Глава 9

В центральной библиотеке царили тишина и покой. Посетителей оставалось только двое — я и молодой человек, прочно приковавший свое внимание к толстенному талмуду. Передо мной лежали объемистые подшивки газет. Газеты были разные: и «Комсомольская правда», и «Известия», и «Тарасовские новости». Количество их заранее внушало страх. Но тем не менее мне просто необходимо было не утонуть в море разнообразной информации и найти то единственное, зачем я сюда пришла. Что это, для меня самой еще являлось загадкой. Возможно, статья или короткая заметка. Возможно, фотография.

Но лучше все по порядку.

С Филиппом мы поладили на удивление быстро. Пес не проявил никаких собственнических инстинктов. Наоборот, он так обрадовался моему приходу, что готов был, наверное, разделить со мной свою конуру навечно. Единственное, что мне мешало, — его постоянное облизывание. Впрочем, поиски оказались недолгими. Небольшой сверток, перехваченный крест-накрест резинкой, был прилеплен жвачкой с внутренней стороны к крыше будки.

Завладев им, я в душе еще раз пообещала себе накормить пса, и собиралась уйти. Филипп тихим поскуливанием осуждал мое намерение. Что поделать, мой хороший! Жизнь зовет.

Жизнь меня звала еще и потому, что со стороны дома доносился неопределенный звук. Не то скрип, не то шуршание. Встречаться с убийцей у меня не было пока никакого резона. По одной простой причине: он наверняка вооружен, а я — нет. Корчить из себя героиню у меня не было ни малейшего желания, потому тихонько, стараясь не шуметь, удалилась к воротам. Правда, несколько иным путем, то есть выбрав «задворки». Сначала пряталась за баню, затем между ней и оградой двинулась в сторону сторожки. И там обнаружила будто специально для меня поставленный ящик. Я влезла на него. Теперь оставалось лишь дотянуться до ветки растущего за оградой дерева. Правда, при этом было очень сложно не коснуться двойного провода, бегущего поверх бетонной ограды. Но меня это не волновало: сигнализацию, насколько я знала, отключили. Перебравшись на другую сторону, ненадолго застыла и с задумчивым видом посмотрела на клен, с которого только что слезла. Что это — упущение Санька как сторожа или специально оставленная лазейка? Если так, то для кого? На территорию Флориды с дерева попасть куда легче, чем затем убежать тем же путем. Но вот ящик… Давно ли он там стоит?

Размышлять об этом вновь открывшемся обстоятельстве можно было долго. Меня же влекли другие, более насущные дела. Прихрамывая, я вернулась к месту западни.

По доносящимся до моего слуха крикам я догадалась, что на месте чуть не свершившейся трагедии кто-то находился. Точно! Баклажанного цвета «Вольво», и около нее — четверо людей. Мужчина, женщина и двое ребятишек. Наверное, мой внешний вид подсказал им, что я имею непосредственное отношение к машине, находящейся внизу.

— Мы в ГАИ на всякий случай сообщили, — первым делом оповестил меня глава семейства. Ребята, два мальчика примерно одного возраста, разом загалдели, но отец цыкнул на них, и они также разом замолчали. Женщина не проронила ни звука и только участливо поглядывала в мою сторону.

— В машине никого нет? — поинтересовался мужчина.

— Нет, я одна была.

— Ну, уже хорошо, что вы живы! Как же так получилось?

— Не справилась с управлением, — коротко ответила я. Посвящать в подробности аварии совершенно посторонних людей я не сочла нужным.

— Бывает, — лаконично ответил глава семейства. Сокрушенно вздохнул напоследок и спросил:

— Чем-то помочь можем?

— Нет, спасибо.

Наконец они удалились, и я быстренько, насколько позволяла боль в ноге, спустилась вниз. Я сомневалась, можно ли будет отремонтировать мою машину, скорее всего — нет. Но мысль мелькнула мимолетно, поскольку в первую очередь до приезда работников ГИБДД следовало отыскать сумочку и забрать из бардачка ствол. Едва я успела сделать и то и другое, как сверху раздался требовательный сигнал. Обернулась и увидела, как ко мне спешат двое в форме работников.

