Книга: Карма темных ночей (сборник)
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

Съемочный павильон неожиданно оказался большим, рабочие сновали внутри с сосредоточенными выражениями на лицах и выглядели, пожалуй, поважней самих актеров, которых, как оказалось, было не так уж и много. Остроликий встретил меня как старую знакомую, едва я появилась на пороге, как он направился ко мне, широко, даже как-то нарочито радушно раскинув свои коротенькие пухлые ручки для объятий.
– Здравствуйте, – мой ответ на его гостеприимный жест был предельно официальным.
– Добрый день, – Всеволод сомкнул свои широкие объятия, и лицо его приняло обиженное выражение. – Ох, а как же мне вас представить? – Он растерянно обернулся на снующих за его спиной членов съемочной группы.
– А у вас фильм о чем? – По выражению лица режиссера я поняла, что мой вопрос застал его врасплох.
– Сюжет я не разглашаю, конкуренты готовы на все, лишь бы узнать хоть что-то о моей новой гениальной задумке, – абсолютно серьезно произнес Остроликий и скрестил руки на груди, словно занимал оборону.
– Да я и не претендую, но что за эпизоды будут сниматься здесь в Тарасове в течение ближайшей недели, узнать можно? – Конечно, самоуверенность, даже скорее самовлюбленность, прозвучавшая в голосе режиссера, казалась смешной, но я слишком хорошо умела владеть собой, чтобы обнаружить свои истинные мысли и настроения. – Поверьте, я интересуюсь не из праздного любопытства, все мои действия лишь в интересах нашего сотрудничества, – терпеливо дополнила я свой вопрос.
– Здесь, – Остроликий неопределенно кивнул на крепостную стену из плотно сбитых добротных бревен, что возводили чуть в отдалении рабочие, – будет батальная сцена, точнее, несколько, ведь в старину иного развлечения для настоящих мужчин не было. – Произнося это, он горделиво расправил плечи, давая понять, что разделяет подобное увлечение, хотя в этот момент похож был не на воина, а скорее на воробья, нахохлившегося на ветру поздней осенью. Тем временем он продолжил: – Герою – нашему современнику – все время снится Средневековье, битва на мечах, все очень красиво, и… э… кроваво, для придания большей достоверности, – тщательно подбирая слова, точно боялся проболтаться, закончил режиссер.
– Мечи – это отличный повод, представьте меня, как консультанта по средневековым битвам, – предложила я как нечто само собой разумеющееся.
– Идея неплоха, тем более что у нас только каскадеры, а батальные сцены я планировал отыграть так, как их рисует мое воображение, хотя хороший совет специалиста не помешал бы… – Он мельком окинул меня сочувственным взглядом. – Но моя команда быстро догадается, что ваша должность липовая, в этом деле необходимы знания.
– А что конкретно надо делать? – решила уточнить я.
– Обычно консультант дает уроки актерам, а в нашей стране специалистов в этой области немного, да и никто особо не тратится на такого человека. – Он понизил голос до шепота, словно готовился открыть страшную тайну. – Зритель неискушен, ему главное масштабность, яркость, кровожадность, если хотите, а уж знать, как точно держал руку с мечом воин более четырехсот лет назад, это, увы, не обязательно. Да и не в этом дело, если я представлю вас как специалиста битвы на мечах, мои, – он обвел взглядом съемочную площадку, – потребуют от вас мастер-класс… А вы же простой современный, – он сделал акцент на этом слове, – телохранитель, у вас, извиняюсь, вся надежда на пистолет да на силу… – Он осекся, – хотя в вашем случае, ну, я имею в виду, что вы не мужчина, пожалуй, остается только огнестрельное оружие, – наконец, подытожил он свою речь.
Вместо ответа я вдруг сделала выпад в сторону, потом сгруппировалась, выполнила сальто назад и приземлилась как раз рядом со столиком, где в беспорядке лежали всевозможные виды колюще-режущего оружия. Оценив быстро ассортимент, я выхватила тот, что, по моему представлению, наиболее точно отображал внешний вид меча того периода, о котором обмолвился режиссер.
