12

Очнувшись, Тимур понял, что связан, подвешен за ноги на стальной балке и покачивается на ветру, словно диковинный плод на ветке дерева. Когда он глянул вниз, ему очень захотелось кричать, потому как мир со стометровой высоты показался игрушечным. С его места открывался прекрасный вид на панораму города. Были видны все дома, парк, даже излучина Волги. Вода в реке в ночной тьме казалась черной и блестящей. Извиваясь от дикого ужаса, он тужился, мычал, но скотч надежно закрывал рот, не давая переполошить всю округу. Я развернула Тимура к себе и показала картинку на экране сотового. На ней стоял улыбающийся парень с простоватым, покрытым веснушками лицом, одетый в черную майку с черепом, красную бейсболку и узкие солнцезащитные очки.

– Узнаешь этого мальчишку? – грозно спросила я у пленника.

Тимур отрицательно покачал головой, дико таращась на меня. За ложь ему достался хороший пинок ногой в лицо. Тело стало раскачиваться на веревке, и я врезала ему еще для равновесия, на этот раз кулаком в живот.

– Как, память не проясняется? – спросила я.

Теперь Тимур утвердительно затряс головой, показывая, что он начинает вспоминать. Я снова показала фотографию погибшего друга Тимофея:

– Узнаешь его?

Тимур закивал.

– Вы убили его из-за того, что он попытался кинуть вас с наркотиками?

Тимур отрицательно мотнул головой, глухо мыча.

– Вижу, опять начались провалы памяти, – вздохнула я, – что ж, у меня есть отличное средство, снимающее эту проблему. – В моей руке появилась зажигалка. Я чиркнула колесиком, и вспыхнуло пламя, которое немедленно стал рвать ветер. На глазах у жертвы я поднесла пламя к веревке, которая удерживала Тимура на балке, и стала водить огнем по ней, пока волокна не занялись.

Тимур замычал, как на бойне. Он стал дико рваться, потом сообразил, что ему ничто не поможет, расслабился и заплакал.

– Повторяю вопрос, – объявила я, – вы убили этого парня из-за наркотиков?

Молящие глаза Тимура обратились ко мне. Он яростно мычал что-то, указывая на расползавшуюся в языках пламени веревку.

– Хочешь поговорить об этом? – догадалась я. Получив от него утвердительный кивок, я предупредила: – Только не ори как резаный, не буди людей. Иначе я тебя брошу здесь и уйду. А сам видишь, что веревка долго не выдержит. Понял?

Он вновь утвердительно закивал. Я одним движением сорвала скотч. Тимур шумно вздохнул и застонал.

– Я слушаю вас, – мой голос был ледяным.

– Мы его не трогали. Я его не собирался убивать. Он пообещал продать кокс в яхт-клубе. Я специально для него заказал пробную партию. Кокаин здесь особо не берут, – говоря, Тимур давился от напряжения. – Он взял у меня товар и пропал. Потом я узнал, что его сбила машина. Мне от этого плохо стало. При нем мог быть товар. Я стал пробивать в милиции. Товара при нем не было. Потом сходил к парню домой – тоже нет. А совсем недавно позвонила его девчонка и сказала, что принесет товар за вознаграждение. И все. Я клянусь, что не трогал его. Зачем мне его убивать? Он хорошо на меня работал, толкал травку. Какого хрена мне его убивать?

– Веревка вот-вот оборвется, – покачала я головой, – скажи лучше правду, пока не поздно.

– Я клянусь, мы его не трогали, – заверещал Тимур в ужасе.

– Правду! – давила я.

– Господи! Ты, сучка, я говорю правду, потуши веревку! – захлебывался Тимур. Его вопли разлетались вокруг на сотни метров, и я подозревала, что скоро в милицию посыплются звонки от обеспокоенных граждан.

– Я хочу слышать правду. – В моем голосе была непреклонность.

Веревка, державшая его, истончилась до тонкой нити. Пламя доедало последнее. Тимур увидел это и жутко всхлипнул:

– Тварь, ты будешь гореть в аду! Чтоб ты сдохла, сука! Я сказал правду! Правду!

