Глава 5
Семейство Ляпиных собралось за столом у электрического самовара. За чаем происходило бурное обсуждение недавних событий. Жена и дочь ругали Алексея Ивановича за то, что он пустил в дом колдунью, а он в ответ орал, что ничего страшного не произошло.
— Как не произошло? — зло спросила дочь. — А следователь прокуратуры, а отпечатки пальцев! Она прямо сказала…
— Да никакая она не следователь! — оборвал ее Алексей Иванович. — Знающие люди сказали мне, что в прокуратуре так дела не делаются. Эту девку наняли конкуренты Хелены. С ней уже разобрались, можете не волноваться, она тут больше не появится.
— Чайком не угостите? — со злым весельем поинтересовалась я, бесшумно возникая на пороге кухни. В коридоре мне на глаза попался телефон с диском, испачканным пастой, что говорило о том, что Алексей Иванович, проводив меня, не вымыв рук после снятия отпечатков, сразу позвонил своей благодетельнице. А услышанный разговор рассеял последние сомнения. Передо мной с чашкой чая в руке сидел виновник моих злоключений, окончившихся потерей автомобиля и купанием. Картина, возникшая за столом при моем появлении, называлась «Не ждали».
Жена Алексея Ивановича пролила на себя горячий чай и вскрикнула, меняясь в лице. Дочка, подавившись бубликом, закашлялась, а глава семейства просто остолбенел.
— Знаете, по дороге отсюда на меня напали злые люди, чуть не убили меня, угробили дорогую машину, которая покоится теперь на дне реки, я чуть не погибла. — Разговаривая ласковым голосом, я достала из кобуры револьвер и демонстративно проверила барабан. — Не судите меня строго, но я расстроена этим всем. Расстроена так, что могу сейчас натворить всяких глупостей. Возможно, от того, что я сделаю, мне будет не по себе, а по ночам начнут сниться кошмары. — Барабан с щелчком вернулся на место. Я встала так, будто целюсь в собравшихся за столом.
— Вы, вы… Я не виноват. Я просто… Меня просили, — заикаясь, заговорил Ляпин. — Вы же не причините нам вреда? — Он указал на дочь. — Она же еще ребенок.
— В мире гибнет куча детей. Одним больше, одним меньше, — сказала я. — Алексей Иванович, будьте со мной откровенны — и останетесь живы.
— Лешка, скотина, расскажи ей все! — закричала жена, пихнув мужа в бок.
— Да что рассказывать? — болезненно скривился Ляпин. — Хелена уехала после случая со Стасом, ну, директором мельницы. Он спьяну застрелился, а Хелена побоялась, что ее приплетут. Уезжая, она попросила меня позвонить потом и сообщить, как дела, ищут ее или нет. Все было тихо. Я, как договаривались, отзвонился. И вот вы приезжаете и задаете вопросы, берете отпечатки пальцев. Я испугался, позвонил ей, а Хелена сказала, что вы не из прокуратуры.
— Это все? — спросила я, поигрывая револьвером.
— Да, все! Честно! — закивал головой Ляпин. При этом вид у него был, как у раскаявшегося грешника. — Ей очень не понравилось, что вы нашли отпечатки.
— Правда? А не дашь ли мне телефончик Хелены? — спросила я вежливо. — Позвоню, может, она меня полечит.
Ляпин с готовностью продиктовал номер телефона. Я занесла его в телефонный справочник своего сотового.
— Большое спасибо. Теперь мне нужна сухая одежда и горячий чай, желательно с малиновым вареньем.
Прошло полчаса. Я сидела в сухой одежде за столом, поедая из вазочки малиновое варенье и запивая его горячим чаем. Перед чаем я опрокинула две стопки «Арарата», поэтому чувствовала себя почти умиротворенно от того, что посчастливилось выжить. По телу разлилось приятное тепло. Револьвер, тускло поблескивая матированной нержавеющей сталью, лежал передо мной на столе, предупреждая неадекватные реакции хозяев дома. Те сидели в молчаливой задумчивости по трем другим сторонам стола.
— Что, господа, я могу рассчитывать на ваше молчание? — осведомилась я, поставив бокал на стол.
Глаза Ляпиных устремились к револьверу. С серьезными лицами хозяева дружно закивали.
— Нет, нет, мы будем молчать!
— Если не будете, я вернусь!
В ответ молчание.
