18

Время на яхте в ожидании нападения тянулось бесконечно. Я попросила принести мне обед наверх, на мой наблюдательный пункт, а сама все сидела и смотрела на реку, выискивая на водной глади скоростные катера. Яхта быстро подходила к границе области. У меня появилось опасение, что бандиты выбрали своей мишенью кого-нибудь другого. Раза три-четыре я окуналась в бассейн, чтобы охладиться. Затем снова на верхней палубе показался Лев Владимирович. Он сообщил, что приказал бросить якорь в бухте у гористого острова впереди. Эхолот показывал достаточную глубину, и можно было не опасаться, что судно сядет на мель.

– Отличная идея, – похвалила я Пахазника.

– Стоим час, а затем в обратный путь, – ответил он, – кто хочет, может сойти на берег и погулять по твердой земле.

– У меня еще пока нет ностальгии по земле, – буркнула я. На самом деле мне было не до этого, так как в пределах видимости первый раз за день появился скоростной катер. В бинокль было видно, что катер окрашен белой краской. Никаких маскировочных цветов, пиратского флага. Катером управлял мужчина в белой майке с накачанным торсом и мощными руками. Глаза спрятаны за круглыми черными солнцезащитными очками. На шее у него болтался бинокль. Удерживая одной рукой штурвал, другой он взял бинокль и посмотрел в сторону яхты. Наши взгляды встретились. Я заулыбалась ему, вскочила, стала прыгать, махать рукой, чтоб он получше меня рассмотрел. Однако реакция у него была странная. Он лишь слегка улыбнулся, опустил бинокль и, увеличив скорость, скрылся за островом. Другой бы на его месте обязательно что-нибудь предпринял, подъехал, попытался познакомиться, ведь я сама ему махала. Значит, парнишка был разведчиком, и сейчас должны подтянуться остальные силы пиратов. Я быстро осмотрела реку в пределах видимости. Пока ничего. Проверила своих коллег. Один из телохранителей Пахазника курил на носу, а второго и самого Степана нигде не было видно. Я не стала спускаться и искать их. Вместо этого достала из сумочки пистолеты, проверила их, положила на столик рядом с собой, затем снова посмотрела на реку, набирая телефон Земляного. Следователь ответил сразу, словно дежурил на телефоне. Я объяснила ему наше местоположение и предложила подъехать с отрядом СОБРа, но не кидаться сразу, а вначале понаблюдать, что происходит на яхте.

– Вы что, хотите сказать, что можете ошибаться? – недовольно спросил Земляной.

– Все иногда ошибаются, – заметила я философски, – но на этот раз я на девяносто девять процентов уверена, что с минуты на минуту здесь станет очень жарко. У меня еще никогда не было такого сильного предчувствия.

– Ну, если вы только ошибетесь! – пригрозил мне следователь и отключился.

Если бы! Нет, на этот раз ошибки не будет. От усиливающегося предчувствия сердце забилось быстрее, а по обнаженной коже побежали мурашки. В голове промелькнула мысль, что не очень-то удобно будет драться в купальнике и надо бы переодеться. Однако сделать я это не успела. Пиратские катера появились внезапно, словно ниоткуда. Наверняка подбирались вдоль берега, в зарослях камыша и нависших над водой плакучих ив. Ухо резал резкий рев моторов. Катера заходили с двух сторон. Сразу же началась пальба. Мне пришлось броситься вниз, плашмя, на палубу, чтобы укрыться от пуль. Пули рикошетили от бортов. Зазвенело разбитое стекло где-то палубой ниже.

Потом резко наступила тишина, и рокочущий голос, усиленный рупором, произнес:

– Эй, на яхте! На вас нацелены два гранатомета. При малейшем сопротивлении ваше корыто пойдет на дно. Предлагаю вести себя тихо. Наши парни спокойно поднимутся, соберут ценности, и мы уберемся, никого не тронув.

