Глава 10
Я шла очень быстро и чуть не налетела на встречного прохожего. В последнюю секунду успела увернуться. Извинилась, не снижая темпа.
Мысли перегружали голову, наползая одна на другую. Я пыталась рассортировать их по полочкам, привести хоть в какой-то порядок.
Так вот, значит, что за «дружба» связывала Антона Вершинина и директора «Данко». Теперь мне было понятно, как мог «убедить» Киреев уже известного тогда архитектора построить на Волге особняк на двоих.
Давнишняя история, спаявшая этих двоих намертво, уже начала покрываться пылью, как вдруг нашелся человек, сумевший вытащить ее наружу. Артист. Как это ему удалось?
И тут меня озарила догадка. Простая до банальности. Я только диву давалась, как же раньше она не пришла мне в голову! Был же тем вечером еще и третий! Тот, кто снимал все это на пленку. Им мог быть сам Артист. Как говорила Марина, у него повадки уголовника. Так вот, теперь все складывалось весьма определенно: отсидел этот Артист (может, и не раз!), а когда вышел, с удивлением узнал, что его бывшие дружки — денежные люди. Подумал, подумал, да и вспомнил про негативчик. Начал осторожно наводить справки, контакты. Узнал, что Киреев сам шантажом «балуется». Ну, тут уж сам бог велел его подоить!
Что должен был в такой ситуации сделать директор «Данко»? То, что и сделал: постарался всеми правдами и неправдами завладеть пленкой! Сколько он отвалил за нее деньжищ — вряд ли я когда-нибудь узнаю. Если только удастся выловить Артиста. Да и тот вряд ли скажет правду. И вот «бомба» в руках господина Киреева. Что он делает дальше? Да обдирает как липку своего друга! Выставляет тому счет на такую сумму, что Вершинину не остается другого выхода, кроме как убить шантажиста.
Да, для господина Киреева постыдный факт из прошлого — досадная неприятность. Может быть — чуть больше. А вот для Антона Вершинина, человека с европейской известностью, это гораздо больше, чем просто неприятность. Это — крах его репутации. Ради такого можно пойти на убийство!
Автомобильный сигнал бил по ушам и вырывал из плена мыслей. Я отскочила назад, на тротуар.
— Дура, на тот свет захотела?! — орал на меня взволнованный водитель. Он был совершенно прав, потому я промолчала в ответ.
Встряхнулась и снова начала замечать окружающий мир. Невольные свидетели конфуза с интересом поглядывали в мою сторону. Осмотрелась вокруг и с некоторым удивлением обнаружила, что колеса занесли меня аж на магистраль! Что делать дальше, я уже знала. Достала сотовый и набрала номер уже известного вам Когана.
— Семен Матвеевич? Можно к вам приехать?
На сей раз водку покупаю в «Ликсаре». Благо один из этих магазинов недалеко от дома на проспекте Кирова. Цветы для его супруги я на этот раз опустила.
Семен Матвеевич взял бутылку из моих рук и унес на кухню. Достал початую из холодильника.
— Итак? — сразу же приступил он к делу. Рюмки мы оставили в покое, и они, так же как и бутылка, служили просто интерьером к разговору.
— Нехороший человек, оказывается, был Андрей Викторович. Шантажист.
— Проходил такой слушок, — согласился со мной Коган.
— Сейчас это не слушок. Сейчас это уже факт. Аварова или Аваров. Фамилия что-нибудь говорит?
— Женя, вы меня просто удивляете! — Семен Матвеевич даже всплеснул руками. — Про таких людей вы, в силу своей профессии, просто обязаны знать!
Видя мое недоумение, пояснил:
— Руслан Аваров — правая рука Шамиля Гатаева. Того еще зовут совсем просто: Чечен. О нем-то, надеюсь, слышали? Или столичная жизнь вас совсем не интересует?
* * *
Так вот оно как все вышло! Действительность, как часто говорят, превзошла все ожидания. «Известность, репутация» — чушь собачья! Да если бы эта пленка двадцатилетней давности попала к Руслану Злому, то жить Кирееву и Вершинину осталось бы совсем мало. И никакие деньги им не помогли бы. Вряд ли помощник главаря чеченской мафии столицы унизился бы до того, чтобы принять откуп за кровь сестры. Его положение, авторитет в глазах земляков просто не позволили бы сделать этого.
