Глава 9
Дима, мгновенно оказавшийся рядом со мной, издал нечеловеческое рычание и устремился к выходу. Я бросилась следом, опустив револьвер в карман и на всякий случай держа на нем руку.
Ирина Юрьевна была жива. Пуля, выпущенная неизвестным убийцей, что называется, только напугала ее, даже не задев. Отделалась Плашкина всего лишь легким шоком.
Верный телохранитель подхватил Плашкину на руки и, распахнув дверцу, аккуратно положил ее на заднее сиденье «Форда».
— Надо срочно ехать в больницу, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Дима, казалось, обезумел. Он готов был рвать на себе волосы из-за того, что не уберег свою госпожу.
Услышав его слова, Плашкина открыла глаза и тихим голосом произнесла:
— Не надо, Дима. Меня ведь не ранили. Все в порядке, успокойся.
Я огляделась по сторонам. Ни одной подозрительной машины или личности в округе. Впрочем, это ни о чем не говорило. Того времени, которое мы с Димой потратили на спуск со второго этажа на улицу, более чем достаточно, чтобы убийца успел скрыться. Но интуиция подсказывала мне, что дело обстояло совсем не так. Выстрел в Ирину Юрьевну был произведен из окна здания театра «Крейзи». И убийца вовсе не думал никуда скрываться. Он и сейчас был там, в здании.
Я подняла глаза на окна. Да, знать бы еще, из какого именно стреляли. А лучше знать — кто.
С крыльца спустился Жемчужный и бегом приблизился к нам.
— Кого убили?
— Никого, — ответила я. — Только пытались.
— Что? Плашкину? — изумился он.
— Ее, — мрачно произнесла я.
— Тебя это, похоже, огорчает?
— Меня огорчает другое, Костя, — я немного отошла в сторону, чтобы нас не услышали. — Я все так же далека от разгадки. И от убийцы тоже. Развязка, казалось бы, уже забрезжила на горизонте, и тут вдруг такой облом, как правильно выразился Дима. Тупик, иначе говоря.
— Что делать? — поинтересовался Костя.
— Искать, — уверенно сказала я. — Искать негодяя, Костя.
— Мне не нужен нашатырь, — донесся до нас раздраженный голос Плашкиной из салона «Форда». — Я уже чувствую себя вполне прилично, Дима.
Она приняла сидячее положение, и первый, кого увидела, был Жемчужный.
— В чем дело, Костя? — недовольно бросила она. — Ты почему не на спектакле?
Меня слегка позабавило, что Ирина Юрьевна отчитывает моего друга, как нашкодившего первоклассника.
— Я же после антракта выхожу, — оправдался он.
— Все равно нечего в костюме по улице разгуливать.
После этих слов Плашкина перевела взгляд на меня.
— А, это вы, — сказала она. — Мне искренне жаль, что вам пришлось стать невольной свидетельницей происшедшего. Но уже все в порядке.
— Вы уверены? — осведомилась я у Ирины Юрьевны.
— Абсолютно уверена. — Она вышла из машины и снова села в нее, но на этот раз на переднее сиденье. — Поехали, Дима.
Тот, ни слова не говоря, уселся за руль и повернул ключ зажигания. «Форд» мягко заурчал и спустя мгновение тронулся с места.
Меценатка укатила прочь от своего театра.
— Боюсь, она догадывается, кто в нее стрелял, — произнесла я мысли вслух.
— С чего такая уверенность? — Несмотря на внушение Плашкиной, Костя все еще топтался рядом в своем ковбойском прикиде.
— Мне так показалось по ее глазам.
— Глаза у нее были злые.
— То-то и оно. Кстати, когда антракт?
— Когда я заходил за кулисы, оставалось пятнадцать минут до конца первого действия.
— Тогда пошли. Время истекло, — резюмировала я.
Но не успели мы с Костей подняться на театральное крыльцо, как дверь отворилась, и мы нос к носу столкнулись с Натальей Майоровой.
— Наташа? — изумленно вскинула я вверх брови.
— Здравствуйте, Женя. — Она опустила глаза и хотела было прошмыгнуть мимо нас, но я взяла ее за руку.
— Постойте. Зачем вы приходили сюда?
