Глава 5

Утром я вновь позвонила Земляному и поинтересовалась:

— Что, массовые отравления вы тоже запишете в природные аномалии или результат повышенной солнечной активности?

— Вы начинаете меня утомлять, — заметил Земляной. — Пока нет веских оснований для возбуждения уголовного дела. Экспертиза показала, что это обычное пищевое отравление. В некоторые салаты положили консервы, зараженные бутулизмом. Никто из пострадавших не умер. Некоторые уже выписались из больницы.

— Есть яды, имитирующие пищевые отравления, — проговорила я спокойно, — просто дозу точно не рассчитали.

— Предоставьте мне доказательства, — потребовал Земляной.

— Обязательно, — пообещала я. — А не знаете, как чувствует себя Иван Глебович?

— Пришел в себя, но все еще в реанимации, — ответил Земляной. — Когда выздоровеет, то сядет мне на шею, вопя, чтобы я нашел киллеров.

Попрощавшись с Земляным, я спросила у Александра, полоскавшего чаем горло, не желает ли он навестить Ивана Глебовича в больнице.

— Нет, — покачал головой Александр, коснувшись рукой синяка на челюсти.

— Ему так плохо, он плачет, — стала давить я на жалость. Александр, конечно же, не устоял перед моим напором.

У палаты заместителя мэра дежурили двое дюжих охранников. Я попросила доложить Ивану Глебовичу, что пришел его двоюродный брат Саша. Охранник заглянул в палату, задал вопрос и, получив утвердительный ответ, пропустил нас внутрь.

— Здравствуйте! Не ожидал, что навестите больного старика, — приветствовал нас Иван Глебович со своей кровати. Он лежал, накрытый до пояса одеялом. Из его правой руки торчала игла капельницы, но в целом вид больного не вызывал опасений. Небольшая бледность, и все. Когда мы вошли, я заметила, что Иван Глебович отложил на тумбочку книгу. Подойдя ближе к кровати, я смогла прочитать название на ее корешке: «Гражданское право», и решила, что он, скорее всего, штудирует пункты, касающиеся получения наследства.

— Как вы себя чувствуете? — спросила я, подтаскивая за собой упирающегося Александра.

— Спасибо, нормально, — Иван Глебович сделал попытку заглянуть мне за спину. — Саша, чего ты там прячешься, я тебя не укушу.

Александр с мрачным видом отошел от меня и встал рядом с кроватью.

— Слушай, Саша, — начал вкрадчивым голосом Иван Глебович, — извини за вчерашнее. Я случайно тебя ударил. Честно, я не хотел! Ты начал шалить, и я не сдержался. Простишь? Ну, Саша, чего молчишь?

— Ладно, — пробормотал Александр.

— Вот, — Иван Глебович протянул ему шоколадку. Александр с некоторой опаской взял ее и немедленно зашелестел оберткой.

— Иван Глебович, а как вы думаете, что с вами случилось? Это попытка покушения? — спросила я осторожно.

Он покосился на меня, выдержал паузу и сказал:

— Читайте мое утреннее интервью в газетах и все узнаете. Я не сомневаюсь, что это покушение.

— Обязательно почитаю, — пообещала я. — С вашей женой и другими родственниками все нормально?

— Нормально, — нехотя ответил Иван Глебович, следя, как Александр поедает шоколад. — Жена только что выписалась и поехала домой. Повезло, что у меня большие связи. Сразу нашли нужную аппаратуру и медикаменты, иначе бы мы с вами сейчас не разговаривали.

— Думаете, это ваши прошлые соратники решили от вас избавиться? — спросила я напрямую.

— Что я думаю, это мое дело, — оборвал меня он. — Что-то вы, девушка, задаете слишком много вопросов для обычной сиделки.

— А я и не обычная сиделка, — призналась я. — Агеева наняла меня, чтобы расследовать покушение на ее племянника, но я теперь считаю, что опасность угрожает и вам, и всей вашей семье.

— Это я понял и без вашей помощи, — буркнул Иван Глебович недовольно. — Что вы от меня-то хотите?

— Я хочу, чтобы вы указали мне имена тех, кого подозреваете, — ответила я. — Мое расследование — независимое. Обещаю, информация не просочится ни в прессу, ни в правоохранительные органы. Ради того, чтобы защитить Александра, я готова помочь вам.

— Со своими проблемами я разберусь сам, — резко ответил Иван Глебович. — Лучше не лезьте в это дело, или не сносить вам головы. — Я заметила, что он сильно нервничает, рука его стиснула одеяло. — Еще одно, — продолжал Иван Глебович, — скажите Алисе, чтобы она прекратила свои попытки прибрать к рукам Александра. У меня все схвачено! Кроме того, когда узнают, что в настоящее время Александр предоставлен самому себе по ее вине, всякие вопросы отпадут вовсе.

— Почему же он предоставлен самому себе? — спросила я с недоумением. — У меня педагогическое образование, большой опыт работы с детьми. Могу даже предоставить рекомендательные письма, если на то будет необходимость. — В этот момент мне стало понятно, что разговора с Иваном Глебовичем не получится.

— Да из вас преподаватель, как из меня космонавт! Что вы мне мозги пудрите? — повысив голос, почти заорал он. — Вы мошенница, тоже подбираетесь к деньгам!

Александр, напуганный поведением Ивана Глебовича, попятился от кровати. По природе неуклюжий, он зацепил ногой подставку капельницы и повалил все набок.

— Ай, паскуда! — взвизгнул Иван Глебович, хватаясь за потянувшуюся трубку. — Проклятый дебил!

В палату заглянул охранник, узнать, что за шум. Иван Глебович разинул рот, чтобы заорать во всю глотку что-то типа: «Схватите их и надругайтесь над ними», но вдруг изменился в лице, посерел, схватился за сердце и упал обратно на кровать, хрипя.

— Иван Глебович, что с вами? — испуганно воскликнул охранник.

— Сердечный приступ. — Я выхватила свалившийся под кровать пульт и нажала кнопку вызова медсестры. Тяжело дыша, Иван Глебович со свирепым выражением лица отнял у меня пульт и принялся сам давить на кнопку. Однако никто не приходил. Я бросилась в коридор. На посту тоже никого не было.

