деточка, беременность мне не грозит! А что касается галлюцинаций…
Краска сбежала с ее лица:
— Вы что… вы думаете, кто-то дал этот препарат Кире?! Вы подозреваете меня, да?
— Нет, Нинель Васильевна, вас я не подозреваю, — вздохнула я. — Вы сказали мне, что ваши таблетки в последнее время что-то быстро заканчиваются. Это значит, кто-то взял их из вашего флакона. И дал вдове. Иначе с чего молодая здоровая женщина потеряла ребенка? Она ведь почувствовала себя плохо еще во время приема. Так что сделать это мог любой из ваших гостей. В итоге мы опять возвращаемся туда, откуда начали… Но кое-что все-таки прояснилось. Так, говорите, эти таблетки прописал вам Виталий? Вероятно, именно он порекомендовал вам витамины для Маши? Ну, те, которые она принимает?
Нинель кивнула:
— Виталик — хороший врач. Ему не повезло в жизни…
— Вы имеете в виду ту историю, когда он под кайфом оперировал девушку?
Нинель дико покосилась на меня:
— Кто вам это рассказал? А, знаю! Светлана. Эта женщина — сущее бедствие для семьи… Совершенно не умеет держать язык за зубами. Хуже Светы только ее сынок — он вообще закончит свои дни в тюрьме…
Я про себя посмеялась — надо же, сестра одного из самых известных тарасовских авторитетов выступает в качестве поборника закона и порядка!
Я решила не откладывать дела в долгий ящик и навестить доброго доктора прямо сейчас. Нинель отправилась к Кире, а я постучала в дверь его кабинета.
— Войдите! — На мое счастье, доктор был у себя. Увидев меня, Виталий поднял брови: — Снова вы? Чему обязан?..
Не дожидаясь приглашения, я прошла и уселась в кресло. Врач следил за мной, настороженные глаза за стеклами очков были непроницаемы.
— Я пришла поговорить о вашем преступлении, Виталий Витальевич! — весело сказала я.
Серебряков закатил глаза:
— Что?! Опять!
— Не об этом. О другом.
— Что это значит? — Доктор снял очки и близоруко заморгал.
— Это значит, что некоторое время назад вы пытались отравить вашу племянницу Марию Серебрякову.
— Зачем мне такое делать? — деловым тоном спросил врач.
— Из-за наследства Серебряка, полагаю. Ведь вы двоюродный брат Иннокентия. Наследник второй очереди по закону. В случае Машиной смерти вам причитается солидный куш.
— Неужели? — Доктор недоверчиво смотрел на меня. — И что же я сделал, по-вашему? Подсыпал бедняжке в мороженое цианид?
— Что вы, Виталий. Какой цианид! — Я притворно кокетливо взмахнула ресницами. — Вы гораздо умнее. Ведь это вы побывали у Нинель на следующий день после приезда наследницы? Вы посетовали, что девочка бледненькая — не иначе, неправильное питание… И порекомендовали чудные американские витамины.
— Ну и что?! — воскликнул врач. — У Маши действительно авитаминоз — девочка сама мне призналась, что дома питалась одними макаронами и картошкой! Кто угодно мог подменить эти витамины!
— Вообще-то я еще не успела сказать ни про какую подмену, — вздохнула я, — но это укоротило цепочку рассуждений на одно звено.
— На приеме была вся семейка Серебряковых! — взвился Виталий.
— Ага! Но только вы знали, как выглядит препарат, который наследница принимает трижды в день. Только вам не нужно было измерять таблетки или красть одну как образец — вы и так знали, как они выглядят. Ведь Нинель, да и Маша получали лекарства от вас.
— Бред какой-то, — сказал доктор без особой уверенности.
Мы с минуту помолчали, разглядывая друг друга.
— Что вы теперь будете делать? — осторожно поинтересовался Виталий Витальевич. И я поняла, что выиграла.
— Делать? Да ничего! Это вы будете делать то, что я скажу. Сейчас вы напишете заявление — уволитесь из больницы по собственному желанию. Потом вы продадите свою квартиру.
— Зачем? — побледнел доктор.
— На эти деньги вы купите дом в деревне. Там вы будете работать по специальности — на селе страшный дефицит квалифицированных медиков. И больше никогда не вернетесь в Тарасов. И тем более не подойдете близко к Маше.
— Но я не могу! — Виталий в ужасе моргал. — Моя жена… как я объясню ей все это?
— Найдите убедительные аргументы. Природа, чистый воздух. В деревенской больнице вы будете звездой. Лучше быть первым на деревне, чем последним в городе, так?
Я встала. Виталий тоже поднялся, и мы смотрели друг на друга через разделявший нас стол с малахитовым прибором. Доктор взглянул на тяжеленную чернильницу.