Я осторожно выглянула через прямоугольный вырез в фальшборте. Пиратские катера стояли как раз напротив яхты. В одном из них было шесть человек, во втором двое с гранатометами и тот самый амбал с рупором, который говорил. Все в масках и черных облегающих костюмах Н-1. У каждого автомат. Я скосила глаза вниз. Телохранитель Пахазника залег у борта и что-то говорил по рации: видно, советовался, что ему делать. Несколько удачных выстрелов из гранатомета и впрямь могли затопить яхту, но я очень сомневалась, что пираты действительно знают, куда стрелять. Скорее, они просто запугивали.

– Молчание я принимаю, как согласие, – крикнул верзила из катера, – мои люди сейчас поднимутся на борт. Если что-то не так, мы сразу всех перемочим.

Катер с шестью бандитами тронулся с места, подъехал к борту яхты. Затем бандиты стали подниматься при помощи крюков и веревок. Вот двое перелезли через борт. Один навел на телохранителя автомат, и тот поднял руки, даже не пикнув. Второй налетчик в это время помогал перебираться на борт остальным. Беззвучно пять человек ринулись в разные стороны вдоль борта. Один так и остался рядом с телохранителем.

– Ворона, кто там у тебя? – крикнул с катера предводитель через рупор. – Если та баба, то мочи ее.

Ворона отрицательно покачал головой. Как я поняла, под «бабой» верзила подразумевал меня. Наверное, что-то очень плохое сделала я ему в прошлом, потому он так недружелюбно настроен. Но разве упомнишь всех отморозков, с которыми мне довелось встретиться за всю жизнь? Очень часто они, как и сейчас, были в масках, и заглядывать под них мне не всегда удавалось.

Что ж, пора браться за дело. Беззвучно я перемахнула через ограждение противоположного борта и соскользнула по оттяжке на палубу. Полотенце, которое я подкладывала под руки при этом маневре, было изодрано в клочья. Сумочка с оружием болталась на шее. По левому борту в палубной надстройке тоже имелась дверь, и я проскользнула в нее, очутившись на средней палубе. Вслед за этим снаружи послышались быстрые легкие шаги. Я притаилась. Затем ударила из укрытия ногой первого, что бежал, вторым ударом откинула его на товарища, прыгнула на них сверху, блокируя оружие, и нанесла каждому по сокрушительному удару в голову. Откуда ни возьмись по левому борту возник еще один. Бандит вскинул автомат, но выстрелить я ему не дала. Пистолет в моей руке тихо хлопнул четыре раза, и противник отлетел назад с простреленными конечностями. Благодаря бесшумным и беспламенным патронам, моя стрельба звучала, как если бы кто-то ломал карандаш. Через секунду я уже оказалась перед поверженным бандитом. Он готовился заорать, но, получив кулаком в висок, затих.

Чтобы обезопасить себя от них окончательно, я достала из сумочки портсигар, извлекла из потайного отделения тонкий шприц и ампулу с веществом, аналогичным по свойствам с деазепамом, но более сильным. Ввела каждому из противников. И со спокойной душой ринулась внутрь корабля, где должны были быть еще двое бандитов.

Один из оставшихся рыскал по коридору на средней палубе. Он вламывался в каюту, ничего там не находил, вламывался в следующую и страшно матерился при этом. Я выждала момент, подскочила, когда он выходил из очередной каюты, выбила у него автомат, врезала локтем в челюсть и впихнула назад в каюту. Он упал на спину, попытался встать, но я врезала ему сначала между ног, а затем штампующим ударом пятки в голову, чем отключила окончательно. После быстро связала его простынями так, что если парень стал бы рваться, то только затянул бы у себя на шее петлю и вновь потерял бы сознание.

Последний из пятерки оказался на капитанском мостике. Избитые капитан со шкипером успели отдать ему часы, деньги, украшения, а он вопил и требовал, чтоб они сообщили ему, где лежат бриллианты.