Его слова оборвались диким воплем. Веревка не выдержала, и жертва соскользнула вниз, в пустоту. Перегнувшись через защитное ограждение, я увидела бездыханного Тимура, лежавшего в корыте из-под раствора, которое закрепили в подвешенном состоянии на крюке подъемного крана и притянули к зданию лебедкой, чтобы не раскачивалось из стороны в сторону. Я до последнего мгновения не верила, что он попадет туда, хотя сама долго все рассчитывала. При взгляде сверху корыта почти не было видно. Застонав, Тимур пошевелился. Ну, значит, с ним все в порядке. Дерьмо не тонет. Пусть живет. Я узнала все, что хотела. По глазам было видно, что Тимур не врал. Значит, он ни при чем. Я перешла на другую сторону здания, залезла на подъемник и спустилась вниз. «Хонда» Тимура все еще стояла в проезде, а значит, транспортом я обеспечена.

Спустя полчаса я, усталая, но удовлетворенная, входила в комнату общежития. Тимофей сладко спал на диване в обнимку с пакетом, заполненным белым порошком, который на ощупь напоминал снег. Я попробовала на язык остатки из ступки. Порошок был горьким, и от него тут же занемел язык. То, что надо. Отличная работа. Мне было жаль, что теперь «кукла» не требовалась. Часы показывали половину седьмого. Чертовски хотелось спать, но поспать мне не удалось. Перед тем как лечь, я сдуру решила проверить электронную почту. Оказалось, что два часа назад мне пришло письмо от Юзера.

Хакер все-таки разыскал рейдера, покушавшегося на строительную компанию моей клиентки. Желание спать мигом улетучилось. Артур Баграмян снимал квартиру в центре города рядом с администрацией. Его засекли камеры видеонаблюдения у банкомата. В этом месте, расположенном рядом с правительственными учреждениями, все улицы хорошо просматривались. Дальнейшее было делом техники. Переходя от камеры к камере, Юзер сопроводил рейдера до старого пятиэтажного дома. Баграмян вошел в подъезд и не вышел. Предположив, что объект живет в этом доме, Юзер проверил телефоны жильцов и по телефонным разговорам из одной квартиры на четвертом этаже выяснил, что он не ошибся в своих предположениях. Судя по обрывкам фраз, Баграмян в данный момент планировал захват Тарасовского молочного комбината. Кроме него в съемной четырехкомнатной квартире жили еще пять мужчин, его «коллег». Все, как на подбор, мордовороты с «добрыми» лицами. Юзер переслал мне фрагменты видеозаписи, где они входили в дом и выходили. Он даже идентифицировал всех по базе данных МВД. За каждым тянулся шлейф из афер, вымогательства, покушений. Двое из них бывшие работники правоохранительных органов. Один спецназовец. Остальные мастера спорта по рукопашному бою и боксу, занимались стрельбой, работали во вневедомственной охране. Компания подобралась что надо. Такие легко пойдут и на убийство, и на похищение. Юзер собрал массу информации о каждом из них: кто где бывает, номера банковских счетов, пластиковых карт, кредитные истории. Нечего было и думать обработать сразу такой объем информации. Парень явно перестарался. Однако кое-что мне, несомненно, пригодится. В моей голове начал складываться план.

Я не заметила, как рассвело. Потом проснулся Тим и удивленно уставился на меня.

– Вы что, не спали всю ночь?

– Да, что-то бессонница, – бросила я, – а ты разговариваешь во сне.

– Серьезно, что ли? – Тимофей разом выпрямился и протер глаза. Было заметно, что он бледен как смерть. – Что я говорил?

– Всякое, – протянула я, наблюдая за ним краем глаза, – в общем, открыла для себя много нового.

– Нет, я серьезно, – проворчал Тимофей.

– Иди умойся, – посоветовала я и выключила компьютер. Надо было по-быстрому перекусить и заниматься делами. Впереди ждал настоящий марафон. Сначала почта – отправить посылку следователю; затем в бюро судебной медицины с образцами крови, дальше с глушителем по местным умельцам. Крутанувшись на стуле, я задумалась о Тиме. Оставлять его в комнате одного на целый день было опасно. Но светить на улице тоже не лучший вариант.

Из съестного в холодильнике остались только холодные закуски. Я взяла было пачку спагетти с намерением отварить, но, поразмыслив, положила ее назад. После бессонной ночи как-то не очень тянуло на кулинарные подвиги. Ситуация требовала аккумуляции всех ресурсов организма, поэтому тратить оставшееся на готовку было просто преступлением. На завтрак сойдут бутерброды, а потом можно будет заехать куда-нибудь перекусить. Эта мысль меня успокоила. Я выхватила из ножен здоровенный зазубренный тесак и принялась нещадно кромсать сервелат. Затем дошла очередь до сыра и хлеба. Заварила чай.

