Глава 3

Основное пространство гаража моей клиентки занимал серебристо-лимонный «Шевроле». Я втащила Светлану внутрь, пояснив, что не стоит светиться, прикрыла стальную дверь из листа «пятерки», задвинула изнутри засов и приступила к выполнению своего плана. Первым делом проверила машину на предмет «жучков». По замыслу гараж должен был стать ловушкой для угонщиков. Полазив под капотом и вскрыв приборную панель, я сделала так, что машину никто, кроме хозяйки, не сможет завести. Далее установила гранаты с наркотическим газом, срабатывающие от сигнала датчика движения, размещенного мной у дверей. Датчик я запитала от привезенной с собой банки аккумулятора, а параллельно от обычной электросети в двенадцать вольт, идущей на светильник в погребе. В случае потери напряжения исполнительное реле переключало датчик с основной сети на аккумулятор, а мне на сотовый приходил сигнал со специального передающего устройства, что гараж обесточили извне и надо готовиться к приходу преступников. Это если «быки» окажутся достаточно умными. Если же они сразу попрут напролом, не отключив электричества, то при пересечении зоны обнаружения датчика с задержкой по времени в десять секунд — все должны успеть войти — сработают гранаты с наркотическим газом, и на сотовый придет сигнал, что ловушка захлопнулась. Подручными средствами я замаскировала систему сигнализации.

— Вы столько, наверно, знаете, — сказала Светлана с оттенком зависти, следя за моими действиями.

— Без этого нельзя, — вздохнула я. — Пойдемте, я закончила. — На установку сигнализации у меня ушло почти два часа. Солнце успело покинуть небосклон, и на улице стремительно потемнело. Во дворике перед домом прогуливался кое-какой народ — в основном молодежь. Со всех сторон слышался говор, смех. Глянув на Светлану, я сообщила ей, что она выглядит так, словно готовится к похоронам самого близкого человека. — Мыслите позитивно. Думайте о чем-нибудь хорошем. Улыбнитесь, наконец. Мы их сделаем. Не надо показывать противнику своей слабости.

— Легко вам говорить, — хмуро ответила Светлана, — привыкли рисковать жизнью каждый день, а для меня это в новинку. — Мы обошли группу подростков, шумно обсуждавших свои проблемы.

— Хотите, анекдот расскажу, что ли? — предложила я и заговорила, выделяя каждую фразу голосом и мимикой: — Вчера купила себе ежика, а сегодня он умер. Ветеринары говорят, от старости… Конечно, был бы молодой, убежал бы от «КамАЗа». — Улыбнулась.

Светлана принужденно ответила на улыбку:

— Мрачновато. Ежика жалко.

— А как вам девиз Пенсионного фонда: «Живи быстро, умри молодым!»

— Это на них похоже, — улыбнулась Светлана шире. — Только почему у вас все про смерть?

— Давайте не про смерть, — бодро сказала я. — В деревне на завалинке курят два мужика. Один: «Вчера деверь из Америки приехал, сигаретой угостил, „Мальборо“ называется». Второй: «Ну и как оно?» Первый: «Да так себе, пока куришь ентот, как его, фильтер, хреново, а потом как „Прима“».

Рассказывала я разными голосами, подражая глубоким старикам, вкладывая все актерское мастерство, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Насмотревшись моих кривляний, Светлана прыснула со смеха, потом, справившись с собой, сказала, утирая выступившие слезы:

— Вам в актеры надо было идти, Евгения Максимовна, риск меньше, известность.

— А у меня зато работа интереснее, — парировала я, обошла клиентку и первой заглянула в подъезд. — Держитесь сзади, Светлана Андреевна. — Поднимаясь по лестнице, я сначала заглядывала на площадку выше этажом и шла, прикрывая Светлану, до площадки следующего этажа, уделяя особое внимание пространству перед лифтом, затем разворачивалась, загораживая клиентку от верхнего лестничного пролета, и так до четвертого этажа. Перед тем как открыть дверь, позвонила условным звонком — четыре длинных, два коротких, один длинный, один короткий — лишь после этого вошла, убирая револьвер в кобуру и складывая газету, которой я его прикрывала.

— Что там? — нервно спросил Геннадий Петрович, почесывая затылок. — Что-нибудь вышло?

— Гараж — неприступная крепость, пусть только сунутся, — заверила я его.

— Евгения Максимовна — настоящий мастер, — похвалила меня Светлана. — Мне кажется, она бы сама смогла установить у нас в квартире сигнализацию. Зачем кого-то нанимать?

— Смогла бы, не спорю, — кивнула я, — но куда важнее обнаружить местонахождение бабы Любы, или я не права? Может, вы предпочитаете и дальше трястись от страха и прятать сына у родственников?

— Нет, нет, конечно. Лучше ищите эту сволочь, — пошла на попятную Светлана. — Я сказала так, к слову, чтобы подчеркнуть ваши заслуги.

— Спасибо, — сказала я сухо. — Устанавливая сигнализацию, не забудьте о камере наблюдения. Пусть рабочие вмонтируют ее в глазок или где-нибудь над дверью, чтобы не было заметно. Сигнал от нее я выведу на ваш компьютер. Сейчас же основная задача — выжить в предстоящую ночь.

Светлана взялась за приготовление ужина. На мой вопрос, почему не нанять для этих целей домработницу, она ответила, что не так уж часто они ели дома. В основном быстро перекусывали то в буфете, то в каком-нибудь кафе.

Тем временем я установила несколько миникамер в подъезде на лестничной площадке, а картинку с них вывела на домашний компьютер Лисовских через средства связи и TV-тюнер. После, просматривая на сайтах местных газет информации о целителях, я спросила Геннадия Петровича, что сказали его знакомые из милиции, когда он сообщил о звонке колдуньи.

— Сказали, чтобы позвонил, как только вымогательница сообщит место передачи денег, — ответил он со вздохом. — Обещали, что на этот раз ее обязательно возьмут.

— Что же в прошлый раз не взяли? — Я следила взглядом за мелькающими на мониторе страницами.

— Хм, спросили бы у них сами, — хмыкнул Геннадий Петрович с кривой усмешкой. — Вы считаете, у вас лучше выйдет?

Я не ответила, так как обнаружила то, что искала. Среди объявлений нашлось одно, появившееся сегодня. Утром его еще не было. Потомственная целительница и святая баба Настя исцеляла силой молитвы, святой водой и крестным знамением. Лечила все. Изгоняла бесов. Снимала проклятие, а также порчу и сглаз.

— Вот эту надо бы проверить, — указала я пальцем в монитор. — Главное, что рядом, у университета.

Геннадий Петрович прочитал информацию на мониторе:

— Думаете, это она?

— Не думаю, но проверить бы неплохо, — ответила я. — Если будет время, прямо завтра же и займусь.

Появилась Светлана, она выглядела измученной и вымотанной.

— Пойдемте поедим. И черт меня дернул заняться этой готовкой. Все из рук валится. Лучше бы из ресторана заказали ужин.

— Не стоит, — сказала я. — В данный момент лучше поменьше появляться на улице, а тем более приглашать кого-то в дом. Под видом доставки к нам сюда могут заглянуть и ребятки бабы Любы.

— Что же нам теперь, с голоду пухнуть? — с возмущением спросил Геннадий Петрович.

— Несколько дней можно прожить на бутербродах, — ответила я. — Мне не впервой, или сварим макарон. Они легко готовятся, минут двадцать, не больше.

— Вы, что, предлагаете нам каждый день макароны есть? — раздраженно спросила Светлана. — Да у меня несварение начнется.

— Вы просто не пробовали хорошие макароны, — заверила я.

Молча мы прошли на кухню, где на тарелках уже было выложено аппетитное жаркое с гарниром из красной фасоли.

