В дальнейший путь Отряд выступил с рассветом, но без спешки. Успокаивала мысль, что окончательное решение о выборе маршрута можно отложить еще на несколько дней, пока они не доплывут до острова Тол Брандир и водопада Рэрос. И они вверили лодки Реке, не желая торопиться навстречу опасностям, которые ждали везде, куда ни сверни.

Арагорн согласился, что лучше поберечь силы, не уставать прежде времени, но настоял, чтобы вставать пораньше и плыть целый день до позднего вечера, ибо сердцем чувствовал, что время не ждет, и боялся, что Черный Властелин уже начал действовать, пока они отдыхали в Лориэне.

Однако Враг пока ничем не давал о себе знать. Два серых дня прошли спокойно.

Окружающий пейзаж понемногу менялся. На третий день леса поредели, потом совсем пропали. На левом, восточном, берегу до самого горизонта поднялись длинные холмы: иссохшие, словно опаленные огнем. В неприветливой пустыне не было ни одной зеленой травинки, ни одного даже сломанного дерева, ни одного крупного камня, который бы хоть как-то оживил ее.

Так они доплыли до Бурых Равнин, раскинувшихся между южным Лихолесьем и Приречным Нагорьем Эмин Муйл. Какое бедствие, война или вражье злое дело превратило эту местность в пустыню, даже Арагорн не знал.

На правом, западном, берегу деревья тоже не росли, но он был плоским и во многих местах зеленым от травы. Часто берег сплошной стеной заслоняли высокие густые камыши, тогда маленькие лодочки оказывались полностью в их шелестящей тени. Темные метелки тихо и печально качались на холодном ветру. Когда серо-зеленая стена прерывалась, Фродо видел долины, за ними — холмы, освещенные закатным солнцем, а еще дальше — смутные контуры Мглистого Хребта.

Вокруг не было ни души, только мелкие птахи звонко свистели и щебетали в камышах.

Пару раз путники слышали плеск лебединых крыльев и однажды, подняв головы, увидели вверху большую стаю.

— Лебеди! — воскликнул Сэм. — Большущие!

— Да, — подтвердил Арагорн. — Только черные.

— Вся эта земля такая большая, пустая и унылая, — сказал Фродо. — Я думал, что чем дальше на юг, тем теплее и веселее, и надеялся, что зима скоро останется позади.

— Но мы еще не добрались до настоящего юга, — сказал Арагорн. — Здесь зима, и море далеко. В низовьях Андуина и на Солнечном Взморье у залива Белфалас, наверное, уже тепло и весело, если Враг туда не добрался. А мы тут всего гонах в шестидесяти от Южного Удела твоего Хоббитшира, до настоящего юга сотни долгих миль. Там, куда ты сейчас смотришь, на юго-западе, находятся знаменитые равнины Рубежного края, страны рохирримов-коневодов. Скоро мы доплывем до устья реки Светлой, северной границы Рохана, которая начинается в Фангорне и вливается в Андуин. Раньше все земли от Светлой реки до Белых Гор принадлежали рохирримам. Эти земли плодородны, здесь прекрасные пастбища, равных им нигде больше нет. Но в наше страшное время все жители ушли с Великой Реки и редко приближаются к ее берегам. Андуин широк, но орчьи стрелы перелетают через него, а в последнее время, говорят, орки переплывают реку и угоняют у рохирримов стада и табуны.

Сэм беспокойно переводил взгляд с одного берега на другой. Когда к воде подступили деревья, он боялся, что они скрывают вражьих соглядатаев и полны опасностей, а теперь он затосковал по ним. Ему казалось, что в открытых лодках на открытой воде Реки, ставшей границей войны, Отряд совсем беззащитен.

Еще пару дней они плыли прямо на юг, и ощущение опасности нарастало. Тревога охватила всех, и теперь они уже целый день налегали на весла. Вскоре река расширилась. С востока потянулись длинные каменистые пляжи, стали попадаться мели, приходилось вести лодки осторожнее. Восточный берег превратился в суровое нагорье, над которым свистели холодные ветры, а западный — в холмистую равнину с высохшей травой и кочковатыми болотами.

Фродо дрожал от холода и вспоминал Лотлориэн, его поляны и родники, фонтан, ясное солнце и светлые ласковые дожди. В лодках беседы прекратились, давно не было слышно смеха. Каждый задумался о своем.