– Расстреляю всех, суки! Выпущу кишки! Говорите!

Судя по голосу, бандит был вообще сопляком. Он не заметил, как я оказалась у него за спиной. Мой палец проскользнул под спусковой крючок, так что его нельзя было нажать, а второй рукой я резко ударила налетчика по шее. Он без звука рухнул на пол. Автомат остался у меня в руках. Предостерегающе шикнув на членов экипажа, я стащила с головы налетчика маску. Так и есть – пацан лет восемнадцати-девятнадцати. Я связала парня его же ремнем, заткнула рот кляпом из маски, отдала автомат капитану и велела следить за пленным. Сама побежала назад. По пути завернула в каюту и тоже сорвала с валявшегося там бандита маску. Опять – сопляк. Неудивительно, что мне удалось так легко с ними справиться.

На верхнюю палубу я вернулась тем же путем, которым и спустилась вниз. Предстояло самое трудное.

– Эй, что они там, умерли? – заорал верзила из лодки подельнику, который стоял по правому борту. Ворона развел руками. Я перезарядила пистолет, взяла в руку второй и встала во весь рост. Оба моих пистолета выплюнули по пуле, и Ворона, сраженный в грудь, сполз по борту вниз. Пришлось бить на поражение, иначе бы он прикончил телохранителя Льва Владимировича. Следом я изрешетила громилу в катере. Остальные заряды ушли в мотор и в парней с гранатометами. Оба, падая за борт, тем не менее успели пальнуть. Одна граната шарахнула по зарослям камышей на острове позади нас, а вторая скрылась на фоне солнечного диска. В последний момент я увидела, что она по баллистической траектории падает прямо на верхнюю палубу. Спас бассейн. Я нырнула с разбегу в теплую воду, а следом все накрыло столбом огня. Во все стороны полетели стулья, зонтики. От воздействия взрывной волны мне показалось, что голова вот-вот взорвется. Из последних сил я ухватилась за лестницу, потянула тело вверх и вынырнула. Так, наверное, чувствует себя рыба, когда ее глушат динамитом. В ушах все шумело. Кое-как я выползла из воды, подобралась к борту и увидела, как на воздух взлетел объятый пламенем катер пиратов. Все-таки мне удалось повредить топливопровод, и разлившийся бензин вспыхнул, вызвав последующий взрыв бензобака.

Я посмотрела на свою правую руку и поняла, что все еще сжимаю пистолет. Второй пистолет покоился на дне бассейна.

Из-за борта послышались призывы о помощи. Это были неудачливые гранатометчики. Теперь они барахтались в воде, захлебывались и орали. Верзилу нигде не было видно. Рядом пылал катер.

«Орите, засранцы! Подумаете в следующий раз, прежде чем заниматься грабежами», – подумала я и побрела по палубе, разыскивая среди обгорелых ошметков свою сумочку. В «Гюрзе» осталось всего два патрона. Перезарядить пистолет было нечем. От поисков меня оторвали выстрелы. Я рванулась снова к борту. Оказалось, на палубе появился Степан. Он хладнокровно добил бандитов, которые плавали в воде, и подошел к тому, который сидел у борта, толкнул его, разорвал на груди рубашку и обнажил простреленный бронежилет. Бандит слабо застонал, и Степан, не задумываясь, вышиб ему мозги из своего пистолета. Стоявший рядом телохранитель брезгливо отпрыгнул в сторону:

– Ты что, мудак? Ты меня всего забрызгал!

– Эй! – крикнула я им сверху, целясь в коллег из пистолета.

Степан посмотрел вверх:

– О! Ты жива! А мы-то думали, тебя взрывом размазало.

– Меня не так-то просто размазать, – процедила я в ответ, – какого хрена ты делаешь? Может, объяснишь?