Из ванной вернулся Тимофей. Утираясь моим полотенцем, он пожаловался на недостаточное качество мусса для укладки, мол, им ничего не уложишь. Еще ему не понравилась зубная паста, в ней было недостаточно мяты, и мыло – слишком жесткое, без увлажнителя и слишком сушит кожу.

– Я просто не рассчитывала принимать здесь всяких неженок, – огрызнулась я и вырвала у него полотенце. Гостевое полотенце, которое я ему предлагала до этого, тоже пришлось парню не по вкусу.

– А что, супа не будет? – удивился Тимофей, глядя на бутерброды, – я дома привык есть по утрам горячее. Это очень важно для правильной работы желудка.

– Надо же, – делано удивилась я, – беда-то какая, а супа нет! Только бутерброды. Хотя ты можешь их не есть и ограничиться кипяточком. Будет вместо супа.

– Крутая, да? – нахмурился Тимофей, сев за стол. – А вот потом скрючишься из-за язвы, и все.

– Знаешь, при моей профессии редко кто до язвы доживает, – доверительно сообщила я ему. – Кстати, пойдешь сегодня со мной. Замаскируем тебя так, что мать родная не узнает.

– Это гримироваться, типа, усы, парик? – оживился Тимофей.

– Да, – кивнула я, смерив его взглядом, – из тебя получится нормальная девчонка. Ты достаточно женоподобен, как многие современные юноши, чахнущие у компьютера.

– Какая, в жопу, девчонка! – завопил Тимофей, багровея, и закашлялся, подавившись бутербродом. Мне пришлось выбивать из него кусок колбасы. Даже применить метод Хаймлиха. Отдышавшись, Тимофей помахал передо мной пальцем: – Никаких девчонок. Я лучше сдохну, чем надену платье.

– Жаль, – горько вздохнула я, – у тебя и волосы длинные, парика не надо, только покрасить и уложить. Ты просто не знаешь, что теряешь.

– Нет, нет, ни при каких условиях, – Тимофей был непреклонен, – я лучше волосы остригу, чем бабой наряжусь.

– Острижешь? – встрепенулась я. – Ловлю на слове.

Через час Тимофей любовался своим новым образом в зеркале. Из длинноволосого брюнета он превратился в блондина с аккуратной стрижкой. Светлые волосы были зачесаны на прямой пробор. После недолгих уговоров мне удалось его избавить от пирсинга. Я изменила ему цвет глаз, осветлила смуглую кожу, вставила накладки на зубы, наделала веснушек и изменила форму подбородка силиконовой накладкой. Минимум грима и специальных средств, но эффект получился поразительный. В довершение всего я нарядила клиента в белую рубашку, галстук, брюки. Брюки оказались немного коротковаты, и мне пришлось отпустить материал, который был подвернут, прогладить, и все встало на свои места.

– Ну, как? – мой вопрос был обращен к Тимофею. Хотелось услышать его оценку проделанной работе.

– Я похож на педика, – простонал он, кривясь, – что ты со мной сделала?

– Ты не «голубой», – попыталась я его успокоить, – ты видел на улице мальчиков в аккуратных костюмах, которые плохо говорят по-русски и суют в лицо прохожим Библию? Так вот, ты один из них, уличный проповедник. – Покопавшись в столе, я разыскала пару бейджиков. Тут же на ноутбуке набрала нужный текст, подключила спрятанный в шкафу принтер и распечатала то, что получилось.

– Вот, отныне ты брат Томас Мелоун, мормон из Солт-Лейк-Сити, проповедуешь Святое Писание и набираешь новых братьев в общину, – торжественно сообщила я Тимофею, прикалывая к груди бейджик. – Церковь находится в центре. Если вдруг подойдут менты, смело приглашай их на собрание, предлагай поговорить о Боге, и они сами отвалят. Говори обязательно с английским акцентом. Я покажу как.

– Надеюсь, меня в таком виде не узнают, а то такой стрем, – обеспокоенно пробормотал он, оглядывая себя со всех сторон.

– Я тоже на это очень надеюсь, – ответила я и стала сама гримироваться. Мое превращение заняло полчаса. Я тоже хотела преобразиться в молодого парня-проповедника, но получилось какое-то существо неопределенного пола. Я напялила очки, посмотрелась в зеркало и решила, что так даже лучше. Молодые проповедники с Запада в настоящее время стали такой же частью российского пейзажа, как березки. Их считали безобидными чудиками, посмеивались и старались обойти стороной.

– Не хотелось, чтобы в таком виде нас скинхеды встретили, – обеспокоенно добавил Тим, репетируя перед зеркалом глупую американскую улыбку. – I’m fine. I’m happy. Howe are your?