Кровь за кровь!
Потому-то и трясся господин Киреев. Возможно, и приглядывать за Кэт он нанял меня не без основания. Коль пошла такая свистопляска, жди беды!
Дело можно было считать законченным, поскольку теперь я могла не только доказать, кто убийца, но и заставить его сознаться в преступлении. Для него это будет единственный выход остаться живым.
Существовала еще масса неразрешенных вопросов, на которые следовало найти ответ. Но это все потом.
Покопавшись в сумке, я нашла визитку Вершинина. Решительно набрала номер его мобильного телефона. Трубку никто не взял. Повторила набор еще раз. Наконец услышала голос, но совершенно не тот, который ожидала.
— Да-а? Антона Валентиновича нет.
— А вы кто? — в свою очередь интересуюсь я.
— Я убираюсь тут. Слышу: пищит. Может, думаю, кто по делу?
Пенсионер Петрович удивил меня сегодня наличием у него сотового. И то, что уборщица разговаривала со мной по телефону Антона Вершинина, уже не способно было повергнуть меня в шок. Тем более голос, который раздавался в трубке, был совсем не старый.
— Скажите, а где он?
— Его полчаса как в больницу увезли. С сердцем.
— В какую?!
Мое собственное от такого известия забилось так, будто собиралось выскочить из грудной клетки.
— В 3-ю Советскую, кажется.
Я отключилась и лихорадочно соображала, что делать дальше. В любом случае нужно было ехать туда.
* * *
Я возвращалась в тот же район, из которого уехала чуть больше часа назад. Политехнический институт стоит рядом с 3-й Советской.
«Это карма настигла Вершинина!» — отчего-то пришло мне в голову.
И тут же отругала себя за подобную ерунду:
«Нечего всякую чушь молоть, думай лучше, как побыстрее Вершинина отыскать!»
В приемной было полно народа, но мне удалось протиснуться к окошку регистратуры.
— К вам человека с сердечным приступом привезли недавно.
— Как фамилия?
— Вершинин Антон Валентинович.
— Да, есть такой.
— А увидеть я его смогу?
— Что вы, девушка! Человек с тяжелейшим инфарктом. Он сейчас в реанимации. Дай бог, чтобы выжил!
Покинула больницу совершенно опустошенной. Такое ощущение, будто из меня разом выкачали все силы.
Мой мобильник ожил в сумочке, и я неохотно достала его.
— Теперь ты, сука, довольна?! — услышала я визгливый женский голос. После этого вопля души трубка какое-то время издавала короткие гудки. Некоторое время раздумывала: довольна я или нет? Потом нажала на «сброс».
Как ни странно, этот звонок вывел меня из опасного состояния транса. Я подобралась, внутренне все еще негодуя на коллизии судьбы. А через минуту уже стояла на другой стороне дороги и опять пыталась поймать такси.
На этот раз это удалось мне с первого захода: едва я подняла руку, на меня сразу спикировала «восьмерка». Узнав, куда нужно ехать, водитель задумался. Я пришла ему на помощь, назвав сумму оплаты. Он молча кивнул, и я заняла сиденье рядом с ним.
Тарасов он знал хорошо, и Соколовогорский поселок мы миновали уже минут через двадцать.
После КП мы благополучно проехали участок трассы, на котором я вчера стояла в пробке. Впереди намечался затор, но водитель ушел на проселочную дорогу и через пять минут вопросительно поглядел на меня: мол, где лучше остановить?
Высадилась, не доезжая киреевского особняка. Вовремя заметила торговую палатку. Колбасы у них не оказалось, зато продавались гамбургеры. Я купила десять штук и попросила не греть, лук и горчицу не класть. Продавщица смотрела на меня очень подозрительно. Ее взгляд я еще долго ощущала где-то в районе лопаток.
Ну, не стану же я ей объяснять, что Филипп наверняка горчицу не любит! Лук, кстати, тоже. Да и горячее ему ни к чему.
