Глава 8
Поиски ключа от квартиры старинного друга заняли у Александра Михайловича почти полчаса. Лишь когда они были найдены, мы смогли тронуться в путь.
По моему требованию мы покинули особняк через черный ход и поймали такси. В столь ранний час сделать это оказалось не так-то просто, и потому на конспиративную квартиру мы прибыли только к шести часам. Всю дорогу я старательно проверяла наличие «хвоста» и с Решетниковым не разговаривала. Он тоже не навязывался в собеседники. Страх полностью овладел всем его сознанием. Ни о чем другом, кроме как о спасении собственной жизни, он и думать не мог.
По нужному адресу добрались без приключений. Слежки за нами, слава богу, не было.
Мы отпустили такси, и Александр Михайлович, оглядевшись, сказал:
— Вот этот дом.
Как оказалось, дом бывшего решетниковского друга был частным. Внутри все покрылось вековой пылью, нога человека не ступала здесь очень давно.
— Старинная берлога, — протянула я.
— Другой все равно нет. — Решетников взял стул, стер с него пыль ладонью и предложил: — Садитесь.
— Спасибо, постою, — отказалась я.
— Как знаете, — Александр Михайлович пожал плечами и сел на этот стул сам.
— Не расстраивайтесь, — подбодрила я его. — Обещаю, что вы не задержитесь здесь надолго.
— Почему вы так в этом уверены?
— Думаю, двух-трех дней мне хватит для того, чтобы расправиться с вашими врагами.
— Да? — в нем возродилась надежда.
— Сделаю все возможное. А вы пока сидите здесь и ждите известий. Завтра, думаю, в любом случае я заскочу к вам. Еда-то у вас есть?
— Я набрал сухого пайка, — с гордостью сообщил он, кивнув на один из чемоданов.
— Чудесно. А как же ваша жена?
— Я оставил ей все необходимое.
— Ну что ж. Будем надеяться, что она не успеет умереть с голоду, — сыронизировала я.
— Да. — Александр Михайлович, как обычно, принял мои слова за чистую монету и закручинился.
— Теперь что касается вашей работы, — вернулась я в деловую струю. — Вы не станете возражать, если я поеду туда без вас?
— А что вы будете там делать? — не понял он.
— Работать, — многозначительно ответила я.
— Понятно, — он кивнул. — Нет, возражать не буду.
— Всем сотрудникам, кто будет интересоваться вами, я скажу, что вы приболели. Договорились?
— Конечно. Врите, что хотите. Только предупреждаю, они могут позвонить мне домой.
— Это моя проблема.
— Тогда ладно. — Решетников снял шляпу и с рассеянным видом положил ее на стоящую рядом тумбочку.
Жалко было оставлять его в таком состоянии, но пора действовать.
— Я поехала, Александр Михайлович.
— Да-да, конечно, — откликнулся он, не поднимая головы.
Бедняга. Я не стала больше досаждать ему своим присутствием. Не знаю, станет ли ему легче в одиночестве, но мои разговоры о покушениях и о тех, кто их устраивает, точно не помогут ему.
На попутке я вернулась в особняк Александра Михайловича. Выпила кофе, подвела глазки у зеркала и как ни в чем не бывало в восемь часов вышла через парадный ход и заняла водительское место в своем «Фольксвагене». Если кто-то и наблюдает за мной, пусть думает, что все идет, как обычно.
В клинику «Вита-С» приехала раньше положенного. Вернее, раньше, чем приезжала вчера с Решетниковым. Но я знала, что Людмила появляется здесь именно в это время.
Регистраторша Галочка, а сегодня дежурила именно она, ни о чем даже меня не спросила. Видимо, слухи о том, что главврач взял моду приезжать на работу в обществе своей племянницы, докатились и до нее. Она лишь проводила меня заинтересованным взглядом и буравила мою спину до тех пор, пока я не скрылась на лестнице, ведущей на второй этаж.
