17

В богато обставленном кабинете находились директор яхт-клуба – маленький носатый человек в сером костюме с прилизанными волосами – и начальник службы безопасности, который напоминал толстого весельчака из комедийного сериала. Начальник службы безопасности восседал в большом кресле за широким столом. Это был его кабинет. Директор же сидел в кресле сбоку от стола. Оба не сводили с меня глаз.

– Я пойду? – робко спросил охранник, переминавшийся с ноги на ногу в дверях у меня за спиной.

– Да иди уже, – рявкнул начальник службы безопасности и нетерпеливо махнул рукой, – иди, потом будем с тобой разбираться.

Когда дверь за охранником захлопнулась, толстяк перевел тяжелый взгляд на меня. Только тогда стало понятно, что начальник службы безопасности клуба далеко не самый веселый человек на земле.

– Итак, дамочка, покажите ваши документы, – потребовал он настойчиво.

Я спокойно бросила перед ним на стол удостоверение. Он взял его, развернул, пробежал глазами и кивнул:

– Очень похоже на настоящее.

– Какое там настоящее! – нервно воскликнул директор. – Я звонил в Санэпидемстанцию, никого они к нам не присылали. Она обычная мошенница.

– Да, не буду скрывать, я мошенница, – призналась я с улыбкой, – что дальше?

Мое поведение несколько озадачило моих оппонентов. Начальник службы безопасности встал, подошел ко мне и предложил:

– Так, ну-ка выверни карманы.

– А у меня ничего нет, – спокойно ответила я, – и кто вы такие, чтобы меня обыскивать? Я ничего не украла. Так что или вызывайте милицию, или идите в жопу со своими претензиями.

– Да что ты на нее смотришь, обыщи ее! – завопил раздраженный моими словами директор. – Ты что, с бабой справиться не можешь?

– Могу, – рявкнул в ответ начальник службы безопасности, и уже мне: – Эй, хватит тут выеживаться, показывай, что при тебе есть, или по шее сейчас схлопочешь!

Со зверской рожей он замахнулся на меня, но я даже и бровью не повела. Удара не последовало.

– Обыщи ее сам, – приказал директор, окончательно выходя из себя, – ты что, ни на что не способен, что ли? – Подскочив, он сам ринулся ко мне с решительным видом.

Меня от всей этой ситуации стал разбирать смех. Начальник службы безопасности уступил место шефу. Едва директор протянул руки, я что было сил заорала:

– Помогите, насилуют!

И директор, и начальник службы безопасности в ужасе отпрянули. Глядя на них, я подумала: «Нет, такие не могли командовать головорезами. Кишка тонка».

В кабинет деликатно постучали. Потом в приоткрывшуюся дверь заглянула секретарша.

– У вас все нормально? – спросила она растерянно, в то время как глаза стреляли по сторонам.

– Какой нормально! Насилуют! – воскликнула я. И добавила шепотом: – Вызовите милицию!

– Танечка, все нормально, девушка шутит, – успокоил секретаршу злой директор клуба, – приготовь-ка нам чаю. Заранее спасибо. – Выпихнув девушку за дверь, он повернулся ко мне: – Так вы ответите, что вы здесь забыли?

– Нет, – спокойно сказала я, – буду разговаривать только с Барбулатом. Звоните ему, скажите, что дело важное, пусть приезжает.

– Вы знаете Юрия Сергеевича? – подался вперед начальник службы безопасности. – Что же вы раньше не сказали? Он же как раз здесь, в бухгалтерии.

Хмурый директор схватил трубку прямого телефона и произнес:

– Рая, у вас там случайно нет Юрия Сергеевича, а то его тут хотят видеть? Некая молодая особа.

– Да, он здесь, – ответил в телефоне женский голос. Мгновением позже его сменил мужской.

– Что за особа? – спросил Барбулат хорошо поставленным тенором.

– В первый раз вижу, – признался директор клуба, косясь в мою сторону, – но очень хочет говорить с вами. Ее задержала охрана, когда она лазила по боксам. Представилась санинспектором. Буянит тут у нас.

– Гм, – сказал Барбулат, – ладно, сейчас зайду.

Юрий Александрович Барбулат появился в кабинете начальника службы безопасности пятью минутами позже. Одетый в безупречный стального цвета костюм, весь аккуратный и приглаженный, он решительно вошел в комнату, поздоровался с подчиненными, а затем повернулся ко мне. Медленно в воздухе стал распространяться свежий аромат его дорогого парфюма. Темно-карие глаза противника смотрели прямо в мои глаза. Он словно старался меня загипнотизировать.

– Итак, девушка, вы хотели поговорить со мной?

– Да, – тихо ответила я, демонстрируя сильное смущение. Залилась румянцем, опустила глаза в пол, будто стыжусь того, что сделала.

– Говорите, вот я перед вами, – усмехнулся Барбулат, картинно воздев к потолку руки.

– Я при них не могу, – пробормотала я едва слышно, – пусть они выйдут.

– Ладно, выйдите, пожалуйста, на пять минут, – махнул Барбулат подчиненным. В дверях показалась секретарша с подносом, чашками и чайником.

– А чай? – удивленно спросила она, видя, что ее шеф куда-то собрался.

