Глава 6

Два черных джипа с тонированными стеклами из ниоткуда возникли на дороге, позади нашей «Ауди». Плавно, будто акулы, с нарастающей скоростью они начали настигать нас, обходя с двух сторон. Вот и сбылись мои мрачные предчувствия. Я до отказа вдавила педаль газа в пол. Кроме нас троих, на дороге не было ни души. Расстояние между нами и преследователями сокращалось с пугающей скоростью. На дороге без поворотов «Ауди» против двух джипов долго не продержаться. Я взглянула на спидометр: скорость сто тридцать километров. Больше на таком покрытии, где через метр то рытвина, то колдобина, я давать не решилась. Справа вдоль дороги бежал обрывистый песчаный берег Волги, слева — чахлый лес с густым подлеском, в который сворачивать было чистым самоубийством. Я вспомнила все известные мне проклятия, наблюдая, как джипы повисают в двух метрах за багажником «Ауди».

— Что они хотят с нами сделать? — выдавил из себя чуть живой от страха Ринат.

— Поиграть в гонки, — бросила я, наблюдая за джипами, — не бойся.

«Джипы» начали обходить нас. Слева лес оборвался, начались частные дома. Я резко притормозила, заметив просвет между домами. Джипы по инерции проскочили дальше, а «Ауди» занесло, потащило и развернуло, но как надо, так что я легко бросила машину в просвет. С грунтовой дороги поднялись тучи пыли. Сзади, словно призраки в серой дымке, проступили контуры джипов. Видя бешено мчащиеся машины, люди жались к покосившимся заборам, прятались во дворах и отбегали в боковые проходы, слишком узкие, чтобы туда можно было свернуть. Чтобы меня не обошли, я кидала машину из стороны в сторону. Наконец удалось свернуть на идущую параллельно Волге дорогу с асфальтовым покрытием. Она была совершенно пустынна. Жаль, что спутниковый навигатор лежал в данный момент в моем «Фольксвагане» в гараже Прохоровой. Он бы здорово облегчил мне жизнь, так как эту местность я знала только по виртуальной карте в компьютере, а карта и реальность — разные вещи. Преследователи вновь настигали. На их кузовах лежал толстый слой пыли, делая краску из черной какой-то серо-коричневой. Я резко вывернула руль вправо. Если память мне не изменяла, там была дорога к шоссе, выводящему к въезду в город, где находился КП ГАИ.

— Догоняют! — крикнула Алина, глядя через заднее стекло на дорогу.

— Знаю, — процедила я сквозь зубы. За крутым поворотом я увидела предостерегающие дорожные знаки, начала тормозить, а за ними открылись горы земли и разверзся громадный котлован, заполненный водой. Вот чем натуральная местность отличалась от виртуальной.

«Тупик», — билось у меня в мозгу. Джипы с ревом вырвались из-за поворота.

— Из машины! — крикнула я детям. Выскочила сама. Оторванные от туфлей каблуки полетели на дорогу. Ринат засмотрелся на несшиеся на нас машины.

— В лес! — скомандовала я и схватила Рината за руку, потянула за собой. Ветки больно хлестали по лицу. Рука мальчика в моей ладони стала скользкой от пота, а я все тянула и тянула его за собой через бурелом. Алина бежала впереди. Ее цветастый топик приметно мелькал среди листвы. Сзади послышался треск сухих веток, словно за нами ломилось стадо обезумевших слонов. Слышалась матерная брань. Мы создавали шума на порядок меньше.

— Направо, Алина, — сказал я ей, часто дыша.

Мы повернули. По лицу Рината текли слезы. Я прижала палец к губам, призывая его к молчанию. Обогнув по лесу котлован, мы выбежали на дорогу и припустили по шоссе. Оглядываясь, я каждую минуту ждала, что преследователи вот-вот появятся из чащи, но они не появлялись. Надеяться, что они заблудились, было бы глупо. Мы оказались на шоссе. Я оглянулась — пусто и в одну и в другую сторону.

«Да что ж, автолюбители все повымерли, что ли?!» — подумала я и заметила группу мужчин, выбирающихся на дорогу из леса. Преследователей было шестеро. Если они тренированны и вооружены, мне придется несладко. С четверыми я еще бы справилась, но шестеро — слишком даже для меня. Заметив нас на шоссе, мужчины с воплями побежали в нашу сторону. Один из них стрельнул в воздух, приказывая остановиться. Ну уж дудки.

Я посмотрела на обрывистый берег. Внизу недалеко от шоссе располагался пляж, за ним рядом с берегом стоял дебаркадер, причал для лодок и пристань с крытым навесом.

— За мной, к реке! — крикнула я, подтаскивая детей к обрыву. Оценив спуск, я решила — ничего страшного — и стала спускаться, поддерживая под руку Рината. Песок полз из-под ног, я скользила. Алина, спускаясь немного впереди, упала на колено, вскрикнула и зацепилась за пучок сухой травы.

— Осторожнее, не торопись, — посоветовала я ей со спокойствием, обычно проявляющимся у меня в экстремальных ситуациях. Небольшой рывок — и мы у пристани.

— Что будем делать? — поинтересовалась Алина, с беспокойством поглядывая на шоссе.

— Угоним лодку, — бросила я, приглядывая самую быстроходную. — Вот та, думаю, подойдет.

Я прыгнула в лодку. Руль был закован внушительной цепью. Моя рука скользнула в кобуру под мышкой за револьвером. С хриплой бранью бандиты стали спускаться с обрыва. Ринат вскрикнул.

— А ну, не трогайте лодку, — раздался негромкий голос от дебаркадера. Я обернулась на голос. Сторож дебаркадера стоял у ограждения, целясь в меня из ружья.

— Ну-ка, вылезай из лодки, или я выстрелю! — приказал он, угрожающе поводя стволом.

— Вы будете стрелять в женщину с детьми? — спросила я, опуская револьвер. Мне не хотелось, чтобы он увидел в моей руке оружие. К чему лишние осложнения? — Нас преследуют, — указала я на бандитов. — Не могли бы вы нам помочь?

Сторож быстро взглянул на преследователей, не выпуская нас из прицела, и его бородатое кирпичного цвета лицо, обрамленное седой бородой, приобрело озабоченное выражение, а глаза наполнились ужасом.

— Уходите отсюда! Не впутывайте меня в свои разборки! — заорал он, потрясая ружьем. — Быстро! Марш отсюда! — и присовокупил к пожеланиям пару крепких словечек.

— Дайте нам лодку, — попросила я с мольбой в голосе.

— Нет! Идите отсюда! — нервно выкрикнул он в ответ.

В это время Алина, уставшая ждать конца нашего диалога, потащила Рината к крытой пристани. Наверное, она хотела спрятаться там. Но глупо прятаться на глазах у тех, кто будет тебя искать.

— Стой! Назад! — закричала я ей.

Пуля прошила борт лодки у моих ног. Наше положение осложнялось. Стрелял один из преследователей, стоявший на берегу. Другие уже бежали по дощатому настилу причала. Я выпрыгнула из лодки на пристань, ударом ноги свалила налетевшего на меня смуглого черноволосого бандита восточной наружности и рванула к навесу пристани, где укрылась Алина с братом. Преследователи заметили сторожа, застывшего у поручней с винтовкой на изготовку, и принялись стрелять по нему. Сторож бросился на пол дебаркадера и пополз под градом пуль, разрывающих поручни. Очевидно, они решили стрелять по нему, а не по мне, решив, что я без оружия не опасна и никуда от них не денусь. Бежать же действительно было некуда. Лодочный сарай был тупиком. Не переправляться же мне вплавь через Волгу с детьми.

Я закрыла двери и просунула в ручку какую-то палку, валявшуюся в сарайчике. Ринат и Алина, прижавшись друг к другу, сидели в углу. В полутьме четко были видны белые овалы их лиц. Ринат всхлипывал.

