Глава 5
Одноэтажный кирпичный домик на въезде в дачный поселок я нашла без труда. Действительно, такой, как он, оказался единственным.
«Только бы хозяин был дома», — говорила я себе, выбираясь из машины.
Аккуратный деревянный забор свежевыкрашен. Дом, насколько мне видно, тоже в полном порядке. Это мимолетное наблюдение сразу же дало некоторое представление о хозяине. Я надавила кнопку звонка, и тотчас густым лаем откликнулась собака.
«Должен быть дома. После дождя ему на участках делать нечего!» — успела подумать я и следом услышала:
— Тише, Артист.
Артист — странная кличка для собаки. Ну да бог с ним. Калитка отворилась, и я увидела Грача. В том, что это именно он, я не сомневалась ни секунды. Катя весьма метко окрестила садовника. Высокий, черноволосый. Нос напоминает клюв птицы. Глаза смотрят внимательно, но без тени страха. Да и, собственно, почему он должен меня бояться? Но и любопытства во взгляде я не заметила.
— Вам кого?
— Вы Павел Сергеевич?
— Я.
— Вы знаете, у меня к вам небольшое дело…
— Если насчет работы на участке, то вы опоздали. На этот год я полностью загружен, — не дослушав, поспешил он предупредить меня.
— У меня к вам дело конфиденциальное, — состроив загадочную физиономию, негромко произнесла я.
— Пройдемте в дом, — все тем же равнодушным голосом отвечал он. До того равнодушным, словно Грач привык, что к нему каждый день приходят неизвестные молодые женщины и предлагают поговорить о чем-то секретном.
Артист — немецкая овчарка — смотрел на меня укоризненным взглядом. Будто заранее упрекая за то, что я собираюсь врать его хозяину. Я надеялась, что Павел Сергеевич менее прозорлив, чем его пес. Пока мне судить об этом было сложно.
Внутреннее убранство дома оказалось примерно таким, каким я себе его и представляла.
— Присаживайтесь, — кивнул Грач на кресло. Чаю-кофе не предлагал. И слава богу! По кофе я уже перебрала тройную норму за сегодняшний день!
— Так что у вас за дело ко мне? — напомнил Павел Сергеевич, едва я села.
— Дело такое. Я попросила Александра Семенова об одной… услуге, и мы договорились сегодня встретиться. На встречу он не пришел. Мобильный у него не отвечает, я приехала к нему на работу. А там, похоже, что-то случилось — так я поняла. Во всяком случае, мне сказали, что Александр уволился, и никто не знает, где его искать. Мужчина, которого зовут Антон, предложил обратиться к вам.
— Вам нужен адрес Саши? — догадался он.
— Именно, — мысленно аплодировала я его смекалке.
— На память не помню, где-то должен быть записан. Мы с Сашей, в общем-то, не большие приятели. Но адрес где-то был!
Грач начал копаться в стенке, между делом спросил:
— Простите, а как вас зовут?
«Женя», — чуть не ляпнула я, но в последнюю секунду передумала.
— Марина.
Пока садовник копался, я бросила пробный камень:
— Семенов мне фотографии кое-какие сделать обещал…
Кажется, в его равнодушии что-то дрогнуло. Или мне показалось?
— Раз обещал — сделает. Саша, насколько я знаю, человек слова.
Нет, наверное, показалось. Ответ прозвучал точно так же, как и все сказанное до этого. Без тени намека на эмоции.
— Вы знаете, я вспомнил!
Наконец-то на его лице появилось бледное подобие человеческой улыбки! Честное слово, ради этого стоило ждать добрых десять минут, терпеть молчаливое копание в ящиках. Что же ты вспомнил, дорогой?
— Я блокнот в кармане рабочей куртки оставил. Поскучайте одна, я в сарай схожу — она у меня там висит!
«Поскучайте!» Можно подумать, я с тобой здорово повеселилась.
— Конечно, подожду, — милостиво отпустила его я.
Возвратился он минут через пять.
— Вот, сейчас запишу.
Откуда-то был извлечен листок, и Грач что-то накорябал на нем. Потом сложил пополам, аккуратно отделил нужную часть и протянул мне. То, что местный агроном изрядный аккуратист, видно невооруженным глазом. Удивительно только, как это он блокнот забыл в рабочей куртке. Я посмотрела адрес: «Второй Детский проезд, дом пять, квартира тридцать шесть».
— Спасибо большое, — расплылась я в улыбке. Сама же думала: «Куда же ты, гаденыш, ходил-то? Кому сдать-то хочешь?!»