Около двери с надписью «Главврач» я ненадолго задержалась. Дверь была открыта. Значит, многоуважаемая Людмила Борисовна уже на своем рабочем месте. И, ни о чем не догадываясь, ждет Александра Михайловича, чтобы встретить его радостной улыбкой, несмотря на то что вчера ее киллер с задачей не справился. Небось сидит сейчас и клянет меня на чем свет стоит за то, что я так не вовремя вернулась со свидания. Не случись этого, Людочка уже не ждала бы доктора на работе. Сходила бы с утра в церковь и заказала службу. Но не тут-то было, дорогая! На счастье Александра Михайловича, есть я. А я еще поборюсь за его жизнь.
С такой оптимистической мыслью я толкнула дверь и вошла в кабинет.
Так и есть. Людочка сидела в кресле с чашкой чая. Все, как обычно. Беленький халатик на ней, шапочка. Вся причесанная, намарафеченная. Ну просто заглядение.
— Привет, — бросила я с порога.
— Привет, — эхом откликнулась она и тут же спросила: — А Александр Михайлович не с тобой?
— Нет. Он дома. И сегодня не приедет.
— А что случилось? — заволновалась она.
Вроде как искренне заволновалась. Вот врунья!
— Приболел, — ответила я.
— Что с ним?
— Руку сломал.
— Руку? Как? Каким образом? — Венская буквально засыпала меня вопросами.
— Выпрыгнул вчера из окна второго этажа, неудачно приземлился и сломал руку.
— Я ничего не понимаю, — она подалась вперед. — Зачем выпрыгнул из окна?
— От киллера спасался, — я смотрела Люде прямо в глаза. — Испугался пули, вот и сиганул. Хорошо, не на голову упал.
Венская заморгала глазами.
— От какого еще киллера? Что ты говоришь, Женя?
Тут я не выдержала и взорвалась:
— Это что ты говоришь, Людочка? Кого ты пытаешься обмануть? Меня?
— Я не собираюсь никого обманывать, — она поднялась с кресла. — Мне…
Но я не дала ей договорить.
— Не знаешь, какой киллер, говоришь? Так вот, могу сказать тебе, что все ты прекрасно знаешь. Это тот самый киллер, которого ты послала убить Александра Михайловича, которого ты наняла. Его и Чифа. Ведь ты их обоих наняла?
— Господи, — она провела рукой по лбу. — Я ничего не понимаю.
— Еще раз объяснить? — я напирала на нее. — Ты решила убить Александра Михайловича и наняла для этого двух человек. Ты…
— Что ты несешь? — взвизгнула она. — С чего ты взяла, что я решила его убить?
— Он вчера позвонил тебе. На ночь глядя. Так?
— Да, — слегка запнувшись, сказала она. — Позвонил. И что?
— И он сказал тебе, что я уехала. Скорее всего до утра. Так или нет?
— Вроде сказал.
— Ах, вроде, — прищурилась я. — Не помнишь, значит? Так напомню. Он сказал тебе именно так. А спустя час к его особняку явился парень с обрезом. Не догадываешься зачем?
— Зачем?
— Чтобы убить его.
— А я-то здесь при чем? — она готова была разрыдаться.
Я была сбита с толку. Неужели какая-то ошибка? Ведь не может же она обладать такой силой воли? Да нет, ошибки быть не может. Тем не менее я взяла себя в руки и села в кресло.
— Сядь, — сказала Венской.
Она послушно опустилась в соседнее.
Собравшись с мыслями, я поведала Людмиле всю подноготную. И о том, что я телохранитель Решетникова, а никакая не племянница, и о том, что на его жизнь неоднократно покушались, и, наконец, о событиях сегодняшней ночи.
— Теперь тебе все ясно? — спросила напоследок.
— Да, — она была подавлена. — Это ужасно.
— Очень ужасно, — согласилась я. — А теперь объясни мне, зачем тебе это нужно?
— Что нужно?
— Чтобы Решетников умер.
— Почему ты решила, что это я наняла тех двоих?
Я вздохнула.