– Лично я экономлю деньги налогоплательщиков, – оскалился Степан, – раз они все сдохли, то и судить никого не придется, и нам нервы мотать не будут. Расскажем свою историю как надо, и никто не возразит. Предлагаю найти остальных и «успокоить», пока не приехали менты.

– А я предлагаю тебе остыть, психопат чертов! – рявкнула я. – Давайте оба бросайте оружие за борт, и без шуток. Я сейчас не в настроении и могу запросто пришить любого.

– Ладно, не гони, – испугался Степан, – все, смотри, бросаем! – Он швырнул свой пистолет в воду. Телохранитель швырнул свой пистолет и автомат, который он подобрал на палубе, туда же.

– Без глупостей, – предупредила я, спускаясь по лестнице к ним, – Степушка, а не расскажешь, где ты, сволочь, был все это время, пока я тут веселилась?

– Я был рядом с Львом Владимировичем, – спокойно ответил Степан, – я же отвечаю за его безопасность.

– Если бы мы, как договаривались, перекрыли всю палубу от носа до кормы, то никто бы из этих уродов даже к яхте не посмел приблизиться, – зло сказала я, оттесняя их к баку, – мы бы сняли их еще на воде.

– Ну и что, ты меня теперь убьешь, что ли, за это? – осклабился уверенный в своей безопасности Степан.

По его глазам я все поняла и резко развернулась:

– Стоять, оружие на пол!

– О! О! Евгения, вы что, спятили? – спросил Лев Владимирович, остановившись в десяти шагах от меня. Второй его телохранитель с пистолетом в руке загородил Пахазника своей массивной тушей.

– Брось пистолет, или вышибу мозги! – закричала я ему.

– Евгения, что происходит? – с непониманием воскликнул Лев Владимирович.

– Мне не нравится ваше поведение, господа, – пояснила я, – считаю до трех и стреляю.

– Я тоже ведь выстрелю, – буркнул озадаченный телохранитель, не зная, что делать.

– Значит, будет два трупа, – подытожила я решительно, – один, два…

Сказать «три» я не успела. Телохранитель понял, что я не шучу, и выбросил пистолет в воду. В следующее мгновение меня спасла лишь интуиция. Возможно, мне удалось уловить какое-то движение. Как бы там ни было, но я резко подалась назад, и нож, который в меня метнул Степан, пролетел в нескольких сантиметрах от шеи. Телохранитель, стоявший перед Львом Владимировичем, удивленно хрюкнул, когда нож вошел ему в грудь. Мой пистолет в этот момент развернулся в сторону Степана. Последние две пули перебили ему ноги. Стоявшего рядом с ним телохранителя ударом ноги я скинула за борт. После метнула пустой пистолет в Пахазника. Лев Владимирович выхватил у оседавшего на пол с ножом в груди телохранителя запасной пистолет, однако поднять его не успел. Мое оружие угодило ему в лоб, рассекло кожу и отлетело в сторону. Лев Владимирович с закатившимися глазами повалился сверху на мертвого телохранителя. Степан хватался за простреленные ноги и орал благим матом.

– Не хочешь исповедаться перед смертью? – спросила я у него с угрозой.

– Иди на хрен, сука! – заорал он в бешенстве, брызгая слюной.

– Ответ не верен, – произнесла я спокойно и резко ударила его ногой по простреленной коленке. Боль, должно быть, была адская, но он сам виноват.

Жалобно подвывая, Степан признался:

– Это Пахазник. Он приказал замочить всех пиратов. А если ты останешься в живых, то и тебя тоже.

– Зачем? – спросила я, хотя сама давно догадывалась о причинах действий престарелого олигарха.

– Я не знаю. Он приказал, а я не привык задавать вопросы. Какая разница, кого пришить, – ответил сквозь стиснутые зубы Степан.

