Глава 6 КТО УБИЛ ВИТЮ НАЧАЛОВА

Вот это номер!

Ну уж коли господин Маркелов прорисовался на том конце телефонного провода, то, вероятно, не для того, чтобы поинтересоваться здоровьем Демидова, которое, кстати, изрядно подорвано именно его, Игоря Кирилловича Маркелова, радениями и стараниями.

— Включи на громкоговорящую связь! — отрывисто бросил Сергею Викторовичу Курилов и, не дожидаясь реакции все еще находящегося в тотальном параличе родственника, подскочил к телефону и нажал кнопку спикера.

— Что тебе нужно? — спокойно спросил он.

— А, Костик, здорово, — прозвучало из аппарата. — Рад тебя, так сказать, слышать. Ты мне тоже нужен. А той бабы, которая так отмудохала сегодня моих пацанов, там нет поблизости? А то я с радостью засвидетельствовал бы ей свое почтение. Ну есть же, как там у Пушкина Сергея Александровича, женщины в русских селеньях!

Как наглядно свидетельствует эта фраза, уровень грамотности и начитанности бандитского босса был несколько выше, чем у его незамысловатых подручных.

— Очень приятных людей вы у себя содержите, Игорь Кириллович, — хмуро сказала я. — Говорите, что вам нужно.

— Мне нужно, чтобы вы трое: Демидов, Костя и вы, простите, не знаю, как вас там — приехали ко мне, скажем, через час. К четырем часам, стало быть.

— С поднятыми руками и чистосердечным признанием своих ошибок, — со злым сарказмом продолжил Курилов. — Не лепи горбатого, Маркелов. Конечно, мы на пару с Евгенией Максимовной уложим десятка два твоих невыдрессированных бандерлогов. Но даже такого удовольствия я тебе не хочу доставлять. Зачем мы поедем к тебе ночью?..

— Потому что утром уже будет поздно.

— Замечательная и убедительная фраза, — сказала я. — Свидетельствует о высоком уровне вашей искренности.

— Много ты понимаешь! — грубо ответил он. — Я на самом деле хочу сообщить вам кое-что интересное… но нельзя это по телефону. Я и позвонил ночью потому, что боюсь прослушивания, а так меньше шансов на него наткнуться.

— Ты чего-то уже боишься, Маркелов? — все еще насмешливо, но с посерьезневшим лицом и с загоревшимися пламенем азарта профессионального игрока глазами произнес Курилов.

— И ты испугаешься, Костя, чтоб я сдох! Вами занимаются серьезные люди, слишком серьезные…

— Которые, вероятно, в сознании своей крутизны убили мальчишку, Витьку Началова! — оборвал Маркелова наконец очнувшийся от столбняка Демидов.

— Сына Началова? — с явно несвойственной ему нерешительностью, чуть запинаясь, пробормотал бандит. — Но я не убивал его… не говорил своим, чтобы они… если вы это имеете в виду.

— Самое главное, Маркел, что я хотел бы тебе верить, — прерывая томительную паузу, выговорил Курилов. — Ты думаешь сообщить нам имена? С чего бы это?

— Потому что я хочу выйти из игры.

— Хорошо, Маркелов, мы приедем, — сказала я, скользнув по лицу Демидова холодным властным взглядом. — Но чтобы все было в норме. Вы знаете, на что способна я, чего стоит Курилов, поэтому не надо провоцировать всякие эксцессы. Вы меня поняли?..

Послышался горький смешок.

— Мои люди и без того не горят желанием продолжить с вами знакомство. Так что вы можете ехать совершенно спокойно, они вас не тронут.

— Тогда мы их тоже, — наконец-то почти серьезно проговорил Курилов. — Значит, через час у тебя? А почему, если уж на то пошло, тебе не приехать сюда, а?

— Потому что так гораздо безопаснее для всех нас. Неужели так сложно поверить мне? Курилов, ты меня знаешь, я за свой базар всегда отвечал. Никакого кидняка. Все, жду. — И раздались короткие гудки.

— Что же мы будем делать? — беспомощно спросил Демидов, нервно наливая себе еще кофе. — Не ехать же в самом деле в это змеиное гнездо, а, Евгения Максимовна?

— Именно ехать, — немедленно ответила я. — Костя, ведь вы в какой-то степени знаете Маркелова. На мой взгляд, он говорил совершенно искренне, и именно поэтому я и предлагаю вооружиться до зубов.