Я попрощалась и покинула его жилье. Артист, как и положено умной собаке, молчал.
* * *
Всякое бывает в жизни. Мог Антон ошибиться или попросту обмануть меня. А его садовник сказать правду. Могло быть и наоборот. Я никому не верила. Единственное, на что я надеялась в данный момент, — на свою интуицию и здравое мышление.
И первое и второе подсказывало мне, что выходил Грач в сарай вовсе не на поиски блокнота, а чтобы позвонить кому-то и получить инструкции по поводу моего вторжения. Кому именно? Да тому же Саньку!
«И к чему мне теперь готовиться?» — спрашивала я себя, поворачивая на шоссе и поздновато вспомнив о ремонте дороги. Эта мысль настигла меня только тогда, когда я миновала застывший по случаю выходного экскаватор. Или выходной тут ни при чем? Может, солярка кончилась? Да какое мне дело! На данный момент меня волновало совершенно другое — будет ли ко мне милостив дорожный бог?
Он отнесся ко мне вполне благосклонно, и я не попала в пробку.
«Второй Детский… Второй Детский… — напрягала я память, представляя в голове географию Тарасова. — Это где-то у поселка Агафоновка».
Я глянула на индикатор и поняла, что нужно срочно заправиться. Едва увидела заправку, возникла еще одна насущная потребность — зверски захотелось есть.
Заправка в стиле модерн предполагает наличие кафе. Его вывеска была заметна издали. Я быстренько заправилась и припарковала машину. Потом пошла наполнять желудок.
В небольшом зале на четыре столика, кроме ленивой продавщицы-барменши, находились еще два молодых человека. Клиенты. Я окинула их мимолетным взглядом и сразу же углубилась в меню, приклеенное скотчем к стеклу. Как и предполагалось, выбор был минимален. Те же пельмени, что я ела утром, и куры-гриль. Я взяла кусок курицы, соус и хлеб.
— Эй, девушка! Может, к нам присоединишься? Ха-ха-ха! У нас тоже курица!
Ну, понятно!
Я повернула голову и встретила два совершенно одинаковых взгляда, полных беспредельной наглости и, хотелось бы сказать, похотливости. Но это было бы неправдой! Похоти в них не сквозило. Наличествовала сытая наглость, ощущение вседозволенности и простое желание покуражиться. Обоим парням едва исполнилось двадцать. Коротко стриженные, в дорогих шмотках. Цепуры на их тощих шеях среднего достоинства, такие носят ребятки, застрявшие где-то между бригадиром и начинающим бандитом. Только даже на «пехоту» они не тянули — братков я узнаю безошибочно. Эти же, скорее всего, катили из того же дачного городка, что и я. С папиной дачи. Играли в бандитов. Понятное дело — нужно же себя от скуки чем-то занять!
— Ребята, я обедаю одна, — заметила я вполне миролюбиво, хотя они изначально не заслуживали подобного тона.
— А может, на дачку к нам?.. Там шашлычок, компания? — начал гнать бодягу один из них. Второй же презрительно заметил:
— Колян, на хрен тебе эта старуха? Щас у Гаврилыча возьмем классных телок.
Сволочь!
Голос он приглушил ровно настолько, чтобы сделать вид, будто говорилось это только Коляну, чье лицо сей же момент окончательно испохабила поганенькая ухмылка. Однако слышали это и я, и барменша. Что ж, на то и было рассчитано!
Сволочью я его обозвала про себя потому, что определение «старуха» ко мне не клеится совершенно. Мне и тридцати нет! Хотя для этих молокососов…
— Вот-вот, — ставя перед собой тарелку, как бы между прочим заметила я так же громко. — Езжайте к Гаврилычу, к Гориллычу… А лучше всего в зоопарк — выпишите себе там мартышек. Они вам самая пара!
Единственная работница кафе кинула на меня опасливый взгляд.
— Опа! Наезд! — радостно констатировал один из придурков. Я оказалась права — мальчики играли в бандитов!
Он же встал из-за стола и подкатился к моему. Глумливо-вежливо спросил:
— Разрешите присесть?
Еще можно было замять назревающий конфликт, но мои тормоза полетели напрочь — слишком много «хорошего» произошло со времени вчерашней ночи. А нервы у меня не железные.
— Отвали, не порть аппетит своим присутствием.
Похоже, недоносок не привык, чтобы с ним так разговаривали. Тем более что приятель его неожиданно разразился хохотом. Лицо стоявшего напротив меня парня стало откровенно злым.