В этот раз штурмовала забор уже более культурным способом: посредством дерева и ящика. Поздоровалась с овчаркой, не отрывавшей взгляда от моего пакета. Скормила ей половину купленного. Вторая половина мне может понадобиться.
Преодолела забор в обратном порядке под изумленным взглядом соседского мальчишки. Что поделать, впереди еще один! Хорошо, что дом садовника находился на окраине — любопытных глаз немного! Да и забор высотой поменьше, что тоже радует.
Выбрав место, я подтянулась и уселась на него. Поискала глазами того, кому предназначалась вторая половина съестных припасов. Но пес Грача не появлялся из своей будки, хотя давно должен был отреагировать на мое вторжение! Бесконечно сидеть на заборе я не собиралась и спрыгнула вниз. Я все еще осторожничала, поскольку псина у специалиста по грядкам была серьезная.
Но кобель куда-то делся и не спешил приветствовать меня. Честно признаться, я нисколько не возражала против этого! Просто опасалась появления собаки в самый неожиданный момент. Но вот я уже на крыльце дома, а пса все нет.
Перестала удивляться, когда увидела большой навесной замок на двери. Ясно: Грач, не ожидая концовки, испарился. И пса в отличие от киреевского сторожа прихватил с собой.
В доме делать мне было нечего. Единственной целью моего визита был он сам. Выбралась на улицу и задумалась: что делать с оставшимися гамбургерами? Постояв немного, решилась еще на один визит во Флориду.
* * *
Филипп действительно не отказался от добавки. Правда, за вторую порцию он принялся без былого энтузиазма и съел только пару сосисок. Хлеб же понюхал и, попятившись, посмотрел на меня отчего-то виноватыми глазами. От остального и вовсе отказался.
Тащить пакет я не собиралась и выложила остатки в собачью миску. Затем хотела уже уйти, но неожиданно передумала.
Переменить решение меня заставило одно странное обстоятельство: мне показалось, что со стороны особняка донесся неопределенный звук — будто открылась и вновь закрылась дверь.
Кто там может прятаться? Лада? Что ей сейчас тут делать? Она должна сидеть в приемной 3-й Советской. Я очень удивилась, что не встретила ее там. Кто еще там может быть? Артист?
Мне очень захотелось узнать, кого скрывает особняк. Если это действительно тот, о ком я подумала в последнюю очередь, то мне уже давно пора было с ним побеседовать. Тем более что пленка находилась уже у меня и теперь я знала ее настоящую цену.
«Ну а если это Лада?»
Что ж, и с ней найду о чем поговорить. Но демонстративно действовать я не спешила. Прячась за деревьями, потихоньку перебиралась ближе к бассейну. Дверь в дом действительно была приоткрыта.
Еще меня подстегнула та атмосфера таинственности, которой хотел окружить себя неизвестный пока мне человек. Зачем, например, той же Ладе тайком пробираться в дом? Или Анне Андреевне? Что-то тут не так!
Я сделала небольшой рывок и спряталась за спинку шезлонга. Еще одно стремительное движение — и я на террасе. Прижалась к стене и застыла, вслушиваясь в окружающие меня звуки. Пока ничего подозрительного. Перебралась ближе к двери и медленно потянула ее на себя. Открыла ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть вовнутрь. В холле царили тишина и полумрак. Все звуки, еще секунду назад окружавшие меня, остались в парке.
Одно я поняла сразу — внизу никто меня не поджидал. Холл был пуст, и только медвежья шкура раскрывала свои объятия. Но теперь уже не до экзотики! Внимание обострилось до предела. Я боялась пропустить даже малейший шорох.
Неслышно прокралась к лестнице. Там замерла и вновь прислушалась. Где-то на втором этаже, похоже, открылась дверь. На той половине, что принадлежала Вершинину. И через пару секунд я уже отчетливо услышала шаги. Они направлялись в мою сторону. Недолго думая, спряталась под лестницу.
Каблучки. Через некоторое время я слышала их уже отчетливо. Но выглядывать мне не было необходимости — женщина спешила к двери. Я видела ее всего лишь мгновение и только со спины, но все равно безошибочно узнала. Теперь мне понятно, почему она пробиралась тайком!
