Глава 9
Я осторожно опустила трубку на рычаг. Вот, значит, где собака зарыта.
Убийца оказался очень дальновидным человеком. Заранее поставил телефон жертвы на прослушку. Оставался самый главный вопрос. Кто он?
Поразмыслив немного, сидя на решетниковской кровати, я пришла к выводу, что выйти на заказчика убийства можно только путем поимки исполнителей. Вычислить врага дедуктивным методом не получалось. Очень уж капитально он окопался. Лишь одна ниточка вела к нему. Это Чиф и его коренастый дружок.
Вот их-то для начала и будем ловить. Следовало тщательно продумать, как это сделать. На живца? А что, старый, проверенный метод. Действует в девяноста процентах из ста безотказно. Надо только уговорить Александра Михайловича спокойно, без паники исполнить роль приманки. Трудно прогнозировать заранее, согласится ли он на это. Шаг очень ответственный и опасный. Ведь не стану же я скрывать от клиента, что риск в данном деле огромный.
Продолжая размышлять в том же направлении, я покинула спальню Александра Михайловича, заперев ее на ключ, и снова спустилась на первый этаж. Во всем доме царила гробовая тишина. Анна Решетникова не подавала никаких признаков жизни. Пожалуй, это тоже своеобразный талант. Жить незаметно для окружающих.
Свой мыслительный процесс я решила подпитать чашкой кофе. Сварила его и расположилась в гостиной на диване.
Общий план поимки двух киллеров на живца у меня уже был. Следовало только додумать детали и некоторые отдельные этапы операции.
Я взглянула на часы. Три часа дня. С утра прошло уже достаточно времени для того, чтобы Решетников успел успокоиться. Основной всплеск паники у него, несомненно, должен пройти, и потому можно попробовать съездить к нему и поговорить.
Я встала, подошла к столику и поставила на него пустую чашку из-под кофе. «Была не была, — решила. — В конце концов, не стоит терять время понапрасну. Убийца не будет ждать, пока мы решимся на контрдействия. Я должна опередить его».
И тут раздался пронзительный звонок в дверь. Очень неожиданно раздался. Я напряглась и сунула руку в карман. Нащупала холодный металл своего револьвера.
Кто, интересно, заявился в гости к Решетникову? Он не говорил, что ждет кого-то.
Меж тем звонок повторился, а вслед за ним и стук в дверь. Нетерпеливый визитер.
Палец мой плавно лег на курок, и я подошла к двери.
— Кто там?
— Да это я, Женя! Открывай! — донесся до меня голос Жемчужного.
— Что ты тут делаешь? — спросила я, все еще разделяемая с ним дверью.
— Приехал к тебе, — бесхитростно признался он.
— Зачем? — я сняла палец с курка.
— Как зачем? Мы же договаривались вчера. Забыла? Я приехал в клинику, а тебя там нет. Ну, я сразу сюда. Да откроешь ты наконец дверь или нет?
Пришлось выполнить его просьбу и впустить в дом.
— Мы условились на пять часов, — напомнила я.
— Я не в силах был дождаться, — со всей страстью, на которую был способен, он заключил меня в объятия, но я решительно отстранилась.
— Что с тобой? — не понял он.
— Настроение не то, — я отошла к дивану.
— Ну, Женечка, ну что случилось? — Жемчужный подбежал ко мне, усадил и сам сел рядом.
Я посмотрела ему в глаза. А что я теряю? На данной стадии развития решетниковского дела таиться и запираться больше не было смысла. Я решила посвятить Костю в суть дела. Убийцей он вряд ли был, а полезным оказаться вполне может. Вдруг что-нибудь важное вспомнит. Актер обязан быть наблюдательным.
— Я не племянница Решетникова, — призналась я.
— Дочь? — сразу выдвинул догадку Костя.
— Ты мне льстишь, — рассмеялась я. — По-твоему, так молодо выгляжу?
— Ты выглядишь сногсшибательно, — он снова потянулся обниматься.
— Так ты хочешь выслушать меня или нет? — строго осадила его.
