Глава 7
— Это ужасно, — Мелихов вскочил и заходил взад-вперед по кабинету.
Я тоже была огорошена этим известием, но нашла в себе силы пошутить:
— Вы так любили Геннадия Петровича?
Но он даже не слышал моей издевки.
— Боже мой, что творится, — Андрей Вениаминович остановился у окна и замер в таком положении.
— Как произошло убийство? — выдернула я его из неподвижности. — Есть конкретные сведения?
Мелихов обернулся.
— Иван сказал, что его застрелили при выходе из машины. На противоположной стороне улицы резко затормозила темная иномарка, и из нее практически в упор расстреляли Геннадия Петровича и двух его телохранителей.
— Что это была за иномарка?
— Не знаю, — ответил Мелихов. — По сведениям Ивана, никто не успел запомнить, какая именно была машина и уж тем более ее номер.
— Плохо, — констатировала я. — В живых никто не остался?
— Нет. Все трое скончались на месте.
— А чего вы-то так расстроились, Андрей Вениаминович? Ведь вам же смерть Сабаева только на руку. Одним конкурентом меньше.
Мелихов выпучил на меня глаза. Такой прямолинейности он от меня явно не ожидал.
— То, что вы говорите, Женя, странно. Неужели вы не понимаете, что кто-то начал отстрел участников тендера?
Напротив, я это прекрасно понимала. Может быть, даже лучше, чем он сам. Но, с другой стороны, в том, что произошло с Геннадием Петровичем полчаса назад, был и один маленький плюс. Я могла с полной уверенностью снять подозрения с Сабаева. Глупо думать, что он нанял людей для собственного убийства.
— Следующей жертвой могу стать я, — глухо сказал Мелихов.
— Это вряд ли, — усомнилась я.
— Почему?
— Спицин уверяет, что к вам невозможно подобраться. Все экстренные случаи у него предусмотрены. Разве не так?
— В общем-то да.
Особой уверенности в голосе банкира уже не было. Видимо, смерть одного из крупных бизнесменов города подкосила его веру в свою службу безопасности. Я не удивлюсь, если меры предосторожности по охране мелиховской персоны будут еще усилены.
— Вас намерены «достать» через Оксану, — напомнила я ему. — Уже забыли, Андрей Вениаминович?
— Нет, не забыл, — он перевел взгляд на дочь. — Но здесь я полностью полагаюсь на вас. Или вы хотите, чтобы я выделил вам в помощь еще кого-то?
— Не надо, — ответила за меня Оксана. — Я верю только Жене и больше никому.
От их совместных похвал я, наверное, выросла на сантиметр. Если так пойдет и дальше, есть риск возгордиться и заболеть звездной болезнью.
— Как хотите, — пожал плечами Андрей Вениаминович.
— У меня есть к вам только одна просьба.
— Какая?
— Пусть Саша с «Опелем» останутся в моем распоряжении. Трудно без колес.
— Об этом можете не беспокоиться, — уверил меня Мелихов. — Я же сказал вам, пользуйтесь машиной и водителем в придачу столько, сколько вам потребуется.
— Тогда других просьб у меня нет, — я ободряюще улыбнулась Оксане.
— У меня тоже, — поддержала она.
— Только не забудьте, о чем я вам говорила, Андрей Вениаминович, — сказала я. — По поводу слежки. В связи с недавним событием задача Георгия Владимировича упростится. Следить теперь придется только за Челноковым.
— Вы думаете, это его рук дело?
— У вас есть другие предположения?
— Нет.
— Вот видите. Так что последить за ним пару дней до тендера будет не лишним. Меня интересуют его встречи, телефонные разговоры и, главное, любые контакты с криминальными структурами.
— Имеете в виду Шрама? — уточнил Мелихов.
— И его в первую очередь.
— Хорошо, я передам ваши пожелания Георгию Владимировичу и уверен, он все сделает в лучшем виде.
— Надеюсь на это, — скептически заметила я.
Разговаривать с Андреем Вениаминовичем нам больше было не о чем, и мы с Оксаной распрощались с ним.