— Все будет хорошо. Мы отобьемся, — пообещала я им, отходя от двери. В сарае пахло сыростью и рыбой. По стене были развешаны старые рваные сети. Я попробовала позвонить в милицию по сотовому, но соединения не было.

Тяжелый топот раздался прямо за дверью. Приглушенные голоса, затем четкое с восточным акцентом:

— Открывай, женщина! Не тронем. Если не откроешь — перережу горло.

Я схватилась за пистолет, но передумала. Стрелять нельзя. Рядом со мной дети. Да и преследователи вряд ли начнут стрелять по мне внутри сарая. Дети нужны им живыми. Дверь вздрогнула от сильного удара. Кто-то выругался на курдском. Поскольку курдский я знаю отлично, то позволяла себе ответить также на курдском, чтобы они убирались к черту, не забыв добавить «пожалуйста». Тоже, естественно, на курдском.

За дверью затихли, потом тот же голос сказал, что я буду кормить червей. На дверь обрушилась целая лавина ударов. В какой-то момент палка, державшая дверь, переломилась. Этого следовало ожидать. Я приняла первого гостя — удар в солнечное сплетение, бросок через плечо — и здоровенный мужик, весивший под сотню килограммов, проломил заднюю стену сарая и рухнул в воду. Перед лицом сверкнуло широкое зазубренное лезвие ножа. Мгновенная реакция спасла мое горло. Я перехватила руку убийцы и резким движением сломала ее. Затем мой кулак впечатался в его шею у основания черепа, и нападающий рухнул без чувств. Следом влетели сразу трое. Одного я отпихнула ударом ноги, но двое, подхватив меня под руки, бросили на стену. Подоспел четвертый и угостил меня кастетом по лицу. Я отклонилась, но недостаточно. Металл рассек мне скулу. Брызнула кровь. Ногой я врезала типу с кастетом между ног, и тот присел, хрипя, на некоторое время забыв обо мне. Тут же ногой изо всех сил я ударила державшего меня справа бандита сбоку по коленке. С жутким хрустом его нога согнулась внутрь, бандит застонал и выпустил меня. Кулак державшего меня слева врезался мне в лицо. В ответ я ударила его головой изо всех сил и с наслаждением услышала хруст сломанного носа. Его пудовый кулак просвистел мимо. Ребром ладони я сломала бандиту ключицу, отключив таким образом одну руку. Здоровой рукой нападавший схватил меня за волосы и, запрокинув голову, рванул на себя. Я ударила ногой назад через плечо, угодив ему прямехонько в лоб. Его голова с глухим ударом врезалась в дощатую стену, а с губ слетели проклятия. Как из-под земли вырос еще один глыбоподобный силуэт. Луч солнца, пробивающийся сквозь дыры в стене, сверкнул на зажатом в руке кастете. В последнюю минуту я увернулась. Удар кастетом достался другому нападавшему, который тащил меня за волосы. С разворота я врезала ногой по голове парню с кастетом. Он пошатнулся, однако устоял. Я ударила снова, и парень отлетел к стене. В дверь ворвался мокрый с головы до ног бандит с обломком весла в руке. Вода струйками сбегала с его одежды. Зарычав, он сунул острым концом весла мне в лицо. Я отмахнулась и споткнулась о тело на полу. С победоносным кличем бандит бросился на меня, замахнувшись страшным колом, способным пронзить меня насквозь. Рядом с пола поднимался еще один бандит. Не размышляя, я рванулась к стене. Кол с глухим стуком врезался в пол позади. Мои руки судорожно нащупали сети. Я рванула что было мочи, чувствуя, как под пальцами одна за другой рвутся гнилые нити. Затылком я чувствовала приближение противника. Вот сети подались, стали сползать со стены. Дернувшись вбок, я пропустила устремившийся на меня кол и накрыла нападавшего сетью, сбила его с ног и ударила кулаком в переносицу. Его кол оказался в моих руках. Я обратила оружие против его владельца.

Грохот выстрела оглушил меня, едва не разорвав барабанные перепонки. В нос ударил едкий запах пороха. Я как раз занесла кол над головой парня, запутавшегося в сетях, но в следующее мгновение ощутила чудовищный удар в бок — ноги оторвались от пола, и я почувствовала, что лечу через дыру в стене прямо в воду. Яркое солнце ослепило глаза. Вода сомкнулась у меня над головой. Я рванулась наверх из синеватой глубины и вынырнула. Искаженная яростью, перемазанная кровью морда бандита, высунувшегося из дыры в стене лодочного сарая, казалась маской демона. Его пистолет черным зрачком ствола глядел прямо на меня. Я вновь нырнула под воду, слыша выстрел. Пуля лишь чиркнула меня по плечевой мышце. Открытыми глазами я видела две другие пули, которые, оставляя вспененные следы, ушли ко дну. Я нырнула глубже и поплыла под водой, как мне казалось, вдоль берега.

Вообще-то я могла продержаться под водой до пяти минут, но тут я сомневалась в этой своей способности и плыла как можно быстрее. Рядом прошла темная масса понтона дебаркадера, заросшая водорослями. Я схватила рукой натянутую ржавую цепь и, оттолкнувшись от нее, поплыла дальше. Удары сердца звучали в ушах все громче и настойчивее, а разрывающиеся легкие с отчаянием требовали кислорода. Я плыла и плыла, волевым усилием приказывая себе забыть о дыхании. Понемногу я приближалась к берегу. Пошли заросли бурых с красными стеблями водорослей, колышущихся в воде, как волосы утопленника. От их прикосновений по моему телу пробегала судорога. Ноги начали ударяться об илистое дно. Я буквально поползла по нему на животе, стараясь держаться под водой. Наконец я медленно всплыла лицом вверх, набрала в грудь воздуха и скосила глаза в сторону дебаркадера. В первые мгновения в глазах все расплывалось, а потом я поняла, что заплыла даже дальше, чем рассчитывала. Плавучий дом выглядел размером метр на метр. Убийц в поле зрения не наблюдалось. Возможно, они до сих пор приходят в себя после драки. Взглянув наверх над собой, я увидела заросли плакучих ив, низко склонивших свои ветви к воде, омывающей берег. Я вскочила и бросилась к суше, пока меня не заметили. От долгого пребывания в воде и недостатка кислорода меня занесло, будто пьяную, и я пролетела зеленую завесу листвы, упав на торчащие из земли корни. Какой-то сучок больно ободрал мне шею, другой сильно ткнул в грудь. Замычав, я привстала и поползла, затем упала вновь.

«Боже мой, дети в руках бандитов!» — сверлила меня мысль. Но чем я могла им помочь в тот момент в воде? Отход был единственным правильным решением. Они живы, и я их спасу. Дрожащей рукой я вырвала револьвер из кобуры, тяжело дыша, хотела провернуть барабан, но не получилось. Я поднесла револьвер к лицу. Пуля засела в ударном механизме, рычаг взвода ударника покорежен, а смещенный боек заклинил патронник-магазин. Скверно, скверно. Я безоружна, в то время как противник пуль не жалеет. Я с досадой посмотрела на смертоносный кусок свинца, предназначавшийся мне. Все-таки револьвер спас мне жизнь. Я отшвырнула бесполезное оружие в сторону и поднялась. Ничего, выходили и не из таких передряг. План дальнейших действий родился мгновенно.

Скрываясь в кустах, я пробралась к шоссе, быстро перебежала дорожное полотно, углубилась в лес и по нему добралась до машин, оставленных бандитами перед котлованом. У джипов дежурили двое парней. Один почти мальчишка, не больше восемнадцати. Он бродил перед радиаторной решеткой переднего джипа в черной бейсболке, поигрывая ножом. Его лицо было хмурым, а прищуренные глаза раз за разом обращались в сторону, куда ушли его товарищи. Он слышал выстрелы и теперь думал, что же там все-таки произошло. Второй бандит, с жирным жабьим лицом, сидел на водительском сиденье и курил самокрутку. До меня доходил запах марихуаны. Веки жирного были полуприкриты в блаженной дреме. На руле перед ним лежал автомат Калашникова. Я взвесила в руке попавшийся на земле камень, оценила расстояние и, выскочив из кустов, запустила камнем в жирного.