– Не каркай, – буркнула я ему, – говорить надо не по-английски, а по-русски с сильным английским акцентом. – Еще полчаса мы тренировались говорить, ходить и вести себя, как проповедники. По окончании занятия я торжественно вручила Тимофею Библию. Второй Библии не было, и себе я взяла книжку по искусству православной Руси. Книга была очень толстая, напоминала Библию, а название было настолько затертым, что вовсе не читалось. В глаза бросался лишь большой позолоченный православный крест.

Прикрывая крест на книжке рукой, я взяла посылку с автоматом и бросила Тимофею:

– Вот, понесешь посылку. У меня руки должны быть свободны.

– Ясно, брат Алекс, – произнес Тимофей с сильным акцентом и с улыбкой до ушей.

– Двинули, – скомандовала я.

После дождливой ночи наступивший день оказался солнечным и на редкость жарким. Большинство людей уже успело добраться до рабочих мест, и на улице было не столь многолюдно: дети, пенсионеры да молодежь, которым нечем было заняться.

От напряжения и жары лоб Тимофея покрылся испариной. Я посоветовала ему расслабиться. Первым делом мы завернули на почту. Там я избавилась от посылки. Затем доехали до бюро судебно-медицинской экспертизы, которое располагалось в здании учебного центра медицинского университета. Я позвонила своей знакомой – эксперту и сказала, что материалы ей передадут во дворе двое проповедников-мормонов. В это время вокруг нас ходили студенты, посмеивались, тыкали пальцами. Пару раз обозвали гомосеками. Тимофей от этого нервничал все больше и больше. Через пять минут эксперт спустилась и забрала пакет с образцами. Она посмотрела прямо мне в глаза, но не узнала. Значит, маскировка была более чем удачной.

Вскоре мы стояли в подъезде дома, где жил оружейных дел мастер по кличке Демид. Глушитель от автомата мог быть его работой, хотя я не была в этом уверена.

– Что мне-то делать? – с тревогой спросил Тимофей.

– Позвонишь в дверь и скажешь, что хочешь поговорить о Боге. И не уходи до тех пор, пока он не откроет, – инструктировала я его, – откроет, а дальше уже моя работа начинается.

Мы поднялись на пятый этаж. Я указала на дверь, а сама прижалась к стене, чтобы меня не было видно через «глазок». Тимофей позвонил. Жестом я показала ему, чтобы не забывал улыбаться. Он послушно нацепил на губы фальшивую улыбку. За дверью послышалась возня. Затем глухой бас спросил:

– Кто там?

– Я хотэл погаварит с вам о Боге, – воодушевленно произнес Тимофей, улыбаясь в «глазок».

– Иди в зад со своим богом, мудило, – совсем нерадушно ответил хозяин квартиры из-за двери. Потом наступила тишина. Тимофей посмотрел на меня. Я в ответ кивнула, чтобы он еще звонил. Тимофей вновь позвонил.

– Ты че, придурок, еще не ушел? – с угрозой в голосе осведомился Демид.

– Вы не понял! Я хотэл погаварит с вам о Боге! Иисус, – ответил Тимофей еще более жизнерадостно. За дверью повисло тяжелое молчание. Невозможно было понять, есть там кто-то или нет. Тимофей вновь позвонил и повторил заученную фразу: – Я хотэл погаварит с вам о Боге! Как ваши дела?

– Вот сука, – буркнул Демид за дверью.

Улыбаясь, Тимофей вдавил кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока дверь с грохотом не распахнулась. Из квартиры с ревом вырвался громадный бородатый мужик, телосложением напоминавший платяной шкаф.

– Все, херенок, пришла тебе жопа!!!

Тимофей с ужасом на лице выставил перед собой Библию, решив, что она может его защитить. Он и в страшном сне не мог представить, что способен разъярить по доброй воле такого вот монстра. Демид планировал порвать сопливого проповедника, но тут вмешалась я. Подсечка, удар в солнечное сплетение. Демид начал оседать, а я со всего размаху перетянула его увесистым томом по морде. Силой удара противника отбросило внутрь квартиры, в прихожую. Звук от падения получился, как от груды камней. Соседи скорее всего подумали, что дом обваливается. Я отшвырнула торчавшие в проходе ноги Демида и махнула Тиму:

– Давай сюда. Что ты там застыл?

