Глава 10

Очнулась я распятой на каком-то станке из деревянных брусьев в прохладном, воняющем сыростью и плесенью помещении. Рядом находились люди. Я чувствовала их присутствие, слышала голоса, поэтому открывать глаза не стала, а решила сделать вид, что все еще в отрубе.

Среди находившихся в комнате людей был Карпушкин. Его голос я успела хорошо изучить. Ошибка исключалась. Сначала говорил другой — мужчина с хриплым низким голосом, который подхрюкивал во время разговора, словно прочищая горло.

С беспокойством этот некто интересовался, правильно ли они сделали, что захватили меня. Вдруг я правда иностранка, владелица ювелирного салона.

— Нет, она не та, за кого себя выдает, — отрезал Карпушкин без тени сомнения, — я чувствую это. Она опасна. Это все происходит неспроста. Сдается мне — она киллер. Могу поклясться, что ее подослал Павлов. Этот маленький дерьмоед только трубит всем, что стал законопослушным, типа, серьезным предпринимателем, платит налоги, все дела. Стоило же его тронуть, и вот он ответил. Сам же Маштак видел, как она дерется. Вон пальцы тебе переломала. Смотри, грим на лице, видишь…

Я почувствовала, как пальцем он ткнул меня в щеку. Потом послышался голос хрюкателя, как я его окрестила. Драгоценщик называл его Маштаком. Мне стало понятно, что он тот самый официант со шприцем, которому я посчитала пальцы на левой руке.

— Слушай, Анатолич, а вдруг она из ментов, вдруг они против нас шмон готовят?

— Нет, не из ментов, не дергайся, — уверенно ответил Карпушкин. — Что, думаешь, менты бы так свою легко отдали? Сам же проверял, что за ней не было хвоста. Передатчика на ней нет. В ментуре так дела не делают. Нет — эта дурочка решила, что сможет со мной тягаться в одиночку. Ладно, приведи ее в чувство.

Я приготовилась к тому, что меня будут тормошить или дадут пощечину, но вместо этого Маштак со всей силы саданул мне кулаком в живот. Задохнувшись, я вскрикнула и открыла глаза. Тут уж было не до притворства. Я кашляла и судорожно втягивала в себя воздух, сотрясаясь всем телом.

— Аккуратнее, — пожурил подручного Карпушкин. На его очках играл блик от тусклого фонаря, висевшего где-то надо мной под потолком.

С недовольным видом Маштак распутывал провода. Я поначалу не поняла, что это, но, когда он начал цеплять на мое тело электроды, сообразила — впереди меня ожидала очень неприятная процедура, комплекс электросудорожной терапии. Продолжительное воздействие электрического тока заставляло многих каяться во всех смертных грехах.

Заметив мое беспокойство, Карпушкин пояснил:

— Это чтоб ты была с нами откровенна. Насколько я понимаю, по доброй воле ты ведь не станешь с нами разговаривать. Если я не прав, то поправь.

— Вы делаете очень большую ошибку… — начала я.

Карпушкин оборвал мои слова, прижав свой палец к моим губам:

— Все, больше ни слова. Будем тогда развлекаться.

Подключив все провода на клеммы аппарата для электростимуляции мышц, Маштак улыбнулся мне и показал загипсованную руку:

— Сейчас, шалава, ты очень пожалеешь, что это сделала.

— Приступай, — нетерпеливо велел Карпушкин.

Внезапный разряд тока прошил мое тело, заставив все мышцы бешено завибрировать. Я неосознанно забилась в путах. Контроль над телом был потерян абсолютно. В глазах потемнело. Единственное, что мне удалось сделать, так это отключить чувство боли.

— Ну как, понравилось? — глумясь, спросил Маштак.

Лишенная сил, я повисла на привязных ремнях. По лицу катились крупные капли пота. Сердце в груди колотилось так, будто собиралось пробить ребра.

— Ну, Линда Стентон, советую начинать говорить, — произнес Карпушкин и, схватив меня за волосы, задрал голову кверху. Парик соскользнул и остался у него в руках. Он отшвырнул его и заорал: — Говори, кто тебя подослал, или сдохнешь здесь, в этом подвале! Кто ты такая?

— Я Линда Стентон, — упрямо ответила я.

— Смелая, да? — прошипел в лицо Карпушкин и, отскочив, скомандовал: — Маштак, давай!

И опять разряд тока. Тело точно окаменело, напряженное до предела. Затем напряжение пропало, я обвисла и закричала, изображая ужас:

— Хорошо, я все расскажу, только не делайте больше этого! Пожалуйста, больше не надо.

Карпушкин жестом приказал подручному остановиться:

— Я весь во внимании.