— Милая, вызови-ка мне такси! — приказала я дочке Ляпина спокойным твердым голосом, — воспользуйся своим сотовым.
Девушка вытащила телефон и, набрав дрожащими руками номер такси, спросила:
— А ехать-то куда? Они всегда спрашивают.
— В центр Тарасова к городской прокуратуре, — ответила я, отрезав себе половину булочки с повидлом.
Ляпина-младшая сказала, что нужно оператору, и мы стали ждать, когда он перезвонит. Наконец такси подъехало. Засунув револьвер в кобуру, я отобрала у девушки сотовый, разбила его о стену, взяла сумку с мокрыми вещами и двинулась к выходу, попутно вырвав из стены провод городского телефона, таким образом лишив Ляпиных связи с внешним миром.
На такси без приключений я добралась до Тарасова. Вышла, конечно, не перед прокуратурой, а задолго до нее. До квартиры Лисовских доехала на маршрутке, по привычке путая следы. Меня никто не преследовал. Открыв ключом дверь, я вошла в квартиру и нос к носу столкнулась со Светланой Андреевной.
— С вами все в порядке, вы как-то неважно выглядите? — с беспокойством спросила она, заметив царапины на моем лице и ссадины на руках. — Вы дрались?
— Нет, просто упала, — бросила я и, поставив сумку на пол, принялась стаскивать с ног сапоги.
— Надеюсь, вы не сильно ушиблись? — с сочувствием покачала головой Светлана. — Сейчас так скользко.
— Ушиблась-то не сильно, но вот машине пришел конец, она на дне реки, — буркнула я, скинув пальто и подавая его Светлане.
— Как же… Вы что, на машине упали в реку?! — Глаза Светланы расширились от ужаса.
— Не сама, конечно, меня столкнули ваши недоброжелатели. — На одном дыхании я пересказала клиентке всю историю. Светлана так и села.
— Не пугайтесь так. Видите, я жива и невредима. Доказательства — отпечатки пальцев — при мне. Спасибо водонепроницаемому пакету. Кроме того, я добыла номер сотового колдуньи. Мы с вами движемся в правильном направлении.
— Направление-то правильное, но дорожка уж очень опасная, — заметила Светлана. — Если уж вы с вашим опытом едва не погибли, то что будет со мной, с мужем, с сыном. Мне не по себе.
— Светлана Андреевна, я рядом, — напомнила я, — второго шанса они не получат.
Светлана промолчала. Мы перекусили, а затем я занялась отпечатками пальцев, добытых в доме Ляпиных. Сначала я отсканировала дактилоскопические пленки, отпечатки на оберточной бумаге и листы с чернильными отпечатками и стала сравнивать. Отпечатки со шкафа совпали с отпечатками семьи Ляпиных. Зато отпечатки с оберточной бумаги не принадлежали никому из семейства. Неизвестный оставил на бумаге четкие следы большого, указательного, среднего и безымянного пальцев. В них имелись шесть отличительных признаков. Самый примечательный — это небольшой шрам на основании подушечки большого пальца, пересекающий линии до центра завитка в середине. Далее двойное соприкосновение линий на указательном пальце и характерные дельты сбоку. На среднем — слияние, несколько крючков и глазок. На безымянном пальце присутствовали как завитки, так и дуги.
Светлана находилась рядом со мной, живо интересуясь происходящим. Я ей поясняла отдельные моменты, не вдаваясь в подробности.
— А ваша профессия очень увлекательна, — высказала мне клиентка, наслушавшись моих лекций.
— Да, — кивнула я, вводя неизвестные отпечатки в программу идентификации. — Можно узнать много нового, открыть неизвестные стороны жизни, познакомиться с интересными людьми, при условии, если выживешь.
Светлана перестала мечтательно улыбаться и тихо спросила:
— А долго компьютер будет проверять отпечатки?
— Как повезет, — пожала я плечами. — Область поиска я сузила, насколько это возможно. Посмотрим.
Нам повезло. Результаты появились через десять минут. Владелицу отпечатков пальцев звали Клара Филипповна Веретей, неоднократно привлекавшаяся за воровство, разбой, мошенничество и вымогательство. Провела в местах лишения свободы в общей сложности двадцать лет. В последний раз была осуждена за убийство сообщника — не поделили награбленное. Бежала в девяносто седьмом, и следы ее затерялись. У Веретей на теле имелись татуировки: на ягодице кобра, обвивающая кинжал, на левом плече — звонок с надписью 1963–1972 (отметила срок за разбой); на груди с левой стороны «КПСС — враг народа»; на правом предплечье — горящая свеча с надписью сверху на ленте «Vita BREVIS», внизу сердце, с боков карточные символы трефы и пики — воровской оберег.