— Даже не думайте! — весело сказала я.
— Вы не можете меня заставить! — Виталий поднял взгляд, и я увидела, что в глазах у него стоят слезы.
— Я? Не могу. Зато я знаю того, кто может.
Я достала сотовый и набрала номер:
— Конопатый? Это Охотникова. Здорово! А шеф твой близко? Ну-ка, дай ему трубку.
Я быстренько обрисовала Вишне ситуацию. Тот был крайне возмущен, что дочку его старинного друга пытался отравить ее же родственник, и пообещал мне поставить дело на контроль — поспособствовать скорейшей продаже квартиры и проследить за тем, чтобы доктор гарантированно покинул город.
— Ну, все! Прощайте, Виталий Витальевич! Желаю успеха на новом месте!
И я покинула кабинет.
Ну вот и все! Моя служба закончена. Маше Серебряковой больше ничего не угрожает, а это значит, что в моих услугах уже нет необходимости. Пора прощаться с наследницей.
Я вошла в палату. Кира, Нинель и Маша пили чай. Я взяла чистую чашку, бросила туда пакетик, налила кипятка и присела к Серебряковым.
— Маша, у меня для тебя хорошие новости.
И я рассказала наследнице историю с покушением. Нинель все никак не могла поверить, что виновник Виталий. Старуха подхватила свою сумочку и выбежала из палаты. Вернулась она минут через пятнадцать крайне изумленная:
— Он написал заявление по собственному желанию! И исчез из больницы прямо посреди рабочего дня! Никто ничего не понимает…
— Ну, зато мы с вами понимаем! — сказала я. Значит, Виталий все-таки принял правила игры. Честно говоря, я опасалась, что он отравится в своем кабинете, но доктор решил поступить разумно.
Пока Нинель отсутствовала, я рассказала Маше про Шмагу (опустив, впрочем, некоторые подробности его биографии).
— Ой, как здорово! — Кира слушала, как ребенок сказку, а потом вообще захлопала в ладоши. — Значит, теперь Маша в полной безопасности?
Оставалось загадкой, кто же покушался на Машу, когда я везла наследницу в Тарасов… Но теперь это было неважно. Стало неважно в тот момент, когда девушка благополучно добралась до города.
— Ну, можно сказать и так. Пора прощаться, Мария.
Глаза наследницы вдруг наполнились слезами. Маша теребила салфетку, потом подняла на меня взгляд и тихо спросила:
— Женя, а ты не могла бы… ну, поступить ко мне на работу насовсем? Я знаю, что у богатых людей есть свои телохранители. Я бы хорошо тебе платила…
Я внимательно посмотрела на девушку.
— Нет, Маша, боюсь, что это неразумно. Тебе ни к чему телохранитель. Ты же не президент банка, не политик. Думаю, никто теперь не причинит тебе вреда… особенно если твои родственники узнают о том, что произошло с Виталием Витальевичем. Думаю, достаточно рассказать одной Светлане, и к вечеру вся семья будет в курсе…
Девушки невольно расхохотались.
— Хорошо! — Наследница поднялась. — Но ты обязательно должна прийти на вечеринку. Мы собираемся устроить вечеринку, когда Кира поправится. Я тебя приглашаю!
— Спасибо. Приду.
Я пожелала Кире скорейшего выздоровления, попрощалась с Нинелью и уехала домой. Маша хорошо мне заплатила, и я решила сделать ремонт в ванной — а то Мила жаловалась мне, что несколько раз едва не упала. Так что недели две я была занята: выбирала нескользкую плитку, поручни для ванны и тому подобное, лаялась с бригадой строителей, которые норовили все сделать по-своему, едва отвернешься — кажется, их ждал следующий объект. Я настояла на своем и получила в точности ту ванную, какую хотела. Но за этими хлопотами я совершенно закружилась. Так что, когда Маша позвонила, как и обещала, и пригласила меня на вечеринку, я подумала — а почему бы и нет? Хотя бы развеюсь.
Вечеринку Мария затеяла в одном из своих ресторанов. Это заведение называлось «Сталевар», и раньше я там не бывала.
Я припарковалась возле семиэтажного торгового комплекса, на самом верхнем этаже которого и помещался «Сталевар». Парковка была забита машинами. Поскольку наступил вечер и торговый центр уже закрылся, я решила, что тачки принадлежат тем, кто приехал на вечеринку.
Стоя в огромном, рассчитанном на двенадцать пассажиров, но совершенно пустом лифте, я почувствовала, как вздрагивает пол под моими подошвами. Эта вибрация была вызвана музыкой с верхнего этажа. Кажется, веселье в самом разгаре… Наконец на табло загорелась цифра «семь», и двери плавно разъехались. Я шагнула на площадку. Путь мне преградил охранник.