– Танечка, поставь, пожалуйста, чай на стол, выйди и закрой дверь, – сказал ей Барбулат, – у нас с этой барышней важный разговор.

Секретарша поставила поднос, аккуратно водрузила на стол две чашки, налила чаю, бросила в чашки по лимонной дольке, сахару, размешала и удалилась с пустым подносом.

– Так, теперь мы одни, – произнес Барбулат, прохаживаясь передо мной, – говорите все, что хотели. Только быстро, так как у меня еще куча дел.

Я смотрела на него и не знала: смеяться мне или плакать. Сложившаяся ситуация казалась абсолютно нереальной. Вот передо мной главный подозреваемый, которого я считала хитрым, расчетливым и коварным головорезом. Он передо мной безоружный, а меня, оставив с ним наедине, так и не удосужились обыскать. Оружия у меня было, хоть отбавляй. Я могла его убить сотней разных способов, и охрана бы и не почесалась.

– Давай, говори быстрее, – поторопил меня Барбулат, плюхнувшись в кресло начальника службы безопасности, – время, время. Я не хочу тут ждать до вечера.

– А можно сначала чаю? – попросила я Барбулата. – А то что-то горло пересохло от волнения.

– Да, можно, – Барбулат с довольным видом откинулся в кресле. Его взгляд, который я чувствовала даже спиной, снова и снова исследовал меня с ног до головы. Со своей стороны он не видел, что я там делаю у чайного столика. Я же, пока он разглядывал мои ноги, достала из внутреннего кармана портсигар. Из потайного отделения портсигара извлекла тонкую ампулу, открыла ее и выплеснула содержимое в одну чашку с чаем, а другую взяла себе. После спросила у Барбулата:

– А вы чаю не хотите ли?

– Конечно, давай сюда, устроим небольшое чаепитие, – охотно согласился он, подарив мне сальную улыбку, – признаюсь, я в первый раз вижу такую симпатичную воровку. Как тебя зовут по-настоящему?

– Катя, но я не воровка. – Я приблизилась к нему, подала чашку, отпила из своей с обольстительной улыбкой, затем присела на краешек стола и закинула ногу на ногу.

– Да, – протянул Барбулат и отпил немного чаю, – итак, поставим вопрос по-другому. Катя, ты чего хочешь от жизни?

– У меня очень большой список, а вы торопитесь, – напомнила я.

– Слушай, вижу, ты не хочешь оказаться в тюрьме, – снова начал Барбулат, заходя с другого бока, – ты симпатичная девушка, прямо красавица. Тюрьма бы тебя обезобразила. Поэтому предлагаю нам помириться. Ты мне сделаешь что-нибудь приятное, и я тебе тоже. – На его лице расплылась глупая улыбка, кожа покраснела, глаза засверкали, как у больного лихорадкой, – то были первые признаки начала действия препарата из ампулы.

Знаешь, я тебя хочу, – сказал Барбулат, уже не понимая, что он говорит, – мы можем хорошо развлечься. Я покатаю тебя на яхте.

– Да нет проблем, – криво улыбнулась я в ответ, – только сначала ответь мне на пару вопросов.

– Да, – Барбулат глядел на меня преданными глазами.

– Допей чай, – приказала я. Он послушно залпом осушил чашку. Теперь действие препарата точно бы не кончилось в самый неподходящий момент. Смесь успокоительного и нейролептиков превращала человека в послушного зомби. Он несколько часов в зависимости от дозы не мог противиться чужой воле.

– Теперь отвечай, как ты заставил Старкову продать тебе часть яхт-клуба? – спросила я с нажимом.

– Откуда ты про это знаешь? – вяло спросил Барбулат.

– Оттуда, не важно, – буркнула я. – Отвечай на вопрос.

– Я ее не заставлял, – сонно ответил Барбулат, с трудом фокусируя на мне взгляд, – я ей предлагал, но она отказывалась все время. Потом мы из-за этого поцапались. А вчера она сама внезапно позвонила и предложила купить ее активы по цене, которую я предлагал. Цена эта невыгодная, и она об этом прекрасно знала. Я просто ошалел от радости. Это как подарок на Новый год от Деда Мороза.

Я не знала, что и сказать. Что же это оказывается: Барбулат ни при чем и кто-то его подставляет? Но как такое может быть? Чтобы окончательно удостовериться, я спросила:

– Так, значит, ты не планировал убить или похитить ее сына и ты никак не связан с бандой пиратов?

– Нет, я никого не хотел убивать, сейчас не то время, – пробормотал безразличный ко всему Барбулат, – я нанял рейдеров. Через них я бы легко получил и клуб, и «Тарстрой», но эта бабенка оказалась более хитрой, чем я предполагал. Теперь это уже не важно. Я получил клуб. А банда пиратов, я с ними не связан, я даже не знаю, кто это такие. Зачем они мне нужны? Они приносят моему бизнесу один лишь вред. Из-за того, что они там творят, ко мне в клуб приезжает меньше отдыхающих. Цена собственности на реке падает. Я теряю деньги.

– Вот черт! – я в сердцах ударила кулаком по столу. Сомнений не оставалось. Барбулата действительно используют как пешку в большой игре. Ответ ко всему – это банда пиратов. Их надо как-то выманить, заставить действовать. Нужна наживка. Большая цель. Из окна кабинета начальника службы безопасности открывался отличный вид на причал. Мой взгляд остановился на роскошной белоснежной яхте Льва Владимировича Пахазника. Вот это цель так цель!