— Судя по всему, он действительно серьезно озабочен, если не сказать, напуган, — откликнулся Курилов. — Я так чувствую, поездка предвидится очень веселая.

Подготовку к визиту в гнездо Маркелова мы провели по полной программе и очень тщательно. Прежде всего упаковали в бронежилет Демидова и снабдили его «магнумом». Курилов нацепил на себя курточку, похожую на ту, под которую он столь мастерски упрятал половину содержимого полок супермаркета своего дяди, то есть самую бесформенную и безразмерную вещь своего гардероба.

Однако на сей раз он засунул под куртку нечто гораздо менее невинное, нежели фрукты, спиртные напитки, соленые помидоры и сыр. А именно грамм сто пятьдесят пластита в маленькой плоской коробочке, которую он аккуратно прикрепил под правую подмышку, перехватив грудь тонким кожаным ремнем.

— А это еще зачем? — спросила я, глядя на его манипуляции.

— А это на случай, если кто-нибудь станет нарушать общественный порядок, — серьезно ответил он и взвесил на правой ладони пистолет-автомат «узи».

Бронежилет он надевать не стал, а на протестующие вопли Демидова ответил, что если сложится ситуация, что понадобится бронежилет, то он точно уже не понадобится.

Дельфийский оракул, а не человек. Ляпнул что-то туманное и с претензией на афористичность, и понимай, как знаешь.

Я надела строгий деловой костюм, любезно предоставленный мне Демидовым. Хотя в данном случае моя излюбленная мимикрия решающего значения не имела, благо Маркелов со товарищи уже определили, с кем имеют дело.

Но это вовсе не мешало мне удостовериться в наличии при мне моей спецбижутерии, галантереи и косметики.

Мне особенно нравилось сделанное под золотое с крупным черным бриллиантом кольцо. Надо сказать, что бриллиантом там и не пахло, зато порой пахло довольно неприятным угольно-черным веществом, выходящим из «драгоценного камня» при определенном его повороте и создающим превосходную дымовую завесу, при этом изрядно раздражающим нетренированную носоглотку с дальнейшим проникновением в легкие. Конечно, в бессознательное состояние этот милый туман повергнуть не мог, но на этот случай в моей сумочке имелась косметическая пудра, которую можно сдуть в лицо назойливому человеку и отстранить его таким образом от всех дел в этой жизни минимум на час, а также замечательно пахнущий нервно-паралитический дезодорант в комплекте с двумя мини-противогазами весом по пятьдесят восемь грамм каждый, но тем не менее с блеском выполняющими возложенные на них функции.

Что до всего остального, то есть еще стреляющая авторучка a la James Bond, в пару ей заколка, начиненная пулей со смещенным центром тяжести — грубо говоря, попадет в задницу, выйдет из виска, перерыв при этом все мозги.

Пачка сигарет, взрывающихся через пять секунд после того, как вы сигарету прикурили.

Излюбленный электрошок.

Мои любимые туфли очень дорогой и изящной модели, между прочим, — с микроскопическим шприцем в носке, содержащем милую столбнячную смесь. Никакого отношения к одноименной болезни она, разумеется, не имеет, просто обработанный ею гражданин «смирно» лежит около часа, судорожно вытянув отказавшие в маломальском движении ручки и ножки.

Экипировавшись таким замечательным образом, мы сели в упоминавшийся ранее джип «Чероки», на котором по обыкновению бодро рассекала охрана, и двинулись в путь. В особняке Демидова остались только трое сонных охранников и домочадцы — повар, горничная и Аня.

К дому Маркелова, располагающемуся в районе, диаметрально противоположном тому, где жил Демидов, мы подъехали минут через двадцать, хотя нужно было пересечь весь город. Просто Курилов гнал по темным ночным улицам под двести, на полном ходу проскакивая светофоры и демонстрируя тотальное равнодушие и к дорожным знакам, и к тем, кто обязан был следить за их соблюдением, то есть гаишникам. Или ГИББД, по-новому.

Особняк Маркелова, очевидно, хорошо известный Курилову, судя по той уверенности, с которой он выбирал к нему дорогу, трудно было назвать домом в полном смысле этого слова. Скорее уж это была средней степени неприступности крепость.

Первый бастион — высоченный металлический забор с острыми навершиями, выполненными в виде наконечников стрел. Про этот забор Курилов тут же сообщил мне одну милую подробность: оказывается, радушный хозяин этой мини-Бастилии не удовольствовался абсолютно неприступным видом ограды и на ночь пропускал через нее ток высокого напряжения.