— Ребята! — строго заметила барменша. — Успокойтесь, а то охрану вызову.
— Вызывай! — безо всякой угрозы или запальчивости тут же откликнулся второй. — Завтра же твое кафе закроют.
— Петя! — тут же зычно отреагировала на его угрозу девушка.
— Я тебе не аппетит испорчу! — пообещал мне тем временем другой кретин. Он навис своей тощей фигурой над моим столиком и пытался напугать грозным взглядом. — Я тебе другое кое-что испорчу!
Тут появился могучий Петя и посмотрел на всех сразу оценивающим взглядом. Потом быстро определил среди присутствующих возможных нарушителей и деловито осведомился у барменши:
— Платить не хотят?
— Хамят, — скучно отозвалась та.
— Кто хамит?! Мы слова матом не сказали! — с вызовом заявил тот, которого родители окрестили Колей.
— Ладно, пошли из этой тошниловки, — презрительно заметил второй и отклеил ладони от моего столика. — Не разборки же из-за этой козы устраивать!
«Коза», то бишь я, впилась зубами в курицу, забыв на время о дебилах. То, что они будут поджидать меня снаружи, было ясно как белый день. Плевать — я хотела есть.
— Вы на машине? — поинтересовалась женщина за стойкой.
— У-угу, — промычала я, не прекращая работать челюстями.
— Может, попросить Петю, чтобы проводил вас?
— У-к-у, — энергично затрясла я гривой, протестуя против предложенной помощи.
— Как знаете, — вздохнула барменша.
— Большое спасибо, — поблагодарила я ее, когда с обедом было покончено. — Действительно, не нужно меня провожать.
— Как знаете, — еще раз проговорила она, потеряв ко мне интерес.
Балбесы поджидали меня между кафе и стоянкой. На двух парней в форме работников комплекса, что с интересом наблюдали за сценой со стороны, им было явно наплевать. Кто они для них, крутых, такие?!
— Ну вот что, подруга…
С этими словами обиженный мною тип начал встречное движение ко мне… Окончить начатую фразу, как и подойти вплотную, он не успел.
Разговаривать я с ними не хотела совершенно, присутствие свидетелей меня не смущало точно так же, как и их. Потому я просто ударила. Один раз, сильно и точно. Прыжок навстречу и быстрый удар в солнечное сплетение. Недоносок тут же задохнулся и осел на асфальт. Его товарищ сделал непростительную для себя глупость: извлек на свет божий выкидной нож. Лезвие угрожающе щелкнуло, принимая боевое положение. С этим ублюдком я развлекалась на два удара дольше: подсечка, после которой его сорвало с асфальта, и последующее добивание — прямой кик в зубы. Потом, для верности, последовал еще один. Недельку-другую целоваться ему не придется: губы после моей обработки превратились в кровавый бантик.
Я вновь переключила внимание на первого противника, но тот уже раздумал наказывать «козу». Он стоял на карачках и держался руками за брюхо. Ему явно было не до меня, даже смотрел, бедолага, в другую сторону. Надо бы ему еще наподдать. За «козу» и за «старуху». Да и чтоб перед товарищем обидно не было — тому все же больше досталось. Но пар из меня уже вышел.
— Класс! — заметил один из невольных зрителей. Ребята в форме подобрались поближе. Может, хотели помочь? Во всяком случае, во взглядах читалось понимание и одобрение. Я подмигнула сразу обоим и собралась уже покинуть поле боя, как вспомнила о той игрушке, что была в руке у одного из поверженных дебилов.
Нож лежал в метре от него. Я подняла его.
Хорошая штучка!
Честно заработанный трофей, да к тому же при отсутствии мозгов у его предыдущего хозяина вещь для него и окружающих опасная! Поэтому я экспроприировала холодное оружие без зазрения совести. Я ведь осталась без ствола, который еще нужно разыскать в кратчайшие сроки, а идти в волчью стаю — да без клыков?! То, что рядом со мной имелся хищник, было фактом, не требующим уже доказательства. Но интуиция мне подсказывала, что дело придется иметь с целой стаей.
Признаться, это меня нисколько не радовало.
* * *
Я думала, что утренний ливень подстроит мне пакость — намочит лавочки у подъезда и разгонит обязательно околачивающихся там бабушек, у которых всегда можно спросить код подъезда, рассказав предварительно, к кому и зачем пришла. Хотя сгодится и постучать в окошко первого этажа. Это выход! Конечно, так и поступлю!