Вероятность того, что Лев Владимирович согласится использовать свою любимую игрушку в качестве приманки, составляла ноль процентов. Однако ведь ему можно и не говорить, что его используют. Он пробовал подбивать под меня клинья и, конечно, обрадуется, узнав, что я хочу провести время с ним на яхте. Даже не то слово обрадуется, а просто спятит от счастья, ведь престарелый олигарх был готов заплатить сумасшедшие деньги, лишь бы я была рядом с ним. Короче, он попал. Набрав на сотовом номер Льва Владимировича, я с минуту ждала ответа.

– Да, Евгения, рад вас слышать. Чем обязан? – удивленно спросил Пахазник.

– Вот, соскучилась и решила вам позвонить, – пошутила я. – А если серьезно, то в данный момент я свободна и, если хотите, могла бы взяться за вашу охрану.

– Что-то быстро вы освободились, – нейтральным тоном произнес Пахазник.

– Решила проблемы клиента, получила причитающееся, и все. Чего затягивать-то? – ответила я по-деловому. – У меня никогда не возникает желания получать деньги за просто так, сидя на пятой точке. Если клиенту не угрожает реальная опасность, то ему незачем тратить средства на охрану.

– Все это, конечно, интересно, но я подумал и решил не нанимать телохранителя, – ответил он. – У меня есть несколько человек из службы безопасности. Они отлично справляются со своей работой.

– Что ж, очень жаль, – вздохнула я, – мне бы очень хотелось сотрудничать с вами, и не только из-за материального фактора. Вы восхищаете меня как человек, ваш ум, предприимчивость, то, как вы чувствуете людей, предвидите изменения на рынке. Ведь нужно быть неординарным человеком, чтобы добиться вашего положения. Я очень жалею, что не согласилась на ваше предложение сразу. Просто меня связывали обязательства. Я дала обещание одному человеку и должна была его выполнить, даже несмотря на то что ваше предложение было выгоднее. Ладно, как получилось, так получилось. Тогда до свидания и желаю вам удачи в бизнесе. Прощайте. – Палец вдавил кнопку разъединения связи.

Прошла минута. В кабинете стояла полная тишина. Сидевший в своем кресле Барбулат едва держал себя в вертикальном положении. Чем-то он напоминал человека, которого сильно огрели по голове. Взгляд то гас, то вновь разгорался. Рот был безвольно приоткрыт. Я отвернулась от него, подумав, что парня торкнуло что надо. Похмелье после моего правдодела у него будет адское. Из рассказов инструкторов в КГБ я знала, что были известны случаи, когда первитин с этаминалом натрия в неправильных пропорциях и дозах сводили людей с ума, и до конца жизни эти несчастные оставались в состоянии зомби. У меня таких проколов не было. Между тем время шло, и надо было что-то решать. Я посмотрела на сотовый, и тот затрезвонил, словно откликнувшись на мои мысли. Лев Владимирович все-таки не выдержал.

– Да, не думала, что услышу вас так скоро, – изобразила я изумление и восторг.

– Нам надо встретиться и пообщаться, – произнес собеседник сухо, – ничего пока вам не гарантирую, кроме приятного времяпровождения. Поговорим, и тогда я приму решение. Есть ряд моментов, которые необходимо прояснить. По телефону такие дела не делаются, сами понимаете. Ну, что, согласны?

Осталось убедить его назначить встречу на яхте, подумала я и спросила как можно равнодушнее:

– Где и когда мы с вами встретимся, Лев Владимирович?

– Давайте у меня на яхте, – предложил он, – сейчас у меня интервью телевидению. Потом я покажу им свою яхту. Мы вот уже буквально едем в «Византию». Вы подходите через часочек.

– Договорились, до встречи, – сказала я, размышляя, где убить столько времени. Если оставить сейчас Барбулата без присмотра, он скоро придет в себя и поднимет тревогу. Тогда через час путь в клуб будет мне заказан. Меня вычислят и повяжут. Если сидеть здесь, то скоро, почуяв неладное, в двери станут ломиться барбулатовские холуи. Нужна золотая середина.

Глянув на Барбулата, я пощелкала у него перед глазами пальцами.

– Эй, дружок, очнись! Ты меня слышишь?

– Да, слышу, – произнес он механически.

– У твоих парней в приемной есть оружие? – спросила я, размышляя над тем, как выйти из здания без лишнего шума.

– Только у телохранителей, – честно признался допрашиваемый, – у Сергея – пистолет Макарова, а у Григория – «парабеллум». Я сказал им ждать меня за дверью.

– Юрий, слушай мой голос очень внимательно. От этого зависит твоя жизнь. Слушай только мой голос. Тебе приятно слушать мой голос… – заговорила я ритмично. Загипнотизировать человека, находящегося под действием психотропных препаратов, было легче легкого.

Когда я закончила, Барбулат точно знал, что ему делать дальше шаг за шагом. Спохватившись, я спросила у него, что в клубе находится под наблюдением видеокамер. Рядом с боксами я не углядела ни одной, однако камеры обязательно были.

