Глава 10
Так как перед этим мы не спали всю ночь, сейчас наши желания сходились в том, чтобы поскорее лечь и заснуть. Мы заперли купе, а проводника Андрей сразу предупредил, чтобы он нас по возможности не беспокоил.
Андрей взобрался на верхнюю полку, оставив гореть один ночник. Перед тем как провалиться в сон, я дала своему организму установку на бдительность — мало ли что может произойти в условиях виртуальной безопасности.
Под убаюкивающий стук колес трудно представить, что где-то рядом тебя могут ждать опасности. Было в этом звуке что-то спокойное, размеренное. Поезд плавно качало, словно колыбель младенца, и хотелось как можно дольше наслаждаться этим мерным стуком, запахами вагона, которые всегда ассоциируются с дорогой, с приключениями, с чем-то неизведанным. Но сон уже окутывал меня своим прозрачным и призрачным покрывалом.
* * *
Резкий толчок заставил меня проснуться. Я открыла глаза, приподнялась и выглянула в окно. Поезд стоял на станции, название которой я прочесть не смогла, как ни старалась. Где-то сбоку виднелось маленькое кирпичное здание вокзала.
Я посмотрела на часы — двадцать минут третьего. Удивительно, но, несмотря на столь ранний час, сон у меня как рукой сняло. Я осторожно открыла окно и с удовольствием вдохнула уличную прохладу. В этот момент поезд дернулся, а потом медленно пополз вперед. Вокзал с неизвестным названием оставался позади нас, удаляясь все больше и больше.
Неясное ощущение будоражило меня, хотя видимых причин для беспокойства не имелось. С чего это вдруг я так быстро расхотела спать? Бывают, конечно, случаи, когда мне необходимо выспаться часа за три или даже за два, но сегодня я не ставила перед собой такой задачи.
Я лежала, пытаясь заснуть, минут тридцать. Ну никак не удавалось мне снова скользнуть в объятия Морфея! И тут вдруг я услышала за дверью нашего купе какой-то подозрительный шорох, а потом и другие непонятные звуки. Все это, надо сказать, меня основательно насторожило. Я встала и приложила ухо к двери. Тоненькое шипение неоднократно повторялось с небольшими интервалами. И тут до меня дошло, в чем дело, я почувствовала сладковатый запах эфира. Ясно — кто-то хочет усыпить нас с Григорьевым, чтобы потом открыть дверь и пробраться к нам в купе.
Я быстро достала пистолет, повернула ручку и одним четким движением сдвинула нашу дверь в сторону. Возле нее в проходе на корточках сидел человек в респираторе. В руках у него был баллончик, с помощью которого мужик и пускал эфир в горизонтальные отверстия внизу двери.
Вид моего пистолета возымел действие, мужик растерялся и замешкался. Правда, только на секунду. Потом он резко вскочил, ударив по моей руке снизу вверх. Ему удалось выбить у меня пистолет, который отлетел в глубь купе.
Я лихо, как в танце, крутанулась перед незнакомцем, одной рукой сдернула с его лица респиратор, а второй нанесла ему свой коронный удар в нос. Но, видно, этот противник был куда более сильным и опытным, чем все предыдущие, с которыми я встречалась в связи с защитой Григорьева.
Сделав вид, что сгибается, мужик схватился за нос и тем самым ввел меня в заблуждение. Я немного расслабилась, а он вдруг резко кинулся ко мне и начал теснить в купе. Я пятилась до столика. Тип прижал меня к нему, от чего я была вынуждена перегнуться назад, и цепко схватил за шею. Похоже, он собирался меня задушить. Ну, сейчас я покажу ему, как надо обращаться с женщиной.
Поняв, что руками оторвать его пальцы от шеи не удастся, я с трудом опустила одну руку вниз и что есть силы схватила и сжала его мужское достоинство. Впилась ноготочками так, что мужик сразу и думать забыл о моей точеной шейке, ослабив хватку пальцев. Затем, согнув ноги в коленях, я сделала ими резкий толчок в живот нападающего, отчего тот оторвал руки с моего горла и смешно замахал ими в воздухе, не зная, за что теперь держаться.
Я смотрела на его мучения, потирая шею. Сейчас было самое время по его глупой башке врезать. И я замешкалась, раздумывая, каким именно ударом воспользоваться. В общем, снова недооценила противника.