В этот момент на лестницу выглянула соседка оружейника. Она, конечно, не видела короткой схватки между нами, потому что в противном случае ни за что бы не высунулась. Она лишь слышала подозрительный грохот и решила посмотреть. Я загородила дверной проем и сделала вид, что разговариваю с хозяином квартиры:

– И сказал Иисус: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся». Он имел в виду, что деньги не есть главное. Что надо делать себя совершенный. Вы понимайте? Вот от Матфея, глава седьмая. Иисус сказал: «…не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?», или «что пить?», или «во что одеться?» – потому что все это ищут язычники и потому, что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом…»

Я говорила, а соседка все дальше высовывалась из двери, стремясь заглянуть в соседскую квартиру. На помощь неожиданно пришел Тимофей. Вот от кого я помощи точно не ожидала! Справившись с испугом, он улыбнулся до ушей и двинулся к соседке со словами:

– Я хотэл погаварит с вам о Боге! Вы верите в Иисус?

После этого соседку как ветром сдуло. Тимофей пробовал ее преследовать, но дверь в квартиру захлопнулась перед самым его носом.

– Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. – Закончив проповедь несуществующему собеседнику, я втянула Тимофея в квартиру и захлопнула входную дверь. – Теперь помоги мне перетащить этого борова в комнату.

Тимофей с кислой миной посмотрел на тушу оружейника.

– Да тут без лебедки не обойдешься!

– Давай бери его за ноги, – рявкнула я, схватив бородача под руки.

Весу в оружейнике было никак не меньше двухсот килограммов. Тимофей с жутким кряхтением помог мне усадить исполина на стул, потом отошел, держась за живот.

– Нет, все, теперь грыжа обеспечена. И в позвоночнике что-то хрустнуло. Нет, я к нему больше не притронусь.

– И не надо, – пробормотала я, приматывая Демида к креслу. Для надежной фиксации пришлось потратить два мотка широкого скотча. В конце процедуры оставшимся скотчем я заклеила рот хозяину квартиры, чтобы тот не орал, когда очнется. Приходить в себя хозяин начал, едва я отстранилась. Сначала он застонал, дернулся, открыл глаза и с изумлением уставился на нас.

– Вы недружественно отнеслись к нам, поэтому пришлось вас связать, – прояснила я оружейнику положение дел, – теперь мы сможем поговорить спокойно. Брат Томас почитает вам Библию, вы послушаете и, если возникнут какие-то вопросы, потом зададите их нам. Уверена, в конце мы станем добрыми друзьями, и вы уверуете.

Демид ожесточенно замычал. Не обращая на него внимания, я кивнула Тимофею:

– Брат Томас, начинайте с книги Бытия. Этот человек очень невежественен, и, думаю, он ее не читал.

Тимофей сначала не мог понять, что я от него хочу, потом открыл Библию на первой странице и начал:

– В начале сотворил Бог небо и землю…

Слушая его монотонное бубнение, я стала обыскивать квартиру. На столе накрытый сукном лежал самодельный пистолет в разобранном виде и различные инструменты мастера. Я взяла ствол пистолета, лупу и внимательно осмотрела поверхность металла, качество обработки, дефекты, сравнила увиденное с металлом глушителя и пришла к выводу, что глушитель изготовлялся на более современном оборудовании, чем ствол пистолета. В выдвижных ящиках под одеждой я нашла еще несколько образцов оружия. Картина везде была аналогична. Кроме оружия, у умельца я нашла холодное оружие, массу патронов и коробку, заполненную брикетами пластиковой взрывчатки. Кое-что из этого арсенала могло пригодиться в исполнении моих дальнейших планов. Я вытащила в прихожую взрывчатку, патроны, сумку с гранатами, снайперскую винтовку и вернулась в комнату.

Хозяин квартиры смотрел на меня с испепеляющей ненавистью в глазах. Я велела Тимофею прекратить евангельские чтения, сорвала со рта Демида скотч и показала глушитель:

– Что ты об этом думаешь? Только подумай перед ответом хорошенько, ибо от этого может зависеть твоя жизнь.

– Это глушитель, – ответил Демид, глядя мне в глаза. – Работа дерьмовая. Плохо все рассчитано, и металл подобран некачественный.

– Кто это мог изготовить? – спросила я ледяным тоном.

– Да кто угодно, любой самоучка, – пробурчал Демид со злостью, – я-то почем знаю.

Я перечислила всех, кто занимался в Тарасове оружием. Демид отверг все кандидатуры, заявив, что никто из них не стал бы так себя позорить.

– Это какой-то неумеха.

– Понятно, значит, у других можно не уточнять, – протянула я.

