13

В одиннадцать я находилась на чердаке дома и через прицел снайперской винтовки оценивала обстановку в съемной квартире Баграмяна. У него там было целое собрание. Собрались все. Живо обсуждался план захвата молочного комбината. Время «Ч» было назначено на завтра на десять часов. Баграмян заказал судебных приставов и батальон силовой поддержки. Оставалось нанести последний удар. Я слушала их полчаса, но в разговоре ни разу не упомянули фамилию моей клиентки. Возможно, в данный момент им просто было не до этого. Следовательно, надо подстегнуть их интерес в нужном мне направлении. Я взяла коммуникатор, включила программу модуляции голоса и позвонила на сотовый Баграмяну. В прицел винтовки я видела, что он удивлен звонку неизвестного. Тем не менее рейдер ответил:

– Да, слушаю.

Мой ответ прозвучал, воспроизведенный глухим шипящим басом, внушающим ужас:

– Ты, сморчок. Не стоило тебе наезжать на Старкову. Теперь жди расплаты.

Он хотел что-то ответить, но я прервала разговор и приникла к наушникам, на которые приходил аудиосигнал от жучка, установленного в квартире рейдера.

Возмущенный Баграмян, бурно жестикулируя, обратился к Будакову, сидевшему в кресле посреди гостиной:

– Слушай, Саша, какая-то хрень. Мне это совсем не нравится. Звонил непонятный урод, угрожал, говорил, что у нас будут проблемы из-за той бабы со строительной фирмы. Откуда он узнал мой телефон, интересно?

– В смысле, проблемы? – поднял глаза Будаков. Одетый в майку и спортивные штаны, он неспешно пил пиво из банки и курил тонкую сигару. Слова шефа заставили его забыть про пиво.

– Он не уточнял, – зло ответил Баграмян, бегая по комнате кругами, – мы же с ней вроде разошлись, и каждый остался при своем. Что ей теперь еще надо?

– Если этот черт позвонит еще раз, надо выяснить, чего они хотят, – произнес Будаков задумчиво, – забалтывай его и держи, сколько можно, а там посмотрим.

Я не стала заставлять себя ждать и позвонила повторно. Баграмян взял сотовый так, словно это была ядовитая змея.

– Да, я вас слушаю.

Для улучшения качества связи Баграмян перешел к окну. Я включила лазерный целеуказатель. Красная точка украсила лоб рейдера. Рядом с винтовкой у меня стояла целая елка из лазерных целеуказателей. Они были наведены на пространство внутри комнаты и отключены. Теперь я их тоже включила. Каждого, находившегося в комнате, украсила красная точка. Будаков увидел точку у себя на груди и тяжело сглотнул.

– Передай своим, чтобы не дергались. Все находятся под прицелом. Малейшее движение – и в комнате будет куча трупов, – предупредила я Баграмяна, – моя винтовка нацелена тебе в лоб. В оконном стекле ты можешь видеть свое отражение и удостовериться, что я говорю правду.

Баграмян задрожал как осиновый лист. Его глаза полезли из орбит.

– Никому не двигаться! – нервно крикнул он своим и, обращаясь ко мне, спросил с запинкой: – Са-са-скажит, что в-в-вам надо?!

– Мне нужны ответы на вопросы, и от того, как ты будешь отвечать, зависит твоя жизнь и жизнь твоих корешей.

– Я все скажу, – поклялся Баграмян, осторожно смахивая пот, застилающий глаза.

– Зачем вы охотитесь на сына Старковой? – спросила я без долгих предисловий.

– Мы на него не охотимся, – голос Баграмяна звучал достаточно искренне, – у нас не получилось с первого раза ее свалить, и мы переключились на другой объект. Зачем тратить силы и деньги, если можно найти другой объект и взять его с меньшими потерями? У Старковой оказались большие связи, и охрану не удалось подкупить. Она переиграла нас.

– И что, вы так это и оставили? – засомневалась я.

– Да, оставили, а что с ней еще делать? – ответил Баграмян. – Нам ясно дали понять, что если мы на нее хотя бы косо посмотрим, то сразу можем собирать теплые вещи и сушить сухари.

– А что, вы думаете, у Кравцова, директора молочного комбината, нет связей? – спросила я с насмешкой.

– Есть, конечно, – согласился Баграмян, – но ему не помогут никакие покровители, так как на предприятии просто чудовищные нарушения. Еще он косячил с налогами. Подавал сведения, что вся продукция – это товары детского питания, и получал налоговые скидки. Местные власти имели с него нехилый навар, но когда запахнет жареным, все от него открестятся.

– А в «Тарстрое» что, не было нарушений? – спросила я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Лицо рейдера блестело от пота, будто он умывался и забыл вытереться полотенцем.