– Ладно, живи. – От моего удара пяткой в челюсть телохранитель потерял сознание. Теперь я знала, что ответы на все вопросы знал Пахазник. Надо было заставить его говорить до приезда милиции. Кто знает, чего он там скрывает? Другой вопрос, как заставить его говорить. Я посмотрела на лебедку, удерживавшую спасательную шлюпку по правому борту. Вот то, что надо. Я сделала из троса петлю, набросила ее на ноги Пахазнику и начала осторожно поднимать. От волочения Лев Владимирович застонал, поморщился и открыл глаза. Увидев меня, он замер от ужаса. Затем прошептал дрожащими губами:

– Что ты хочешь со мной сделать?

– Пока не подъехала милиция, я допрошу вас немного. Мне очень интересно узнать правду. Вот смотрите, – я показала ему пульт от лебедки, – сейчас я вас подниму, а потом опущу за борт в воду и буду макать вас до тех пор, пока вы либо во всем не признаетесь, либо захлебнетесь.

– Не надо этого делать. Я и так все расскажу, – неожиданно легко сдался Лев Владимирович.

– Хорошо, – я даже немного опешила от его слов. – Только если я пойму, что вы врете, вам будет очень плохо. Хуже, чем Степану. Вы вообще пожалеете, что родились, и будете молить, чтоб вас убили.

– Хватит угроз, – устало буркнул Пахазник, – я все расскажу, а вы потом сами решайте, что со мной делать.

Из его рассказа выходило, что он явился в Тарасов лишь с одной целью: привести город и область к процветанию. Для этого ему нужно было немного – всего лишь прибрать к рукам промышленность, транспорт и сферу развлечений. Однако владельцы предприятий отчего-то не хотели продавать свои предприятия по заниженной цене или отдавать задаром. Тогда в дело шли угрозы, шантаж, вымогательство. Чтобы понизить цену недвижимости в районе Волги, он придумал эту банду пиратов. Его давний друг Павел Медведев, по кличке Медведь, обещал в этом помочь. Он набрал ребят из неблагополучных семей, сделал что-то вроде военно-патриотического клуба, промыл им мозги и стал посылать грабить турбазы. Лев Владимирович якобы предупреждал Медведя, чтоб все было без убийств, но Павел Медведев придерживался иного мнения. Бывший уголовник, он считал, что, для того чтобы сплотить свою команду, надо повязать их кровью. И он убил сначала одного, потом Петракова на теплоходе, и дальше пошло-поехало. В случае с яхт-клубом Лев Владимирович применил метод: «Разделяй и властвуй». Он скооперировался с Барбулатом, пообещал, что продаст ему свою часть активов по сниженной цене, если тому удастся уговорить остальных. Далее, наезжая на остальных совладельцев, Барбулат подставлял себя все больше и больше. Он не знал, что Лев Владимирович и не собирается выполнять свое обещание. В нужный момент ловушка бы захлопнулась, и Лев Владимирович бы получил весь яхт-клуб полностью, а Барбулат за это бы сгнил в тюрьме. Далее Пахазник намеревался занять место главы администрации города и расставить своих людей на все ключевые посты.

– Вы даже не представляете, что бы я мог сделать для Тарасова, если б в моих руках была сконцентрирована вся власть и ресурсы. За несколько лет Тарасовская область встала бы в ряд таких гигантов, как Москва, Санкт-Петербург. Никто бы из чиновников не посмел украсть и копейки госсредств. Я бы реконструировал всю промышленность, повысил бы уровень жизни людей раза в два. Занялся бы медициной, образованием. Попытался бы сделать высшее образование бесплатным. Вы же сами, Евгения, видите, что происходит вокруг. Взятки, коррупция. В такой ситуации нужен сильный диктатор. Я бы смог навести порядок хотя бы здесь, в отдельно взятом городе.

– Да, при помощи убийств и грабежей, – подколола я его. – Да вам, батенька, лечиться надо от мании величия.