Леголас летел мыслями на север, в березовую рощу под летними звездами; Гимли мысленно перебирал золото и драгоценности и прикидывал, из чего можно сделать оправу для дара Галадриэли; Мерри и Пипину передалось беспокойство Боромира, который то что-то бормотал, то грыз ногти, будто его мучили сомнения, то налегал на весла и подгребал к лодке Арагорна. Тогда Пипин, сидевший на носу, замечал, что он как-то странно смотрит на Фродо. Сэм думал о том, что лодки, конечно, не так опасны, как говорили в Хоббитшире, но зато ужасно неудобны, и в них можно помереть от безделья. Он сидел, скорчившись, с разнесчастным видом, глядел на ползущий мимо серый пейзаж и серую воду, окружавшую его со всех сторон, и скучал — весел ему не доверяли.

Под конец четвертого дня он, как обычно, изнывал от безделья, глядя на воду за кормой поверх голов Фродо и Арагорна, пригнувшихся на веслах. Его клонило в сон, и он мечтал почувствовать под пятками твердую землю. Вдруг что-то привлекло его внимание, безразличный до сих пор взгляд оживился. Но, по-видимому, то, что он заметил, ему показалось, потому что он начал тереть глаза, но больше ничего не увидел.

На ночь они причалили к маленькому островку возле западного берега. Сэм лег рядом с Фродо, завернулся в одеяло, но, похоже, спать не хотел.

— Мне сегодня смешной сон приснился, господин Фродо, — сказал он. — Часа за два до остановки. А может быть, и не сон. Смешно.

— Ну, что тебе приснилось? — сказал Фродо, зная, что Сэм не успокоится, пока не выложит до конца. — Выкладывай, а то я с самого Лотлориэна еще ни разу не смеялся.

— Так оно не в том смысле смешно, хозяин! Оно странно и в жизни не бывает. Но и не сон. Вот послушайте! Я видел бревно с глазами!

— Бревно — так бревно, — сказал Фродо. — Их в Реке много. А про глаза не ври.

— Но я же видел! — сказал Сэм. — Эти глаза меня и удивили. Я из-за них и проснулся, если спал. Сначала это было бревно, плыло за лодкой Гимли в сумерках, я на него внимания не обращал; а потом оно будто за нами погналось. Это уже было странно, бревно — а догоняет, и тут я увидел глаза на бугорке у ближнего конца. Они светились. И вообще это было не бревно, потому что у него были лапы, как у лебедя, только большие, и оно их в воду то опустит, то вытащит, то опустит, то вытащит… Вот тогда я и стал тереть глаза, хотел точно убедиться, а потом закричать, если оно не исчезнет. И оно уже быстро плыло и почти до Гимли добралось. Но то ли оно своими фонарями заметило, как я пошевелился и на него смотрю, то ли я в самом деле спал, а тут проснулся, но когда посмотрел опять — его уже не было. А потом мне показалось, что тень промелькнула у берега, но глаз я уже не видел. «Опять спишь, Сэм Гэмджи?» — сказал я себе, а потом поразмыслил и теперь уже ни в чем не уверен. Что вы-то скажете, господин Фродо?

— Если бы я сам раньше не видел этих глаз, я бы сказал, что это было бревно и туман, а ты спал, Сэмми, — ответил Фродо. — Но эти глаза появляются не в первый раз. Я видел их давно, когда мы шли в Лориэн. В ту ночь кто-то с такими глазами лез на дерево, я заметил его с тэлана. Халдир его тоже видел. А помнишь, что говорили эльфы, которые разбили орчью банду?

— А, — сказал Сэм. — Вспомнил. Я даже больше помню. Я не очень хорошо умею думать, но если сложить все это вместе и прибавить рассказы господина Бильбо, то я, пожалуй, соображу, как эту тварь зовут. Имя очень противное. Голлум, ага?

— Вот этого я последнее время сам боюсь, — сказал Фродо. — С той самой ночи на флете. Наверное, он околачивался в Мории и там напал на наш след. Я надеялся, что пока мы будем в Лориэне, он нас потеряет из виду; а эта жалкая тварь, по-видимому, таилась в лесу у Серебрянки, пока не дождалась нашего отплытия!

— Похоже, так и было, — сказал Сэм. — Теперь надо быть настороже. А то в одну прекрасную ночь кто-нибудь почувствует его мерзкие лапы у себя на горле, если вообще успеет проснуться и почувствовать. Вот к этому я и вел. Будить Бродяжника и остальных ночью сегодня уже незачем. Я посторожу. А высплюсь завтра, я ведь в лодке всего лишь багаж, можно сказать.