— Я раньше работала на КГБ, — заговорила я, задыхаясь, — потом с развалом СССР ушла на покой и осела в Лондоне. Можешь пытать меня сколько угодно, но я действительно Линда Стентон. У меня настоящий паспорт. Все меня знают. Я уважаемая бизнес-леди. Мне удалось открыть ювелирный салон, а бывшие коллеги свели меня с Павловым. Он поставлял мне украшения и драгоценные камни. Как только у него возникли проблемы, я вылетела в Россию. Мой бизнес очень зависит от поставок из вашей страны. Здесь я встретилась с Павловым, и он меня нанял разобраться с теми, кто ему мешал. У меня были необходимые связи и навыки. К тому же Павлов указал на конкретных людей, кого подозревал. В частности, он узнал, что ты собираешься, убрав его с дороги, стать монополистом по контрабанде камней в области и по ювелирному делу, и решил сыграть на опережение. В мою задачу входило договориться с тобой о сделке, назначить время и место. Потом отдать деньги, забрать камни и уйти живой. Тогда бы в дело вступили ребята Павлова. Он не посвящал меня во все детали, но, думаю, они забрали бы деньги назад. Это по меньшей мере.

— Как он узнал, что я против него что-то предпринял? — не меняя выражения лица, спросил Карпушкин.

— Тебя сдал подчиненный Рустама Рамазанова, который участвовал в заговоре. Олег Потехин — системный администратор Павлова. Знаешь такого? — Я посмотрела на рыжего палача. Тот, счастливо улыбаясь, подмигнул мне. Рядом с Маштаком стоял молчаливый телохранитель драгоценщика, лысый бугай, который скрутил меня при выходе из ресторана. Только он из находившихся в комнате являлся реальным противником. Однако самым главным было вырваться из пут. Я уже опробовала их на прочность и поняла, что самостоятельно сделать это нереально, притом в присутствии мучителей. Мозг отчаянно искал выход, просчитывая всевозможные варианты. Живой они меня точно не выпустят.

— Потехин, не знаю этого мудака, — задумчиво пробормотал Карпушкин, — как он выглядит?

Я как можно точнее описала Олега. В глазах драгоценщика вспыхнуло понимание:

— А, этот нечесаный козел? Я встречался с ним. Сам Рамазанов на встречу приехать зассал и прислал его. Ладно, если ты соврала, то умрешь самой мучительной смертью.

Замолчав, Карпушкин стал ходить по подвалу взад-вперед, что-то обдумывая. Наблюдая за ним, я незаметно исследовала окружающее пространство. Почти у потолка находились окна, забранные решетками. Цоколь здания был обложен натуральным камнем. Несомненно, мы находились в подвале частного дома. В комнате каменный пол. В стены вделаны кольца, с которых свисали цепи с кандалами. Тайная тюрьма. Сама я находилась на раме из толстых деревянных брусьев. В некоторых местах потемневшее дерево покрывали засохшие бурые пятна, по виду похожие на кровь.

— Умный он, все придумал, — зло бормотал себе под нос Карпушкин, кусая губы, — ну я ему устрою. Посмотрим еще, кто умнее. — Резко повернувшись ко мне, он спросил: — Эй, Линда, если ты врешь, то сама знаешь, что с тобой будет. Смотри мне в глаза, сука! Как вы договорились насчет сделки? Когда Павлов должен передать тебе деньги?

Я сразу поняла, что в этом вопросе для меня есть небольшой шанс на спасение. Важно правильно разыграть партию. Маштак с усмешкой здоровой рукой поигрывал охотничьим ножом. В подвале на минуту повисла гнетущая тишина.

— Говори, или мой помощник тебе задницу поджарит хорошим разрядом, — пригрозил Карпушкин и отпихнул ладонью мою голову назад, так что я затылком ударилась о перекладину. — Говори, мать твою! Я с тобой нянчиться не буду!

Ох он и пожалеет о своем поведении, если мне доведется освободиться. Ключевое слово «если». Нет, никаких «если» — я не привыкла отступать перед какими-то отмороженными дегенератами.

Маштаку надоело ждать моего ответа, и он протянул руку к кнопочной панели управления электростимулятором.

— Хорошо, не надо, деньги у меня, — быстро проговорила я, наблюдая за манипуляциями палача, — не надо этого. Я все расскажу.

— Не понял? У тебя что, при себе двадцать миллионов долларов? — криво улыбнулся Карпушкин. Было видно, что мое заявление показалось ему небылицей чистой воды.

— Нет, не с собой, конечно, — поправилась я, — они в «Волжском кредите». Получив от Павлова двадцать пять лимонов наличными, я арендовала в банке сейф. Деньги там, в мешках по пять миллионов. Это для того, чтоб я была независимой во время проведения операции. Если б вы увидели кого-нибудь из людей Павлова рядом со мной, то все бы сорвалось. Павлов решил играть по-крупному, пошел ва-банк, вложил почти все свободные наличные средства, используемые в обороте, чтоб отомстить тебе.

