Глава пятая. РАСКРЫТЫЙ ЗАГОВОР
— Теперь нам лучше бы поскорее под надежной крышей оказаться, — сказал Мерри. — Я понимаю, Фродо, это все забавно, но сейчас некогда, дома разберемся.
Они свернули к Парому. Дорога к нему была прямая, ровная, обложенная крупными белеными камнями. Примерно через сотню ярдов она привела их на берег Реки, к широкому деревянному причалу. Возле него стоял большой бревенчатый Паром. Белые причальные тумбы у края воды освещались двумя фонарями на высоких столбах. Позади на полях туман накрывал даже загородки, но над темной водой плыли лишь тонкие завитки пара, запутываясь в прибрежных камышах; за рекой, казалось, туман редел.
Мерри провел пони по сходням на паром, остальные пошли за ним. Потом Мерри, не спеша, оттолкнулся длинным шестом от берега, и медленный широкий Брендидуим принял их.
Противоположный берег был крутым, сразу от причала вверх вела извилистая тропинка. А дальше белыми и желтыми огоньками светилось множество круглых окон — это поднималась Брендигорка, а в ней — Брендихолл, старинный смайел Брендибаков.
Много лет назад Горхендад Старобэк, глава рода Старобэков, считавшегося одним из древнейших в болотной части Хоббитшира, а может быть, и во всех четырех Уделах, переправился со своим семейством через Реку, которая стала восточной границей, построил Брендихолл, сменил фамилию на «Брендибак» и остался здесь почти полновластным хозяином целого округа. Семья его благополучно множилась при нем и продолжала множиться, когда его не стало, и Брендихолл тоже рос, пока не занял весь нижний ярус холма; в нем было три главных входа, много боковых дверей и около сотни окон. Многочисленные Брендибаки постепенно перекопали, а потом застроили все вокруг.
Так появился Бакленд, густозаселенная полоса земли между Рекой и Старым Лесом, что-то вроде Хоббитской колонии.
Главным поселением стал Бакбург, прилепившийся к высокому берегу Брендидуима и холмам за Брендихоллом.
Народ, живший на Болотах, которые стали называть Топким Долом, сохранил с Брендибаками дружеские отношения, и те, кто живет между Слупками и Ямками, до сих пор признают Деда из Брендихолла за старшего в своей округе. Жители четырех Уделов Хоббитшира, однако, считают Брендибаков чудаками и почти чужеземцами. Вообще-то, они от остальных хоббитов не отличались ничем, кроме одной привычки: любили воду и лодки, а некоторые из них даже умели плавать.
С востока их земли были вначале ничем не защищены, но однажды они посадили там живую изгородь, назвав ее Отпорной Городьбой. С тех пор сменилось много поколений, за Городьбой постоянно ухаживали, теперь она хорошо разрослась в ширину и в высоту. Шла она от самого Брендидуимского Моста, изгибалась большой дугой к востоку и упиралась в Перетопь, где выбегала из Леса и впадала в Брендидуим Ветлянка. Всего в ней было больше двадцати миль. Но, конечно, защита была неполной. Во многих местах к Городьбе вплотную подступал Лес и норовил ее подвинуть. Поэтому с наступлением темноты в Бакленде запирались все двери, что в Хоббитшире было тоже не принято.
Паром медленно пересекал Реку. Все ближе был берег Бакленда. Единственный из всей компании, кто ни разу не бывал за Рекой, Сэм испытывал странное чувство — будто спокойные темные волны, тихо журчащие у борта, разделили его жизнь — позади в тумане осталось его прошлое, впереди были мрачные приключения. Он почесал голову, на мгновение появилась мысль, что хорошо бы господину Фродо оставаться тихо-мирно в Торбе, и тут же пропала.
Четверо хоббитов сошли с парома.
Мерри еще крепил причальный конец, а Пин уже вел пони вверх по тропинке, когда Сэм обернулся, решив последний раз на прощанье посмотреть на Хоббитшир, и сдавленным шепотом произнес:
— Оглянитесь, хозяин! Вам что-нибудь видно?