Мужик согнулся — такой жалкий и несчастный, а сам в это время, видимо, прикидывал, как со мной поступить. Потому что не успела я сложить ладони для выбранного удара, как он со всей дури дернул меня за ноги. Да так, что я потеряла равновесие и, падая, больно стукнулась спиной, а потом головой о край стола, даже язык прикусила.
А тип уже вылетел в коридор. Несколько секунд я приходила в себя, потом выглянула в коридор, все еще не встав на ноги. Я успела заметить, что мужик просто забежал в туалет.
Это он правильно сделал. Зачем мне дополнительные трудности создавать. Я уже думала, что мне придется бегать по вагонам его искать, а он так облегчил мою задачу.
Я встала. Голова ныла, спина, кажется, была ободрана. Но все же мне удалось собраться. Я вдохнула и почувствовала, что все не так плохо, как показалось сначала.
Меня тешила надежда, что пленника удастся разговорить. В конце концов пора все же узнать, кому так мешает Григорьев.
Поезд не останавливался и даже не сбавлял хода. Я выглянула в окно — уже начинало робко светать. Так, кажется, никакого жилого пункта не предвидится, значит, в ближайшее время мы не должны остановиться. Сделав такое предположение, я подошла к двери, за которой сидел мой противник.
— Открывай, — осторожно постучала я костяшкой пальца. — Все равно тебе никуда от меня не деться. Сейчас схожу за проводником, он возьмет ключи, и мы мигом тебя вытащим.
Ответом было молчание. Конечно, я не собиралась покидать свой пост, но проводника и в самом деле было бы неплохо позвать. И тут на мое счастье из нашего купе выглянул заспанный Григорьев. Он покрутил головой и увидел мои попытки привлечь его внимание жестами.
В одной легкой футболке, трусиках и тапочках, с пистолетом в руках я, наверное, представляла весьма экстравагантное зрелище, так как брови Андрея поползли вверх, а челюсть в обратном направлении.
— Ты чего тут делаешь? — спросил он шепотом, поняв мой призывающий к тишине жест, подойдя ко мне.
— А что? И постоять нельзя? Хотя вообще-то я преступника сторожу, — порадовала я своего клиента столь же тихо. — Давай беги к проводнику, пусть берет ключи от туалета и скорее сюда. Надо этого типа вытащить из туалета, а потом я с ним поговорю.
— Что? На самом деле? — протирал глаза Андрей. — Там действительно сидит преступник?
— Да-да, не тяни время, иди, — легонько подтолкнула я его.
— Пойду сначала оденусь. Не в таком же виде, — показал на свои голые ноги Григорьев. На нем, помимо футболки и трусов, тоже ничего не было.
— Не надо. Быстрее, время не терпит.
Андрей наконец-таки вник в мою просьбу и быстро пошел по коридору к купе проводника, а я тем временем решила провернуть одну небольшую хитрость.
— Я пошла за проводником, — громко сказав эти слова, я хлопнула дверью в тамбур.
Естественно, что никуда уходить я не собиралась, а, держа пистолет наготове, ждала момента, когда откроется дверь. Но, видно, человек с той стороны был не так прост и на провокацию не поддался. Ну что ж, не больно-то и хотелось. Вон уже и проводница показалась, а за ней шел Андрей.
— Что тут у вас, девушка, случилось? — спросила проводница, заспанная тетка лет сорока в несколько помятой форменной одежде.
— Там сидит человек, который пытался на меня напасть. Мне нужны ключи от туалета, чтобы поймать его. Все дополнительные вопросы потом, — остановила ее я, увидев, что тетка от изумления раскрыла рот и явно вознамерилась продолжить разговор. — Отойдите-ка подальше, — скомандовала я.
При последней моей фразе, произнесенной с должным устрашением в голосе, глаза проводницы расширились, и она протянула мне ключи, а сама сделала шаг назад.
Не медля ни секунды, я открыла дверь и… В туалете никого не было. А окно было опущено до предела. Видно, пока я разговаривала с Андреем, мужик по-тихому открыл это окно и сбежал.
Надо быть каскадером, чтобы спрыгнуть с поезда на такой скорости. Хоть мы сейчас и не очень быстро ехали, все равно такой трюк по силам не каждому. Значит, нам и в самом деле попался сильный противник, профессионал. А вдруг он не спрыгнул с поезда? Вдруг умудрился влезть на крышу вагона? В любом случае искать его уже бесполезно. У него было достаточно времени, чтобы уйти. От человека, способного сбежать таким вот образом, можно всего ожидать. Я вздохнула.