— Хе-хе, придурок, вот он и попал не по-детски, — хохотнул Карпушкин, озаренный мыслью, к которой я его тщательно подводила все это время. — Сделаем так, — заговорил драгоценщик, глядя на меня, — ты завтра с утра пойдешь в банк с моими людьми, заберешь бабки и передашь их мне. Потом можешь быть свободной. На тебя мне, в общем, положить. Достанешь деньги — получишь жизнь.

— Я все сделаю, клянусь, только не убивайте меня, — пообещала я с мольбой в голосе, — ведь мы же можем стать партнерами. В жопу Павлова и его проблемы. Я буду работать только с тобой. Это миллионы долларов! У меня налажены каналы переправки камней за бугор, свое ограночное производство и море постоянных клиентов с толстыми кошельками.

— Ладушки, я над этим подумаю, — пообещал Карпушкин, делая честные глаза. — Сначала достань мне деньги Павлова из банка, а затем будем говорить о нашем сотрудничестве. Ты должна заслужить мое доверие, поняла, лапочка? — Он махнул своим людям: — Эй, парни, пошли. Оставим девушку одну, пусть хорошенько подумает, как ей себя вести завтра.

— Подождите! — закричала я им вслед. — Вы что, решили меня оставить вот так, привязанной? У вас что, котелок не варит? — Надавив со всей силы на ремни, мне удалось достичь остановки кровотока в кистях. Руки сразу же покраснели, начали синеть. В голове забрезжила идея…

Карпушкин, остановившись у двери, посмотрел в мою сторону и фыркнул:

— А чего ты хочешь, горячую ванну и кофе в постель, что ли? Особых привилегий ты еще не заработала, поэтому тебе лучше заткнуться.

— Нет, подумай, в каком виде я завтра заявлюсь в банк, — желчно поинтересовалась я. — После ночи висения на вашей дыбе у меня будет такой фейс, что у банкиров могут зародиться подозрения. Возьмут еще да вызовут милицию, и не видать тебе денег как своих ушей.

Подобная мысль Карпушкину показалась не по вкусу. Он остановился в нерешительности. Внутри происходила борьба алчности с осторожностью. Бросил неуверенно:

— Ничего с тобой, сука, не случится. — Внимательный взгляд драгоценщика скользнул к моим рукам. Во взгляде отразилась серьезная озабоченность.

Чтобы подтолкнуть его к нужному мне решению, я сказала:

— У меня руки уже почти отнялись. Как я в банке буду расписываться? Я сто пудов не смогу повторить свою роспись. Вон смотри, кисти уже синие. Банкиры насторожатся, если вы мне, такой несчастной и замученной, будете помогать водить ручкой по бланку в месте для росписи. Закуйте меня в обычные кандалы, ночь пересижу здесь, на полу, — ничего страшного. Бросите мне какую-нибудь тряпку, на чем можно поспать.

Убежденный приведенными доводами, Карпушкин с неохотой приказал:

— Снимите ее оттуда!

Остальным не понравилась его идея. Маштак благоразумно промолчал. Лысый громила-телохранитель не был столь тактичен. Он тронул босса за плечо, замычал и отрицательно затряс головой, показывая, что освобождать меня никак нельзя. Видимо, он правда был немой, а не просто очень молчаливым, как я подумала вначале.

— Ты, блин, телохранитель или трусливая баба? — зло спросил у него Карпушкин, выхватил из-за пояса пистолет, прикрутил к нему глушитель, проверил обойму, потом сунул заряженное оружие громиле в руки. — Вот, дернется — вышибешь ей мозги. Если же ты ни на что не способен, то я найду другого. — Ткнул пальцем в рыжего: — Давай, освободи ее!

Маштак изобразил из себя саму покорность. Кивнув Карпушкину, он недобро посмотрел на меня исподлобья, подошел и стал расстегивать ремни на ногах. Я внутренне ликовала, однако на лице ничего подобного не отражалось. Враги видели только гримасу страдания и отчаяния да глаза затравленного человека.

Лысый громила решительно приставил к моей голове пистолет, щелчком сняв его с предохранителя. Выглядело эффектно. Я и сама не раз баловалась подобным трюком, пугая жертвы до полусмерти.

Наконец ноги свободны. Тут мне в нос дохнуло запахом чеснока. В нескольких сантиметрах от моего лица возникло лицо Маштака. Его бешеные глаза буквально вылазили из орбит от переполнявших бандита чувств.

— Даже не смей дышать, — прошептал он тихо и зловеще. Рука в синих тюремных наколках протянулась к ремню на правой руке.