— Если мимо пройдет какой-нибудь врач, хватайте его и тащите в палату, — сказала я охраннику, а сама побежала на поиски медперсонала. На глаза попалась процедурная. Я, не раздумывая, ворвалась внутрь. Медсестра, готовившаяся делать промывание желудка кудрявому рыжему мужчине, вопросительно посмотрела на меня сквозь очки.

— Что вы врываетесь, подождите очереди.

— Там человеку плохо! — выдохнула я в ответ. — Кажется, сердечный приступ.

— Это дальше по коридору, через две двери, — безразличным голосом ответила она, — в таких случаях надо обращаться к дежурной.

Я не дослушала ее, бросилась дальше по коридору. В указанном кабинете двое врачей и три медсестры пили чай с тортом.

— Там человеку плохо! — повторила я и поправилась: — У Корноухова, кажется, сердечный приступ!

Сказанное произвело эффект взорвавшейся бомбы.

— А где дежурная, мать ее так?! — заорал один из врачей. Все находящиеся в комнате в едином порыве рванулись к выходу, чуть не сбив меня с ног. Я поспешила за ними. По пути нам попалась какая-то медсестра в белом халате с лицом, закрытым повязкой. Ее грубо отпихнули с дороги. Словно бандиты во время налета, врачи ворвались в палату. Тот, что был выше своего коллеги, едва взглянув на синюшный цвет лица Ивана Глебовича и прямую линию на экране кардиографа, завопил:

— Готовьте кардиостимуляцию, двадцать кубиков адреналина внутривенно! — он бросился к больному. Второй врач схватился за кардиостимулятор. Медсестра намазала токопроводящим гелем контакты, а другая стала настраивать прибор.

— Не работает! — крикнула она через секунду. Все посмотрели на Александра, застывшего у стены с выдернутой вилкой от прибора. Врач, делавший непрямой массаж Ивану Глебовичу, в истерике заорал:

— Уберите этого человека отсюда, иначе я за себя не отвечаю!

Я поспешила включить прибор в сеть и вывела Александра в коридор. Медсестра захлопнула за нами дверь.

— Зачем ты выключил кардиостимулятор? — строго спросила я у Александра в коридоре.

— Телевизор не включался. Я хотел мультики посмотреть, — пробормотал он виновато, — я нечаянно.

— Конечно, а как же иначе. Разве ты делаешь что-нибудь специально? — вздохнула я.

Вернулась дежурная медсестра реанимационного отделения. Вид у нее был бледный.

— Вам нездоровится? — поинтересовалась я.

— Да, что-то нехорошо, съела, наверное, что-то не то, — пробормотала она и, пошатываясь, побрела проверить своих больных. Зашла сначала в общую палату, затем в палату Ивана Глебовича. Оттуда ее вытащил врач и отчитал за отсутствие на рабочем месте. Расплакавшись, она отошла к своему столу в тамбуре между палатами.

— Как Иван Глебович? — спросила я у врача.

— Вы ему кто? — в свою очередь строго спросил он.

— Сестра жены, — мгновенно соврала я. — Аллу только что выписали. Она поехала домой, чувствует себя неважно, не смогла тут находиться.

— Мы сделали все, что могли, — тихо сказал врач, глядя мне прямо в глаза, — сердце не справилось.

— Вы считаете, это следствие отравления? — поинтересовалась я.

— Трудно сказать, — замялся врач, — ничто не предвещало беды.

— Женя, я есть хочу, — тронул меня за плечо Александр, пропустивший мимо ушей все, о чем мы говорили.

— Сейчас поедим, — ответила я. В больнице мне больше делать было нечего. Я уже хотела уходить, когда заметила, что медсестра бродит вокруг стола, словно ищет что-то. Вот она откинула штору и заглянула на подоконник.

— Что-то потеряли? — спросила я.

— Пила кофе до того, как ушла, и убей — не помню, куда поставила кружку, — растерянно проговорила она, потирая пальцами висок. — Что же за день сегодня долбанутый!

Пропажа кружки показалась мне зловещим предзнаменованием.

— А скажите, пожалуйста, сегодня Ивана Глебовича, кроме нас, кто-нибудь посещал? — спросила я так, словно мне это даже было не интересно.

— Жена вроде бы заходила, — ответила медсестра, тяжело вздохнув, открыла журнал посещений, — да, точно, Алла Корноухова. Она сама тут лежала, с отравлением. В восемь ее выписали, а в девять она вернулась. После нее заходила молодая женщина, но она в палату не пошла. Спросила, как его здоровье, и ушла. Она не представилась. Узнала, что хотела, и быстро ушла. — Медсестра не смогла точно описать женщину. По ее словам, это была симпатичная, лет тридцати блондинка с серыми глазами, среднего роста, без особых примет.

— А Ивана Глебовича разве не посещал сын Артем или его невестка? — спросила я удивленно.

Медсестра сказала, что нет, не посещали, и с подозрением спросила:

— Вы случайно не из милиции?

— Нет, — ответила я. Не давая развиться ее подозрительности, я забрала Александра и повела его к выходу. Он таращился по сторонам и лепетал всякую ерунду. У меня от него начинала побаливать голова.

В кафе, где была отравлена Екатерина Корноухова, я с ходу потребовала управляющего. Явилась крепко сбитая краснощекая деваха с мелированными седыми прядями длинных черных от природы волос до плеч. Она вежливо поздоровалась, представилась Нонной и спросила, какие у нас с Александром претензии к заведению. Я предъявила удостоверение старшего следователя прокуратуры.

— Мне бы хотелось поговорить с кассиршей, работавшей в тот день, когда произошло убийство в вашем кафе.

— Какое убийство? — зашипела Нонна, озираясь. — Сердечный приступ! Милиция приезжала. Всех допрашивали!

— У прокуратуры появились основания для возбуждения уголовного дела, — сухо ответила я, — так что извольте отвечать на вопрос.

— Венера Алексеевна здесь. Можете с ней поговорить, — сдалась под моим напором Нонна, — только потише, чтобы не распугивать клиентов.

— Мы с дороги и не против, чтобы перекусить, — подмигнула я ей.

Мимо проходила официантка. Нонна подозвала ее, распорядилась накормить нас как следует и добавила:

— Когда пойдешь обратно, скажи Венере подойти к их столику.