Я понимала, что проблема открытия подъездного замка — ерундовая. Если он стоит уже достаточно давно, вообще никого тревожить не нужно. Цифры, используемые для шифра, основательно затерты пальцами жильцов и их гостей. И выделяются так, что только слепой не заметит.
Занимала я свою голову такой дребеденью только для того, чтобы не думать ни о чем серьезном. Поскольку новых фактов не прибавилось, старые тасовать в очередной раз не имело пока никакого смысла.
Действительность оказалась совершенно иной. Лавочки благополучно высохли, были полностью заняты старушками, и подъездная дверь открыта настежь. Так что спрашивать ничего ни у кого не пришлось.
Несложные вычисления подсказали мне, что тридцать шестая квартира находится на девятом этаже. Ох, не люблю я эти девятые этажи! Коляновская «выкидуха» лежала у меня в заднем кармане джинсов. Автоматически посмотрела время на панели авто — шестнадцать сорок пять. Хотя какая Саньку разница? На заводе он не работает. Но я была уверена, что встреча мне предстоит не с киреевским сторожем. Тогда с кем?
«И как мы, на огонь все летят и летят мотыльки…» — поет в своей песне известный бард. Я чувствовала себя таким же мотыльком, летевшим сейчас прямо на огонь.
Но другого варианта пока не было, и я надавила кнопку лифта. На этаже быстро осмотрелась. Одна секция заблокирована серой железной дверью. Квартиры тридцать три и тридцать четыре. К квартирам тридцать пять и тридцать шесть проход свободен. Дверь тридцать пятой квартиры еще более-менее приличная. Тридцать шестая… Такие бывают только у алкашей или у наркоманов на последней стадии. Представляю, что там в квартире!
«Сволочь этот Грач! Адрес какой же «малины» он мне дал?!» — раздраженно думала я, переминаясь с ноги на ногу.
Но раз уж пришла… Потолковать с чересчур умным садовником можно и потом! Звонка не имелось, поэтому стучать пришлось что есть силы. На мои усилия никто не реагировал. Впрочем, того и следовало ожидать. Морально я уже приготовилась к этому.
Подстава, засада!
Какая же ты дура, Женька! Да от тебя просто отделались, как от надоедливой мошки — махнули рукой, и все! Вали в Тарасов, стучи в дверь к какому-то алкашу, только не докучай нам своей дотошностью! Может, тут вообще никто не живет? И сказать нечего: при следующей встрече Грач мило разведет руками — что имел, то и дал! Не обессудьте!
«Но откуда-то у него этот адрес взялся? — пыталась я не утонуть в собственном отчаянии. — Не от фонаря же он его нарисовал!»
«А может, и от фонаря! Вспомнил про какого-то родственничка-бедолагу, уехавшего неизвестно куда или просто пропавшего без вести. Помершего недавно, например. Какая разница?!»
Ответить мне самой себе было нечего, потому я исследовала дверной замок. Он буквально дышал на ладан. Впрочем, для воров квартирка вряд ли представляла хоть малейшую ценность. Состояние двери свидетельствовало об этом весьма красноречиво. Вряд ли оттуда можно что-то унести. Разве что, наоборот, подбросить жильцам на бедность.
Неожиданно мне показалось, что за дверью послышалось какое-то движение. Шорох — не шорох, скрип — не скрип. Еле уловимый абстрактный звук.
Для меня он — как манок для чирка. Подождала еще. Потом опять постучала и вновь подождала. Вслушивалась в каждый шорох. Вызванный кем-то лифт казался мне едва ли не громом небесным. Но стоять в коридоре можно до бесконечности. Поэтому я достала из кармана Колин «подарок» и нажала кнопку. Пружина вытолкнула отличное стальное лезвие американского производства. Минута упорного труда — и язычок замка отжат. Дверь открылась с обиженным скрипом.
Я заскочила в квартиру и толкнула дверь в обратном направлении. Не люблю распахнутых дверей. Особенно если это дверь чужой квартиры, хозяин которой во время твоего вторжения отсутствует. Статья УК.
Читать себе мораль я не собиралась. Закрыла дверь. Ветхий замок выдержал и не сломался. Теперь огляделась. Н-да! Хоромы!
Квартира, вернее пока одна комната, прямо передо мной пуста. Пуста совершенно, если не считать тряпки непонятного происхождения на полу.
На кухне что-то имеется. «Что-то» — это два колченогих табурета, газовая плита и мойка. В раковине и на табуретах — следы человеческого бытия. Такие, как, например, грязные стаканы и тарелки, вилки и пара ложек. Под мойкой несколько пустых консервных банок и галерея водочных бутылок. Причем на вид — заводских.