— Теперь вы понимаете, что ошибались насчет Геннадия Петровича? — спросила меня клиентка, когда мы покинули кабинет ее отца и направились к выходу.
— Да, — ответила я. — Только не думаю, что ему от этого легче.
— Бедный Геннадий Петрович, — вздохнула Оксана. — А вот мне сейчас стыдно, что я могла усомниться в нем.
— Вы действительно были с ним друзьями?
— Мы были добрыми знакомыми, — грустно произнесла она. — Мне нравилось общаться с Геннадием Петровичем, когда у него было свободное время. Вы представить себе не можете, Женя, какой это интересный человек. Был. Он тоже ко мне хорошо относился и всегда радовался встречам. Странно, но вот сейчас я думаю: ведь они с отцом были почти враги. А тем не менее Геннадий Петрович, зная о том, что я его дочь, уделял мне массу времени и не тяготился этим. Поразительно, не правда ли?
— Да, конечно.
— Геннадий Петрович был умен, начитан, разносторонне развит. Скажите, Женя, почему смерть уносит таких замечательных людей?
— Она уносит всяких людей, Оксана, — ее излияния и меня настроили на лирико-философский лад.
— Жаль, что с этим ничего нельзя поделать.
— Да, жаль.
Мы вышли на улицу. «Опель» стоял на том же месте, где я его и оставила, а водитель Саша прогуливался неподалеку, разминая затекшие конечности.
Я подошла к нему.
— Могу обрадовать, Саша. Тебя прикрепили к нашей компании до тех пор, пока ты нам не надоешь.
— Я только рад этому, — улыбнулся он.
— Тогда в путь.
Мы все трое расположились в салоне. Саша за рулем, а я и Оксана на заднем сиденье.
Следовало переосмыслить ситуацию в свете новых открытий.
Убийцей и коварным злодеем необязательно мог быть Челноков. Но тогда возникал резонный вопрос: кто? Из лиц, связанных со всей этой историей, на данный момент я знала еще только Спицина, Горностаева, ну и самого Мелихова, конечно. Заподозрить кого-то из них в том, что они наняли Шрама, было довольно трудно. Во всяком случае, я не видела для этого объективных причин. Отсутствовал мотив. Нет, у Мелихова, конечно, был мотив. Но для чего тогда, спрашивается, люди Шрама с такой дерзостью атакуют Оксану?
А что, если предположить, что Шрам вообще сам по себе? То бишь представляет из себя некую отдельную силу. Здесь тоже что-то не вяжется. Ну, перестреляет он всех участников тендера, а дальше что? Какая ему от этого прибыль? Да никакой. Сам он участия в аукционе не принимает, акциями завода не владеет. Не маньяк же он, в самом деле?
Значит, наиболее приемлемым вариантом остается Челноков.
— Саша, — окликнула я водителя.
— Что?
— Давай-ка еще разок заскочим в «Старт».
— Как скажете, — ответил он.
— Куда мы едем? — рассеянно поинтересовалась Оксана.
— Я хочу снова повидаться с Челноковым.
— Зачем?
— В связи со смертью Сабаева, я думаю, нам есть смысл пообщаться дополнительно.
— Хотите прижать его к стенке? — глаза Оксаны загорелись.
— Посмотрим, — уклончиво ответила я.
Оксана не стала больше выдвигать версий относительно того, что я собираюсь сотворить с многоуважаемым Виталием Игоревичем, и в полной тишине мы добрались до корпорации «Старт».
— У тебя оружие есть? — спросила я у Саши.
— Да, — он извлек из бардачка «макаров» и показал мне.
— Сгодится. Охраняй Оксану, пока я не вернусь. За ее жизнь головой отвечаешь.
— Понял, — он не стал убирать оружие обратно, а положили его себе на колени.
Я вошла в здание. За мониторами восседал все тот же охранник, у которого от меня, думаю, остались не очень приятные впечатления.
— Привет! — бросила я ему, как старому знакомому.
— Здравствуйте, — он вышел мне навстречу и перегородил дорогу.
— Ты не против, если я поднимусь к шефу?
— По какому вопросу?
— Ты что, забыл меня? — расстроилась я.