Он повернулся на шум и, получив камнем по черепушке, стал заваливаться на спину. С невероятным проворством мальчишка метнул в меня нож, однако я успела увернуться. Легко перескочив через капот джипа, я врезала бандиту пяткой в челюсть. Несколько месяцев диеты из коктейлей с соломинкой ему были обеспечены. Оторвав от земли бездыханное тело парня, я отволокла его в кусты, раздела, быстро переоделась в его тряпки и убрала под бейсболку волосы. Теперь издалека меня можно было принять за мальчишку. Чтобы не беспокоиться о валявшемся у моих ног парне, я крепко связала его своей одеждой, заткнула ему рот, а потом вернулась к джипам.

Перетащить толстяка у меня не получилось. Просто не было сил. Осмотрев его рану, я поняла, что очнется он очень не скоро. Похоже, я с ним перестаралась, не рассчитала удар. Ладно, будет знать, как наезжать на беззащитных женщин. Я подняла стекла и с помощью брелока с ключами, изъятого у толстяка, заблокировала двери. Через стекла виден только силуэт сидящего человека. Голова свешивается на грудь, точно он спит. Забравшись под капот, я сделала так, что при всем желании джип не скоро сдвинется с места. Оторванные провода полетели в котлован и с бульканьем скрылись в мутной воде.

Убедившись, что тут все о\'кей, я вернулась к другому джипу, забралась на водительское сиденье, положила пистолет с глушителем, принадлежавший жирдяю, на колени и, надвинув на глаза козырек бейсболки, стала ожидать остальную банду. Каждая моя мышца болезненно пульсировала, бок ныл, на плече сквозь черную ткань майки проступила кровь из неглубокой борозды, оставленной пулей. Кровь также текла из царапины на шее. Да, потрепали меня как следует. Мысленно я молила бога, чтоб он помог мне защитить детей.

Ожидание между тем затягивалось.

«Где же они? — задавала я себе вопрос. — Почему не идут?»

Сознание помимо воли рисовало страшные картины. Они обезумели и расправились с детьми. Сейчас хоронят их трупы. Я во всем виновата. Не телохранитель, а одно название. Подмывало немедленно бежать им навстречу. И тут же я говорила себе: «Спокойно! Все будет нормально. Сиди и жди».

Еще немного, и я бы окончательно спятила от угрызений совести, если б не появились те, кого я ждала. Глаза первым делом отыскали среди толпы детей — слава богу, они живы. Один из бандитов тащил их за собой, другие преследователи ковыляли позади, поддерживая друг друга. Того, который не мог идти, несли на руках. Ни дать ни взять — картина «Дом инвалидов на прогулке». Не зря я все-таки угрохала столько времени на изучение боевых искусств. Глубокое размеренное дыхание успокаивало меня. Главное — действовать четко и быстро, чтобы они не успели сообразить, что происходит. Я приготовилась. Мышцы напряглись, как стальные канаты.

С поворотом ключа джип, в котором я находилась, ожил. Шедший первым бандит подтащил детей к машине, распахнул заднюю дверцу, грубо запихал их в салон и уже вознамерился сесть сам, но, получив от меня пулю в живот, вылетел наружу. Остальные даже не поняли, что это было, — так быстро все произошло. Я змеей метнулась, чтобы захлопнуть заднюю дверь, но в это время тип с лицом, напоминающим фарш, открыл переднюю дверь и прорычал:

— Анвар, помоги нам, чего сидишь. Не видишь — еле идем.

Глаза убийцы заплыли, поэтому даже тогда, когда я повернулась к нему с пистолетом, он не понял, кто перед ним, и повторил свою просьбу снова, добавив ругательств на курдском для пущей убедительности. Звук выстрела напоминал хлопок. Бандит крутанулся волчком и растянулся в пыли. Я захлопнула дверь и резко сдала назад. Подобное аномальное поведение шофера не могла не остаться незамеченным. Бандит, в которого я только что стреляла, держался одной рукой за раздробленное колено, а другой вытаскивал из кобуры пистолет, лопоча что-то на своем языке. Засвистели пули.

— Пригнитесь! — крикнула я детям назад.

— Евгения Максимовна! — счастливо вскрикнул Ринат, наконец узнав меня. В зеркале заднего вида я разглядела вылезшие из орбит глаза Алины. Похоже, все давно считали меня трупом.

— Лечь на сиденье! — гаркнула я во все горло.

Мгновенно физиономии Рината и Алины исчезли из зеркала заднего вида. Я обернулась. Лежат тихо, как мышки, уткнувшись носами в кожаную обивку, молодцы!

Пули барабанили по корпусу джипа, разрывая металл. Хлопнув, взорвалась правая передняя фара. С изумлением я увидела аккуратную круглую дырочку с белесыми потрескавшимися краями, вдруг возникшую в лобовом стекле. Через мгновение рядом возникла другая. Пули зарылись в пассажирское сиденье рядом со мной. Даже допуская, что преследователи плохие стрелки, нельзя поверить, что, стреляя по колесам, можно дважды угодить в лобовое стекло. Наверное, я настолько разозлила бандитов, что они решили убрать меня любой ценой, не считаясь с жизнями детей. Потом нанимателю всегда можно наврать, свалить все на нерадивую охранницу, якобы устроившую пальбу в салоне автомобиля и по нелепости застрелившую детей. Свидетелей-то нет.

Джип доехал до перекрестка. Я резко развернула его и поехала вдоль леса. Стрельба смолкла.

— Живы? — поинтересовалась я у детей.

— Да, только страшно было, — тихо сказал Ринат, осторожно поднимая голову.

— Их нет, — бросила Алина, поднимаясь. — Можешь не трястись за свою маленькую задницу.

— У тебя зато большая, как у Кинг-Конга, — пробормотал Ринат в ответ.

— Круто вы их уделали! — выразила мне свое восхищение Алина, не обращая внимания на грубость брата. — Может, научите меня парочке приемов?

— Обязательно, — пообещала я, — но позже.

Я размышляла, как проехать ближайший КП ГАИ, на машине, изрешеченной пулями. Вступать в разговоры с работниками ГАИ ох как не хотелось. Мои силы и так уже были на исходе. Возвращаться назад было опасно. Того и гляди, напорешься на остатки банды головорезов, охотящихся на нас. Бросить джип и поймать машину также не годится, потому что кто остановится, рассмотрев мою опухшую морду. Единственный выход — ехать вперед, надеясь, что у ГАИ будет полно работы с другими нарушителями.

С сотрудниками ГАИ разговаривать все же пришлось. Главный в пикете наотрез отказывался верить в мою историю.

— Мы же с вами не маленькие дети, чтобы вестись на всякую ерунду? — сказал он.

Хорошо еще, что перед подъездом к КП я избавилась от всех компрометирующих вещей в салоне, иначе бы сидеть мне в обезьяннике.

— Проверьте место. Там должен находиться сломанный джип, а перед ним следы борьбы, кровь. Не знаю, сделали что-нибудь преступники со сторожем на лодочной станции, но если он жив-здоров, то подтвердит мои слова.

— Уже отправил проверить, — буркнул себе под нос гаишник, записывая что-то в блокнотике. Всем, наверное, было наплевать, что не так давно меня отрихтовали обломком весла.

Допрос прекратила вызванная мной Елена. Ее знакомый позвонил «наверх», и оттуда выслали резолюцию ко мне «не приставать».

Когда Прохорова увидела меня, то на пару секунд потеряла дар речи.

Глаза ее округлились.

— Евгения Максимовна, вам бы в больницу. Вы похожи на зомби.