— Ты, видно, Люда, кое-что прослушала. Никому, кроме тебя, Александр Михайлович не сообщал о моем отъезде. Он поведал это только тебе одной. И убийца сразу же заявился.
— Это может быть простое совпадение, — подавленно изрекла она.
— Я тебе не верю.
— Но почему, Женя? Клянусь тебе, я не желаю Саше смерти. Это не я. Это кто-то другой.
По ее щекам заструились неподдельные слезы.
Нет, не может быть. Чертовщина какая-то. Если за Чифом и его дружком стоит не она, то кто? Получается, я снова в тупике. Убийца снова обратился в тень и исчез. А Александр Михайлович? Что ж ему, бедолаге, так и придется жить в той заброшенной конуре до скончания века?
— Ты правда не знаешь Чифа? — спросила я Людмилу.
— Нет, не знаю, — она достала платок и стала промокать им глаза.
Верить ей на сто процентов я, естественно, не собиралась. Но судя по тому, что видела сейчас перед собой, убийца не она. И дело даже не в слезах, которые она не в силах была удержать, а в ее взгляде, позе, подавленности.
Я ошиблась. Снова ошиблась. А пару часов назад похвалялась перед Решетниковым, что все проблемы решу за каких-нибудь два-три дня максимум. Вот и решила. Вот и нахожусь теперь там же, где была в самом начале. В точке отсчета.
— Ладно, не реви, — сказала Венской. — Успокойся. Лучше скажи мне, что ты сама-то думаешь обо всем этом, после того как я рассказала тебе всю историю.
— А что я должна думать? — она вновь посмотрела мне в глаза.
— У тебя тушь потекла.
Людмила встала и подошла к умывальнику у двери. Нагнулась, включила воду.
— Что ты делаешь?
— Умываюсь.
Прежде чем я успела сказать следующее слово, Венская набрала в ладони горсть воды и плеснула себе в лицо.
Я ждала. Когда она закончила умываться и повернулась ко мне, это была уже совсем другая женщина. Не то чтобы она стала некрасивой, нет. Просто в ней появился живой человек. Исчезли надменность, холодность.
Она утерлась полотенцем и снова заняла свое место в кресле.
— Что я должна думать? — повторила она свой вопрос.
— Может, ты подозреваешь кого, — пояснила я, — или что-то где-то слышала, или видела, имеющее отношение к данному делу? Ну, в общем, — призналась я, — мне нужно хоть как-то пролить свет на эту загадку. Сможешь помочь?
— Не знаю. Сейчас постараюсь что-нибудь вспомнить, — даже голос у Венской изменился. Он стал мягче.
— Постарайся.
Ее раздумья длились несколько минут. Я даже успела заскучать.
— Вспомнила! — радостно сообщила Людмила, и глаза ее просияли от счастья.
— Что вспомнила?
— Однажды, недели две тому назад, я стала случайной свидетельницей одной сцены у нас в клинике.
Я замерла в напряжении.
— Между Александром Михайловичем и доктором Алябьевым, — продолжала она. — Я как раз собиралась зайти в кабинет. И вдруг слышу голоса. Они очень громко разговаривали. Я бы даже сказала, кричали друг на друга. И Саша кричал, и Антон кричал. В общем, спор разгорелся яростный.
— О чем спорили?
— Начала спора я не слышала, — призналась Венская. — А потом Алябьев стал яростно нападать на Сашу. Он буквально бесился от гнева. Кричал, что Александр Михайлович зажимает талантливых врачей, что, не будь его, наша клиника могла бы стать самой престижной в городе.
— А что Решетников на это?
— Он назвал Алябьева недоумком. И пообещал похлопотать о его переводе в другую клинику. Еще он сказал, что сделает все возможное, чтобы Антона вообще лишили практики.
— Вот как? Круто, — оценила я.
— Да, — Венская помолчала и продолжила: — И тогда Алябьев произнес такую фразу: «В таком случае можешь смело считать, что ты не жилец на этом свете». Да, так и сказал. Обратился к Саше на «ты», чего раньше никогда не было, и открыто пригрозил ему.
— А Решетников?
