Глава 4

Дверь в квартиру целительницы мне открыл двухметровый пузатый и сутулый мордоворот с иссеченной шрамами головой. В кобуре под мышкой у него болтался «макаров».

— Вы записаны? — спросил мордоворот рокочущим басом, не выказав даже капли удивления.

— Я звонила, — с вызовом громко ответила я. — Ваша бабка меня ждет. С дороги, олух!

— Андрюша, пропусти ее, это наш клиент, — раздался из комнаты голос, не похожий на старушечий.

— Проходите, — велел охранник, отодвинул одной рукой половину занавеса из черной парчи, расшитой золотыми звездами и полумесяцами, а другой указал направление, будто в однокомнатной квартире можно было заблудиться. Я прошла помещение, где перед гостями разворачивалось основное представление. Обстановка точь-в-точь, как рассказывала Светлана. Наверняка еще в сотне квартир ворожей я нашла бы то же самое. Их словно под копирку оформляли — свечи, иконы, кресты из православия соседствовали с письменами древних славян, руническими знаками, пентаграммами, испещренными буквами из всех известных алфавитов: еврейского, сирийского, арабского, халдейского и, конечно же, алфавита магов; куча загадочных предметов, чаш, курильниц. В обязательном порядке магическое зеркало, хрустальный шар и несколько колод карт.

Целительница баба Настя оказалась типичной цыганкой лет тридцати, одетой в яркие восточные одежды.

— Клевый у вас дизайнер, — сообщила я ей, оглядываясь по сторонам. Уже с порога было ясно, что это не та, кого я ищу. Но раскрываться и сразу уходить — не лучший выход, так как колдунья может заподозрить неладное. Пойдет слух, что кто-то проверяет притоны волшебников. Это спугнет бабу Любу, если она намеревается войти в мир под новым именем. Поэтому я решила подыграть целительнице, находившийся в легком шоке от моего наряда.

— Что, бабуля, снимешь с меня проклятие или будешь таращиться, как гаишник на депутатский мандат? — весело спросила я.

— А вы всегда так одеваетесь? — осторожно спросила колдунья.

— Нет, сегодня я постаралась замаскироваться, чтоб не бросаться в глаза. — Я прошла без приглашения, села за стол напротив бабы Насти, закинув ногу на ногу. Взгляд целительницы скользнул по моему перстню с крупным поддельным бриллиантом в шесть каратов, окруженным камнями поменьше. Будь камни настоящими, украшение потянуло бы тысяч на восемьдесят баксов. Прикрыв рукой лоб, цыганка сразу застонала, будто собиралась родить здесь же.

— О-о-о! О-о-о! А-а-а! Господь всемогущий! У вас, девушка, не все в порядке дома. Вижу страшное проклятие, дальнюю дорогу. Вас преследуют темные силы. Аура повреждена.

Половина энергетических каналов перекрыта, а из остальных демонические сущности пьют энергию. Еще вас сглазила женщина с темными волосами.

— Да что вы говорите! — выдохнула я в ужасе, театрально округлив глаза. — Что же делать-то?

— Работа нам предстоит долгая и трудная, требующая больших затрат как духовных, так и материальных. — Колдунья подалась вперед, взяла мою руку, поглаживая приблизила к свече, чтобы получше разглядеть перстень. Подделку мог заметить только профессионал, а цыганка, на мое счастье, таковым не являлась, поэтому застонала пуще прежнего: — Ой, как мне тяжело, тяжело. С тобой пришло такое зло, но мы поборемся за твою душу. Только я смогу тебе помочь победить смерть.

— Хорошо бы, — поддакнула я.

Колдунья перевернула руку ладонью вверх, стала водить по линиям, бормоча:

— Линия жизни, ой как не нравится мне ваша линия жизни, прерывистая какая-то. Вижу в будущем много болезней. А что у вас на холме Меркурия?

— Что, что у меня там? — испуганно вскрикнула я.

— Недавно вы потеряли какую-то вещь, дорогую, — пробормотала колдунья.

— Ничего я не теряла, — сказала я серьезно. Старый трюк. Если человек богат, то у него все вещи недешевые, и каждый день мы что-то теряем. Кто-то на моем месте вспомнил бы про потерянную заколку для волос, а у кого-то обворовали квартиру, где среди вещей можно выделить одну самую ценную, к которой хозяин относится особо трепетно.

Мое заявление не понравилось колдунье.

— Если я говорю, что вы что-то потеряли, значит, потеряли, — непреклонно сказала она. — Вспомните, может, какую-нибудь мелочь.

— А, у меня машину угнали два года назад! — воскикнула я, будто вспомнив, — «ягуарчик» такой серебристый.

— Ну вот, а вы говорите не потеряли, — облегченно вздохнула колдунья. — Искать машину будем?

— Как искать? — вытаращилась я.

— У вас с собой нет случайно фотографии вашей машины? — спросила колдунья с надеждой.

— Нет, вот именно сегодня не захватила, — едва не разрыдалась я, затем взяла себя в руки и предложила: — Хотите, я ее нарисую. Я в детстве неплохо рисовала, дайте только бумагу и фломастеры.