– Тех, кто погиб, и людьми-то назвать можно было с большой натяжкой, – заявил уверенный в своей правоте Пахазник, – лес рубят, щепки летят.

– Да, теперь и вы полетите, – кивнула я. – Объясните, кто из ваших следил за мной.

– Это Медведь со своим корешем, – ответил Пахазник, – у него машина, как раз серебристая «Хендай». Они за тобой следили, когда это удавалось. Устранять тебя я не разрешал, просил доставить живой. Хотел договориться. Только они, мудаки, решили сделать по-своему. Медведь заявил, что взять тебя живой физически невозможно, так как он присутствовал при одной такой попытке. Ты, Евгения, потом, по его словам, заколбасила какого-то авторитета по кличке Седой, который был вроде бы бывшим спецназовцем и чемпионом по карате. Медведь рассказывал, как ты без оружия справилась с десятком вооруженных мужиков, – продолжал Лев Владимирович. – Я, естественно, после таких рассказов захотел, чтобы ты была в моей команде. Но ты тогда уже договорилась о работе с Петраковым, которого я прорабатывал. Я приказал Медведю, чтоб он не позволил тебе встретиться с клиентом. Он не позволил весьма оригинальным способом. Пристрелил Петракова, а заодно и теплоход ограбил вместе со своими юными отморозками. Потом они устроили вам взрыв газа. Один из парней Медведя оказался раненным. Только они не повезли его в больницу, а просто пристрелили и закопали в лесу.

– Вот, значит, откуда ноги растут, – кивнула я, вспомнив то дело. Про десяток мужиков это Медведь, конечно, преувеличивал. У страха, как известно, глаза велики. – Вы отдали приказ убить сына Старковой? – сурово спросила я.

– Нет, я просил всего лишь похитить его, чтоб сделать Галину посговорчивее, но эти идиоты и здесь напортачили, – с досадой вздохнул Пахазник, – а потом вообще стало туго, когда вы появились. Достать вас никак не получалось. Потом Медведь как-то через своего друга вычислил вас в общежитии. Я попросил попытаться взять вас живыми. Медведь пообещал попробовать. Он потом рассказывал, что уже вроде все получалось. Он сидел в здании напротив со снайперской винтовкой и видел, как вас брали. Если бы вы тогда оказали сопротивление, он бы вас пристрелил через окно. Но вы избрали другую тактику и сбежали по дороге.

– Я просто предполагала, что может случиться что-то подобное, – ответила я, – всегда есть штурмовой отряд и группа прикрытия. Просчитав шансы, я выбрала оптимальный вариант и не ошиблась в расчетах.

– Я не устаю удивляться вашим способностям, Евгения, – похвалил меня Пахазник.

– Сегодня здесь была вся банда ваших пиратов? – спросила я.

– Да, вроде бы, – пожал он плечами.

– Ворона – это тот самый друг Медведя? – уточнила я.

– Нет, Ворона – это один из малолетних отморозков, самый жестокий. Это он пристрелил своего же раненого товарища, – ответил Пахазник. – Друга Медведя звали Паша. Они с Медведем даже были похожи, как братья, только этот Паша еще здоровее, смуглый и корчит из себя черт знает кого. Вроде был когда-то инструктором в учебном центре МВД или что-то в этом роде. Я точно не помню.

Вспоминая подъехавших на лодках пиратов, я не смогла отыскать среди них того, кто бы по телосложению сравнился с Медведем. Значит, его друга с ними не было. И он может быть где-то рядом. Я как бы невзначай огляделась. Ничего подозрительного.

– Евгения, я предлагаю вам присоединиться ко мне. Вместе мы добьемся многого, – вкрадчиво заговорил Пахазник, – у вас выдающиеся данные. Вместе мы подмяли бы под себя всю область. Плевать и на губернатора. Я бы разобрался и с ним. У меня большие связи. Вы бы стали очень богатой. Давайте развяжите меня, добьем бандитов и расскажем ментам свою историю. Лишние свидетели нам не нужны. Мы оба станем героями. Я обещаю.