— А что, это какой-нибудь секретный объект, куда не допускаются посторонние? — невежливо ответила она вопросом на вопрос.
— Мне просто интересно, — настойчиво произнесла я.
— Аркадий просил меня приехать.
— Зачем?
— Не знаю. — Похоже, она нервничала. — Глупость какая-то получилась. Он позвонил мне и просил приехать в театр. У него, мол, есть для меня важная новость. Я приехала, и он сказал мне, что договорился с юристами о слушании нашего дела по разводу на послезавтра. Просил быть меня в суде к одиннадцати.
— И для этого он вас звал?
— Вот и я удивляюсь. Мог бы сообщить и по телефону.
— Действительно странно. — Я внимательно следила за выражением лица Майоровой. Почему-то мне казалось, что она врет. — Вы не будете дожидаться конца спектакля?
— Нет. Я уже его видела, — ответила Наташа.
— Я имею в виду другое. Вы уже закончили все переговоры со своим мужем?
— С бывшим мужем, — уточнила она. — Да, закончила. И не только переговоры. У нас с Аркадием все закончилось. Вы позволите мне пройти?
— Конечно. — Я отошла в сторону, давая возможность Наталье спуститься с крыльца.
Она, не оборачиваясь, зашагала в сторону автобусной остановки.
— Что ты к ней прицепилась? — спросил Жемчужный. — Бедолага и так страдает.
— А вдруг она не такая уж бедолага, какой хочет казаться, — задумчиво ответила я.
— Ты и ее подозреваешь?
— Я теперь всех подозреваю. И тебя в том числе.
— Меня? А меня-то за что? — вытаращил глаза Костя.
— Что ты задергался? — улыбнулась я.
— Да ничего я не задергался, но ты тоже скажешь…
— Ладно, уймись. Я пошутила.
— Шутки шутками, — пробурчал он, открывая передо мной дверь, — а скажи лучше, Жень, что ты думаешь по поводу покушения на Плашкину?
— Я мыслю так: кому-то, как и нам с тобой, стало известно о том, что Дима завладел несколькими пленками из коллекции Ласточкина. Вот и развернулась охота на Плашкину.
— И кто бы это мог быть?
— Трудно сказать. Может, Велиханов, а может, он кому-то проговорился, или сама Плашкина сболтнула. Вариантов множество, как ни крути.
— Стало быть, Олю оставят в покое? — высказал предположение Костя.
— Сомневаюсь. Убийца не может быть на сто процентов уверен, у кого находится нужная ему пленка.
Мы поднялись на второй этаж.
— Это Майоров! — сказал Жемчужный. — Я все больше и больше убеждаюсь в этом. Это он воду мутит.
— Посмотрим. — Заметив за кулисами оживление, я поняла, что закончилось первое действие. — Знаешь что? Присмотри-ка за Олей, пока антракт. А я, пожалуй, не откладывая дела в долгий ящик, пообщаюсь с Аркадием Александровичем.
— Как скажешь, — пожал плечами Жемчужный. — Только имей в виду, без опозданий. Я выхожу в самом начале второго действия.
— Успею, — заверила его я, и мы разошлись.
Костя пошел за кулисы приглядывать за моей клиенткой, а я направилась по коридору к гримерке Аркадия Александровича.
Деликатно постучала.
— Войдите, — откликнулся он.
Я толкнула дверь и вошла внутрь. Майоров лежал на диване, заложив руки за голову. Костюм на нем был почти такой же, как и на Косте. Очень хотелось узнать, что же за спектакль они такой играют, но мысли мои были заняты более насущными проблемами. Тем паче, что Аркадий Александрович не дал мне даже слова вымолвить.
— Женечка! — воскликнул он и принял сидячее положение. — Располагайтесь.
При этом указал рукой на кресло.
— Спасибо, Аркадий Александрович, — ответила я и села.
— Вы простите меня, ради бога, Женя, что так получилось утром, — начал Майоров. — Я не хотел вас обидеть. Честное слово, клянусь вам. Просто настроение было мерзкое, и я немного сорвался. Такое бывает со мной. Крайне редко, к счастью, но бывает. Тысячу раз прошу извинения. А знаете что? — еще больше оживился он. — Я придумал, как мне загладить перед вами свою вину. Мы сегодня вместе поужинаем. Я угощаю.