Сев за стол, я смело схватилась за нож и вилку, однако с первого кусочка поняла, что жаркое, приготовленное Лисовской, несмотря на красивый вид, значительно уступает тетиному. В нем было много перца и соли, да к тому же мясо оказалось жестким, как резина. Конечно, мой желудок, натренированный в разведшколе, мог переваривать что угодно, и все же я привыкла вкусно поесть.

Геннадий Петрович бодро отправлял в рот кусок за куском, не выказывая никакого недовольства, видно, свыкся с готовкой жены за долгие годы супружеской жизни. Сама Светлана ела свое кушанье как-то неохотно, только поковырялась вилкой в тарелке, цепляя по одной фасолине. Перехватив мой взгляд, она поинтересовалась, как я нахожу мясо, не сильно ли пересолено.

— Очень вкусно, — соврала я и улыбнулась. — А ваш сын в каком классе учится? Совсем взрослый, наверно?

— В седьмом, — ответила Светлана и насторажилась. — Что, это важно для дела?

— Не совсем, — засмеялась я. — Интересуюсь так, из любопытства. У самой-то детей пока нет. Хотелось бы знать, что меня ждет в будущем.

— О, вас еще ждет, — расслабленно улыбнулась Светлана и принялась рассказывать о своем опыте. Геннадий Петрович вспомнил историю, как рыбачил с сыном на островах. Закидывая удочку, сын крючком зацепил отца за ухо — с гордостью Геннадий Петрович продемонстрировал шрам. — Убрав со стола тарелки, Светлана налила чай и достала из холодильника пирожные с заварным кремом.

— Знаю, что для фигуры это вредно, и не могу удержаться, — сказала она с виноватым видом.

— Да у вас с фигурой все нормально, видела вас в бассейне, — заметила я.

— Мне кажется, стоит немного похудеть, — вздохнула Светлана и потянулась к пироженому.

— Не вздумай, а то разведусь, — с улыбкой сказал Геннадий Петрович, ущипнув жену. — Не хочу, чтоб ты тут по квартире костями гремела.

Спать меня положили в детской комнате. Это было удобно, потому что комната располагалась ближе всего к входной двери. Перед сном под кровать я положила заряженный револьвер. Минут через десять улеглись и мои клиенты. Лежа в постели, я расслабилась, сделала пятнадцать плавных вдохов-выдохов и провалилась в сон. Выспаться не получилось. В районе пяти часов в квартире раздался звонок.

В одно мгновение я оказалась на ногах и с револьвером в руках. Звонил телефон. В коридор выбежала растрепанная Светлана в красной шелковой рубашке, на ходу натягивая халат. Я сама взяла трубку и, послушав говорившего, передала Светлане. Звонили из милиции, сообщали, что час назад сгорел один из магазинов Светланы. Сторож с черепно-мозговой травмой доставлен в больницу. Моей клиентке предлагали приехать на место происшествия.

Из спальни вышел Геннадий Петрович.

— Света, кто звонил? — спросил он.

— Из милиции. Магазин на Грозненской сожгли. — Светлана устало опустилась на стул. — Что же они делают? — Она с отсутствующим выражением лица посмотрела на меня.

— Собирайтесь, едем, — бросила я и направилась в детскую за своими вещами.

С обычными предосторожностями я вывела клиентов из подъезда. Мы пересекли двор и остановились перед гаражом. Светлана открыла дверь. Мы вошли, а затем я быстро отключила ловушку при помощи специального выключателя, замаскированного на уступе над воротами.

Дорога до сгоревшего магазина заняла сорок минут, он находился практически на окраине города у выезда, недалеко от КП ГАИ. Очень удобно для преступников. Поджигают, быстро проезжают пост, и ищи ветра в поле. Когда заметят пожар, их уже и след простыл.

Светлана, находившаяся за рулем «Шевроле», остановила машину на небольшой площадке перед магазином, вымощенной бетонной плиткой. Впереди под углом одна к другой стояли две пожарные машины. Пожарники, используя брандспойты, подавляли остаточные очаги огня в полностью выгоревшем здании. Зрелище было удручающим — черные от копоти стены, провалившаяся внутрь крыша. В воздухе густой удушливый запах гари. Жители окрестных частных домов, возбужденные случившимся, толпились на улице. Их едва сдерживало жиденькое оцепление из шести милиционеров, не позволявших посторонним приближаться к пожарищу. От оцепления отделился молодой парень в кожаном пиджаке с кожаной папкой под мышкой. Он подошел к Светлане и вежливо поздоровался с ней. То был участковый. Началось долгое и нудное разбирательство. Геннадий Петрович позвонил, и минут через двадцать подъехали еще двое на вишневой «шестерке». Один из них представился майором следственного управления. Это и был знакомый Геннадия Петровича. Когда пожарные закончили, милиция принялась за составление протокола. Участковый бегло опросил свидетелей, но никто ничего не видел и не слышал.

К магазину направился эксперт, которого привез майор. Немного позже Геннадий Петрович представил мне майора, назвав меня родственницей со стороны жены.

— Что вы по этому поводу думаете? — кивнула я на пепелище, где сверкала вспышка фотоаппарата эксперта.

— В магазине в подсобке хранилось множество горючих веществ, поэтому сложно будет определить, был ли поджог или, скажем, замыкание проводки, — ответил майор. — Пожар бушевал более часа. Если и были какие-то доказательства, то они, скорее всего, уничтожены. Конечно, мы будем прилагать усилия, чтобы определить истинную причину…

Дальнейшее я слушала вполуха. Ничего вразумительного он все равно не сказал. Будем искать — и все дела.

— Да вы найдите хоть что-нибудь! — разъярился под конец Геннадий Петрович.

От греха подальше, я отвела его в сторону.

К началу рабочего дня подтянулись продавцы и грузчики сгоревшего магазина. Вид у них был растерянный. После того как всех допросил следователь, Светлана отправила работников домой, пообещав в скором времени решить их судьбу.

За Геннадием Петровичем с завода приехал автомобиль, черный «БМВ 635 CSI». По звуку двигателя и внешнему виду он, хоть и потрепанный, мог еще дать фору любому новому, потому что за его состоянием отлично следили. Из «БМВ» вылез водитель Лисовского, Станислав, крепкий накачанный парень с суровым лицом. Короткий ежик черных волос, на бычьей шее золотая цепь в палец толщиной, а на среднем пальце левой руки массивный золотой перстень с несколькими небольшими прозрачными камешками, скорее всего фионитами. Под кожаной жилеткой пистолет в кобуре. Слухи о его габаритах были сильно преувеличены. Немного выше меня, да и только.

— Ну и дела, — присвистнул Станислав, приблизившись. — Что, Геннадий Петрович, на работу сегодня, наверно, того…

— Сейчас. — Лисовский тронул жену за плечо. — Света, я тебе еще нужен?

— Да нет, езжай, — вздохнула она.

Они о чем-то еще разговаривали между собой, а я сосредоточила свое внимание на водителе. Подошла, познакомилась, представившись родственницей Светланы.

— А я-то думаю, что это за красавица бродит вокруг! — воскликнул Станислав с широкой глуповатой улыбкой во весь рот. Его карие глаза жадно обшарили меня с ног до головы. — А вы не похожи на Светлану, вот чтоб мне с места не сойти, — заметил водитель.

— Так бывает, — пояснила я и, чтобы он проникся ко мне доверием, похвалила его машину.

— Сам пригнал из Германии в середине девяностых, не какая-нибудь рухлядь с подкрученным спидометром, какие нам сейчас суют из ближнего зарубежья, — похвалился он. — Была практически нулевая, только фара разбита да крыло помято. Из-за этого получилось чуть ли не в три раза дешевле, чем здесь. Сам восстановил.

Поддакивая ему, я незаметно вытянула из него всю информацию — адрес, телефон, имена и фамилии знакомых, где учился, работал, какие места посещал вне рабочего времени. Общее впечатление от разговора осталось положительное. Веселый, открытый парень, немного безбашенный.

— Ну, Стас, хорош трепаться. По коням! — скомандовал ему Геннадий Петрович, хлопая по спине. На лице Станислава отразилось разочарование от необходимости покидать меня.