– У Старковой нарушения, конечно, были, но не такие глобальные. Пришлось их самим выдумывать. У нас бы все получилось, если бы она уехала в командировку, как планировала. Однако вышло иначе. Она не уехала. Мы об этом не узнали. Где-то неподрассчитали, где-то не успели правильно отреагировать, упустили время, и все. Идти дальше напролом просто не имело смысла.

– Если ты не отдавал приказа наехать на сына Старковой, может, кто-то из твоих амбалов сделал это по собственной инициативе? – предположила я. – Вы даже не представляете, какой будет расплата. Если сейчас я услышу честный ответ, то вы останетесь живы, если нет, то умрете.

– Стой, эй, не гони! – дрожащим голосом воскликнул Баграмян. Он закрыл микрофон рукой и зло спросил у остальных: – Вы, блин, придурки, кто-нибудь подкатывал к сыну Старковой?! Я же вам приказал от нее отстать! Нас сейчас из-за вас тут всех прикончат!

– Да никто ее не трогал. Я за своих парней ручаюсь, – проворчал Будаков из кресла. Он не отрывал взгляда от красной точки, остановившейся в районе его сердца. От напряжения вся его майка пропиталась потом. – Скажи ему, что мы ни при чем. На хрена нам ее сын? Чего мы добьемся, если его шлепнуть? Да это вообще бред! Нас подставляют.

Слушая их разговоры в наушниках, я все больше приходила к выводу, что парни Баграмяна здесь ни при чем. До вечера мне удалось просмотреть большинство переговоров по сотовым членов рейдерской банды, и ничего, касающегося Старковой и ее сына, там не было. Однако один раз они пытались отнять у моей клиентки предприятие. Не факт, что потом не попытаются снова. Следовательно, их в любом случае лучше нейтрализовать.

Поток мыслей в моей голове прервал один из парней Баграмяна. Он метнулся из угла, где его не доставали лазерные прицелы, к выключателю на стене. Свет в комнате погас, и остальные соратники Баграмяна бросились кто куда, как тараканы. Сам Баграмян вопил, чтобы все оставались на местах, потом сам, не выдержав накала страстей, прыгнул в сторону. Для меня темнота не являлась помехой. Винтовка была оснащена прибором ночного видения. Наблюдая в прицел за их метаниями, я решила добавить в ситуацию остроты. Пусть надолго запомнят этот день и город Тарасов. Щелчком переключателя я перевела винтовку в автоматический режим стрельбы и открыла огонь, стараясь ни в кого не попасть, но вместе с тем сделать в комнате как можно больше разрушений. Оба оконных стекла в гостиной со звоном обвалились вниз. Стоявший у окна телевизор взорвался, будто его начинили взрывчаткой. Кресло, на котором секунду назад сидел Будаков, превратилось в решето. Люстра, сбитая пулей, обрушилась прямо на Баграмяна. Тот полз к выходу, но люстра внесла коррективы в его план. Рейдер затих, потеряв сознание. Вслед за этим раздался сухой щелчок ударного механизма винтовки. Я поменяла обойму и продолжила разгром комнаты. Прошлась по дивану, разнесла стулья. Срезанные пулями дверцы шкафа рухнули на проползавших мимо бандюков. У тех от испуга вообще крышу снесло. Уже не понимая, что они делают, рейдеры толпой ломанулись к выходу. К этому моменту я уже израсходовала последний заряд, отложила винтовку и взяла пульт дистанционного управления. Высыпавшие из подъезда противники побежали к своим машинам, однако и здесь их ждал сюрприз. По моей команде, данной с пульта дистанционного управления, все три иномарки взлетели на воздух. Взрывы были направленными, поэтому никто не пострадал, кроме машин. Далее в кульминационный момент место событий окружила милиция. Единственное, что мне было непонятно, почему они так долго ехали. Земляному я позвонила еще двадцать минут назад, сообщила, что некие личности готовят теракт в городе и он может прославиться, нейтрализовав их. Видимо, он долго думал, сделать ли все самому или сначала доложить вышестоящему начальству.

Деморализованные стрельбой рейдеры не оказали никакого сопротивления, когда их арестовывали. Один Баграмян, когда пришел в себя в комнате и услышал, как в квартиру рвутся сотрудники милиции, перетрусил и открыл беспорядочную стрельбу из травматического пистолета «Оса». Вреда бойцам СОБРа это не причинило, а вот сам стрелявший получил физическое внушение. Избитого, в бессознательном состоянии его выволокли на улицу и бросили под ноги подельникам. Понаблюдав всю эту комедию, я не спеша собралась, упаковала все оборудование, спустилась и уехала на ожидавшем меня у подъезда такси.

– Бабушка, за ожидание придется заплатить, – бросил мне шофер, раскачиваясь в такт музыке, гремевшей из динамиков. Для него я была маленькой сгорбленной старушкой в платке, постоянно подкашливающей и поправляющей свои баулы.