Я перестала прятаться, когда она закрыла за собой дверь и дом вновь замер. Теперь уже не было сомнения в том, кто прятался на втором этаже. Я достала из сумки свой «ПМ» и не спеша поднялась по лестнице. В голове вертелся закономерный вопрос: а почему она шла с половины Вершинина? Логичней было предположить, что Артисту выделили комнату на киреевской стороне.
Я кралась по коридору второго этажа. Оружие держала двумя руками, готовая в любой момент выстрелить. Вот и приоткрытая дверь. Я еще не успела дотянуться до ручки, как услышала спокойный голос:
— Входи, я тебя давно жду.
Меня словно током ударило, и ладони на рукоятке разом вспотели. Я рывком открыла дверь и бросила тело в образовавшийся проем. Мгновение — и он был у меня на мушке.
— Можешь убрать ствол. Стрелять в тебя я не собираюсь. Да и не из чего.
— Вчера ночью он у тебя был, — заметила я на всякий случай.
— Теперь нет. Ты хорошо постаралась. Метко стреляешь.
Внимательно рассмотрела сидевшего в кресле напротив меня мужчину. Выглядел он старше того же Вершинина. Но это ни о чем не говорило. Антон жил на свободе, в полном достатке. А Артист не один срок, поди, отмотал.
— Как же мне величать тебя по имени? Артистом как-то уже приелось!
— А мы разве с тобой знакомы? — Левая бровь чуть приподнялась. Видно, хотел показать, что удивлен.
— Заочно. Я несколько дней только о тебе и думала. Жила, можно сказать, мечтой о встрече!
— Надо же!
В его возгласе сарказма хоть отбавляй. Неожиданно он рассмеялся, но подавился на середине процесса и захрипел. Лицо исказила гримаса боли. Куда же я ему залепила? Судя по бинтам, в верхнюю часть груди. Да, как раз рядом с правым плечом угадывался шишак тампона.
— В другой раз обрадовался бы встрече с такой симпатичной девушкой, — серьезно признался Артист. Но тут же зло добавил: — Но только не в этот.
Глаза у него синего цвета. Холодные, как две ледышки. А так — черты лица правильные, и, в общем, Артиста можно было бы назвать интересным мужчиной, если бы не особая печать угрюмости. Через нее никогда уже не пробиться природному обаянию. Во всяком случае, так мне показалось. Рубашки, как я уже сказала, на нем не было. Наверное, только что ушедшая дама сделала ему перевязку. Из-под бинта виднелась часть татуировки. Угадывались только лошадиные ноги. Что выше, можно было только предположить. Витязь с копьем?
Ладно, лучше оставить это на потом. Еще раз повторила свой вопрос:
— Так как мне величать тебя?
Устроилась в кресло у окна. Так, чтобы видеть всю комнату, бандита и, главное, дверь в комнату. Получить по затылку еще раз мне не хотелось.
— Можешь называть Михаилом. Мишей, стало быть. А ты — Евгения? Женечка, черт подери!
— Ладно, давай любезности оставим на потом. О главном: зачем ты убил сторожа? Санек отказался тебе пленку отдать? Или пригрозил, что Руслану Злому ее продаст?
— Значит, ты и это уже раскопала, — помрачнел он.
Он говорил, задумчиво разглядывая синие перстни на своих пальцах. Судя по их количеству, Миша сделал не одну ходку.
На мой вопрос он не ответил. Вместо этого спросил сам:
— Скажи, что ты хочешь?
Спрашивал тихо, а сам, не отрываясь, смотрел на меня. Даже не моргал.
— Если думаешь, что денег, то ты ошибаешься. Мне нужна правда.
— «Правда!» — повторил он и вновь горько усмехнулся. — Вся правда заключается в том, что ты влезла, куда тебя не просили, и перевернула все вверх дном. Чего ты хочешь добиться? Ну, допустим, я замочил этого козла. Ты сможешь это доказать? Вряд ли! А вот тебе самой попариться придется: из твоего ствола ублюдка этого убили. А ментам все равно, кого сажать: тебя или меня, — лишь бы дело закрыть и галочку поставить! Тебя даже проще, — он махнул рукой и вновь слегка скривился от боли, — на тебя улика есть. Да еще какая! Наверняка еще у подъезда кто-то видел и запомнил. А со мной повозиться придется. Я же не сопляк-первоходка, меня на понт не возьмешь. А фактов на меня — тю-тю! Так что давай лучше решать ситуацию по-хорошему!