— Разрисованная бабуся, — хихикнула я, просматривая содержимое файла. — Теперь понятно, почему ее Киргиз назвал багдадкой. — И пояснила Светлане: — Так на зоне при советской власти называли авторитетных зэчек. Посмотрите. Узнаете?
— Надо же, — выдохнула Светлана, рассматривая фотографию Веретей. — Не очень, но похожа.
Я показала ей один из фотороботов, сделанных мной:
— Видите, как похожа, — показала следующий лист, — эту опознали Ляпины, — положила на стол фоторобот бабы Любы рядом с двумя остальными. — Вот ваша бабка-угадка. Прослеживаете эволюцию образа?
— Да, это одна и та же женщина, — подтвердила Светлана. — Даже не верится, что так можно менять лицо.
— Поверьте, можно. — Я набрала на домашнем телефоне Светланы номер колдуньи, который дал мне Алексей Иванович.
— Здравствуй, Клара Филипповна. Наверно, не ждала меня услышать, падла!
— Эй, откуда узнала мой номер? — растерянно спросила баба Люба, услышав в трубке голос Светланы, который я умело имитировала. То, что я назвала ее по имени, колдунья и не заметила.
— Я про тебя все знаю. Дернешься — размажу, как клопа! — сказала я с угрозой. — Знаешь, что стало с теми, кого ты прислала за деньгами? Так вот, то же будет и с тобой, если будешь продолжать свои наезды. Ты даже не представляешь, с кем связалась.
— Да ты гонишь! Не могла ты их всех положить! — с недоверием воскликнула колдунья. — Они тоже врут. Ты кого-то наняла. Не знаю, зачем эти придурки мне втирают всякие байки.
— Они не врут, — произнесла я ровным голосом. — Я их пощелкала, как курят. Могла замочить, но пожалела… Совсем еще дети. Но тебя, старая тварь, не пожалею, будь спокойна. Башку потом в Сомовке выловят.
— Поищи там свою подружку, которую послала в Карасев, — посоветовала баба Люба ехидно.
— Она мне не подружка, — зло буркнула я. — Так, следователь из прокуратуры. Я забашляла, чтоб тебя нашли и посадили, а ты ее в реку. Сурово! Боюсь, господ из прокуратуры это расстроит. Тебя даже арестовывать не станут, пристрелят при попытке к бегству.
— Ты все врешь! — в ярости закричала колдунья. — Она не могла быть из прокуратуры.
— Не верь, дело твое, — не стала возражать я. — Считай ее кем хочешь, но предупреждаю тебя в последний раз: отвали, забудь про бабки, Веретей. Ничего тебе не обломится и не звони мне больше.
Колдунья молчала, и я положила трубку. Пусть поразмыслит на досуге, что к чему.
— Вы думаете, она испугается? — спросила Светлана с недоверием.
— Нет, такую трудно чем-то испугать, — ответила я. — Однако баба Люба помучается, откуда узнали ее настоящую фамилию и что нам еще известно. Это позволит выиграть время. Пока она будет метаться, я ее найду и прищучу.
— Ой, как я надеюсь на это, — вздохнула Светлана. — Поджога еще одного магазина я не переживу. Все ведь думают, что это я сама, чтобы получить страховку. А как вы ее найдете?
— Секрет фирмы, — улыбнулась я, просматривая на компьютере личное дело мошенницы.
Я не сказала Светлане, но в нем имелась информация о сестре Веретей. Ее сестра до настоящего времени проживала в Тарасове на окраине, в частном секторе. Завтра спозаранку следует ее навестить. Вряд ли она там скрывается. Но вдруг сестра знает, где ее искать. Из дела мне было известно, что у Веретей с сестрой были натянутые отношения. В восемнадцать лет она не поделила с ней мальчика. И из ревности Веретей плеснула сестре в лицо кислоты. Остался страшный ожог с левой стороны головы, но уголовное дело не заводили. Вскоре Клару посадили за другое преступление, и она пошла по этапу. А сестра так и осталась жить в Тарасове в доме родителей. Если ее аккуратно расспросить, то, возможно, она расскажет что-нибудь интересное, даст какую-нибудь зацепку. Например, поможет выяснить личность человека по кличке Киргиз. Другим направлением поиска я определила тюремных подруг колдуньи. Их имена и фамилии значились в материалах дела.