— Конечно, хочу. — Жемчужный никогда не унывал и не обижался.
— Я его телохранитель.
— Чего? — Он был поражен.
Я повторила признание.
— Кто? Ты? — не поверил Костя.
— Я.
— Ничего не понимаю, — улыбнулся он. — Ты меня разыгрываешь?
— Нет.
Я набрала в грудь воздуха и начала рассказ. Жемчужный заинтересовался и не стал по своему обыкновению перебивать меня и сыпать шуточками направо и налево. Если у него и были какие-то оценки услышанного, то только молчаливые. Говорила я долго, минут двадцать, а когда закончила, произнесла устало, как в небезызвестной рекламе:
— Все. Я хочу кофе. А ты?
— Налей, — задумчиво бросил Костя.
Я удалилась на кухню, оставив его в одиночестве, а когда вернулась обратно с двумя чашками кофе, он сидел, не изменив позы.
— О чем задумался, детина? — пошутила я.
— То, что ты рассказала, невероятно. — Он взял из моих рук чашки и поставил их на стол.
— Да нет, Костя, очень даже вероятно, — я села.
— Я не то имел в виду, — поморщился он и добавил: — Странно, почему Сашка ничего не сказал мне об этом? Ведь ни словом не обмолвился, сволочь.
— Может, боялся? — предположила я.
— Чего?
— Тебя.
— В каком смысле? — не понял Жемчужный.
— Может, подозревал тебя в причастности к покушениям?
— Не говори глупостей, — отмахнулся Костя. — Мы с детства дружим. Он знает меня как облупленного.
— А вот я — нет.
— Намекаешь на то, что я у тебя под подозрением? — догадался Жемчужный.
— А чем ты можешь доказать обратное?
— Я ничего не собираюсь доказывать, — он отхлебнул кофе. — Это глупо.
— А соображения какие-нибудь есть? — спросила я.
— Никаких, — признался Костя. — У Сашки нет врагов.
Здрасьте, пожалуйста. Даже я успела накопать их целую кучу, а Костя говорит, что нет. Поистине он беспечный человек. На сцене играет и драмы, и трагедии, а в жизни вовсе не замечает проблем. Хотя, может, это и хорошо? Видеть все в розовом цвете?!
— Ты ошибаешься, Костя, — огорошила его я. — В клинике, например, у Александра Михайловича все враги.
— Шутишь? — изумился он.
— Ни капельки.
— Стало быть, убийцу надо искать там, — вынес он решение.
— Необязательно, — усомнилась я.
— А я уверен. У тебя есть какие-нибудь задумки?
— Есть, — ответила я.
— Поделишься?
— Я буду ловить тех двоих на живца.
— Как?
При этом вопросе я помрачнела. Как? Действительно, я ведь еще не говорила на эту тему с Решетниковым, а уже строю далекоидущие замыслы. Он может и не согласиться. Движимый страхом или еще чем-то. Тогда как я буду ловить обладателей салатного «жигуленка»? На себя? Я им не нужна. Меня они хотели прикончить постольку-поскольку.
— Что с тобой? — Жемчужный взял меня за руку.
— Знаешь, Костя, если бы Чиф с дружком охотились за мной, я заманила бы их в ловушку без проблем. А тут вся загвоздка в Решетникове.
— Какая загвоздка?
— Он может отказаться исполнять роль приманки. И будет прав. Дело опасное. Но тогда все полетит в тартарары.
— Как ты сказала? — насторожился Костя.
— Что я сказала?
— Подожди, подожди, — он отпустил мою руку, вскочил с дивана и заходил по гостиной из угла в угол.
— Тебе нездоровится? — участливо спросила я.
— Это гениальная мысль! — воскликнул он и хлопнул себя по лбу. Глаза его светились азартом и счастьем.
— Какая идея? — я тоже встала.
— Наживкой буду я, — гордо изрек Костя.
— Ты? — удивилась я. — А ты-то им зачем?
— Не поняла?
— Нет, — честно призналась я.