— Вспылил и рявкнул: «Пошел вон отсюда, щенок!» И Антон ушел, едва не сбив меня с ног в дверях.
Это было интересно.
— А дальше?
— Дальше Саша никак не мог успокоиться, — сообщила Людмила, старательно переживая в памяти события того дня. — Даже выпил на работе. И все ругал Алябьева на чем свет стоит.
— Больше ничего такого у вас в клинике не повторялось?
— Не знаю, — Венская вздохнула. — Я слышала только этот разговор. А больше ничего.
— Ладно, — я встала с кресла. — У меня к тебе просьба, Людочка.
— Какая?
— Не уходи сегодня никуда до конца рабочего дня.
— Я никогда так не поступаю, — обиделась она.
— Молодец! — похвалила я и направилась к двери.
— Женя! — окликнула она меня.
— Что? — я обернулась от самого порога.
— Чуть не забыла. Вчера приезжал Шубин. Спрашивал про тебя. Ты вроде с его ребятами чего-то там не поделила.
— Было дело, — скромно подтвердила я. — И что он?
— Просил передать, что уши тебе надерет при первой возможности, — улыбнувшись, сказала она.
— Спасибо, что поставила в известность, — поблагодарила я и вышла из кабинета.
Шубина не опасаюсь. Искренне хотелось надеяться, что он не тот человек, который станет связываться с девушкой по-настоящему. А ежели вдруг и пойдет на такую пакость, я всегда смогу дать ему отпор. Мне не привыкать.
Сейчас меня куда больше интересовал другой человек. Антон Алябьев.
Вот на поиски его я и отправилась. До утреннего обхода оставалось полчаса, а значит, он вполне мог быть в ординаторской.
Я не ошиблась. Вежливо постучавшись и дождавшись разрешения войти, открыла дверь ординаторской и сразу увидела Антона. Он сидел у окна с задумчивым видом и не принимал никакого участия в разговорах своих коллег. Помимо него, тут находились еще четыре врача.
— Доктор, можно вас на секундочку? — улыбнувшись, попросила я, встретившись глазами с Алябьевым.
Он пожал плечами, встал и, извинившись перед своими товарищами по работе, вышел в коридор.
— Чего тебе? — не очень вежливо обратился ко мне Алябьев, закрывая за собой дверь.
— Мне надо поговорить с тобой, — сухо произнесла я.
— О чем?
— Не о чем, а о ком, — поправила его я. — О моем дяде.
— Я не желаю, — уперся Антон.
— Я желаю.
— Ты вся в него, — высказался он.
— Может быть, ты и прав. Родня, что поделаешь. Так мы поговорим?
— Это бессмысленно.
— Напротив, в этом есть огромный смысл, — я чувствовала, что он начинает ломаться.
— Ладно, говори.
— Не здесь.
Он мрачно посмотрел на меня исподлобья.
— Ты не будешь снова заставлять меня целовать себе ноги?
— Не буду, — рассмеялась я.
— Тогда пойдем туда же, что и в прошлый раз, — предложил он.
— Нет, я предлагаю спуститься в буфет. Там беседа пойдет более принужденно. И никаких соблазнов в виде кроватей и босых ступней.
— У меня через двадцать минут обход, — напомнил Алябьев.
— Успеешь, — беспечно бросила я. — А если и опоздаешь, ничего не случится. Главврача сегодня не будет.
С этими словами я развернулась и пошла в сторону лестницы. Оборачиваться не сочла нужным. Антон и так пойдет за мной, я в этом ни капельки не сомневалась.
Спустилась на первый этаж. Он плелся следом с видом быка, идущего на бойню.
Буфет в этот ранний час был пустынен. Врачи и медперсонал еще не успели проголодаться. Мы с Алябьевым уселись за один из столиков и взяли по чашке кофе.
— Почему сегодня не будет главврача? — задал он вопрос, которым наверняка мучился всю дорогу со второго на первый этаж.
— Благодаря твоим молитвам, — туманно ответила я.
— То есть?