– Битва на мечах эпохи позднего Средневековья – времени, когда межгосударственные войны достигли своего апогея, была самым зрелищным видом сухопутного сражения, – в памяти всплывали строки из курса истории, прослушанного мною во времена учебы в Ворошиловке. – Уровень кузнечного мастерства велик, происходит развитие металлургических отраслей, разнообразие мечей колоссально. Вот, например, этот, – выхватила я крайний меч со стола и, чтобы продемонстрировать его боевой потенциал, встала на табуретку, – лезвие меча длинное, как раз такое, чтобы было удобно вести нападение или обороняться, сидя на коне. – Я произвела несколько взмахов вокруг своего тела. – Или эспадон, – спрыгнув с имитатора коня, вытянула я следующий образец, который, надо отдать должное специалисту по съемочному реквизиту, достоверно был выполнен: большой тяжелый боевой меч, только лезвие было затупленным, во избежание несчастных случаев. – Этот меч держали двумя руками, так как иначе его просто не оторвать от земли, целиться необходимо точно, чтобы не расходовать силы понапрасну и нанести единственный разящий, смертельный удар. – Наверное, на этом можно было завершить демонстрацию. Хотя среди кучи бутафорского оружия на столе взор мой заприметил еще несколько замечательных экземпляров коротких клинков и мечей с волнообразными лезвиями для нанесения более опасных ран… Но, думаю, на собравшуюся вокруг меня компанию удивленных киношников представление и так произвело неизгладимое впечатление.
– Браво! – наконец смог выдавить Остроликий, когда я закончила свою короткую презентацию. – Господа, прошу любить и жаловать, Евгения – наш консультант по технике ведения средневековой битвы на мечах, – представил он меня так, словно я удачно дебютировала на сцене какого-нибудь театра.
Медленно, по мере того, как люди на площадке переваривали информацию, по большому павильону стали раздаваться гулкие, сначала неуверенные, но стремительно набирающие силу хлопки, переросшие в небольшую овацию.
– Мы – киношники – народ эмоциональный, – с благосклонной улыбкой на губах пояснил режиссер, подошел ко мне и, неожиданно встав на цыпочки, чмокнул в щеку. – Добро пожаловать в семью, – незаметно подмигнув мне, радушно воскликнул он и вдруг несколько раз коротко и как-то резко хлопнул в ладоши. – Все, по местам, съемки шестого эпизода через десять минут! – скомандовал он, и лицо его так стремительно сменило выражение расслабленности и стало серьезным, что даже я удивилась. Однако, оглядев остальных собравшихся, поняла, что такая смена в настроении режиссера была, похоже, привычной. Все заметались по павильону с сосредоточенными выражениями на лицах, каждый с необыкновенным усердием принялся налаживать работу в своем секторе, так, словно и не отвлекался ни на секунду.
«Вероятно, этот Остроликий профессионал в своей области, раз умеет подчинить такое количество людей», – отдала я должное Всеволоду мысленно и осмотрелась, подбирая место, где мне будет легче всего занять наблюдательный пост.
Следить за съемками фильма мне раньше никогда не приходилось. Пользуясь тем, что Остроликий представил меня, я спокойно организовала себе место рядом с его креслом, на правах консультанта и советника, чтобы быть поближе к мэтру, так сказать.
Первой, кого я отметила, была молодая девушка с озорным выражением на лице, которое подчеркивалось тугой светлой косой, оплетающей ее голову, и беспечным цветастым коротким топиком в комплекте с мини-юбкой. В первый момент мне показалось, что она все время гримасничает, но, приглядевшись, я поняла, что она просто сосредоточенно жует жвачку. В руках она крутила большую деревянную черно-белую хлопушку, на которой был выведен мелом номер эпизода и рабочее название фильма.
– «Средневековая месть», – прошептала я читая.
– Ой, да это пока, – мигом оказалась около меня девушка, расценив мой интерес к атрибуту в ее руках как приглашение к беседе. – У нас же, знаете, как, – чуть понизив голос, продолжила она, пододвинув себе стул. – Семь пятниц: сегодня – одно, завтра – другое. Я думаю, что он и сам не знает, чем его фильм кончится. – Она кивнула на Остроликого, что-то объяснявшего мужчине с угрюмым выражением лица, очевидно, актеру, о чем свидетельствовала его несовременная одежда. Кожаная туника и высокие сапоги немного скрывали его тонкие, обтянутые лосинами ноги, но выглядело это все-таки нелепо, поэтому я не сдержала усмешки.
– А… Это Игнат Трофимов, наш неудачник. Наверное, опять клянчит, чтобы эпизод с ним увеличили, он же убить готов за главную роль, – точно угадав, кому адресована моя ухмылка, объяснила девушка.