— Не надо. — Колдунья поморщилась, сообразив, что перед ней умственно отсталый человек. — Я могу и так найти. Сейчас сконцентрируюсь. — Она напряглась и закряхтела, предельно концентрируясь.

— Вы хотите в туалет? — невинно спросила я.

— Да не мешайте вы, когда я занимаюсь концентрацией! — взорвалась колдунья.

— Нечего на меня кричать, — с обидой сказала я. — Кстати, вот так сильно концентрироваться, как вы, вредно. Геморрой может быть, мне врач говорил.

Рука колдуньи потянулась к ритуальному ножу, но на полпути она смогла остановиться и пересилить гнев:

— Может, вы все-таки скажете свое имя. Без него я не вижу, где ваша машина.

— Святослава, — буркнула я.

— Ладно, Святослава, через астрал я видела ваш угнанный автомобиль, — сказала баба Настя усталым голосом, развернула карту России и стала водить по ней пальцем, бормоча. — Ваша машина уже не в Тарасове, она за пределами области, где-то в Новгороде. Чтобы сказать точнее, нужны деньги. Духи за подсказку требуют жертву — корову. Я потом ее куплю и передам им. Тысячи долларов хватит.

— Не проблема, — бросила я надменно, — подсчитаете в конце сеанса сумму и дадите счет. Чего мне сейчас из-за штуки в сумочку лазить.

— Хорошо, — улыбнулась колдунья. — Ваша машина стоит в гараже или где-то поблизости на улице Коммунистической, дом сорок пять.

— А это точно моя машина? — спросила я недоверчиво. — Там на лобовом стекле висит Гарфилд, котенок такой плюшевый на веревочке.

— Да, висит, преступники его не сняли, — подтвердила колдунья.

— Ну тогда моя, — улыбнулась я и демонстративно посмотрела на изящные золотые часики, усыпанные поддельными бриллиантами. — Вот дерьмо, у меня скоро встреча с косметологом, потом массаж и тренажерный зал. Что-то я совсем засиделась.

— Подождите! — испуганно воскликнула колдунья. — Я же еще не сняла с вас проклятие.

— Да, еще каналы не открыли, сглаз не сняли. Кто-то там что-то у меня сосет. Это все долго! Завтра займемся, — пообещала я, поднимаясь.

— Я сделаю это быстро. — Баба Настя вцепилась в меня и усадила обратно. — Правда, возможно, такое напряжение будет стоить для меня жизни, но господь велит мне спасти вас. Я даже собственной жизни не пожалею.

— Какая же вы хорошая! — умилилась я. — Ну, давайте, только быстро.

Ритуал снятия проклятия напоминал агонию смертельно раненного человека. С выпученными глазами, пеной на губах колдунья грянулась на пол.

— Вам плохо? — закричала я в притворном ужасе, стремясь перепрыгнуть через стол, чтобы посмотреть, не представилась ли по-настоящему ворожея. Нередки случаи, когда в роли магов, волшебников и других подобных им выступали просто больные люди, шизофреники, психопаты и маньяки. Вдруг у цыганки от чрезмерной игры развился эпилептический приступ. Как чертик из табакерки, колдунья выскочила из-под стола.

Я отпрянула. Пошатнувшись, баба Настя села на стул и закрыла лицо руками:

— Я была на грани смерти, — простонала она. — Только святые ангелы меня спасли, вынеся на своих крылах.

— А что с проклятием? — спросила я, пораженная ее мастерством.

— Я все сделала, вы теперь чисты, — был ее ответ.

— Замечательно, и сколько стоит все это удовольствие? — Я попыталась в уме предугадать ее ответ. Моим вариантом было двадцать тысяч долларов. Колдунья оказалась скромнее.

— Одиннадцать тысяч долларов, — сказала она, глядя мне в глаза. — Но это столько, сколько я потрачу на восстановление своих сил. Можете вообще мне ничего не платить, бог вам судья. Некоторые мне не платили, но потом у них начинались такие беды, что мне хотелось плакать от глупости людской.

— Плачу вам пятнадцать, — расщедрилась я, встала и пошла к выходу.

— Эй, а деньги? — обескураженно спросила колдунья. — Вы забыли заплатить.

— Ой, не голова, а пивной котел! — воскликнула я, хлопнув себя по лбу. — Скажите мне номер своего счета, деньги вам переведут сегодня же.

— Нет, так не пойдет, Святослава, — помрачнела колдунья. Словно подчиняясь ее мысленному сигналу, в проеме арки возник зверского вида охранник.

— Вы знаете, я наличность с собой не таскаю, опасно, — сказала я, не спуская с охранника глаз. — Вы что, не верите моему честному слову? И не стыдно вам с вашей силищей подозревать меня в мошенничестве? А, баба Настя?

— Я вас ни в чем не подозреваю, — проворчала она. — От греха подальше оставьте мне перстень в залог и идите с миром.

— Не могу, — с сожалением ответила я, — этот перстень дорог мне как память. Да и муж заругает, если вернется. Заплачу, не переживайте. — Я пошла на охранника. Тот растопырил руки и решил меня задержать.