— По крайней мере, так было в пору нашего знакомства с ним, — произнес Курилов.

— А что это вы с ним водили знакомство?

Курилов коротко взглянул на меня и ответил сквозь зубы:

— Да так… попросил меня позаимствовать из сейфа одного ублюдка важные документы.

— А что раздружились?

— А я отказался выполнить маленькую дружескую просьбу Маркела: убить упомянутого ублюдка.

Нас, очевидно, ожидали, потому что буквально через несколько секунд после того, как наш джип подъехал к ограде маркеловского дома, к воротам подбежали два человека и, ухватившись каждый за свою створку, споро открыли и пропустили нашу машину во двор.

Слабо освещенный мучнистым светом высокого фонаря в нескольких метрах от передней стены дом Маркелова казался заброшенным, глухим и мрачным. Высоченная стена с узкими, на манер бойниц, окнами, из которых, казалось, вот-вот просунется дуло станкового пулемета, с громадной, метра два с половиной, стальной дверью. Свет, тусклый, рассеянный — только в зарешеченном окне на втором этаже.

— Тоже мне Баскервиль-холл, е-мое, — откликнулся дрожавший то ли от нетерпения, то ли от страха Демидов. Скорее всего и от того, и от другого сразу.

— Да Маркел таких песиков периодически заводит, что конандойловское пугало отдыхает, — откликнулся Костя. — А домик у него в самом деле мрачный.

В этот момент перед машиной возник весьма значительных размеров темный силуэт и помахал нам рукой, сигналя остановиться.

— Ба! — воскликнула я, выскакивая из джипа. — Никак, старый знакомый. Быстро ты очухался, Дрон.

Это в самом деле был Дрон, но он никак не выказал своего знакомства со мной. Мрачно скользнув по нам отсутствующим взглядом, он кивком головы велел идти за собой и, минуя большую черную дверь с фасада, углубился в сад. Он определенно вел нас за дом.

Я оказалась права.

С обратной стороны жилище господина Маркелова оказалось не так зловеще. Вполне привлекательная и уютная терраса, правда, из бронебойного стекла. Возле дома — большой бассейн, в котором в свете мощного военного прожектора (как будто нельзя поставить нормальный фонарь) вяло плескался здоровенный детина. Очевидно, один из многочисленных маркеловских братков.

Дрон впустил нас на террасу и закрыл на замок хрупкую на первый взгляд дверь, которую на самом деле можно было демонтировать только выстрелом из гранатомета. На террасе мы попали под перекрестные взгляды трех молодцов в спортивных костюмах и стандартных «адидасовских» шлепках.

— Стволы давай, — сказал один из них, кивая на демидовский «магнум», который тот на манер полена держал под мышкой. Надо же додуматься… нет, я не о братке, который проявлял вполне понятную и похвальную осторожность, правда, вид у него был при этом, словно из злополучного «магнума» Демидов только что порешил всю его семью, а его самого не пристрелил только потому, что не было бронебойных для высокоинтеллектуального медного лба.

Но этот гигант аграрной мысли и отец новой русской агрономии… может, в помидорах он толк и знал, но в обращении с оружием смыслил столько же, сколько лошадь Пржевальского в истории освоения Тибета. Надо же так облажаться!

— Да ты че, Стоерос? — бросил Курилов. — Своих не узнал?..

Сначала я подумала, что это ругательство, но по тому, как отреагировал детина на эти слова Кости, я поняла, что это его «пацановское» погоняло.

— Да никак Мангуст! — наморщив лобик с явным намерением выдавить из него какую-нибудь мысль, вдруг заорал Стоерос. — Ну да! Ну че, здаррово, коли так.

— А я по приглашению Маркела, — отрекомендовался Курилов, — давно, значит, не видел.

— Да ты ж с Маркелом в контрах, — засомневался тот. Потом осмотрел сначала меня, а затем Демидова, и аж рот приоткрыл от изумления…

— Так это тебя ждет Маркел, — промычал он и с недоброй усмешкой посмотрел прямо в лицо Курилову.

В этот момент дверь, ведущая в дом, распахнулась, и на пороге появился невысокий, плотный, гладко выбритый мужчина с короткими темно-каштановыми волосами, по бандитской моде зачесанными на лоб, и черными масляно поблескивающими маленькими глазками. На нем были мятые тренировочные, распахнутая на густо заросшей курчавыми волосами груди вульгарно-красная рубаха, а также непременная золотая цепура чуть ли не в полкило поверх несвежей белой майки.