— Держи, — как и при нашей первой встрече он сделал едва заметный жест, и в его руке появился прямоугольный листочек.
— Что это?
— Возьми и прочитай.
Я взяла в руки картонный прямоугольник. Это была своеобразная визитка. На ней было написано Костиным почерком: «Константин Эдуардович Жемчужный. Самый разноплановый актер в мире». В нем была неистребимая склонность к мальчишеским выходкам.
— И что? — продолжала допытываться я, хотя уже догадывалась, к чему он клонит.
— Ты ведь сама сказала, что Сашка может не согласиться исполнить роль приманки. Правильно. Ему это и не надо. Он — хирург, а актер — я. Исполнять роли моя прерогатива.
В этой идее, бесспорно, что-то было. Я заинтересовалась не на шутку.
— Ты хочешь изображать Решетникова?
— Ну конечно, — обрадовался он. — Убийцы примут меня за него, будут пытаться ухлопать, и тут-то мы их и накроем.
— А сможешь? — засомневалась я.
— Ты что, читать не умеешь? — Жемчужный светился, как пятиалтынная монета. — Там написано: разноплановый актер. А сыграть человека, привычки и жесты которого мне досконально известны, проще пареной репы.
— Я не об этом.
— А о чем?
— Дело это рискованное, Костя. Я могу пойти на это. Мне не привыкать. В том и заключается моя работа. Ты сам только что говорил. Решетников — хирург, ты — актер, а я — телохранитель. Каждому свое.
— Вот ты и будешь меня охранять во время операции. Разве я не прав?
— А доверяешь? — хитро прищурилась я.
— Ха, спрашиваешь. Ты сама подумай. Ты кто? Телохранительница. Стало быть, я вручаю тебе на хранение свое тело. И ты его будешь хранить. Так?
— Так.
— Вот видишь. От одной этой мысли у меня мурашки по всему телу.
— Я так не согласна, — я приняла его шутливую игру. — Буду охранять твое тело, а вот за безопасность мурашек не ручаюсь.
— Ничего, об этом мы как-нибудь потом поговорим. Сейчас давай о деле, — он снова сделался серьезным.
— Давай, — я тоже горела желанием действовать.
— У меня только один вопрос. Как мы их выманим на меня?
— Надо подумать.
На этот раз в размышления углубилась я, меряя шагами гостиную. Жемчужный сел в свое кресло и, попивая кофе, поглядывал на меня и ожидал решения.
— Есть идея! — сказала я минут через пять.
— Садись, рассказывай, — он указал мне рукой на диван.
Я послушно села.
— Слушаю. — Жемчужный весь напрягся, как канат.
Я вкратце посвятила его в суть дела. Весь мой план был основан на взаимоотношениях Решетникова с Венской. В связи с этим Костя задал мне вполне резонный вопрос:
— А медсестра согласится пойти на такой риск?
— Никакой медсестры на самом деле не будет, — сказала я. — Раз ты будешь играть перед убийцами роль Решетникова, почему я не могу выступить в роли Венской?
— Ничего себе, — Жемчужный загорелся еще больше. — Хочешь потягаться со мной актерским мастерством?
— Ты что, против?
— Обеими руками «за», — для убедительности он поднял вверх руки.
— Тогда начнем. Подожди меня здесь, скоро вернусь.
Прежде чем Костя успел что-либо спросить, я вышла на улицу. Пройдя два квартала и обнаружив наконец работающий телефон-автомат, зашла в будку и по памяти набрала служебный номер Людмилы Венской.
— Алло! — раздалось на том конце провода, когда нас соединили.
— Привет, Люда, это я.
Она узнала меня сразу.
— Что случилось, Жень?
— Ничего особенного, — поспешила успокоить ее я. — Просто ты должна сейчас поехать домой.
— Как это должна? Время еще только четыре часа.
— Ты можешь не спорить?
— Могу.
— Тогда делай, что я тебе говорю. Это необходимо для благополучия доктора Решетникова.
— Хорошо, — сразу согласилась она. — Я поеду домой, и что мне там надо делать?