В дверь позвонили. Вернулся с работы Геннадий Петрович. Впустив его, я спрятала револьвер в кобуру.
— Да, раньше я опасался, что жена будет встречать меня со скалкой, а вышло еще чище — встречает телохранительница жены с револьвером. Теперь дважды подумаешь, прежде чем засидеться с друзьями в ресторане, — пошутил он устало.
— Как на работе? — спросила у него Светлана, приобняв.
— По-старому, — буркнул Геннадий Петрович и поцеловал жену в щеку.
Светлана рассказала мужу, как я потеряла машину.
— Ну, замечательно. Что, теперь придется покупать новую? — спросил он у нее. — Что-то, Евгения Максимовна, вы нам дорого обходитесь. Возникают даже сомнения в вашей квалификации. Нашу-то машину тоже бандиты изрешетили.
— Да неужели, — холодно бросила я.
— Не ворчи, — осадила его Светлана. — Евгения Максимовна ради нас жизнью рисковала. А ты тут начинаешь.
— Ой ладно, Света, это ваши с ней дела, не хочу даже вмешиваться, — махнул рукой Геннадий Петрович. — Мне главное, чтобы с тобой ничего не случилось.
Пришел водитель и принес пушистую голубую елку примерно двухметровой высоты.
— Не кособокая, как в прошлом году? — спросила Светлана, сузив глаза. — А то поедешь за новой.
— Вот, смотрите, ровнее не придумаешь. Геннадий Петрович сам выбирал. — Станислав и так и сяк показал елку Светлане. — Видите, самая лучшая.
— Хорошо, поставь в гостиной, — благосклонно согласилась она.
Шофер установил елку в специальную подставку, собрался уходить, но Светлана его задержала.
— Станислав, будь другом, повесь еще гирлянду заодно. Гену потом не допросишься.
— Может, еще и нарядить? — проворчал шофер недовольно.
— Нет, наряжать я сама буду, а вот гирлянду повесь, все-таки электричество, — ответила Лисовская. Тут Светлане позвонили на сотовый, и она отвлеклась от праздничных приготовлений.
— Зуб даю, тебя запрягут снежинки вырезать, — прошептал Станислав и подмигнул мне.
— Не волнуйся, я отмажусь, — заверила я его, — скажу, ты мне хвастался, что еще с детского сада их лучше всех вырезал.
— Евгения Максимовна, — Светлана закончила говорить по телефону, — завтра к десяти приедут сигнализацию устанавливать. Хорошо бы, чтобы вы проконтролировали это дело. — И, обращаясь к Станиславу, продолжила: — Ну чего столбом стоишь? Не знаешь, где гирлянда, что ли? Загляни в кладовку, она на том же самом месте, где ты ее оставил в прошлом году.
— Ну совсем мне мужика заездила, — громко сказал Геннадий Петрович, входя в комнату.
— Праздник послезавтра, а вы уже елку наряжаете.
— Вас заездишь, — буркнула Светлана.
Чтобы меня действительно не запрягли, я незаметно проскользнула в комнату к компьютеру и занялась проработкой подруг Веретей. Все закоренелые рецидивистки, одна краше другой. План на завтра пришлось подкорректировать, сместив намеченные дела на послеобеденное время, а с утра поставить наблюдение за мастерами из «Систем контроля доступа».
Через полчаса из гостиной послышался торжествующий голос Светланы:
— Видишь, не горит! А перед Новым годом мы бы с ней мучились, все бы настроение себе испортили.
— Я сейчас поправлю, — пообещал Станислав. — Какая-то лампочка неплотно в гнезде сидит или перегорела.
Их разговор заставил меня вспомнить о тете Миле. Сейчас она, наверно, тоже готовится к Новому году. Купила елку и думает, как ее поставить. Не раздумывая, я позвонила ей.
— Алло, привет, тетя. Как дела?
— Привет, Женя. Да все нормально, — ответила грустно тетя Мила. — На Новый год, как я понимаю, ты не появишься. Я ведь сразу подозревала, что так и будет.
— Извини, тетя. Дело оказалось сложнее, чем я думала, — сказала я виноватым голосом. — Но могу обрадовать. Я близка к его завершению. Остался, как говорится, один шаг до победы. — В квартире резко погас свет. Я озадаченно посмотрела на погасший монитор компьютера. — Тетя, я тебе перезвоню. Срочное дело. До скорого. — Нажав на сброс, я убрала сотовый в карман жилетки.