— Вполне можно, — сказал Фродо. — Я бы сказал, «багаж с глазами». Сторожи. Только обещай разбудить меня на смену, когда полночи отдежуришь. Если, конечно, раньше ничего не случится.

В самый темный час ночи Фродо вынырнул из глубокого сна.

— Мне очень стыдно вас будить, — сказал Сэм, тряся хозяина, — но вы сами сказали. Ничего тревожного не случилось. Вернее, я не заметил. Был какой-то всплеск, и вроде кто-то вздыхал перед тем, как я вас начал будить, но ночью возле воды всякие звуки бывают.

Сэм улегся, а Фродо завернулся в одеяло и сел, борясь со сном. Медленно проходили минуты, складывались в часы, но ничего не происходило. Фродо чуть не поддался искушению снова лечь и заснуть, как вдруг к одной из зачаленных лодок подплыла темная, еле различимая тень. Из воды протянулась белесоватая рука и ухватилась за планшир. Два бледных глаза холодно засветились над водой, вперились в лодку, потом поднялись выше и уставились на островок, как раз на Фродо. Они были в нескольких локтях от него, и хоббит слышал, как темная тварь дышит, с присвистом втягивая воздух. Он встал, вытаскивая Жало из ножен, и ответил взглядом на взгляд. Глаза тут же погасли. Раздалось тихое шипение, всплеск — и кто-то темный, в воде действительно похожий на бревно, отплыл от берега в ночь. Арагорн зашевелился во сне, повернулся на бок, сел.

— Что случилось? — прошептал он, молниеносно оказываясь рядом с Фродо. — Мне во сне почудилось движение. Зачем ты вынул меч?

— Голлум, — ответил Фродо. — По-моему, он.

— А! — сказал Арагорн. — Значит, ты об этом мелком вредителе знаешь? Он шлепал за нами по всей Мории и потом — до Нимродэли. Мы сели в лодки, а он улегся на бревно и греб за нами всеми четырьмя. Я пару раз ночью пробовал его схватить, но он хитрый, как лиса, и скользкий, как рыба. Я надеялся, что в большой реке он устанет, а он оказался прекрасным пловцом. Попробуем завтра грести быстрее, чтоб отстал. Ложись, спи, я посторожу до утра. Хотел бы я его поймать, он мог бы нам пригодиться. Но если не поймаем, лучше оторваться от него. Он очень опасен. И сам может кого-нибудь придушить в темноте, и врагов может навести на след.

В остаток ночи Голлум только раз или два мелькнул смутной тенью. После этого Отряд постоянно был настороже, но больше Голлума никто не видел. Если он и продолжал преследование, то был чрезвычайно осторожен. По настоянию Арагорна, всерьез налегли, наконец, на весла, и теперь подолгу гребли. Берега быстро проносились мимо, но по сторонам путники не смотрели, так как плыли, в основном, по ночам и в сумерках, а днем отдыхали, каждый раз с трудом находя укрытие на голом берегу.

Так, без особых происшествий, прошла неделя. Наступил восьмой день плавания.

Погода была по-прежнему серой, небо в сплошных тучах, но к ночи западная часть неба немного расчистилась, и в облаках прорезались озерца желтоватого и зеленоватого света, в которых проплывал бледно мерцающий молодой месяц. Сэм поглядывал на него и морщил лоб.

На следующий день приречный пейзаж начал резко меняться. Оба берега поднялись и стали каменистыми. Пошли скалы с крутыми склонами, заросшими терновником и дикой сливой, в путанице сухих стеблей ползучих растений. За ним поднимались высокие серые утесы с раскрашенными вершинами, а еще подальше — высокие хребты с вцепившимися в их обветренные гребни кривыми елками. Это начиналось серое Приречное Нагорье Эмин Муйл, южный пограничный бастион Глухоманья.

Над утесами на фоне бледного неба весь день кружились черные стаи птиц. На привале Арагорн с особым вниманием наблюдал за их полетом, прикидывая, какую пакость мог сделать Голлум, и не успели ли вести об их передвижении разнестись по этим пустынным местам. Вечером, когда на закате путники сворачивали бивак и готовились плыть дальше, он вдруг заметил на большой высоте крупную птицу, она парила кругами, медленно направляясь с севера на юг.

— Что там, Леголас? — спросил он, показывая в небо. — Я не ошибся, это орел?

— Да, — сказал Леголас. — Орел на охоте. Далеко залетел он от своих гор.

— Пока совсем не стемнеет, дальше не поплывем, — сказал Арагорн.