— Тогда сходим куда-нибудь, посидим, — предложил он с надеждой.

— Не вопрос, — ответила я, подражая его грубоватой манере общения. — Сейчас занята, а потом перезвоню тебе и немного прошвырнемся по кабакам.

— Заметано! — обрадовался Станислав.

— Эй, тебя что, силой за баранку усаживать? — поинтересовался Геннадий Петрович, высовываясь из «БМВ».

Улыбнувшись мне напоследок, Станислав ринулся выполнять свои служебные обязанности, я же заторопилась к Светлане, заметив, что к ней приближается странного вида субъект с дорогим кожаным портфелем. Выяснилось, что субъект — представитель страховой компании. Разговор с ним не улучшил Светлане настроение.

— Чертовы страховщики, всю кровь выпьют, — проворчала моя клиентка, едва тип удалился. — Я, наверно, поседею, пока заставлю их заплатить.

Уже около десяти мы поехали посмотреть, как обстановка в других владениях Светланы. Проверили два склада, завернули в магазин у крытого рынка в центре. Там и начались неприятности. Светлана как раз критиковала продавцов за неправильную расстановку товара, когда зазвонил телефон, стоявший на прилавке. Продавщица сняла трубку и, выслушав говорившего, передала трубку Лисовской:

— Это вас, Светлана Андреевна, говорят из налоговой.

Светлана взяла трубку.

— Да, слушаю. — Она запнулась, и я увидела, как меняется выражение ее лица, глаза удивленно расширяются, а щеки бледнеют.

— Да, я поняла. У меня сотовый сломался, скоро куплю новый. — Голос безжизненный, как ветер в пустыне. Знаками я показала, чтобы Светлана передала трубку мне, а продавцам — чтобы очистили помещение.

Видя, что происходит что-то странное, женщины за прилавком не стали задавать вопросов и потихоньку выскользнули из зала. В телефонной трубке я услышала обрывок фразы:

— Деньги положите в спортивную сумку с замком, потом…

Я перебила бабу Любу и спросила, копируя Светлану:

— А у меня нет спортивной сумки.

— Купи, — отрезала колдунья. — Мне положить на твои проблемы. Запомни, через час у тебя должно быть пятьсот тысяч рублей в спортивной сумке. Потом я перезвоню тебе домой и скажу, куда ехать. За тобой будут следить. Не дай бог, где нарисуется мент, я тебе такую клизму пропишу!

— Про клизму ясно, — спокойно сказала я. — Дай только времени чуть больше, часа четыре, чтоб бабки собрать. Час нереально.

— Даю два, — безапелляционно произнесла колдунья. — Не соберешь — пожалеешь. В условленное место приедешь одна.

— Нет, — бросила я.

— Что за «нет»! — рявкнула колдунья. — Зубы за «нет», я сказала — одна!

— Я боюсь, — захныкала я. — Можно хотя бы сестру с собой возьму. Одна я по-любому не поеду. У меня руки дрожат, даже машину не могу вести.

Колдунья на некоторое время задумалась, потом зло бросила:

— Ладно, бери, но если еще кто будет или я вдруг увижу вместо сестры твоего мужа, вам жопа.

— Да, я все поняла, — заверила я.

Связь прервалась.

— Что она? — спросила испуганно Светлана.

— Ничего особенного, — ответила я. — Пятьсот тысяч через два часа вы должны доставить в условленное место. Никакой милиции.

— Что делать? — Голос Светланы дрогнул. — Я не смогу достать таких денег так быстро. Эта налоговая проверка, счета арестованы. Сплошной кошмар. За два часа даже не успеешь машину быстро продать, да и денег все равно не хватит. У меня все деньги вложены в развитие предприятия. Господи, что же делать?

— Едем в типографию, — ответила я, просчитав возможные варианты. — Там у меня есть знакомые, которые помогут.

— Владелец ваш друг? — предположила Светлана.

— Нет, я знаю там наборщика, дядя Федя зовут, — улыбнулась я.

Недоумевая, откуда простой наборщик может взять пятьсот тысяч, Светлана поплелась за мной к машине.

За руль «Шевроле» села я. Светлана была слишком взвинченна, чтобы вести машину.

— Мне в данный момент срочно нужно десять тысяч тысячерублевыми купюрами, — сообщила я, выруливая от магазина.

— Не понимаю, зачем вам десять тысяч, когда нужно пятьсот, — с раздражением проворчала Светлана. Она достала из сумочки бумажник и отсчитала столько, сколько было нужно. — Вот, возьмите. Может, все-таки объясните.

— Я превращу эти десять тысяч в пятьсот, — пообещала я с серьезным видом.

— Только смотрите, чтобы нас потом не посадили за ваши чудеса, — буркнула Светлана, с опаской поглядывая на меня. — Я бы никогда не решилась печатать деньги!

— Никто не собирается ничего печатать, — успокоила я ее.

Дядя Федя, худой старик лет под семьдесят, в телогрейке, накинутой поверх грязной темно-синей блузы, вышел из ворот типографии нам навстречу, докуривая маленький хабарик. Обжигая пальцы, дядя Федя уронил практически истлевший бычок на землю и растоптал носком ботинка.

— Опять, что ли, деньги понадобились?

— Да, дядя Федя, без тебя как без рук, — улыбнулась я старику. — Нарежь нам пять пачек под тысячерублевки.

— Чего так мало-то, даже мараться не хочется, — проворчал старик. — Давай я тебе пачек двадцать сделаю, еще и скину с каждой рубль.

— Давай, к черту, режь, — выпалила я, посмотрев на часы, — единственное условие: надо уложиться в сорок минут.

— Я могу и сорок нарезать, — пробубнил старик.

— Не надо сорок, дядя Федя, — взмолилась я, подталкивая его и Светлану к проходной. — Пойдемте, пойдемте, время не ждет.

К каждой пачке резаной на пресс-ножницах бумаги дядя Федя приложил госзнаковскую бумажную ленту и клей, а потом еще помог запечатывать.

— Остальные не надо запечатывать, пяти достаточно, — остановила я старика после того, как он запечатал пять пачек. — Эти оставишь, я заберу их в следующий раз.

— Да я быстро их сейчас заклею, — заволновался наборщик.

— Не надо, — твердо сказала я, протягивая сто рублей — плату за двадцать пачек резаной бумаги, из которых забрала лишь пять.

— Не надо так не надо, — с радостным видом дядя Федя выхватил купюру. Рядом появились еще двое рабочих типографии.

— Что, дядя Федя, снова деньги нарезаешь, а мы вот на тебя настучим, если пузырь не поставишь, — заявил молодой, похожий на цыгана парень с черными кудрявыми волосами.

— Я вам настучу, — погрозил старик кулаком, — так настучу, что враз побежите портки менять.

Запихнув пачки в объемную сумочку Светланы, мы отбыли из типографии. В машине по пути домой Лисовская спросила:

— А этот дядя Федя, он что, ваш родственник?

— Нет, просто помогал в нескольких делах, — ответила я. — Его все дядей называют, такое обращение.

Светлана с тревогой посмотрела на часы:

— А мы успеем?

— Успеем, — заверила я. — Еще целых пятьдесят минут, куча времени.

— Евгения Максимовна, если честно, я до сих пор не поняла, в чем состоит ваш план, — сказала она, закуривая сигарету и протягивая мне открытую пачку.

Я взяла сигарету и принялась объяснять:

— Сейчас приезжаем домой, я гримируюсь под вас и отправляюсь на встречу. Там отдаю деньги. В сумке будет маячок. Этот человек с деньгами приводит меня к бабе Любе.

— А вы говорили, что будете с сестрой, помните, там, в магазине, когда колдунья позвонила, — напомнила Светлана.