— А вот и Маркел, — весьма неприветливо процедил Курилов. — Ты же обещал, что все будет, как надо, а тут Стоерос уже рамсует.

Маркелов поскреб в стриженом затылке, потом расплылся в широченной улыбке и воскликнул:

— Какие еще рамсы, Костя? — и, повернувшись к Стоеросу и парочке его гоблинов, внушительно выговорил: — Ты это что же?.. Типа забыл, с кем рулишь не по делу, ты, стол тумбовый?

Как ни странно, у этого Маркела, по-моему, с чувством юмора не так все и плохо.

— Да я ниче, — тупо ответил Стоерос. — Просто он… вот этот ло… вот этот мужик — со «стволом».

— Каждый мужик со стволом, — продолжал острить Маркел, — у тебя, что ли, его нет… Ну ладно, проходите все. Времени не так много.

Я пристально взглянула на Маркелова, вслушиваясь в самые глубинные интонации его сочного низкого голоса.

— Иди вперед, Маркел, — предложил Курилов, спокойно ощупывая под курткой «узи».

Тот посмотрел, кажется, не особенно приветливо…

На втором этаже в огромной отделанной бархатом и до невероятности безвкусной роскошной комнате мы нашли развалившегося в кресле худого парня лет двадцати пяти, с ярко выраженными кавказскими чертами продолговатого лица: длинным хищным носом, смуглой, оливкового оттенка, кожей, заросшей густейшей щетиной. Он с непроницаемым выражением пил пиво и смотрел видеозапись какого-то футбольного матча, а у его ног скорчилась почти голая девушка, на которую он не обращал ни малейшего внимания. При нашем появлении он небрежным жестом отстранил девушку, поправил штаны и спокойно, чуть растягивая слова, произнес:

— Мое почтение, уважаемые. Проходитэ, присаживайтэс, будтэ, как дома.

— Вот ты точно как у себя дома, — осадил его Маркелов. — Это мой хороший друг Ашот Хачатурян, — представил он нам этого удивительно невозмутимого для кавказца человека.

«Хороший друг Ашот» с такой музыкальной фамилией довольно-таки внушительным пинком ноги напутствовал на прощание ублажавшую его даму, и та, изогнувшись, выскочила из комнаты, а кавказец со все той же непроницаемой физиономией закурил сигарету.

— Ну что ж, — сказала я, — мы вас внимательно слушаем, Игорь Кириллович.

Маркелов посмотрел на дверь, в проеме которой безгласной тенью застыл Стоерос, потом негромко выговорил:

— Основной причиной нашего разговора послужил заказ вашего недоброжелателя.

— Какой заказ? — спросила я.

— Заказ на вас, мои дорогие. Я должен убить вас, Евгения Максимовна, и вас, господин Демидов, и даже тебя, Курилов, хоть ты и Мангуст.

— И когда? — задал довольно-таки глупый вопрос Демидов.

— Сегодня, — с ослепительной улыбкой ответил Маркелов.

Мы с Куриловым переглянулись, и он с милой усмешкой вынул из-под куртки «узи», покачал его на ладони и шумно брякнул им о столик, а я синхронно проделала ту же нехитрую операцию со своим оружием. Демидов посмотрел на нас, неловко высвободил из-под мышки свой «магнум» и, недолго думая, прицелился из него в Маркелова.

Додумался.

Маркел и Ашот как-то рассеянно посмотрели на нашу демонстрацию силы, не отреагировав даже на направленное в их сторону дуло демидовского пистолета. Потом Маркелов расхохотался гулким, громыхающим, нехорошим смехом.

— В общем, так, Игорек, — произнес Курилов, — ты не играй, мы все-таки не малые дети. Кто нас заказал?

— Погоди, не спеши, — остановил его Маркелов, — все по порядку.

— Все по порядку, — повторил вслед за ним Хачатурян.

— У меня, по идее, к каждому из вас есть неплохой счет, позволяющий разобраться по полной программе даже без денег, которые мне за то заплачены. Ты, Курилов, — толстый палец бандита завис в направлении знаменитого взломщика, — ты предал меня. Из-за тебя погибли мои люди, из-за тебя я сам едва не отправился на тот свет. Так что, хоть ты и непревзойденный Мангуст, король взломщиков, как тебя называют, — Маркелов презрительно усмехнулся, — я все равно не без удовольствия бы тебя замочил.