— Я так себя и чувствую, — ответила я, — но в больницу я не поеду. Раны не смертельны. Я не могу бросить своих клиентов без защиты.

— Хорошо, — произнесла Елена, — а как в таком виде вы будете защищать моих детей? Вы еле на ногах держитесь.

— Я умею контролировать боль, быстро восстанавливаюсь, — пояснила я. — Когда доберемся до дома, мне нужно будет только отоспаться.

В глазах Елены читалось сильное сомнение на сей счет, а я думала о ранах на щеке от кастета, на плече и шее. Их в любом случае следовало зашить. Плечо меня не особо волновало. Зашью сама без проблем. А вот шея и щека — требовали вмешательства профессионалов. Я подошла к зеркалу в коридорчике, чтобы получше рассмотреть характер ран.

Следователь по фамилии Ларсен разговаривал в кабинете начальника КП с Алиной. Елена стояла рядом, слушала. Потом подошла ко мне и сказала:

— Хорошо, если вы не хотите в больницу, я вызову врача на дом. У меня друг детства — отличный хирург.

— Надеюсь, он умеет аккуратно заштопывать? — пробормотала я. Рана на щеке была глубокая, а края разошлись, обнажая мясо.

— Не волнуйтесь, у меня был аппендицит, и он меня оперировал. Шрам можно разглядеть только под лупой, — успокоила меня Елена.

— Верю вам на слово, — бросила я.

Елена достала серебряный портсигар, дрожащими пальцами выудила сигарету и предложила мне. Поблагодарив, я дала ей прикурить от своей зажигалки. Печальные глаза Елены, в темном коридоре казавшиеся совсем черными, обратились ко мне.

— Кто же это все делает? — спросила меня она так, будто умоляла признаться. — У меня голова идет кругом. Все сделки летят к черту, думаю только о детях. Возвращаюсь домой и боюсь, что не увижу их.

— Не загоняйте себя в угол, — посоветовала я. — Пока я жива, с ними ничего не случится.

— Хотела бы я иметь вашу уверенность, — покачала головой Елена. Забытая сигарета тихо тлела у нее между пальцев.

— Я думаю, что близка к разгадке, — сообщила я Елене. — Не хочу вас пугать, но все нити ведут к вам в дом. Некто звонил с вашего телефона киллеру непосредственно перед покушением.

— Что вы такое говорите, Евгения Максимовна! — вспылила Елена. — Виталий не раз проверял всех, находящихся в доме. Я ему доверяю. Уверена, вы ошиблись в своих предположениях…

— Не буду спрашивать, доверяете ли вы мне, но скажу одно — я оперирую фактами, а не прячу голову в песок, — жестко сказала я, внимательно наблюдая за лицом Прохоровой. — Киллеру звонили из вашего дома, с вашего телефона. Звонил кто-то из домочадцев, потому что посторонних в доме за последнее время я не видела. Можете мне предложить другую версию?

Совершенно несчастная Елена молчала, и на мгновение мне показалось, что она вот-вот разрыдается, в глазах стояли слезы. Но в следующее мгновение зазвучал ее спокойный холодный голос, и я поняла, что плача я не дождусь.

— Делайте все, что считаете нужным. Виталий рекомендовал вас, а значит, доверяет вам, следовательно, и мне надо вам доверять.

Говоря это, Елена смотрела в приоткрытую дверь кабинета, где Алина, закончив давать показания, встала со стула и поправляла юбку.

Следователь из УВД, выглядевший усталым молотобойцем, вышел к нам и мягким баритоном сообщил:

— Можете ехать домой. Если появится какая-то информация, мы вам сообщим.

— А что с машиной? Вы ее нашли? — спросила я. — Джип был так поврежден, что не думаю, что бандиты могли на нем уехать. А «Ауди» мог завести только Вячеслав. Он там кое-что переделал в системе зажигания и сообщил мне это по большому секрету.

— Нет, машины мы не нашли, ни где вы сказали, ни прочесав всю округу. Выходит, как-то они уехали, — ответил следователь и обратился к Прохоровой: — Елена Васильевна, мы приложим все силы к поимке преступников.

Мы вышли на улицу. Перед зданием КП в зеленом «Мерседесе» нас поджидал Виталий. Из-за ран, да еще из-за пропажи машины мое настроение было хуже некуда. Виталий посмотрел на меня с жалостью.

— Со мной все нормально, — предупредила я слова сочувствия, готовые сорваться с губ начальника службы безопасности.

Как только мы втиснулись в машину и тронулись в путь, я отключилась и пробудилась, лишь когда «Мерседес» затормозил во дворе особняка Прохоровой.

— Я вызвала врача. Он в пути.

Сообщив мне это, Елена посоветовала:

— Евгения Максимовна, прилегли бы пока, а то вы прямо в машине заснули.

Я поблагодарила Прохорову, но советом не воспользовалась. Мы с Виталием прошли в столовую, чтобы обговорить сложившуюся ситуацию. Виталий распорядился насчет кофе, а я сказала, что не прочь чего-нибудь перекусить, так как последний раз ела утром, пообедать же помешали бандиты.

Спустя пятнадцать минут я со зверским аппетитом уплетала котлеты с картофельным пюре, чувствуя, как в меня возвращается жизнь.

— Значит, ты считаешь, что преступник в доме у нас под носом? — задумчиво произнес Виталий, с любопытством следя за моим пиршеством. Сам он только пил кофе с коньяком, без которого не мыслил своего существования.

— Еще раз предупреждаю, что не стоит об этом распространяться, — указала я на него вилкой, испачканной в подливе. — И кстати, как чувствует себя Вячеслав?

— Говорит, что отлично, но Елена дала ему отгул, чтобы окончательно пришел в себя, — ответил Виталий, ставя на блюдце опустевшую чашку.

— Ему повезло, да? Удачно заболел, — с сарказмом произнесла я. — Главное — только он в больницу, бандиты тут как тут.

— Ты намекаешь, что он с ними в сговоре? — догадался Виталий и добавил недовольно: — Думаю, что ты ошибаешься. Я Славу уже лет десять знаю. Надежный мужик.

— Может быть, — пожала я плечами, — однако я верю только в то, в чем лично убедилась. В момент, когда он нам понадобился, Вячеслав вдруг занемог. Не знаю, что тут — преступный умысел или совпадение, но, поверь мне, узнаю.

— Что ты собираешься предпринять? — поинтересовался Виталий.

Я не собиралась раскрывать перед ним карты, поэтому сказала неуверенно:

— Точно не знаю. Есть, конечно, мысли… Но не буду я их озвучивать, чтобы не быть голословной.

— Хм, понятно, — протянул Виталий, задумавшись.

Я быстро доела свои котлеты, и как раз вовремя — приехал врач, знакомый Елены. После долгих препирательств он все же согласился лечить меня на дому, а не везти в больницу, как поначалу настаивал. К счастью, он оказался действительно хорошим хирургом. Шов, наложенный мне на щеку, получился очень аккуратным. Когда доктор ушел, пожелав мне выздоровления, я завалилась спать.

Проснулась я в половине двенадцатого ночи разбитая, но полная решимости. План давно созрел у меня в голове, и теперь я жаждала его воплощения. В комнате охраны я разыскала Родиона, гоняющего чаи.

— Что вам угодно, суровая леди? — улыбнулся Родион, глядя на мое хмурое лицо в ссадинах.

— Машину мне угодно, — буркнула я, не разделяя его радости.

— Сейчас? А до утра не подождешь? — начал Родион.

— Сейчас! — рявкнула я, готовая в любую минуту сорваться.

Родион безропотно отдал мне ключи от хозяйской «Волги» и вежливо попросил:

— Постарайся привести ее назад целой, по возможности.

Своим «Фольксвагеном» я не воспользовалась по целому ряду соображений. Человек, к которому я ехала, знал мою машину. К тому же вдруг что произойдет, то пусть произойдет, так сказать, со служебной машиной, а не с моей личной.