— Аркадий Александрович, — с усмешкой произнесла я. — Вы не в моем вкусе.
Он раскатисто засмеялся.
— Вы не поняли меня, Женя. Говоря, что мы с вами поужинаем, я имел в виду ужин в хорошей компании.
— В какой еще компании? — насторожилась я.
— Вы, я, Оля и Жемчужный. Как вам? Нравится моя идея? — И прежде чем я успела что-либо сказать, Майоров добавил: — Тем более что я в долгу перед Олечкой. Мы хотели с ней вместе провести праздник 8 Марта, но увы, по воле обстоятельств, не смог. Как это ни прискорбно. Но мы можем посчитать, что вчерашний праздник просто перенесен на сегодня. Вот и все. И все будут довольны и счастливы. Повторяю, угощение за мой счет. Мило посидим, выпьем, потанцуем. У Оли дома. Так как?
— А зачем вам понадобился Жемчужный? — В ушах моих до сих пор звенели Костины слова, что Майоров ведет какую-то свою игру.
— Жемчужный мне без надобности, — ответил король сцены. — Я делаю это ради вас. Я же знаю, что он вам симпатичен, Женя, а кто-то должен стать четвертым в нашей компании на сегодняшний вечер, иначе вам станет скучно со мной и с Олей.
— Благодарю вас, Аркадий Александрович, — открыто улыбнулась я ему.
— Стало быть, вы согласны?
— Ну, разумеется.
— Значит, после спектакля мы все вчетвером едем к Оле. На том и порешим.
Майоров вытряхнул из пачки сигарету и сунул ее в рот.
— Хотите закурить? — предложил он мне.
— Не курю.
— Ах да, я и забыл.
Поразительно, как меняется этот человек. Его утреннее мрачное настроение исчезло, уступив место радушию.
— Вы позволите мне задать вам вопрос, Аркадий Александрович?
— Боже, сколько же у вас вопросов? — рассмеялся он.
— Что делать, работа такая.
— Раз так, задавайте. — Похоже, сейчас никто и ничто не могло сбить с него игривости.
— Недавно у входа в театр я встретила вашу супругу…
— Мою супругу? — удивленно перебил меня он. — Что она делала здесь, в театре?
Я была ошарашена его вопросом.
— Она сказала, что это вы просили ее приехать.
— Глупости. — Он выпустил дым и облокотился на спинку дивана. — С чего бы мне вдруг просить ее о приезде сюда?
— Так вы не просили?
— Конечно, нет. Зачем она приезжала?
— Теперь я уже и сама затрудняюсь ответить, — мрачно произнесла я.
Да, в самом деле, ситуация с женой Аркадия Александровича становилась все более интригующей. Случаен ли был сегодняшний визит в театр? Или на то имелась объективная причина, известная ей одной?
— Дело, собственно говоря, в том, Аркадий Александрович, что несколько минут назад стреляли в Плашкину Ирину Юрьевну.
— Что?! — Майоров вскочил с дивана. — В Ирину Юрьевну? Стреляли? Что… что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказала. В нее кто-то стрелял, но, слава богу, не попал, и Плашкина сейчас уже в полном порядке.
Глаза Майорова как бы остекленели. Он стоял посреди собственной гримерки и смотрел сквозь меня. Выходит, я ошибалась, считая, что настроение Аркадию Александровичу ничто не испортит.
— Кто стрелял в нее, выяснили? — задал он мне вопрос спустя минуту.
— Нет. Впрочем, никто еще и не занимался выяснениями.
— А что она сама говорит по этому поводу?
— Я не разговаривала с Плашкиной на эту тему, — сообщила я Майорову. — Вернее, я вообще не успела поговорить с ней ни о чем. Дима привел ее в чувство, и после этого без каких-либо объяснений они уехали.
— Вот черт! — вырвалось у моего собеседника. — Этого еще только не хватало.
— Есть какие-нибудь соображения на этот счет? — поинтересовалась я у него.
— Абсолютно никаких. — Он прошел к столику и одним нажимом пальца загасил сигарету в пепельнице. — Ума не приложу, кому могла помешать Ирина Юрьевна. Вы как-то связываете это с покушением на Ольгу, Женя?