На дальнем причале под смутными фонарями они различили неясную фигуру: словно черный мешок. Вот он качнулся, двинулся в одну сторону, потом в другую, наклонился, будто рассматривая землю; потом присел и пополз или пошел, согнувшись, назад в туман, за фонари.
— Что за чудо хоббитширское? — воскликнул Мерри.
— Это то, что за нами гонится, — сказал Фродо. — Ничего больше не спрашивай! Скорее отсюда!
Они поспешили по тропе на подъем, а когда оглянулись еще раз, дальнего берега уже не было видно, только туман.
— Какое счастье, что вы не держите лодок на западном берегу! — сказал Фродо. — Лошадь может через реку переправиться?
— В двадцати милях к северу отсюда, по Брендидуимскому Мосту, иначе только вплавь, — ответил Мерри. — Хотя я никогда не слышал, чтобы лошади переплывали Брендидуим. Но при чем здесь лошади?
— Потом скажу. Скорее в дом, там поговорим.
— Ладно! Вы с Пином дорогу знаете. Так что я побыстрее поскачу вперед и скажу Толстику Болджеру, что вы едете. Мы вам ужин приготовим и все такое.
— Мы сегодня рано ужинали, нас Мотыль накормил, — сказал Фродо. — Но можно второй раз.
— Будет вам второй раз! Давай сюда корзину! — сказал Мерри и ускакал в темноту.
До нового дома Фродо в Кричьей Балке от Брендидуима было не близко. Они миновали Брендигорку с Брендихоллом, оставив их слева, и почти пройдя Бакбург, вышли на главный Тракт Бакленда, который вел от Моста на юг. Пройдя по нему полмили к северу, свернули направо на проселок. Еще через пару миль поднялись на холм и опустились вниз.
Наконец, дорога привела их к узкой калитке в плотной живой изгороди. Дома в темноте совсем не было видно — он стоял в глубине, на зеленой площадке, окруженной кольцом низкорослых деревьев, как второй оградой. Фродо выбрал его за то, что он находился в отдалении от поселка и рядом никто не жил. Сюда можно было незаметно прийти и так же незаметно уйти отсюда.
Дом был построен Брендибаками очень давно и предназначался для гостей или тех членов семейства, которым хотелось иногда отдохнуть от вечной суеты и толчеи в Брендихолле. Он строился по старинке и очень напоминал хоббичью нору — длинный, приземистый, без надстроек, с дерновой крышей, круглыми окнами и большой круглой дверью. От калитки к дому по зеленой дорожке они подошли в полной темноте. Из-за ставен не пробивалось ни лучика. Фродо постучал в дверь. Толстик Болджер отворил, — изнутри полился приветливый свет. Быстро проскользнув в дом, они захлопнули дверь, сразу отделившую их от ночи.
— Ну, как тебе здесь? — спросил Мерри, выходя им навстречу. — Мы изо всех сил старались, чтобы сделать все, как дома, хоть времени было мало. Ведь мы с Толстиком только вчера с последним багажом приехали.
Фродо осмотрелся. Было вправду, как дома. Много его любимых вещей — и любимых вещей Бильбо — нашли свои места, как в Торбе, и сразу напомнили ему про старика, так что стало почти больно. Здесь было уютно и спокойно, и ему захотелось на самом деле поселиться в этом тихом уголке навсегда. Казалось нечестным вовлекать друзей в свои неприятности, и он снова подумал, как он скажет им, что должен скоро уходить. И понял, что придется все сказать после ужина перед сном.
— Как мило! — произнес он с усилием, — будто я вообще не переезжал.
Путешественники сбросили мешки на пол и повесили плащи. Мерри провел их в дальний конец коридора и распахнул дверь. Они увидели яркий огонь и клубы пара.
— Банька! — закричал Пин. — Благодетель Мерриадок!
— В каком порядке купаемся? — сказал Фродо. — Сначала старший или самый расторопный? В любом случае вы последний, господин Перегрин.