— Я постараюсь, — пообещала я.

Машина завелась с пол-оборота. Если по дороге за мной следили, то, значит, эти люди являлись виртуозами своего дела. Я не заметила ничего подозрительного. Ночные улицы Тарасова заливали яркие огни неоновой рекламы магазинов, ночных клубов, казино и всевозможных кафе. По улицам прогуливались нарядные парочки, спешившие окунуться в мир развлечений. Но это в центре. Стоило свернуть чуть в сторону с главной улицы, и потянулись серые кварталы, где фонари на столбах горели через один, а иногда встречались целые пролеты густого мрака. Мелькали разваливающиеся бараки, построенные, должно быть, до революции, пустыри.

Я подъехала к длинному трехэтажному строению с облупившейся штукатуркой. В нем горела лишь пара окон. Какой-то гений во время последнего косметического ремонта окрасил стены в отвратительный розовый цвет. По краске проступили кое-где желтые пятна, и в целом дом производил тягостное впечатление. Я вошла в темный подъезд и на ощупь поднялась по скрипучей рассохшейся лестнице, рискуя ежесекундно провалиться сквозь ветхие ступени и свернуть себе шею. Квартира номер двенадцать, металлическая дверь с глазком. Я взглянула на замок — слишком долго возиться — и позвонила. Чтобы не быть узнанной, я надвинула светлые волосы парика себе на плечи, сгорбилась и обхватила себя руками, изображая ломку. Скупое освещение лестничной площадки было весьма кстати.

— Кто там? — спросил мужской голос из-за двери.

— Мне бы дозу, — прохрипела я, изменив голос. — Я от Филина.

— Бабки есть? — уже по-деловому спросил голос.

— Да, — выдавила я и, вытащив из кармана тысячную купюру, помахала ею перед глазком.

Врата враждебной цитадели с лязгом распахнулись. Стоявший на пороге здоровенный белобрысый детина протянул руку за деньгами. Быстрый разящий удар — и детина, влетев в свою квартиру, растянулся на полу в коридорчике. Я прошла в коридор и захлопнула за собой дверь. Внезапно хозяин квартиры бросился к обувной полке. Ударом ноги я отбросила его к противоположной стене и осмотрела обувную полку: в кроссовке обнаружился «парабеллум», хорошо смазанный, заряженный, да к тому же в комплекте с глушителем. Накручивая на ствол глушитель, я с улыбкой смотрела в посеревшее лицо своей жертвы. Хозяина квартиры я знала даже больше, чем мне этого хотелось. Гена по кличке Зеленый. Однажды на свою голову я спасла этому выродку жизнь. Но Гена не оценил моего подвига. Вместо того чтобы встать на путь исправления, начал приторговывать наркотиками. Он был тупым, ограниченным субъектом, любящим красивую жизнь и крепкие напитки.

— Привет, Зеленый, — поздоровалась я. — Не делай резких движений и останешься в живых.

Узнав меня, Гена не закричал от радости, как при встрече старых друзей, а безрадостно буркнул:

— Че надо-то? Приперлась, напугала немного. — Приглядевшись к моей физиономии, Гена оскалился. — Что, схватила уже где-то?

Я расстегнула сумку и вывалила на пол мужские вещи в пятнах крови. Я позаимствовала их из гардероба Виталия перед отходом ко сну и испачкала их краской, имитирующей кровь. Наверх кучи я бросила кухонный нож с лезвием в кровавых подтеках.

— Что это за дерьмо? — закричал Зеленый, тараща глаза на окровавленные тряпье и нож.

На добровольную помощь с его стороны надеяться мне не приходилось, поэтому я приняла меры.

— Да я тут одного козла замочила, — призналась я. — Случайно вышло. Наезжал на меня. Ну вот, теперь надо отмазываться как-то. Я подумала, кого бы подставить, и сразу вспомнила о тебе.

«Поверил», — подумала я, заглядывая в глаза Зеленого.

— Ты чего это? — обиженно воскликнул Гена, съеживаясь. — Совсем уже охренела? Чего я тебе сделал?

— Да ничего, — подумав, призналась я. — Мне, конечно, не нравится, что ты торгуешь наркотиками, травишь людей. Но не в этом дело. Я в сложной ситуации, нервы ни к черту, крыша едет. Сейчас позвоню в милицию и стукну на тебя. Тебя повяжут, и сядешь ты на лет двадцать — двадцать пять. Там тебя перевоспитают…

— Чего ты хочешь? — перебил меня Зеленый. — Можешь не гнать мне тут всякую пургу. Денег?

— Ладно, не буду гнать, — сказала я серьезным голосом, — мне надо прошвырнуться по подпольным врачам, занимающимся лечением огнестрельных ран в условиях домашнего уюта. Я ищу одного типа, который ушел от меня живым.

— Свидетель, — кивнул понимающе Зеленый, поднимаясь с пола.

— Точно. Этого замочила, — ткнула я пальцем в кучу вещей, — а тот ушел. Или ты поможешь мне найти его, или я сдам тебя ментам. А там тебе уже без меня припишут нераскрытые за последний год преступления, вспомнят и наркотики, и до кучи другие твои грешки.

— Ясно, — пробормотал Зеленый, спокойный и сосредоточенный.

Неожиданно он набросился на меня, но я ловко парировала его удар, и Зеленый ненадолго ушел в нирвану. Я осталась ждать его пробуждения.

Наконец он очнулся.

— Ну ты и сука сумасшедшая, — оскаленно произнес он.

— Давай, обувайся! — скомандовала я, поводя пистолетом. — Идем к врачу.

— А без меня нельзя? — спросил Зеленый мрачно. — В натуре, не могу я подставлять нормальных людей.

— Без тебя нельзя. Альберт тебя хорошо знает, сразу откроет дверь. И вид у тебя подходящий, бандитский, — пояснила я ему.

— Но я не изранен, — сказала Зеленый и сразу пожалел о сказанном.

— Я легко могу это устроить, любые раны, — сказала я небрежно.

— Ты озверела, тварь!

— Не ори! Заткнись! — ткнула я ему в лицо пистолетом. — Все должно выглядеть натурально.

— Да я тебя… — заревел Зеленый, поднимаясь на дыбы. Пара ударов — и Зеленый обзавелся новыми отметинами на лице, добавившими к образу пострадавшего в разборке правдивости. Станиславский и то бы воскликнул «Верю!», увидев его.

— Если мы так будем продолжать, то тебя мама родная не узнает, — предупредила я Зеленого.

Больше он не выступал, а покорно шествовал за мной туда, куда я ему указала. На ногу Гены я наложила тонкую неаккуратную повязку и пропитала ее искусственной кровью из небольшого пузырька, принесенного с собой, чтобы врачу сразу бросилась в глаза моя неумелость.

На квартире у Альберта Гочия интересующего меня человека я не обнаружила.

— Ну кого ты ищешь? — спросил, кривясь, Зеленый. — Может, я знаю.

— Нет, ты не знаешь, — ответила я ему, — он не из местных.

Вскоре мы стояли перед дверью очередного врачевателя. Обшарпанный полутемный подъезд, синяя стальная дверь с глазком. Я позвонила. За дверью долго молчали.

— А ты правда кого-то замочила? — спросил Зеленый.

— Да, конечно, — ответила я с честным лицом, — сам труп к тебе тащить было лень, вот я и принесла только одежду. Но не волнуйся, этих улик ментам хватит с лихвой, чтобы тебя упечь, если что. Уверена, у тебя и порошка припрятано в хате прилично.

— Слушай, если ты их там будешь мочить, — Зеленый кивнул на дверь, — я не хочу, типа, присутствовать.

— Ты мне еще поговори, — цыкнула я на него и, присмотревшись, заметила: — Что-то ты не похож на тяжелобольного.

Перепугавшись, что я еще что-нибудь с ним сотворю, Зеленый скривился, сгорбился и застонал, как на смертном одре.