Объяснение с сотрудниками ГИБДД заняло довольно долгое время. Затем прибыл тягач с тросом, чтобы вытащить мой «Фольксваген» наверх. Хорошо, что с ним сразу же прибыл и перевозчик.

Гаишникам я рассказала про бревно. Они осмотрели его, долго чесали головы и решили, что это проделки местных хулиганов. Я не стала разуверять их.

Покончив с неожиданными заботами, я приступила наконец к главному.

А главным был сверток. Распаковать его я решила дома. Тетка ахнула, увидев, «во что я умудрилась себя превратить». И некоторое время мне пришлось выдерживать душевные муки, пока приводила себя в порядок, — любопытство жгло огнем. Только когда я основательно выстирала себя в ванной, переоделась в домашний халат, наелась, только тогда мне было позволено удалиться в комнату со своей добычей.

Я сняла резинку и развернула сверток. Там лежали аккуратно завернутая катушка пленки и компакт-диск.

Включила компьютер и с нетерпением подождала, пока загрузится «веник». Затем вставила компакт в дисковод.

Теперь фотографии. Включила режим слайдов и просмотрела их одну за другой. Хорошо, что кто-то предусмотрительно отцифровал пленки и тем самым сэкономил мое время. Всего их насчитывалось шестнадцать. На пленках, как я догадалась, снимков должно было быть значительно больше. Но пока что прогнала тот подбор, что сделал неизвестный автор.

Итак, на снимках я узнала Киреева и Вершинина. Остальные персонажи оставались для меня загадкой. Владельцы Флориды выглядели значительно моложе, чем теперь, и я догадалась, что это их студенческие годы. Довольные, улыбающиеся лица. Действие, похоже, происходило на какой-то вечеринке. Народу изображено много: парни, девушки. Некоторые заметно под хмельком.

Шестнадцать кадров. Что они должны были мне сказать?

Терпеливо, стараясь не пропустить ни одной мельчайшей подробности, рассмотрела их. Ничего необычного. Парни, девушки. Популярный среди молодежи в то время «Салют» на столе. «Жигулевское» пиво. Бутылка «Русской», наполовину пустая.

Из-за чего такая паника могла возникнуть в доме на Волге?

Я решила просмотреть всю пленку. Возможно, разгадка осталась на ней? Может, компакт был составлен таким образом, чтобы показать: «Смотри, у меня есть оно! А остальное ты получишь тогда, когда выложишь кругленькую сумму!»

Но на всякий случай еще раз посмотрела слайды.

Места, где ребят запечатлел фотограф. Они разные! На первых десяти это, без сомнения, общага. Да и людей на снимках значительно больше. Последние шесть — это, скорее всего, квартира. Чья, интересно? Я разглядывала эти шесть фоток. Что можно почерпнуть из них? Сразу отметила, что в кадре опять присутствовали будущие владельцы особняка. И оба изрядно под хмельком.

Кто, кроме них? Три девицы, тоже в изрядном подпитии. На первых двух будущие господа жизни в обнимку с девушками. Потом следует фотография только одной девицы восточных кровей, изрядно пьяной. Затем ее обнимают Антон и Андрей, а остальные две ее подруги на заднем плане пьют что-то из фужеров. Наверное, все тот же «Салют».

Неожиданно сознание прорезала догадка, и я вернулась к групповой фотографии. Но догадка моя не подтвердилась. Среди девушек не оказалось ни Лады, ни будущей жены директора «Данко». Да оно и правильно — обе значительно моложе. В то время они еще в школу ходили! Что им было делать на студенческой вечеринке?

Мелькнула еще одна мысль, и я вернулась к первым, групповым фотографиям. Тем, на которых молодые люди еще в общаге… Ага, вот оно!