— Добрый вечер. Вы в списке приглашенных? Представьтесь, пожалуйста.
— Охотникова.
За ухом у парня была прицеплена гарнитура. Охранник связался с кем-то, кивнул и посторонился, пропуская меня через рамку металлоискателя. Я во все глаза уставилась на устройство. В Тарасове я такого еще не видела.
— Мария Иннокентьевна распорядилась! — сообщил мне охранник. — Теперь у нас работы убавится… Хотя нет, вряд ли…
Странные слова охранника объяснялись просто. «Сталевар» больше не был пивным рестораном. Теперь это был клуб — мигал свет, грохотала музыка и на танцполе вовсю скакала молодежь. Я невольно сделала шаг назад. Кажется, я тут самая старшая… Когда Маша сказала «вечеринка», я представила столик в уголке, приглушенный свет и спокойную музыку. А это что? Слово «вечеринка» так же не вязалось с происходящим, как вязаная жилетка со стрингами.
Но Маша уже шла ко мне, сияя искренней улыбкой.
— Ой, Женя! Как хорошо, что ты пришла! Пойдем скорее, я тебя кое с кем познакомлю.
Девушка проходила через толпу, как горячий нож сквозь масло — при виде Серебряковой танцующие давали ей дорогу.
Маша привела меня в отдельный кабинет — уютный куб из цветного стекла, с плюшевыми алыми диванами и нарочито грубым металлическим столом в центре. Стеклянные стены вздрагивали в такт музыке, но все-таки приглушали ее, и здесь вполне можно было беседовать без того, чтобы орать друг другу в ухо.
На диванах расположилась компания избранных счастливцев. Первым я увидела Владимира — молодой человек по-хозяйски положил руку на плечо присевшей рядом с ним Маше. Похоже, за две недели, что мы не виделись с наследницей, их отношения перешли в новую фазу. Что ж, это было неизбежно.
— Ой, Женя! Привет! — воскликнула сидевшая напротив Кира. Девушка выглядела чудесно: она перекрасила свои платиновые волосы в каштановый цвет и здорово укоротила их — кудри уже не закрывали всю спину, а ухоженными локонами спускались на плечи. Да и одеваться юная вдова стала по-другому. Вместо стриптизерских каблуков и прозрачных кофточек на Кире были стильный брючный костюм и шелковая блузка — все дорогое и явно новое. Кира постоянно дотрагивалась то до ворота блузки, то до волос, как делают женщины, когда на них непривычная одежда. Ну совершенно как героиня фильма «Служебный роман» — не ремейка, разумеется, а того самого, классического.
Рядом с Кирой сидел незнакомый мне парень. Он выглядел постарше остальных — очевидно, ему было около тридцати. Дорогой костюм не мог скрыть некоторой нескладности его фигуры — при небольшом росте мужчина уже успел обзавестись приличным пузом. На Киру он поглядывал с искренним интересом. Маша представила его как Рому.
— Роман Борисович, — автоматически поправил ее парень и тут же густо покраснел. Девушки сразу принялись смеяться над ним, подкалывая тем, что даже здесь он не может забыть о работе и расслабиться.
— Женя, попробуй! Очень вкусные коктейли! — предложила мне Маша. Я потягивала коктейль, поглядывая на наследницу. Кажется, новая жизнь пошла девушке на пользу. Маша выглядела счастливой, и я ни разу за все время знакомства не видела ее такой красивой. Причина этого была проста — девочка влюбилась.
Владимир принимал знаки внимания с гримасой человека, пресыщенного удовольствиями, но было видно, что и он неравнодушен к юной миллионерше. Что ж, девочка совершеннолетняя. Совет, как говорится, да любовь! Маша не из тех, кто позволит обобрать себя. Властная наследница Серебряка ни за что не выпустит из рук бразды правления, не станет заниматься домом и детьми, предоставив мужу вести бизнес. А значит, все будут довольны. Владимир получит то, чего он и хотел с самого начала, — доступ к деньгам Серебряка. А Маша получит красавца мужа, который даже не рискнет сходить «налево». Иначе не получит денег на карманные расходы… Ну до чего гармоничная пара!
— Маша, когда ты успела сделать из этого заведения модный клуб? — восхитилась я.
Девушка расцвела:
— Я вообще много чего успела. Осмотрела ледовый дворец, там все надо менять. Потом еще автосалоны. Столько дел, голова кругом! И еще мы с Кирой пробежались по магазинам!
И девушки покатились со смеху, вспоминая какой-то забавный эпизод. Кира поправила новую прическу. Роман не сводил с нее глаз.