— Давай, навались на меня, будто бы теряешь сознание, — велела я ему.

Зеленый, обхватив меня за шею, завыл пуще прежнего и, перестаравшись, зашелся кашлем.

— Вы к кому? — деликатно осведомился хозяин квартиры. Дверной глазок сразу потемнел. Оценивает гостей.

— Молчи, — шепнула я компаньону на ухо, а сама закричала взволнованным голосом: — Быстрее, его ранили! Он истекает кровью! Помогите!

— Чем я могу вам помочь? Звоните в «Скорую помощь», — равнодушно донеслось из-за двери.

— У него огнестрельное ранение. Его повяжут. Доктор, откройте быстрее, — продолжала я гнуть свою линию.

— Вы ошиблись, здесь нет никакого врача, — уже нервно произнес хозяин квартиры. Было понятно, что он хочет избавиться от незваных гостей.

— Мы от Мусы. Примите нас, — не сдавалась я.

Зеленый, вторя мне, застонал, как мятежный дух из подземелий Тауэра. У меня аж волосы на голове зашевелились от этого стона. Переигрывает, черт полосатый!

— Я не могу вас сейчас принять, — стоял на своем врач.

— Не стони так, — шепнула я Зеленому, но он так вошел в раж, что уже себя не слышал, не то что меня. Стоны из страдальческих стали напоминать звуки, издаваемые буйволом при случке.

— Доктор, он уже теряет сознание, — завопила я, пригнула Зеленого к полу и врезала коленом по зубам. Рев счастливого буйвола оборвался. Гена обмяк и плавно сполз на пол. С горестными причитаниями я бросилась к распростертому на лестничной площадке телу, вытащила незаметно из кармана пузырек с краской, плеснула на грудь Зеленому, а остатки себе на руки. Залитую бутафорской кровью руку я протянула к глазку, чтобы хозяин хорошенько рассмотрел.

— Он умрет прямо у вас под дверью! Доктор, откройте! — заорала я во все горло и в довершение провела кровавой рукой по глазку. Пусть хозяин квартиры видит все в красных тонах. — Помогите, кто-нибудь!

Никто из соседей не вышел на мой душераздирающий призыв. Подъезд словно вымер, но у доктора нервы не выдержали. Загремел ключ, торопливо проворачиваемый в замке. Дверь распахнулась, и худой пожилой человек в шлепанцах зашипел на меня.

— Молчи, дура. Заткнись и тащи его внутрь. Я сказал, заткнись и тащи, — зверски зыркнул он глазами.

Шмыгая носом и растирая по лицу слезы, я поволокла Зеленого за руки в квартиру врача. Проворно захлопнув дверь, врач последовал за нами, на ходу давая советы. — Сюда, в гостиную… Нет, не на ковер, к окну. И снимите с него одежду.

Он задернул шторы и, нацепив на нос очки, поинтересовался, что с ним. Я задумалась и не расслышала его вопроса. Без сомнения, доктор не хотел пускать нас в квартиру, потому что у него кто-то уже был, кто-то, кто не желает светиться. Вот почему мы не прошли сразу в операционную, оборудованную в одной из комнат.

— Спрашиваю, что с ним? Я вижу рану на ноге, откуда остальная кровь? — повторил вопрос доктор. — Что с ним?

Я посмотрела на доктора непонимающе, а потом, сообразив, сказала:

— Да мы хотели ограбить казино в центре. Влетели туда, покрошили кучу народу, но охрана оказалась крута. Мужа вон ранили.

Глаза доктора полезли на лоб.

— Уж не «Осьминога» ли вы грабили? — хрипло спросил он, ища опоры рукой у шкафа.

— Да, — кивнула я, прислушиваясь к звукам в квартире. — Муж на прощание зафигачил в зал гранату. Будут нас помнить!

— Да вы дебилы! «Осьминог» же Балазу принадлежит, вору в законе, — прохрипел доктор, оседая. — Валите отсюда. Вас уже давно, наверное, ищут. Ну вы придурки! — Взгляд доктора несфокусированно блуждал по квартире. — Я пальцем ради вас не пошевелю. Вы уже трупы, — бормотал он.

Я достала пистолет.

— Доктор, я вас очень прошу, займитесь моим мужем. — Щелкнул предохранитель.

— Хорошо, — сник врач, — я помогу.

Он прошел в комнату, соседствующую с гостиной. В приоткрытую дверь я заметила медицинское оборудование и рванулась следом. Удача! Настоящая операционная, куча аппаратуры, а посреди на столе один из убийц, которому я всадила пулю в живот. Мой расчет оказался верным.

— Сюда нельзя, уходите! — запротестовал врач, стараясь вытеснить меня из кабинета.

Под руку мне попалась пустая утка. Громкий шлепок — и доктор рухнул к моим ногам с красным пятном в пол-лица, а я, отшвырнув более ненужный предмет гигиены, подошла к операционному столу. Бандит находился в полубессознательном состоянии, что-то шептал сам себе с закрытыми глазами, вскрикивал. «Последствия наркоза», — решила я, вглядываясь в лицо врага — широкое, скуластое, со смуглой кожей, сквозь которую на подбородке пробивались жесткие черные волосы. Пощечина заставила бандита открыть глаза. По реакции я поняла, что являлась для него продолжением постнаркозного бреда. Бандит только щурился и молчал. Руки и ноги его были зафиксированы особыми ремнями, так что он не мог пошевелиться.

— Эй, ты меня слышишь, урод? — спросила я, дружелюбно улыбаясь. Ствол пистолета уткнулся бандиту в нос, и холод вороненой стали быстро привел его в чувство. Он замычал что-то нечленораздельное.

— Говори яснее, козел, — посоветовала я. — Узнаешь меня? Как вы приложили меня, а я вот жива. Чего молчишь?

— Я плохо говору по руси, — жалобно проблеял бандит.

— Ах вот оно что, — восхитилась я, — тогда вопросов нет. Раз не говоришь по-нашему, то не буду тебя мучить, а сразу пристрелю.

Подтверждая свои слова, я щелчком завела патрон в ствол и с могильным спокойствием навела пистолет на лицо бандита. Тот порывисто вздохнул, но не проронил ни слова. В следующую секунду, по идее, должен был грянуть выстрел, однако я стрелять, естественно, не собиралась, а испытывала нервы противника.

Затягивать паузу дольше пары секунд я не стала, так как это можно было расценить как слабость.

Я опустила пистолет и весело сказала:

— Что-то со мной сталось? Подобрела до невозможности. Вы меня прессовали полчаса, а я тебе готовлю легкое избавление. Нет, ты у меня помучаешься, да так, что иным святым мученикам не снилось.

С пола застонал доктор.

— Эй ты, Гиппократ, давай ко мне, — рявкнула я на него и подождала, пока тот поднимется и доковыляет до стола. — Кастрируй этого козла для начала, — приказала я. — Посмотрим, изменится ли у него голос. Может, споет нам что.

Врач воззрился на меня, как на ожившую табуретку.

— Что, что вы сказали?

— Сделай ему чик-чик! — заорала я на доктора, подталкивая его к инструментам. — Быстро, или я сама возьмусь за вас обоих. Будете петь дуэтом.

Бандит замычал и задергался, когда увидел, как доктор трясущимися руками взял с подноса скальпель, с тоской посмотрел на место, скрытое простыней, с которым ему предстояло работать.

— Давай, давай! — прикрикнула я, тыча стволом в спину.

Трясущийся скальпель приблизился к мужскому достоинству преступника, и взрослый мужик завизжал, как истеричная женщина.

— Режь, — потребовала я.

Доктор бросил на меня растерянный взгляд и наклонился к пациенту.

— Нет, я все расскажу, все что хотите! — возопил бандит.

— Подожди, — остановила я врача, — нам желают что-то рассказать. Я верно поняла?