Мы с Александром сели за столиком в отдельной кабинке. Официантка подала меню.

— Что будешь? — спросила я у Александра.

— Торт, пирожное, мороженое и конфеты, — серьезно поразмыслив, ответил он.

— Понятно, — кивнула я и, повернувшись к официантке, сказала: — Нам два борща, плов с бараниной, вишневый пирог и мне кофе, а ему — лимонад.

Записав заказ, официантка удалилась.

— Ты забыла про торт, — обиженно пробормотал Александр.

— Не забыла, его принесут потом, — ответила я. В кабинку вошла маленькая худощавая женщина лет сорока с мальчишеской стрижкой и беспокойными черными глазами.

— Вы хотели со мной поговорить? — нервно спросила она. — Я же уже все рассказывала.

— Со временем вспоминаются разные детали, которым ранее не придавалось значения, — пояснила я. — Присаживайтесь и расскажите все с самого начала.

Женщина села, скосила глаза на Александра, пробовавшего соль из солонки.

— Не обращайте внимания. Он важный свидетель, — велела я и, слегка потрепав Александра по загривку, попросила его оставить солонку в покое.

— День был обычный, — заговорила Венера медленно. Постепенно ее речь начала набирать обороты по мере того, как проходила скованность. — У нас так заведено. Я сижу на кассе. Клиенты расплачиваются со мной, а официантки приносят заказ. Грязную же посуду убирают сами клиенты, когда уходят, как бы самообслуживание наполовину. Тех я не очень запомнила. Я имею в виду компанию, где девушка умерла. Вот он был, — она указала на Александра. — Расплачивалась женщина, такая вся из себя модная, похожая на аристократку.

— Меня интересует прежде всего женщина, которая копалась у стойки с заказами, — сказала я терпеливо.

— Женщина, — Венера задумалась. — Да, такая довольно эффектная, стрижка под каре, одета во все черное, очки в пол-лица.

— Волосы какого цвета? — уточнила я.

— Черные, — ответила она. — Лица я хорошо не разглядела, но симпатичная и много косметики.

Из папки я извлекла фотографии Кота и Баптиста, распечатанные пятнадцать минут назад в супермаркете, протянула их Венере с вопросом:

— Посмотрите, кто-нибудь из них похож на человека, что был с этой женщиной? В прошлый раз вы показали, что она сидела за столиком с мужчиной.

Венера внимательно посмотрела снимки.

— Нет, не похожи. Тот был худой, смуглый с усами и бородой.

Ее слова меня немного опечалили, ведь они означали, что, помимо Кота, Баптиста и женщины, умело меняющей свой внешний вид, в банде есть еще один человек. Более подробный допрос о внешности этого мужчины ничего не дал.

— Он даже не подходил к кассе, сидел ко мне практически спиной. Как бы я его разглядела? — возмущенно сказала Венера.

— Тогда, может быть, вы разглядели, что делала женщина у стойки с заказами? — спросила я.

— Ну, она просто искала свой заказ, — пояснила Венера, — решила, что у нас самообслуживание, а когда я сказала, чтобы она отошла оттуда, женщина извинилась и вернулась к своему спутнику.

— Когда она искала свой заказ, в руках у нее что-нибудь было? — спросила я.

— Нет, я ничего не заметила, — покачала головой Венера.

— Может, у нее украшения были, перстни, браслет, — не сдавалась я, хотя понимала, что профессионал может подбросить яд на глазах у сотни человек — и никто ничего не заметит.

— Нет, не помню, — покачала вновь головой Венера и намекнула, что ей бы пора возвращаться к работе.

— Что ж, идите, — вздохнула я.

В этот момент официантка принесла борщ. Покончив с обедом, мы поехали домой. По пути у меня снова возникло чувство, что нас преследуют. На этот раз это была красная «ДЭУ Нексия». Однако проверка показала ошибочность этого предположения. Может, действительно у меня развивается паранойя?

Рашид, сидевший на кухне с сигаретой в зубах, вяло поприветствовал нас:

— Явились, не запылились.

Скинув кроссовки, Александр ломанулся на кухню, чтобы поделиться новыми впечатлениями.

— Иван стал кашлять и закрыл глаза, — слышала я его возбужденный голос. — Он еще кричал на Женю, мне дал шоколадку. А доктор сказал, что он умер.

— Что-то, Сашка, твои родственники прямо как тараканы от дихлофоса дохнут, — хохотнул Рашид, затем позвал меня встревоженным голосом: — Жень, ну-ка подойди сюда немедленно!

Теряясь в догадках, я вошла на кухню:

— Ну чего?

— Ты, хреновая сиделка, посмотри сюда, — разъяренный Рашид указал на карман рубашки Александра. Сквозь ткань наружу торчала тонкая игла.

— Ты не очень тут разоряйся, — посоветовала я Рашиду, приближаясь к Александру.

— Саша, что у тебя в кармане?

— Шприц, — пораженный моей недогадливостью, проговорил Александр и действительно вытащил из кармана пустой шприц. Я вырвала шприц у него из рук.

— Где ты его взял?

— Мне в больнице фея дала, — ухватился Александр за свою коронную отмазку, — она сделала Ивану укол, а шприц отдала мне, велела хранить.

— Что за бред? — прикрикнула я на него. — Фей не бывает! Ты подобрал шприц в палате у Ивана Глебовича, верно?

— Да, подобрал! Он все равно был не нужный! — в его дрожащем от обиды голосе звучали истерические нотки. — Не буду с вами говорить, вы злые. — Надувшись, Александр ушел в свою комнату.

— Ах, как вы, Евгения, замечательно следите за Сашей! — с притворным восхищением воскликнул Рашид и злобно закричал: — Что, если шприц спидовый? Этот дебил мог уколоть им меня. Да я заявлю, куда следует!

— Заткнись, — процедила я сквозь зубы, — я сейчас не в настроении.