— Я знаю, это выбило автомат, — сказал уверенным голосом в темноте Геннадий Петрович. — Станислав возился с гирляндой и коротнул. Сейчас пойду и включу.
— Я ничего не коротил, — возмущенно оправдывался шофер. — В городе, наверно, авария.
— Да, в городе, как же, — усмехнулась Светлана. — В соседнем доме-то есть свет. Разуй глаза! Это, наверно, мальчишки баловались. Выключили и убежали.
— Надо проверить щиток в коридоре в любом случае, — повторил Геннадий Петрович и направился к входной двери.
— Так, всем оставаться на местах! — негромко, но властно сказала я, выключая блок питания компьютера.
Геннадий Петрович остановился, открыл дверь в комнату и, понизив голос до шепота, спросил в темноте:
— Что, думаете, это отморозки колдуньи подстроили? Хотят, чтобы мы вышли на площадку?
— Мысли я читать не умею и не знаю, чего они хотят, — сказала я, встав из-за стола, — скорее всего, они хотят проникнуть внутрь и попытаться получить с вас деньги, запугать. Просто убивать вас у них нет никакого резона.
— А, вы думаете так. Ну хорошо, что нет резона убивать, — пробормотал Геннадий Петрович обнадеженно. — Может, правда только замыкание, а мы тут уже фантазируем.
За черным силуэтом Лисовского возник силуэт жены.
— Что делать-то будем? — спросила Светлана.
— Схожу и проверю, что там происходит.
Нащупав сумку, я достала из нее катушку со стальным тросом на прочном ремне и специальные скользящие зажимы для рук. Застегнув пояс с катушкой на талии, я надела на голову прибор ночного видения, пристегнула кобуру с револьвером. В эту минуту в дверь осторожно постучали.
— Спросите, кто там, — велела я, заканчивая приготовления.
Светлана осторожно приоткрыла первую дверь и крикнула:
— Эй, кто там? Чего вы хотите?
— Здесь в подъезде человека убили, — жалобно произнесла молодая девушка. Было похоже, что она на грани истерики. — Я наткнулась на него и боюсь, что убийца где-то рядом. Еще свет отключили. Мне страшно. Впустите меня, пожалуйста, пока милиция не приедет.
Я едва предотвратила попытку Светланы открыть дверь. Отстранив ее, я прикрыла вторую дверь и тихо сказала:
— Разговаривайте с ней, тяните время, но не впускайте в квартиру, ни при каких условиях. Я пойду с другой стороны, проверю, что в подъезде.
— А если ее убьют, пока вы будете проверять?! — гневно прошептал Геннадий Петрович.
— Не убьют. Убийцу спугнут ваши голоса, — ответила я непреклонно. — На сто процентов уверена, что это подстава. Девку подослали. Если вам дорога жизнь, то слушайтесь меня. Вызовите милицию и не высовывайтесь, даже если подожгут дверь.
— Хорошо, мы слушаемся, — заверила Светлана. — Только идите быстрее, я сейчас сдвинусь от напряжения.
Я пошла к окну, а Светлана снова приоткрыла первую дверь и осторожно спросила:
— Вы еще здесь?
— Да, откройте. Мне так страшно, — отозвалась девушка.
— А почему вы думаете, что человек, на которого вы натолкнулись, мертв? Может, он пьян? — спросила Светлана. — Вы щупали у него пульс?
За дверью наступило продолжительное молчание. Я бесшумно открыла окно, зацепила трос за батарею и, перемахнув через подоконник, заскользила вниз на тросе, сжимая в руках молоток для отбивания мяса.
Стоявший у подъезда парень, увидев мой спуск, сунул руку за пазуху и вытащил пистолет. Брошенный мною молоток попал парню в лоб. Не издав ни звука, тот рухнул под дверь. Отстегнув трос, я подскочила к парню и пощупала пульс на шее — жив. Череп тоже вроде бы цел. Приложив ключ к замку домофона, я вошла внутрь и положила пистолет в угол, а подобранный молоток засунула за пояс. В том, что меня услышали коллеги парня наверху, я не сомневалась, поэтому, шаркая и топая, поднялась на площадку первого этажа и голосом древней старухи проскрипела:
— И где эти проклятые ключи, куда я их задевала? Чтобы этому Чубайсу в огне сгореть за то, что свет отключили!