— Ничего.
— Как ничего?
— Обыкновенно, Люда. Просто поезжай домой и жди меня.
— Ты приедешь ко мне? — спросила она.
— Если назовешь мне адрес, конечно.
— Назову. Записывай.
Она продиктовала свой домашний адрес, но я ничего записывать не стала, просто запомнила.
— Спасибо, — поблагодарила ее. — Скоро увидимся.
— Уже выезжаю, — сообщила она, и, повесив трубку, я вышла из будки.
Погода начинала портиться. Неизвестно откуда набежали тучи и заволокли все небо. Собирался нешуточный ливень. Впрочем, может, это и к лучшему. Может, в пасмурную погоду вероятность того, что убийцы примут нас с Костей за Решетникова и Венскую, увеличится вдвое.
Я вернулась в особняк. Жемчужный курил, стоя у окна.
— Ты все еще в таком виде? — накинулась я на него.
— А что такое? — он критически осмотрел себя в большое стоячее зеркало.
— Тебе пора принимать образ, — пояснила я. — Поднимайся в комнату Решетникова и займись гримом.
— Нет ничего проще.
Мы вместе поднялись на второй этаж и для начала зашли в мою комнату. Там Костя самолично выбрал все необходимое, на его взгляд, из моего походного реквизита и, забрав ключ от комнаты Решетникова, ретировался. Мне вступать в роль Людмилы Борисовны было еще рано. Дожидаясь возвращения Кости, я спустилась вниз и еще раз прокрутила в голове составленный план. В целом осталась им довольна. Если и произойдут какие-нибудь непредвиденные эксцессы, будем импровизировать.
Жемчужный вернулся минут через тридцать. Хотя нет, это был не Жемчужный. В это было трудно поверить, но передо мной стоял сам Александр Михайлович Решетников. Ну, может быть, с небольшими изменениями во внешности. Хотя отображен четко. Висячие усы, крючковатый нос, прическа, стиль одежды. Костя сумел даже передать каким-то образом его худощавость.
Однако соблюден был не только внешний вид. Ссутулившись по-решетниковски, Костя прошелся по гостиной, затем сел в кресло, нервно закурил и взял в руки чашку с кофе. Я засмеялась. Все характерные жесты и манеры Александра Михайловича были исполнены в точности.
— Ну как? — гордо спросил он.
— Мама родная не отличит, — ответила я. — А как насчет голоса?
— Без проблем.
— Скажи что-нибудь, — попросила я.
— Вы знаете, Женя, наверное, я влюблен в вас. Я понял это сегодня во сне.
Бесспорно, сходство с решетниковским голосом было. Не полное, конечно, но для телефонного разговора вполне сгодится.
— Отлично, — похвалила я Жемчужного и для пущей убедительности немного поаплодировала ему.
Он встал и раскланялся на все четыре стороны.
— Когда начнем? — нетерпеливо спросил он.
— Сейчас. Я поехала, а ты оставайся здесь. Продолжай входить в образ.
— Буду стараться, — улыбнулся он.
— Ты все помнишь?
— Конечно.
— Текст не забудешь?
— Ты меня обижаешь, Женечка.
— Ну извини. Просто беспокоюсь за тебя.
— Я за тебя тоже.
— За меня не надо, — успокоила его. — Ну все. Я пошла.
— Ни пуха ни пера, — пожелал он мне.
— К черту, — ответила я и направилась к заднему выходу.
От самой двери я обернулась.
— Будь осторожен, Костя. Это ведь все не шутки.
— Я понимаю, — он затушил сигарету в пепельнице. — Обещаю беречь себя.
С минуту я молча смотрела на него, потом вышла из дома.
На улице уже вовсю лил дождь. Я крадучись вышла на дорогу и поймала попутку. Если за домом Решетникова и было наблюдение, я сделала все возможное, чтобы покинуть его незамеченной.
Минут за двадцать добралась до места, адрес которого дала мне Венская. Она открыла дверь сразу же, как только я надавила на кнопку звонка.
— Привет, — сказала я ей с порога.