Прикрыв глаза, я мысленно представляла себе картину предстоящего поединка. Малейшая оплошность гарантировала смерть. Вот правая рука свободна. Я уронила ее вниз, как плеть, показывая, что вроде бы абсолютно не контролирую онемевшую конечность. Маштак взялся за ремень на левой. Я глубоко вздохнула, готовясь к атаке. Холодное дуло пистолета давило кожу на виске. Брошенный на телохранителя быстрый взгляд позволил просчитать оптимальную траекторию движения. Оперативное карате не предусматривало стандартных стоек и перемещений, только чистые удары, каждый из которых должен был стать для противника последним. Левая рука свободна и пошла вниз. Я мгновенно изменила ее направление движения, приложила силу и одновременно рванулась вбок от ствола пистолета, закрывая глаза. Ребро моей ладони ударило по предплечью телохранителя, а в следующее мгновение грянул выстрел. Лицо обожгли пороховые газы. Горящие частицы пороха от выстрела точно миллионы раскаленных иголочек вонзились в мою кожу. Если б глаза были открыты, то я бы ослепла. Часть пороховых газов досталась Маштаку. Послышался его крик. В это время пуля пролетела мимо моего лица, а левая рука продолжала движение, отводя в сторону руку телохранителя с пистолетом. Развернув ладонь, я захватила запястье телохранителя, используя инерцию его тела, продолжила движение, направляя пистолет вверх. Грянул второй выстрел. Пуля угодила в живот Карпушкина, и удивленные глаза драгоценщика встретились с моими глазами. Первая пуля также досталась ему, разворотив ногу. Убойная сила пуль откинула Карпушкина назад. Он стал падать, а я ударила локтем с разворота в лицо Маштаку, ломая нос. Поднырнула под руку телохранителя с пистолетом, ударила напряженными пальцами в уязвимую точку на горле, затем добила прямым в голову. Громила без звука рухнул на пол. Его пистолет остался у меня в руке. Разворачиваясь в обратную сторону, врезала ногой по затылку Маштаку. Тот, теряя сознание, налетел на брус. Его голова с глухим звуком ударилась о дерево, и он упал назад, на спину.

Бой окончен. Я навела пистолет на Карпушкина. Драгоценщик полусидел на полу, держась за рану на животе, и, похоже, так и не мог понять, что произошло.

— Ни звука, — предупредила я его.

Карпушкин поднял на меня глаза, потом отнял окровавленную руку от раны, оскалился и прохрипел с ненавистью:

— Сука, ты за это сдохнешь.

— Пистолет-то у меня, — ответила я спокойно. — Теперь, мудак, скажи мне, где камни, что ты забрал у парней Павлова.

— Пошла ты… — В нескольких фразах матом он выразил все, что обо мне думал. Я с пониманием выслушала и прострелила ему вторую ногу, целясь так, чтоб рана получилась неопасной, но как можно более болезненной.

Карпушкин взвыл. Я погрозила ему пистолетом:

— Молчать!

— Я буду резать тебя на кусочки тупым ножом, — процедил сквозь зубы Карпушкин, побледневший от боли. Крупные капли пота катились по его сведенному судорогами лицу. На шее нечеловеческое напряжение обозначило вены. Он весь трясся, но терпел, сдерживая крик.

— Теперь ты мне скажешь, где камни, или я тебе прострелю еще что-нибудь, — произнесла я с жестокой усмешкой. Настал мой черед диктовать условия. — Поверь мне, я пристрелю тебя со спокойной душой. Тебе ведь ничего не стоило отдать приказ прикончить охрану груза?

— Я никого не приказывал прикончить, — прошипел в ответ близкий к помешательству Карпушкин, брызгая слюной. — Они просто отобрали камни, немного намяли им бока да свалили. Потом я перевел деньги за наводку на счет Рамазанова. Все.

— Почему же они умерли, от свинки, что ли? — фыркнула я. — Не морочь мне голову! Где камни, быстро говори! У тебя последний шанс. Ты серьезно ранен, теряешь много крови. Каждая минута промедления — еще один твой шаг к могиле. Советую хорошенько подумать. Еще одно отверстие не добавит тебе герметичности.

Карпушкин решил больше не рисковать своим и без того подорванным здоровьем. Глядя на меня с бессильной злобой, он бросил мне ключи, а затем прохрипел:

— Камни наверху, в моем кабинете, в сейфе. Вторая дверь налево от лестницы. Код замка 21723291. — На секунду задумался и добавил: — И вот что, я не трогал людей твоего хозяина. Не знаю, что с ними случилось, но я ни при чем, отвечаю.