– Да, конечно, я заплачу, – проскрипела я, – только учти, сынок, пенсия у меня маленькая. Не стыдно тебе будет с меня деньги-то брать?

– Нет, не стыдно, – фыркнул таксист и улыбнулся в зеркало заднего вида, – знаю я вас, пенсионеров, плачете, плачете, а у самих в матрасах по миллиону. Бабуля, зачем тебе деньги? Деньги нужны нам, молодым. Тебе уже пора к земле привыкать.

Я не стала спорить с наглецом и попросила остановить у спорткомплекса. О том, чтобы попросить сделать музыку потише, не могло идти и речи. Все такси пульсировало в ритм басов. Мимо нас пронеслась пожарная машина с включенными мигалками. Судя по всему, в центре веселье только начиналось, и сейчас там обнаружили взрывчатку. Мне бы очень хотелось быть там в этот момент, взглянуть в глаза Баграмяну, когда в присутствии понятых вскроют тайник под шкафом, но это было невозможно по ряду причин, и мне оставалось лишь фантазировать да надеяться, что Земляной все сделает правильно и рейдеры не соскочат с крючка.

Таксист затормозил как раз напротив двухэтажного ангароподобного здания, выкрашенного голубой краской, вылез из машины и, наблюдая, как я вытаскиваю сумки, предложил:

– Что, бабуля, помочь?

– Не надо, сынок, я сама.

– Ладно, ладно, давай помогу, – хохотнул он. Оттеснил меня в сторону, затем схватил сумку с оружием и оптикой и озадаченно воскликнул:

– Етит твою мать! Да как ты таскаешь такие тяжести? – с кряхтением он поставил сумку у моих ног и покрутил головой. – Вот так. Плачете, что больные, а таскаете, как лошади, что и молодым не поднять.

– Да я, сынок, просто в войну баржи с лесом разгружала, вот и привыкла тяжести поднимать, – проскрипела я, горбясь и подкашливая в носовой платок, – там бревна такие были, что не обхватишь. А тащить приходилось, иначе к стенке, по законам военного времени.

– Да, блин, ну, вы даете! – пролепетал шофер с благоговейным ужасом. Пятясь от меня, он сел в машину и умчался прочь. Я вздохнула, распрямилась, подняла сумки да и пошла от дороги во дворы. За оградой спортивного комплекса «Волна» стоял припаркованный «БМВ» торговца оружием. Я положила в багажник сумку с винтовкой, потом забралась в салон, переоделась, сняла старушечий грим, накрасилась, после стерла все следы моего пребывания в машине и налегке, с одной сумкой, двинулась дальше пешком. В сумке лежала одежда, гримировальные принадлежности и кое-что из аппаратуры. Прошагав около километра, я вышла на обочину дороги, поймала такси и в этот раз доехала практически до самого общежития.

Пробираясь в темноте мимо подъездов, я заметила серебристую иномарку, припаркованную напротив здания. Вроде бы ничего необычного, только вдруг салон машины подсветил огонек зажигалки. Сидевший внутри на водительском месте человек прикурил сигарету. Спрашивается – чего сидеть в машине в половине первого ночи перед общежитием и курить? В голове возникло сразу несколько правдоподобных версий. Во-первых, водитель мог быть таксистом и ждал перед домом клиента. Во-вторых, он мог приехать к кому-то из жильцов, скажем, чей-то дальний родственник, а этого человека не оказалось дома, и он решил ждать его прямо в машине. Либо парню просто нравилось курить в машине и слушать новости, так как дома жена не разрешала из-за маленького ребенка. Я могла придумать еще кучу всего, но это не успокаивало, а, напротив, напрягало. Самое главное, таинственный водитель иномарки мог оказаться из числа тех, кто преследует моего клиента. И от этого нельзя было отмахнуться. Моя рука в кармане коснулась оружия. Со всеми мыслимыми предосторожностями я вошла в подъезд, готовая в любую минуту дать отпор противнику. В подъезде стояла звенящая тишина. Бесшумно я стала подниматься по лестнице, проверяя этаж за этажом. Так добралась до выхода на чердак, проверила там замок на двери и лишь потом спустилась и вошла к себе в квартиру.

Тимофей, естественно, давно видел десятый сон. Его богатырский храп разносился по комнате, вырываясь из-под груды одеял, в которые парень кутался, несмотря на довольно теплую погоду. Оказавшись в кухне, я первым делом проверила холодильник. Съестные запасы нуждались в срочном пополнении. Собрав остатки ветчины, колбасы и сыра, я соорудила себе громадный бутерброд, съела его, запивая холодным чаем, затем села в кресло, положила рядом с собой на столик пистолет, второй в кобуру на боку, откинулась на спинку и тут же отключилась.