— А он тебе, часом, не приснился? — спросила меня осмелевшая проводница.
— Кто же, по-вашему, дверь с той стороны закрыл?
— И то верно, — согласилась женщина. — Но раз убег, давайте спать идите. Утро вечера мудренее, завтра будете думать.
— Так ведь уже утро, — показал рукой на окно Андрей. — Пошли, — обратился он ко мне, — расскажешь все.
Мы вернулись в купе.
— Где ты вообще его нашла? — спросил меня Андрей.
— Я проснулась и услышала, как около нашей двери кто-то возится. А потом почувствовала запах эфира. Видимо, мужик хотел сначала нас усыпить, а уж потом сделать свое черное дело…
— А дальше что было? — спросил Григорьев.
— Потом мы с ним немного подрались. Удивляюсь, что ты не услышал этого. Мы, конечно, не кричали, но шум все равно был.
— Я так устал, что меня и пушечный выстрел, наверное, не разбудил бы.
— Замечательно. В общем, потом он убежал и спрятался в туалете. Дальше ты знаешь.
Григорьев помолчал, а затем очень серьезно и как-то грустно сказал:
— Надо же, и в поезде достали. Думал, хоть здесь спокойно выспаться.
— Ложись, теперь этот мужик вряд ли по-явится.
И в самом деле, не дурак же он, чтобы попытаться еще раз приблизиться к нам. Я уже точно спать не буду.
— В который раз убеждаюсь, что без тебя пропал бы. Сколько раз меня уже могли убить… — заговорил Андрей.
— Думать сейчас надо не об этом, — прервала я изъявления его благодарности и решила еще раз проинструктировать. — Пожалуйста, будь все время, особенно в Москве, на вокзале и на улицах, внимателен и аккуратен. И постарайся не отходить от меня. Вернее, я всегда буду стараться быть рядом с тобой, а ты не мешай мне выполнять мои обязанности. Договорились?
— Конечно, конечно. Можешь на меня положиться.
Я взглянула на часы.
— Ты поспи еще немного.
Проводница принесла нам горячего чая. Мы с удовольствием выпили его, а потом Григорьев забрался на свою полку и повернулся к стене, пытаясь заснуть.
Я достала журнал, который купила еще в Тарасове, и принялась лениво листать его. Спать совершенно не хотелось. Из головы у меня не выходил старичок с тросточкой. Хоть он и не сел в наш поезд, зато, видимо, подослал своего молодчика, который нас чуть не укокошил недавно.
Все-таки как много в жизни зависит от совпадений и случайностей. Если бы я не проснулась и не услышала тихий шорох за дверью, то неизвестно, чем бы все закончилось. Думаю, нам не поздоровилось бы. Да, часто бывает, что какая-нибудь мелочь приводит к большим и важным результатам.
Андрей, кажется, заснул — его дыхание стало ровным. То ли усталость переборола все его страхи, то ли он не совсем серьезно воспринял ночное происшествие, только сейчас он был похож на маленького ребенка, который уткнулся носом в стенку и тихонько посапывает. У меня даже появилось какое-то странное чувство, здорово смахивающее на материнское: Григорьев съежился под простыней, и мне захотелось укрыть его потеплее. Смешно.
Часов в восемь по коридору начали активно ходить люди. Хлопали двери, раздавались негромкие голоса, недовольно ворчала проводница. Я решила не будить Андрея до последнего момента. Пусть и правда выспится. Прибудем мы в Москву к обеду, так что не имеет смысла сейчас его поднимать.
Я вышла, налила себе кипятка и быстро вернулась назад. Всыпала в стакан три ложки растворимого кофе, достала бутерброды из пакета, что собрала нам в дорогу Любовь Ивановна, и с удовольствием перекусила. Жаль, что нет возможности выпить настоящего кофе, потому что только он лучше всего поддерживает мои силы.
За окном все мелькали деревушки, даже небольшие городки, было на что посмотреть. Конечно, и на лес любоваться можно, да только это занятие кажется мне гораздо более скучным, чем смотреть на дома и огороды, на деревенских жителей, спешащих по своим делам пешком или на велосипеде. Собственно, ничего в этом наблюдении особенного нет, но мне почему-то ужасно нравится коротать время в поезде именно таким образом. Тем более что чем-то занять себя все равно нужно, а в поезде в смысле развлечений выбор небольшой.