Увидав, что Александр, по своему обыкновению, занялся рисованием, я прошла в спальню и повалилась на кровать прямо в одежде. Мои мысли нуждались в строгом упорядочении. Лежа с закрытыми глазами, я тщетно искала выход, как вычислить этих неуловимых отравителей. Юзер, как и обещал, разослал ориентировки на Кота с Баптистом. Их машина заявлена в розыск. Что можно еще сделать? Шприц, который я отобрала у Александра, не помешает проверить на присутствие яда. Надежда слабая. Преступники работают очень чисто. Зачем им оставлять шприц с ядом на месте преступления? Однако всякое случается. И на старуху бывает проруха. Что еще? Как, например, выяснить личность женщины или худого типа? Тряхнуть милицейские архивы? Ну какой смысл, если я их своими глазами не видела, а описания свидетелей слишком туманные. Про женщину одно можно сказать с уверенностью: что она разбирается в ядах. Если бы точно узнать, отравили Екатерину Корноухову курарином или нет, можно было бы сделать шаг вперед, так как курарин относится к экзотическим ядам и его не так просто достать. Доступ к нему имеет ограниченный круг людей, в основном имеющих отношение к спецслужбам. Действующий работник спецслужб вряд ли бы мог незаметно действовать на два фронта и выкрасть из лаборатории яд. Специалист из лаборатории вообще бы не воспользовался курарином. Есть десяток смертоносных ядов, которые не оставляют следов, и спец их может приготовить в домашних условиях, не возбудив подозрения со стороны коллег. Если травили курарином, значит, имели к нему свободный доступ. Можно проверить торговцев оружием. Некоторые из них приторговывают ядами. Где еще можно свободно достать курарин — только в Южной Америке. От забрезжившей в мозгу догадки я открыла глаза. Всеволод жил в Бразилии, а это, как известно, Южная Америка! Что, если какой-нибудь внебрачный сын Всеволода узнал о завещании и, решив устранить наследника, приехал в Россию, захватив с собой курарин? Здесь он нанимает банду головорезов, дает им яд. Сначала они устраняют мать Александра, так как она им мешает подобраться к самому Александру, затем по ошибке — Екатерину. Следом они хотели устранить всех родственников и самого Александра на свадьбе. Одновременные сердечные приступы у кучи народа могли бы вызвать сильные подозрения, поэтому они воспользовались аналогом К-2, возможно, мастерили яд где-нибудь на кухне. Что-то не вышло, либо не рассчитали дозу. Их план сорвался. Земляной сказал, что в салате обнаружили ботулизм. Мгновенно пришел ответ и на эту загадку. Женщина работает сейчас в какой-нибудь лаборатории, где проверяют продукты питания, в частности, консервы. Бактерии ботулизма быстро размножаются и великолепно скрывают действие яда. Все будет выглядеть, как обычное пищевое отравление. После срыва плана бандиты добили Ивана Глебовича в больнице. Первым делом женщина устранила медсестру с поста, сыпанув ей какой-то гадости в кружку с кофе, вызвавшую у той сильнейшее расстройство желудка. Кружку она потом забрала с собой. Когда дежурная медсестра помчалась в туалет, женщина нацепила белый халат, шапочку с маской, вошла в палату и сделала Ивану Глебовичу смертельный укол. Я вспомнила медсестру в маске, которую оттолкнули врачи в коридоре. Вдруг это она и была? Очень похоже на их стиль — наглые, самоуверенные. В этой версии с внебрачным ребенком было много слабых мест. Например, как человеку, приехавшему из Бразилии в Тарасов, найти в незнакомом городе наемных убийц? Причем Кот и Баптист только что приехали из Пензы. Ответ напрашивается один — этот таинственный родственник хорошо знает криминальное сообщество Тарасова, потому что связан с ним. Допустим, он курьер, перевозящий наркотики, кокаин или еще что-нибудь… Тут я решила остановиться. Вначале надо узнать, использовался ли курарин. Я посмотрела на шприц. Позвонить, что ли, Валерию Игнатьевичу, старинному другу моего отца? Он работал в УВД начальником отдела по борьбе с экономическими преступлениями и мог посодействовать экспертизе. В голову пришла другая идея: как вычислить бандитов из Пензы. Чтобы не забыть, я набрала номер телефона Агеевой. Про смерть Ивана Глебовича она уже знала. Изложив ей свой план про внебрачного сына Всеволода, я спросила, готова ли она легко расстаться с тысячей долларов.

— Я что-то не пойму.

— Все просто, — весело сказала я, — печатаем объявления с харями Кота и Баптиста, а ниже текст — за информацию о их местоположении награда — тысяча долларов, и мой номер телефона.

— А это сработает? — с недоверием спросила Агеева.

— Должно, — уклончиво ответила я, — хотя представляю, какой ад начнется, когда на меня обрушится лавина звонков. Но другого я пока ничего не придумала.

— Хорошо, у вас будет тысяча долларов, — пообещала Агеева и спросила с тревожными нотками в голосе: — Значит, Александр сказал, что подобрал этот шприц в палате Ивана?

— Нет, он нес чепуху про фею, а затем и вовсе отказался говорить, — ответила я, — передать бы этот шприц в милицию. Земляной бы не отказался проверить, но боюсь, если анализы покажут яд, то вашего племянника, да и меня тоже, могут заподозрить.

— Нет, милиция нам ни к чему, — нервно сказала Агеева, — у меня есть знакомая, которая сможет проверить этот шприц. Подвезите сейчас его ко мне.

— Хорошо, привезу, — пообещала я, — заодно заберу деньги и сразу займусь расклейкой объявлений. До свидания.

Перед уходом я решила проверить компьютер. Там хранилось сообщение от Юзера:

«Свяжись со мной немедленно». Я взглянула на время отправления — отослали три минуты назад.

— Что ж, посмотрим, чем компьютерный гений нас порадует, — сказала я себе, набивая сообщение. «Привет, Юзер, что за дела?»

«Утром милиция задержала Баптиста по нашей ориентировке», — сообщил он.

«В каком он отделении?» — радостно потирая руки, напечатала я в ответ. Мой мозг уже рисовал картины жестокого допроса бандита. Чего-чего, а допрашивать я умела. А уж пробраться в отделение — задача просто детская. Достаточно представиться следователем из прокуратуры, главка или ФСБ. Послание Юзера меня опечалило.

«Ни в каком. Его отпустили. Наши связались с коллегами из Пензы и посчитали информацию глупым розыгрышем. Что делать? Засылать ориентировку еще куда-нибудь?»