— Что то есть? Ты же хотел, чтобы его не стало? Или нет?
— Хотел, — честно признался он. — Решетников что, умер?
— Почему ты так решил? Ты что-нибудь знаешь или принимал в этом непосредственное участие?
Вопрос был задан в лоб. Алябьев не ожидал такого. Во всяком случае, от меня. Но тем не менее собрался он быстро и ответил мне так же прямо:
— Я не прикладывал к этому руку, но была б возможность, приложил бы.
— Ты угрожал ему, верно?
— А ты что, из милиции? — вскинулся он.
— Нет. Хуже.
— Как это хуже? — не понял Алябьев.
— Так угрожал или нет? — оставила его вопрос без внимания.
— Наверное. Я не помню. Но я так сильно ненавижу его, что вполне мог. Так он что, действительно умер?
— Нет, — ответила я. — Он жив.
— Жаль. — Алябьев расстроился.
Что-то подсказывало мне, что я опять на ложном пути. Убийца — не Алябьев. Слишком уж открыто он выражает свою ненависть к Решетникову. Убийца — человек другого плана. Он должен быть коварнее. Если бы тех двоих киллеров нанял Антон, он сейчас сказал бы мне: «Да, я хочу его убить. Да, это я послал вчера парня с обрезом для этой цели. И что теперь? Что ты, Женька, на это скажешь?» Судя по характеру доктора Алябьева, фраза звучала бы именно так. Или почти так. Но он в любом случае не стал бы играть в прятки. На всякий случай я все же спросила:
— Так ты не предпринимал чего-нибудь для его убийства?
— Нет, ты точно чокнутая, — изрек в ответ Алябьев. — Я это понял уже при нашей первой встрече, а теперь убеждаюсь все больше и больше. Если бы я что-нибудь решил предпринять для устранения Решетникова, я задушил бы его голыми руками в собственном кабинете.
Понятно. Еще неизвестно, кто из нас двоих чокнутый. Алябьев — натуральный параноик. И это врач, которому люди доверяют свои жизни. Кошмар!
— Так о чем ты хотела поговорить? — вдруг вспомнил он.
— Кто? Я?
— Да, ты.
— Уже не о чем.
— Не понял, — озадачился Алябьев.
— Я уже выяснила для себя все, что хотела.
— Дура! — он резко встал, громыхнув стулом. — Сумасшедшая!
И, продолжая осыпать меня нецензурной бранью, доктор Алябьев покинул буфет.
Я осталась одна. Да, похоже, в клинике «Вита-С» один неврастеник на другом. В душе очень хотелось надеяться, что не все врачи такие, как здесь. Если я ошибаюсь, тогда предпочту умереть дома, чем обратиться за помощью к кому-то из них.
Не спеша допила кофе и поднялась на второй этаж. Люда как раз запирала дверь кабинета главврача.
— Ухожу на обход, — сообщила она мне.
— Хорошо, — кивнула я.
— Побудешь здесь? — она кивнула на закрытую дверь.
— Да, если можно. Оставь мне ключи.
— Конечно, можно, — Венская подошла ко мне и протянула связку ключей. — Бери.
Я взяла.
За те двадцать минут, которые мы с Людмилой не виделись, она успела заново наложить косметику на свое лицо. Передо мной вновь стояла прежняя Венская. Такая, какой я увидела ее первый раз в жизни.
— Ну, я побежала.
— Давай.
Я открыла дверь ключом и вошла в рабочий кабинет Александра Михайловича. Если дела так пойдут и дальше, доктор Решетников, вы не скоро сможете вернуться сюда.
Села в кресло и подобрала под себя ноги. Сама не заметила, как задремала.
— Женя! — услышала я над самым ухом.
Мгновенно очнулась. Рядом со мной, склонившись, стояла Венская.
— Что?
— Ничего, — ответила она. — Я просто подумала, что ты плохо себя чувствуешь. Прости, это профессиональное.
— Я понимаю, — я потянулась. — А почему ты вернулась?
— В каком смысле? — не поняла Венская.
— Почему ты не на обходе?