Проснулся Григорьев, предварительно вскрикнув во сне: «Мама!» Я прыснула, глядя, как он сонно поднимается на полке, смешно крутя головой и пытаясь сообразить, где находится.
— Тебе снилась мама? — невинно поинтересовалась я.
— Да нет. Я и не помню, что мне снилось. А что?
— Просто ты сейчас позвал маму во сне, вот я и подумала, что она тебе привиделась. Может, ужасы снились?
— Не знаю, — Андрей слез с полки, сладко потянулся. — Больше происшествий не было?
— Пока все тихо. Завтракать будешь?
— Разумеется. Пойду умоюсь, а потом сядем.
— Я тебя провожу.
— А это не будет выглядеть смешно? — обескуражился Григорьев.
— Да никто даже внимания не обратит на это. Может, я тоже направляюсь в туалет. Я постою за дверью и прослежу, чтобы все было в порядке.
Мы вышли в коридор. Я захватила стакан, будто собиралась его помыть, заглянула в туалет и убедилась, что там никого нет, после чего разрешила Григорьеву войти туда. Со стороны это, наверное, действительно выглядело немного странно, но куда денешься…
— Окно не открывай, — приказным тоном сказала я.
— О боже! Неужели меня могут укокошить и таким способом, да еще в столь малоприятном месте, как сортир?
— Любой способ хорош для достижения поставленной цели, — сухо ответила я и закрыла дверь.
В это время в маленькое пространство перед туалетом вошла женщина с полотенцем, зубной щеткой и пастой.
— Вы последняя? — сонно спросила она.
— Мне только стакан помыть.
— Сегодня ночью тут так шумели. Вы ничего не слышали?
— А что происходило? — с искусно подделанным интересом спросила я.
— Мне проводница сказала, что в наш вагон ворвались какие-то ниндзя и пытались украсть ценности у одного пассажира. Но у них ничего не получилось, и они вылезли в окно.
— Вы в это верите? — с недоумением поинтересовалась я. — На правду это не очень похоже.
— В наше время меня ничто не удивляет. Думаю, что такое запросто могло быть.
— А мне это кажется невероятным, — пожала я плечами.
Тут дверь туалета открылась, и на пороге показался Андрей. Я быстро сполоснула стакан и нагнала его в коридоре. Уже в купе рассказала ему, какие слухи ходят по вагону.
— Можешь мне поверить, — рассмеялся Андрей, — когда мы вернемся в Тарасов, то не раз еще услышим эту историю, еще более приукрашенную. Люди будут говорить, что видели все собственными глазами. Да что там, наверняка кто-нибудь из моих коллег и поведает мне об этом.
Снова сходив за кипятком, я разложила на столе наши съестные припасы. Григорьев ел с таким аппетитом, что я порадовалась. Значит, заживление его раны идет полным ходом.
Приближалось время прибытия в столицу. Мы без опоздания подъехали к московскому перрону, на котором стояло много встречающих. Они заглядывали в окна, пытаясь отыскать своих знакомых, нервно прохаживались возле места, где предположительно будет стоять нужный им вагон.
— Тебя встречать не должны? — на всякий случай спросила я.
— Нет.
— А куда мы сейчас отправимся?
— Сначала заедем в гостиницу, снимем номер, а потом я… Понимаешь, мне хотелось бы одному поехать в фирму, но я предвижу, что ты будешь протестовать.
— Правильно предвидишь. Мы же вроде договорились насчет нашего с с тобой поведения. Давай повторим все еще раз, пока не доехали, но чтобы потом никаких недоразумений не было!
Григорьев задумался, чем очень меня развеселил и рассердил одновременно.
— Неужели ты на самом деле не понимаешь, насколько все серьезно? — спросила я с невольно растущим возмущением. — Если нет и ты не согласен вести себя так, как говорю я, то давай сразу и проясним: я тогда домой поеду, а ты разбирайся здесь как хочешь.
Сказать — это я так сказала, но понимала, что все равно теперь не смогу оставить его одного. Я и Любови Ивановне пообещала заботиться об Андрее, и Кириллу. Что они обо мне подумают, если я его здесь брошу одного? И если быть совсем честной, то я и сама не смогла бы оставить его. Не хотелось бы мне узнать о том, что Григорьева, буквально за несколько дней сумевшего так взволновать меня, постигла печальная участь.
— У меня не совсем «чистая» сделка, — неохотно выдавил из себя мой клиент.
— С этого и надо было начинать, — нисколько не удивилась я.