«Не стоит. Из-за этой ерунды тебя могут вычислить. В каком районе хотя бы задержали этого Баптиста?»

«В супермаркете на улице Колхозной, дом шестьдесят. Он там презервативы покупал».

«Презервативы — это хорошо», — подумала я с восторгом и написала:

«Большое спасибо за информацию! Сочтемся!» — Выключив компьютер, я сидела, радостно улыбаясь своему отражению в зеркале трюмо. Какая нормальная женщина согласится спать с таким гоблином? Естественно, только проститутка! Теперь вместо того, чтобы расклеивать дурацкие объявления и слушать всякий бред по сотовому, я выеду ночью, проедусь по точкам с ночными бабочками и потрясу «мамок». Не выйдет, что ж, тогда придется заняться расклейкой.

Нежданно-негаданно появился Александр с извечным вопросом о еде.

— Поедим у твоей тети Алисы, — предложила я. — Что, Саша, есть какие-нибудь возражения? — Возражений у Александра не нашлось, поэтому мы собрались и поехали к Агеевой. Уже в пути у меня появилась еще одна версия. За Александром и его родней охотятся душеприказчики покойного Всеволода. Возможно, они заинтересованы, чтобы никто из наследников не заявил на наследство свои права. В завещании мог быть пункт, что тогда деньги достанутся банку или останутся на счетах фирмы. Для проверки этой версии требовалось ознакомиться с завещанием.

Когда я просигналила перед домом Агеевой, то открылись въездные ворота, а не как обычно — калитка. Гордая собой Алиса Юрьевна показала мне датчики движения и видеокамеры, установленные по периметру, а также мощные засовы на всех входных дверях.

— Видите, я выполняю ваши рекомендации, — улыбнулась она, — понемногу дело движется. На следующей неделе привезут заказанные съемные решетки. Сейчас подбираю себе телохранителя.

— Прогресс налицо, Алиса Юрьевна, — кивнула я, — как идут дела с оформлением документов?

— Скажу честно, пока не очень, — удрученно призналась Агеева, — прямо какая-то непробиваемая стена. Я выполнила все их условия, а разрешения на усыновление до сих пор нет. Александр дал письменное согласие, чтобы я его усыновила. Бумаги оформлены как положено.

— Скоро все наладится, — пообещала я, — это покойный Иван Глебович ставил вам палки в колеса. Он сам признался в этом перед смертью. Теперь дело пойдет как по маслу, только подмазывайте как следует.

— Хорошо бы, — мечтательно произнесла Агеева. — Оформляю усыновление, потом, как доверенное лицо Александра, подам заявление о выдаче свидетельства на право наследства нотариусу Жулио Фагундесу из Рио. Потом подпишем…

— Я очень рада за вас, Алиса Юрьевна, но есть небольшое «но», — прервала я ее. — Для людей, устранивших Ивана Глебовича, сейчас вы становитесь наиболее опасной персоной, если дело именно в наследстве, а не в бандитских разборках. Криминальную версию я все еще не списываю со счетов. В данный момент вам как можно быстрее нужно обзавестись телохранителем.

— Конечно, конечно, — горячо согласилась Агеева, — я этим и занимаюсь.

Я спросила у Агеевой, нет ли у нее случайно копии завещания Всеволода. Оказалось, что есть. Агеева сходила в кабинет и принесла бумаги. Я озадаченно нахмурилась, заметив, что завещание на португальском языке. В «Ворошиловке» меня отлично натаскали по четырем основным языкам: английскому, немецкому, французскому, персидскому и дополнительно заставили вызубрить основные фразы из двух десятков других, но целый текст с юридическими терминами на португальском — это уже слишком. Я с надеждой взглянула на следующий лист — там был перевод на русском. В случае отсутствия у волеизъявителя живых наследников все состояние переходило государству. Дико даже предположить, что правительство Бразилии отдало приказ спецслужбам уничтожить семью Корноуховых в России из-за жалких ста миллионов.

— Завтра съезжу поговорю с Артемом, по крайней мере, попытаюсь, — проговорила я, возвращая бумаги Агеевой.

— Зачем вам с ним разговаривать? — спросила она.

— На свадьбе велись съемки на видеокамеру, постоянно фотографировали. Вот я и подумала, что на пленках может оказаться эта женщина, киллер.

— Что ж, попытайтесь, но предупреждаю, Артем — такое дерьмо, — хмуро произнесла Агеева. Она достала портсигар и предложила мне сигарету.

Я взяла. Мы закурили. Выпустив колечко дыма, я спросила:

— Вы упомянули о согласии Александра в письменном виде. Он что, умеет писать?

— Конечно, умеет, — ответила Агеева, как само собой разумеющееся, — он и писать, и читать умеет, даже может выполнять простейшие арифметические действия.

— А по нему не скажешь, — удивленно сказала я, понимая, что многого не знаю о своем подопечном.

— Вы собирались привезти шприц, — напомнила Агеева.

— А вы — дать мне тысячу долларов, — подсказала я, доставая из сумочки шприц, завернутый в целлофановый пакет. Шприц Агеева унесла и вернулась с деньгами. Потом мы поужинали.

Дома я дождалась, пока Александр уморится и уснет, и начала готовиться к ночной прогулке. На столике перед зеркалом я разложила свой гримировальный наборчик, вытащила на свет божий парики. В шкафу нашлась целая куча вещей матери Александра. Ей-то они теперь без надобности, а мне могли пригодиться. Образ, который я собиралась принять, родился в моем сознании почти мгновенно — женщина на грани нервного срыва, ищущая своего гулящего мужа, готовая на все, чтобы его вернуть. Подумав немного, я решила, что пусть вдобавок эта женщина будет слегка сумасшедшей. Я надела платье Ирины с ярким кричащим рисунком — алые маки на оранжевом фоне. С помощью грима мое лицо постарело на десять лет за пять минут. Под глазами залегли темные круги, нос вытянулся и заострился. Из париков я выбрала русый с проседью, длинные вьющиеся волосы до плеч, спутанные и засаленные. Получилось неплохо. Добавила косметики, немного смазала ее кое-где, чтобы казалось, что косметика накладывалась в спешке, как попало. Под конец я надела на ноги туфли Ирины на низком каблуке, закрепила на поясе муляж бомбы с таймером и закрыла все это безобразие желтым плащом. В карман плаща скользнул электрошок, пузырек с сильным снотворным, пара шприцев, в другой — револьвер. Сидевший у телевизора Рашид и не заметил, как я в таком виде прошла у него за спиной. «Фольксваген» ждал меня у дома. С помощью специальной самоклеящейся ленты я поменяла его номера и вскоре уже колесила по району, выискивая кучкующихся ночных бабочек. Рядом с бензоколонкой я заметила первых жертв своей ночной охоты. Лишь только «Фольксваген» притормозил у обочины, его окружили проститутки, а «мамка» заглянула в окошко, вывалив на обозрение груди из глубокого декольте.