Белокурая девушка с гордостью держит перед собой диплом. Развернутый к фотографу. Даю увеличение…

Есть! Тарасовский политехнический институт, тысяча девятьсот восемьдесят второй. Итак, время установила. Теперь дело за главным: понять, что все это значит.

А помочь в этом мне мог тот самый фотограф, с которым я недавно познакомилась. Позвонила ему. Кажется, он удивился. Наверное, и не рассчитывал на мой звонок.

— Ты можешь мне помочь?

— Чем?

— Да все тем же.

— Еще один раздавленный «Никон»?

— Нет. С негатива фотографии сделать нужно.

— Много?

— Не волнуйся, я не бедная.

— Да я не об этом, — засмущался собеседник, — по времени сколько это займет? Может, у меня дома?

— Может, и у тебя дома. Супруга ревнивая?

— Я не женат.

— Ну и ладушки. Тогда говори, где ты меня встретишь.

Я помнила, что в понедельник у них выходной, потому и была вынуждена напрашиваться к новому знакомому в гости.

Примерно через час я входила в двухкомнатную квартиру и с интересом осматривала интерьер прихожей.

— Давай, что у тебя?

Я протянула ему негатив.

— Хм, — неопределенно хмыкнул он. Я не стала утруждаться вопросом, к чему именно относилось это «хм». Для меня это было пока лишнее.

— Каким размером фотки печатать?

— Ну… нормальные, чтобы все увидеть.

— Девять на двенадцать? — предложил он.

Я представила этот размер в уме и осталась им довольна. Если выявятся какие-то мелкие детали, рассмотрю их через лупу.

— Долго ждать придется. Потом еще пока просушу.

— Пожалуйста, — одарила я его обворожительным взглядом, — мне это очень нужно.

Ждать пришлось действительно долго. Зато, когда фотограф вышел ко мне со стопкой фотографий, на лице его четко обозначилось любопытство.

— Не думал, что ты любительница подобного. Может, не нужно было все печатать?

— Нужно! Давай сюда!

— Такой дряни полно в Интернете. Стоило бумагу тратить!

— Это не для меня лично.

— Слушай, а ты часом не шантажистка?

Действительно, что еще могло прийти в голову нормальному человеку, увидевшему такое.

— Нет, — успокоила я его, — наоборот, ловлю шантажиста.

— Так ты из милиции? — удивился он еще больше.

— Нет, я частный детектив.

Почти не соврала. Три последних дня я работала именно по этому профилю.

— Надо же! Еще ни одного частного детектива живьем не видел. Тем более — женщину.

— Еще увидишь, — многозначительно сказала я, убирая фотографии и негатив в сумочку. — Сколько я тебе должна?

— Да ладно, — махнул он рукой, затем спохватился: — Вообще-то должна!

— Сколько?

— Не «сколько», а «что». Номер своего телефона. А то нечестно получается: у тебя мой есть, а у меня твоего — нет.

— Держи, — быстренько накатала на листке два номера. Сотовый и домашний. Потом поцеловала в щеку и вышла в прихожую.

— Ты мне когда-нибудь расскажешь?..

Он не договорил, но я и так поняла его.

— Когда-нибудь расскажу, — пообещала напоследок и вышла на улицу, оставив после себя легкую ауру загадочности.

Дома я с нетерпением рассматривала остальные фотографии. И теперь понимала их смысл. Во всяком случае, хоть какой-то!

Пропустив известные мне шестнадцать, разглядела оставшиеся десять. Разложила их, как мне показалось, в хронологической последовательности.

Вот опять они все вместе, дружно поднимают тост. Парни и девушки. Киреев протягивает смугленькой девице фужер. Та уже настолько пьяна, что смотрит на него лишь с непонимающей улыбкой…

А вот парни уже без маек, девчонки без лифчиков. Они браво позируют, только лишь смуглянка стыдливо прикрывает грудь и глядит куда-то вниз. Господи! Да она же вдрызг пьяна!