— Позвольте мне распорядиться получше! — сказал Мерри. — Нельзя начинать новую жизнь в Кричьей Балке со ссоры из-за тазиков. В той комнате три ванных кадушки и полный котел кипятка. И полотенца есть, коврики и мыло. Быстро все туда!
Мерри и Толстик занялись последними приготовлениями к позднему ужину в кухне, расположенной по другую сторону коридора. Из баньки доносился плеск воды, шлепанье, смех и три перебивающие друг друга песни. Вдруг голос Пина взлетел над остальными, и Мерри с Толстиком услышали любимые банные куплеты Бильбо:
Мы вечерком в пару с дымком
Про баньку теплую споем,
А кто не хочет с нами петь,
Тому не будем воду греть!
Полезен дождик проливной,
Но только банною водой
Усталость можно смыть вполне,
Мочалкой шлепнув по спине!
В жару приятно воду пить,
Приятней пиво в глотку лить,
Но наслажденье от мытья
Милее всякого питья!
Журчат холодные ключи,
Поют фонтаны и ручьи,
Но музыкальней в десять раз
Фонтан воды из ванны в таз!
Тут раздался жуткий плеск и возмущенный крик Фродо: «Тише ты!» — по-видимому, вода из ванны Пина фонтаном выплеснулась на потолок и разлилась по полу.
Мерри подошел к двери баньки.
— Как насчет ужина и кружки пива? — крикнул он.
Фродо вышел в коридор, приглаживая волосы.
— Здесь даже в воздухе так мокро, что я пошел вытираться в кухню, — сказал он.
— Уфф! — сказал Мерри, заглядывая в дверь. На полу все плавало. — Придется тебе это вытирать, а уж потом получишь ужин, Перегрин! Поторопись, ждать не будем!
Ужинали они в кухне, подвинув стол к огню.
— Грибов вы, наверное, больше не хотите? — спросил Толстик без особой надежды.
— Хотим! — закричал Пипин.
— Они мои! — заявил Фродо. — Госпожа Мотылиха, королева среди хозяек, дала их мне! Уберите лапы, я вам сам положу, жадюги!
Хоббиты обожают грибы, превосходя в этом самых отъявленных сластен-громадин. Этим и объяснялись длинные вылазки юного Фродо в известную усадьбу в Топком Доле и справедливый гнев обиженного Мотыля. Но сейчас грибов хватило на всех, даже по хоббичьим аппетитам. Всего другого тоже хватало, так что когда они кончили, даже Толстик вздохнул удовлетворенно. Они отодвинули стол на место и расселись у камина в креслах.
— Уборкой потом займемся, — сказал Мерри. — Теперь рассказывайте! У вас, наверное, были приключения, без меня, даже нечестно. Давайте полный отчет. Больше всего меня интересует, что случилось со стариной Мотылем, почему он так со мной разговаривал. Если бы это было возможно, я бы подумал, что он испугался!
— Мы все испугались, — произнес после паузы Пин, потому что Фродо уставился в огонь и говорить не желал. — Ты бы тоже испугался, если бы за тобой двое суток гнались Черные Всадники.
— Кто они такие?
— Черные, на черных лошадях, — ответил Пин. — Если Фродо хочет молчать, так я все вам расскажу с самого начала.
И он дал полный отчет об их путешествии с момента выхода из Хоббиттауна. Сэм подбадривал его кивками. Фродо молчал.
— Я бы подумал, что ты все выдумал, — сказал Мерри, — если бы сам не видел ту черную тень на причале и не слышал, как странно говорил Мотыль. Что ты об этом скажешь, Фродо?
— Братец Фродо очень скрытным стал, — сказал Пин. — Пора бы ему открыться. Нам пока известны только догадки Мотыля, что дело тут в сокровищах старика Бильбо.
— Это всего лишь догадки! — быстро вставил Фродо. — Мотыль ничего не знает.
— Старина Мотыль хитер, — сказал Мерри. — Лицо у него простодушное, а говорит он не все, что держит в уме. Я слыхал, что он раньше в Старый Лес ходил, и вообще много чего знает. Ты хоть можешь нам сказать, Фродо, верно он догадывается или нет?