— Нет. Как раз наоборот. Так чего надо?
— Я кое-что забыла, — невинно сообщила я.
— Позвони, — он ткнул пальцем в телефон.
— Да ладно тебе, — отмахнулась я. — Я ненадолго. Держи, — с этими словами я протянула ему свой французский револьвер. — Соскучился по нему небось?
Он взял оружие из моих рук и сухо сказал:
— Ладно, поднимайтесь, только быстро.
— Все. Договорились.
Я не стала вступать с ним в дальнейшие дискуссии и направилась к лифту. Поднялась на второй этаж.
В чем-то Оксана была, конечно, права. Я собиралась слегка припугнуть Челнокова. Выражаясь более простым языком, взять на понт. Дескать, мне известно о вашем сговоре со Шрамом, о том, что час назад по вашему приказу люди опять-таки того же Шрама застрелили Сабаева, и лучше всего вам, дорогой мой Виталий Игоревич, раскаяться в содеянном. Посмотрим, как он будет реагировать.
Около двери челноковского кабинета я задержалась. Собралась с мыслями, так сказать. Приняла суровый вид.
И только после этого без стука толкнула дверь и вошла в его покои.
Внешне в кабинете Виталия Игоревича все осталось по-прежнему. Большой стол во всю стену, свет, струившийся из окна, общий интерьер. И даже хозяин кабинета на своем рабочем месте. Вот только поза его была несколько странной. Голова его боком лежала на столе, а руки безвольно висели вдоль тела. С одной стороны, казалось, что Челноков задремал над скучными рутинными бумагами, а вот с другой стороны, я ни разу не видела, чтобы люди дремали в таком неестественном и неудобном для сна положении.
Я приблизилась к Виталию Игоревичу, и мне все стало ясно. В затылке короля торговли зияло пулевое отверстие с запекшейся по краям кровью. Лицо тоже лежало в луже крови, растекшейся по столешнице. Глаза Челнокова были широко раскрыты. В том, что лежащий передо мной человек был мертв, я не сомневалась. Причем, судя по выражению его лица, умер он мгновенно, так и не успев осознать, что смерть настигла его в расцвете лет.
Я перевела взгляд на окно. Прямо напротив кресла Виталия Игоревича в стекле образовалась дырочка со множеством исходящих от нее трещинок-волосинок. Через дорогу стояло высотное здание с бесчисленным количеством окон. Из любого окна снайпер мог произвести свой единственный выстрел, четко достигший цели.
Вот тебе, Женька, и подозреваемый номер один!
Я приблизилась к телефону на столе Челнокова и включила автоответчик на прослушивание. Никаких записей на нем не было. Значит, Виталий Игоревич умер недавно. Минут двадцать назад. При нынешней жаре этого вполне достаточно, чтобы кровь успела свернуться. Тем более что солнечные лучи падали прямо на голову Челнокова.
Стало быть, как ни крути, а первой жертвой в списке убийц был Сабаев. Виталия Игоревича убили после него.
Теперь я поняла, что имел в виду Спицин, говоря о недоработках службы безопасности, например, Челнокова. Отвечай я за его охрану, никогда бы не позволила поставить так рабочий стол. Идеальная мишень для снайпера. И много усилий не надо для того, чтобы додуматься до такого покушения.
Мысли мои неожиданно были прерваны гулкими шагами по коридору. Я замерла и прислушалась. Шаги стихли у самой двери кабинета Челнокова. Кто-то постучал.
Черт! Этого мне только не хватало для полного счастья. Чтобы меня застукали у остывающего трупа.
Я потянулась рукой к поясу и запоздало вспомнила, что оставила револьвер у охранника на выходе. Вот бестолочь! А впрочем, что я могла изменить?
Стук повторился, и практически тут же дверь открылась, впуская в кабинет высокого брюнета в темных очках.
Я не сразу сообразила, как мне следует поступить, а он замер на пороге, заметив сначала безжизненное тело Челнокова, а потом меня с засунутой за пояс рукой.