– У нас все под наблюдением, – признался Барбулат без тени беспокойства, – только архив хранится два дня. Надо было покупать специальный компьютер, но он очень дорого стоит, а емкости жестких дисков обычного хватает лишь на сорок восемь часов, так как слишком много камер на него сводится. Сейчас вот хотим купить серьезное дисковое хранилище для системы.

Его исповедь меня не обрадовала. Катер забирали три дня назад, следовательно, сейчас от системы видеонаблюдения клуба для меня толку не было никакого. Самое интересное уже стерто.

– Теперь идем, – приказала я, легонько подтолкнув его к двери.

Григорий и Сергей, бритые, накачанные амбалы лет по сорок, синхронно вскочили с кресел, едва в дверях кабинета возник их шеф. Облаченные в одинаковые черные костюмы и черные водолазки, они выглядели, как братья-близнецы. Я выглянула из-за плеча Барбулата, чтобы оценить обстановку в приемной. Директор клуба и начальник службы безопасности что-то живо обсуждали у стола секретарши. Наше появление заставило их замолчать и повернуться в сторону открывшегося кабинета. Они смотрели на Барбулата, и в их лицах читалось беспокойство.

– Юрий Александрович, с вами все в порядке? – осторожно поинтересовался директор яхт-клуба.

– Не знаю, что-то голова как чумная. Пойду прогуляюсь на улицу, подышу свежим воздухом, – ответил Барбулат заученной фразой.

– Может, врача лучше вызвать? – нахмурился начальник службы безопасности.

– Нет, я просто пройдусь! Врача не надо! – сказал Барбулат с нажимом, но взгляд его при этом оставался абсолютно равнодушным, словно у куклы.

– А с ней что? – кивнул начальник службы безопасности в мою сторону.

– Катерина – наш новый выгодный клиент, – строго ответил Барбулат, – а вы лучше сначала все хорошо проверьте, а потом наезжайте на людей. Если Катерина потребует компенсации за моральные неудобства, то я вычту ее из ваших зарплат. Еще какие ко мне вопросы есть?

Вопросов больше не было. Директор и начальник службы безопасности яхт-клуба обиженно насупились и опустили глаза. Я взяла Барбулата под руку и потащила к лестнице. Сам он ходил, как лунатик, и мне не хотелось, чтобы это видели окружающие. Телохранители в полном молчании пристроились сзади. У двери один опередил нас, услужливо открыл дверь и одновременно с этим оценил обстановку на лестничной клетке. Затем мы спустились вниз и вышли на улицу.

Я посмотрела в сторону яхты Пахазника. У трапа яхты толпилась куча народа. Мне вспомнились слова про интервью. Я потянула свою жертву к причалу. Барбулат молча повиновался. Его телохранители обменялись удивленными взглядами. Шедший впереди не выдержал и спросил:

– Юрий Александрович, вы точно хотите идти дальше? Может, лучше вернуться и вызвать врача? Вы выглядите совсем плохо.

Мои пальцы украдкой сдавили руку Барбулата, что было сигналом дать определенный ответ. Что-то похожее делают дрессировщики, желая получить определенную реакцию у животного.

– Отвали от меня! – рявкнул Барбулат телохранителю, не меняясь в лице.

– Извините, – буркнул тот и отвернулся. Дальше мы шли в полном молчании.

Лев Владимирович Пахазник стоял на трапе перед своей яхтой и, возвышаясь над толпой журналистов, окруживших трап, вещал о том, как он намерен преобразить Тарасов, об миллиардных инвестициях в местную экономику, о создании рабочих мест, о борьбе с местной бюрократией и чиновничьим произволом. В этот момент мне он напомнил Ленина на броневике. Две камеры с разных сторон снимали ораторствующего Льва Владимировича, а журналисты местных и региональных СМИ сыпали вопросами. Было ощущение, что Пахазник планирует хапнуть губернаторское кресло, никак не меньше, иначе зачем нагонять такую толпу. Рядом с хозяином маячил хмурый Степан. Еще двое телохранителей стояли перед толпой, готовые в любую секунду прореагировать, если бы внезапно возникла угроза жизни их клиенту. Отвечая на очередной вопрос, Лев Владимирович увидел нас. Сначала он посмотрел на меня, не узнавая, потом его взгляд сместился к Барбулату, и на лице олигарха промелькнуло удивление. Журналисты проследили за его взглядом и стали оглядываться на нас.

– Стой здесь, – шепнула я Барбулату, а сама ринулась через толпу к Льву Владимировичу. Олигарх, наконец, узнал меня и жестом велел пропустить. Я прошла, встала рядом с ним, улыбаясь в телекамеры. Сию минуту защелкали затворы фотоаппаратов.

– А скажите, что, нельзя было подождать конца интервью, пока я освобожусь? – тихо спросил у меня недовольный Лев Владимирович.

– Можно было, но я тоже хочу, чтоб меня снимали для телевидения, тем более что мне есть чем блеснуть, – пошутила я. Он не оценил юмора, и было понятно почему.

– Лев Владимирович, кто эта девушка? – тут же поинтересовалась репортерша с местного телеканала. Остальные тут же навострили уши и приготовили микрофоны.

– Никто, без комментариев, – отрывисто бросил олигарх в микрофон.