— Я ходила на курсы самозащиты, — честно предупредила я иссеченное шрамами чудовище, — целых две недели ходила.

— Детка, я боксер с пятнадцатилетним стажем, — рыкнул в ответ охранник с бульдожьей ухмылкой, — советую не рыпаться. Реши с Настей все вопросы, а потом пойдешь.

— Как знаешь. — Я нанесла молниеносный удар в его солнечное сплетение, затем серией ударов прошлась по болевым точкам и заключительным выпадом — пяткой в челюсть — послала спортсмена в глубокий нокаут. Повалившись на пол, охранник оборвал занавес при входе…

— Так противно на душе становится от всего этого, — сообщила я доверительно застывшей на месте колдунье, затем вышла из квартиры, ощущая разочарование. Однако отсутствие результата тоже результат. Мне удалось выяснить, что баба Настя не имеет ничего общего с колдуньей, терроризирующей моих клиентов.

Когда я шла прочь от дома по дорожке, меня обогнала красная «Мазда» и преградила путь. Двое выскочивших из машины парней в дубленках предложили прокатиться.

— Вообще-то хорошая идея, я уже начала замерзать. — Ударом ноги я вырубила ближайшего ко мне мордоворота и, перескочив через машину, вырубила второго.

Дуло моего револьвера нацелилось в лицо шоферу.

— Покиньте, пожалуйста, транспортное средство, пока я добрая.

Водитель с поднятыми руками выскочил из «Мазды». Его «ТТ», который парень с перепугу так и не успел достать, висел впереди, зацепившись за растянутые петли свитера.

— Опасно вот так с оружием, — указала я водителю глазами на пистолет, а когда он глянул вниз, врезала ему с разворота ногой. Отлетев на три метра, бедняга рухнул в кучу снега. Я же забралась в машину, наслаждаясь теплом еще не выстуженного салона. Доберусь теперь с комфортом.

На улице сгустились сумерки. Зажглись фонари на столбах, освещая падающие снежинки. Опять начинался снегопад.

Включив заднюю передачу, я вдавила педаль газа, выруливая…

Лисовские вдвоем встретили меня перед входной дверью. Сразу посыпались вопросы:

— Как там? Это она? Что там было?

— Это не она, — коротко ответила я, разуваясь. Лисовские мигом погрустнели.

— Я так и знал, — недовольно ответил Геннадий Петрович. — Так она вам и сдалась.

— Что же вы раньше молчали, что обладаете даром ясновидения? — поинтересовалась я устало. — Сказали бы сразу, я бы не теряла время попусту.

— Евгения Максимовна, не заводитесь, — велела мне Светлана. — Гена ляпнул не подумав.

— Ладно, успокоимся, — миролюбиво предложила я. — Попью сейчас чаю и покажу вам кое-что любопытное, а завтра займусь проверкой съемных квартир вашей колдуньи, где она жила раньше. — Под интересным я подразумевала галерею портретов мошенниц из базы данных МВД. У меня с собой имелся диск с необходимой информацией. — Садитесь вот здесь, перед компьютером, а я включу режим просмотра слайдов. — Я указала Светлане на стул. Геннадий Петрович принес для себя табурет с кухни. — Если какое-нибудь лицо покажется знакомым, останавливайте и смотрите внимательнее. — Сама я встала у них за спиной с чашкой чая и бутербродом с ветчиной. Драки, погони и колдуньи отнимали чертовски много сил, поэтому мой желудок постоянно требовал еды. Светлана просматривала личные карточки осужденных, изредка останавливалась на какой-нибудь особо колоритной физиономии и восторгалась послужным списком.

— Так мы до вечера не управимся, — намекнула я ей.

С явной неохотой Светлана прекратила свои эксперименты, сосредоточившись только на лицах мошенниц. Прошло порядочно времени. В квартире было тихо, лишь слышна была работа вентилятора охлаждения процессора да дыхание троих человек.

— Все, пошло по второму кругу, — констатировала я и остановила просмотр.

Светлана провела руками по лицу, простонав.

— Чуть не уснула!

— Что, вообще ничего похожего? — спросила я с разочарованием.

— Ничего, — сказала Светлана. — Может, ее среди них нет?

— Может, и нет, — тяжело вздохнула я. — Давайте тогда попробуем составить фоторобот. У меня хорошая программка есть.

— Давайте попробуем, — с обреченным видом согласилась она.

— Я эту бабу все равно не видел, так что пойду посмотрю футбол, — поднялся с табуретки Геннадий Петрович. — Если что, зовите.

— Идите, — согласилась я. В присутствии Геннадия Петровича действительно не было необходимости. Колдунью он в глаза не видел, даже не говорил с ней по телефону.

Когда он ушел, я заняла место на табуретке, включила для Светланы программу составления фотокомпозиционного портрета подозреваемого.

— Пол — естественно, женский, выбирайте, Светлана Андреевна, мышью овал лица из представленных. — Я указала Лисовской на экран монитора. — Если нет, щелкните «дальше».

— Не знаю, смогу ли я, — засомневалась Светлана, но я ее уверила, что сможет.