— Не знаю, но вполне вероятно.
— Постойте. — Майоров резко обернулся ко мне. — А почему вы сначала спросили меня про мою супругу, а затем сообщили о покушении на Плашкину? Подозреваете Наташу?
— Трудно сказать, Аркадий Александрович. Но визит вашей жены в «Крейзи» показался мне странным и очень несвоевременным. Тем более что на мой прямой вопрос о цели ее визита она заявила, что ее позвали вы. Но ваше утверждение опровергает ее слова.
— Я говорю вам правду. — Майоров, как мне казалось, пытался вернуть себе былое расположение духа. — Наташу я не просил приезжать в театр.
— Ладно, думаю, мне еще предстоит пообщаться с вашей уже почти бывшей женой.
— Какой у нее может быть мотив стрелять в Плашкину? — скорее самого себя, чем меня, спросил Майоров.
— На первый взгляд мне тоже кажется, что никакого, — поддержала его я. — Но будем выяснять, если вы, конечно, не против, Аркадий Александрович.
— Умоляю вас, Женя, не напоминайте мне о тех гадостях, которые я наговорил вам с утра. Разумеется, вы можете выяснять все, что считаете необходимым для пользы дела.
— Спасибо.
На этом наш разговор был прерван сообщением из динамика о начале второго действия.
Мы с Майоровым покинули его гримерку и направились за кулисы.
— Меня так инфаркт хватит, — сказал мне Костя, едва завидев. — Сейчас третий звонок будет.
— Ну, я же успела, — оправдалась я.
В тот же момент раздался третий звонок, и действие началось. Оля приблизилась ко мне.
— Есть какие-нибудь новости?
— Есть, но не очень утешительные.
Мы спустились с подмостков в курилку.
— Расскажешь? — с надеждой глядя мне в глаза, попросила Оля.
— Наши выводы по поводу Велиханова и Плашкиной оказались ошибочными, — огорошила ее я.
— Как же так? — удивилась Тимирбулатова. — А запись?
Я подробно поведала ей о нашей беседе с Анатолием Викторовичем, затем о допросе Димы и о его признании относительно смерти Ласточкина, а в завершение рассказала и о том, что случилось с Ириной Юрьевной.
— Абсурд какой-то, — высказала она то, о чем и я, честно говоря, подумывала. — А в Плашкину-то кто стрелял и за что?
— Спроси что-нибудь полегче, Оля, — вздохнула я.
— Так угроза надо мной все еще висит?
Более чем когда-либо. Так я подумала, но вслух ничего не сказала, а лишь неопределенно пожала плечами.
— А что говорит Аркадий?
— Майоров любезно предлагает устроить сегодня торжественный ужин по поводу вчерашнего праздника. Он хочет, чтобы мы вчетвером: ты, я, Жемчужный и он поехали к тебе домой и закатили небольшую вечеринку.
— Это здорово, — глаза Тимирбулатовой загорелись, — ну, разве Аркадий не чудо? Он понимает всю серьезность ситуации и считает целесообразным сбросить напряжение.
Я не была такого же высокого мнения о человеческих качествах Аркадия Александровича, как моя клиентка, но благоразумно промолчала.
— Ты занята во втором действии? — сменила я тему.
— Да, но не с самого начала. Минут через пять пойду.
В течение следующих пяти минут Оля обсуждала, не столько со мной, сколько сама с собой, убийство своего мужа. Нет, она не обвиняла Диму, даже не собиралась заявлять о нем властям, скорее посетовала, что Федора убили из-за каких-то пленок.
Когда Тимирбулатова ушла «трудиться» перед зрителями, я, не теряя времени даром, смоталась к ней в гримерку и досконально осмотрела там все. У меня вдруг появилось подозрение: не подкинули ли Тимирбулатовой какой-нибудь сюрприз в виде взрывчатого вещества. На эту мысль натолкнул меня не совсем понятный визит Натальи Майоровой в театр «Крейзи».
Но, слава богу, я ничего не нашла. А может, это и к худшему. Окажись моя догадка верной, снова забрезжил бы какой-никакой свет в той кромешной тьме, в которую я опять угодила.