Дальше действующих лиц только трое. Вернее, если в расчет брать фотографа, то четверо. Но он в кадре так ни разу и не появился.

Смуглянка совершенно голая, и, похоже, она уже просто не в состоянии понять, что вообще с ней делают…

Посторонний человек охарактеризовал бы остальные восемь фотографий как порнографию любительского производства. Так оно и было.

Похабные пьяные улыбки, всевозможные позы. По очереди и в групповухе. Да, почумились ребятки на славу! Да еще на пленку засняли! Тошно смотреть!

Я убрала «шедевры» в пакет и задумалась: что мне делать со всем этим дальше?

Да, неприятный эпизод из прошлой жизни известных мне людей. Ну и что из того? Допустим, просто допустим, попадает это в прессу. Скандал. Кому он может повредить? Ну, понятно, Антону, с его знаменитостью. Это на первый случай. Но почему Киреев так трясся? Ему-то вообще все до лапочки! Дальше Тарасова его и не знает никто. Да и тут он просто богатенький дядя, которых здесь немало. Скандал с женой — да начхать ему на это! Скорее всего, дело просто закончилось бы деньгами. Почему же такой ажиотаж? Этого я не могла себе объяснить.

Студенческая вечеринка, дело прошлого. Да и сейчас дурная молодежь глумится подобным образом. И нисколько этого не опасается. Девушка, поди, давно замужем и забыла свой позор.

Стоп! А если не замужем и не забыла?! Может, парни, когда чуть протрезвели и поняли, что наделали…

От ужасной догадки меня сразу же прошиб пот. Так вот оно что! Потому-то и занервничал! Изнасилование, а затем убийство — вот возможный финал той ночи! Тогда — да! Ни Кирееву, ни Вершинину подобная пленка не нужна! Только почему-то Андрей Викторович не уничтожил ее сразу же, как получил. Возможно, хотел что-то получить с друга юности и старого подельника?

Да, тогда все получалось очень даже просто! Расклад мне рисовался примерно таким: Артист каким-то образом умудрился раскопать этот негатив. Где и как, можно узнать только от него. Увы, как ни жаль, пока я не могла этого сделать. И потребовал с Киреева выкуп. Тот перекупил и уже впоследствии решил компенсировать свои затраты за счет друга. И наверняка прибавил к сумме побольше нулей. Антону ничего не оставалось, как убить шантажиста. Кстати, он же был на даче, когда меня вырубили. А в его сказки про благородство души как-то не очень верится теперь, после просмотра фотографий. Очень уж у них там выражение лиц с будущим директором «Данко» похоже!

Итак, для последнего штриха мне просто необходимо раскопать, чем закончилась та история.

Потому-то я и метнулась в библиотеку, перевертывать старые газеты.

«Господи, ну какая же я дура!» — призналась я себе, когда пыл немного схлынул. Стоило нестись как угорелой, торопиться успеть до закрытия, чтобы попусту перелистывать эту макулатуру. Да разве, даже случись что-то неординарное, в то время что-нибудь напечатали? Да и что могло быть неординарного? Предположим, убили девушку. Рядовое преступление. Убита студентка после защиты диплома. Дело, как показала жизнь, не раскрыли. Если оно и существует, то только в милицейском архиве.

Как только эта мысль вспыхнула в моем сознании, я сразу же взяла в охапку толстенные подшивки и направилась к столу библиотекаря. Девушки на месте не оказалось — она уже разговорилась с тем самым студентом. Они с увлечением что-то разглядывали.

— Положите на стол, я потом уберу, — вскользь заметила она.

Я покинула центральную библиотеку.

Делать нечего — надо звонить своему знакомому. Тому самому, который так оперативно «пробил» мне адрес Санька.

— Слушай, ты думаешь, что я — всемогущий джинн?! Это ж сколько времени прошло! Да и потом, ты толком не знаешь сама, что именно тебе нужно найти!