На составление портрета ушло без малого два часа. Подредактировав результат, я удовлетворенно произнесла: — Вот оно, лицо врага!

Ничем не примечательное, славянского типа лицо бабы Любы опытный гример мог изменить как угодно, если бы не слишком полные губы и нос, немного опущенный вниз.

Голубые глаза легко превращались в карие при помощи контактных линз. Прическа тоже дело наживное.

— Это нам поможет? — поинтересовалась Светлана, вместе со мной оценивая портрет.

— Да не очень, — вздохнула я. — Колдунья могла быть загримирована, когда вы ее видели. Тетенька-то не банальной ворожбой занимается, а вымогательством. Ей просто жизненно необходимо скрывать свою личность. Уверена, вы не единственная ее жертва. Другие или не обращались в милицию, или с ними случилось что-нибудь неприятное, что они не смогли этого сделать.

— Вы имеете в виду, их убивали? — прошептала Светлана, плотнее запахивая полы халата, будто в комнате резко похолодало.

— Ну не так радикально. — Я вставила в принтер бумагу и нажала на печать. — Допустим, человек болел раком. Колдунья убеждает его отказаться от лечения, вытягивает деньги, а затем человек умирает. Если не начнут бузить родственники, то все шито-крыто. Бизнесмен никогда, за редким исключением, не признается, что его кинула гадалка. Он попытается отомстить, используя свои связи. Однако у таких бабушек тоже есть крыша. С теми, кто сильнее их, они не связываются. Кинуть можно человека, на которого имеется какой-то компромат. Много возможностей. Колдунья, как паук, сидит и ждет, когда в ее сети попадет крупная добыча, потрошит ее и смывается.

— Мне сейчас так стыдно, что я попалась на эту магическую туфту, — вздохнула Светлана.

— Не занимайтесь самобичеванием, Светлана Андреевна, человек имеет право на ошибку. — Я вставила в принтер новый листок, а на вышедшем проверила качество печати.

— Как бы мне не пришлось заплатить за свою ошибку слишком дорогую цену, — проговорила Лисовская, пряча глаза.

— Мыслите позитивно, — посоветовала я.

— Постараюсь. — Светлана встала. — Спокойной ночи, Евгения Максимовна.

Уже в одиночестве я распечатала десяток фотографий колдуньи, чтобы показывать их владельцам съемных квартир, где проживала колдунья. Десять фотографий имели различия. Анализируя тип лица колдуньи, я попыталась представить, как она могла менять его раз от раза. Больше десяти делать не имело смысла, свидетель запутается, а так сохранялся небольшой шанс, что я рассчитала все верно. Квартиры бабы Любы проверяла милиция, но мне хотелось проверить их самой. Вдруг упустили какие-то детали, не допросили свидетелей. Основное же внимание я решила уделить местам проживания Хелены Великой. Против нее уголовных дел не заводили. Интересно, что сгоняло ее с насиженных мест? Мною был разработан оптимальный маршрут на завтрашний день. На посещение одной квартиры я отводила себе час. Если обнаружится что-то важное, давала еще дополнительно тридцать минут.

Отложив план, я взялась за водителей моих клиентов. В первую очередь проверила шофера Светланы, так как добраться хотят именно до нее. Завтра я еще уговорю ее остаться дома, а послезавтра уже придется пользоваться его услугами. Мартов Сергей Прокопьевич, пятьдесят шестого года рождения, был женат три раза, в настоящее время в разводе. Имеет троих дочерей от последнего брака. В двух предыдущих браках детей не имел. До того, как стать водителем, двадцать пять лет проработал на лакокрасочном заводе наладчиком. Уволен в связи с ликвидацией предприятия. Перед тем как устроиться к Светлане, работал таксистом. Светлана дала мне его фотографию. Лично познакомиться мы еще не успели. Загнав информацию в компьютер, я прогнала Мартова по базам данных силовых ведомств — невинен, как младенец. Шофер Геннадия Петровича тоже не имел связей с криминалом, приводов в милицию, счетов на крупные суммы, а также достаточно ценного имущества, чтобы это показалось подозрительным. Проведенной работой я осталась довольна.

Хоть что-то хорошее за богатый обломами день. На ближайшее время я наметила проверить остальных работников частного предприятия Лисовской. Кто-то вполне мог оказаться в сговоре с конкурентами либо что-то знать об этом. Первыми на подозрении были директора магазинов, заведующие складами, главный бухгалтер, то есть вся верхушка администрации.

Взглянув на часы, я поняла, что пора спать, выключила компьютер и пошла умываться перед сном. Утро вечера мудренее.

Пробежку ровно в шесть утра я с сожалением отменила. Проснувшись, выглянула на улицу и поняла, что за окном творится что-то невообразимое, настоящая пурга. Ветер выл, словно голодный пес. Подстегиваемый ветром снежный поток поминутно менял направление. Видимость была нулевая.

После зарядки я пошла в душ. Потом перекусила на кухне бутербродами и стала переодеваться, готовясь к предстоящей поездке. Проснулись Лисовские.