Покряхтев и поохав, я открыла отмычками первую попавшуюся дверь и тут же ее захлопнула. У хозяев квартиры, должно быть, волосы встали дыбом от моих манипуляций. Бесшумно я побежала наверх по лестнице, преодолевая пролет за пролетом. Перед четвертым сбавила темп и пошла медленнее. У двери в квартиру Лисовских стояли четверо мужчин. Наркоманского вида белокурая, высокая худая девица с дико вытаращенными глазами уговаривала Светлану открыть дверь. Я видела это через прибор ночного видения в зеленоватом свете. Они же меня не видели. У парней в руках были пистолеты, и в случае, если бы Светлана все же открыла, резко бросились бы внутрь квартиры.
Они с напряжением ждали этого момента. Лица серьезные. На скулах играют желваки. Только Светлана, к счастью, не открывала.
Я метнулась наверх. В последнее мгновение парни, заметив движение, попытались оказать сопротивление, но преимущество было на моей стороне. Грянуло несколько выстрелов. Завизжали, рикошетя, пули, и полетела шрапнель. Свалив подсечкой ближайшего из бандитов, я отключила его ударом пятки в грудь. Схватив за руку другого и уперевшись ногой в его живот, я перекинула бугая через себя так, что он полетел вниз, считая ступеньки. Бандит, находившийся справа, услышал возню на полу и недолго думая стрельнул в этом направлении, едва не прострелив мне голову. Я уклонилась, и пуля попала одному из бандитов в колено. Вообразив, что в него палит враг, раненый не остался в долгу и пальнул в своего товарища. Лестничную площадку огласили стоны, мат и визг наркоманки. Раненый бандит закричал в темноту:
— Я свой, Костян, не стреляй! — Парень с простреленной коленкой, прислонившись к стене, достал зажигалку, намереваясь подсветить место побоища, но я вырубила его ударом в челюсть и спихнула вниз по лестнице. Туда же пихнула и визжавшую наркоманку.
Под лестницей на площадке образовалась куча мала. Оставшийся на ступенях разрядил обойму своего «макарова» в железную дверь, где по его расчетам находился противник. Он и не подозревал, что я уже рядом. Когда «макаров» сухо щелкнул вместо выстрела, я встала напротив бандита и выполнила прямой удар в солнечное сплетение, в челюсть левой и затем в грудь правой. Пистолет выскользнул из повисшей плетью руки бандита. Я не дала бугаю упасть на пол, а, подхватив за шиворот, спихнула его с лестницы к друзьям.
Двумя прыжками спустившись следом, я схватила бандита, раненного в колено, и закричала ему в лицо:
— Говори, кто нанял, или замочу! Говори, тварь!
Испытывая страшную боль в простреленной ноге, бандит завизжал:
— Пусти, я все скажу!
Я прекратила издевательство:
— Говори!
— Киргиз, ну, узкоглазый один, попросил стрясти с одной тетки долг. Ну, мы и пошли.
— Как с ним связаться? — заревела я в лицо парню. — Быстро говори, или я тебе ногу оторву!
— Никак, он сам мне звонит. Мы в баре встретились. Хороший человек просил помочь. Почему нет? — простонал бандит, вырываясь из моих рук. — Мы ничего не собирались делать с хозяевами, если бы они отдали лимон, как договаривались с Киргизом.
Я ощупала бандита, нашла и забрала сотовый.
На улице завыли, приближаясь, милицейские сирены. Не тратя времени на дальнейшие бессмысленные разговоры, я применила к бандиту усыпляющий прием и побежала к двери Лисовских. Постучав, прошептала:
— Это Евгения, открывайте, все в порядке.
Мне открыли. Светлана с мужем сразу с порога завалили меня вопросами.
— Ничего страшного. Баба Люба подослала к вам опять каких-то лоботрясов с пушками, с ними и размяться-то по-человечески нельзя. — Подскочив к окну, я собрала трос, закрыла окно на все шпингалеты, отстегнула карабин от батареи, смотала и убрала катушку с тросом обратно.
— Что мы будем говорить милиции? — поинтересовалась Светлана. — Я слышала выстрелы. Вы кого-нибудь убили?