Серый восточный ветер унялся, стало тихо. Тонкий месяц рано закатился вслед за солнцем, небо почти очистилось, на западе загорались звезды, и только на юге висели темные тучи с отсвечивающими краями.

— Пора! — сказал Арагорн. — За ночь сделаем еще один рывок. Мы подходим к неизвестному мне участку Реки. Отсюда до Взгорного Переката Сарн Гебир я не плавал. Если не ошибаюсь, до него еще несколько миль, но опасные места могут начаться раньше — скалы, островки, пороги… Надо грести медленнее и плыть поосторожнее, чтобы ни на что не напороться.

Сэма, который все время находился на носу передней лодки, назначили впередсмотрящим. Звезды светили необыкновенно ярко, и поверхность Реки будто искрилась. Приближалась полночь, течение было быстрым, веслами они почти не пользовались. Вдруг Сэм громко закричал. Впереди, всего в нескольких ярдах, выросла темная тень.

Судя по шуму, вода там бурлила. Течение понесло их влево, к восточному берегу, на открытую воду. Когда лодки пролетели мимо неожиданного препятствия, они увидели чуть не под бортом белую пену и острые камни, словно ряд зубов, в которые они чудом не врезались. На стремнине лодки сбились в кучу.

— Эй, Арагорн, это же сумасшествие! — крикнул Боромир, столкнувшись бортом с ведущей лодкой. — Ночью мы эти пороги не пройдем. А уж Сарн Гебир ни одна лодка и днем не проскочит!

— Назад! — закричал Арагорн. — Поворачивайте! Выгребайте к берегу, пока можно! — И сам налег на весло, пытаясь удержать и повернуть лодку. — Я ошибся при подсчете расстояния, — сказал он Фродо. — Решил, что до порогов еще далеко. Андуин течет быстро, быстрее, чем я думал. Он уже рядом, Сарн Гебир.

Путники с большим трудом удерживали лодки, медленно разворачивая их. Им удалось, наконец, выгрести против течения, но Река все время прижимала лодки к восточному берегу, поднимавшемуся в темноте сплошной черной громадой.

— Гребите! Изо всех сил гребите! — закричал Боромир. — Все на весла! А то налетим на отмель!

Он еще кричал, а Фродо уже почувствовал, что его лодка трется днищем о камень. В этот момент где-то близко зазвенела спущенная тетива, и над ними засвистели стрелы — некоторые попали в лодки. Одна ткнула Фродо между лопаток, и он, потеряв равновесие, упал вперед, выпустив весло, но кольчуга спружинила, и стрела отскочила. Другая проткнула капюшон Арагорна, третья вонзилась в планшир второй лодки, чуть не задев руку Мерри. Сэму показалось, что он видит черные тени, мечущиеся взад-вперед по узкой отмели. Враги были совсем близко.

— Ирчи! — воскликнул Леголас на своем родном языке.

— Орки! — вскричал Гимли.

— Голлум подстроил, чтоб я пропал! — сказал Сэм Фродо. — И хорошенькое место! Андуин нас, кажется, прямо к ним в лапы притащил!

Они изо всех сил старались выгрести вперед, даже Сэм помогал, как умел, пригибаясь и каждую секунду ожидая, что его вот-вот ужалит черноперая стрела. Много их еще пролетело над головами и упало рядом в воду, но попаданий больше не было. Было темно, однако не настолько, чтобы орки не могли прицелиться. Они отлично видят в темноте, да и звездный свет на Реку падал; не иначе, серые лориэнские плащи и серое дерево эльфийских лодок на этот раз спасли друзей от Мордорских лучников.

Медленно, гребок за гребком, они все-таки двигались. В темноте они, правда, даже в этом не были уверены, но хватка стремнины постепенно слабела, а тень восточного берега, отдаляясь, сливалась с темнотой. Наконец, они выгребли на середину и некоторое время плыли по самому глубокому месту, где камни не торчали из-под воды. Потом из последних сил сделали резкий рывок к западному берегу. И там, под нависавшим над водой кустарником, остановились перевести дух.

Леголас положил весло и взял лук. Потом выпрыгнул из лодки на берег, взобрался на скалу, натянул тетиву и стал всматриваться в темноту за Рекой. Оттуда неслись резкие крики, но ничего не было видно.

Фродо смотрел на высокий силуэт эльфа, стоявшего над ним на камне. Вокруг его головы, как венец, блестели яркие белые звезды. С юга наплывали большие тучи, высылая вперед, как разведчиков, облака помельче, и звезды под ними тускнели. Внезапно все как один ощутили страх.

— А Элберет! Гилтониэль! — выдохнул Леголас, поднимая взгляд.