— Что, тетя, для себя хочешь девочку или сыночку?

— Сыночку, — спокойно ответила я, выложив на приборную доску веер стодолларовых банкнот, — садись, потолкуем. — Сказала я это без особой надежды, так как большинство «мамок» обладают прямо-таки звериным чутьем и никогда не сядут в подозрительную тачку, но эта села. Не раздумывая, я дала по газам.

— Эй, ты че творишь! — закричала «мамка», отброшенная силой инерции на сиденье.

— Не дергайся, иначе схлопочешь! — рявкнула я на нее, тыча револьвером в лицо. Сзади на дорогу вылетела серебристая «десятка» — охрана «мамки».

— Т-ты лучше брось, тебя сейчас пацаны достанут, — пригрозила мне она дрожащим от страха голосом.

— Может, и достанут, а может быть, я разгонюсь как следует — и в дерево, чтоб от нас мокрого места не осталось, — сказала я задорно и расхохоталась диким смехом.

— Что, что ты хочешь? — заплакала женщина.

— Я хочу узнать, где находится хата, на которой мой муженек развлекается с твоими шлюшками! — заорала я, имитируя крайнюю степень исступления. — Найду — и отстрелю ему все выступающие части, выпущу кишки, повешу за хрен! — При этом скорость «Фольксвагена» нарастала, так как нарастала скорость преследовавшей нас «десятки».

— Я, я не знаю вашего мужа. — Быстрым движением я ткнула револьвером в бардачок.

— Там фотография его и его дружка, полюбуйся. Если вспомнишь, то останешься в живых, если нет — от нас останется кровавая лепешка. Мне плевать! Я больше не могу выносить этого!

С вытаращенными глазами «мамка» выхватила фотографии бандитов из бардачка, вгляделась, затем испуганно посмотрела на меня:

— Я их не знаю!

— Молись, тварь, — процедила я, направляя «Фольксваген» прямиком на девятиэтажное здание.

— Нет, нет! — от крика «мамки» у меня заложило уши. — Я правда его не знаю! Если б знала, сказала. Я всех клиентов девочек знаю, у меня хорошая память. Нет, пожалуйста! — Давясь слезами, она закрыла лицо руками, ожидая столкновения, но в последнюю секунду я вывернула руль и разминулась с домом. «Десятка» быстро приближалась, сокращая прежний отрыв. Я убрала револьвер, а вместо него достала шприц со снотворным. «Мамка» визжала, не отрывая рук от лица, поэтому без особого труда я засадила ей иглу в сонную артерию и ввела препарат, затем притормозила.

— Что ты мне… — пролепетала она, закатила глаза и уткнулась носом в приборную панель. Вытолкнув сонную «мамку» на дорогу, я вдавила педаль газа до отказа. Несколько несложных приемов — и погоня осталась далеко позади. Зарулив в какой-то переулок, я сменила номера, отогнала машину к дому, а затем на угнанной от соседнего подъезда «Сонате», вновь выехала на охоту. Новое скопление проституток было замечено мною у рынка. Я подъехала. Из охраны там был один щупловатый парень в зеленой рубашке и в джинсах. Он же являлся и сутенером. Сев в его машину, я объяснила подробно расклад, продемонстрировала муляж бомбы и сообщила, что эту ночь, скорее всего, паренек не переживет. Для убедительности я включила таймер с обратным отсчетом. В кармане наготове лежал второй шприц со снотворным, вырубающим человека на двенадцать часов, как минимум. Я надеялась, что этого времени хватит, чтобы опросить всех сутенеров в районе до того, как поднимется суматоха. Те парни в серебристой «десятке», наверное, сейчас гадали, кто и с какой целью вырубил их «мамку». Между тем таймер на муляже бомбы отсчитывал последние десять секунд.

— Богом, богом клянусь, ни хрена не знаю этого чувака! — орал сутенер, выпучив глаза на таймер.

— Подумай еще, — предложила я расслабленно. Три, две секунды…

Сутенер скрутился в позу зародыша на переднем сиденье и тоненько запищал. Я всадила ему шприц, чтобы не мучился. «Жаль, что никто из этих типов просто за деньги не заложит клиента, тем более такого авторитетного, как Баптист, — подумала я с сожалением, извлекая иглу. — Насилие, сплошное насилие кругом». Я выбралась из машины. Путаны, курившие под знаком «Стоп» у уличного фонаря, посмотрели на меня с любопытством.

— Ну что, договорились? — спросила самая пьяная из них, с короткими осветленными волосами, стриженными под расческу.

— Нет, — ответила я, — ваш предводитель накололся чем-то, что ли. Я с ним разговариваю, а он просто вырубился.

— Вот козел! — выразила осветленная общее мнение команды.

Не меняя машины, я поехала дальше. Пункт запретных развлечений рядом с кладбищем. Семь девушек в возрасте от шестнадцати до тридцати лет в одежде, не оставляющей сомнений в роде их занятий, жались на тротуаре у кладбищенской ограды.

За ними в проезде стоял старинного вида микроавтобус «Мерседес», за ним — «Ауди» красного цвета. Я подъехала прямо к машинам. Из микроавтобуса, отодвинув дверь, вышел накачанный парень в спортивной майке, трико и кроссовках.

— Женщина, вы случайно не заблудились? — обратился он вежливо ко мне, мотая цепочкой с брелоком. — Здесь стоянка запрещена.