– А со Степаном как? – указала я на подстреленного телохранителя.

Тот начинал открывать глаза, шевелился, но Пахазник этого не видел и сказал мне:

– Степан мне больше не нужен. Можешь его тоже убрать.

– Степан, слышал своего босса? – весело крикнула я телохранителю.

– Сука рваная! – прохрипел Степан, и Пахазник понял, что попал.

– Нет, Лев Владимирович, – произнесла я медленно, – вынуждена отказаться от вашего предложения, так как вы и меня потом устраните при удобном случае. Теперь вас посадят, и вы заново сможете начать свое дело с продажи сигарет поштучно. Я записала наш разговор на диктофон. Судьям это очень понравится.

– Евгения, вы ошибаетесь, эта пленка в суде ничего не будет значить, – ощерился Пахазник, – я куплю всех судий, прокурора и выйду не позднее, чем через сорок восемь часов. И запомните, если вы не со мной, значит, вы против меня. А те, кто против меня, долго не живут.

Я не стала возражать, а только заметила:

– Поживем – увидим. Потом, главное – не продолжительность жизни, а ее качество.

На палубу стали медленно выходить члены команды. Они с ужасом таращились на трупы и лужи крови вокруг. Тут с реки донеслись звуки приближающихся моторных лодок. С облегчением я поняла, что это милицейские катера. Я посмотрела на себя и увидела, что все тело в царапинах, ссадинах и синяках. На душе стало тоскливо. Теперь опять ни на пляж, ни в косметический салон не сходишь! Все будут смотреть сочувственно, говорить, что все мужики сволочи, и советовать: «Бросай его, пока еще не поздно!»

– Помогите мне! Она психопатка! – закричал Пахазник, обращаясь к команде. – Чего вы смотрите?

Однако никто из членов команды даже не пошевелился. Все видели пистолет в моей руке, и не важно, что он был разряжен.

В головном катере я рассмотрела Земляного. Помахала ему. Он помахал мне в ответ и бросил что-то коллегам. Вскоре вся яхта кишела представителями различных силовых ведомств. Закованный в наручники Пахазник что-то орал про милицейский беспредел. Его грубо спихнули в катер к остальным бандитам. Затем катер отъехал.

Земляной стоял на капитанском мостике, курил и смотрел сквозь расколотый иллюминатор на клонящееся к закату солнце.

– Я вам еще нужна? – спросила я, приблизившись к нему сбоку.

– В принципе нет, – вздохнул следователь, – потом заедете в управление и дадите нужные показания. – Он сделал паузу, а затем добавил: – Да, Евгения Максимовна, опять вы мне подкузьмили.

– В каком смысле? – не поняла я. – Все трупы, кроме Медведя, на совести бандитов. Разрушения минимальные. Яхта даже не утонула. Вы получили пятерых дееспособных пиратов, которые быстро расколются, ввиду своего возраста и ситуации.

– Кстати, трупа этого самого Медведя мы не нашли, наверное, унесло течением, – буркнул Земляной, – да не в этом дело! Вот этот Пахазник. Что мне теперь с ним делать? Приведет толпу адвокатов. Сверху тоже начнут давить.

– Вот это облегчит ваши страдания, – я протянула следователю флешку с записью признаний Льва Владимировича. – Дайте прослушать это губернатору. Уверена, после этого он за вас горой стоять будет и постарается, чтоб Пахазнику дали максимальный срок.

– Что, серьезно, что ли? – с недоверием спросил Земляной. – Что там?

– Прослушайте и узнаете, – ответила я. – Ладно, до свидания. Встретимся на допросе.

– Да, место вы знаете, – улыбнулся следователь.

В рубку заглянул заместитель прокурора, и я, воспользовавшись заминкой, выскользнула на палубу.