Просидев в мрачных раздумьях у Оли в гримерке более часа, я дождалась-таки конца спектакля. Тимирбулатова вернулась в сопровождении Жемчужного.
— Это правда то, что я слышал? — с ходу спросил он меня.
— Смотря что ты слышал, — парировала я.
— Аркаша приглашает меня на ужин?
— Он приглашает нас всех. Но к Оле домой.
— Вас-то ладно, — произнес Костя. — Но почему и меня тоже?
— Ты составишь мне пару, — просто ответила я. — Разве ты не рад этому?
Жемчужный тут же расплылся в улыбке.
— Да я и мечтать не мог о таком счастье. Женечка, дорогая, я бегу переодеваться.
И с этими словами он ретировался.
— Ты знаешь, — сказала мне Ольга, — несмотря на все драматические и даже, я бы сказала, трагические события, развернувшиеся вокруг меня, я счастлива.
— Почему? — не поняла я.
— Я всегда счастлива, когда Аркадий рядом и уделяет мне внимание. И я искренне хочу надеяться, что он останется сегодня ночевать у меня. И вы с Костей оставайтесь, конечно, — добавила она, подмигнув мне.
— Мы подумаем, — пообещала я ей. — Скажи, Оля, а ты собираешься замуж за Майорова?
— А что? Я как-то еще не ставила себе таких далеко идущих планов, но все возможно в этом мире. Аркадий хорошо относится ко мне, и, кажется, у него серьезные намерения.
Не скажи мне ранее о тех же намерениях Наталья Майорова, я бы могла усомниться в Олиных словах. А так… Кто знает?
Вскоре на пороге гримерки нарисовались оба наших кавалера. Майоров был одет в темный двубортный костюм, в галстуке блестела золотая булавка. Костя выглядел куда менее респектабельно. Светлый пиджак, надетый на вязаный свитер, и джинсы.
— Вы готовы? — осведомился Аркадий Александрович.
— Как пионеры. — Оля выскочила ему навстречу и чмокнула в губы.
После этого он, обняв ее за талию, повел к выходу. Я направилась следом, на ходу бросив Жемчужному:
— Мы целоваться пока не будем. Дело превыше всего.
— Как обычно, — пожал он плечами. — Я уже привык.
Дружной компанией загрузившись в белоснежный «Мерседес» Майорова, мы отправились в довольно длительный путь до Олиного дома, вернее, дома, некогда принадлежавшего родителям мерзавца и шантажиста Ласточкина. Аркадий Александрович восседал за рулем. Рядом с ним Тимирбулатова. Нам же с Костей ничего не оставалось, как удобно разместиться на заднем сиденье.
По дороге Майоров несколько раз останавливался и, скрываясь в ближайшем магазине, неизменно возвращался нагруженный пакетами. В результате он накупил столько яств, что мне казалось, мы и за неделю с ними не управимся. Даже вчетвером.
В тот момент, когда Оля отпирала дверь своей обители, мы услышали, как в квартире нещадно надрывается телефон. Тимирбулатова, не разуваясь, бегом приблизилась к нему и сняла трубку.
— Да! — сказала она и, выслушав собеседника, обернулась ко мне. — Тебя, Жень.
Звонил мой друг из органов. Я уже говорила, что не очень-то надеялась на результат, интуитивно чувствуя, что интересующая меня машина числится в угоне. Все оказалось несколько иначе. Мой старинный приятель сообщил мне, что автомобиль с такими номерами и вовсе не зарегистрирован. Больше добавить к сказанному ему было нечего. Тем не менее я поблагодарила его, извинившись за причиненное беспокойство, и только после этого повесила трубку.
— Неутешительные новости? — догадался Костя по выражению моего лица.
Он единственный находился рядом со мной во время моего разговора по телефону. Тимирбулатова с Майоровым уже скрылись на кухне. То ли разбирали покупки, то ли уже, не теряя времени даром, миловались.
— Совсем неутешительные, Костя, — вяло ответила я.
Однако не успела я отойти от телефонного аппарата, как он вновь зазвонил. Я машинально сняла трубку.
— Женя! — донесся до меня взволнованный голос, который показался мне знакомым. — У меня есть для вас кое-что очень важное.
— А кто это говорит? — поинтересовалась я.