Я улыбнулась, поскольку тирада его заканчивалась именно так, как я ждала. Ответ у меня был приготовлен заранее. Да, правда в том, что он мне сказал, есть. И большая доля правды. Но это при одном раскладе. А ведь есть и другой. О нем-то я и поспешила напомнить:
— А зачем мне связываться с милицией? Я могу сделать все по-другому: позвоню одному чеченцу в Москву и скажу, что знаю фотографа, который наделал интересных снимков с участием его сестры. И как раз накануне того дня, когда бедняга на себя руки наложила! И парочку пошлю для подтверждения. А потом мне останется только помочь Злому тебя найти. Хотя даже этого делать не придется. Он сам тебя найдет. И, заметь, быстро!
Артист кусал губы и сверлил меня взглядом. Затем выдал следующее:
— И тут тебя ждет облом. Злого я лично знаю, он мне быстрее поверит, чем тебе. Что тогда делать будешь?
— А как ты ему сумеешь объяснить, что негатив у тебя оказался? Только в одном случае — если снимал ты!
— Промашечка, гражданка. Если бы ты внимательно к фотографиям присмотрелась, то поняла бы, что фотографа-то вообще не было!
Теперь уже я недоумевала.
— Эх, ты, детектив! В общаге — да, щелкали по очереди. А вот уже когда ребятишки в квартире развлекаться начали, тогда на автозавод поставили. Это видно по тому, что все снято с одного места. На стол или на полку фотоаппарат поставили, завели и — вжик, готово! И никого в квартире, кроме них троих, пожалуй, и не было! Даже те две девахи, что сиськи казали, вряд ли бы стали это делать перед посторонним. Но, как я думаю, к финальному эпизоду и они уже испарились.
— А как пленка у тебя оказалась?
— Просто. Но рассказывать об этом тебе я не стану. Думай что хочешь. Предлагаю тебе за нее десять штук баксов. И сроку тебе — два часа. Сгонять туда и обратно. Если нет…
— И что будет?
— Позвоню в ментуру и подскажу, где искать убийцу Семенова Александра. Усекла?
— Усекла. Только вот одного я не «усекла». Зачем тебе сейчас пленка?!
— Затем, зачем и раньше: раскрутить одного чижика на полную катушку.
— «Чижик», как я догадываюсь, Антон Вершинин?
— Правильно догадываешься.
Я задумалась. Задумалась надолго. Назрела ситуация, когда нужно было принять одно-единственное, правильное решение. Промашку допустить просто нельзя. И все зависело только от одного обстоятельства — знает ли Миша Артист, что второй владелец особняка на Волге в настоящий момент фактически при смерти? И выкарабкается он или нет — одному богу известно!
— В милицию ты звонить не станешь. Пленку ты тогда точно не получишь. А вот тот факт, что накануне убийства Семенова у меня пистолета не было, есть кому подтвердить. Вершинин нашел меня в бессознательном состоянии. И если Антон узнает, что пленка у меня, бояться тебя он перестанет. А вот помочь посадить захочет. Что на это скажешь?
Артист молчал, потому продолжала я:
— Пленку я тебе не отдам, но фотографии при определенном условии — могу. Хватит с тебя и последних шести фотографий.
— Нет, так не пойдет, — не соглашался он. — Мне нужна пленка. А уж коли на то пошло — и все фотографии с нее.
— Фотографии я могу отдать тебе прямо сейчас. И денег мне с тебя не нужно. Мне нужна правда: кто убил Киреева. Сделать это могли три человека. Вот мне и нужно знать, кто из них. Пленку я тебе при любом раскладе не отдам.
Теперь настала его очередь думать.
— За фотографии я могу тебе только наколку дать. Если умная — сама дотумкаешь.
— Что за наколка?
— Э-э! Так не пойдет. Ты что, меня за фраера держишь?! Карточки давай, тогда и поговорим.
— А если ты обманешь?
— У тебя ствол, а у меня — нет. Я ранен, ты — нет.