— Привет. Ты вся промокла. Заходи скорее.
Она впустила меня в квартиру и закрыла дверь.
— Что произошло?
— Напои меня чем-нибудь горячим, — попросила я. — Болеть мне сейчас никак нельзя.
Из-за огромной любви к чаю кофе у Люды, как обычно, не оказалось, и мне пришлось довольствоваться малым. Расположившись на кухне и беззастенчиво расправляясь с пирогом, который Венская подала к чаю, я посвятила ее в наш с Жемчужным план действий.
— Это очень опасно, — сказала она, внимательно выслушав меня.
— Я знаю, но другого выхода нет. Так ты поможешь мне?
— Конечно. Сейчас, — она вскочила со стула и исчезла в соседней комнате.
Вернулась почти сразу и объявила:
— Я приготовила тебе все необходимое. Мой парадный брючный костюм, косметику, парик.
— Что, и парик есть? — удивилась я. — С такими же волосами, как у тебя?
— Да.
— Зачем он тебе?
— Но ведь я же думаю о старости, — ответила она и слегка покраснела.
Я засмеялась.
— Не рано ли?
— В самый раз.
— Ладно, пошли, — я встала из-за стола. — Показывай, что там у тебя.
Все приготовления, включая принятие душа, заняли у меня часа полтора. Однако результатом я осталась довольна. Мы с Венской сидели рядом, глядя в зеркало.
— Здорова похожа, — сказала она с восхищением.
— Издалека не отличишь, — скромно согласилась я.
Она закручинилась.
— Что с тобой?
— Выходит, я не так уж индивидуальна.
Ответить я ничего не успела, так как в этот момент зазвонил телефон. Я взглянула на часы. Скорее всего Жемчужный. Он точен.
Мы с Венской заранее уже все обговорили. Голос ее я решила не имитировать, и потому разговаривать по телефону с псевдо-Решетниковым предстояло ей. Текст вопросов и ответов я написала ей на бумаге, и она даже успела частично его запомнить.
— Давай, — кивнула я на аппарат.
Она подошла и сняла трубку. Заметно волновалась.
— Алло!
Я в коридоре оккупировала параллельный аппарат.
— Людочка? — услышала я. — Здравствуй, это Саша.
— Привет, — откликнулась она.
— Я звонил в клинику, мне сказали, ты ушла.
— Нездоровится что-то. А ты, я слышала, тоже приболел.
— Это Женины выдумки, со мной все в порядке. Она жить мне спокойно не дает.
— Тебе остается только посочувствовать.
— Я хочу тебя видеть.
— Я тоже. Но каким образом?
— Слушай, как ты смотришь на то, чтобы поужинать вместе? У меня есть на примете один симпатичный ресторанчик.
— А как же твоя племянница?
— Она сейчас в своей комнате. Не знаю уж, чем занимается, но, думаю, смогу улизнуть. А чтобы и вовсе отделаться от нее, возьму ее машину. Так что скажешь?
— Сашенька, я с удовольствием. А вдруг у тебя не получится?
— Все получится. Я уверен.
— Ты заедешь за мной?
— Да. Только выйди на улицу. Ты ж знаешь, я не хочу светиться перед твоими соседями. Береженого бог бережет.
— Договорились. Я буду ждать.
— Через полчасика…
— Хорошо.
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже.
— Пока.
В трубке раздались губки отбоя. Молодец, Костя! Четко провел свою линию. Профессионально. И Людочка не подкачала. Ничего не напутала.
— И что теперь? — Венская повесила трубку и повернулась ко мне.
— Ты умница, Люда, — похвалила я. — Весь разговор прошел как надо.
— Я волновалась.
— Ну, теперь-то уж все. Дело сделано. Твое, во всяком случае.
— Так что теперь?
— Теперь отдыхай. А нам предстоит работа. Напоишь меня еще чаем?
— Конечно.
— Больше двадцати минут у тебя не отниму, — пообещала я.
— Ну, что ты говоришь, Женя. Пойдем на кухню.