— У меня к вам деловое предложение, от которого вы не сможете отказаться, — проговорила я, выбираясь из машины.

— Что, хотите наняться на работу? — ухмыльнулся он.

— Да, хочу, — осклабилась я, — а что, с этим могут возникнуть какие-нибудь сложности?

— Ну, не знаю, — он оглядел меня сверху донизу, — правда, сейчас возрос спрос на услуги женщин за сорок. У меня, например, есть Эсмеральда. Ей за пятьдесят. Служила главным бухгалтером на заводе. Теперь работает на меня, приносит отличный доход.

— Так у меня есть шанс! — с фальшивой радостью воскликнула я.

— Да, пошли в машину, посмотрим, на что ты способна, — поманил меня парень за собой в микроавтобус. — Если понравишься, сделаю тебя элитной девочкой, будешь работать на квартире.

— У меня просто кругом голова идет, — хихикнула я, забираясь в салон.

— Меня зовут Боря, — представился мой новый знакомый, затем указал по очереди на бритых качков, сидевших в микроавтобусе: — Это Чига, Хвост, Череп. Как ты относишься к садомазо?

— Положительно, — кивнула я, — в моей работе без этого никак.

— Ладно, раздевайся, тетя, — лениво протянул Череп, мрачный парень с видом наркомана со стажем, — хватит базаров, опробуем тебя в деле.

— Пожалуйста, — я специально расстегнула плащ и распахнула его, показывая бомбу.

— Это чего? — не понял Череп.

— Объясняю для особо одаренных, — произнесла я, показав дистанционный взрыватель, — если я нажму на эту кнопку, то произойдет взрыв. Взрывчатки хватит, чтобы испарить этот автобус и разрушить соседние дома.

— Ты нас ограбить хочешь, что ли? — хмуро спросил Борис, косясь на бомбу. — Ты совсем охренела!

— Нет, мне не нужны ваши грязные деньги, — произнесла я с пафосом. — Я адепт церкви Божьего просветления и скорби! Мое желание — это очистить мир от скверны, разврата и всего того, что тянет человечество в лапы Сатаны, мерзкого врага бога нашего Иеговы!

— Вот попали, — пробормотал Чига с тоской.

— Покайтесь перед концом и попадете в райские кущи! — провозгласила я, повышая голос.

Поняв, что он обречен, Чига бросился на меня с ножом. Рука Бориса скользнула за сиденье, однако я оказалась быстрее. Выхватив пистолет, я врезала его рукояткой Чиге в лоб, предварительно отразив удар ножа левой рукой со взрывателем, и тут же навела пистолет на Бориса, готовившегося передернуть затвор короткоствольного автомата.

— Всем стоять, или взлетим! — заорала я, обращаясь ко всем. Борис послушно отложил автомат, а Хвост и Череп вытащили руки из-под джинсовок.

— Если мы не будем двигаться, ты нас не взорвешь? — дрожащим голосом спросил Борис.

— Как бог поступил с людьми, так и я дам вам шанс исправиться, — заявила я серьезно.

— Что для этого надо? — прохрипел Хвост.

— Я ищу антихриста, спустившегося на землю, и его главного сподвижника, — пояснила я. — Бог сегодня говорил со мной. Он сказал, что антихрист покупает у вас женщин и отвозит для разврата к себе на квартиру. Вы должны знать, где она находится.

— Антихрист! Да что ты несешь, сдвинутая сука! — прорычал Череп раздраженно.

— Тише, мать твою, — зашикали на него остальные. Борис повернулся и извинился за него:

— Он сказал, не подумавши, совсем базар не фильтрует, извините его.

— Ладно, прощаю, — сдвинув брови, бросила я. — Что с антихристом, где он обитает?

— Мы не знаем, — болезненно улыбаясь, произнес Борис, разводя в стороны руки. — Простите нам наше невежество.

— Бог сказал, что вы знаете. Значит, вы врете и не заслуживаете шанса на исправление. — Я сделала вид, что собираюсь нажать на кнопку. Бандиты дружно ахнули.

— Подожди! — закричал Борис. — Дай подумать.

— Даю тридцать секунд, — я включила на таймере обратный отсчет и протянула бандитам фотографию Баптиста, — вот это — лицо антихриста. — Кот пошел как его главный сподвижник.

— Да, да, антихрист к нам подъезжал, — торопливо закричал Борис, показал на Хвоста, — он сопровождал девочку к нему на хату. Хвост, помнишь?

— Помню! — воскликнул Хвост, взглянув на фотографию. — Я еще тогда подумал, что от него прет злом, как от черта.

— Если ты меня обманываешь, расплата будет ужасной, — пообещала я. На таймере оставалось десять секунд.

— Нет! — в унисон закричали бандиты. — Мы говорим правду! Выключи!

Я выключила на двух секундах.

— Вот, твою мать, — выдохнул Борис, смахивая пот со лба. Из широкого кармана плаща я достала моток скотча, протянула его бандиту с длинными светлыми волосами до плеч и велела:

— А ну, Хвост, свяжи как следует своих дружков!

Хвост со скотчем в руках растерянно взглянул на остальных.

— Связывай, связывай, — быстро прошептал Борис, сам протягивая руки.

— Нет, ребятки, так не пойдет, — покачала я головой. — Руки связывать за спиной, дальше — ноги, и потом ноги приматывать к рукам сзади.

Минут через пятнадцать трое из бандитов валялись на полу микроавтобуса, связанные в позе ласточек. Хвост выжидающе смотрел на меня.

— Лезь за руль, — велела я, указав пистолетом на кабину. Хвост повиновался. Я вслед за ним проскользнула на сиденье рядом с водительским. Двигатель микроавтобуса ожил, и мы выехали с парковки от кладбища.

— Я был у этого типа один раз, — извиняющимся голосом сказал Хвост, — могу ошибиться.

— Сын мой, в своей жизни ты и так много ошибался, — сказала я ласково, — боюсь, что еще одна ошибка станет для тебя последней.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча.

Микроавтобус миновал супермаркет на Колхозной, проехал еще два дома и остановился как вкопанный.

— Что, здесь? — спросила я, кивая на девятиэтажный дом.

— Да, — ответил Хвост. — Что, все?