— Это Наташа. Наталья Майорова, — представилась собеседница.
— Ах, Наташа, — протянула я, оглянувшись на Жемчужного. — Как же вы нашли меня, Наташа?
— Аркадий случайно проговорился мне сегодня в театре, что вы вовсе не из органов, а телохранитель Тимирбулатовой, которого он сам и нанял.
Полный абсурд, как правильно заметила Тимирбулатова накануне. Как мог Наташе о чем-то проговориться Аркадий Александрович, если он утверждает, что не виделся с женой? Он, по его словам, даже и не ведал о ее приезде в театр. Выходит, кто-то из супругов Майоровых врал. И вранье это было намеренное, что-то скрывающее за собой.
— Допустим, — ответила я Наталье. — И что же вы хотите мне сообщить?
— Скажите, сегодня кого-нибудь убили в театре? — выдала она оригинальный вопрос.
Я враз насторожилась.
— Почему вы спрашиваете?
— Сперва ответьте, Женя. Убили?
— Не совсем, — я решила сказать ей все откровенно. — Одного человека пытались убить сегодня, но в результате промахнулись. И не в самом театре, а рядом с ним, на улице.
— Я так и знала, — упавшим голосом произнесла Майорова.
— Что вы знали?
— Женя, приезжайте сейчас ко мне, — вместо ответа предложила она. — Я хочу вам кое-что показать. Поверьте, это очень важно.
— Именно показать? Сказать нельзя? — уточнила я.
— Да. Прошу вас, приезжайте. Адрес знаете?
Я ответила ей, что не знаю, и Наталья не просто назвала мне его, но и подробно объяснила, как найти и как быстрее добраться.
— Буду, — заверила я и повесила трубку.
— Ты уезжаешь? — тут же спросил Костя.
— Придется, но я ненадолго. Приглядывай тут пока за Олей и ее рыцарем.
— А с тобой нельзя?
— Без надобности. Я быстро.
Я направилась в кухню. Мои прогнозы относительно милований между Ольгой и Аркадием Александровичем не оправдались. Как два заправских шеф-повара они готовили стол к празднеству. И хозяйка, и Майоров, засучивший рукава своей рубашки.
— Присоединяйтесь, — весело предложил Аркадий Александрович. — А то мы тут вкалываем, понимаешь, а некоторые по телефону судачат.
— Вынуждена вас огорчить, Аркадий Александрович, — сказала я. — Но мне придется ненадолго отлучиться. По делу, — добавила многозначительно. — А вот Костя сочтет за честь подсобить вам. Он, подозреваю, не кулинар, но вложит в сие мероприятие всю душу.
Майоров все понял правильно и не стал возражать. Спросил только:
— Далеко направляетесь?
— В центр.
— Возьмите мою машину. Так будет быстрее.
— Благодарю, — не стала я отказываться.
Взяла у него ключи и спустилась вниз.
Майоров был прав. Его «Мерседес» летел, как на крыльях. Я за считанные минуты добралась до дома его супруги. Но, припарковав автомобиль у подъезда, задумалась. А вдруг Наташа готовит мне ловушку? Хотя какую цель она преследует? Выманить меня из квартиры Оли? Так тут волноваться не о чем. Тимирбулатова осталась под присмотром двух мужчин. Или у Майоровой другая цель? Ликвидировать меня, как препятствие. Я усмехнулась. Пусть попробует. Покидая комфортный салон «Мерседеса», я прихватила с собой револьвер.
Наташа открыла дверь сразу же, как только я коснулась кнопки звонка.
— Заходите. — Волнение я заметила не только в ее голосе, но и в лице.
— Что произошло, Наташа?
Без лишних предисловий и экивоков Майорова сняла с вешалки в коридоре свою сумочку, с которой я уже видела ее сегодня у театра, и протянула мне.
— Откройте, Женя, — последовал совет.
Я не очень любила лазить по чужим сумочкам, да еще и в присутствии их хозяев, но тут ничего не оставалось делать, тем более Майорова сама меня об этом просила.
Я ожидала чего угодно, но только не этого. В сумочке у Наташи лежал пистолет системы Марголина.
— Это ваш? — Я медленно подняла на нее глаза.