Зал чуть богаче кухни, там даже есть подобие дивана, которому самое место на городской свалке. Причем уже давно. Больше в зале ничего не имелось, зато была дверь в третью комнату, и оттуда раздавались неясные звуки.
Я моментально собралась и, готовая в любой момент вступить в схватку, ударом ноги распахнула дверь.
— Ну зачем же так сильно?
Санек хлопнул трефовую восьмерку червовым тузом. Наверное, черви у него козыри. Сгреб колоду в кучу и убрал на подоконник. Молча пододвинул мне освободившийся табурет. На второй уселся сам. Дефицит мебели ощутим и в этой комнате.
— Ты хотела со мной поговорить, — взгляд его казался внимательным и в меру заинтересованным. Создавалось впечатление, что он опять играет. К чему, например, было направлять меня в этот клоповник? Можно же встретиться по-человечески, где-то в более приличном месте.
— Это небольшой тест для вас, — разгадал он ход моих мыслей. — Я думал, вы на полчасика раньше будете!
— Непредвиденная задержка на дороге, — равнодушно пожала я плечами.
— Пробка на ремонтируемом участке?
— Она самая, — не стала я его разочаровывать.
— Ну, ладно, — доставая из кармана пачку сигарет, деловито перешел он к главной теме: — Так что же вам от меня нужно?
— Узнать, кто настоящий убийца, — с места в карьер пустилась я.
— Вот как? — Бровь Санька изогнулась дугой, нарочито выказывая удивление моему вопросу. Мужчина слегка раскачивал табурет, широко расставив ноги в стороны и упершись ладонями себе в коленки. Кого же он мне тогда напоминал? Жабу! Огромную стокилограммовую жабу! Аллергия на этого типа от невольной ассоциации усилилась еще больше, но покидать угловую комнату обшарпанной «трешки» я и не думала! Мне нужна была эта встреча. Она давала единственный шанс ворваться в замкнутый мир Киреевых — Вершининых. Без этого мне ни за что не разобраться в том, кто же настоящий убийца. Если только Санек мне милостиво не подскажет.
Но Семенов как будто не собирался этого делать. Он тщательно изучал мое лицо. Кстати сказать, тот Санек, что работал в поместье — простоватый и чуть глуповатый на вид, — остался в прошлом. Теперь передо мной сидел совершенно другой тип, к которому простецкое «Санек» даже не клеилось. Его бы уголовной кличкой окрестить! Типа Серый или Паленый! Но поскольку другого его прозвища я не знала, то решила про себя и дальше обзывать по-прежнему.
— А почему ты решила, что я знаю, кто на самом деле застрелил старого мудака?
— Но ведь ты тоже не веришь, что это сделала Катя?
— Слушай, Женя, а почему ты решила, что я вообще стану с тобой откровенничать? — Вопрос прозвучал настолько серьезно, насколько это было возможно. От меня требовался весомый аргумент. Без него разговор, скорее всего, не продолжился бы.
— Зачем-то ты меня ждал?
— Считай, ждал, чтобы задать этот вопрос! Итак?
— Потому что я знаю, что ты занимаешься шантажом, — заявила я, внимательнейшим образом наблюдая за его реакцией.
Если Семенов и испугался, то виду не подал совершенно.
— Ну и что? — только развел руками Санек. — То, что ты знаешь, это только твои личные догадки. От них мне ни жарко ни холодно! Назови мне хоть одного человека, которого я шантажировал! Не сможешь, потому что не знаешь! И если бы знала, что с того? Сам «терпила» никогда в жизни не признается никакому следаку! А без этого, как ты понимаешь, дела не состряпаешь! В мокрухе меня не заподозришь, поскольку, как сама догадываешься, я совершить этого просто физически не мог! Когда в Киреева стреляли, меня в доме не было. И что дальше? — поинтересовался он с усмешечкой в конце монолога.
Что ж! Сейчас он на коне, поскольку крыть мне нечем. Но тем не менее, пока он все это говорил, в голове у меня четко проецировалась одна мысль: ему встреча со мной так же нужна, как и мне — с ним. Зачем? Если я сумею быстренько себе ответить на этот вопрос, разговор продолжится.
Мысль лихорадочно крутилась в голове, пока он в ироничном молчании разглядывал мое лицо. Мелькали кадры прошедшего дня и ночи. Где же ключик к тебе, Санек? Что тебе может быть нужно?!
Стоп!