Мое молчание было красноречивее любого ответа. Потому он предложил:

— Если хочешь, давай встретимся. Расскажешь, что сочтешь нужным. А там подумаем.

Договорились через час в кафе в Липках. Несмотря на обилие народа, мне удалось занять столик.

Мой знакомый появился минута в минуту. Пунктуальность была одним из многих его достоинств. Я ему поведала только ту часть истории, которая касалась фотографий.

— В библиотеку, конечно, ты совершенно напрасно сунулась, — заметил он, выслушав меня. Затем задумался и вынес свой вердикт: — Наиболее приемлемы два варианта. Первый: если история имела такое продолжение, которое взбудоражило общественность, и была некоторое время на слуху, то концы нужно искать в институте. Покопайся в делах знакомых студентов, может, был в их числе преподаватель или какой другой сотрудник, работавший там довольно долго.

Об этом я уже думала сама. Перебрала всех, кого можно, но — увы! Потому спрашиваю:

— А второй вариант?

— Второй таков: если их оргия закончилось криминалом, как ты предполагаешь, но огласки история не получила, то тогда самое лучшее найти участкового, работавшего в то время. Если уж он ничего не знает, тогда…

— Что «тогда»?

— Тогда либо ты промахнулась в своих предположениях и никакого убийства не было. Либо труп не найден до сих пор и девушка числится в пропавших без вести. В любом случае тебе лучше начинать с института.

Мы выпили пиво и через некоторое время простились. Я опять осталась одна, размышляя над услышанным. Опыта сыскной работы у моего знакомого было не в пример больше моего, и его советами я пренебрегать не собиралась. Только начать решила все же с поисков участкового. Почему-то мне казалось, что это для меня лучший вариант. И более короткий, что тоже немаловажно!

Домой я вернулась довольно рано. Тетя Мила меня сразу «обрадовала»:

— Тебе звонило много народу, и мужчины, и женщины. Телефон же никто не оставил. Все, как один, говорили: «Перезвоню позже».

Я догадалась об этом. И даже наверняка знала двух человек, которые торопились разыскать меня. Но общаться с ними не входило пока в мои намерения: еще не настало время для решающего разговора!

Потому просто отключила телефонный аппарат.

— Сегодня у меня отдых, — ответила я на удивленный взгляд тетки.

— Давно пора, — довольно проворчала она, — а то все носишься как угорелая. Не девка, а чисто ковбой какой-то!

Чтобы наш разговор плавно не перешел на тему о перспективах моего скорого замужества, я опередила ее вопросом о подаренной мной несколько дней назад книге. Детективы для тети Милы — что хлеб насущный. За четверть часа, пока мы чаевничали, я узнала ряд занимательных, с ее точки зрения, историй из жизни одного американского частного детектива. Меня, если честно, они не только не привели в трепет, но и вообще оставили равнодушной: тут от «своей» истории голова который день шла кругом!

Но я изображала полную заинтересованность и острейшее внимание к ее рассказу. Потому тетка осталась довольна, и опасная тема затянувшегося (опять же с ее точки зрения) моего девичества миновала.

Я рано легла спать, воплощая в жизнь мечту последних трех дней.

Утро следующего дня встретило меня мокрым асфальтом. Значит, ночью прошел дождь. Я его не слышала, потому что крепко спала. Воздух наполнился той душистой свежестью, которая бывает только после летнего ливня.

Но восторги мои несколько поутихли, когда я вспомнила о том, что лишена транспортного средства.

Пришлось стоять на остановке и ловить частника. Обычно с этим не бывает проблем. Но на этот раз я стояла уже минут пять, а никто не хотел откликнуться на мой призыв.

Я покосилась в сторону остановки, у которой одна за другой тормозили маршрутки. Когда последний раз пользовалась этим видом транспорта, уже и не помню. На всякий случай спросила какого-то мужчину, как удобнее добраться до Политеха. Пока тот раздумывал, откликнулась девушка и назвала номер маршрута.