– Убить?! – моментально насторожилась я, уловив типичное для сферы моей деятельности слово. – С чего такая кровожадность?
– Так ему уже за тридцать, – страшным шепотом сказала девушка, которая, судя по ее девическому внешнему виду, была значительно моложе, – а ролей нет, считай все, ничего не светит, какой из него герой-любовник… – Она так обреченно махнула рукой, словно вопрос с неудавшейся карьерой Игната для нее, по крайней мере, был очевиден. – Да, кстати, меня Маша зовут, – спохватилась девушка.
– Женя, – улыбнулась я в ответ.
– А ты крутая, – при этих словах девушка надула большой розовый пузырь из жвачки и шумно лопнула его. – Лихо мечом орудуешь, ты, что ль, историк? – совсем уж неожиданно предположила она и тут же сама пояснила: – Ну, целую лекцию прочитала про эти, как их, Средние века, еще какие-то названия выдумала для наших ножиков… – Она беспечно махнула рукой в сторону стола с реквизитом.
– А, ну да, – я неопределенно пожала плечами, соглашаясь с ее версией, но, похоже, ей просто хотелось поболтать, видимо, поэтому, не обращая внимания на мои короткие ответы, она все так же радостно продолжила:
– А я студентка, в «Щуке» учусь, а тут подрабатываю, – она кивнула на хлопушку, – а заодно опыта набираюсь, присматриваюсь, может, и меня в какой эпизод возьмут, – протянула она мечтательно.
– А что, есть шансы? – спросила я скорее из вежливости, так как от природы любопытной не была, а если уж пускалась выпытывать какие-то сведения, то лишь из профессиональной необходимости.
– Конечно! – с горячностью воскликнула Маша и даже выпучила глаза, видимо, для пущей убедительности. – И даже не на эпизод, если вдруг чего с актрисами случится!
– А что с ними может случиться? – придав лицу как можно более наивное выражение, изумилась я, хотя внутренне насторожилась, догадавшись, что смогу почерпнуть из беспорядочной болтовни моей случайной собеседницы много важного.
– Да… Похоже, ты совсем новый человек в киноискусстве, – как-то обреченно протянула Маша, глядя на меня с нескрываемым сожалением. – Тогда я просто обязана тебя немного просветить, – взяла она более панибратский тон, чувствуя собственное превосходство. Я не стала возражать, понимая, что эту бойкую девушку лучше иметь в числе союзниц, по крайней мере, пока не всплыли новые подробности дела. – Ну-с, надеюсь, тот факт, что тут идут съемки художественного фильма, мне объяснять не надо? – cо все нарастающим превосходством в голосе осведомилась она.
– Разумеется, я поняла, что это не аниме, – ответила я с усмешкой, так как сочла необходимым слегка осадить девушку с хлопушкой в руках.
– Вот, я же говорю, что ты крутая, – пробормотала она. – Тогда я лучше тебе сразу про людей расскажу, все последние сплетни, а про съемочный процесс, ты, похоже, знаешь, – добавила она миролюбиво.
Я улыбнулась ей, не став отпираться, так как хотя и не была гуру киноискусства, однако мало что из увиденного на съемочной площадке явилось для меня сюрпризом. То, что дорогостоящий павильон возвели всего за несколько дней и на каких-то пару месяцев, я понимала и так. Что кастинг начался за год до непосредственной работы и все это время в ожидании подписания договора актеры страшно нервничали, а получив законный статус в новом проекте, принялись капризничать. Что режиссер будет засматривать до дыр отснятый материал на предмет скрытого киноляпа и все равно критики потом непременно найдут к чему придраться. Что оператор помешан на спецэффектах и мелких деталях, считая верхом своей работы не отличное отображение игры актеров, а скоростную киносъемку, например, взрыв или падение дождевой капли с листка на землю, именуемую рапид-съемкой, что впоследствии, прокрученный на экране в замедленном темпе, превратит короткий кадр в увековеченный на пленке шедевр. И все же, чтобы проведенное в беседе с Машей время я смогла считать продуктивным, я решила слегка направить пустое течение ее болтовни в интересующее меня русло:
– Слушай, а это название, – я кивнула на хлопушку в ее руках, где немного коряво белым мелом было выведено «Средневековая месть», – это кто придумал?
– Это – гений наш, разумеется, – она выразительно посмотрела в ту сторону площадки, где отчаянно жестикулируя, метался Остроликий, пытаясь ускорить процесс сбора фасада хижины, на фоне которого предстояло отснять несколько эпизодов. – Он же сам все пишет, не признает уже получившие огласку произведения, говорит, что хочет оставить свой собственный след в киноискусстве, – процитировала она режиссера.