— Это подстраховка на тот случай, если я не успею загримироваться, — ответила я, выпуская сигаретный дым и стряхивая пепел в окно. — Гримироваться под вас не так-то просто. Вы немного другой комплекции, потом форма лица, даже если я надену платок и закрою глаза солнечными очками.

— А зачем все это нужно? — не поняла Светлана. — Я сама могу отвезти деньги, а вы поедете как моя сестра.

— Не все так просто. — Я посмотрела в зеркало заднего вида, проверяя, нет ли слежки. — У меня насчет этой встречи, Светлана Андреевна, нехорошие предчувствия. Вы уже один раз подставили бабу Любу с деньгами. Меня терзают сомнения. Вдруг она затеяла все не из-за выкупа, а хочет только лишь отомстить вам.

— Как отомстить? — переспросила Светлана.

— Ну, убить или покалечить, — ответила я. — Понимаете, интуиция меня не подводит.

Внезапно Светлане пришла идея, и она тут же ее высказала:

— Евгения Максимовна, а вы не подумали, что человек, которого пришлют за деньгами, сначала проверит пачки и, увидев резаную бумагу, догадается, что мы их подставляем.

— Я рассматривала и такой вариант, — ответила я, поворачивая руль и направляя «Шевроле» к подъезду. — Если он сразу проверит пачки, придется его хватать и колоть. Можете не сомневаться, он мне все расскажет. Если же все будет складываться удачно, то на последнем этапе можно подключать милицию. Пусть сами берут бабу Любу и разбираются с ней. — Окинув взглядом двор, я вывела Светлану из машины, и мы прошли в подъезд.

— А они точно сейчас за нами не наблюдают? — шепотом спросила Светлана на лестнице.

— Я по крайней мере ничего не заметила, — ответила я. — Не думаю, что какая-то захудалая колдунья-вымогательница имеет широкие технические возможности для слежки.

В квартире перво-наперво я при помощи одежды и накладок изменила свою фигуру. Затем настал черед гримировального наборчика. Светлана сидела перед большим зеркалом на стуле чуть позади меня и наблюдала, как я корректирую лицо. Получилось настолько хорошо, что не было нужды пользоваться платком. В сумке со своими вещами я нашла подходящий парик, надела, и Светлана ахнула:

— Очень похоже!

— Очень не считается, — ворчливо заметила я. — Должно быть безупречно. Чувствую, что если ваша колдунья лично явится на встречу, то я засыплюсь со своей маскировкой. Мошенники обычно очень проницательны и чувствительны.

— Да, она видит всех насквозь, — согласилась Светлана.

Я еще раз придирчиво осмотрела себя, кое-где поправила грим и спросила: — В костюме, что сейчас на мне, вы часто выходите?

— Ну да, достаточно часто. Водолазки мне вообще нравятся и этот жакет «Lorenzo Rivа» с брючками. Я к этому наряду еще сапоги подобрала в цвет, тоже сиренево-черные, еле нашла.

— Боюсь, сапоги ваши мне точно не подойдут, — посмотрела я с сомнением на классически выполненные сапожки, извлеченные Светланой с полки для обуви. Яркий солнечный свет, бьющий в окна квартиры, подсказывал, что мне будет довольно жарко и неудобно в своем наряде, да еще в шубе, предложенной клиенткой. Поэтому от шубы я отказалась и надела симпатичную куртку из светло-серого плотного материала, которая не стесняла движений. Из сумки я вытащила свои сапоги на низком каблуке со стальными набойками. Их черный цвет великолепно вписался в ансамбль.

В коридоре надрывно зазвонил телефон. Светлана, вздрогнув, посмотрела на меня. Я пересекла комнату, вышла в коридор, сняла трубку и вежливо осведомилась:

— Алло, кого вам угодно? — ответила я голосом Светланы. У собеседника на другом конце провода даже не возникло подозрений.

— Тебя, Света. Бабки собрала? — ласково поинтересовалась колдунья.

— Собрала, — ответила я.

— Бери их, садись в свою тачку и выезжай в сторону центрального парка, — велела колдунья. — Сначала поедешь по проспекту, у церкви направо, мимо кондитерской фабрики, за ней налево и прямо. У входа в парк вас будут ждать. Езжай точно так, как я говорю, иначе знаешь, что будет. Адское пламя по моему приказу уничтожит все, что ты имеешь, дотла. Помни: я слежу за тобой каждую минуту. Выполняй. — Ее голос оборвался длинными гудками.

Я положила трубку, бросив:

— Все идет по плану.

— Вы едете, да? — взволнованно спросила Светлана, ерзая на стуле.

— Да, еду, — ответила я, подошла к своей сумке, выложила на стол содержимое и положила «куклы» — пачки тысячерублевок, пояснив: — Беру свою, вы мне потом новую купите.

— Не волнуйтесь о какой-то там сумке, — махнула рукой Светлана. — Главное, чтобы все получилось.

— Получится, — кивнула я и, повесив сумку на плечо, собралась на выход.

— А мне можно позвонить мужу, сообщить, что происходит? — спросила Светлана. — Мне что-то одной в квартире страшно оставаться.

— Нет, подождите немного, — ответила я, останавливаясь на пороге. — Включите свой сотовый. Если что, сразу звоните в милицию. Если я не перезвоню вам через полчаса, то тоже звоните в милицию. Пусть ищут меня где-то на пути отсюда к детскому парку. — Видя перепуганное лицо Светланы, я добавила: — Ну эти гады ведь могут меня ранить.

— А если убьют? — хрипло спросила она, глядя мне прямо в глаза. — У вас же плохое предчувствие. Убьют вас, потом приедут и меня убьют тоже. А я тут одна. Как я им помешаю?

— Не убьют, — ответила я и указала на засов на стальной двери. — Задвиньте засовчик после моего ухода. Пока они будут вскрывать дверь, милиция сто раз успеет приехать. У вас тут отделение под боком.

В подъезде никого не было. Это показывали мои камеры, когда перед выходом я взглянула на экран компьютера. Спустившись спокойно вниз, я вышла из подъезда, села в «Шевроле» Лисовской и поехала, куда мне велели.

То, что баба Люба точно указала маршрут, заставляло меня нервничать. За любым кустом могла ждать засада. У поворота за кондитерской фабрикой я остановила машину. Дорога показалась мне слишком занесенной. Похоже, ею никто не пользовался. Но баба Люба хотела, чтобы я ехала именно этим маршрутом, значит, добивалась, чтобы я засела здесь, или просто не проверяла дорогу, сочиняя план, сидя у себя дома в тепле с картой города в руках. Двигатель работал на холостых оборотах, расходуя топливо. Некоторое время я размышляла, потом плюнула на все и поехала. Машина проехала полдороги и завязла, буксуя в открывшейся под снегом канавке. Ее как специально выдолбили, чтобы ловить машины. Ни вперед, ни назад машина не двигалась. Выругавшись, я в сердцах ударила кулаками по рулю. Сзади появился джип, смотревшийся, как старый дырявый рыдван. Однако я не обрадовалась этому, потому что почувствовала — парни в джипе вовсе не спешат ко мне на помощь, а канавка — ловушка, приготовленная специально для меня. Звонком по сотовому я предупредила Светлану:

— Под любым предлогом напроситесь к соседям и сидите у них, пока я не перезвоню. Если не перезвоню через двадцать минут, звоните в милицию! — Светлана попыталась узнать, что случилось, но я отключила телефон.

События разворачивались стремительно. Вытащив из кобуры револьвер, я засунула его в рукав куртки, готовясь к нападению. Джип притормозил, и из него выскочили парни лет по двадцать — двадцать пять, вооруженные кто пистолетом, кто бейсбольной битой, а один передернул затвор карабина, выпрыгивая в глубокий снег. Обогнув машину с двух сторон, они полезли внутрь «Шевроле». Один худой, с лицом наркомана, открыв дверцу с моей стороны и тыча в лицо пистолетом, бешено заорал:

— Тварь! Деньги давай! Где бабки, сука? Замочу! Давай бабки!