— Код сигнализации, — бесстрастно потребовала я. Чтоб он ответил, пришлось наступить ему на простреленную ногу. Вслед за кодом сигнализации я потребовала с него номер счета Рамазанова, чтоб проверить, переводил ли туда деньги Карпушкин или нет. Если нет, то тогда он, значит, всех и порешил, чтоб не платить. Номер счета нашими общими с ним усилиями обнаружился в сотовом драгоценщика.

— Чертова сука, да я тебя, — простонал Карпушкин со слезами на глазах, запнулся, смекнув, что угрозы могут лишь повредить, и добавил уже просительным тоном, поглядывая в дуло пистолета: — Слушай, я был не прав, давай забирай все и уходи. Разойдемся без лишних эксцессов. Обещаю, что со своей стороны сейчас ничего предпринимать не стану. — Глаза у него при этих словах просто светились благородством и пониманием. На самом же деле он понял, что в мои планы, вероятно, не входит оставлять в живых свидетелей и что Павлов, вероятно, заплатил за его убийство.

— Извини, ну нет у меня к тебе доверия, и все тут, — ударом ноги в голову я вырубила Карпушкина. До момента, когда они все очнутся, было минут двадцать, не меньше. Это значит, что максимум за десять минут мне надо подняться, найти сейф, забрать камни и убраться из дома. Потом могут начаться неприятности.

Я вышла из комнаты с оружием наготове. Глаза искали противника, однако вокруг стояла тишина и полумрак. Дом оказался достаточно большим, богато обставленным. Павлов ошибался, утверждая, что его конкурент живет в обычной квартире.

Закрыв за собой дверь, я бесшумно проскользнула по лестнице наверх, остановилась перед нужной дверью, подобрала ключ из связки и через мгновение вошла в кабинет. Сейф, конечно же, находился за картиной. Как банально. Хмыкнув, я набрала код, не надеясь на успех. Мне казалось, что Карпушкин соврал, но я ошиблась. Замок щелкнул, и дверца отошла. Камни лежали внутри. Еще я заметила пакет с наличностью. Пачки долларов по десять тысяч в каждой. Примерно двести тысяч всего. Главное, бесспорно, камни. Придумать бы теперь, во что их положить. Я поискала глазами сумку или что-либо похожее. Потом не нашла ничего лучшего, как сорвать со стены гобелен, вывалить на него содержимое сейфа и завязать в узел. За дверью послышались шаги. Я затаилась, прислушиваясь. Судя по уверенным звукам шагов, пришедший не таился, а значит, он не знал о случившемся, о закрытых в подвале бандитах.

— Эй, Игорек, дома кто есть? — позвал мужской голос из коридора. — Умерли все, что ли? — Дверная ручка начала поворачиваться. Я мгновенно оказалась рядом. Верзила, открывший дверь, даже не успел дернуться. Отпихнув обмякшее тело, я положила мобильник мужчины к себе в карман и прислушалась. Снова только тишина, тиканье часов на руке у поверженного противника, шум деревьев за окном да непонятное отдаленное буханье откуда-то снаружи.

С узлом в руке я подошла к выходу, приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Перед домом стоял джип с включенными фарами. Внутри сидел человек и качал головой в такт музыке. Я видела его силуэт. Обойти его не получится — заметит. Выйти через задний двор или… Я плюнула на все, распахнула дверь и вышла на крыльцо. Человек в машине заметил меня, опустив стекло, высунулся наружу. Водитель — бритый парнишка в наколках, с трудом справляясь с жевательной резинкой, которой у него был забит рот, весело спросил:

— Что, шоколадка, такую цыпу заставляют мусор выносить по ночам? Бросай их на хер. Давай со мной покатаемся.

— Покататься — это можно, — усмехнулась я и мигом забралась на соседнее сиденье.

— А че это у тебя с рожей? — недовольно скривился парень, разглядев вблизи отвалившийся грим.

Я прижала ему к носу дуло пистолета, взгромоздила узел к себе на колени, захлопнула дверцу и холодно сказала:

— Не люблю, когда мою внешность обсуждают всякие засранцы вроде тебя. Усек?

— Я это, я ничего, — испуганно забормотал водитель.

— Поезжай вперед, я скажу куда, — свободной рукой я достала экспроприированный мобильник, набрала номер «Скорой». Нельзя было допускать, чтоб Карпушкин загнулся. Он должен выжить, дать показания и сдать всех своих сообщников, чтоб угроза жизни моему клиенту была полностью устранена. Когда диспетчер ответил, я с рыданиями стала рассказывать ему вымышленную историю, будто меня случайно затащили на какую-то попойку, а один из гостей пьяный в дымину начал вдруг палить из пистолета и ранил другого в живот. Потом все разбежались, а я осталась с раненым и несколькими пострадавшими в драке и не знаю, что теперь делать.