— Я все расскажу, только дайте слово, что оставите меня в живых.

— Да нет проблем, — ответила я, — отходчивая я такая… Ладно, рассказывай все по порядку. Зачем пытались нападать на Елену, зачем хотели украсть детей и кто заказчик?

Оказалось, что целый отряд наемников прибыл к нам из Ирака.

Их хозяин заказал похитить детей, но так, чтобы ни один волос не упал с их головы. Первые попытки не удались, да еще я славно подпортила им машину. Поэтому было решено сначала отсечь меня от детей, а потом захватить их, а меня или убить, или сделать их стряпухой.

— Кто ваш хозяин? — спросила я, повышая голос. Бандит медлил с ответом, тогда я быстро включила питание электростимулятора и, взяв в руки электроды, потянулась к раненому.

— Тарик! — выкрикнул бандит. — Это араб Тарик нанял нас.

«Отец Рината, — подумала я, качая головой. — А я исключила его из списка кандидатур. Вот дела!»

— Он что, управляет вами из Ирака или приезжал? — попробовала уточнить я, укоряя себя за самоуверенность.

— Он здесь, — огорошил меня бандит, — снял особняк в центре города. Раза три ездил с нами, проверял, как работаем.

Он назвал мне точный адрес, описал расположение комнат и количество охраны.

— Кто из твоих друзей работает в доме Прохоровой? — спросила я. — Говори, пока цел! — Электростимулятор засвистел, набирая заряд.

— Я не знаю об этом ничего, — ответил бандит, несколько удивившись.

Я не поверила. Вновь и вновь задавая этот вопрос, я получала один и тот же ответ. «Сыворотки правды» у меня не было, так что пришлось мне бандиту поверить на слово. Ладно. Добытой информации хватит с лихвой. Елене будет над чем подумать.

Во входную дверь позвонили. Скальпель со стуком упал на пол, выскользнув из пальцев доктора.

— Кто это, интересно? — спросила я у него.

Бледный как полотно врач произнес:

— Точно не знаю, но думаю, что пришли его друзья, — он посмотрел в сторону человека на операционном столе.

— Иди посмотри, кто там, но дверь не открывай, — сказала я зашедшему в операционную Зеленому.

— Пошла ты, — огрызнулся он. — Сука, я тебе помогал, а ты мне коленом в морду.

Быстрее было посмотреть самой, что я и сделала. На лестнице топтались трое мужчин. Двое из них встречались мне в лодочном сарае на пристани не далее как днем. Тот, которому я сломала ключицу, стоял с рукой на перевязи.

— Ладно, господа. Пришла пора покинуть мне сие гостеприимное убежище, — объявила я собравшимся.

— Вам конец, конец, — затараторил бандит на операционном столе. Я с размаху опустила на его голову медицинскую лампу, чтобы заткнулся.

— Ты это что? — не понял Зеленый, наблюдая, как я открываю дверь балкона. Я не удостоила его ответом. Перемахнув через ограждение, я как обезьяна спустилась по балконам до первого этажа и спрыгнула на землю. Черный джип бандитов стоял у подъезда. Шофер джипа как-то удосужился не заметить мой маневр. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, я метнулась через двор к своей «Волге», припаркованной за углом соседнего дома. На душе было необычайно легко. Проблема почти разрешена. Нужно только сообщить знакомым Елены в органах. Пусть делают свою работу, вяжут и сажают в тюрьму этого самого араба Тарика. Мне же обеспечена хорошая премия в конверте.

В великолепном настроении, подпевая радиоприемнику, я добралась до особняка Прохоровой, подъехала к воротам, и тут улыбка сползла с моих губ. Железная решетка ворот была открыта настежь, а рядом с правой створкой валялась темная масса, сильно напоминающая тело человека.

«Черт, даже оружия никакого нет», — подумалось мне с досадой. Пистолет Зеленого я выбросила в мусорный бак, о чем сильно сожалела сейчас. Секунду погоревав, я легонько надавила на педаль газа. Машина плавно покатилась в открытые ворота. Около лежавшего на земле человека я притормозила. Понять, кто это, из окна машины было невозможно. Я открыла дверцу. Лежавший внезапно зашевелился и, покачиваясь, поднялся, опираясь о крыло машины.

— Родион, ты чего тут? — вырвалось у меня, когда я разглядела в полутьме лицо человека. — Что случилось?

Не говоря ни слова, Родион открыл дверцу и завалился на заднее сиденье. В нос ударил резкий запах эфира, как будто Родион принимал в нем ванны. В глазах охранника не было осмысленного выражения, поэтому я, оставив вопросы, поехала к дому. Тут и гадать не нужно было, случилось что-то очень неприятное. Дом стоял, погруженный в темноту. Не исключено, что электроэнергию злоумышленники вырубили специально и теперь ждали меня, хотя это нелогично. Зачем бандитам ждать телохранителя, когда в его отсутствие легко можно выполнить свой план и незамеченными скрыться? Я остановила машину у ступенек крыльца. Неподалеку стояла угнанная хозяйская «Ауди», но радоваться мне что-то не хотелось.

— Родион, ты как? — спросила я у охранника.

— Да вроде ничего, — отозвался он с сомнением в голосе. — Брызнули в лицо какой-то хренью, я и вырубился.

— Кто брызнул? — спросила я, обыскивая «бардачок» «Ауди» на предмет какого-нибудь оружия.

— Да какой-то мент приехал на нашей «Ауди», сказал, чтобы мы забрали ее. Виталий на всякий случай послал меня обыскать машину, а этот черт резко сунул мне в морду баллончик — дальше темнота. — Родион тер покрасневшие глаза. — Голова трещит, сил нет.

Не найдя оружия, я тихо выскользнула из машины и пошла к дому. Родион, как пьяный, потащился следом. Его шаркающие шаги выдавали наше приближение, поэтому я решила избавиться от такого помощника…

— Стой у входа, — велела ему я. — Кто пойдет, кроме меня, скрутишь и надаешь по башке, понял?

— Да, понял, — кивнул Родион.

Я бесшумно вошла в холл, окутанный черным саваном ночи, прокралась в кухню, где на стене помещался щиток освещения, посветила себе зажигалкой. Все в порядке. Автоматы включены, провода не повреждены. Значит, злоумышленники обрезали линию у столба. Звук, который поначалу мне никак не удавалось идентифицировать, оказался женскими всхлипываниями.

Звук шел из спальни на втором этаже. Вооружившись в гостиной каминной кочергой и фонариком, я на цыпочках стала подниматься по лестнице. В практически полной темноте, поглотившей дом, было трудно ориентироваться. Но согревала мысль, что, если в доме остались враги, что очень сомнительно, им также трудно будет меня разглядеть, а еще труднее подстрелить. Конечно, существуют приборы ночного видения, да только противник вряд ли ими пользуется. Попытка похищения, покушение на Елену — все говорило о низком уровне подготовки исполнителей, а оружие — просто смех. Какая-то банда доморощенных убийц, бандитов и шпаны. Однако их непрофессионализм тоже имел неожиданные преимущества. Ни один профессионал после провала похищения тут же не пойдет на новое, основательно не подготовившись. Тем более нападать на дом, охраняемый кучей народа, с круглосуточным постом милиции у ворот, когда до этого им не удалось справиться с одним-единственным телохранителем на лесной дороге. Столь резкое изменение тактики, скачком перешедшее от вялых угроз и идиотского покушения к полномасштабной войне, не укладывалось в голове. Двигаясь в темноте, я мысленно костерила себя последними словами. Я-то думала, что людские ресурсы врага потрепаны, и домочадцы Прохоровой могут спать спокойно в то время, пока я буду заниматься расследованием, но, похоже, людей у противника сколько угодно. Никогда ни на одну секунду нельзя допускать мысли, что ты полностью просчитала действия противника, поняла образ его мышления, его возможности — иначе проиграешь.

Однако я еще не проиграла.