— Я тоже пятнадцатый жду, — сообщила она на всякий случай и уже через пару секунд порадовалась: — А вот и он!

Желтенький микроавтобус с указанным номером маршрута лихо выкатил из-за поворота и остановился перед нами. Из динамиков на протяжении всей дороги щедро лился разбитной шансон, впрочем, нисколько не мешавший мне думать.

Я вышла на конечной. Попыталась разузнать, где в этом районе находится ближайшее отделение милиции. На всякий случай поспрашивала у прохожих. Пожилая женщина махнула рукой в сторону ближайшего дома и заспешила по своим делам.

На торце указанной пятиэтажки я заметила красную вывеску, лаконично гласившую: «Милиция». Ниже, на небольшой табличке того же цвета, следовали разъяснения: участок такой-то, участковый такой-то, в таком-то звании — и часы работы.

Дверь по случаю лета оставалась открытой, так что у входа я не задержалась. Сразу прошла внутрь. Помещение — совершенно типичное для подобных учреждений. Там мне удалось найти только одного человека.

Тучный мужчина в возрасте за сорок, одетый в гражданское. Потому определить его звание я не могла. Но так как он деловито спросил меня: «Вы к кому?» — сразу стало понятно, что человек тут работает.

Я объяснила цель своего визита.

— А вы, собственно, кто? — сразу насторожился он.

— Понимаете, дело касается моих родственников, — туманно пояснила я.

На всякий случай у меня была в запасе пара «правдивых» историй, но пока я выдавать их не спешила.

Мужчина вздохнул. Должно быть, у него появилось нехорошее предчувствие, что его хотят загрузить дополнительной работой.

— А что вы хотите? Чтоб дело из архива для вас запросили?

— Да нет же, — поспешила я успокоить его, — понимаете, у меня есть старший брат. Он когда-то учился в вашем институте, а сейчас живет в другом городе. Недавно позвонил и вот озадачил меня. Говорит, начали с однокурсниками вспоминать былое, а следов одной девушки найти не могут.

— Блин, заботы у людей! — хмыкнул толстяк. — А от меня-то вы что хотите?

— Понимаете, он говорит, что, когда они уже разъезжались после защиты диплома, кто-то позвонил и сообщил ему, что ту девушку машиной сбило. Может, кто-то из ваших старых работников помнит что-то? Просто узнать — так это или нет.

— И когда же это произошло?

— В восемьдесят втором году.

— Ни хрена себе! — не сдержался мой собеседник. — А твой братец не хочет знать, что перед Бородинской битвой было?

Я только беспомощно развела руками: мол, такой вот он у меня чудак.

— Сейчас уже никого не осталось, кто тогда работал.

Мужчина встал из-за стола, явно давая понять, что ему надоели мои чудачества. С обреченным видом я поплелась обратно к двери.

— Слышь, постой, — неожиданно раздалось за моей спиной.

— Сходи к Петровичу. Это пенсионер наш. Купи чаю, плюшек каких-нибудь. Может, он чего и вспомнит. Да и доброе дело заодно сделаешь — старика проведаешь. К нему нечасто гости заходят. А молодые девушки — и подавно. Раз уж ты такая любительница помогать… вот, держи адрес!

Унынье прошло разом. Прощебетав: «Спасибо», я покинула участок. На улице под звонкое чириканье воробьев разглядела наспех исписанный листок:

— Ливнев Василий Петрович, Беговая, шестнадцать.

Поскольку номер квартиры не был указан, я поняла, что живет ветеран отечественного сыска в частном доме. На мои глаза попалась пара мрачного вида мужчин, то ли не знавших, чем себя занять с утра, то ли стрелявших денег на опохмелку. Они мне подсказали, что лучше всего начать поиски дома на Беговой сразу за трамвайной остановкой, возле магазина «Полосатый». Какой там у них магазин обзывается «Полосатым», я не знала, но остановка — это уже что-то определенное!