– Так это похвально, – не могла не согласиться я. – Но как это возможно все успеть?! И придумать сценарий, и отснять, да еще так, чтобы не затеряться в памяти потомков?! – позволила я себе усомниться в гениальности Остроликого.
– Ну, положим не все сам, – Маша слегка понизила голос. – У него есть соавтор, но, уж не знаю, как так получилось, что в титрах его имя не указывается…
– А где он? – в тон ей спросила я, с интересом оглядываясь.
– Заболел внезапно, его даже с поезда сняли, где-то в больнице под Москвой оставили, ужас, что за приступ был. Я как раз с девчонками недалеко от его купе была, вдруг слышим звук удара, ну, мы все туда, открываем и видим: Лев на полу лежит, корчится, решили, что у него приступ аппендицита, ну и пристроили его в больницу на первой же остановке, – торопливо рассказала она.
– А как же он там, с ним кто-то остался, а вещи? – удивилась я.
– Так город рядом с Москвой, а вещи у него собраны были, я еще удивилась, так как видела, проходя мимо его купе к девчонкам, что он сумку разбирал, а тут буквально спустя несколько минут у него приступ случился, и все так аккуратно собрано, словно он давно готовился сойти на этой остановке, – доверительным шепотом поведала мне Маша. Я понимающе кивнула ей, мысленно отметив, что необходимо немедленно выяснить, что там за диагноз поставили в больнице Негодину, а заодно запросить у медиков, в каком он состоянии.
– Да, бедняга, – протянула я сочувственно.
– Да что бедняга, подумаешь, аппендицит?! – пренебрежительно махнула она рукой. – Мне его тоже вырезали, так ничего, только шрам остался, думаю даже пластику делать, чтобы его убрать, заодно и лишний жирок откачать. – Маша беззастенчиво отогнула еще ниже и без того сидящую на бедрах мини-юбку с намерением немедленно продемонстрировать мне свидетельство былой операции.
– Верю, – остановила я ее порыв. – Но зачем же липосакцию делать, в твои-то годы, у тебя великолепная фигура, – искренне изумилась я, успев отметить юную стройность точеной фигурки моей собеседницы.
– А как иначе, все делают, и вон – снимаются, – она метнула завистливый взгляд в сторону необыкновенно красивой актрисы, облаченной в длинный грубый сарафан до земли, над подолом которого продолжали колдовать костюмеры.
– А кто это?
– Вера Котова, наша звезда! – не скрывая эмоций, выдавила амбициозная студентка, цыкнув зубом. Похоже, Маша всерьез воспринимала актрису как личную соперницу.
– Ах, да, и как я ее не узнала? – поспешно добавила я, заметив удивление, промелькнувшее в глазах моей собеседницы, когда она услышала мой вопрос.
– Ничего, скоро и обо мне заговорят, – эту фразу Маша произнесла настолько привычно, словно она являлась ее ритуальной мантрой. – Подумаешь, звезда! Глаза подрезала, нос укоротила, сиськи сделала, с режиссером переспала, и пожалуйста, вот тебе и главная роль на блюдечке! – Маша явно недолюбливала Котову, и, пользуясь ее враждебностью, я решила выяснить причину такого неприкрытого неприятия.
– Она же вроде молодая, ты уверена про операции? – осторожно начала я.
– Конечно, – она недовольно повела плечом, – ведь не бывает же от природы таких совершенных лиц! – на этот раз голос ее звучал обиженно.
– Ну да, – поддакнула я, хотя, всмотревшись пристально в лицо кинодивы, не увидела следов вмешательства хирурга в ее довольно яркую внешность. – А Остроликий холост?
– Нет, женат, но Верку это не остановило, охмурила его прям на пробах, и всего делов! Еще и Трофимова извела, я сама слышала, как он ей в вечной любви клялся, а она отказала. Хотя оно понятно, он же не режиссер и не продюсер, какой с него прок, чтоб себя задарма расходовать… – изрекла она философски.
– И что, все об этом знают?!
– О чем?
– Ну, что она с Всеволодом Александровичем состоит в интимной связи…
– Нет, об этом я знаю, у них все в гримерке произошло, я сама видела, я же его полдня караулила, я, может, и сама хотела… – на этих словах она осеклась и замолчала, испуганно прикрыв ладошкой рот.