— Успокойтесь немедленно, отчетливо назовите ваш адрес и свое имя, фамилию, — потребовал диспетчер.

Я назвала вымышленную фамилию, пояснила, что звоню с сотового, который взяла у избитого мужчины, а своего у меня нет, украли в прошлом году. На новый так и не накопила. Заслышав адрес, диспетчер издал протяжное:

— У-у-у. — И добавил: — А, «Комса», тогда понятно.

— А вы скоро приедете? Тут человек кровью истекает, — делано заволновалась я.

— Вот как милиция пришлет батальон спецназа для огневой поддержки, так наша бригада сразу и приедет, — пообещал без энтузиазма собеседник и повесил трубку.

— И как вы тут живете, даже «Скорая» отказывается выезжать, — обратилась я к испуганному водителю, набирая на сотовом номер телефона следователя Земляного. — Ну, чего молчишь?

Сглотнув подступивший к горлу ком, водитель робко начал:

— Да у нас тут это — наркоманы. Когда у них ломка, специально вызывают «Скорую», чтоб напасть на врача. У них ведь с собой лекарства всякие. Медсестру и потом еще врача недавно замочили. Вот эти, из «Скорой», типа, забастовали. Не выезжают к нам по району без милиции…

Я вполуха слушала, что он там говорит. В телефонной трубке в этот момент ответил сонный голос следователя. Я не дала ему вставить ни одного слова, начав решительно первая:

— Здравствуйте, Вячеслав Юрьевич. Знаю, что вы сейчас хотите сказать, поэтому лучше послушайте меня. Это очень важно… — Я быстро пересказала ему события своего нынешнего вечера, представляя все так, словно мне во всем отводилась роль невинной жертвы, подчиняющейся обстоятельствам.

— Не скажу, что поверил вам, Евгения Максимовна, но тем не менее я свяжусь с кем надо. Видно, у меня на роду написано потерять работу из-за вас, и никуда от этого не деться.

— Не вешайте нос, Вячеслав Юрьевич, лучше готовьтесь к присвоению очередного звания, премиям, поощрениям и медалям, — подбодрила я следователя и нажала кнопку отбоя. Дорогу впереди преграждали поставленные боком машины. Несколько человек бандитского вида махали нам руками, приказывая остановиться. Верно, драгоценщик успел подсуетиться или один из его подручных. В районе теперь объявлена всеобщая тревога. И не стоит удивляться, если за мою голову назначили серьезное вознаграждение.

— Ты что, из ментовки? — с ужасом в глазах спросил водитель, быстро глянув на меня. — Что делать-то? Если нас вместе возьмут, то пришьют обоих.

— А ты поезжай и не останавливайся, — посоветовала я.

— Как это? — не понял он. — Вон же они, мне че, их давить, что ли?

— Они успеют отпрыгнуть, — заверила я с серьезным видом и, заметив, что водитель мешкает, своей ногой поверх ноги парня надавила на газ. Машина, присев, рванулась вперед с удвоенной скоростью. Руками пришлось поддерживать руль. Ослепленные светом фар, бандиты шарахнулись в стороны. Загрохотали выстрелы. Две пули прошили лобовое стекло и прошли в опасной близости от моего лица. Парнишка водитель, едва живой от страха, ревел матом, сам не понимая, что несет. Попытался даже со мной драться. Тогда я просто врезала ему пару раз. Наш джип с разгону протаранил машины бандитов. Обе, искореженные, отлетели в стороны. Сзади по машине хлестнула автоматная очередь. Я вывернула руль, уводя машину из-под обстрела. В руке водителя блеснул выкидной нож. Было непонятно, откуда он его вообще вытащил. Я заблокировала его руку с ножом и, одновременно удерживая руль, процедила сквозь зубы:

— Зря ты это сделал, засранец.

— Выпусти меня, психичка! — завизжал водитель. Он не знал, что меня обучали методам ведения боя в замкнутых пространствах. Сбросив газ, я выбросила его из машины на полном ходу и швырнула нож на дорогу. После джип начало лихорадить. Двигатель стал работать со сбоями, обороты упали. Очевидно, в перестрелке что-то повредили.