Нельзя было больше терять ни секунды. Вошедшего господина я не знала, но мне совершенно не хотелось иметь дело с челноковской службой безопасности. Я была уверена, что они не станут разбираться, кто прав, а кто виноват, а просто разрядят в меня пару обойм.
Рука брюнета нервно дернулась к отвороту пиджака, но я уже летела на него тараном.
С разгону нанесла ему двойной удар. Один — в челюсть, другой — в область печени. Очки слетели с его лица, а сам их обладатель опрокинулся навзничь.
Я перепрыгнула через него и устремилась к лестнице. В ту же секунду здание оглушил сигнал тревоги.
Черт возьми! Я обернулась и обвела взглядом стены. Ну конечно же. Этого и следовало ожидать. Напротив кабинета Виталия Игоревича висела камера слежения, передающая всю информацию на монитор охранника, расположившегося внизу.
Я сбежала по лестнице. Парень в камуфляжной форме уже стоял по центру холла, широко расставив ноги, и целился в меня из пистолета.
Я рыбкой нырнула вниз. Грохнул выстрел, и над моей головой просвистела пуля. В долю секунды я отпружинила руками от пола и, сделав в воздухе сальто, врезалась обеими ногами в грудь камуфлированного. От сильного толчка он отлетел обратно к своим мониторам.
Вой сирены продолжал наполнять пространство здания. В отдалении уже был слышен топот бегущей гвардии покойного Челнокова.
Я метнулась к столу. Охранник хотел было подняться, но я не дала ему этого сделать, отправив в нокаут коротким ударом кулака.
Мой револьвер покоился рядом с одним из мониторов, и, не раздумывая, я схватила его. Бросилась к выходу. Когда уже открыла дверь на улицу, в холл ворвались шесть человек с «АКМами» наперевес. Вскинули свое грозное оружие, но я отскочила в сторону и ногой захлопнула дверь. Застрекотали автоматные очереди.
Сашок уже выскочил из машины и целился из своего «макарова» по двери корпорации «Старт».
— Заводи машину! — крикнула ему я.
Он нырнул в салон, и через секунду взревел мотор. Оксана предупредительно открыла мне заднюю дверцу, и я уже на ходу прыгнула в салон, как раз в тот момент, когда шестеро автоматчиков дружной гурьбой высыпали из здания на улицу.
— Пригнись! — скомандовала я Оксане, и мы обе распластались на заднем сиденье.
Саше приказов не понадобилось. Он резко ударил по газам, «Опель» взвизгнул и, взметнув тучи пыли, понесся прочь.
Пули, выпущенные из автоматов противников, застучали по заднему стеклу. За жизнь клиентки я волновалась напрасно. Стекла в мелиховском «Опеле» были пуленепробиваемые.
Я разогнулась и посмотрела назад.
К зданию «Старта» резко подъехала «Тойота», и автоматчики попрыгали в салон. Нас решили догнать и уничтожить любой ценой.
— За нами погоня, Сашок, — проинформировала я водителя, хотя он и так не спускал глаз с зеркальца заднего вида.
— Ага.
— Причем нешуточная.
— Ерунда, — беспечно ответил он. — Оторвемся.
Я не стала с ним спорить или давать какие-либо советы. Думаю, Георгий Владимирович Спицин знал, кого сажал за руль.
Сашок и впрямь не подкачал — держался уверенно, с каждой секундой выигрывая у преследователей по лишнему метру. Кроме того, он прекрасно знал город, и в скором времени пассажиры «Тойоты» вовсе потеряли нас из виду.
— Ну как? — он с гордостью повернулся к нам с Оксаной. — Справился со своей задачей?
— Бесспорно, — похвалила я. — Надо будет сказать Георгию Владимировичу, чтобы он тебя повысил.
— Не надо, — отказался Сашок. — Я люблю водить машину.
— Ну как хочешь.
— Куда теперь? — осведомился он.
— К Оксане домой.
Затем, заметив, что она так и лежит на сиденье, боясь подняться, окликнула ее:
— Оксана!
Она подняла голову.
— Что, уже все?
— Да. Опасность миновала. Поднимайся.
— Это были все те же люди? — она распрямилась на сиденье.