Ровно двадцать минут, то и дело поглядывая на часы, я чаевничала в обществе Людмилы Венской.
— Мне пора, — произнесла наконец я, когда лимитное время истекло.
Люда, не говоря ни слова, проводила меня до двери.
— Позвонишь, когда все закончится? — спросила, когда я уже вышла на лестничную площадку.
— Не обещаю, — ответила ей. — Как сложатся обстоятельства. Но постараюсь.
Венская, стоя в дверях, провожала меня взглядом, пока я спускалась вниз.
Я вышла на улицу. Дождь до сих пор не прекратился. Раскрыла зонт и подошла к обочине тротуара.
И тут краем глаза я заметила за поворотом салатный «жигуленок», за рулем которого сидел какой-то человек. Чуть поодаль от машины топтался Чиф в своей неизменной синей ветровке и в кожаной кепке, надетой по случаю непогоды.
Вот, значит, как они решили поступить. Вместо того чтобы сесть на хвост предполагаемого Решетникова около его особняка, они решили подкараулить жертву у дома любовницы. Что ж. Умно. Во-первых, перестраховались на случай ловушки со стороны Решетникова и, во-вторых, рассудили так. Их «жигуль» уже известен Александру Михайловичу, так чего зря мозолить глаза. А вот когда тот окажется в обществе любимой женщины, бдительность его ослабеет. Я была уверена, что именно так или почти так рассудили киллеры.
Кретины. Сами того не предполагая, они дали мне фору. Больше всего я боялась, что они устроят покушение на Жемчужного-Решетникова прежде, чем мы успеем с ним объединиться.
Чиф наблюдал за мной издалека, но подходить не собирался. Жизнь Людмилы Венской ему не нужна. У него нет приказа расправляться с ней заодно.
Костя был пунктуален. Он подрулил к тротуару, вышел из машины, обогнул корпус и распахнул передо мной дверку. Проделал все это в стиле доктора Решетникова.
— Прошу, — сказал он своим голосом.
Я села в салон. Оборачиваться не стала, хотя и так прекрасно догадывалась, что Чиф тоже не замедлил занять место в «жигуленке».
Жемчужный сел за руль, и мы поехали.
— Может, нам стоит поцеловаться для правдоподобности? — предложил он мне.
— Это необязательно, — ответила я и тут же спросила: — Как ты?
— В полном порядке. Я, как никогда, готов к боевым действиям.
— Это хорошо.
— Проблема лишь в том, — сказал Жемчужный, следя за дорогой, — что за мной никто не следил. Я, конечно, мог и не заметить, у меня нет практики в этой области, но салатного «жигуленка», о котором ты говорила, я нигде не видел.
— Можешь взглянуть в зеркальце заднего вида, — посоветовала я Косте.
Он глянул в него и присвистнул.
— Видишь?
— Вижу, — признался он. — Но клянусь тебе, его не было.
— Я знаю. Они сели нам на хвост у дома Венской. Там караулили тебя.
— Что предпримем?
— Пока ничего. Предоставим право первого хода им.
— А куда мы едем? — поинтересовался Жемчужный.
— Ты же везешь меня в ресторан. Разве забыл?
— Нет, но хотелось бы знать, в какой.
— Все равно, — ответила я. — Какой будет по дороге.
— Здесь неподалеку «Интим», — проинформировал Костя, хотя я и без него прекрасно знала город.
— Вот в «Интим» и поедем.
Я осторожно глянула в боковое зеркало. «Жигуленок» держался от нас на почтительном расстоянии, и его пассажиры атаковать пока не собирались. Они вообще были относительно спокойны. Если это не показная расслабуха, то тем хуже для них.
Мы подрулили к ресторану с пикантным названием «Интим», и Костя припарковал «Фольксваген» на стоянке. Я вышла из машины первой. Вслед за мной салон покинул и Костя. Я заметила, что «жигуленок» остановился чуть поодаль. За рулем сидел коренастый, рядом с ним приятель Чиф.
— Пошли? — спросил Костя, подойдя ко мне.