– Так вы их еще больше заинтригуете, – шепнула я и вырвала у репортерши микрофон. – Чтобы не возникло недомолвок, я сама отвечу на ваш вопрос. Лев Владимирович пригласил меня к себе на работу. Мы недавно познакомились здесь, в яхт-клубе, и с первых минут знакомства он поразил меня своей щедростью и умом. Таких людей, как он, обычно называют столпами общества, потому что они на своих плечах несут всю страну. Он рассказал мне, как начинал с самых низов, про бедность и лишения, которые ему удалось преодолеть. О его целеустремленности можно складывать легенды. Кроме того, я не видела более бесстрашного человека…

Пахазник, который стоял от меня по правую руку, не знал, куда ему деваться. Его губы кривила фальшивая улыбка, взгляд блуждал по толпе. Не выдержав, он решил отобрать у меня микрофон, схватил, потянул к себе и даже успел сказать:

– В девяностые мне поневоле пришлось стать бесстрашным. На меня было столько покушений, что я уже со счета сбился…

Тут я снова потянула микрофон к себе, и ему пришлось уступить, чтоб не опозориться на людях. Пресса ведь только этого и ждала. Степан шагнул в мою сторону, но Лев Владимирович удержал его рукой.

– Вот видите, это то, о чем я говорю, – продолжала я, указывая на олигарха, – у этого человека просто стальные нервы. Все знают, что на Волге в районе нашей области орудует банда, которая грабит речные суда и базы отдыха. Так вот, Лев Владимирович, узнав об этом, не стал усиливать охрану и прямо сказал мне, что сам может за себя постоять. Он – настоящий мужчина. Представляете, такая яхта – и почти без охраны. Одна коллекция редких бриллиантов чего стоит! Эксперты оценили ее в несколько миллионов долларов.

– Какая коллекция бриллиантов? – зашумели журналисты. К Пахазнику настойчиво потянулись микрофоны. Он вымученно улыбнулся в камеру и произнес:

– Я не понимаю, о чем она говорит. По-моему, девушка на солнце перегрелась.

Микрофоны потянулись ко мне.

– Упс, извините, кажется, я сболтнула лишнего. Без комментариев.

Из толпы обиженно закричали:

– Так вы видели или не видели эту коллекцию?

– Без комментариев, – повторила я, улыбаясь.

– Все, господа, интервью окончено, – едва скрывая свое раздражение, объявил Пахазник, – на следующей неделе я приглашен в ТГУ на юбилей университета. По моей инициативе организован фонд, из которого будут выплачиваться надбавки лучшим студентам. Подробности вы узнаете, если посетите это мероприятие.

Затем он схватил меня за локоть и поволок вверх по трапу. За нами шагал Степан со своими «орлами», прикрывая отход хозяина. Едва мы очутились на борту яхты, трап отсоединили, и был отдан приказ на отплытие.

Державший меня Пахазник махал на прощание журналистам, но смотрел не на них, а на Барбулата. Тот так и стоял истуканом на пристани в десяти шагах от толпы. Бессмысленные глаза бизнесмена смотрели куда-то сквозь пространство.

– Что с ним такое? Пьяный, что ли? – тихо прошептал Пахазник себе под нос.

– Сказал, что плохо себя чувствует, – пожала я плечами.

Поняв, что шоу закончено, журналисты стали расходиться. Грузили аппаратуру в машины, сматывали провода, бегали туда-сюда. Барбулат на фоне всей этой суеты выглядел восковым изваянием. Даже его телохранители смотрелись намного живее, хотя тоже стояли рядом как часовые у Вечного огня.

– Что за черт! – буркнул Пахазник и силой воли оторвал взгляд от безжизненного лица на пристани. Теперь все его внимание переключилось на меня. – Вы, Евгения! Как это вообще понимать! Чего вы добивались! Вы испортили мне интервью!

– Но я хотела, наоборот, помочь, – мне пришлось изобразить обиду, расстройство, даже выжать слезу, – я говорила только хорошее.

– Какие еще бриллианты?! Что вы наплели?! – Он легонько встряхнул меня, весь пунцовый от злости.

– Ну, я думала, так эффектней будет, – соврала я в ответ.

– Дура набитая! – бросил мне Степан из-за спины шефа.

– А тебя вообще не спрашивают! – рявкнул на него Лев Владимирович, и мне: – Вы что, думаете, что после всего этого цирка, который вы там устроили, я возьму вас на работу?!

– Ага. – Мой ответ заставил его отступить с изумлением.

– Что? – спросил Лев Владимирович не своим голосом.

– Ну представляете, сейчас ваше интервью покажут по телевидению, – мои губы растянулись в улыбке, – так называемые пираты решат, что вы без охраны, да еще эти бриллианты, про которые упоминалось. Думаю, на вас набросятся за первым же островом. Тогда моя помощь будет не лишней.

– Евгения, а вы плавать умеете? – вежливо осведомился Пахазник.

– Да, конечно, – кивнула я, делая вид, что не понимаю, куда он клонит.

– Степан, проводи девушку, – распорядился Пахазник и посторонился.

Парень бросился вперед, но, получив удар по ноге, упал передо мной на колено. Тут же я использовала прием из техники оперативного карате, называемый «удар из пустоты». Со стороны казалось, что я просто хлопнула Степана открытой ладонью по уху, но он от этого «невинного» хлопка упал на палубу без сознания. Сила удара была сознательно ослаблена мной, и парень остался жив. Круговым ударом ноги я вырубила охранника, подскочившего сзади, а последнего из нападавших сразила электрошоком.