Второй, в вязаной шапочке, выбил прикладом окно с противоположной стороны, затем сунул в салон ствол карабина, целясь мне в лицо. Остальные замерли чуть подальше.

Лысый здоровый позади сжимал обеими руками бейсбольную биту. С довольным лицом он разбил у «Шевроле» задний фонарь, хохоча как идиот. С другой стороны стоял хмурый чернявый парень в легком расстегнутом пальто и целился в меня из обреза.

Не провоцируя их, я осторожно взяла сумку, передала ее нервному с пистолетом:

— Вот, пожалуйста, забирайте, только ничего мне не делайте.

— Там бабки, да? Бабки! — заорал нервный и полез в сумку проверять.

— Да, деньги все там, можете пересчитать, — сказала я со слабой надеждой, что мои слова заставят отморозка поступить наперекор. Однако он, похоже, не слышал меня, схватил первую же попавшуюся пачку и разорвал. Краем глаза я заметила, что парень с «Сайгой» смотрит не на меня, а на деньги, вернее, на то, как из разорванной пачки в руках его напарника на снег посыпались белые бумажки. Незаметным движением я выхватила револьвер из рукава и, отклоняясь с линии огня, схватила карабин бандита за цевье. В эту же минуту наркоманистый с ревом распрямился, поднимая пистолет:

— Она нас кинула!

Парень с карабином, испугавшись моего движения, дал залп, а я так развернула ствол, что пуля угодила наркоманистому в грудь и, прошив его насквозь, раздробила ему ключицу. Тут же хлестнул выстрел из моего револьвера. Выпустив «Сайгу», отморозок отлетел от машины и грохнулся спиной в сугроб. Зажимая дыру чуть выше грудной клетки, наркоманистый выронил пистолет, пал на колени и, огласив округу жутким воплем, согнулся пополам. Я успела пригнуться, а следом внутрь дождем из мелких кубиков влетело заднее стекло «Шевроле», снесенное зарядом из обреза. Пуля пробила здоровенную дыру в сиденье прямо надо мной. Я выстрелила в просвет между сиденьями, прострелив парню оба плеча. Здоровяк с бейсбольной битой понял, что у него мало шансов против револьвера, и поспешил ретироваться в джип. Я выскочила из салона «Шевроле» с «Сайгой» в одной руке и револьвером в другой. Не задумываясь, с ходу врезала ногой в лицо наркоманистому. Тот нащупывал здоровой рукой револьвер в снегу, намереваясь пустить его в ход. Поверженный, он растянулся на земле, пятная снег своей кровью. С карабином наизготовку я повернулась к джипу. Лысый, забравшись внутрь, пытался завести двигатель, но то ли от нервов, то ли по причине ветхости автомобиля заводиться последний не собирался. Прицелившись, я расстреляла оставшийся в рожке карабина боезапас, поливая огнем джип. Его лобовое стекло рухнуло внутрь, подголовники на передних сиденьях отлетели. Лысый пережидал обстрел, спрятавшись под приборную доску. Я отбросила бесполезный карабин и пошла к джипу с револьвером в руке.

— Если у тебя, козел, есть там какое-нибудь оружие, даже не пытайся воспользоваться им, вышибу мозги, — сказала я спокойно.

— Я не вооружен, — пискнул жалобно бандит из джипа. — Не стреляй!

— Не буду, если не сделаешь глупость, — предупредила я ледяным тоном.

Парень в пальто с простреленными руками с воем пополз от меня в сторону. Я обошла джип, открыла дверцу со стороны водителя и ткнула лысого в мягкое место:

— Подвинься, прокатимся! — Бандит торопливо исполнил мое приказание, перебравшись на пассажирское сиденье. Я села и с первого раза завела двигатель, победно посмотрев на парня: — И откуда у тебя руки растут? — Задним ходом мы отъехали от расстрелянного «Шевроле». Развернув джип, я погнала машину в сторону от оживленных улиц, дабы не привлекать внимания людей к пулевым отверстиям на корпусе и к отсутствию лобового стекла.

— Сотовый есть? — обратилась я к притихшему бандиту.

— Да, возьмите. — Он сунул мне свой мобильник, словно это была динамитная шашка с зажженным запалом.

— Мне не надо, — оттолкнула я телефон. — Вызови врачей своим друзьям, может, кто жив остался. Ну, живо! — Я направила ствол револьвера в его сторону, и это прибавило бандиту сноровки.

— Не забудь представиться, — велела я, когда он выкрикивал в трубку сумбурно и бессвязно объясняя, что произошло. — Фамилию, адрес…

— Меня зовут Павел Критский, я живу… — начал бандит, затем сделал паузу и пробормотал, косясь в мою сторону: — Потому что меня заставили.

Я вырвала у бандита трубку и разбила о приборную доску. От испуга тот вскрикнул и закрылся руками.

— Сиди спокойно, убивать тебя я пока не планирую, — сказала я. — Лучше ответь, кто вас послал?

— Если я скажу, то со мной такое сделают, — пропищал бандит из-под руки. — Не спрашивай. Я не могу сказать.

— Слушай сюда, сморчок, — сказала я доверительным тоном, притормозив в тупике за «Губернским рынком». — Если не скажешь, я наложу на тебя такое проклятие, что колдунья, пославшая тебя, поседеет от ужаса, встретившись с тобой снова. Ты даже не представляешь, на что я способна.

— Так ты тоже колдунья? — спросил с паникой в голосе парень, убирая руки от лица. — Как же так? Она обещала, что мы просто заберем деньги. Я не знал.

— Да мне по фигу, ты, низшее существо! — рявкнула я. — Рассказывай все, как было, или я отдам тебя на съедение демонам. — Чтобы мои слова звучали убедительнее, я изо всех сил пихнула бандюгана дулом пистолета под ребра и начала читать на латыни названия растений, необходимых для ведьминого ремесла. Список меня заставили выучить еще в Ворошиловке на занятиях по природе религиозных культов и тоталитарных сект: — Hyosciamys niger, ocitum basilicum…

— Нет, не надо проклятий, я все скажу! — закричал бандит, отстраняясь от револьвера. — Это все багдадка. Она нам бабок должна была. Сказала, там-то и там-то поедет тетка с деньгами. Надо пойти да забрать. Мы с утра там лед на дороге немного выдолбили и присыпали снегом. Смотрим, ты катишь, прямо как колдунья базарила.

— Что за багдадка? — переспросила я со зверским лицом. — Это что, у нее кличка такая? Как ее зовут? Где познакомились? Колись, баклан! Порешу, падла!

— Это, не знаю я, как ее… просто слышал от Киргиза, как он ее багдадкой называл, еще Лара, — запинаясь, заговорил парень. — Познакомил нас Киргиз.

Киргизом бандит называл мужика, с которым он и его друзья познакомились в занюханном баре Рабочего района. В тот день они сидели бухали, и к ним вдруг подсел невысокого роста мужик азиатской наружности, угостил, а потом за рюмкой завел задушевную беседу, какие нынче тяжелые времена и как трудно заработать молодым. Павел с дружками быстро просекли, что косоглазый, прозванный ими Киргизом, предлагает им дело. Работа была простая — подкараулить тетку у подъезда и немного отрихтовать физиономию. Оскар, так звали Киргиза, обещал за это по две штуки на нос.

— Что за тетка? — уточнила я.

— Ну вы. Не помните, что ли? — робко спросил бандит, прижимаясь к дверце, чтобы быть подальше от моего револьвера. — Она нам дала вашу фотку, чтоб по ошибке кого другого не нахлобучили.

— В моем теле тогда находилась иная сущность, поэтому я тебя, крысеныш, не сразу срисовала, — сказала я.