— Ой, девочки, как насчет покурить? — вдруг предложила Маша. — А вы закажите нам еще по «Маргарите». Ладно? Не скучайте, мы скоро!
Курить мы вышли на небольшой балкон — такой узкий, что мы едва там поместились. Маша накинула на нас шубу — цвета молочного шоколада, такую большую, что хватило на нас троих.
— Нинель Васильевна подарила? — кивнула я на меховое изделие.
— Угадала! — засмеялась Маша. — Я отбивалась как могла, но разве с тетей можно спорить?
Маша раздала нам по тонкой ароматной сигаретке и щелкнула зажигалкой.
— И давно ты куришь? — поинтересовалась я.
— Ой, ладно, я уже большая девочка.
— А кто мне рассказывал, что курят только падшие женщины? — подковырнула я наследницу.
Маша звонко расхохоталась:
— Ой, Жень, я была такая дура!
— Девочки! — сказала вдруг Кира, глядя вдаль. — А как вам этот Рома — нравится?
— Кирюха! — деловито проговорила Маша. — Хватай его обеими руками и держи крепче. Поняла?
— Ну, он симпатичный, — призадумалась Кира, — но какой-то не такой… Животик у него, и вообще… Он мне рассказал про свой бизнес.
— И что? — заинтересовалась Мария.
— Ну, у него завод по переработке мусора… разве это бизнес?
— Кирюха, ты дура каких поискать! — в сердцах заявила падчерица своей мачехе. — Он серьезный молодой мужик, не какой-нибудь… вертихвост. К тому же ты красивая, а он нет. И что это значит?
— Что?! — переспросила Кира, хлопая ресницами.
— Это значит, что он тебя на руках всю жизнь будет носить! К тому же переработка мусора — очень перспективное сейчас направление. Он уже богатый. А скоро вообще будет миллионер!
— Ну, не знаю! — протянула Кира, выпуская дым. — Мусор какой-то… лучше бы нефть!
— Нефть когда-нибудь закончится, а мусор будет всегда! — отчеканила Маша. — Еще внукам твоим хватит. К тому же деньги не пахнут! Жень, кто это сказал?
Я едва не подавилась дымом.
— Кажется, один римский император, который настроил общественных туалетов…
— Вот! — Маша торжествующе подняла палец.
— Ну, если ты так говоришь… — пробормотала Кира, и глаза ее затуманились.
— Пойдем к мальчикам, а то как бы они не заскучали! — скомандовала Маша, и мы вернулись в кабинет. Какое-то время мы вели разговор ни о чем. Я пыталась выяснить у Владимира, чем он занимается, но мои вопросы его явно злили. Из этого я сделала вывод, что молодой человек безработный. В конце концов, Маша заметила, что ее избранник хмурится, и посмотрела на меня с некоторым осуждением.
Но тут очень удачно вступила в разговор Кира, предложив потанцевать. Мы пошли на танцпол, откуда я минут через пять незаметно выбралась. Маше было явно не до меня, да и Кире, кажется, тоже.
В ожидании лифта я перебросилась парой фраз с охранником.
— Такое место стало! Отбоя нету от желающих попасть! — с тоской вздохнул парень. Кажется, охранник мечтал оказаться среди гостей и не мог понять, почему я раньше времени покидаю клуб.
Я спустилась вниз и на стоянке заметила странный автомобиль. Он меня заинтересовал, и я подошла поближе. Тут словно из-под земли за спиной вырос охранник, и я поняла, что Маша учла ошибки папаши и уделяет безопасности своих объектов повышенное внимание.
— Машина знакомого. Просто смотрю, — кивнула я охраннику. Это был «Астон Мартин» — вероятно, единственный в городе. Я вспомнила, что это авто получил Владимир по наследству от покойного Серебряка.
Что ж, если мальчик поведет себя по-умному, у него будет столько автомобилей, сколько он пожелает. При одном условии — что у Вовы хватит ума не пытаться забрать власть у своей юной подруги. Власть Маша не отдаст — проще вырвать кусок сырого мяса из зубов волка. Теперь я была спокойна за мою Маугли.
Я села в машину и поехала домой. После визита в клуб я сполна ощутила свой возраст. Вообще-то обычно я ничуть не переживаю по этому поводу. Прожитые годы я рассматриваю скорее как нажитый капитал, чем как потерю. Но тут… Вся эта молодежь с их проблемами была так далека от меня, что я поневоле на минуту ощутила себя старой перечницей. Нет, Охотникова! С этим надо что-то делать. Позвоню-ка я Алеше… вдруг он еще не спит? А даже если и спит — все равно позвоню…