Она отрицательно замотала головой.
— А чей?
По-прежнему молча, Наташа пожала плечами.
— Вы будете говорить или я должна угадать? — разозлилась я.
— Буду. — По щекам Натальи Майоровой покатились слезы. Похоже, выходило напряжение последних часов. — Я знала, я чувствовала. Аркадий все-таки влип во что-то.
— Во что он влип?
— Вы же сами сказали, что сегодня в кого-то стреляли около театра. А тут вдруг этот пистолет.
— Это пистолет Майорова? — уточнила я.
— Скорее всего. Когда я приехала домой и, заглянув в сумочку, увидела это, — она кивнула на «марголин», — то поняла, для чего Аркадий просил меня приехать в театр. Он нес какую-то чушь насчет развода, а сам тем временем подсунул мне пистолет.
Я вздрогнула. Если предположить, что правду говорила Наташа, становилось ясным, почему врал Аркадий Александрович. Он хотел просто-напросто подставить свою благоверную. Выходит, это он стрелял в Ирину Юрьевну. А если, напротив, врала стоящая тут вся в слезах дамочка? Впрочем, зачем ей тогда вызывать меня и показывать орудие убийства?
— Да, возможно, все так и было, как вы говорите, Наташа, — произнесла я.
— Возможно? — вскинула она заплаканные глаза. — Я уверена, что все обстояло именно так. Скажите честно, что грозит Аркадию?
— Я не милиция. От меня лично ему ничего не грозит.
— А вообще?
— Понятия не имею.
Мысли мои уже крутились в другом направлении. Что, если убийца и в самом деле Майоров? Ведь он сейчас там, с Олей! Да, вся надежда на Костю.
— А что мне теперь с этим делать? — вернула меня на землю Майорова, опасливо поглядывая на содержимое своей сумочки.
— Я бы на вашем месте, — веско произнесла я, — спрятала пистолет подальше и забыла о нем. Если, конечно, у вас нет огромного желания насолить Аркадию Александровичу.
— Нет, — затрясла она головой. — Такого желания у меня нет.
— Вот и ладненько. — Я вернула ей сумочку. — У вас есть еще что сказать мне, Наташа?
— Да нет, вроде бы все, — промямлила она.
Мысленно я чертыхнулась. Стоило ради этого гонять меня через весь город. Могла бы сказать и по телефону. Я бы тогда Олю без личного присмотра не бросила.
Майорова, казалось, прочитала мои мысли, а потому осторожно предложила:
— Может быть, чайку?
Ну, конечно! Самое время сейчас мне чаи гонять. Когда вокруг моей клиентки не пойми что творится.
— Нет, спасибо, Наташа. Я поеду. Всего хорошего.
Я было направилась к двери, но она меня остановила:
— Женя, скажите, пожалуйста, а в кого сегодня стрелял Аркадий, если это не секрет, конечно.
— Секрет, — буркнула я. — И вообще, неизвестно еще, ваш муж стрелял или кто-то другой расстарался.
Хлопнув дверью, я покинула обманутую супругу великого и неповторимого актера.
Выжимая из майоровского «Мерседеса» все его возможности, я неслась по ночному городу обратно к дому Тимирбулатовой. Попутно старалась привести мысли в порядок. Неужели Костя прав? Неужели Майоров играет с нами всеми, как кошка с мышками? Мне невольно вспомнились слова Аркадия Александровича, сказанные сегодня утром. О том, что он служит единственной музе в своей жизни. Мельпомене. У меня сейчас складывалось ощущение, что эта покровительница трагедии нас всех оплела своими сетями. И я свято верила, что я — единственный человек, способный разорвать эти сети. И во что бы то ни стало вытащить из них Олю.
Подъезжая к дому Тимирбулатовой, я резко снизила скорость. И тут, поворачивая во двор, заметила, как сутулый человек зашел в подъезд. В тот подъезд, в котором жила Оля.
Я погасила фары и в полной темноте подрулила к стоянке. Вышла из салона и огляделась. Так и есть. В отдаленном углу двора притулилась старая знакомая. «Шестерка» темно-вишневого цвета.
Запланированный праздник на квартире у Оли накрылся, что называется, медным тазом. Убийца пожаловал к нам на огонек.