– Нет смысла, – ответил он и осторожно спросил: – Вы что, собираетесь меня убить? Учтите, у меня сын работает в милиции. Вас потом из-под земли достанут.

– Нет, убивать тебя никто не собирается, – ответила я с улыбкой, – так, возьму у тебя пару вещей во временное пользование – патроны, взрывчатку.

– Как же это взрывчатку во временное пользование? – возмутился он. – Это машину можно взять поездить, а взрывчатка на один раз…

– Кстати, о машине, – щелкнула я пальцами, – спасибо, что напомнил. – Огляделась и взяла ключи с брелоком от сигнализации. – О, «БМВ», вижу торговцы оружием неплохо зарабатывают.

– Ну че ты меня уже совсем грабишь, – едва не заплакал бородач, – ну оставь хотя бы машину!

– Ты лучше о душе подумай, – ответила я напыщенно, – не собирай себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут. Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное. От Матфея, глава пятая, стих четвертый. Прочитай и все поймешь.

– Кто вы вообще такие? – жалостно скривился Демид, не в силах понять, в чьей власти он оказался.

– Мы дети Его, – указала я глазами в потолок, – воинствующие мормоны-проповедники. Мы всюду сеем добро и просветляем души.

– А взрывчатка вам зачем? – спросил бородач дрогнувшим голосом.

– Для того, чтобы обрушить гнев Господень на головы грешников, – серьезно ответила я. – Что-то ты много вопросов задаешь, дядя. Уж не еретик ли ты?!

– Нет, нет, я верю в Бога, – почти закричал Демид в страхе. Он понял, что находится в компании опасных психов, и решил на все соглашаться.

– Тогда мы пошли, а ты оставайся и подумай о содеянном, – произнесла я с мрачной торжественностью, – подумай, как ты жил, чем занимался и что будет с твоей душой, если ты не изменишь образ жизни. Если до тебя не дойдет, то мы вернемся и вправим тебе мозги. – Мой взгляд от связанного переместился к Тимофею: – Брат Том, возьмите оружие и сумку с патронами, а я понесу взрывчатку и гранаты.

– А вы меня что, не развяжете? – робко поинтересовался Демид.

Я со злым лицом резко повернулась к нему, и бородач пошел на попятную:

– Нет, нет, не надо развязывать. Мне и так хорошо. Я буду сидеть так и молиться. Связанным даже лучше.

– Звать на помощь тоже не стоит, – добавила я к сказанному, – ибо на зов твой явятся стражи порядка, узрят орудия твои и заточат тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь все до последнего рубля. Потому лучше найди способ освободиться сам и веди себя тихо, потому как сказано: блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Мы вышли из квартиры. Я захлопнула дверь и улыбнулась. Тимофей, сгибаясь под тяжестью сумок, посмотрел на меня и спросил натужно:

– А откуда вы так хорошо Библию знаете? От вашего бреда меня самого мороз по коже продирал.

– Я недавно защищала одного священника, вот и поднатаскалась, – призналась я шепотом, шагая вниз по ступеням лестницы. В левой руке у меня была сумка со взрывчаткой, а ладонь правой я опустила в карман пиджака, где лежал миниатюрный шестизарядный пистолет «РГУ-050», стреляющий специальными бесшумными, беспламенными патронами «СП-5» калибра 7,62, пробивающими любой бронежилет.

– А зачем нам все это? – кивнул Тимофей на свои сумки.

– Для того, чтобы разобраться с людьми, которые на тебя наезжают, – коротко пояснила я. – Теперь заглохни. Ни звука. Когда будем выходить из подъезда, держись за мной и делай точно то, что я буду говорить.

На улице царило спокойствие. Мы спокойно вышли, сели в «БМВ» торговца оружием и поехали к центру города. Перед домом номер сорок шесть на улице Александрова имелась несанкционированная стоянка. Я пристроила машину на свободное место, достала коммуникатор и через Интернет вошла в систему видеонаблюдения комплекса административных зданий. Более всего меня интересовала высокоскоростная камера, в поле зрения которой находился подъезд дома, рядом с которым мы стояли. Пролистав архив событий, я смогла убедиться, что господа рейдеры во главе с Баграмяном погрузились в три машины и укатили по делам, а в их съемной квартире в данный момент пусто. Значит, мы заехали в очень удачный момент. В кармане у меня лежала пачка фруктовой жевательной резинки. Распечатав, я запихала в рот несколько пластинок, стала энергично их пережевывать, затем велела Тимофею взять сумку с патронами, сама взяла взрывчатку, один брикет оставила в машине, застегнула сумку, взвалила на плечо и вылезла из машины с Библией в руках.