– Теперь нам больше никто не помешает, – подмигнула я Льву Владимировичу, – что скажете? Видите, на что способна ваша охрана? Кажется, есть повод задуматься.

– Да, вы правы, – почесал подбородок Пахазник, – а я вас недооценивал.

– Кстати, а куда мы плывем? – Я огляделась по сторонам. Набережная и городские кварталы скрылись из виду за поворотом. Яхта в этот момент проходила мимо водозабора.

– Я приказал плыть вниз по реке, – ответил он.

– Я вижу, что вниз, но куда?

– Я сказал вниз, и все. Будем плыть, пока не надоест, – проворчал Пахазник. Затем помолчал и спросил: – Вы что, думаете, что эти горе-пираты посмеют напасть на мою яхту?

– А на кого им еще нападать? Вы рисковали каждый раз, когда отходили от причала клуба. Рано или поздно это все равно случится, и ваши пути пересекутся. – Я протянула руку и помогла очнувшемуся Степану подняться. Парень смотрел на меня с ненавистью, но помощь принял.

– Извини, но мне не хотелось сегодня купаться, – призналась я ему. Двое других телохранителей тоже поднялись. Один ощупывал ребра, то место, куда я угодила ему ногой. Второй потрогал ожог на шее от электрошока, поморщился и тихо выругался.

– Знаете, Евгения, я все-таки надеюсь, что наши доблестные правоохранительные органы схватят этих отморозков раньше, чем наши пути пересекутся, – сказал задумчивый Лев Владимирович.

– Надеяться, конечно, можно, только, как говорится: на Бога надейся, но и сам не плошай, – ответила я, оперлась о борт и подставила лицо ветру. – Раньше я думала, что эти пираты – просто придурки, которые ничего не смыслят в грабежах, но теперь вижу, что не все так просто. За ними кто-то стоит, а в своих действиях банда руководствуется четким планом. Мне кажется, что конечная их цель – вовсе не обогащение. Они устраивают публичные акции, работают на публику, поднимают вокруг себя шумиху и волну слухов. Более того, я даже уверена, что нападение на вашу яхту давно стоит в их планах. Но теперь, увидев интервью, они их скорректируют, потому как чуть позднее это будет для всех логично и ожидаемо.

– Честно сказать, вы пугаете меня, – признался Пахазник. Он действительно выглядел испуганным и растерянным. Лицо стало бледным, глаза забегали. Бросал взгляды по сторонам и теребил четки, которые были у него в руках. – Не нравится мне все это, может, повернем назад?

– И что же, вы так и будете прятаться от них? – спросила я с насмешкой. – Я предлагаю вам такой вариант. Мы плывем, находим укромную бухту и бросаем там якорь. Вы спускаетесь вниз в каюту и сидите там. А я с вашими парнями остаюсь здесь, наготове. Включаем громко музыку и ждем. Отбить атаку для нас четверых не составит труда, так как соотношение получается четыре к девяти. Естественно, нападать всегда труднее, чем защищаться. Еще, насколько я знаю, все они непрофессионалы. До этого их акции удавались лишь за счет фактора внезапности. Сейчас на Волге все, кто мог, вооружился, и поэтому им будет намного тяжелее сделать что-либо. Попадись кто-то из их шайки, поимка остальных станет делом техники. – Я развернулась лицом к Пахазнику и улыбнулась ему: – Только представьте, Лев Владимирович, мы захватываем одного из них, выбиваем признание и сдаем ментам. Вы после этого станете местным героем, человеком, покончившим с бандой, державшей в страхе всю округу. Вам, может быть, даже памятник отольют из бронзы.

– Я предпочитаю гранит или мрамор, – невесело пошутил Пахазник, а потом спросил у Степана: – Что об этом думаешь?

– Думаю, это бред, – ответил тот резко. – Она несет всякую ахинею. Риск слишком велик. Более идиотского плана я еще не слышал.

– Лев Владимирович, – перебила я телохранителя, пока он не испортил все мои старания, – вы только представьте, в первый день ваше лицо не будет сходить с телеэкранов, и не только в нашей стране, но и за рубежом, потому что дело нетипичное. На второй за вами будет гоняться толпа журналистов, чтобы узнать подробности. Потом вас будут приглашать на телевидение, чтоб вы рассказали всю историю. И не вам придется платить за рекламу, а наоборот. Вас пропиарят на халяву да еще, возможно, приплатят за эксклюзивное интервью, хотя последнее в вашем случае не играет роли. А дальше больше. Вы сможете издать книгу со своими воспоминаниями…

– Хватит, – жестом остановил меня Пахазник, – я сам не дурак и понимаю все свои возможности. Не надо меня тут раскручивать.

– Лев Владимирович, не слушайте эту стерву, – вмешался в разговор Степан, – она авантюристка. Весь ее план – чистое безумие и авантюра…

– Ох, Степушка, – ласково сказал ему Пахазник и потрепал по щеке, – может, я тебя разочарую, если признаюсь, что я тоже немного авантюрист, и, если бы я не был авантюристом, то сейчас, вместо того чтобы кататься на этой яхте, работал бы слесарем-инструментальщиком на заводе.