Светлана проводила на работу мужа и стала собираться сама, но мне всеми правдами и неправдами удалось заставить ее остаться дома.

— Я за один день управлюсь с арендодателями, а потом вы сможете вернуться к повседневной жизни, — заверила я. — Отдохните денек, Светлана Андреевна, устройте себе праздник.

— Какой там праздник, — махнула рукой Светлана, — никакого настроения. Ведь скоро Новый год, а у меня голова забита так, что некогда об этом и подумать. Бизнес разваливается…

С собой в дорогу я взяла кожаную папку. Заехала к тете Миле, переоделась в форму прокурорского работника, нашла нужное удостоверение. Это здорово помогало. Когда люди видели корочки, то становились словоохотливыми и уступчивыми. По фотороботу, составленному Светланой, хозяева квартир сразу узнали бабу Любу и пожаловались, что их целыми днями осаждают бывшие клиенты колдуньи и требуют вернуть деньги. Ничего интересного в этих трех местах я не нашла. Настало время переходить на Хелену Великую. Последняя жила некоторое время в Карасеве, снимала там частный дом.

Дорога до этого маленького городка давалась с трудом. Снег залеплял окна машины, не давая «дворникам» отдохнуть. Чтобы избежать столкновения из-за плохой видимости, я держала скорость в районе шестидесяти, не больше. Суеверный человек на моем месте давно бы предположил, что бурю специально наслала колдунья, чтобы помешать расследованию.

Въехав в Карасев, я притормозила у первого попавшегося магазина. В магазине были лишь две старухи посетительницы да продавщица средних лет, платиновая блондинка с кричащим макияжем. Первая старуха с пакетиком пряников шла на выход, а вторая, в телогрейке и пуховом платке, считала у кассы мелочь.

— Баба Аня, давайте я возьму, сколько нужно, сама, — предложила продавщица. — Вы же со своей катарактой ни хрена не видите.

— Ты возьмешь. Знаю я вас, продавцов. Придешь домой, а денег нету, — проворчала старуха.

— Какая погодка-то, как метет! — сказала я громко на весь магазин, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Да, погода еще та, вот не знаю, дойду ли до дома, — проскрипела старуха с пряниками, остановилась и с интересом посмотрела на меня. — А вы нездешние? Я вас раньше никогда не видела. К родственникам приехали?

— Это, наверно, дочка Самойловых, — вступила в разговор вторая бабка, не дав мне рта открыть. — Совесть заела, решила стариков навестить.

— Точно, она. А я ведь сразу не узнала сослепу, — подтвердила старуха с пряниками.

— У меня тут не музей, — вклинилась продавщица. — Или покупайте, или идите болтать на улицу.

— Я вообще зашла спросить, где у вас тут Хелена Великая живет, — сказала я с надеждой, что старухи слышали о колдунье и смогут что-нибудь рассказать о ней. Лучше ехать к хозяевам съемной квартиры, обладая какой-то информацией, чем так, с наскока.

— Леди Хелена? — переспросила старуха. — Так ты, дочка, лечиться приехала. Опоздала! Эта Хелена взяла наши денежки и тю-тю.

— Она что, шарлатанкой была? — изумилась я.

— Эх, девочка, ты еще молодая, доверчивая, — вздохнула старуха. — Все эти целительницы — только деньги драть! У меня вот ноги болели. Отнесла этой Хелене все свои сбережения. Она мне говорит, что вот-вот наступит облегчение, вот-вот наступит. А ноги как болели, так и болят. Хорошо еще не послушалась эту паразитку и не перестала принимать лекарства. Вот у Демченко был диабет. Она поверила Хелене, перестала принимать лекарства и померла, царство ей небесное.

Заслышав, о чем разговор, не выдержала и вторая старуха, которую продавщица назвала бабой Аней.

— Я вот когда к ней ходила, вообще такого страху натерпелась, — заговорила она возмущенно. — Как не придешь, так «Впереди тебя ожидает смерть, родственники покинут тебя, ты умрешь одна. Труп обнаружат только летом, когда завоняешь. Неси деньги, чтобы этого не случилось. На тебе порча на смерть». Тьфу, чтоб эту Хелену черти взяли!

Старуха в сердцах плюнула на пол, что вызвало недовольство продавщицы.

— Что вы у меня тут митинги устраиваете!

— Ты, Ирка, лучше молчи, а то расскажу твоему мужу, как в магазин в обед Валерка захаживает, — пригрозила старуха продавщице. — Ох он и задаст тебе!

Продавщица, побледнев, замолчала, а наш диспут продолжился:

— А вот случай с Крынниковыми, — вспомнила старуха с пряниками. — Вообще кошмар! После этого ворожейка и сбежала. Испугалась, что посадят.

— Точно, — поддакнула вторая. — Но наш участковый, колок неотесанный. Я к нему, а он мне: «Не лезь, бабка, эксперты уже все установили. По пьянке это произошло». Я-то сразу поняла, что это колдунья Стаса до греха довела.

— Что было-то? — спросила я, раздираемая любопытством.