— У меня есть то, что тебе нужно.
— И что же это?
— Пленка.
Внешне он остался невозмутим. Но я интуитивно чувствовала, что попала в точку.
— С собой? — быстро спросил он.
— Саша! — Теперь уж я развела руками. — Неужели я так сильно на дуру похожа? Ехать к тебе в гости и везти с собой пирожок? Родной, я спрятала ее в надежном, только мне известном месте!
— Что ты за нее хочешь? Сколько?
— Денег мне не нужно. Мне нужно найти убийцу Киреева.
Он задумался. Думал довольно долго, и я ему не мешала. Раскачивания табурета все усиливались, пока не дошли до критической точки. Чуть больше амплитуда — и Санек просто упадет. Но этого не произошло.
— А почему ты решила, что я знаю, кто его убил? — вновь повторил он вопрос, который я слышала в начале нашего разговора.
— Той ночью, когда я застала тебя за экстренными сборами, ты проговорился.
На его лице появилось недоумение.
— Я ничего не говорила тебе о том, как именно убили Киреева. Просто сообщила, что убили. Ты же определенно заявил, что его застрелили.
— Ах, вот оно что! — хмыкнул Семенов и покачал головой. — Ну, надо же!
— Заметь, если я расскажу об этом следователю, то и у него появятся к тебе вопросы, — на всякий случай заметила я.
— Не расскажешь, — заявил Санек уверенно. — Думаешь, я не понимаю, что тебе самой нужно убийцу вычислить. Облажалась?
Еще один психолог хренов нашелся!
— Ну так что? — не став спорить насчет его прозрений относительно моей мотивации, возвратила я разговор в нужное русло.
— У тебя нет пленки, — немного подумав, произнес он. — Если бы была, ты бы уже знала, что на ней. Тогда…
Санек не договорил. Посмотрел на меня задумчивым взглядом и неожиданно ухмыльнулся.
— Знаешь, я тебе все же расскажу кое-что. Просто так. А потом мы расстанемся. Если в дальнейшем захочешь меня найти, скажем, завтра, звони на мобильник. Запоминай!
Он назвал номер, который я тут же срисовала в память.
— Так вот. Я в тот вечер находился в парке, почти у самого дома. И слышал выстрел. Некоторые события, произошедшие накануне, дали мне полное основание решить, что палят не в воздух. Единственное: я не знал, кто и в кого стрелял.
— Ты решил, что стрелял Киреев? — догадалась я, вспомнив его реакцию на мое сообщение.
— Ну-у…
Я угадала. Ну, правильно! Поэтому-то Семенов и решил драпать, лишь бы избежать перспективы стать следующим трупом? Нет, что-то не то… что-то не связывается… ладно, подумаю после.
Некоторое время размышляла над другим обстоятельством, неожиданно пришедшим на ум.
— Так ты, говоришь, слышал выстрел? До или после своей встречи ночью в парке?
Задала я каверзный вопрос не просто так. Из парка Санек вряд ли бы что услышал. Ведь я тоже стояла там примерно в то же самое время, когда, как полагаю, и убили Андрея Викторовича. Сначала с Антоном, затем одна. В дом Санек не заходил. Но он знал, что выстрел прозвучал! Единственным человеком, который мог ему об этом сказать, была та неизвестная, с которой он встречался! Женщина, судя по ее же словам, побывала в доме. Перед самым разговором со сторожем. Тогда почему он не знал, кого именно убили?
Вариантов два: либо та, что побывала в доме и убила Киреева, не стала откровенничать с Саньком. Либо… либо неизвестная сама только слышала выстрел и тоже ничего толком не знала! Но со слов той женщины совершенно ясно…
Мой мыслительный процесс был прерван встречным вопросом.
— Так это ты там шастала? — прищурился Семенов.
— Угу, — подтвердила я сей факт. — И, заметь, кое-что слышала.
На некоторое время он задумался. Во время этого процесса иногда сам себе кивал, словно ставя зарубки на память или отмечая успешно пройденный мыслительный рубеж. Затем выдал:
— Ладно, пусть я не слышал выстрела. Как ты правильно поняла, мне об этом сказала…
— Кто? — вырвалось из меня, и через секунду я с ужасом поняла, что своим вопросом завалила все дело.
— А! — Торжеству Санька не было предела. — Вот в чем дело! Нет, дорогая, вот этого я как раз тебе и не скажу! Только после того, как пленка будет у меня! Ну, бывай! — решительно встал он с табурета. Я тем временем пребывала в состоянии морального нокаута. — Захлопнешь за собой.