— Я думаю, — помедлив, ответил Фродо, — что в определенном смысле верно. Во всем этом есть связь со старым Приключением Бильбо, и Всадники высматривают, а точнее, разыскивают его или меня. Если хотите знать, так я боюсь, что это совсем не шутка, и мне грозит опасность даже здесь. — Он взглянул на окна и стены так, словно боялся, что они сию минуту развалятся.
Друзья смотрели на него молча, но между собой обменялись многозначительными взглядами.
— Вот оно! Сейчас скажет, — прошептал Пин, обращаясь к Мерри. Мерри кивнул.
— Ну, ладно! — сказал, наконец, Фродо, решительно выпрямляясь в кресле. — Не могу больше скрывать. Я должен вам кое-что сказать, только с чего начать — не знаю.
— Давай я тебе помогу, — тихо сказал Мерри. — Скажу кое-что вместо тебя.
— Как так? — сказал удивленно Фродо.
— А вот так, старина Фродо: ты, бедняга, не знаешь, как сказать «до свидания»! Ты ведь собрался уходить из Хоббитшира. Но опасность надвинулась на тебя раньше, чем ты ожидал, и теперь ты намерен удрать, не мешкая. А сам не хочешь. И нам тебя очень жалко.
Фродо открыл рот, потом закрыл. Он так комично удивлялся, что они расхохотались.
— Фродо, старина! — сказал Пин. — Неужели ты в самом деле думал, что всех нас надул? Да тебе на это ни терпенья, ни ума не хватило! Ты с самого апреля собираешься уходить и прощаешься со своими любимыми местами! Мы то и дело слышали: «Увижу ли я когда-нибудь снова эту долину?» и так далее. Притворился, что у тебя деньги кончаются, а любимую Торбу продал этим Сумкинсам А твои секретные разговоры с Гэндальфом!
— Силы небесные! — воскликнул Фродо. — А я думал, что действую умно и осторожно. Что теперь скажет Гэндальф? Значит, весь Хоббитшир судачит про мой отъезд?
— Да нет, что ты! — сказал Мерри. — Об этом не беспокойся. Тайна, конечно, скоро откроется; но пока, мне кажется, о ней знаем одни мы, заговорщики. В конце концов вспомни, что мы тебя знаем, как облупленного, и часто бываем с тобой рядом. Мы научились догадываться, о чем ты думаешь. Я ведь и Бильбо хорошо знал. Сказать правду, я за тобой наблюдать начал, когда он ушел. Я тогда подумал, что рано или поздно ты тоже уйдешь. Я даже ожидал, что ты удерешь раньше, а под конец мы все заволновались. Было бы ужасно, если бы ты вдруг улизнул от нас один, как когда-то он. С весны мы с тебя глаз не спускали и свои планы строили. Тебе от нас так просто не уйти!
— Но я должен уйти, — сказал Фродо. — Изменить ничего нельзя, дорогие мои друзья. Это ужасно для всех нас, но не пытайтесь меня удержать. Раз уж вы о многом догадались, помогите мне вместо этого!
— Ты ничего не понял! — сказал Пин. — Ты должен идти — значит, и мы должны. Мы с Мерри пойдем с тобой. Сэм замечательный малый, ради тебя он прыгнет дракону в глотку, если не споткнется по дороге; но в таком опасном походе тебе мало будет одного спутника.
— Дорогие мои любимые хоббиты! — растрогался Фродо. — Я не могу этого допустить. Я давно все решил. Вы говорите об опасности, но всего вы не понимаете. Это не поход за сокровищами, не Путешествие «Туда и Обратно». Я ведь бегу от одной смертельной опасности навстречу другим, не менее страшным.
— Все мы понимаем, — твердо сказал Мерри. — Поэтому и решили идти с тобой. Мы знаем, что Кольцо — дело нешуточное, и собираемся, как можем, помочь тебе в борьбе с Врагом.
— Кольцо! — выдохнул Фродо, вконец изумившись.