– А у Котовой есть муж? – вместо ожидаемой реакции спокойно спросила я, делая вид, что не расслышала последнюю фразу девушки с хлопушкой. Хотя, конечно, я чуть не подпрыгнула от удивления, слушая пропитанную ненавистью, ревностью и цинизмом речь юной студентки Щукинского училища. В том, что сама Маша готова на все ради роли, я уже не сомневалась, и от этого продолжать с ней разговор было противно. Однако в интересах дела я не позволила ни одному мускулу дрогнуть на лице и смотрела на девицу с мнимым дружелюбием в глазах.
– В том-то и дело, что у нее, похоже, началась полоса везения… – с некоторой ленцой в голосе, словно не желая признавать удачи актрисы, выдавила ассистентка Маша. – Только ее на роль утвердили, как тут же нарисовался поклонник, они вроде как тайно поженились даже…
– А откуда ты знаешь, если тайно? – не сдержалась я от замечания.
– Так у нас всегда так, тайно – это только для видимости, а на самом деле – пиар неприкрытый. Вроде бегали от журналюг, а потом в одном из центральных изданий репортаж с фотографиями на разворот, – охотно пояснила она. – Я же говорю, алчная бабенка, на все пойдет ради славы… – Маша эту фразу произнесла голосом оскорбленной добродетели.
– Но она же вроде и до этого фильма активно снималась? – подыгрывая ее тону, заметила я.
– Снималась, но ведь уже два года в простое была, а это все, кранты, – она провела рукой по горлу. – Ей роль была необходима, причем именно такая – яркая! Фу… – Лицо Маши передернула гримаса, но не отвращения, как следовало ожидать после обличительной речи, а зависти.
– А муж у нее кто? – спросила я в продолжение темы.
– Конь, как говорится, в пальто, – ответила Маша, но быстро исправилась, заметив мое померкшее лицо. – Да ладно, это я так, вижу же, что мы одного поля ягоды, – успокоила она, а я мысленно похвалила себя за неожиданно удачную актерскую практику. – Муж вроде при деньгах, по крайней мере, в газете написали, что какой-то бизнесмен с Кипра, я даже подумываю, может, компромат на супружницу не в газету, а ему продать, вдруг денег побольше отвалит… – Она мечтательно закатила глаза.
– Да, было бы хорошо, – доигрывая до конца роль сплетницы и завистницы, поддакнула я. – Вот только надо точно знать, что он собой представляет, чтобы не продешевить, – авторитетно заметила я, заговорщицки подмигнув моей собеседнице.
– Да, а как, в Интернете, что ли, покопать, его, кажется, Николай Томилин зовут, – она явно ухватилась за мое предложение.
– Наверное, в Интернете, там весь Голливуд можно найти, уверена, что нашим звездам страниц посвящено не меньше…
– Ты тоже любишь про них почитать?! – обрадовалась Маша, а я не преминула согласно покивать. – Чудненько! Я же говорила, что мы похожи, наконец-то, хоть мне будет с кем поболтать! – возликовала она.
– Да, я тоже рада, – в тон ей ответила я и как бы невзначай добавила, так сказать, на волне нашей новой обоюдной симпатии: – А ты еще кому-то говорила, о том, что видела в гримерке? – очень осторожно спросила я, боясь спугнуть Машину откровенность.
– Нет, – она гордо распрямила плечи. – Я жду премьеры, вот уж когда журналюги мне как следует заплатят за горячий материал, а сейчас еще рано… Я и тебе-то сболтнула случайно, ты меня раскрутила, сама я хочу их еще раз подловить, чтобы доказательства были, так что ты – чур молчок, – совсем уж по-детски стребовала она с меня обещание сохранить тайну. Я посчитала излишним рассказывать ей, что за время учебы в Ворошиловке и позже, в спецотряде, я с блеском усвоила курс психологии и ведения допроса, виртуозно научившись раскручивать на откровенность даже закоренелых лжецов.
– Я – могила, – в тон юной карьеристке кивнула я.
– Вот и отлично. – Похоже, ее вполне удовлетворили мои уверения. – А здесь я не болтала, иначе слухи поползут, кому это надо, мне уж точно нет, по крайней мере, до поры до времени, – и она мне заговорщицки подмигнула. Продолжить беседу мы не смогли, Остроликий потребовал Машу на площадку, где все было готово для съемок шестого эпизода.
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4