— А-а-а, — с пониманием протянул лысый и продолжил рассказ. Он с приятелями сделал дело, получил бабки и сразу же нарвался на второй заказ от Киргиза. Надо было подпалить магазин. Киргиз сказал, что его хозяйка хочет получить бабки за страховку, дал ключи от входной двери и объяснил, как действовать. В магазине имелся сторож, какой-то старикан. Его надлежало связать и запихать на улице в сортир. Но Яшка, гад, проломил старику голову, когда они вошли внутрь, а потом, разбив на второй двери стекло и отодвинув засов — дескать, некогда возиться, быстро расколотил бутылки с горючкой на полках, поджег, и все смылись. На следующее утро на встречу в баре Киргиз привел с собой старуху.

Вместо обещанных за магазин денег им предложили новое дело. Яшка, не получив причитающегося, заявил, что подряжаться больше не желает. Остальные тоже поддержали, так как раз от раза задания становились все опаснее. Однако старуха каким-то образом заставила их передумать. Они буквально вырубились прямо за столом под ее негромкий говорок, а очнулись уже в переулке за баром. Киргиз открыл багажник обшарпанного джипа, демонстрируя парням оружие, прикрытое сверху мешковиной, а колдунья диктовала инструкцию. Словно зомби они сели в машину и поехали, куда им сказали. На прощанье старуха грозила, что за кидалово она, если что, наложит такое проклятие, что они будут гнить заживо, умоляя о смерти. Парни, не верившие раньше в колдовство, поверили ее словам и перетрухнули не на шутку.

— Она настоящий дьявол или демон какой, — прошептал лысый, заканчивая рассказ. — Когда колдунья узнает, что я открыл рот, все, готовь гроб. Я по глазам видел, что она не врет.

— Где вы с ней после дела должны встретиться? — спросила я, переваривая сказанное отморозком.

— Мы ни о чем не договаривались, — растерянно ответил бандит, — уехали, и все. Она вроде как подарила нам бабки, что ты… вы везли.

— А раньше вы с ней что, только в баре встречались? — засомневалась я. — Что ж она или этот Киргиз вам никакого телефона не оставляли для экстренной связи? Гонишь!

— Нет, это не гонки, правда, — страстно возразил парень. — Шифровались, гады, чтоб не подставиться. Я не вру!

— Гад, мозги вышибу! — заорала я, зажав его руку и несколько раз наотмашь саданув бандита рукояткой револьвера по лицу. Только ни избиение, ни угрозы не заставили бандита изменить своих слов. Решив, что лысый, возможно, говорит правду, я выкинула его и уехала.

Дорога пролегала через квартал бараков, гаражей, двухэтажных кирпичных домов пятидесятых годов постройки, стихийных свалок бытового мусора и хлама. Парочка домов стояли брошенными с выбитыми стеклами. Загнав джип в самую чащобу, я притормозила, выключила двигатель и покинула салон. Дверцы оставила открытыми, чтобы облегчить работу местным вандалам. Шагая по тропинкам, заваленным снегом, я ощупывала свое лицо. Грим превратился на морозе в шершавую корку, и у меня возникли подозрения, что я обморозилась, катаясь с выбитой лобовухой. Мороз хоть и ослаб, но на скорости даже минус один становился серьезной проблемой. Пробираясь по мерзлым глыбам развороченной земли, что лежали напротив ветхого барака, я набрала на сотовом номер Светланы:

— Евгения Максимовна, ну что там? Я вся как на иголках, — спросила Лисовская, радуясь моему звонку. — Вы узнали, где колдунья живет?

— Нет, пока неудача, — призналась я. — Но не отчаивайтесь, у меня есть план. Потом расскажу, а сейчас позвоните в милицию и сообщите, что вашу машину угнали прямо от дома. Час назад она еще стояла под окном, а сейчас нет. Только уверенно говорите, так, как я вам говорю.

— А что с машиной? — со страхом спросила Светлана.

— Ее изрешетили бандиты. — Продравшись через кусты, я вышла на пустую дорогу. Никого. Только легкий ветерок гнал поземку по заледенелому асфальту. Продолжая говорить, я перешла дорогу и на другой стороне, преодолев ржавый шлагбаум, вошла на территорию гаражного кооператива. — Понимаете, Светлана Андреевна, я не хочу, чтобы с произошедшей перестрелкой связывали вас или меня. Так вы заявите об угоне, и с вас взятки гладки. Вы же сейчас у соседей?

— Да, чай пьем, — подтвердила она. — В данный момент в коридоре, вышла поговорить с вами без помех.

— Вернитесь и вызывайте милицию, — велела я. — Через полчаса, может, час подъеду. Колдунья не звонила?

— Нет, — ответила Светлана.

— Ладно, до встречи. — Я отключила сотовый, продвигаясь дальше. У одного из гаражей я заметила большую проталину. Приблизилась, пощупала ворота и в первое мгновение, испугавшись, отдернула руку. Показалось, что железо раскалено. Что бы это означало?

Потрогав ворота вторично, я постучала по ним кулаком. Никто не ответил. Тогда я, оглянувшись по сторонам, вытащила из кармана отмычки. Аномальная температура гаражных ворот на деле объяснялась просто — какие-то предприимчивые люди устроили в гараже сушилку для древесины. Сотни брусков сто на сто и двести на двести лежали, закрепленные на специальных стеллажах. Каждый ярус обогревали специальные нагревательные элементы, а в углу работала вытяжка. Раскаленный воздух дрожал в свете люминесцентных ламп. «Тепло», — подумала я с наслаждением. Закрыв дверь изнутри, я порылась в хламе, сваленном у стены, и обнаружила бутылку спирта, половину двухлитровой бутылки воды и чистую ветошь. Была даже посуда, используемая хозяевами сушилки для гаражных посиделок. На стене висел кусок засиженного мухами зеркала. Глядя в него, мне кое-как удалось снять с лица грим. Закончив, я заторопилась к выходу, ощущая легкое помрачение сознания вследствие ужасающей жары. Если сначала мне хотелось согреться, то теперь — только вырваться из удушливого ада, пахнущего сосновой смолой. Закрыв дверь, я пошла дальше, туда, где по моим расчетам должна была находиться автобусная остановка. Жар, накопленный телом, казалось, излучается через поры, образуя вокруг меня тепловой барьер. Минут через пять я дошла еще до одной дороги. Здесь было оживленное движение. Без большого труда я остановила маршрутку, двигавшуюся в нужном направлении, и, втиснувшись, поехала, мысленно рассуждая об истиной подоплеке действий колдуньи. Странно, но если она хотела от Светланы денег, почему не договорилась с отмороженными помощниками о месте встречи? Получалось, что она подарила вымогаемые пятьсот тысяч, а банду послала на заклание, полагая, что Светлана снова обратится в милицию. Она вовсе не рассматривала удачный исход дела. Лысый, Павел Крицкий, говорил о деньгах, как о плате за магазин. Вдруг дело вовсе не в деньгах, а Светлану колдунье заказали конкуренты? Колдунья подсказывала моей клиентке неверные решения в заключении сделок, вымогала деньги и приказала сжечь магазин — лишь для разорения Лисовской. Версия показалась мне правдоподобной. Тем не менее в любом случае первым делом следует разыскать колдунью. Она — ключ ко всему. Я вышла из маршрутки недалеко от нужного мне места, немного попетляла, проверяя, не следят ли за мной (профессиональная привычка) и далее направилась прямо в квартиру Лисовских.

Светлана была у соседей. В полной тишине я переоделась. Сложила куртку, одежду и сапоги в пакет, взяла с собой пузырек с растворителем и сходила на мусорку, где сожгла весь свой наряд. Затем я сняла с рук невидимые перчатки из тонкой полимерной пленки и почистила револьвер.

В квартиру вошла Светлана. Увидев меня, она ахнула и схватилась за сердце:

— Фу, как вы меня напугали. Вы здесь, а я там мечусь. Господи, с ума сойти можно.

— В милицию заявили про угон? — сухо спросила я.

— Да, велели прийти и написать заявление, — кивнула она. — Вы расскажите, что там у вас произошло?