— Ну да, Кольцо, — сказал Мерри. — Глупый хоббит, ты думаешь, что твои друзья ничего не разведали? Я про Кольцо узнал давным-давно, еще до ухода Бильбо, но он его прятал, и я этот секрет никому не выдавал, пока мы не составили Заговор. Я не был знаком с Бильбо так близко, как с тобой, я был слишком молод, а он очень осторожен, — но и он допустил просчет. Хочешь, скажу, как я узнал?
— Выкладывай, — еле слышно произнес Фродо.
— Он себя выдал из-за Сумкинсов, как и следовало ожидать. Однажды, за год до Угощения, я шел по дороге и увидел Бильбо. Вдруг на той же дороге появились С.-Торбинсы и направились к нам. Бильбо замедлил шаг и вдруг — оп-ля! — исчез. Я так удивился, что сам еле успел спрятаться, разумеется, обычным способом: пролез через изгородь в соседнее поле. Оттуда я увидел, как прошли С.-Торбинсы и потом вдруг прямо перед мной снова появился Бильбо. Он что-то положил в карман штанов, и я заметил блеск золота. А потом уж я не зевал. Признаюсь, что стал за ним шпионить. Но ты пойми, как это было интересно, — я ведь мальцом был. И наверное, единственным во всем Хоббитшире, кроме тебя, Фродо, кто видел его секретную Книгу.
— Ты читал его Книгу? — вскричал Фродо. — Силы небесные! Ничего не скроешь!
— Признаюсь, это было небезопасно, — сказал Мерри. — И я только разочек быстро ее просмотрел, еле удалось. Он всегда прятал Книгу. Интересно, что с ней случилось. Я бы хотел еще разок взглянуть. Она у тебя, Фродо?
— Нет. Он ее в Торбе не оставил. Наверное, с собой взял.
— Ну вот, как я уже сказал, — продолжал Мерри, — я держал при себе все, что знал, до нынешней весны, пока не развернулись серьезные события. Тогда мы и составили Заговор. А так как мы тоже не шутили и действовали всерьез, то и в средствах не стеснялись. Ты крепкий орешек, а Гэндальфа еще труднее расколоть. Но если хочешь познакомиться с нашим главным добытчиком сведений, я его покажу.
— Где он? — сказал Фродо, озираясь, словно ожидая, что сейчас из буфета появится зловещая фигура в маске.
— Шаг вперед, Сэм! — сказал Мерри, и Сэм встал, покраснев до ушей. — Вот наш источник! И он, скажу тебе, выдал порядочно, пока его не поймали. А вот после этого он, видимо, считает, что его отпустили под честное слово, и иссяк.
— Сэм!! — воскликнул Фродо, чувствуя, что больше уже ничему не сможет удивиться, и совершенно не в состоянии разобраться, сам-то он зол, обрадован, доволен или одурачен?
— Да, хозяин, я! — сказал Сэм. — Простите, хозяин! Но я ничего плохого не хотел сделать ни вам, господин Фродо, ни господину Гэндальфу. Уж он-то соображает, заметьте, а когда вы сказали «идти мне надо одному», он что сказал? «Нет! Возьми с собой друга, которому доверяешь».
— Но похоже, что мне некому теперь доверять, — сказал Фродо.
Сэм посмотрел на него с несчастным видом.
— Все зависит от того, что тебе от нас надо, — вставил Мерри. — Можешь доверять нам в том смысле, что мы пойдем с тобой в огонь и в воду — до конца. Можешь доверить нам любую свою тайну — сохраним лучше тебя самого. Но не верь, что мы тебя отпустим одного навстречу опасностям и что разрешим тебе удрать, не прощаясь. Мы твои друзья, Фродо. В общем, так. Нам известно почти все, что тебе рассказал Гэндальф. Мы много знаем про Кольцо. Мы страшно боимся — но мы пойдем с тобой, а не возьмешь — пойдем по следу, как собаки.