— Он уже закончился.
Ах, вот оно что. Неплохо же я отдохнула.
— Хочешь чаю? — предложила Венская.
— А кофе нет? — с надеждой спросила я.
— Нет, — призналась она. — Только чай.
— Ладно, давай, — я встала и прошлась по кабинету, разминая затекшие конечности.
Чайник вскипел быстро, и вскоре мы с Людой уже сидели друг против друга, потягивая чай из чашек.
— Знаешь, Жень, — нарушила молчание Венская. — Во время обхода я все думала о том, что ты мне рассказала. Ну, о Сашиных проблемах. И знаешь что?
— Что? — без особого энтузиазма спросила я.
— Думаю, ты права.
— В чем?
— Совпадения быть не могло. Между вчерашним звонком и приходом через час убийцы есть какая-то связь.
— Хочешь сделать признание? — улыбнулась я.
— Не говори глупостей, — обиделась Венская. — Я ведь серьезно…
— И что ты надумала?
— Думаю, Саша сказал о твоем уходе еще кому-то.
— Он утверждает, что только тебе, — сказала я.
— Он мог забыть, — не согласилась Люда. — Ведь ты, надеюсь, уже поняла, какой это рассеянный человек.
— Александр Михайлович не всегда такой, — не согласилась я. — Дома он иногда бывает довольно собранным.
— Вот именно, иногда, — ухватилась за одно мое слово Венская. — Но не всегда.
— Что конкретно предлагаешь?
— Поговори с ним еще раз. Пусть он вспомнит. Пусть тщательно переберет в памяти все вчерашние события, телефонные разговоры.
— Я поговорю, — пообещала я.
— Обязательно поговори, — напутствовала она. — И мне станет легче. А то у меня такое ощущение, что ты до сих пор подозреваешь меня.
— Подозреваю, — не стала скрывать.
— В общем-то правильно, — помрачнела она. — Я бы на твоем месте тоже подозревала. Такое совпадение.
— Ладно, забыли, — отмахнулась я. — Поеду домой. Но попозже, может быть, вернусь. Ты до скольких здесь будешь?
— Часов до восьми, — ответила она. — Может, и еще задержусь.
— Все поняла, — с этими словами я направилась к двери.
— Если что, звони, — на прощание бросила Венская.
— А телефон какой?
— Александр Михайлович знает.
— Так ты мне скажи.
Она продиктовала свой рабочий и домашний номера телефонов.
— Позвоню, — пообещала я и хлопнула дверью.
У решетниковского особняка я появилась в обед. Часа в два. Осмотрела прилегающие окрестности и, не обнаружив подозрительных личностей, вошла в дом.
Надо попробовать проанализировать ситуацию. Моя догадка по поводу Венской с треском провалилась. Или нет? Может, и в самом деле Решетников забыл, кому еще говорил о моем отъезде? Надо будет спросить при встрече.
Но ведь как-то же убийца догадался, что меня нет и клиент без надзора. Не может быть совпадения. Вот чувствовала я, что не может.
И тут меня осенило. Ах, черт! Какая же ты дура, Женька! От досады я даже стукнула себя по лбу. Вот бестолочь! Надо было сразу проверить этот вариант. Ах, как непростителен для меня такой промах.
Желая немедленно проверить свою догадку, я пулей взлетела вверх по лестнице и остановилась возле комнаты Решетникова. Дрожащей от волнения рукой нащупала в кармане ключ, который он мне дал, и открыла им дверь. Шагнула за порог.
Александр Михайлович оставил после себя несвойственный для него беспорядок. Но это меня сейчас не волновало. Окажись на его кровати пара голых женщин, я бы и на это не обратила внимания.
Стремительно подошла к телефону и сняла трубку. Резво набрала номер Венской. Впрочем, с тем же успехом я могла набрать и любой другой номер. При последнем повороте диска в трубке раздался едва различимый сухой щелчок. Его можно было и не заметить. Но я-то ждала именно его.
Догадка полностью подтвердилась. Телефон кем-то прослушивался.