Не успел он это произнести, как из черноты, с юга, в небе появился сгусток тени, похожий на облако, но не облако, потому что он двигался гораздо быстрее. Вскоре они разглядели огромное крылатое существо, черное, как черная дыра. Там, где оно пролетало, звезды гасли. Орки на том берегу яростными воплями приветствовали того, кто летит.

Фродо пронизал мертвящий холод, сдавил сердце, как тогда, когда он упал с вражьим клинком в плече. Он скорчился на земле, словно хотел спрятаться.

Коротко пропела тетива лориэнского лука, со свистом посылая в небо эльфийскую стрелу. Фродо поднял глаза. Крылатая тень над ним дернулась, свернула, издала резкий каркающий крик и пропала за рекой, словно выпала из неба. На восточном берегу поднялся многоголосый вой, потом крики и проклятия стали удаляться и стихли.

Больше они не слышали ни голосов, ни свиста стрел.

Арагорн переждал некоторое время, потом снова вывел лодки в Андуин. Некоторое время они плыли против течения возле самого берега, почти на ощупь, пока не нашли узкий мелкий заливчик. У самой воды росло несколько деревьев, рядом поднимались почти отвесные скалы. Здесь они решили остаться и подождать рассвета: двигаться дальше ночью было бессмысленно. Лагеря они не разбивали и костра не жгли, а отдыхать легли, съежившись на дне зачаленных борт к борту лодок.

— Хвала луку Галадриэли, твердой руке и верному глазу Леголаса! — сказал Гимли, жуя кусок лембаса. — Сильнейший выстрел в темноте, друг!

— Кто-нибудь понял, во что я попал? — спросил Леголас.

— Я не понял, — сказал Гимли. — Но очень рад, что тень до нас не долетела. Мне стало не по себе. Она мне напомнила Морийскую Тень… — он перешел на шепот — Балрога.

— Это не Балрог, — сказал Фродо, продолжая дрожать от холода, пронизавшего его до костей. — Это холоднее. Я думаю, это… — и он вдруг замолчал.

— Что ты думаешь? — быстро спросил Боромир, перегибаясь через борт лодки и пытаясь заглянуть Фродо в лицо.

— Я думаю… Нет, не скажу, — ответил Фродо. — Что бы это ни было, когда он упал, наши враги испугались.

— Похоже на то, — сказал Арагорн. — Но мы все равно не знаем ни сколько их, ни где они, ни что замышляют. Эту ночь нам спать нельзя. Сейчас нас скрывает темнота. Но неизвестно, что будет завтра, когда рассветет. Держите оружие наготове.

Сэм сидел, глядя в небо, шевелил губами и что-то высчитывал, отбивая пальцами счет на рукояти меча.

— Странно! — негромко сказал он наконец. — Месяц ведь один и тот же над Хоббитширом и здесь. Но или он заблудился, или мне всю арифметику спутал. Помните, хозяин, когда мы спали на флете на том дереве, месяц убывал? По моим подсчетам, тогда как раз пошла вторая неделя после полнолуния. Вчера вечером закончилась неделя нашего плавания по реке, а он — смотрите, пожалуйста! — снова встает тоненький, как обрезанный ноготь, будто мы у эльфов ни дня не пробыли! Но уж три-то ночлега в Лориэне я точно помню; мне даже кажется, что их было больше, хотя могу поклясться, что целого месяца не было. Конечно, мы у них гостили меньше месяца. Там что, время не движется?

— Может быть, и вправду так, — произнес Фродо. — Может, в том краю мы попали в такое время, которое в других местах в мире давно прошло. И только когда Серебрянка понесла нас в Андуин, мы оказались в потоке времени, плывущем через земли смертных к Великому Морю. Я не помню ни молодого, ни старого месяца над Карс Галадоном, я просто видел ночью звезды, а днем солнце.

Леголас пошевелился в лодке.