— То и было, что Стас, директор мельницы, пошел зачем-то к Хелене, и после визита к ней его словно подменили. Пить стал, на работе не появлялся. Вон ее хахалю, — бабка указала на продавщицу, — Стас по пьянке в кабаке рассказал, что жена ему с кем-то изменяет, а дети не его.

— Что за хахаль! — рассерженно закричала продавщица.

— Молчать! — рявкнула в ответ баба Аня так, что зазвенели оконные стекла, и ладонью врезала по прилавку. — Не лезь в разговор, Ирка!

— Что дальше было? — Я спешила узнать дальнейшие похождения Стаса, которому колдунья вбила в голову бредовые идеи. Людям помоложе ворожеи всегда говорят про измену близкого человека, клиентам средних лет — про неудачу в бизнесе, импотенцию, алкоголизм и смерть в автомобильной катастрофе, старшему поколению пророчат смерть в одиночестве.

— А дальше Стас продолжал ходить к Хелене, — ответила старуха. — Пил больше и больше, бил жену. А через месяц вовсе свихнулся, пытался убить ее и детей. Они чудом вырвались, а Стас застрелился. Стрельнул прямо в рот.

— Да, ужас, — согласилась я.

— И куда милиция смотрит? — спросила старуха с пряниками. — Ведь ее надо было ловить!

Я показала старухам свое удостоверение:

— Я как раз приехала в Карасев, чтобы расследовать это дело.

— Поздновато, однако, — ехидно заметила баба Аня, окинув меня взглядом. — Она теперь ускакала, что и не сыщешь. На Канарах, поди, пузо греет, а вы тут чухнулись расследовать.

— Мы ее достанем, — уверенно сказала я. — Вы не съездите со мной к дому колдуньи? Выполните, так сказать, роль понятых.

Уговаривать старух не пришлось. Их интересовал только один вопрос, если Хелену поймают, то вернут им их деньги или нет. Положительный ответ успокоил бабок окончательно. Мы сели в мою машину, и я записала данные понятых.

— А Лешку посадят или как? — со злорадством поинтересовалась баба Аня, когда мы подъезжали к нужному дому. — Ну, Ляпин Лешка, хозяин дома, — пояснила старуха.

— А, Алексей Иванович Ляпин? Конечно, посадим, если нужно будет, — пообещала я, пытаясь рассмотреть строение за деревянным забором. Но за снежной пеленой были видны лишь расплывчатые контуры большого дома. Мы вышли из машины и по щиколотку в снегу пошли к дому. Глядя на то, как рос снежный покров, я опасалась за обратную дорогу. Немудрено ведь и застрять.

Первой у дверей оказалась баба Аня. Она нажала кнопку звонка, а когда хозяин поинтересовался, кого принес черт в такую погоду, звонко крикнула: — Эй, Лешка, тебя тут арестовывать пришли из прокуратуры!

— А вот этого не надо было делать, — строго сказала я. Кто мог знать, как хозяин дома прореагирует на подобные слова: кинется бежать, откроет пальбу или забаррикадируется в доме.

В ответ на мои тревожные мысли дверь в доме открылась, и на порог вышел хозяин, мужчина лет шестидесяти, невысокого роста, полноватый, с круглым лицом и курчавыми русыми волосами с проседью. Отплевываясь от снега, он спросил:

— Что за шутки?

— Это не шутки, — сунула я ему в нос удостоверение и сделала знак старухам: — Понятые, проходите.

— Что происходит! — завопил Ляпин, оттесняемый от прохода бабками. — По какому праву?

— Вы обвиняетесь в пособничестве многочисленным убийствам, вымогательству, мошенничеству в особо крупных размерах. — Я сунула ему в руки ордер на обыск, подготовленный заранее на компьютере. — Ознакомьтесь, у вас будет проведен обыск.

Поскольку хозяин находился в ступоре, входную дверь пришлось закрывать мне.

— Проходите в комнату, Алексей Иванович, ваша песенка спета.

Как зомби Ляпин прошел в комнату, очевидно, являющуюся в доме залом. Я усадила Алексея Ивановича на диван, вырвала из рук ордер и обратилась к жене и шестнадцатилетней дочери:

— Вы тоже присаживайтесь.

— Почему моя песенка спета? — с ужасом в глазах переспросил Ляпин. — Я же ничего не делал.

— Целительница Великая Хелена здесь жила или нет?! — рявкнула я на него.

— Здесь, — робко ответил Ляпин. — Ну и что? Я к ее делам не имею никакого отношения. Она просто снимала у меня комнату. Это не преступление.

— У нас имеются другие данные, — спокойно сказала я, — вы помогали ей и получали за это неплохие деньги. Откуда, спрашивается, у вас взялась цифровая техника, DVD-проигрыватель, музыкальный центр, плазменный телевизор, да и многое другое. — Я обвела рукой обстановку комнаты. — Что, у вас все куплено на зарплату? Вон профессиональная видеокамера, такая на семь штук зеленых потянет.

— Вещи не мои. Их Хелена оставила, — пошел в отказ Ляпин, сделав жалостливое лицо. — Я ничего не знаю.