Я проехала прямо, затем свернула несколько раз через дворы. Остановилась, бросила машину и пошла пешком, поглядывая по сторонам. По «Комсе» лучше передвигаться на колесах. Поэтому я высматривала себе новую машину из тех, что стояли у домов, но, как назло, попадались одни рыдваны, на которых нипочем не оторваться от погони. Что меня будут преследовать, я не сомневалась. Асфальтовое покрытие дорожек, там, где оно сохранилось, представляло собой лунный пейзаж из кратеров, трещин, непонятных луж с жидкой грязью от бивших из-под земли канализационных гейзеров. Переполненные мусорные бачки. Темные личности, шныряющие то тут, то там. Пробираясь среди этих городских джунглей, я срывала с себя драгоценности и удивлялась, что до сих пор не привлекла внимания обитателей здешнего дна. Несколько раз из темноты меня окликнули, однако приближаться не решились. Каждый раз я прибавляла шагу. У окруженной высокими тополями пятиэтажки рядом с подъездом я приглядела кран, из которого на асфальт бежала вода. Остановившись, кое-как сняла с лица грим, стащила парик и умылась. Этим я хоть немного попыталась изменить свою внешность. Можно было, конечно, вломиться в первую попавшуюся квартиру, где не ответят на звонок в дверь, и найти что-либо из вещей, но не хотелось тратить время. Район следовало покинуть до рассвета, так как потом, при свете дня, уйти из «Комсы» станет намного сложнее. Даже местная милиция при поимке, скорее всего, передаст меня людям Интеллигента, а не своим коллегам. Я отлично знала законы таких районов. У бандитов разветвленная сеть информаторов. Любая весть по округе разносится со скоростью лесного пожара. Милиция же лишний раз старается не встревать. Высокий уровень коррупции. Отдельные личности из числа стражей закона крышуют притоны, уличных проституток, точки продажи наркотиков и самогона. В общем, опасность в «Комсе» поджидала за каждым кустом. Прислушиваясь к шорохам, я проверила пистолет, отнятый у бандита. В качестве трофея мне достался чешский «CZ75» в отличном состоянии. Емкость магазина пятнадцать патронов. Ударно-спусковой механизм двойного действия позволял произвести первый выстрел без передергивания затвора, лишь сняв оружие с предохранителя. Мне еще удалось прихватить запасную обойму.

В темноте внезапно раздался быстрый топот ног, какое-то поскрипывание, повизгивание и дробное цоканье металла об асфальт. Кто бы это ни был, он быстро приближался ко мне и вряд ли имел добрые намерения. И угораздило же меня — оказаться в бандитском районе посреди ночи с мешком бриллиантов за спиною.

Я сняла пистолет с предохранителя, спрятала за спину и приготовилась. Из темноты вынырнул громила в белой рубахе, сером рабочем халате и коротких брюках-дудочках синего цвета. На голове у чуда красовался серый берет. Он почти бежал, волоча за собой тележку на двух колесах, нагруженную большим чемоданом. В свободной руке у него была белая железная трость с треугольным острием-упором, которой мужик яростно постукивал по земле. Залей в такую трость свинца, и дробящее оружие готово. Старательно закатывая глаза, этот мнимый «слепой» стал бегать вокруг меня, тыкаться то в заросший газон, то в столб, налетел на бордюр, демонстрируя, какой он беспомощный, сам же в это время оглядывал окрестности, проверяя, на самом ли деле я одна. Он и не догадывался, насколько близок к тому, чтобы получить пулю в колено. Я выжидала, надеясь избежать потасовки.

«Слепой» выбрал, как ему показалось, удобный момент и без слов замахнулся тростью, целясь мне в голову. Я легко увернулась. Он рванулся вперед, вновь замахиваясь. Трость еще только поднималась, а я уже развернула к нему пистолет и ткнула в лицо.

— Не дергайся!

Мужик застыл. Я со всей силы врезала ему между ног, потом, когда он свалился, тихо повизгивая и скуля, отобрала тележку да для профилактики дальнейших нехороших поступков избила тростью до потери сознания. Чемодан оказался пустым. Накинув халат нападавшего, я запихнула в чемодан свой узел и возобновила движение. Мнимый слепой остался лежать на асфальте в свете тусклого фонаря над подъездом. Он слабо стонал, не в силах пошевелиться, — будет теперь знать, что преступления очень вредны для здоровья. Я шагала в темноте, а колеса тележки противно повизгивали.

За аркой облупленного трехэтажного дома в дворике тусовалась молодежь наркоманского вида. Тишину уснувших домов словно ножом резал их безумный смех и нецензурная брань. Все курили самокрутки. По запаху было ясно, что не табак. Какой-то тощий, измученный парень просил другого уколоть его, заявляя, что сам не может сделать этого. Стоявшие рядом девки выглядели как дешевые проститутки-героинщицы. Бессилие парня их очень забавляло. Мои надежды проскочить мимо незамеченной не оправдались.

— Эй ты, иди сюда, — позвал меня полный парень с огромными черными кругами под глазами. — Что у тебя в чемодане?

— Золото, бриллианты, — сострила я, готовясь к очередному нападению.

Слышавшие это заржали. Парень с кругами под глазами мрачно спросил:

— Приколистка, да? Хочешь приколоться по-настоящему? У нас тут кое-что имеется. Если знаешь, где достать бабки, то поделимся с тобой. Догоняешь?