Дверь в спальне была чуть приоткрыта. Для моих более-менее привыкших к темноте глаз щель дверного проема выглядела угольно-черным сгустком тьмы, и оттуда лились эти полные горя звуки. Если кто-то из детей случайно погиб, я себе этого не прощу. Я неслышно протиснулась в дверь, готовая ко всему. Фонарь в моей руке ослепительно вспыхнул, осветив сидящую на полу растрепанную и избитую женщину. Что это Елена, я поняла не сразу. Одета Прохорова была в кружевную ночную рубашку. Видать, бандиты застали ее спящей. Мое внимание привлекла голова Виталия, покоящаяся у нее на коленях. Глаза закрыты, в лице ни кровинки. Я вздрогнула, пораженная ужасной догадкой, но, посветив дальше, рассмотрела тело Виталия. Его не обезглавили, как я подумала в первую секунду.

— Кто это? — глотая рыдания, спросила Елена, подслеповато щурясь от света фонаря.

Назвавшись, я спросила, что с детьми, и тут Елену словно прорвало. Закрывая лицо ладонями, она повалилась на бок, сотрясаясь, словно в припадке. Плач перерос в вой раненой волчицы. Выругавшись, я присела к Виталию и пощупала пульс на шейной артерии. Жив. Вероятно, оглушен.

— Это ты виновата! — визжа, бросилась на меня Елена и тут же получила звонкую пощечину, вернувшую ее в чувство.

— Что, готовы рассказать мне, что случилось? — спросила я у нее.

Елена согласно кивнула, содрогаясь всем телом. Язык никак не желал ее слушаться. Речь была бессвязна. Но я догадалась, о чем она пытается сказать, так как примерно знала, что произошло.

Детей похитили. Похитителей возглавлял именно Тарик. Виталий, «случайно» оказавшийся в ее спальне в трусах, кинулся на бандитов и получил дубинкой по голове. Что случилось с остальными охранниками во время нападения, Елена не знала. Ее насильно удерживали в комнате, пока нападавшие орудовали в доме. Телефон не работал. Света не было. Елена сидела во тьме рядом с Виталием, страшась выйти, даже когда бандиты покинули дом и все звуки затихли. Виталий не дышал, и она решила, что он мертв, отчего на душе стало просто невыносимо.

— Зачем Тарик похитил Алину, она же не его ребенок? — спросила я.

— Он сказал, что ее убьет, если я… — Елена захлебнулась словами. — Если я попытаюсь разыскивать их или расскажу в милиции о нем. Он как обезумел. Бил меня и кричал, чтобы я не смела ему мешать. Как же мне жить теперь?

— Возьмите себя в руки. Я все устрою, — пообещала я твердо. — Я знаю, где Тарик держит детей, я их верну.

— Нет, — вскрикнула Елена, будто ее ножом ударили в сердце. — Не смей к ним приближаться! Он убьет Алину, убьет!

— А что вы предлагаете? — спросила я у нее. — Хотите, чтобы ваших детей вывезли за границу, хотите их больше никогда не увидеть? Вы смиритесь с этим? Дети будут жить с человеком, который угрожает убить одного из них?

— Но он же ее убьет! — с ужасом в глазах произнесла Елена.

В словах ее не слышалось уверенности. Прохорову разрывали противоречия.

— Я не допущу этого, — заверила я Елену. — Где ваш мобильник? Надо вызвать милицию и аварийную службу горэлектросети, чтобы восстановить освещение.

— Мой телефон Тарик разбил, — всхлипнула Елена. — Я схватила его с ночного столика, когда он ворвался, хотела позвонить, даже сама не знаю куда, а он вырвал его и разбил мне о голову. У него были такие страшные глаза.

— Не думайте об этом, — велела я, помогая Прохоровой подняться с пола. Мой телефон также пострадал во время заплыва у дебаркадера, так что оставалось надеяться на Родиона и его телефон.

— Я найду, откуда позвонить, а вы сидите здесь с Виталием, — сказала я Елене. Взяв под мышки безвольное тело начальника службы безопасности, я втащила его на кровать, а затем спустилась к Родиону. Он, сгорбившись, стоял на крыльце и клевал носом.

— Телефон есть? — Мой вопрос его несколько озадачил. Родион обшарил карманы — телефона у него не было.

— Черт, — пробормотал он, растерянно оглядываясь, — может, выронил?

— Сомневаюсь, — бросила я, направляясь к своей машине, стоявшей в гараже.

Очень возможно, что в процессе освобождения детей мне придется уходить от погони, и лучше воспользоваться своей проверенной машиной, чем возвращенной бандитами «Ауди», с которой они черт знает что сделали. Хозяйскую «Волгу» я вообще в расчет не брала. Она против бандитских джипов что черепаха против гепарда. В раздумье я посмотрела на «Ауди». Что же действительно они с ней сделали?

— Ты чего ищешь? — поинтересовался Родион, наблюдая за тем, как я ползаю вокруг хозяйской машины.

— Сюрпризы, — буркнула я.

Под днищем «Ауди» — ничего. Я осторожно открыла дверцу.

— Думаешь, она заминирована? — догадался Родион.

— Не сомневаюсь, — ответила я, водя маленьким зеркальцем под водительским сиденьем. В зеркале отражалось грубо сработанное взрывное устройство, предположительно радиоуправляемое, укрепленное бандитами прямо под сиденьем. Несмотря на грубость исполнения, от водителя при взрыве остались бы одни клочки. Очевидно, люди Тарика решили, что это моя машина, и рассчитывали таким образом расквитаться со мной.

Разминировать бомбу не было времени.

— Когда менты приедут, скажешь, что в «Ауди» взрывное устройство под водительским сиденьем, — крикнула я Родиону. — Никого из посторонних не подпускай к ней, а то разнесет все тут по кирпичику.

В «бардачке» «Фольксвагена» у меня лежал запасной сотовый телефон. Время от времени я его подзаряжала, чтобы он был всегда наготове. Забравшись в машину, первым делом отыскала телефон в куче других полезных вещей и позвонила в службу спасения города Тарасова, вкратце объяснив диспетчеру ситуацию. Диспетчер выслушал меня, задал несколько вопросов, а в конце велел ждать специалистов и ничего не предпринимать самостоятельно.

Так, одно дело сделано.

Вырулив из ворот особняка, я притормозила у милицейской машины, припаркованной в кустах. Неужели наблюдатели из машины не заметили подъехавших к дому Прохоровой бандитов? А если увидели, то почему ничего не предприняли?

Милицейская-то машина оснащена рацией, и оружие у них при себе.

Я приблизилась к машине наблюдения. Двери водительского и переднего пассажирского сидений были открыты настежь, а вокруг ни души. Либо парни из наблюдения решили пойти в лес по грибы, либо что-то с ними случилось. Мимо по дороге, сердито ворча двигателем, прокатился «КамАЗ». Когда рокот машины стих, я расслышала доносящееся из леса слабое мычание. Я поспешила на звуки. Люди Тарика приковали милиционеров наручниками к большому клену спиной друг к другу, защелкнув браслеты повыше локтей, таким образом соединив их руки еще и друг с другом. Рты заклеили скотчем. Если бы не трагизм ситуации, я бы не удержалась от смеха, глядя на надутые покрасневшие физиономии милиционеров.

— Извините, ребята, я бы расковала вас, но нет времени, — сказала я им с сочувствием.

Не исключено даже, что в ответ на освобождение ребята первой арестовали бы меня до выяснения… Я не хотела рисковать, поэтому, развернувшись, быстро зашагала обратно к машине. За спиной поднялась буря возмущенного мычания.

«Ничего, скоро приедут их коллеги и освободят», — подумала я, не обращая внимания на призывы о помощи.

Перед визитом на улицу Красноармейскую, где бывший возлюбленный Прохоровой снимал старинный дом, я смоталась домой, чтобы взять кое-что из своего шпионского набора…