Я взяла его под руку.
Мы вошли в зал и заняли один из столиков невдалеке от оркестра.
— Что будем заказывать? — поинтересовался Жемчужный.
— Что хочешь. Мне все равно.
Подошел официант, и они с Костей о чем-то посовещались. Я не прислушивалась. По неведомой мне причине наши соглядатаи не спешили появляться в ресторане. Не собираются же они ждать нас на улице весь вечер?
И тут я догадалась. Ребята вполне могут использовать тот же прием, с которого начинали в свое время.
— Сейчас вернусь, — я встала из-за стола.
— Куда ты? — насторожился он.
— Хочу дохнуть свежим воздухом.
Я вышла на улицу. Чиф уже подходил к нашей машине. Да, Женька, ты могла и упустить их. Сейчас они оставят в моем «Фольксвагене» милый подарочек и укатят восвояси.
Мое появление не осталось незамеченным со стороны коренастого. Он выскочил из «жигуленка» с намерением броситься на меня, но я не дремала. Молниеносно выхватила револьвер и выстрелила ему в ногу. Коренастый упал.
— Черт! — услышала я позади себя.
Резко обернулась. Это был Жемчужный. В ту же секунду грохнул выстрел. Я, не задумываясь, толкнула Костю и, закрывая его своим телом, повалила на землю. Сильным огнем мне обожгло локоть левой руки. Стрелял Чиф, гаденыш. Я перевернулась на спину и заставила свой револьвер вновь включиться в игру. Чиф скрылся за моим «Фольксвагеном».
— Ты жив? — я переключила внимание на Жемчужного.
— Вроде да, — он улыбнулся.
— Отлично. Возвращайся в ресторан и вызывай милицию. На нас только что было совершено покушение. Хотели взорвать автомобиль.
Жемчужный быстро кивнул и, пригнувшись к земле, метнулся обратно к ресторану. Я прикрывала его, дважды выстрелила в сторону родного «Фольксвагена».
Однако Чиф не стал вступать в перестрелку с данной позиции. Кувыркнувшись через голову, он перебазировался к соседней машине и, вскочив на ноги, бросился наутек.
Я выстрелила. Пуля просвистела у него над головой. То ли с испугу, то ли еще по какой причине незадачливый киллер споткнулся и упал на землю. Пистолет выпал из его руки.
В считанные секунды огромными скачками я приблизилась к нему и, прежде чем он успел подняться, ударила ногой в поясницу.
Чиф хрюкнул и уткнулся лицом в асфальт.
— Не двигаться! — предупредила его я. — Без глупостей.
Затем отшвырнула ногой в сторону его пистолет и сказала:
— Можешь подняться, Чиф.
Он медленно встал и взглянул мне в лицо. Парик я обронила, спасая жизнь Косте, и теперь противник без труда узнал меня.
— Сука! — только и смог сказать он.
— Кто тебя нанял? — заорала я, не обращая внимания на его грубости.
— Пошла ты! — Чиф сплюнул сквозь зубы.
К этому моменту из ресторана выбежал Костя и устремился к нам.
— Займись вторым! — крикнула ему я.
Он изменил направление и вскоре уже крутил руки скулившему от боли коренастому мужичку.
— Не хочешь отвечать, Чиф? — снова обратилась я к своему визави. — Подумай хорошенько. Сейчас сюда приедет милиция. Знаешь, что я скажу им? Скажу, что убила тебя, защищаясь. И мне ничего не будет, Чиф. Так как? Назовешь мне имя?
Он, насупившись, молчал.
Я подняла револьвер, целясь ему в лоб.
— Имя, Чиф!
В глазах врага мелькнул страх. Умирать ему не хотелось.
— Я жду, — напомнила ему. — Но мое терпение на исходе.
Я действительно была готова разрядить в него всю обойму.
— Имя!
И Чиф, почувствовав мою решимость, дрогнул.
— Колапов, — сказал он, сглотнув слюну.
Вот тебе раз. Я опустила револьвер. В отдалении уже слышалось завывание милицейской сирены.