— Нет, время нигде не замедляет бега, — сказал он. — Перемены происходят по-разному. Просто там все растет и меняется не так, как здесь. Для эльфов мир тоже движется, одновременно очень быстро и очень медленно. Быстро, потому что сами эльфы меняются мало, а все вокруг пролетает быстро, и от этого эльфы грустят. Медленно, потому, что эльфы не считают проходящих лет, во всяком случае, не считают годы своей жизни. Наступающие друг за другом времена года для них не больше, чем вечное повторение волн в бесконечно длинном потоке. Но ведь все под солнцем когда-нибудь должно избыть себя и кончиться…

— В Лориэне все-таки перемены происходят очень медленно, — сказал Фродо. — Над этой страной властвует Галадриэль. В Карс Галадоне каждый час богат, хотя кажется кратким, — время наполняет смыслом владелица эльфийского Кольца…

— Об этом вне Лориэна нельзя говорить даже со мной! — сказал Арагорн. — Помни и молчи! Ну, а ты, Сэм, в этой стране потерял счет времени. Время там быстро проплывало мимо нас, как оно проплывает мимо эльфов. Старый месяц съежился, новый вырос и в свой черед уменьшился, пока мы там отсиживались. Вчера вечером снова народился новый месяц. Зима кончается. Время идет к весне, и эта весна несет мало надежд.

Медленно тянулась ночь. Было тихо. Голосов из-за Реки больше не было слышно. Путники в лодках чувствовали, как меняется погода. Воздух теплел. Тяжелые тучи приползли с дальних южных морей. В безветренной тишине гул порогов и удары волн о камни казались громче и ближе. Когда лодки проплывали под ветками деревьев, растущих у воды, с них скатывались крупные капли.

Начинался рассвет, туманный и печальный. Медленно пробиралось сквозь мглу бледное утро, потом сменилось неясным днем без теней. На Реке лежал туман, его белые полосы висели над берегом, которого с воды не было видно.

— Терпеть не могу туман, — сказал Сэм. — Но этот нам на руку. Мы, наверное, теперь сможем пробраться так, что проклятые гоблины нас не заметят.

— Может быть, — сказал Арагорн. — Но если он не поднимется, нам будет очень трудно найти тропу. А без тропы мы не обойдем Сарн Гебир и не выйдем в Приречное Нагорье.

— Не вижу необходимости проходить Перекат, — сказал Боромир. — И от Андуина теперь можно отойти. Если впереди уже Эмин Муйл, пора бросить эти утлые скорлупки и пойти на юго-запад, к Реке Энтов, там переправиться — и в мою страну!

— Это если мы направимся в Минас Тирит, — сказал Арагорн. — Но мы еще не пришли к согласию. И путь туда может оказаться опаснее, чем мы думаем. Долина Реки Энтов заболочена, троп там мало, туман может стать гибельным для пешеходов с тяжелой поклажей. Я бы не бросал лодки без крайней нужды. Во всяком случае, Великая Река — это путь, с которого не собьешься.

— Но восточный берег в руках Врага, — возразил Боромир. — Если даже ты пройдешь Ворота Королей и благополучно доберешься до Рог-Острова, что дальше? Спрыгнешь с водопада прямо в болота?

— Нет! — ответил Арагорн. — Есть старинный волок к подножию водопада, а потом можно снова пойти по воде. Ты разве не знаешь, Боромир, или решил нарочно забыть Северные Ступени и Сторожевое Кресло Королей на Амон Хене, вырубленное нуменорцами? Я, по крайней мере, хочу еще раз постоять на том высоком месте, прежде чем решать, что делать дальше. Может быть, там мы увидим знак, который подскажет решение.

Боромир долго протестовал, но когда стало ясно, что Фродо собирается следовать за Арагорном, куда бы тот ни пошел, гондорец сдался.

— Люди из Минас Тирита не бросают друзей, когда им нужна помощь, — сказал он. — А если вы пойдете к Рог-Острову, вам понадобится моя сила. Но дальше Тол Брандира я не сделаю ни шагу. Поверну домой — один, если своей помощью я не заслужил вашей дружбы.

В середине дня, как только туман немного поднялся, было решено послать вперед по берегу Арагорна с Леголасом. Остальные ждали их у лодок. Арагорн надеялся найти путь, по которому можно было бы перенести лодки и груз до более спокойных вод за порогами.

— Может быть, лодки эльфов и непотопляемые, — сказал он, — но это не значит, что мы в них переберемся через Сарн Гебир и останемся живы. Это еще никому не удавалось. Гондорцы здесь дорог не строили, потому что в самые лучшие времена их владения доходили только до Приречного Нагорья. Где-то на западном берегу должен быть волок, но я точно не знаю, где. Не может быть, чтобы тропа полностью исчезла, потому что всего несколько лет тому назад, пока орки из Мордора не начали множиться, через эти места шел путь из Лихолесья в Осгилиат, и северяне проходили его на легких лодках.

— Я почти не помню, чтобы лодки приплывали к нам с севера. А по восточному берегу рыщут орки, — сказал Боромир. — Если мы продолжим путь, опасность будет возрастать с каждой милей, тропа от нее не спасет.