– Что ж, пошли сеять добро. – Мой голос приглушала масса жевательной резинки.

Тимофей ничего не понял, но подчинился. В подъезде я оставила миниатюрную видеокамеру со встроенным датчиком движения, которая передавала видеоизображение по радиоканалу прямо на мой коммуникатор. В том случае, если рейдеры неожиданно вернутся, они не смогут застать нас врасплох. Камера передаст сигнал тревоги на коммуникатор, едва кто-либо войдет в подъезд. Мы поднялись на четвертый этаж. Там я быстро залепила жевательной резинкой соседские «глазки» и позвонила в съемную квартиру рейдеров. Контрольный звонок. Естественно, мне никто не ответил. В дело пошли отмычки. Сорок пять секунд – и мы оказались уже внутри вражеской цитадели. Тимофей от страха напоминал лемура в бане – такие же вытаращенные глаза и пот по лицу градом.

Я забрала у парня сумку и спрятала ее в навесной ящик для инструментов в коридоре. После мы вошли в комнату. Мой взгляд сразу упал на старомодный шкаф у стены. Недолго думая, я опустилась перед шкафом на колени, ножом извлекла планку основания и в пустоту за ней сложила всю взрывчатку из сумки. Туда же отправились гранаты. Потом поставила планку на место, установила в люстре жучок, уничтожила все следы нашего пребывания в квартире и вывела Тимофея обратно к машине.

– Может, расскажете, кто живет в той квартире? – поинтересовался Тимофей, садясь в «БМВ».

– Нет, – отрезала я, – меньше знаешь, крепче спишь. – Говоря это, я редактировала архив событий системы видеонаблюдения, заменяла кадры, в которые попали мы. Благодаря стараниям Юзера, у меня были все необходимые пароли и допуски. Через минуту от нашего визита не осталось никаких следов. Часом позже мы входили в мою комнату в общежитии.

Тимофей с ходу плюхнулся лицом вниз на диван и застонал:

– Боже, я сейчас сдохну от усталости. И жрать хочется.

– Сделай себе бутерброд, – посоветовала я, вынимая из чехла снайперскую винтовку. К вечеру нужно было хорошо подготовиться.

– Опять бутерброды, – заныл Тимофей, – может, лучше пиццу по телефону заказать?

– Ладно, закажи пиццу, – согласилась я и бросила ему свой сотовый, – вот, звони с моего, чтобы не засекли.

Он с серьезным видом, совсем как профессионал, выключил глушилку и позвонил в ресторан:

– Нам две королевские пиццы, одну с грибами и сыром, а вторую с ветчиной, помидорами, да, можно огурцов немного… нет, анчоусов не надо, оливок тоже. Сколько это будет стоить с доставкой? Тысячу сто пятьдесят… Да, устраивает. Ждем.

– Сколько, сколько? – переспросила я, разглядывая доработанную оружейником присоединительную планку оптического прицела винтовки.

– У них очень хорошая пицца, – заверил Тимофей.

– За такие деньги она должна быть просто великолепной, – вздохнула я и, передернув затвор, нажала на спусковой крючок. Последовал сухой щелчок ударно-спускового механизма. В чехле от винтовки лежали остальные аксессуары, каждый в своей ячейке: глушитель, два магазина по тридцать патронов, средства для чистки и смазки оружия.

Было видно, что Тимофей хочет что-то спросить и никак не решается. Я не стала его торопить. Сложив винтовку обратно в чехол, я спрятала его за диван. Мой подопечный в этот момент попытался избавиться от грима, но я его остановила:

– Раз заказал пиццу, в гриме дождемся разносчика. Не надо, чтобы он нас видел как есть. Могут возникнуть проблемы. – Тимофей послушно прилепил на место край силиконовой накладки на подбородке, а я помогла ему устранить дефекты, добавила грима. Дальше мы болтали о новых технологиях. Парня очень заинтересовала эта тема. Он с жадностью впитывал все, что я говорила, и следил за каждым моим действием. На его глазах я настроила коммуникатор на перехват телефонных разговоров Баграмяна. Пришлось ненадолго вновь отключить глушилку, чтобы проверить, как система работает. Баграмян как раз звонил кому-то из администрации города и намекал на хорошее вознаграждение, в случае если ему будет оказано содействие.

– Круто наглухо! – восхищенно воскликнул Тимофей, слушая перехваченный разговор.

Наши невинные развлечения прервал стук в дверь.