Я выдержала некоторую паузу, еще раз прикидывая — правильно делаю или нет? Потом достала из сумки фотографии и отдала их Артисту.
Тот с жадностью смотрел на них, словно они бриллиантовые. Хотя… для него они и были бриллиантовые!
— Ты обещал что-то рассказать!
— Раз обещал — расскажу!
Он еще раз торопливо проглядел фотки, затем сунул их в карман брюк.
— Ты говоришь, что убийца может быть из числа троих? Так вот: я тебе уменьшу это число до двоих. Маринка точно шурина своего не валила. Это факт.
— Откуда ты знаешь?
— Да потому, что я сам ее сюда привез. Я же и увез обратно. Мне она сказала бы в первую очередь. И второе: ты думаешь, она такая дура, что сразу полезла в дом? О чем-то, наверное, со сторожем почирикала! И третье: я не убивал этого придурка, Сашу Семенова. Мне это просто не нужно было.
— В последнем я не уверена, — вставила я, — он перед смертью почему-то твою кличку назвал.
— А ты уверена в этом?
— Я не глухая. Да к тому же: у кого еще мог оказаться мой ствол? Только у тебя или у Антона. Так что… Ответ я и без тебя знаю. Кстати, если ты привез переодетую стриптизершу, то и Киреева мог вполне убить ты. Пока она отвлекала сторожа разговором, пройти в дом и попытаться первым до сейфа добраться. Времени у тебя на это хватило бы.
— Андрея я не убивал. Но в дом заходил, как ты правильно сказала. Вернее — хотел зайти. Только вы с этим вундеркиндом помешали! Когда у бассейна целовались. А когда наконец ушли к беседке, Шустрик подскочила.
— Кто?
— А Маринку так кличут. В Москве приклеили ей это погонялово — за то, с какой скоростью она клиентов обслуживала!
Так вот, — продолжал он, — когда она в дом зашла, я вернулся в машину. Подумал: вдруг вы надумаете вернуться и, не дай бог, на вас наткнусь! А Маринку вы бы за Аню приняли!
— Слушай, а какой смысл вообще с этим переодеванием был? Вершинин или Лада, столкнись они при свете в доме, наверняка бы стриптизершу узнали.
— А не должно было быть ни света, ни их обоих в коридоре! Так и не сообразила, для кого весь этот маскарад делался?!
— Для кого?
— Да для тебя!
— Для меня? — удивленно переспросила я.
— Когда Маринка приехала к сеструхе, та ей все рассказала. И про тебя в том числе. Когда та уснула, Шустрик мне позвонила. Я прикинул, что если ты ее в коридоре ночью увидишь в платье и парике, то ни за что не узнаешь. Ну, и посоветовал прикинуться. В байку, что ты должна дочку ихнюю охранять, я не поверил: на кой хрен она кому-то сдалась? А вот сейф сторожить — это да! А заглянуть в него нужно было обязательно. И лучше случая не подвернулось бы!
— Слушай, а зачем ты Кирееву пленку продал? Неужто сразу не сообразил, что с Вершинина можно больше содрать?
— Да не знал я тогда про второго! — неожиданно признался он. Видно, я своей насмешкой задела его самолюбие. — Вообще не знал, кто второй в кадре мелькает. А когда узнал, пленки у меня уже не было. Только потом и сообразил, что поспешил. И тут жизнь предоставила шанс ошибку исправить! Только она…
— Она? — переспросила я, поскольку Миша неожиданно умолк.
— Я тебе и так уже больше, чем обещал, рассказал, — ответил он и прикурил сигарету, — дальше думай сама.
— Нового, скажу сразу, ты мне ничего не сообщил. Можешь хотя бы объяснить, откуда у тебя негатив?
— Хорошо. Чтоб у тебя всякие сомнения отпали. В число студентов я никогда не входил — к тому моменту жизни, про который ты интересуешься, уже пару лет отсидел. А с судимостью, сама знаешь, тогда в институт попасть нельзя было.
Артист глубоко затянулся, сосредоточиваясь.