— Пошли прогуляемся, — бросила я, тыча в него пистолетом, — только без фокусов!

Мы прошли к дому, вошли в четвертый подъезд, и на первом этаже Хвост показал на стальную дверь, окрашенную красной краской, без номера.

— Вот сюда я приезжал забирать девочку.

— Давай проверим, — я вдавила кнопку звонка, взяв на изготовку револьвер. — Скажешь, что привез ему девочку, которую он заказывал. — Сама я отступила вбок, чтобы в глазок было видно лишь сутенера. Ответа не было. Я позвонила еще два раза и, получив такой же результат, достала отмычки. Хвост озабоченно следил за моими действиями. Раз, два — и дверь квартиры гостеприимно распахнулась.

— Входи, — сказала я сутенеру и помогла ему добрым пинком в зад.

Внутри квартира отличалась убогим интерьером, покосившейся мебелью и больше напоминала свинарник, чем жилище цивилизованного человека. В гостиной на диване я обнаружила ту самую «олимпийку», в которой небритый Баптист дрался против меня в спортзале. Но где же сами хозяева? Я осмотрела стол с остатками трапезы. Под столом валялись две пустые бутылки из-под водки, одна двухлитровая пластиковая — из-под пива. Я понюхала бутылку — пили недавно. Оставшиеся на тарелке кусочки колбасы еще не успели засохнуть. Опоздала на каких-нибудь полчаса! Не упуская из глаз Хвоста, я обыскала тщательно всю комнату. В углу за креслом я нашла две спортивные сумки с вещами. В одной на дне лежали две гранаты, в другой — запасные обоймы к пистолету, целлофановый пакет с патронами к «макарову» и сверток стодолларовых ассигнаций. «Такое не бросают, — решила я. — Как поступить? Ждать здесь их возвращения или прийти позже?» Я посмотрела на следы банкета, прикинула количество выпитого и представила себя на их месте. По бутылке на брата — это просто смех! Мне вспомнились занятия в «Ворошиловке» на первом курсе, где нас обучали правильно потреблять спиртное в больших количествах без применения спецсредств. Для зачета надо было выпить литр водки и сохранить трезвый рассудок. После зачета в период протрезвления инструктор определял, как он говорил, «локус минирес» — слабое место организма каждой из студенток. То есть какой орган негативно реагирует на введение провокатора, тот и имеет дефект. Если болела печень, проверяли печень, при тошноте, жажде — желудочно-кишечный тракт, а больная голова давала повод проверить мозги. Многих тогда отсеяли. Я же, выпив литр, сумела выполнить все задания. Если я, девушка, это смогла, то закаленные в попойках бандиты — тем более. Конечно же, они сейчас пошли «догоняться» в какое-нибудь злачное место. Если бы они просто пошли за водкой, то успели бы вернуться. Супермаркет-то рядом. «Сколько они там могут проторчать? — спросила я себя мысленно и сама себе ответила: — Да хоть целую ночь, а возможно, и дольше, кто знает. Ждать бессмысленно, так как в это время остальные члены банды могут нанести новый удар. Лучше прийти на следующий день и взять их тепленькими». Убедившись, что в квартире не осталось наших следов, я вывела Хвоста на лестничную площадку и закрыла дверь.

— Что, ты нас отпустишь? — поинтересовался Хвост, нервничая.

— Конечно, отпущу, — пообещала я, — возвращаемся к машине.

Перед этим мы еще поднялись на девятый этаж, где я сняла замок с двери на крышу и спрятала его в нише электрического щитка. По возвращении я велела Хвосту лечь на пол в салоне микроавтобуса рядом с остальными, достала пузырек со снотворным, шприц и щедро одарила каждого хорошей дозой препарата.

— Ты же обещала нас не убивать! — закричал обиженно Хвост. Он решил, что я колю ему яд.

— Ты будешь жить, — заверила я его, и бандит вырубился.

Выждав минуту, я поснимала со всей компании путы, подогнала «Мерседес» к супермаркету, вышла. Купив две бутылки самой дешевой водки, я вернулась, вывезла всю компанию в соседний район, поставила машину на пустынной в этот час остановке и, вылив водку в глотки спящим, удалилась пешком, врубив на прощанье на полную катушку музыку. По моему замыслу, жители соседних домов в половине первого ночи, раздраженные поздним концертом шансона, вызовут милицию, чтобы та успокоила хулиганов. Приехав, милиционеры обнаруживают в машине мертвецки пьяных спящих братков, находят рядом с ними оружие, наркотики, которыми они снабжали своих работниц, радуются, тащат их в милицию, утром допрашивают. Я же в это время навещаю Баптиста, и нет риска, что его кто-нибудь предупредит. На следующем перекрестке я тормознула такси и добралась до дома. Пробираясь в темноте к своей комнате, я до смерти перепугала Рашида, заснувшего перед телевизором. Почувствовав мое присутствие, Рашид зашевелился в кресле, открыл глаза и завопил. Я быстро прошмыгнула к себе в комнату, закрыв за собой дверь на отремонтированную защелку. Не прошло и десяти секунд, как в дверь осторожно постучались.

— Да какому мудаку еще там не спится, — проговорила я сонным голосом, нарочито громко зевнула, создавая иллюзию только что разбуженного человека.

— Женя, ты там? — задал Рашид дурацкий вопрос и запнулся.

— Нет, я ушла! — рявкнула я. — Если я сейчас встану, то кому-то придется плохо!

— Я имел в виду, ты там одна? — виновато переспросил Рашид. — А то мне со сна показалось…

— Кажется — крестись! — перебила я его. — Дай поспать!

Рашид больше ни о чем не спрашивал. Послышались его удаляющиеся от двери шаги.

Включив ночник, я подошла к зеркалу и сама испугалась своего отражения. Беготня, драки и напряжение негативным образом отразились на гриме. Волосы совсем спутались. Помимо тех морщин, которые я наносила, появилась куча новых, да еще кожа приобрела зеленоватый оттенок и кое-где потрескалась. Оживший мертвец — пришло мне на ум сравнение. То-то шофер такси на меня пялился! Но если он даже заложит меня бандитам, которые завтра к вечеру поднимут кипеж, то все равно они никого не найдут, так как образ этой страшилы исчезнет, когда я смою грим.