– Кто там? – спросил Тимофей, повинуясь моему тычку в бок.

– Доставка пиццы, – ответил мужской голос за дверью.

Я быстро обмотала руку с пистолетом полотенцем и проскользнула к двери. Тимофею жестами показала, чтобы открывал, а сама приготовилась нанести удар.

Ничего не понимая, Тимофей открыл дверь и отскочил в сторону. Разносчик – худой парень лет двадцати, шагнул внутрь, спросив удивленно:

– Эй, але, люди, я вам пиццу принес.

Я возникла перед ним словно привидение, выхватила из рук коробки, бросила их на диван, толкнула разносчика к стене и, захлопнув ногой дверь, сдавила гостю мертвой хваткой горло:

– Не дергайся! Ни звука! – Глядя в его расширенные от ужаса глаза, я быстро провела обыск в карманах униформы, ощупала конечности на предмет скрытых под одеждой пик или заточек, осмотрела ремень. Не было даже намека на оружие.

– Что вы делаете? – прохрипел разносчик дрожащим голосом.

– Заткнись! – рявкнула я на него и скомандовала Тимофею: – Посмотри в коробках.

Тимофей заглянул под крышки и разочарованно констатировал:

– Там просто пицца.

– А вы чего ожидали? – едва не плача, пискнул разносчик.

– Она горячая? – осведомилась я, поняв, что на этот раз все обошлось. Разносчик пиццы оказался действительно разносчиком, а не кем-либо еще. Можно было выдохнуть.

– Горячая, – ответил Тимофей, полностью открыв одну из коробок.

– Я просто очень, очень не люблю холодную пиццу, – объяснила я свое поведение разносчику и отпустила его горло.

– Да, я уже понял, – просипел парень. Он медленно попятился от меня к двери, растирая на ходу шею.

– Стой, – я удержала его за руку, – а как же деньги за пиццу?

– Вы мне что, их отдадите? – с сомнением пробормотал разносчик, от страха содрогаясь всем телом.

– Да, конечно, – улыбнулась я, – и кроме денег вам полагается небольшой бонус за причиненные неудобства. Вот вам по кусочку от каждой пиццы, ешьте…

– Я не хочу, – отстранился от меня разносчик.

– Ешьте, – повторила я с нажимом. Разносчик понял, что ему не избежать этого, и взял из рук Тимофея треугольники пиццы. Он съел один, затем другой и остался жив. Я выждала пять минут. Только после этого разносчик пиццы был отпущен с солидными чаевыми.

– Да вы тут все психи, – сказал он на прощание и стремглав выскочил за дверь, словно ожидал, что я за ним погонюсь.

– Да, попахивает шизой, – поддакнул со своего места жевавший пиццу Тимофей.

– Будь у тебя мой опыт, ты бы так не говорил, – проворчала я, опустившись на диван, – ладно, плевать. Вечером мне предстоит одно небольшое дельце. Я свалю максимум на час. Ты будь здесь и веди себя хорошо. Список правил ты уже знаешь. Думаю, мне не стоит повторяться.

– Да ты… тьфу, то есть вы, мне своими правилами уже всю плешь проели, – фыркнул Тимофей.

– Ну, короче, ты понял, – пробормотала я и почувствовала, что глаза начинают закрываться сами собой. Последствия недосыпания. Нет, держаться! Я вскочила, заварила себе крепкий кофе, выпила залпом две чашки, закурила и схватила трезвонивший телефон. Звонил мой человек из уголовной среды, который обещал мне раздобыть информацию по покушению и убийству друга Тимофея. Ничего конкретного он не узнал. Никто из местных не в курсе. Возможно, убийство и покушения дело рук гастролеров. Однако банда убийц, приехавшая в Тарасов, никак не могла остаться незамеченной. Кое-кто предполагает, что это как-то связано с бандой пиратов. Эти отморозки поставили на уши всю местную милицию. Никто не знает, кто они такие. Однако из-за их представлений милиция постоянно проводит облавы, и в уголовном мире поднимается волна недовольства. Один из авторитетных людей Тарасова даже предложил награду за информацию о пиратах.

Выслушав его рассказ, я намекнула, что за это не готова заплатить, так как не узнала ничего нового. Вот если будет что-то серьезное, то тогда пожалуйста. Собеседник согласился, что так справедливо, и мы попрощались.

– Банда пиратов, только этого мне еще не хватало, – произнесла я вслух.

– Что? – испуганно спросил Тимофей, оторвавшись от телевизора.

– Ничего, – буркнула я.