— Нет. Полагаю, совсем другие.
— А что случилось?
— Челнокова убили.
— Кто? — Мелихова вытаращила на меня глаза.
— Откуда я знаю? Но его служба безопасности полагает теперь, что я.
— А это не вы?
— Не говори глупостей, — отмахнулась я. — Конечно, нет.
После недолгого молчания Оксана снова продолжила расспросы.
— Что же это получается, Женя? Покушения на меня были организованы не Сабаевым и не Челноковым?
— Выходит, что так, — вынуждена была признать я.
— Тогда кем же?
— Спроси что-нибудь полегче…
Ситуация и впрямь стала тупиковой. Получалось, что на данный момент Андрей Вениаминович остался единственным участником тендера.
Конечно, можно было бы предположить, что всю эту кашу заварил Челноков. Он договорился со Шрамом и поручил ему организовать убийство Сабаева, а также похищение дочери Мелихова. А вот после смерти Геннадия Петровича его люди решили отомстить Челнокову и подослали к нему снайпера. Что ж. В принципе, такая версия не исключена. Да и выглядит правдоподобно.
Если все это так, то покушений на Оксану больше не будет. Хорошо было бы, чтобы я оказалась права. Но полагаться полностью на эту версию я не могла да и не собиралась.
Около Оксаниного дома я сказала Сашку, чтобы он остановил «Опель» на проезжей части у черного хода.
— Вас ждать? — спросил он.
— Если все нормально, я махну тебе рукой из окна, — ответила я. — А в дальнейшем, в случае необходимости, держи мобильник включенным.
— Договорились.
Первой из машины вышла я и обследовала подъезд. Никаких признаков засады не наблюдалось. Бесчувственные тела Рубленого и его товарищей уже прибрали. Дверь Оксаниной квартиры закрыта.
Я вернулась за клиенткой, и уже вместе мы поднялись на второй этаж. Оксана отперла дверь и собиралась было войти, но я отстранила ее рукой и, взяв револьвер на изготовку, позволила Оксане войти в ее дом.
Спрятавшись за шторой, оглядела двор через окно. Подозрительных машин не было, но мой цепкий взгляд сразу заметил на той лавочке, где в прошлый раз сидел Батон, молодого бритоголового парня в футболке и «адидасовском» трико. Рядом с ним лежала спортивная сумка. Он беспечно курил, но интуиция подсказывала мне, что это наблюдатель.
Окинув взором двор еще раз, я убедилась, что парень коротает время в гордом одиночестве. Наблюдать за Оксаниной квартирой Шрам больше никого не оставил.
— Что там? — услышала я за своей спиной.
Обернулась. В дверях стояла Оксана.
— Квартира под надзором, — сообщила я. — Но только один человек. Иди дай Саше в окно отмашку.
Она пошла исполнять мою просьбу, а я в коридоре стала соединять телефонные провода, перерезанные накануне Валетом.
Сняла трубку. Телефон работал.
Я набрала номер Мелихова.
— Слушаю! — бросил он свое привычное приветствие.
— Рада, что вы живы и здоровы, Андрей Вениаминович, — откликнулась я.
— Женя? Где вы?
— Мы дома. У нас все в порядке.
— У меня есть для вас новости, — сказал Мелихов.
— Кажется, я уже знаю, какие.
— Какие?
— Убили господина Челнокова.
— Откуда вы знаете? — изумился он.
— Я была там, — огорошила я банкира. — Более того, я самолично имела честь лицезреть труп Виталия Игоревича. А ко всему прочему успела сцепиться и с его службой безопасности.
— В самом деле?
— Да. И на этой почве у вас, уважаемый Андрей Вениаминович, могут возникнуть проблемы.
— Почему?
— Думаю, они успели запомнить номер «Опеля». Выяснить, кому он принадлежит, не составит большого труда. Так что советую вам что-нибудь придумать. Например, списать «Опель» задним числом или перепродать кому-нибудь.
— Не волнуйтесь, — ответил Мелихов. — Я приму меры и разберусь с этим вопросом. Лучше скажите, что вы теперь думаете по поводу всего произошедшего?