— Короче, с Киреевым мы тогда соседями были. В тот день он сам ко мне пришел, весь трясется. Можешь, говорит, посоветовать, что делать? Так, мол, и так, все рассказал. Ну, я его успокоил. Говорю: сама повесилась, чего боишься? Но от фотоаппарата избавься. Давай, мол, я его толкну. Бабки поделим. Ну, он мне его и отдал. Пленка в нем осталась. Я оттащил ее к одному человеку, тот проявил. Карточки, несколько штук, напечатали. Ну, ему же и аппарат задвинул. Деньги, как и обещал, поделил с Андрюшей. Тот уже к тому времени перестал маленько трястись. А про пленку наврал ему, для пущего успокоения, что засветил и выкинул. На хрен, мол, она мне сдалась? А сам припрятал. Ну а потом и действительно забыл. А там новый срок. Так что вся эта история из головы вылетела, поскольку меня она не касалась.
— Пока не встретился с Маринкой?
— Верно мыслишь. Мы с ней случайно перехлестнулись. Снял я ее на пару часиков. Пока сутенера ждала, болтали. Оказалось, что землячка. Разговорились. Ну как обычно: где в Тарасове жила, кого знаешь. Маринка начала мне рассказывать, какая скотина ее родственничек. Оказалось, что родственничка этого я знаю!
— Хорошо, это я поняла. А как ты узнал, что Киреев тогда насиловал с приятелем именно сестру Руслана Злого?
— Это уже совсем другая тема, и посвящать тебя в нее я не намерен! — запротестовал Артист.
— Хорошо, но ты так и не дал намек, который обещал: кто же убил Киреева?
— А ты сама потрудись, время сопоставь. Когда вы целовались, когда Шустрик в доме была. Кто, кроме этого придурковатого архитектора, мог еще шлепнуть Андрея?
— Сестра его? — сделала я вывод из его слов. — А зачем ей это понадобилось?
— Не знаю, — ответил он, — думай сама.
* * *
Первое, о чем я подумала, когда оказалась за воротами: «Как же ты, голубок, умудрился в квартиранты напроситься?» Что, Шустрик стибрила ключи от коттеджа у сестры и на свой страх и риск поселила туда Артиста? Тогда почему в комнату, принадлежащую Вершинину? Простая наглость? Или бандит уже начал потихоньку присасываться к Антону?
Второй вопрос назрел у меня в голове уже по дороге: а почему, собственно, Миша сдал мне сестру архитектора? Поскольку я была уверена на сто процентов, что этот волчара ничего делать не будет, не просчитав на пять ходов вперед, решила определить, какая ему может быть польза. Первое, что мне пришло тогда на ум, — его желание вывести из-под моего прицела Антона. Он ему нужен, а сестра — зачем? Второй вариант, как мне представлялось, заключался в следующем: действительно, убийца Лада. Тогда, возможно, она в погоне за пленкой была в сговоре с Артистом. Теперь сестра Антона стала ему просто не нужна. И он хочет, чтобы мы сцепились с ней. А он тем временем без помех займется братцем.
Но, какой бы расклад ни оказался справедливым, Миша уверился в одном: в милицию я не пойду. Потому и выдал все так спокойно. Действительно, с чем мне идти? Доказательств нет никаких! Ни против Вершинина, ни тем более против его сестры. Да и против самого Миши Артиста. Без них же все мои рассуждения являются для закона лишь досужими вымыслами. А вот факты: девочку видели свидетели с пистолетом в руках. На оружии — ее отпечатки. Второе: Саша Семенов убит из моего пистолета. Это тоже факт! И с ним не поспоришь!
Так что Миша совершенно ничем не рисковал, рассказывая о своем ночном визите в особняк.
«Зачем же он хотел меня убить? Причем дважды. Все же я представляю для него опасность», — думала я, топая к трассе.
«И ведь третий раз пытается, подсовывая мне Ладу! — неожиданно отыскала я еще один возможный мотив действия Артиста. — Ничего не помешает ему сейчас перезвонить ей на сотовый и сказать, что я стала крайне опасна. И добавить в конце невзначай, что и пленка у меня!»
ЗАЧЕМ?!
Зачем Ладе понадобилось убивать Киреева?! Эта стильная дамочка никак в моем сознании не представлялась нажимающей на курок пистолета. Скорее уж Анна Андреевна. Хотя что я знаю о них обеих?!