— В конце концов, хозяин, — добавил Сэм, — надо нам и эльфов послушаться. Гилдор сказал: «Возьми тех, которые согласятся», не станете же вы отрицать?
— Не стану, — сказал Фродо, поглядев на Сэма, который теперь гордо ухмылялся. — Это я отрицать не стану, но теперь если ты даже храпеть будешь, не поверю, что ты спишь по-настоящему. Как дам ногой! Чтобы точнее проверить. А вы, негодяи! — повернулся он к остальным. — Но да хранит вас судьба! — рассмеялся он вдруг. — Сдаюсь! Принимаю совет Гилдора. Если бы опасность не была такой страшной, я бы заплясал от радости. Но все равно, я счастлив, как давно не был. А я так боялся сегодняшнего вечера!
— Браво! Значит, решено! Ура командиру Фродо и его команде! — закричали они и пустились в пляс вокруг него. Мерри и Пин отплясали круг и запели песню, явно сочиненную заранее для этого случая.
Песня была на мотив той, которую пели гномы, отправляясь в Путешествие с Бильбо давным-давно. Слова тоже были похожи:
Не скажем «прощай» очагам и домам,
Отправимся в путь, чтоб никто не заметил.
Пусть бесится ветер, уйдем на рассвете
За Лес и за Горы, во мглу и туман!
Леса и болота мы смело пройдем,
В Райвендел дойдем через горы и долы —
Где эльфы живут на полянах веселых,—
Но сами не знаем, что будет потом!
За нами смыкается страшная мгла.
Враги впереди, где никто из нас не был.
Дойдем до конца, отдыхая под небом,
Вернемся, когда завершим все дела!
Пусть бесится ветер, уйдем на рассвете,
В дорогу, вперед, — и была ни была!
— Отлично! — сказал Фродо. — Но в таком случае у нас еще куча дел перед тем, как ложиться спать — в последнюю ночь у очага и в доме.
— Но это же были стихи! — сказал Пин. — Ты что, вправду решил выйти до рассвета?
— Еще не знаю, — ответил Фродо. — Я боюсь этих Черных Всадников. Они знают, что я сюда шел, значит, мне опасно здесь задерживаться. Гилдор тоже советовал не ждать. Как бы я хотел увидеть Гэндальфа! Даже Гилдор забеспокоился, когда я сказал, что Гэндальф не пришел. Сейчас все упирается в два вопроса: сколько времени надо Всадникам, чтобы добраться до Бакбурга? И сколько нам надо времени на сборы, то есть как скоро мы можем выйти?
— На второй вопрос отвечаю сразу, — сказал Мерри. — Выйти мы можем через час. Я тут все приготовил. В конюшне за лугом ждут шесть пони, провиант и вещи упакованы, осталось положить немного одежды и скоропортящиеся продукты.
— Да, заговор у вас продуманный, — сказал Фродо. — А что скажете о Всадниках? Можем мы еще денек Гэндальфа ждать или опасно?
— Все зависит от того, что эти Всадники с тобой сделают, если здесь застанут, — ответил Мерри. — Они вполне могли уже добраться до нас, если бы не Городьба. Наверное, их остановили у Северных Ворот, где Городьба доходит до самой воды. Мост они перешли, а через Ворота сторожа их ночью не пустили: силой они почему-то не прорвались. Я думаю, их и днем постараются не пропустить без приказа Деда из Брендихолла. Они наверняка вызовут страх и подозрение. Конечно, если они ударят большой силой, здешние долго не выдержат. А может быть, утром им откроют, хоть они и Черные, ведь будут спрашивать господина Торбинса. Все уже прекрасно знают, что ты возвращаешься в Кричью Балку, чтобы здесь жить.
Некоторое время Фродо сидел задумавшись.
— Вот что я решил, — сказал он наконец. — Выйду завтра, как только светать начнет. Но не по дороге: это еще опаснее, чем здесь оставаться. Если выйду через Северные Ворота, о моем уходе из Бакленда узнают тотчас же, а надо бы это хоть на несколько дней сохранить в тайне. За Мостом и Большим Трактом наверняка будут следить, независимо от того, проберутся Черные в Бакленд или нет. Мы не знаем, сколько Всадников. Может, два, а может, больше. У нас лишь один выход: уйти в совершенно неожиданном направлении.