— А что я должна думать?
— Если на мою дочь покушался не Сабаев и не Челноков, то кто?
— Понятия не имею.
— Что же делать?
— Скажите, Андрей Вениаминович, — поинтересовалась я, — других конкурентов у вас нет?
— Я ничего не слышал об этом. Надо будет уточнить у Ивана.
— Уточните-уточните, — поддержала его я. — А то какая-то тупиковая ситуация получается.
— Я с вами полностью согласен, — ответил он и тут же спросил: — А как там Оксана?
— Нормально.
— Берегите ее, Женя.
— Обязательно, — заверила его я и попрощалась на этом.
Оксана стояла за моей спиной.
— И что теперь? — спросила она, когда я обернулась.
— Теперь ничего, — улыбнулась я в ответ. — Отдыхай, набирайся сил.
Но стоило мне только положить трубку, как телефон отозвался мелодичной трелью.
Оксана потянулась к аппарату, но я перехватила ее руку.
— Не будем брать? — удивилась она.
— Лучше мне взять…
Я сняла трубку.
— Да!
— Добрый день, — вежливо произнесли на том конце провода. — А Оксану можно к телефону? Или я ошибся номером?
— А кто ее спрашивает? — сухо поинтересовалась я.
— Это Искандеров. Виктор. Она знает.
— Секундочку, — я протянула трубку Мелиховой. — Тебя.
— А кто это?
— Искандеров.
Она выхватила трубку с таким видом, как будто от этого зависела вся ее жизнь.
— Витя! Господи, я так соскучилась! — сказала она ему, а затем покосилась на меня.
Я сделала вид, что мне их разговоры совершенно неинтересны, и, пожав плечами, удалилась в зал. Но там сняла трубку параллельного телефона.
Об Искандерове я, признаться, совсем забыла. Участником тендера он вроде бы не был, но какую-то роль во всем этом мог и играть. Больно уж нахальный тип.
— Где же ты пропадала, Оксана? — заливался он соловьем. — Я уже сутки тебя разыскиваю.
— Как сутки? — не поняла она.
— Ну, вчера всю ночь прождал тебя в «Северянине», а потом названивал как сумасшедший. Даже заезжал пару раз.
— Ко мне?
— Ну конечно. Последний раз где-то час назад. Что случилось? Вчера Геннадий Петрович сказал мне, что ты звонила ему. Собиралась приехать в ресторан пораньше. И вовсе не приехала. Мы с тобой договаривались о встрече. Ты что, забыла?
— Нет, не забыла, но… — начала было Оксана, но Искандеров перебил ее:
— Какие могут быть «но»? Что происходит, Оксана? Около твоей квартиры ошивались какие-то типы. Они даже учинили мне допрос. Кто это?
— Это долгая история, Витечка, — залепетала она, но он снова вклинился с вопросом:
— С кем ты связалась, Оксана? Это же быки какие-то. Что у тебя с ними общего?
— Да ничего. Я их и не знаю вовсе.
— Не лги мне. Ты еще с кем-то встречаешься?
— Клянусь, нет.
— Скажи мне честно. Я пойму.
— Да нет же, Витя. Все объясню при встрече.
— Тогда кто эти ребята? — Искандеров оказался весьма дотошным.
— Тут все дело в моем отце.
— Я так и думал! — воскликнул он. — Твой папочка опять принялся устраивать твою личную жизнь. Да?
— Нет.
— Да что нет? А то я не понимаю. Меня он сразу невзлюбил. Вот и стремится выдать тебя замуж за какого-нибудь дегенерата.
— Все не так, Витя. Ты ошибаешься, — продолжала оправдываться Оксана.
— А как все на самом деле?
— Это не телефонный разговор, — ответила она.
— Согласен с тобой. Давай поступим так. Я жду тебя в «Гранде». Приезжай и все расскажешь.
— Хорошо, — обрадовалась Оксана. — Я постараюсь.
— Ты не старайся, а приезжай, — поправил ее Искандеров.
— Приеду, — пообещала она.
— Ну, пока!