Как ни рассуждай, вопрос этот по-прежнему ставил меня в тупик.
* * *
Еще одна мысль одолевала меня в последние дни, но я так не нашла времени до нее добраться: кто тогда звонил мне на сотовый и вытащил из чебуречной? Кому я обязана тем, что моей «ласточке» прямая дорога на городскую свалку? Костик, знакомый автомеханик, прямо заявил, что новую машину купить дешевле, чем ремонтировать мой видавший виды «Фольксваген».
Судя по голосу, это была Анна Андреевна. Только с чего ей взбрело в голову посылать меня на смерть? А вот если после моего визита младшенькая экстренно связалась с Артистом и обрисовала обстановку, то он вполне мог ей посоветовать выкинуть подобный трюк. Кто его знает: может, Шустрик не только внешность может заимствовать у старшей? Вдруг она и голос наловчилась менять?
В любом случае у нас с ней намечалась еще одна встреча. Да и с Анной Андреевной непременно следовало поговорить по душам.
«До этой встречи!» — уточнила я для себя.
Ну а пока меня вновь ждала 3-я Советская. От того, насколько серьезным являлось положение Вершинина, зависели и мои дальнейшие действия.
* * *
В приемной народу меньше не стало. Разношерстная публика, объединенная лишь одним — у каждого случилось несчастье. Или у самого, или у кого-то из родственников или друзей.
В больницу от нечего делать никто не заходит. Даже вездесущие коммивояжеры с суеверным страхом обходят подобные заведения.
Все в той же регистратуре я узнала, что Вершинина перевели в палату интенсивной терапии.
— Но это еще ни о чем не говорит, — сурово уточнила медсестра.
Я махнула гривой, будто соглашаясь с ней. На самом же деле меня грызли свои мысли. Вернее, одна, самая насущная. Ее-то и я принялась воплощать в жизнь. Первым делом путем ненавязчивых вопросов выяснила, что нужная мне палата — на втором этаже. Следующим этапом надо было разжиться халатом. На это я затратила меньше двадцати минут — смекалкой меня бог не обидел! С независимым видом поднялась на второй этаж, не вызвав у персонала ни одного вопроса!
Антон встретил меня жалобным взглядом. Я, как ни старалась, не смогла смягчить свой взор. Потому, наверное, он поспешил с ответом на тот вопрос, который легко читался в моих глазах.
— Женя, я… не убивал… Андрея. — Слова давались ему с трудом. — Если бы я… это сделал, то никогда бы… Катя…
Я поняла, что Антон хотел мне сказать: то, что он никогда бы не позволил себе прикрыться ребенком. Что ж, попыталась ему поверить.
— Я знаю уже, что Киреева убила ваша сестра. Зачем она это сделала? Ответьте мне только на один этот вопрос, и я уйду.
— Мне… больно говорить…
— Ответь!
— Деньги…
Коротко и ясно. И старо, как мир. Я встала, намереваясь выполнить свое обещание. Но на этот раз Антон сам меня удержал.
— Я… не выкарабкаюсь… чувствую это. Расплата… я вам должен сказать…
Я внимательно слушала его, жадно ловя каждое слово.
Пять минут Вершинин говорил, а я слушала. Лишь иногда вставляла вопрос. Затем ему стало так плохо, что я сама побежала искать врача.
* * *
— Лада?
— Да.
— Все, что тебе нужно было, давно у твоего дружка Артиста.
Сказав это, я отключаю связь. Больше пока мне не о чем с ней говорить.
Итак, первый ход сделала я. Однако не собираясь ждать очередного хода противника — у них и так к тому времени была слишком большая фора. Потому, не медля, набрала другой номер.
— Анна Андреевна?
— Ты?! Ты смеешь еще звонить?! Да я…
Что она собиралась предпринять, я уточнять не стала.
— Закрой рот и слушай. Пленка у меня, что с ней делать, тоже знаю. И еще: я только что из больницы, мне удалось поговорить с Антоном Вершининым. Через час жду тебя в том же кафе на Волге, где встречались в прошлый раз.
Никаких возражений принимать не собиралась, потому сразу отключила связь. Да и не последовало бы их, этих самых возражений! Я на сто процентов была в том уверена.