— Передача денег сорвалась. Пару человек я подстрелила. Не исключено, что скоро к вам заявится милиция, обвиняя в умышленном поджоге собственного магазина и в том, что вы сами заказали собственное избиение, угрозы по телефону. — Зарядив револьвер, я сунула его в кобуру.

— Вы серьезно? — с недоверием спросила Светлана. — Но почему? Они что, уже совсем офонарели?

— Отморозков, избивших вас, колдунья наняла поджечь магазин, объяснив, что хозяйка хочет получить за него страховку. Эти же люди участвовали в передаче денег. Когда милиция спросит у них очень вежливо, они во всем признаются. Смекаете? — Мои слова заставили Светлану нахмуриться.

— Вот черт! — в сердцах бросила она. — Как же быть? Страховщики просто заплачут от счастья, узнав это.

— Не паникуйте. Против вас у них ничего нет, кроме их слов, — спокойно сказала я. — К тому же теперь они станут уверять, будто это вы их расстреляли. Вы были у соседей, поэтому в милиции решат, что они врут. Вам нечего бояться, если вы, конечно, действительно ни при чем.

— Что? — переспросила Светлана, решив, что ослышалась.

— Вы не нанимали их, ведь верно? — С улыбкой я посмотрела клиентке в глаза.

— Да вы что! — задохнулась она от возмущения.

— Ладно, спокойно, это была шутка, — пояснила я, предупреждая поток гневных оправданий со стороны Светланы.

В дверь настойчиво позвонили. Мы замерли. Светлана с немым вопросом в глазах повернулась ко мне.

— Если милиция, то про меня молчите. Пойду посижу в спальне, пока вы с ними будете разговаривать.

— А если они обыщут квартиру? — спросила Светлана, сморщив лоб. — Как я объясню ваше присутствие?

— Для начала для обыска они должны получить санкцию прокурора. Ее так быстро не получишь, — ответила я, не выказывая ни малейших признаков волнения. — Если же они заглянут в комнату, то назовете меня знакомой. Мы познакомились в бассейне. Я пришла в гости. Раньше мы не виделись и не перезванивались. Пришла я внезапно.

Звонок повторился и был более продолжительным, чем ранее.

— Я все так быстро не запомню, — жалобно взмолилась Светлана.

— Главное — успокойтесь. Инициативу в разговоре предоставляйте мне. — Я взяла Лисовскую за руку. — Ничего страшного не происходит. Идите спокойно открывайте дверь.

Я не ошиблась. Светланиными гостями, столь настойчиво звонящими в дверь, оказались оперативники. Сидя в спальне на кровати, я слышала их приглушенные голоса.

Пришли они по поводу перестрелки у кондитерской фабрики. Все бандиты выжили и дружно указали на Светлану как на человека, напавшего на них. Светлана, на удивление, держалась очень уверенно.

— Эти подлецы врут. Сами же угнали у меня машину, а потом несут чушь, лишь бы отмазаться. Кстати, если вас заинтересует один немаловажный факт, скажу, что во время этой перестрелки я находилась у соседей, пила чай.

— Часто ли вы посещаете своих соседей и пьете чай? — осведомился один из оперативников.

— Редко, не хватает времени. Работа, знаете ли, — со вздохом ответила Светлана. — Сегодня у меня ужасный день и захотелось поговорить с кем-то. — Мысленно я похвалила Светлану за сообразительность.

Оперативник предложил Лисовской пройти к соседям. Хлопнула входная дверь, и воцарилась тишина.

Чтобы с толком провести время, я прилегла поверх одеяла, расслабилась и провела комплекс упражнений дыхательной гимнастики, затем, открыв глаза, полежала просто так, прокручивая в голове план дальнейших действий. Светлану ведь запросто могли арестовать. Часы на белоснежном трюмо показывали половину четвертого.

Когда вернулась Светлана, было уже пять.

— Как прошло? — поинтересовалась я.

— Отлично, — улыбнулась Светлана. — Боря, ну, Борис Гаврилович, оперативник, после допроса соседей сказал, что знал: парни вешают им лапшу на уши. — Светлана рассказала, что с нее взяли показания об обстоятельствах угона машины. Потом попросили описать людей, избивших их с мужем несколько дней назад. Она постаралась описать налетчиков с максимальной точностью. Переглянувшись, оперативники сообщили, что, по-видимому, угонщики и нападавшие — одни и те же люди. Сами устроили перестрелку, не поделив добычу, а когда их взяли — давай причесывать. Сказки про белого бычка, да и только. Сдерживая улыбку, Борис спросил у Светланы, не киллер ли она экстракласса, и добавил:

— Эти придурки, хоть врали бы правдоподобнее, а то неловко даже вспоминать, глядя на вас, Светлана Андреевна, как они рассказывали про перестрелку. Вы там были круче некуда. Продырявили троих здоровых вооруженных мужиков, вдобавок избили, отняли оружие, угнали джип, похитили их товарища и увезли его в неизвестном направлении. — Светлана вместе с соседями, знавшими ее, посмеялась над дикими выдумками.

Перед уходом оперативник попросил завтра с утра заехать в УВД, чтобы провести опознание задержанных молодцов, валяющихся в настоящее время в больнице с кучей огнестрелов.

— Повезло, — констатировала я и предложила перекусить.

Светлана взялась готовить макароны. Она разорвала упаковку и высыпала их в кипящую воду. — Что к ним сделать? — задумчиво пробормотала Светлана. — Со вчерашнего дня есть немного беф-строганов, разогреть, что ли, с татарским кетчупом или пожарить яичницу. Евгения Максимовна, вы как?

— С тертым сыром, если можно, — ответила я.

— А я себе поджарю яичницу, — проговорила Светлана, убирая назад бефстроганов, — а вы ешьте макароны с сыром.

Не успела Светлана приготовить глазунью, как макароны уже сварились. Поставив над пустой кастрюлей дуршлаг, я слила в него макароны. В лицо пахнуло влажным теплом и приятным духом готового блюда.

— Совсем прозрачный, — заметила Светлана, проверив отвар, и залюбовалась макаронами. — Надо же, целенькие.

— Да. Обычные макароны хороши тем, что если дешево хочешь поклеить обои, можно использовать отвар, — пошутила я, — он такой густой, бери и намазывай. Макароны же перевернешь, а они стоят в форме дуршлага, бери и нарезай, как торт — слиплись. С хорошими же макаронами такого не получится.

Светлана добавила немного масла, размешала и разложила по тарелкам. Я сама себе потерла сыр, а Светлана ела с яичницей.

Приехал с работы Геннадий Петрович, привез продукты. Разбирая сумку, он выложил на стол пакет с кексами.

— Ну вот, где тут похудеешь, — с наигранной обидой воскликнула Светлана.

Геннадий Петрович от макарон отказался, сказав, что наелся их в армии. Но видя, как мы их с аппетитом уплетаем, попросил тоже немного на пробу, а затем в приказном порядке заставил Светлану наложить ему целую тарелку и поджарить яичницу.

Светлана в красках пересказала ему события сегодняшнего дня. Он чуть с табуретки не упал, слушая.

— В общем, вот так мы за несколько часов лишились магазина, машины и десяти тысяч рублей, использованных на куклы, — грустно улыбнулась Лисовская.

Я не преминула добавить, что сожгла одежду, которую дала мне надеть клиентка на передачу денег.

— Просто восхитительно, — кивнула Светлана, не меняя выражения лица.

— Если страховая компания по какой-либо причине не заплатит, будет совсем хреново, — проговорил с горечью Геннадий Петрович.

Светлана посмотрела на меня:

— Что дальше, Евгения Максимовна? Обнадежьте нас как-нибудь. Мы с мужем на грани, видите. Все ухудшается, катится под гору. Неизвестно, чего ждать.

— Не буду отрицать. Дела пока действительно не блестящие, но есть положительная тенденция, — заверила я супругов с умным видом. На самом же деле на душе было паршиво. Впереди предстояла уйма работы, а казавшаяся надежной ниточка оборвалась.