— Опасность велика на всех южных дорогах, — ответил Арагорн. — Ждите нас ровно сутки. Если за это время мы не вернемся, значит, случилась беда. Тогда выбирайте нового вожака и подчиняйтесь ему во всем.

С тяжелым сердцем Фродо смотрел, как Арагорн и Леголас, взобравшись на крутой берег, исчезают в тумане. Но опасался он напрасно. Прошло всего два или три часа и настал полдень, когда из тумана выступили знакомые силуэты разведчиков.

— Все хорошо, — сказал Арагорн, спустившись к Отряду. — Волок есть, ведет к причалу, который еще неплохо сохранился. Пройти придется немного: с полмили до порогов и чуть больше мили вдоль них. А там река успокаивается, хотя течет по-прежнему быстро. Труднее всего будет доставить лодки и багаж к началу Старого Волока. Мы его нашли под горой, около фарлонга отсюда. Придется туда лодки тащить.

— Даже будь мы все людьми, пришлось бы нелегко! — сказал Боромир.

— Уж какие есть. Надо, значит, понесем! — сказал Арагорн.

— Конечно, понесем, — сказал Гимли. — У вас, громадин, ноги устанут на такой дороге, где гном легко понесет груз вдвое тяжелее, чем он сам. Так-то, достойный Боромир!

Задача оказалась в самом дел трудной, но в конце концов они с ней справились. Груз вынули из лодок и отнесли на ровную площадку на высоком берегу. Потом подняли туда же лодки. Они оказались гораздо легче, чем можно было подумать. Какое дерево послужило эльфам материалом для них, даже Леголас не знал, но древесина было твердой и удивительно легкой. По ровному месту такую лодку могли бы нести вдвоем Мерри с Пипином. Но через камни на подъеме даже силы двух человек едва хватало. Почти сразу от Реки началась крутизна, беспорядочное нагромождение серых известняков с трещинами, скрытыми под кустарником и стеблями ползучих растений.

Арагорн и Боромир перетащили к волоку одну за другой все три лодки, остальные с трудом доставили туда же весь багаж. По волоку лодки тащили все вместе. Мелкие препятствия, камни и кусты, правда, иногда задерживали, но их удавалось убрать или обойти. Туман еще висел лохмотьями возле скал и местами прикрывал Реку. Они слышали, как она пенится и грохочет слева от них, обтачивая зубы Переката, но не видели его.

Из-за тумана день казался короче, и когда путники, наконец, сели у воды, уже начинались сумерки. Все устали, на сердце лежала тяжесть, и настроение было не светлее, чем умирающий серый день.

— Ну вот, сюда мы добрались, — сказал Боромир. — Здесь переночуем. Всем надо выспаться. Даже если бы Арагорн отважился проходить Ворота Аргонатов ночью, у нас на это уже пороху не хватит, за исключением разве что силача-гнома, а, Гимли?

Гимли не ответил, потому что сидя спал.

— Надо использовать каждую минуту отдыха, — сказал Арагорн. — Завтра идти придется днем. Если погода не изменится и нас не подведет, мы, возможно, сумеем проскочить так, чтобы с того берега не заметили. А ночью давайте сторожить по двое: час на посту, три часа спать.

Ночью никаких неприятностей не было, если не считать небольшого дождя за час до рассвета. Как только совсем рассвело, поплыли дальше. Туман редел. Путники старались держаться поближе к западному берегу, где над водой все выше поднималась темная стена скал.

К середине дня серый полог туч спустился совсем низко, и пошел сильный дождь. Чтобы лодки не залило, путники натянули над ними кожаные фартуки и продолжали плыть. Сквозь серую завесу дождя и тумана ничего не было видно.

Дождь, однако, скоро кончился. Небо постепенно посветлело, и вдруг тучи прорвались, и ветер быстро унес их рваные лохмотья на север. Туман тоже развеялся.

Река текла в широком ущелье с почти отвесными стенами, на карнизах которых цеплялись за жизнь редкие кривые деревья, вероятно, проросшие из занесенных ветром семян. Ущелье становилось все уже, а течение быстрее. Вот уже скалы так стеснили Реку, что при любой попытке повернуть, причалить к берегу, можно было только разбиться. Над ними было бледное небо, вокруг — темная вода, по бокам — почти черные скалы Эмин Муйл без единого просвета.

Фродо сидел, не шевелясь, смотрел вперед.

Вскоре там показались две могучие скалы, два огромных столба на страже потока. Между ними открылась узкая щель, в которую с ревом устремлялась Река.