— Леша правда ей не помогал, она только жила у нас, — вступилась за Ляпина жена. А дочка подтвердила:

— Мы ее сами боялись, даже в комнату не заходили.

— Я хочу осмотреть комнату, где проживала колдунья, — объявила я.

Одновременно все Ляпины бросились показывать.

— Не входить, я сама, — прикрикнула я, прорываясь в комнату. — Вы здесь убирались?

— Да, когда она съехала, — закивала женщина.

— И пыль вытирали, — вздохнула я, оглядываясь. В комнате три на четыре из мебели были только кровать, шкаф да стол. Прошлась по кругу, подошла к шкафу и заглянула внутрь. На дне шкафа стоял небольшой дощатый ящик. Две доски, оторванные сверху, обнажали серую оберточную бумагу. Я осторожно заглянула под бумагу, а там полно круглых серых пластинок, диаметром сантиметра четыре и толщиной три миллиметра. После минутного замешательства я поняла, что это заготовки для амулетов, которые колдунья впаривала клиентам. Взяла один, подкинула в руке — из свинца. Тронула ящик за ручку. Тот даже не шелохнулся. Весит килограммов около шестидесяти. Неудивительно, что колдунья бросила его, не взяла с собой. Бежать приходилось, в спешке увозя награбленное.

Я внимательно осмотрела гладкую полированную поверхность двери, выискивая отпечатки пальцев. Они были, но интересно чьи: хозяев или нашей целительницы?

— Принесите скотч и несколько листов чистой бумаги, — велела я не оборачиваясь.

— Что? — переспросил растерянно Ляпин.

— Белая чистая бумага, три листа, скотч, — повторила я, сжав зубы. — Да, еще ручку и кусочек поролона. — Я достала пакет с дактилоскопическими пленками и аэрозольный баллончик. Обработав отпечатки из баллончика, подождала, чтобы подсохли, потом перенесла на пленки. Вернувшийся Ляпин передал мне то, что я просила, страшась даже спросить назначение этих предметов. На оберточной бумаге было несколько четких отпечатков. Вырвав нужные участки обертки, я оклеила скотчем отпечатки, предохраняя от повреждения и для того, чтобы с ними было легче работать в дальнейшем. Получилось, на мой взгляд, неплохо. Собранные материалы отправились в пакет, а я подготовила губку, выдула на нее пасту из стержня, на стол выложила бумагу, громко объявив:

— Господа Ляпины, подходите по одному, мне нужны ваши пальчики, я объясню, что делать.

— А мне тоже сдавать отпечатки? — с неуверенной улыбкой спросила дочь Ляпина.

— Конечно, милая, возраст у тебя подсудный, так что, если даже не замешана в делах Хелены, пойдешь по статье «недоносительство», — ласково сказала я.

Мои слова повергли в шок даже понятых — старух из магазина. Все благоговейно молчали перед лицом неумолимого и безжалостного следователя прокуратуры, боясь открыть рот.

— Да это беспредел какой-то! — воскликнула молодая девушка с обидой, не сдержавшись.

— Это справедливое возмездие, — возразила я холодно, — развели тут, понимаете, бесовщину. Алексей Иванович, что, ждете особого приглашения?

Вздрогнув, Ляпин засуетился, стал совать мне свои руки.

— Сюда, промокните каждый палец, а потом прижмите к бумаге. — Видя, что у него не получается, помогла, хоть и пришлось запачкать руки самой. Следом настала очередь жены, потом дочери. Мне важно было получить их отпечатки пальцев, чтобы потом сравнить со снятыми со шкафа и с оберточной бумаги.

— А нам надо отпечатки сдавать? — глухо спросила баба Аня. Они с подругой скромно жались к стене, будто стремились слиться с интерьером.

— Нет, — буркнула я и обратилась к Ляпиным: — В эту комнату после отъезда целительницы еще кто-нибудь входил, кроме вас троих? — Получив отрицательный ответ, я собралась и быстренько выскочила на улицу, пообещав еще вернуться.