За десять минут без труда нашла и остановку, и вышеупомянутый магазин, и дом номер шестнадцать.

Василия Петровича я застала у калитки собственного дома. То, что это именно он, угадала отчего-то сразу. Потом, глянув на номер дома еще раз, поняла, что не ошиблась.

— Василий Петрович? — вежливо уточнила я.

Пожилой человек близоруко прищурился, потом спросил:

— Ты наша новая почтальонша? Пенсию принесла?

— Да нет, я по другому вопросу, — несколько разочаровала я его.

— По другому? Это по какому же другому?

— Мне хотелось бы с вами поговорить об одном деле, произошедшем больше двадцати лет назад. Сунулась я в опорный пункт, а вот порекомендовали обратиться к вам. Говорят, без Петровича ни за что не обойтись!

— Ой, ты лиса! — усмехнулся старик. — А тебя как величают?

— Евгения.

— Женя, стало быть?

— Да.

— Ну пойдем, Женя, прогуляемся до универмага. Я кое-что куплю.

— Если чай, то не нужно. Я купила пачку и пирожков вот еще.

— А вот этого я не люблю! — неожиданно нахмурился старик. — Я что, нищий, что ли, чтобы ко мне с подачками ходить!

— Так ведь и с пустыми руками в гости не ходят, — не согласилась я, — да и мужчина, который к вам посоветовал прийти, велел что-нибудь к чаю прихватить.

— Какой он из себя? — уже без раздражения спросил Петрович.

— Ну, полный такой.

— Лешка Володин! — заочно узнал старик. — Ну, я ему холку за подобные советы намылю! Они сейчас привыкли, что им чуть что — сразу кусок в рот суют! Мы по-другому жили!

Неожиданно я почувствовала себя неловко, и больше всего мне хотелось этот пакет куда-нибудь спрятать. Я даже глазами начала искать подходящее место. Но тут неожиданно пенсионер сжалился:

— Ладно, раз купила — не выбрасывать же! Тогда поход в магазин отменяется. Я как раз за чаем собирался.

Через двадцать минут мы мирно беседовали о жизни за столом в саду. В дом хозяин меня не пригласил.

— Что тебе там стариковскую вонь нюхать? Давай лучше тут, на свежем воздухе!

Пока бокалы не опустели, я молчала о цели своего визита. Только когда хозяин наполнил их во второй раз, от общих тем перешла к конкретной. Вернее, я еще только хотела заикнуться о ней, как Петрович спросил сам:

— Ну, красавица, я тебя слушаю.

— Понимаете…

Неожиданно я совершенно растерялась, не зная, что сказать дальше. Выдавать очередную сказку мне почему-то не хотелось. Я всем нутром чувствовала, что ложь старик поймет сразу и тогда вряд ли захочет мне помочь. С трудом продавила ком в горле и решилась:

— Я по профессии — телохранитель.

— Ого! — удивился он. — Прямо-таки и телохранитель?

Я показала свои документы.

— Охотникова, хм… фамилия знакомая… ну да ладно. Что же могло привести ко мне телохранителя?

— Недавно произошла очень неприятная история. Вернее, просто кошмарная, и в итоге — в СИЗО посадили четырнадцатилетнюю девочку, которую обвиняют в убийстве собственного отца.

— Дальше, — строгим тоном потребовал Петрович.

— Я голову даю на отсечение, что она этого не делала.

— Уверена?

Не называя фамилий, вкратце пересказала ему события последних дней и привела некоторые факты в пользу своего утверждения.

— Ну а я чем могу тебе помочь?

— Есть основания предполагать, что ключ к разгадке кроется в прошлом. В восемьдесят втором году.

— Покажи фотографию девушки.

Я взяла с собой ту, на которой девушка была еще в более-менее нормальном состоянии.

Старик уперся в нее взглядом и долго беззвучно шевелил губами.