— Нет, это придурки, что к вам заявились, сами стреляли друг в друга в темноте, — сказала я спокойно, наливая себе воды на кухне. — А милиции скажете все, как было на самом деле. Вы сидели в квартире, слышали перестрелку, но выйти из квартиры побоялись. Вот и все. Про меня не распространяйтесь.
— Ладно, мы поняли, что к чему, — ворчливо сказал Геннадий Петрович. — Я вот только боюсь, что нам не поверят. Спросят, кто их так, а из мужиков только я да Станислав здесь. Возьмут и свалят на нас.
— Не сгущайте краски, — посоветовала я, поглядывая из-за шторы на улицу.
К подъезду подкатили несколько милицейских машин. Из них высыпали люди в форме и ринулись в подъезд. Долго ничего не происходило. Потом включили свет.
— Чувствую, начнется сейчас веселье, — пробормотал Станислав, глядя мне через плечо. — Ишь как забегали-то.
Минут через двадцать в квартиру Лисовских начали ломиться оперативники. Светлана открыла дверь и поинтересовалась:
— Что происходит в подъезде? Мы слышали выстрелы. Показалось, что прямо к нам в дверь стреляют. Не знали, что и делать.
— Правильно показалось, — мрачно подтвердил оперативник. — Это ведь вы вызывали милицию, сообщали, что к вам в квартиру ломятся.
— Да, я звонила, а что? — с непониманием спросила Светлана. — Я писала заявление в милицию. Нас с мужем избили на улице, потом угрожали по телефону, сожгли магазин, а сегодня вечером отключили свет, и какая-то девчонка стала просить впустить ее. Потом началась стрельба.
— Давайте сядем и обо всем спокойно поговорим, — предложил оперативник. — Вы по минутам подробно изложите, что происходило.
Оперативники прошли к столу. Нам было предложено назвать себя и причины, по которым мы находились в данной квартире:
— Вы ведь не все здесь живете постоянно? — хитро прищурился оперативник.
Я назвалась подругой Светланы.
К двенадцати подъехал следователь. Мне не пришлось даже напрягать память, чтобы вспомнить его фамилию, так как с Земляным мы встречались буквально несколько недель назад по ходу моего прошлого дела. Едва заметив меня, следователь подошел ко мне и попросил отойти с ним в сторонку поговорить.
— Ваших рук дело? — спросил он без вступления, как только мы остались наедине в соседней комнате.
— Конечно, нет. Как вы могли такое подумать? — напустила я на себя невинный вид.
— Револьвер можно посмотреть? — попросил он, ткнув пальцем в выпуклость кобуры под жилеткой.
— Вы, надеюсь, помните, что у меня имеется лицензия на ношение оружия? — Я вытащила револьвер, передала его Земляному и спросила: — Что, предъявить лицензию?
— Не надо. — Он оглядел и понюхал револьвер. Не обнаружив признаков, что из оружия стреляли, вернул его мне.
— Ну что, убедились? — Я улыбнулась, глядя Земляному в глаза.
— Не надо думать, что для меня главное наехать на ни в чем не повинных людей, — спокойно выдержав мой взгляд, ответил следователь. — Мне лишь не нравится, когда меня водят за нос. Что за бред? Зачем этим отморозкам в темноте стрелять друг в друга.
— Я-то почем знаю? — пожала я плечами. — Кому-нибудь что-нибудь показалось в темноте, испугались, а может, вообще обнаркоманились. Это ваша — работа докапываться до причин.
— Охраняешь Лисовскую от колдуньи? — не обращая внимания на мои слова, спросил Земляной.
— Откуда у вас такая информация? — спросила я спокойно.
Земляной не ответил. Он вытащил из пачки сигарету и, прикурив, предложил вернуться на кухню. Допросы продолжались до половины второго ночи. Так ничего и не выяснив, оперативники убрались восвояси. Бандитов из подъезда увезли кого на «Скорой», кого в милицию. Я предложила Лисовским укладываться спать. Станислав сказал, что тоже, пожалуй, поедет, потому что уже скоро вставать на работу, а он еще не ложился.
— Раньше десяти не приезжай, — предупредил водителя Геннадий Петрович.
Зевая, Светлана прикрыла рот ладонью и сказала:
— Я так измотана, что сейчас просто упаду замертво.
— А у меня голова трещит от вопросов, — признался Геннадий Петрович. — Строчат, как из пулемета. Под конец я вообще не помню, что отвечал. В мозгах каша какая-то. Завтра буду ходить, как пьяный.
Перебросившись еще парой фраз, мы пошли спать.