— Но это значит только через Старый Лес! — в ужасе произнес Толстик. — Как ты мог об этом подумать! Он такой же страшный, как эти Черные Всадники.
— Не совсем такой, — сказал Мерри. — Звучит безнадежно, но Фродо, наверное, прав. Это единственный способ исчезнуть без погони. А если повезет, то мы сразу далеко уйдем.
— В Старом Лесу вам не повезет, — возразил Толстик. — Там еще никому никогда не везло. Вы заблудитесь. Туда никто не ходит.
— Ходят, ходят! — сказал Мерри. — Брендибаки ходят — иногда, если они в ударе. У нас есть туда своя тропа. Фродо по ней один раз ходил, правда, давно. А я — несколько раз: разумеется, днем, когда деревья спят и все спокойно.
— Поступай, как знаешь! — сказал Фредегар. — Я Старого Леса больше всего на свете боюсь. О нем кошмарные истории рассказывают. Но меня не слушают, я же с вами не иду. Иногда я даже очень рад, что остаюсь: когда Гэндальф появится, я скажу ему, что вы наделали; а я уверен, он скоро придет.
Как ни любил Толстик Фродо, но не хотелось ему ни бросать Хоббитшир, ни смотреть, что находится за его границами. Он был родом из Восточного Удела, его семья жила у Брода в Замостье, но сам Толстик ни разу в жизни не переходил через Брендидуимский Мост.
По замыслу заговорщиков, он должен был остаться на месте и отвечать любопытствующим, чтобы они как можно дольше пребывали в уверенности, что господин Торбинс продолжает жить в Кричьей Балке. Он даже привез сюда несколько старых предметов одежды Фродо, чтобы лучше сыграть свою роль. Они не подумали, что эта роль может оказаться самой опасной.
— Отлично! — сказал Фродо, поняв планы друзей. — Мы все равно не смогли бы оставить Гэндальфу записку. Не знаю, умеют ли эти Всадники читать, но я не рискнул бы оставлять ничего написанного, а вдруг они ворвутся в дом и обыщут его? Но если Толстик по собственному желанию остается в обороне, это все решает. Гэндальф знает дорогу и, конечно, придет сюда за нами вдогонку. Значит, я могу прямо с утра идти в Старый Лес!
— И дело с концом! — сказал Пипин. — Но я бы не согласился быть на месте Толстика — сидеть и ждать, пока придут Черные Всадники.
— Смотри, как бы ты в Лесу чего-нибудь не дождался, — сказал Толстик. — Завтра еще до вечера пожалеешь, что не остался со мной.
— Нечего спорить, — сказал Мерри. — Нам еще надо все прибрать, завязать последние узлы и спать лечь. Я вас всех до рассвета разбужу.
Когда Фродо, наконец, лег, заснул он не сразу. Ноги у него болели. Он был рад, что утром поедет верхом. Наконец, сон все-таки его сморил, и ему приснилось, что он смотрит из высокого окна на темное море деревьев, плотно спутавших ветви. Далеко внизу между корней ползали неведомые твари, он их слышал и знал, что они его вынюхивают и рано или поздно обнаружат.
Потом издалека донесся непонятный шум; сначала ему почудилось, будто ветер шумит в листьях огромного Леса; потом он понял, что это не листья, а волны далекого Моря. Он никогда не слышал шум моря в жизни — но во сне этот звук часто тревожил его. Вдруг он оказался один на просторе — не было ни деревьев, ни окна — ничего. Он стоял на плоскогорье, заросшем темным вереском, и в воздухе был незнакомый соленый запах. Подняв глаза, он увидел перед собой стройную белую башню, одиноко стоявшую на высоком скальном гребне. Его охватило желание взобраться на эту башню и увидеть море. Он полез по скале к башне, но вдруг в небе вспыхнул яркий свет и загремел гром.