Курьеры, явившиеся за деньгами, так и не вывели меня на колдунью.

— Хм, положительная тенденция, — эхом повторил Геннадий Петрович. — Ночью сожгут еще магазин. Вот такая тенденция.

— Думаю, случившееся у кондитерской фабрики на время заставит колдунью притихнуть, — ответила я на выпад Лисовского. — Баба Люба попытается доискаться, что произошло на самом деле и передали ли вы деньги. Сразу вот так магазин она жечь не будет. У нас есть несколько дней, два-три.

— Вы уверены? — спросила Светлана.

— Да, — ответила я твердо. — Сейчас я позвоню одной внезапно появившейся целительнице. Если повезет, под ее именем будет скрываться ваша баба Люба. Это укладывается в алгоритм, по которому она действовала до сих пор. Если нет, то имеется запасной план, о котором я пока умолчу.

— Хорошо бы, если б вышло с этой целительницей, — тяжело вздохнул Геннадий Петрович и, отхлебнув кофе, взял с блюда кекс.

— Я сегодня размышляла и пришла к выводу, что колдунья может работать на ваших конкурентов, Светлана Андреевна, — озвучила я клиентке вновь возникшую версию. — Как у вас с конкурентами? Были ли стычки с кем-нибудь, угрозы?

— Я как-то об этом и подумать не могла, — удивленно вскинула на меня глаза Светлана. — Ведь верно. Такое вполне может быть. Однако подсказать кто, не могу. — На лице Светланы отразилось искреннее сожаление. — Этот бизнес сейчас развивается. Там, где раньше торговали стройматериалами со дворов частных домов, строят полноценные магазины. Они растут на каждом углу, как грибы после дождя. Почти у каждого свой хозяин. Я одна из первых в Тарасове стала владеть сетью магазинов и складов подобной специализации, и пока никто открыто вроде бы не угрожал. Нет, ни с кем из конкурентов конфликтов у нас не было.

— Как грибы после дождя, — кивнула я, понимая, что проверка всех магазинов займет не одну неделю. Посмотрев в записную книжку своего мобильника, я нашла введенный накануне номер целительницы бабы Насти и нажала набор. Ответил секретарь колдуньи, ведущий запись на прием.

— Здравствуйте, мне немедленно надо на прием к вашей бабе Насте. Меня прокляли! Я умираю! Мне страшно! — завопила я в трубку, словно находилась на грани страшной мучительной смерти. Секретарь делал робкие попытки вставить слово, но я ему не давала ни малейшего шанса, тараторя: — Попросила мужа в бутике купить простенькое платьице от Армани, всего-то четыре тысячи евриков, а он зажмотился, в скандал. Зафрахтовал самолет и свалил. Ну, думаю, дело нечисто. Потом смотрю, домработница постель перестилает, а под подушкой у мужа черная нитка, завязанная узлом. Слышите! Черная нитка! Сразу догадалась — колдовство. Бориса и меня прокляли. Он ведь раньше никогда не велся из-за таких пустяков. У меня «Армани» два шкафа. Ну я охране сразу приказала запереть домработницу в чулан и позвонила подруге. Она в колдовстве ух как рубит. И знаете, что? Лена мне и говорит: «Держу газету сейчас, а в ней объявление о снятии проклятия». Она мне телефончик и переслала. Вот звоню. Что у вас там, диктуйте адрес, как доехать. — Я замолчала, дожидаясь ответа. Лисовские замерли за столом с открытыми ртами. Я сделала им знак, чтобы сохраняли тишину.

После продолжительной паузы секретарь слегка осипшим голосом проговорил:

— У нас, девушка, запись… Работаем по записи. Очередь большая.

— Какая очередь? Сбрендил, что ли! Ты кому говоришь про очередь? Меня прокляли! Я не буду ждать какой-то очереди. Ясно?

— Ясно, — послушно повторил секретарь, — но это будет дороже, намного дороже.

— Дороже, — передразнила я. — Сколько ваша бабка берет?

— Че…десять тысяч, — выдавил секретарь и поправился: — Это за обычный. Если срочно, то двадцать пять, — короткая пауза, — плюс амулет от проклятия, но он очень дорогой. Про это надо разговаривать с самой святой.

— Ладно, кончай меня грузить и говори адрес, как доехать, — велела я злобно, — просто достал уже. Несешь чушь.

Секретарь быстро продиктовал мне адрес, чтобы избежать скандала с очень выгодной клиенткой, какой я старалась показаться. Его объяснения, как сориентироваться на местности, мною были прерваны.

— Ну чего меня грузить! Толком ничего не можешь объяснить. С психикой все в порядке, да? Я шоферу скажу, и он довезет.

— Извините, не подумал, — буркнул секретарь сконфуженно и попросил: — Вы продиктуйте мне имя, фамилию и адрес. Это надо, чтобы карточку заполнить.

— А больше ничего не надо? — враждебно спросила я, понимая, что данные нужны для проверки личности. — Тебе, может, еще код от сейфа сказать, где мои драгоценности лежат, или код отключения сигнализации? Визит будет без всяких там имен и фамилий.

— Ладно, хорошо, — уступил моему напору секретарь.

— Сейчас приеду, — процедила я.

— Ой, подождите, у нас сейчас клиент. Не могли бы вы часа через два, ну через час, — извиняющимся тоном сказал секретарь.

— Сейчас! — отрезала я. — Выкиньте вашего клиента. Я оплачу убытки.

— А, ладно, — махнул рукой на все секретарь, — приезжайте, ждем.

Я вновь набрала номер, на этот раз городского такси, сделала заказ и отключила сотовый.

— Вы что, прямо так и поедете, — спросила с непониманием Светлана. — Миллионерши не так выглядят.

— Точно, — кивнула я, будто она открыла мне великую истину. — Нужно переодеться во что-то посолиднее, иначе меня раскроют.

— Ну дай ей что-нибудь из своего, — вздохнул Геннадий Петрович, — правда, у тебя вряд ли найдется платье за четыре тысячи евро.

— Евгения Максимовна, я, конечно, дам вам, что нужно для дела, но обещайте, что потом вещи вернутся ко мне, — сказала Светлана с опаской. — Вы поняли, о чем я? Их не надо сжигать.

— На одежде, что я сожгла, были следы пороха после перестрелки. Если бы при обыске их нашли, вам бы не поздоровилось, — пояснила я.

— Ну, в этот раз не оставляйте следов, — скривилась Светлана недовольно. — Пойдемте выберем.

Мой выбор ее обескуражил. Косуха в заклепках, которую муж купил Светлане на юбилей после года совместной жизни для прикола, поношенные джинсы с непонятным поясом из металлических пластин. Их Светлана носила еще в школе и из сентиментальности сохранила до сегодняшнего дня. Джинсы подошли мне великолепно.

Шнурованные армейские ботинки я взяла свои. Под куртку поверх кофты натянула майку, предварительно порвав ее практически на лоскуты. На голову нацепила искусно сделанный парик из светлых волос, ниспадающих на плечи великолепными локонами. Макияж мне в ускоренном темпе делала сама Светлана, а я потом поправила немного обводку губ да чуть-чуть больше наложила тонального крема на подбородке.

Такси внизу ждало уже пятнадцать минут. Я же в это время надевала бижутерию — поддельные бриллианты, которые практически неотличимы от настоящих. В нос, в губу и на левую бровь надела имитацию пирсинга.

— Ну как? — поинтересовалась я в конце у клиентов.

— Я все равно ничего не понимаю, поэтому промолчу, — ответил Геннадий Петрович. Светлана не издала ни звука, но по глазам я прочла, что она считает меня ненормальной.

«Что ж, время нас рассудит, — подумала я, ринувшись к выходу с сумочкой из кожи крокодила в руках. — Пусть считают, что это подлинный „Гуччи“».

Мой внешний вид шокировал и людей на улице, и шофера такси. То ли еще будет.