– Лев Владимирович, я вас предупреждал, – тяжело вздохнул Степан, поглядывая в мою сторону. Если бы взглядом можно было убивать, то Степан убил бы меня к этому времени раз двадцать. Я просто физически ощущала, как у парня внутри все клокочет. Внешне он старался не подавать вида, но глаза его выдавали.

– Так, хватит базарить, все, я принял решение! – отмахнулся от его слов Пахазник. – Евгения, считайте, что я взял вас на работу. Степан занимается вопросами моей личной безопасности. Работайте вместе. Думаю, вам удастся найти общий язык. В общем, у вас нет другого выхода. Воркуйте пока здесь, а я пойду к себе в каюту. Надо заняться делами.

Степан посмотрел ему вслед, потом рявкнул своим парням:

– Чего прохлаждаетесь! А ну живо проверили яхту сверху донизу. Все иллюминаторы должны быть надежно закрыты. Никто не должен проникнуть на судно. О любых подозрительных предметах немедленно докладывайте. Когда закончите, один будет дежурить на верхней палубе, второй – на корме. Связь держать через каждые пятнадцать минут.

Телохранители без слов кинулись выполнять его поручение. Мы остались на носу только вдвоем. Степан приблизился ко мне и тихо произнес:

– Тебе удалось меня свалить лишь потому, что я не ожидал этого. Больше ты врасплох меня не застанешь. И не думай, что тебе тут будет сладко жить. Я с тебя глаз не спущу. Стоит тебе оступиться, и я уже буду рядом.

– Да я вроде бы не оступаюсь. С ногами все в порядке, – хихикнула я, глядя ему прямо в глаза.

– Смотри, как бы тебе твои симпатичные ножки кто-нибудь не выдернул, – огрызнулся Степан, постепенно заливаясь краской.

– Слушай, ну что ты такой злой? У меня лично против тебя ничего нет. Я не собираюсь занимать твое место. Если у тебя какие-то проблемы с женщинами…

– Нет у меня проблем, – грубо перебил меня Степан, отвернулся и отошел.

Я пожала плечами. Да ради бога! Будем играть в молчанку. Место, где мы плыли, было достаточно глухое. Я достала из сумочки бинокль, осмотрелась, прошла на другой борт. После посмотрела на чистое, лишенное облаков небо и решила, что неплохо бы переодеться. Деловой костюм на яхте казался неуместным. Кроме того, солнце палило нещадно, а металл вокруг нагревался и многократно усиливал жар. Одна только проблема – я не взяла с собой ничего, что могло соответствовать ситуации, так как не рассчитывала на речную прогулку. Ладно, не беда. На такой яхте должно быть что-то, что предоставляется гостям в подобных ситуациях. Хотела спросить у Льва Владимировича, но его телефон был постоянно занят. И я отправилась на поиски сама. Внутренний интерьер яхты был выполнен в стиле «ар-деко» с преобладающими спокойными тонами. Через скрытые динамики везде транслировалась классическая музыка в современной обработке. Когда я вошла, «Турецкий марш» Моцарта сменил Бах, «Танец троллей». Ступая по мягкому ковру, я подумала, что хорошо бы действительно зависнуть здесь недельки на две, отдохнуть как следует. Из-за угла мне навстречу вышел невысокий худощавый мужчина в квадратных очках с металлической оправой, облаченный в белоснежную форму капитана. Я поздоровалась с ним и обрисовала ситуацию. Моя проблема вызвала у капитана понимающую улыбку, и он с готовностью пустился в объяснения:

– Сейчас спускаетесь со спардека вниз, на первую палубу. Там справа перед машинным отделением прачечная и склад. Горничные только что понесли туда постельное белье. Спросите у них. Они вам все дадут. Достаточно сказать, что вы гостья Льва Владимировича, и все.

Я поблагодарила его и пошла в указанном направлении. Горничных удалось обнаружить в прачечной. Закинув белье в стиральные машины, они оживленно обсуждали руководство, что им платят слишком мало, чтобы терпеть все извращения гостей. При моем появлении на их лицах, точно по команде, возникли дежурные улыбки. Они даже не дослушали до конца моих объяснений, а сразу повели меня на склад. Там я выбрала себе купальник, свободные легкие шорты, топ, шляпу с широкими полями и солнцезащитные очки. Одна из горничных проводила меня наверх, показала свободную гостевую каюту и сказала, что я могу в ней переодеться.

На палубе я появилась вновь уже преображенная, без парика, в купальнике, очках и шляпе. Оружие лежало в сумочке. Степан смерил меня презрительным взглядом и ничего не сказал. Наиболее подходящим местом для наблюдения мне показалась верхняя палуба, где находился бассейн, небольшой танцпол и столики для отдыхающих. Присев за столик, я проверила береговую линию через бинокль, а затем позвонила Старковой, узнать, как там они. Старкова ответила, что они по-прежнему сидят, забаррикадировавшись в доме, и даже на улицу не выходят. Пока никто больше не звонил и требований никаких не выдвигал.