Я молча проводила его взглядом. Мне ничего больше не оставалось, поскольку теперь он точно мне ничего не сказал бы. В одном только я была уверена теперь на сто процентов — это не Семенов напал сегодня на меня. Когда Санек покидал утром коттеджный городок, пленку с собой он не увозил. И, пожалуй, единственный точно знал, что в сторожке ее нет.
Нет, не единственный! Кроме него, про это знал и знает еще один человек — тот, у кого она сейчас.
* * *
Я отлично понимала, что бывший сторож, а по совместительству шантажист хотел моими руками вытащить каштаны из огня. Впрочем, Санек этого и не скрывал.
Вечер подкрался незаметно. Небо окрасилось поначалу в золото, затем — в пурпур. К вечеру на меня навалилась невероятная усталость. Никакие кофе и коньяк уже не могли меня реанимировать. Нужно было выспаться.
Потому я выкинула из головы Санька, Грача и всю остальную компанию, зрительно рисовала мирную картину собственной спальни, пытаясь вселить в душу хоть немного умиротворения и тепла. Неожиданно поняла, что со страшной силой хочу именно домой.
Сигарета полетела в окошко, и я завела мотор.
* * *
— Женечка, ты уже освободилась?
По блеску в глазах моей ненаглядной тетки я поняла, что дорогой гость еще не уехал. Но сейчас мне было уже все безразлично.
— Тетя Мила, я страшно устала. Поэтому отправляюсь спать!
Объявила я это еще в коридоре. На всякий случай — громко. После чего кивком поздоровалась с весьма заинтересовавшимся моим появлением «другом юности» и быстренько удалилась в свою комнату. Разделась и нырнула в кровать. Все! Меня ни для кого больше нет!
Меньше чем через минуту окружающий мир для меня перестал существовать окончательно. Я провалилась в никуда. Безо всяких сновидений.
* * *
Утром я первым делом посмотрела на часы. Половина одиннадцатого!
«Ну и здорова же ты спать, Евгения Максимовна», — поддела я саму себя и рывком села на кровати. От души потянувшись, спрыгнула на пол. Сделала десяток резких ударов в воздух руками и ногами, затем восстановила дыхание. Все, со сном покончено!
Я облачилась в халат и пошлепала в ванную. Еще не дойдя до двери, поймала себя на мысли, что что-то в окружающей обстановке не так. И точно — квартира неожиданно встретила меня молчанием. Гость должен был спать на диване в зале. Дверь осталась открыта, и я зашла без стука. Следом заглянула в теткину комнату.
В квартире — никого.
Моя эгоистичная натура восприняла этот факт с большой радостью.
После утреннего моциона я прямиком отправилась на кухню. На плите завтрак, на столе — записка. Из нее я узнала, что, пока самым бессовестным образом дрыхла, произошло несколько событий. Во-первых, звонил мужчина, пожелавший остаться неизвестным. Во-вторых, звонила женщина, также пожелавшая остаться неизвестной. А в-третьих, тетка поехала провожать на вокзал Ивана Игнатовича. Мне он передает большой привет и свои сожаления, что так и не удалось пообщаться. Последний пункт заставил меня довольно неприлично хмыкнуть.
Мой завтрак завершился большой чашкой черного кофе. Все — я была готова к работе. Осталось только решить, с чего же, собственно, начать день.
Сначала, разумеется, надо попробовать выяснить что-нибудь про неизвестных мужчину и женщину. Я просмотрела электронную запись прежних звонков. Последние два номера. Они мне ни о чем не говорили. Перезванивать по ним я не собиралась. Пока.
Я задумалась над более существенными, с моей точки зрения, вещами.
Итак, что у нас есть на сегодняшний день? Есть убийство. Подозреваемых — трое: Антон, его сестра Лада и третье неизвестное лицо. Точнее, неизвестная. Женщина. И еще есть шантажист или бригада шантажистов. По крайней мере — один точно. Второй…
Я думала о личности Павла Сергеевича, то бишь Грача. Он из команды Санька? Вполне вероятно. Но, может быть, все проще? Мысленно я поставила себя на его место: приезжает неизвестная барышня и просит дать адрес знакомого ему человека. Говорит, что тот нужен по делу, а по телефону связаться не удается. Что бы я сделала на его месте? Попыталась бы позвонить сама, прежде чем давать адрес. Что, собственно, он и сделал. Ну а дальше… Дальше Санек моментом сообразил, кто же именно разыскивает его. И решил сыграть по-своему.