— Смотрите вперед! — закричал Арагорн. — Это Аргонаты, Врата Королей! Мы их пройдем! Держать лодки на расстоянии, но в одну линию! Плыть точно посередине!

Когда Река проносила Фродо мимо Каменных Гигантов, он сначала увидел огромные грозные скалы. Потом рассмотрел, что камни сохранили следы обработки и форму, приданную им древними мастерами. Серые и угрожающе-величественные, на мощных основаниях, о которые бились тяжелые волны, стояли каменные Короли в растрескавшихся шлемах-коронах и хмуро смотрели на север стертыми временем глазницами. Солнце, дожди и ветра бесчисленных лет не сумели уничтожить в них древнего величия и, вероятно, похожести. Их левые руки были предостерегающе подняты, правые — держали боевые топоры.

Великую силу и власть излучали они, молчащие стражи давно сгинувшего королевства.

Фродо стало жутко, он сполз с банки и закрыл глаза, страшась смотреть, как приближаются, заслоняя небо, Аргонаты. Даже Боромир наклонил голову, когда хрупкие лодчонки, словно сорванные листочки, проносило в мрачной тени нуменорских часовых.

Так они оказались в Воротах.

В немыслимую высоту уходили мрачные утесы. Дневной свет почти не достигал их подножий. Черная вода ревела и грохотала, ветер свистел в ушах. Фродо, стоя на коленях в лодке, слышал, как рядом стонет и причитает Сэм:

— Страх какой! Жуткое место!.. Никогда… ни за что не сяду больше в лодку!.. И к реке не подойду… только бы выбраться… Ой!

— Не бойтесь! — вдруг прозвучал над ними голос, который они сразу не узнали.

Фродо повернулся и увидел Бродяжника, который уже не был Бродяжником. Вместо потрепанного бурями жизни Следопыта на корме гордо и прямо сидел Арагорн сын Араторна и ловкими ударами весла уверенно вел лодку к цели. Его капюшон был откинут, темные волосы развевал ветер, глаза сияли: это был Король, возвращавшийся из изгнания в свою страну.

— Не бойтесь! — повторил он, и его голос не заглушила Река. — Я долго мечтал увидеть изваяния своих предков — Исилдура и Анариона. Под их защитой нечего бояться Камню Эльфов Элессару сыну Араторна из Дома Валандила сына Исилдура наследника Элендила!

Но блеск в его глазах погас, когда он тихо добавил, обращаясь только к себе:

— Если бы здесь был Гэндальф! Сердце мое рвется в Минас Анор, к стенам моей столицы! А куда я теперь пойду?

Скалы еще сдвинулись, стало совсем темно, свист ветра, грохот воды и эхо в скалах слились в один оглушительный рев. Длинное ущелье слегка изгибалось, поворачивая к западу, так что Фродо сначала видел перед собой только мрак. Но вот впереди появился свет, скалы расступились — и вырвавшийся из заточения поток вынес лодки на широкую воду в ясный день.

Низкое предвечернее солнце, скользя по ветреному небу, освещало большое и спокойное овальное озеро Нэн Итоэль. На его суровых скалистых берегах росли деревья, но листья с них сорвали зимние ветра, и голая кора холодно блестела на солнце. В дальней, южной, части озера из воды поднимались три горы. Средняя стояла отдельно, как бы выдвинувшись вперед, и Река обнимала ее двумя светлыми рукавами. Поверхность воды искрилась и отражала бледное небо. Издалека доносился приглушенный расстоянием гром и рокот.

— Смотрите! Это Рог-Остров, Тол Брандир! — сказал Арагорн, указывая на самую высокую гору. — Слева от него Амон Лоух, а справа — Амон Хен, или Гора-Ухо и Гора-Глаз. В дни великих королей там стояли сторожевые кресла и была постоянная стража. Но говорят, что камней Тол Брандира не касалась ничья нога, ни человека, ни зверя. Мы подплывем к ним, когда начнет темнеть. Дальше — водопад Рэрос. Это его голос.

Пока медленное течение сносило лодки к середине озера, путники немного отдохнули и поели. Затем снова налегли на весла и поспешили вперед. Тем временем скалы западного берега стали почти черными, а солнце побагровело. Все громче ревел водопад Рэрос. Когда путники, наконец, приплыли к трем горам, на озеро спустилась ночь.

Так закончился десятый день пути по Реке. Дикие земли Глухоманья были позади. Дальше прямого пути не было. Предстоял выбор — свернуть на запад или на восток. Приближался последний этап Похода.