— На каком факультете она училась, ты тоже не знаешь?

— Предположительно, на архитектурном.

— Посиди немного одна, — попросил Петрович и вернул фотку. После чего решительно поднялся и пошел в дом. Вернулся с блокнотом и так же молча зашелестел страницами. Потом наткнулся на нужную запись, но тут же заметил негромко:

— Нет, Свиридов уже умер.

Начал листать дальше.

— Ага! Вот ему-то мы и позвоним.

К большому моему удивлению, старик достал из кармана сотовый и набрал номер.

— Олег? Доброе утро, Василий тебя беспокоит. Ты шибко занят? Нет? Можно к тебе с одной молодой дамой подойти? С дамой — конечно? Ну, мы идем!

Он весело подмигнул мне и убрал аппарат.

По дороге он задал мне лишь один вопрос:

— А к тебе-то каким боком относится все эта история?

— Я охраняла эту девочку и должна была за ней следить, — невольно нахмурившись, призналась я. — Получилось так, что на некоторое время я упустила ее из вида.

— По-о-нятно, — ответил старик одним словом. Но по тому, как он произнес его, можно было утверждать, что ему действительно ясен мотив моих действий.

Больше он не спрашивал меня ни о чем.

Если Василий Петрович выглядел так, как я себе приблизительно и представляла, то с его приятелем вышла осечка. Если бы я встретила этого пожилого мужчину на улице, никогда бы не подумала, что он в прошлом — преподаватель института и аж настоящий профессор. Скорее решила бы, что передо мной потомственный грузчик. До того здоров оказался бывший научный работник. И причем не пузан, как тот самый Лешка Володин из опорного пункта. А такой… культурист, одним словом. К тому же гораздо моложе Петровича — лет на десять, не меньше.

Обо всем этом я размышляла в прихожей трехкомнатной квартиры все на той же Беговой.

— Проходите, — пригласил нас хозяин и выдал тапки. Мне и Петровичу.

От чая и кофе мы дружно отказались.

— Ну, могу еще пива предложить, — сказал «спортс-мен». — Петрович не будет, знаю. А вы?

Я тоже отказалась, и мы сразу приступили к разговору.

Моей просьбе Олег Борисович несколько удивился. Но лишних вопросов не задал, только покосился в сторону друга. Поскольку тот молчал, через некоторое время выдал:

— Как же! Такое и через сто лет не забудешь! Повесилась эта девушка.

Он еще раз посмотрел на фотографию.

— А этот, справа, не Вершинин?

Подтверждаю, что он самый.

— А что, это как-то Антона касается?

— Скорее его приятеля, Киреева Андрея Викторовича.

— Да, может, и был такой, — нахмурил брови профессор. — Я его не помню. Так, что-то смутное. Сколько их с той поры прошло! Антона, конечно, запомнил! Такие студенты — редкость. А этот… нет, не помню.

— А что тогда произошло? — тихо спросила я, чтобы прервать его затянувшееся молчание.

— Как я уже сказал, повесилась девушка. В своей комнате, в общежитии. И записку оставила: «Не хочу жить!» И все. Ничего больше.

— А! — неожиданно подал голос Петрович. — Теперь и я вспомнил! Родственники ее тогда пикет буквально устроили! Пол-Кавказа приехало! «Найдите виновных!» Да кого тут найдешь: человек сам свел счеты с жизнью. Конечно, странно все это было — молодая, здоровая. Только диплом получила — и вот на тебе!

— А фамилию девушки вы случайно не помните? — осторожно поинтересовалась я у профессора.

— Аварова. Я ее на всю жизнь запомнил. Тамара Аварова.

— А кто она по национальности была? — быстро спросила я Олега Борисовича. Вопрос вылетел сам собой, поскольку на ум мне сразу же пришли некоторые мысли.

— Не знаю, — развел руками бывший педагог. — Помнится, что откуда-то с Кавказа. А уж кто — не знаю.