— Пока. Я тебя люб…
Но договорить она не успела. Короткие гудки прервали ее признание на полуслове. Виктор уже повесил трубку.
Я тоже положила свою и, как ни в чем не бывало, откинулась на спинку кресла, смежив для убедительности веки.
— Мне надо уехать, — сообщила Оксана, появляясь на пороге.
— Это исключено. Ты знаешь не хуже меня.
— Но мне очень нужно, — повторила она. — От этого, возможно, зависит мое будущее.
— Послушай, Оксана, — я встала и подошла к ней. — Сейчас не время решать амурные дела.
— Вы не понимаете, Женя, — в Мелиховой вновь стало проявляться ее дурное начало. — Я безумно люблю этого человека. Мне необходимо с ним объясниться.
— Твоя жизнь под угрозой, — жестко напомнила я.
— Плевать. Я все равно поеду.
— Это может обернуться засадой, Оксана.
— Какой еще засадой?
— Я не уверена на сто процентов в твоем Викторе, — пояснила я. — Где гарантия, что он не готовит тебе ловушку?
— Гарантией будет наше взаимное чувство.
Я не смогла удержаться от улыбки.
— Прости, но ты говоришь глупости.
— Я поеду на встречу с ним.
Она собиралась было развернуться и уйти, но я взяла ее за руку.
— Подумай хорошенько.
— Тут нечего думать. Я все решила.
По глазам клиентки я поняла, что спорить с ней бесполезно. Она все равно будет стоять на своем.
— Хорошо. Мы поедем вместе.
Оксана замолчала и надулась. Я подошла к ней и взяла за руку.
— Я тебя прекрасно понимаю, но это для твоей же пользы. Я не собираюсь толкаться рядом с вами. Буду наблюдать за тобой издалека.
— Ладно, — согласилась она. — Поедем вместе.
— Только учти, Оксана, — предупредила я. — Из поля моего зрения никуда не уходить. Обещаешь?
— Обещаю. Вызывайте такси, а я пока переоденусь.
С этими словами она, подобно пташке, упорхнула в свою спальню.
Я усмехнулась. Подумать только, что творит любовь с молодежью. Ради нее они готовы подставлять головы под пули. Абсурд.
Разумеется, никакое такси я вызывать не собиралась. Сняла телефонную трубку и набрала номер Сашиного мобильника.
— Саша, ты где сейчас? — спросила я.
— В кафе. Неподалеку от вашего дома. Нужен?
— Еще бы! Конечно, нужен. Возьми бутерброды с собой и подъезжай к нам. Срочно. Понял?
— Понял, — эхом отозвался он. — Сейчас буду.
В ресторане «Гранд» мне доводилось бывать, и, насколько я помнила, это был очень внушительный и роскошный кабак. Даже больше, чем «Северянин». Не знаю уж, кому он принадлежит, но не покойному Сабаеву точно. Это мне было известно из спицинского досье.
Ожидая Оксану и приезда Саши, я раскрыла свою сумочку, желая извлечь из нее помаду, и чисто случайно нажала кнопку воспроизведения. И тут же услышала свой собственный голос:
«Насколько мне известно, в тендере принимают участие на данный момент три фигуры. Это вы, Челноков и Мелихов. С двумя другими я уже имела честь разговаривать.
— Я не думаю, что фигур только три, — раздался голос ныне покойного Сабаева. — В тендере будет участвовать еще кто-то.
— Ладно, это не суть важно. Лучше скажите, как вы рассматриваете свои шансы?
— Как все».
Стоп! Я выключила диктофон. В нашей беседе с Геннадием Петровичем меня что-то насторожило. Но что именно?
Я опять перемотала пленку на начало и включила по новой. Вот говорю я. Вроде ничего особенного. Сабаев отвечает.
Вот оно! Ах черт! Какая же я дура! Ну конечно. Тогда я не придала значения этим его словам, а зря. Сабаев оказался умнее всех.
Уже в третий раз я отмотала кассету назад и включила кнопку воспроизведения на нужном мне месте.
Покойный Геннадий Петрович четко, с расстановкой, произнес:
«В тендере будет участвовать еще кто-то…»