— Да я уж месяц без бабла. Знала бы, где разжиться, не шарилась бы тут ночью, — всплакнула я о своей горькой судьбе.

— Если в чемодане что ценное, поможем толкнуть, — предложил он же и направился ко мне. — Тут одна шмотки берет. Показывай, что сперла. Шмотки, что на тебе, вроде ничего, только грязные.

Его внимание отвлекла въехавшая во двор машина. Все притихли. На фоне рева двигателя приближавшегося джипа раздался одинокий голос тощего паренька, испытывавшего жуткие ломки.

— Эй вы, козлы, уколет меня кто-нибудь или нет?!

Я быстро взглянула на джип, отвернулась и присела рядом с тощим:

— Давай я помогу. Я раньше медсестрой работала.

За спиной взвизгнули тормоза остановившейся машины. Пахнуло теплом и запахом выхлопных газов. Хлопнули дверцы. Я как можно старательнее изображала заправскую наркоманку. Слушая шаги нескольких человек, которые шли от джипа к нашей компании, я умело перетянула наркоману руку выше локтевого сгиба жгутом, взяла наполненный шприц, хрипло бросив:

— Давай, чувачело, кулачком поработай, вены ни хрена не видать.

— Быстрее, мать твою, — прохрипел в ответ наркоман, задыхаясь от боли. — Меня колбасит, сдохну сейчас.

Люди из джипа уже стояли в шаге от меня. Один из них пробасил:

— Ребята, базар есть. Тут такая тема: черножопая одна на черном «Лендровере» обнесла хорошего человека. Ее тут засекли. Видели кого?

— Черножопая, типа, из чурок или цыганка? — с интересом уточнил докапывавшийся до моего чемодана. В компании парень, наверное, считался предводителем. Остальные наркоманы лишь отмалчивались.

— Черножопая в смысле негра, — недовольно буркнул бандит в ответ. — Ну ты видел эту чувиху по телику, что поет и жопой вертит, и там еще мужик такой, тоже негр, что-то лопочет, а она так по дороге, потом у вентилятора с другими телками, и жопой туда-сюда.

— Бийенси? — предположила какая-то из девиц.

— Да, блин, точно! И вот эта, которую мы ищем, как она, — радостно поддакнул бандит.

Другой ответил невидимому собеседнику по рации, что они нашли тут кое-какой народ и сейчас базарят. Обещал доложить, как только перетрут, что надо.

Я внимательно слушала разговор, вводя содержимое шприца наркоману. На меня вообще никто не обращал внимания.

— Негритянок я здесь еще ни разу не видел, — фыркнул предводитель наркоманской шайки. — Она бы в нашем районе не выжила ни хрена.

— Короче, пацаны, такая тема, кто скажет, где негра, поднимет нехилые бабки, — произнес бандит многообещающе.

Я отдала наркоману пустой шприц, встала и, пока все были увлечены обсуждением вознаграждения, проскользнула у бандитов за спиной, сняла с тележки чемодан, разглядывая джип приехавших. Шофера внутри не было. Все бандиты стояли спиной к машине. Двигатель работал на холостых оборотах. Даже дверца со стороны водителя осталась незакрытой. Грех не воспользоваться случаем. Секунда — и я за рулем. Бандиты обернулись, только когда машина сорвалась с места. Они ничего не поняли в то мгновение. Выстрелов не последовало. Промчавшись по двору, я свернула в арку и вылетела на пустынную проезжую часть улицы. В салоне бормотала навороченная радиостанция, настроенная на милицейскую волну. Я переключила каналы, переходя на частоту то АВО, то ГИБДД. Об угоне машины, на которой я ехала, естественно, не передавали. Переключая каналы дальше, я нашла волну переговоров бандитов.

Злой как черт Маштак распекал своих подопечных:

— Лохи пробитые! Какие-то наркоши угнали у вас джип. Я вас через задницу наизнанку выверну! Как хочешь, Толкач, найди эту тварь, что Интеллигента кинула. Только не кончай ее, тащи ко мне на хату. Она мне должна рассказать одну вещь. Понял, дегенерат гребаный?! Я вас всех положу, если ее не найдете. Анатолича из-за нее менты только что повязали. Мы с немым еле ушли. Посадить на перо ее теперь вопрос моего авторитета. Она должна сдохнуть! Я ее лично буду мочить! Отрежу башку и буду в футбол играть…

Дальше он описывал в подробностях, что еще сотворит с моим мертвым телом, но я уже не слушала, сосредоточившись на дороге. В памяти стояла карта района со всеми дорогами. Я быстро просчитала самый безопасный путь и направила туда джип. Через час мне наконец удалось благополучно вырваться из бандитского района. Еще двадцать минут ушло на дорогу до особняка Павлова.