Могло быть, конечно, и так. Только руку даю на отсечение: когда я, как бы между прочим, обмолвилась про фотографии, Грач вздрогнул.
Если убийство ассоциируется в моей душе с тяжелым черным пятном и от этого слова веет холодом, то шантаж — с чем-то серым, липким и до ужаса тошнотворным. Такова его сущность. Сущность пиявки — поймать удобный случай и присосаться к жертве. Пить из нее кровь до тех пор, пока не выпьет всю или жертва не покончит с собой. Или не устранит шантажиста.
Я попыталась детально воссоздать хронологию событий той ночи. Итак, мы втроем. Затем Лада отправляется наверх, мы остаемся вдвоем с ее братом. Сколько длились наши обжимания? Минут пять-десять. Затем сигнал автомобиля, мы выскочили на улицу. Сколько мы там пробыли вдвоем с Антоном? Также минут десять. Ну, на пару минут он отлучался за сигаретами. Затем опять же минут пять-десять мы занимались друг дружкой. Сколько же времени мы провели на улице? Получается, минут двадцать в общей сложности. Затем Антон ушел в дом…
Разговор.
Стоп! Я попыталась вспомнить дословно, что же мне удалось услышать. Итак, неизвестная обвиняла…
«…ты за кого меня принимаешь? Говори, куда дел? Он или она тебе больше пообещали?..»
Да, именно так.
«Он или она тебе больше…»
Стоп.
Он или она? О ком же шла речь? «Он» — это кто? Антон? Киреев?
Судя по ответу сторожа, пленка должна была находиться в сейфе. Какого черта Киреев должен за нее платить? А может быть, заплатил, а затем ее выкрали? Вместо той пресловутой расписки, на которую мой клиент пытался купить меня? Оттого он и забеспокоился?
«Он или она…»
Чета Киреевых или же Антон с сестрой?
Никакой информации о том, что Антону потребовалась какая-то пленка, у меня не было. Из всей этой своры суетящихся людей один только он у меня ассоциировался с айсбергом. Спокойный как лед, не обращающий внимания на бурлящие вокруг течения. А его сестра Лада? Безмятежная, прямо само спокойствие! За все время вечера лишь один раз я увидела у нее проявление негативных эмоций. Тогда, за столом, когда Киреев толкал свою посмертную речь. По крайней мере, от него я больше уже ничего не услышала!
Телефонный звонок вдруг вторгся откуда-то извне. Я не смогла сразу отключиться от своих глубоких раздумий и не сразу поняла, что мелодичная трель исходит от аппарата в прихожей.
— Слушаю вас, — ответила я, одновременно глянув на высветившийся на определителе номер. Надо же, тот самый, утренний!
— Евгения Максимовна?
Лед из уст абонента просачивался даже сквозь тонкий телефонный кабель. Я тут же узнала этот голос.
— Здравствуйте, Анна Андреевна. Я еще вчера хотела с вами встретиться.
— А я хотела бы сегодня. До шести буду занята похоронами, поминками. Что, если вечером, после шести?
— Давайте в семь. Место назначьте сами.
— На набережной у моста есть кафе «Бюргер». В семь!
— Вполне устроит.
Я не знала, о чем хочет беседовать со мной вдова, но вполне догадывалась. Судя по ее тону, она уже разговаривала обо мне с Антоном.
Теории — теориями, но кое-что можно успеть сделать практически. А именно — раскрыть настоящее место проживания шантажиста. Есть два способа — пробить номер телефона и номер автомобиля.
Да, вчера, после того как Санек покинул квартиру, я не стала сидеть и горевать!
Прижала ушко к двери и едва услышала, как лифт с ним отчалил с девятого этажа, сломя голову бросилась вниз по лестнице, немного опередив техническое устройство. Автомобили на импровизированной стоянке у дома помогли мне спрятаться, в результате чего удалось запомнить номер машины, на которой передвигается по Тарасову Семенов. Так что даже если номер мобильного оформлен на паспорт другого человека, то остается еще шанс пробить его через машину.
Заперев квартиру, я вышла на улицу. Сегодня дождем и не пахнет — небо однотонно синее, и яркое солнышко безраздельно господствует на нем. Я завела свою «ласточку» и аккуратно обрулила лужу посреди двора. Добравшись почти до Сенного рынка, набрала номер на сотовом. Не звонила раньше потому, что была уверена — нужный мне человек либо дома, либо на работе. Последнее для меня даже лучше. А ехать мне в любом случае надо было в том направлении.