— Тронут до слез, — хладнокровно откликнулся тот.

— Теперь касательно вас, милая леди, — продолжал Маркелов, демонстрируя знание совершенно невозможных в лексиконе братвы слов и словосочетаний, — вы тоже отличились. Мы не хотели причинять Помидорному вред, мы хотели лишь немного вразумить его.

— Ага, — сказала я. — Так за что вы, Игорь Кириллович, разгневались на Демидова?

— Об этом после, — откровенно угрожающим тоном проговорил тот, — сейчас речь о тебе. Я не знаю, где ты так выучилась всем своим штучкам, но то, что рассказал мне Дрон, — это, конечно, наглухо.

— Может быть, дело не во мне, а в предельно дружелюбном поведении ваших людей? — предположила я.

— В общем, хватит гнать бутор, Маркел, — сказал Курилов, — я вижу, ты откровенно тянешь время. Я, конечно, понимаю, что тебе не понравился отказ моего дяди продать тебе «Мегафлор», но зачем ты связался с какими-то большими и нехорошими дядями?

— А какого хрена ты взорвал мой «Линкольн», сукин сын? — совершенно неожиданно прокричал мерзким гнусавым голосом да еще с визгливыми истерическими нотками помидорный король. — А-а-а?

Маркелов потемнел лицом буквально на глазах, на скулах забугрились и заходили желваки, и он поднялся во весь рост и прогрохотал прямо в ухо буквально задавленному рекордными децибелами маркеловского голоса Демидову:

— Да ты в своем уме, козел?! Да ты с кем базаришь мне тут, сука толстожопая?

Ну это он явно загнул: Демидов никогда не страдал лишним весом.

— Ми не взрывали твой «Лынкольн», — положив руку на плечо разошедшемуся боссу, чтобы немного обуздать его бешеный нрав, сказал Хачатурян. — Единственное, что ми предпиринималы, это паручылы Дрону, Лисому и Коляну Утюгу с тобой пабеседоват. Пиривезти сюда. Все. И если кто-то щярахнул твою тачку, то нэ надо свалыват на человека толко потому, шыто он Маркел.

— Так что фильтруй базар, Помидорный! — грубо заорал Маркелов.

— Значит, вы утверждаете, что не взрывали «Линкольна» господина Демидова, так? — настороженно спросила я, а Курилов уже с неприкрытой угрозой привстал с кресла.

— Да я… — начал было Маркелов, но в этот момент раздались шаги человека, бегущего по лестнице на второй этаж, и в следующую секунду в дверном проеме возникла фигура Стоероса с автоматом Калашникова наперевес.

— Маркел, мусора! — крикнул он, но тут прозвучала короткая очередь, бандит упал лицом вперед, и в комнату хлынули вооруженные такими же, как у Стоероса, «АК» рослые парни в спецназовской униформе и черных масках с прорезями.

— Всем находиться на своих местах! — крикнул один из них. — Руки!

— Ну вот, кажется, ты серьезно попал, Маркелов, — сказала я. Посмотрела на сразу посерьезневшего Курилова и по-прежнему невозмутимого Хачатуряна, и отчего-то стало горько и тревожно на душе.

Последним из группы спецназа в комнату вошел человек в черных брюках, темной рубашке и надетом поверх нее бронежилете.

— Я полковник Путинцев, первый заместитель начальника областного управления ФСБ, — произнес он, вплотную подходя к Курилову и обыскивая его. — О, старые штучки знаменитого Мангуста, — сказал он, извлекая из-под куртки Кости пластит. — Ну что ж, Курилов, ты арестован.

— Поздравляю, полковник, — откликнулся тот. — Все разыграно как по нотам. Я должен был предусмотреть этот вариант, что Маркелов поступит таким образом. А он тут еще так красиво рассуждал о дружбе и предательстве. А кстати, за что я арестован?..

— Ты арестован по подозрению в убийстве, — прозвучал четкий ответ полковника.

— Что-о-о?

Впервые я видела Константина таким ошеломленным. Лицо его вытянулось и побледнело, длинные тонкие пальцы конвульсивным движением сжались в кулаки.

— И кого же я, по-вашему, убил? — глухо выговорил он.