Снег продолжал валить. Ветер подхватывал плотные потоки снежной массы, расшвыривая их, как ему было угодно. Еле выбравшись на шоссе, я медленно повела машину по направлению к выезду из Карасева. Можно было, конечно, ехать и побыстрее, но я не хотела рисковать зря. Тише едешь — дальше будешь, тем более в такую погоду. Навстречу из снежной завесы где-то на середине пути как привидение вынырнул серебристо-белый джип «Тойота». Я взяла немного правее, чтобы не зацепить лихача. Мгновение — и джип с отмороженным водителем промчался мимо. Чтобы скрасить свое путешествие, я поймала на УКВ какой-то хит-парад современной музыки и включила погромче. Минут через пятнадцать рядом с моей машиной снова возник джип. Я вовремя успела среагировать — нырнула вниз, пригибая голову, а неизвестные из джипа секундой позже открыли пальбу из ружей. Боковые стекла моей машины снесло роем волчьей картечи. Я нажала на педали сцепления и тормоза и схватилась за револьвер. Джип проскочил вперед, а я оказалась у него в хвосте. Внезапно впереди полыхнули красные огни стоп-сигналов. Белый джип тоже тормозил. Я вывернула руль, избегая удара. В ответ на это, джип ударил меня бортом, снося с дороги. Я увеличила скорость, чтобы вырваться. Джип ударил опять, зацепив меня помятым бампером, и тут мы вылетели на мост. Я выстрелила из револьвера, целясь в человека, который навел на меня из окна джипа дробовик шестнадцатого калибра. Я промахнулась и уклонилась от выстрела, нажала на тормоза. Но не успела остановиться — джип толкнул меня на ограждение моста. Пробив ржавые металлические конструкции перил, моя машина стала падать на ледяной панцирь реки. Сразу за мостом Сомовка сильно расширялась. Мост был невысоким, и полет продолжался всего пару мгновений. Проломив лед, машина нырнула под воду. С шипением из салона рванулся воздух, под ноги хлынула ледяная речная вода. Я метнулась к выбитому окну, но в него воткнулась длинная острая льдина, ударив мне по руке. Из-за низкой герметичности салона, машина камнем пошла вниз. Мне удалось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем все пространство внутри заполнила вода. Ледяные щупальца холода поползли по телу, отбирая тепло. Задерживая дыхание, я развернулась, вышибла ногами застрявшую в окошке льдину и, схватившись руками за край крыши кузова, вытолкнула себя из салона. Работая руками и ногами, я поплыла к поверхности, пытаясь разглядеть место пролома. Однако не так-то это было легко. Лед казался сплошным. Выхватив из ножен на лодыжке нож, я вонзила его в лед.

Неожиданно он поддался. Не помня себя от радости, я рванулась вверх, цепляясь за твердую кромку руками. Вырвавшись на поверхность, я вдохнула обжигающий воздух и остервенело поползла из воды. Каждая секунда пребывания в ней приближала меня к смерти от переохлаждения. И так чудо, что я до сих пор жива. Вытянув себя на поверхность, я на карачках поползла к берегу. Останавливаться было нельзя. Бездействие — верная смерть. Мокрую одежду на морозе стал облеплять снег. Появилась ледяная корка, шуршащая при каждом движении. Руки, касавшиеся льда, потеряли чувствительность.

— Встать! — заорала я себе и чудовищным усилием воли поднялась. От холода горело все тело, но я верила, что выберусь. Я сделала шаг, другой, третий, затем ускорила движение, потом побежала, засунув кисти рук под мышки. Воспоминания, как удалось очутиться на шоссе, стерлись из моей памяти. По дороге несся лесовоз. Я изо всех сил замахала руками. Вряд ли водитель лесовоза лелеял надежду задавить меня, возможно, он просто напился или много часов находился за рулем, а тут еще снег, плохая видимость. И мое появление на дороге в таком виде способно было породить неприятные мысли. В общем, как бы то ни было, лесовоз не остановился. Сообразив, что дело может обернуться смертоубийством, я отскочила на обочину. Лесовоз промчался мимо, протащив за собой шлейф снежинок и выхлопных газов. Я с тоской посмотрела ему вслед. Неужели придется замерзнуть на обочине? Нет, нельзя останавливаться. Вдруг из снежной пелены навстречу мне вылетел «ГАЗ-66». Я замахала руками, а затем отскочила на обочину в снег. Пролетевшая мимо машина к моему восторгу остановилась метрах в пятидесяти дальше по дороге. Спотыкаясь и поскальзываясь, я побежала к грузовику, пока водитель не передумал. «ГАЗ» мирно стоял на дороге. Двигатель работал, расходуя бензин. Лишь только когда я коснулась ручки двери машины, то поняла, что спасена. Водитель, седовласый мощный мужик мрачно поинтересовался, когда я влезла в салон:

— Ты чего тут забыла? Случилось что-то, что ли?

— Авария, — махнула я рукой. — Не удержалась на дороге и свалилась в реку. — В кабине было тепло, а это самое важное. Остальное в данный момент мне казалось несущественным.

— С моста? В реку? И вылезла! — воскликнул шофер, удивленно округляя глаза. — Ну ты даешь! Тебе в больницу надо, насквозь, наверно, промерзла. — Он снял с себя телогрейку и отдал мне. — Снимай с себя мокрое, — велел он. — Ты похожа на сосульку.

— Спасибо за комплимент, — усмехнулась я, переодеваясь. — До Тарасова не подвезете?

— Вот, блин, я вообще-то в другую сторону, — хмуро заметил водитель. Было видно, что ему не очень-то хочется разворачиваться. Тут меня вдруг осенило. Тот джип, что сбил меня, был вызван Ляпиным. Вернее, он связался с колдуньей по телефону, сообщил, что было, а она решила меня устранить руками своих подручных. Надо отдать должное профессионализму тех, на джипе. Я-то уже успела уверовать, что баба Люба ни на что, кроме дешевых фокусов и разбоя, не способна.

— Вообще-то я не прочь вернуться и в Карасев, — сказала я с расстановкой водителю, — у меня там знакомый. Переоденусь у него, погреюсь, чаю попью.

— Вот отлично! — обрадовался водитель, включая первую передачу.

Дернувшись, грузовик тронулся с места.