– И то хорошо, – вздохнула я, – ждите до вечера. Если к вечеру я не вернусь, то постараюсь приехать завтра утром. Тогда сядем и обсудим, что делать дальше. Я в данный момент проверяю одну гипотезу. Если она окажется верной, то скоро вы позабудете о своих проблемах. Если вам позвонят и опять начнут давить, сразу не отказывайте. Тяните время. Придумайте какие-нибудь причины, по которым вы не можете совершить сделку немедленно. – В этот момент послышались шаги на лестнице, и мне пришлось срочно сворачивать свои переговоры. Я сунула сотовый в сумочку и улыбнулась появившемуся Льву Владимировичу. Глянув на мой наряд, он пораженно присвистнул:

– Однако вы быстро осваиваетесь.

– Талант не пропьешь, – пошутила я, – а хорошо у вас тут, уютно.

– Да, стараюсь, – пробурчал он, садясь напротив меня. Мигом появился официант в белых шортах и рубашке.

– Кофе, как обычно, – бросил ему Пахазник и вопросительно посмотрел на меня.

– Мне какой-нибудь мультифруктовый сок, – ответила я, – и пару бутербродов с ветчиной и сыром.

Олигарх смотрел на меня некоторое время молча, потом не выдержал:

– Евгения, вот я смотрю на вас и удивляюсь, почему такая хрупкая, симпатичная девушка выбрала такую опасную профессию? Может, пока не поздно, вам изменить род своей деятельности? Вы не думали, что вас могут убить в любой момент?

Его слова меня рассмешили. Фыркнув, я сдержалась и сказала:

– Меня так же могут убить в любой момент, если я буду, например, вашей женой. Еще неизвестно, что опаснее.

– Ну, так не обязательно же быть женой, – криво улыбнулся Пахазник, – есть масса вариантов. Мне ничего не стоит найти для вас новую достойную работу. Я также могу позаботиться о квартире и машине. Для меня это сущие пустяки. Все зависит только от вас. Подумайте, какие возможности перед вами открываются. Скажите только слово, и мы сейчас же развернемся и вернемся в Тарасов.

– Знаете, я предпочитаю поплавать по Волге, в Тарасов что-то не тянет, – попыталась я отшутиться.

– Вы знаете, Женя, многие женщины мечтали бы очутиться на вашем месте, – заметил он, не спуская с меня глаз, – мне никто не отказывал.

Я пожала плечами:

– Все когда-то бывает в первый раз. – И добавила: – К сожалению, мое сердце уже занято.

– Кто он и где сейчас находится? – требовательно спросил Пахазник, словно я должна была ему отчитываться о своей личной жизни.

Пришлось снова фантазировать. Я призвала на помощь все свое актерское мастерство.

– Он спецназовец, погиб во время спецоперации, но я поклялась быть верной ему до смерти. Я даже сходила в церковь и по всем правила приняла обет безбрачия.

– Да вы с ума сошли! – схватился за голову Пахазник. – Как так можно! В ваши годы! Вы, верно, шутите?!

– Нет, нисколько, – покачала я головой, – а что вас так удивляет? Если кого-то любишь, то никто больше не нужен.

– Это все юношеский максимализм, – бурно возразил Пахазник и от переизбытка чувств вскочил со стула, стал ходить взад-вперед у бассейна, выкрикивая: – Сейчас вы не понимаете, что делаете, на что себя обрекли, а потом будет уже поздно, когда спохватитесь. Мне хочется вас выпороть, чтоб вы выкинули из головы эту глупость!

– Нет, я не сторонница таких развлечений. Порите своих горничных или еще лучше Степана, чтоб работал усерднее, а то в нем больше гонору, чем умений.

– Да, молодой еще, – махнул рукой Пахазник, имея в виду своего телохранителя, – но, тем не менее, он несколько раз спасал мне жизнь.

– На вас что, действительно совершали серьезные покушения? – Я делано округлила глаза, а мой собеседник и не заметил, что поменялась тема разговора, стал рассказывать, как половина мира хотела его смерти, как к нему подсылали убийц и тому подобное. В разгар разговора на КПК в моей сумочке пришло сообщение. Кивая и поддакивая Пахазнику, я достала КПК и взглянула на экран. Сработал датчик движения, встроенный в камеру, которую я установила в боксе со скоростным катером. Подключившись к камере, я смогла видеть картинку в реальном времени, как некие субъекты бандитского вида подготавливают катер к отплытию. Одного из них, здоровенного и лысого, я откуда-то знала. Хорошо разглядеть мне его не удалось, так как здоровяк бросил в катер сумку и вышел из бокса. Оставшийся парень вывел катер и закрыл ворота. В отсутствие движения камера сразу погасла.

– Я вам не мешаю? – сварливо спросил Пахазник. Он рассказывал один из самых героических моментов своей жизни, и мое невнимание ранило его.

– Нет, что вы, продолжайте, так интересно! – попыталась я выправить ситуацию. – Это мне подружка прислала сообщение. У нее проблемы небольшие. Так, ничего серьезного. Я даже отвечать не буду.

– С чем связаны проблемы? – сразу насторожился он.

– Это чисто женские проблемы. Я не могу с вами такое даже обсуждать, – изобразила я смущение. Он кивнул и продолжил рассказ, в то время как я приникла к биноклю, обозревая окрестности. Рыба заглотила наживку, и вскоре рядом с яхтой должны были появиться пиратские катера. Если, конечно, у бандитов не было иных целей.