— Три часа назад взлетел на воздух «Мерседес» вице-президента концерна «Демидов-продукт» Юрия Началова, — отчеканил Путинцев. — Мои сожаления, Сергей Викторович, — добавил он, повернувшись к буквально уничтоженному этим жутким и невероятным известием — как снег, да что снег, целая горная лавина на голову! — Демидову.

— И что, Юрий Владимирович погиб? — пролепетал он посеревшими непослушными губами. — Как же так?..

— Там все разнесло в клочья, заряд был огромным, — ответил Путинцев. — Нашли окровавленную подкладку его пиджака, а самого, естественно…

Демидов перевел взгляд с племянника, которому спецназовцы надевали наручники, на пластит в руках их начальника и пролепетал:

— Костя, как ты мог? За что?..

— Я не убивал Началова, — медленно, но твердо выговорил Курилов.

— Есть определенные данные, свидетельствующие об обратном.

— Я докажу, что это жестокое и нелепое недоразумение, — усилием воли вернув себе самообладание, вымолвил Курилов.

— Возможно. Но пока куда более вероятно предположить обратное. Все подробности узнаете на допросе. Уведите его.

— Посмотрел бы я, как вы бы меня брали, будь я один и не в такой глупой ситуации, — процедил Мангуст и тут же получил прикладом по почкам.

— Говорун, — уничтожающе бросил Путинцев.

Курилова увели, а Демидов рухнул на диван, обхватив голову обеими руками, и пробормотал:

— За что, господи?..

Полковник Путинцев мрачно посмотрел на нагло ухмыляющегося Маркелова, поморщился, а потом перевел взгляд на меня и сказал устало:

— Вы тоже арестованы, Охотникова.

Я изумленно уставилась на него, пытаясь найти хотя бы легкий отголосок опасной и неудачной шутки на его непроницаемом хмуром лице. Ничего.

— Вы также подозреваетесь в убийстве, — добавил он.

— Ну уж это чушь! — вдруг взвился с дивана доселе стонущий в самом его углу Демидов. — Уж она точно не убивала Началова, это я могу легко подтвердить. Она не могла подложить взрывчатку в его машину, потому что безотлучно находилась при мне!

— Так что, полковник, здесь явное недоразумение, — с оттенком искреннего сожаления выговорила я.

— А я и не утверждаю, что вы причастны к взрыву машины Юрия Началова. Вам инкриминируется иное…

Он посмотрел на меня серьезно и веско закончил фразу:

— Вы подозреваетесь в преднамеренном убийстве Виктора Началова, сына Юрия Владимировича.

— Да вы с ума сошли! — выпалил Демидов.

— Ни в коем разе. По этому делу существуют самые подробные показания очевидцев. Охотникова, где вы были в двадцать три ноль-ноль вчера вечером?

— Я ехала в трамвае одиннадцатого маршрута вместе с присутствующим здесь Сергеем Викторовичем Демидовым. Наша машина сломалась в результате дружеской встречи с людьми также присутствующего здесь господина Маркелова, — четко ответила я. — Оба они, я думаю, могут это без труда подтвердить.

— Все это нам известно, — проговорил Путинцев. — По этому вопросу показания очевидцев совершенно совпадают с вашими.

… Я смотрела на полковника и не видела его. Страшная, неправдоподобная догадка током пронизала и содрогнула мое тело, и внезапно стало пугающе ясно, что произошло. Я вспомнила лицо того мальчишки, упрямое, жестокое, одурманенное наркотиком, но еще одно выражение, высветившееся тогда на его лице, перечеркнуло все это, когда он яростно боролся за жизнь, понимая, что умирает в пятнадцать лет, — Виктор Началов, сын одного из самых богатых и влиятельных людей в городе.

— Это была самооборона, — тихо сказала я. — Они сами вынудили меня применить оружие.

— Мы во всем разберемся, — равнодушно повторил Путинцев.

— Женя, я не понимаю… — забормотал на диване Демидов, сделавшийся сразу каким-то слабеньким и жалким. — Но как же так?..

— Дело в том, что нашли убийцу Вити Началова, — произнесла я, в то время как один из людей Путинцева защелкивал на моих запястьях наручники.

То ли Демидов был настолько растерян, то ли он в самом деле выпустил из внимания тему нашего с Путинцевым короткого диалога, но замигал и совершенно идиотским голосом проблеял:

— Да… и кто?..

— Я, Сергей Викторович. Помните того малолетнего отморозка с парочкой его более великовозрастных подельников. Так вот, это был сын Юрия Владимировича. Нелепо ложатся карты, правда?